Запах первой любви (гет)

Апельсин, кедр и лилия. Отлично, по одному на каждую ноту уже найдено.

Прискорбно то, что я уезжаю на Рождество домой. Нет-нет, я очень скучаю по бабуле и родителям, но не чувствовать ее запах столько времени, не видеть ее — трудно. Кажется, я приболел...

— Привет, Полумна! — я подошел к ней и робко улыбнулся. Она сидела на подоконнике и читала «Придиру».

— Привет, Невилл! — отрешенным тоном сказала Полумна, отрываясь от журнала. — Знаешь, с последней нашей встречи в тебе увеличилось мозгошмыгов, — она сняла только что надетые очки. — Кажется, ты много думаешь о чем-то, что сам понять не можешь. Тебе надо быть аккуратней, потому что мозгошмыги размягчают мозг! — шепотом добавила она, словно делилась секретом.

— Э-э-э. Спасибо, я постараюсь... не думать, — смущенно проговорил я и присел рядом, — Полумна, как ты думаешь, на какой... фрукт я похож? — к чему я задал такой вопрос? Просто мне надо было найти подходящий ингредиент для духов. И может быть, похожий на меня самого фрукт мне угодит. Конечно, не буду же я спрашивать о похожем на меня цветке!

— Я бы точнее назвала тебя ягодой, — ответила она, подумав минутку. — Черная смородина. Мне кажется, что эта ягода больше походит на тебя. Ведь она такая «застенчивая», ждет «первого шага» от нас. Но если только к ней прикоснуться, она приветствует тебя своим чудесным запахом! Причем аромат исходит от всех её частей: от листьев, почек, ягод... Так же и ты. Ты застенчив и, если мало знаком с человеком, навряд ли заговоришь первым. Но если только с тобой сблизиться, можно понять, что ты прекрасен со всех сторон: как друг ты преданный; как молодой человек, я знаю, верный; как человек очень добрый. Я знаю это, потому что люблю черную смородину, — я слушал, затаив дыхание. Так красиво и мечтательно может говорить только она. В этот момент мне показалось, что я немного лучше, чем мне кажется. У меня на душе было так спокойно и тепло, когда я находился возле Полумны. Я мог бы просто сидеть здесь, рядом с ней, и слушать ее часами. Смотреть ей в глаза, такие серые и чистые. Да, я думаю слишком поэтично, но что мне с собой поделать?

— Ты хорошо справляешься на собраниях Отряда Дамблдора, — негромко сказала Полумна, болтая поочередно ножками.

— Спасибо. Ты тоже, — мы посмотрели друг на друга и улыбнулись.

Это был обычный скучный вечер холодного вторника. И разве мог я надеяться, что, держа путь в Выручай-комнату, встречу ее? Я шел с тремя ингредиентами: кедром, который купил в Хогсмиде, апельсином и черной смородиной, которую попросил у домовых эльфов на кухне. У меня нет только лилии.

— Мямля, куда идешь в такое время? Скоро отбой! — чопорно произнесла Пэнси Паркинсон, чуть склонив голову и продолжая идти в мою сторону.

Только сейчас я заметил, что разговор начинает всегда она. Всегда. Будь то угроза, издевательство, вопрос или даже приветствие. Я замялся. Вечно у меня такое, как только увижу ее, робею, а уже через несколько минут становлюсь... другим.

— Я просто...

— Ладно, можешь не отвечать. Предлагаю тебе последний раз в твоей жизни присесть возле меня, — с усмешкой произнесла она, садясь на подоконник. В этот раз я послушно сел, пытаясь находиться от нее как можно дальше. Но на небольшом подоконнике это плохо получалось. Видя мое усердие, она открыто рассмеялась: — Ты боишься, что я укушу? Не бойся, не все змеи ядовиты, — с нескрываемым издевательством говорила Пэнси Паркинсон и, для пущего эффекта, театрально осторожно протянула ко мне руку и пальчиком коснулась моего плеча. — О! Ты еще не умер?

— Нет, — ответил я, вздрогнув от ее прикосновения, словно ток по всему телу пустили. Это единственный случай, когда она меня коснулась.

— А чего тогда так напрягся? — я ничего ей не ответил.

— Лилии, — через время произнес я.

— Что лилии? — спросила девушка, не поворачивая головы.

— Они еще живы?

— Странно, но да. Как ты это сделал? — она перевела на меня задумчивый взгляд.

— Заклинание. Чем лучше ты о них заботишься и думаешь, тем дольше они стоят.

— Правда? И сколько максимум времени они могут продержаться?

— Все зависит от того, как ты относишься к цветам, и в частности, к... тому, кто подарил, — я смутился, вспомнив, как дарил ей цветы. — Если девушке было приятно получить цветы и она часто вспоминает о человеке, который подарил их ей, и относится хорошо к нему, то они могут продержаться больше двух-трех месяцев. Я читал об одной истории. Молодой человек подарил своей возлюбленной букет тюльпанов, которые простояли одиннадцать месяцев. Похоже, девушка очень любила его, — я увлекся рассказом и даже не заметил ее взгляда. Он был любопытный, изучающий, при этом немного странный. Мне кажется, она не отводила его с того самого момента, как я начал объяснять.

Наш уголок был плохо освещен: несколько факелов, помещенных на стене, висели довольно далеко от окна. Я смотрел в ее серые глаза. Они были совсем другими, не как у Полумны. Они были таинственными, притягательными и темными. Их порой можно было даже принять за черные. В них вместо мечтательности была сталь. В этих глазах не притаилась глубоко скрытая нежность, но они сверкали так, что, кажется, я погрузился в пучину беспамятства. Я не мог сейчас думать ни о чем, кроме ее глаз.

Пэнси Паркинсон слегка повернулась к окну и перевела взгляд на лес. Ее лицо так хорошо освещала луна, и в глазах сияли звезды.

— Что? — спросила она спустя минуту, повернувшись ко мне.

— Ничего, — осевшим вдруг голосом ответил я и кашлянул, чтобы вернуть нормальный голос.

— Ты так смотришь... — она замолчала и после недолгой паузы легко прикоснулась подушечкой большого пальца к уголку моих губ. Я снова вздрогнул от такого легкого прикосновения. Как это было восхитительно! И я уверен, что не смогу описать, что почувствовал в этот момент. Нет, такого я никогда в жизни не ощущал! Я не мог понять, что ею движет, что заставляет ее совершать сие действие. Но я был счастлив...

— Что я делаю? — глухо произнесла Пэнси Паркинсон, не убирая свой пальчик. Затем оттолкнулась и, встав, без единого слова и взгляда ушла. А я так и остался сидеть, до сих пор чувствуя ее прикосновение.

— Сводишь меня с ума, — тихо сказал я хриплым голосом, когда она уже скрылась за поворотом.

Перед отъездом домой на Рождественские каникулы я поймал ее взгляд только раз. Он был странный и короткий. После этого я не видел ее долгое время

* * *

— Бабушка, я бы хотел побывать в Америке, — нерешительно начал, когда мы, навестив родителей, вернулись из больницы Святого Мунго.

— Америка? Зачем тебе эта страна? — я отчетливо слышал недовольство в ее тоне.

— Там красиво и есть некоторые растения, которые не растут у нас.

— И зачем они тебе понадобились? Да еще и в такое неспокойное время? Лучше бы трансфигурацией занялся, чем примитивной травологией! — строго сказала она, нахмурив брови.

— Бабушка, ну пожалуйста, мне... — я начал терять свою решимость.

— Нет! — бабушка сказала, как отрезала, и, развернувшись, удалилась на кухню. — Идем обедать!

— Я не хочу, — разочарованно произнес я, после чего она выглянула из комнаты и неодобрительно покачала головой. — Я лучше к себе пойду... — и я быстро ретировался, чувствуя, что бабушка начинает сердиться.

Надо придумать, как мне попасть в Америку, а если быть точнее, в Сальвадор. Зачем? Я хочу добавить в состав духов перуанский-бальзам. А деревья Мироксилон не растут в Англии. Аппарировать? Конечно, нет! Я не умею, и вообще, волшебникам, не достигшим совершеннолетия нельзя пользоваться магией за пределами школы.

Я вспомнил, что где-то читал про аппарирование для несовершеннолетних. Я выбежал в прихожую и начал рыться в газетах, лежащих на столе. Бабуля месяц назад отписалась от рассылки этой газеты, но старые выпуски еще сохранились. Вот! «Ежедневный пророк», объявления.

— Так, так, нет, не это, — бормотал я, водя пальцем по столбцу.

— Невилл, что ты делаешь? — спросила бабушка, видя, что я лихорадочно что-то ищу.

— Ничего, бабушка, это просто... Вот! — воскликнул я и побежал в свою комнату. Я заметил, каким взглядом она проводила меня, и улыбнулся. Наверно, это выглядело забавно со стороны.

«НОВАЯ УСЛУГА для несовершеннолетних волшебников — АППАРАЦИЯ! Вы хотите попасть в какой-то уголок своей страны или мира? Но не можете, потому что еще не имеете права использовать магию? Мы поможем вам! Одна аппарация туда и обратно по стране стоит 20 сиклей, за пределами Великобритании — 30 сиклей. Мы находимся в Лондоне, улица Косая Аллея, дом №24, напротив магазина "Волшебные палочки Олливандера"».

Это-то мне и нужно! Но тридцать сиклей!.. У меня в копилке всего семьдесят, а мне нужно будет сделать два подхода... Придется истратить все деньги...

На следующее утро я отправился в указанное место. Здание было ветхим, выложенным из кирпича и со стандартными белыми окнами. У двери висело что-то, отдаленно напоминавшее волшебную палочку. Когда я подошел к дверям, палочка, будем называть ее так, повернулась ко мне тонким концом и заговорила:

— Добро пожаловать, юный волшебник! — я подпрыгнул от неожиданности и огляделся, надеясь, что этого никто не видел. — Мы уверены, что вы не пожалеете, воспользовавшись нашими услугами! — палочка разок крутанулась и остановилась, направив острый конец на дверь, после чего та открылась.

Впрочем, чему я удивляюсь? Я ведь столько лет живу волшебном мире!

Я зашел, оглядываясь по сторонам. Все было обустроено довольно просто. По обеим сторонам стояли две двери и стеллажи с книгами и папками. А посередине стоял дубовый стол, за которым восседала женщина лет тридцати пяти.

— Здравствуйте! — произнес я негромко, но так, чтобы она услышала меня. Но женщина не подняла головы. Тогда я подошел ближе и еще раз поздоровался. Она нехотя подняла голову и кивнула. Я смущенно стоял, сжимая в руках свою шапку. После недолгого молчания женщина, не сводившая с меня глаз, заговорила:

— Мальчик, что тебе надо? — голос у нее был грубоват, и манера общения была ему под стать.

— Эм-м... Я бы хотел... Аппарировать.

— Куда? — спросила она, доставая из папки бланк.

— Америка, Сальвадор, — немедля ответил я. Она что-то вписала в документ.

— Так. Когда?

— Э-э-э. Я бы хотел сегодня. Сейчас, если можно, — робко попросил я, на что женщина кивнула. Эта новость меня обрадовала. Мне не хотелось ждать, не хотелось медлить ни секунды.

— Как долго вы там пробудете? — бесцветным голосом спросила она.

— Полчаса, максимум час, — женщина удивленно посмотрела на меня и одобрительно кивнула.

— Том! — крикнула она, глядя на дверь, находившуюся справа. Там послышался какой-то шум, но никто не вышел. — Том! — снова позвала она, и после десятисекундного ожидания в комнату ворвался парень. Он был высоким, худым и чем-то напоминал мне Фреда и Джорджа. Парень, радостно улыбнувшись мне, подошел и протянул руку.

— Я Том. Приятно познакомиться! — я пожал его руку и назвал свое имя. — Я так понимаю, ты хочешь аппарировать? — я робко кивнул.

— Поставьте подпись здесь... Ага... И здесь. Все, теперь расчет, — я протянул ей тридцать сиклей, — все, можете проходить вон в ту комнату, — она указала на дверь слева.

Том подошел ко мне и, похлопав по спине, прошел в указанную комнату. Я последовал за ним.

— Знаешь, мне очень нравится идея аппарации, но почему-то у нас мало клиентов, — с досадой поделился он, нахмурив брови.

— Эм-м. Ты бы не мог воспользоваться палочкой, когда я попрошу тебя? — с надеждой попросил я.

— Зачем? Сражаться с Пожирателями смерти? — с весельем произнес Том и сделал несколько взмахов рукой, представляя, что пускает заклинания.

— Нет, там с деревьями связано, — ответил я, забавляясь все больше. Мне нравился этот парень! Он был веселым, дружелюбным и открытым. Я уверен, что доброта в нем тоже была.

— Без проблем! Если есть, что не нужно будет там, можешь оставить здесь, — я пожал плечами и положил на полку шапку. — Куда именно? — я показал фотографию небольшого леса. — Ладно. Ты готов? Живот может немного скрутить и... В общем, сам все почувствуешь сейчас, — он улыбнулся и поднял свой локоть. Я с опаской посмотрел на его руку и неуверенно потянулся к ней.

Меня и вправду скрутило, и я почувствовал себя так, словно превращаюсь в точку. Меня полностью поглотили головокружение, тошнота и слабость. Открыв глаза, я очутился в горах, а окружали меня деревья высотой двадцать пять-тридцать метров. Я прислонился к самому ближнему дереву и попытался отдышаться.

— Все в порядке? — с улыбкой спросил Том. Я ничего не ответил, тогда он протянул мне шоколадку.

— Спасибо, — сказал я, откусив кусочек и выпрямившись.

— А что тебе здесь надо? — Том с интересом оглядывал лес.

— Смола.

— С... смола? Интересно! — воскликнул он, доставая палочку. — Что мне делать?

Я обошел несколько деревьев Мироксилиона, отыскивая лучшее. Вечнозеленое крупное дерево высотой примерно двадцать метров с прямым гладким стволом. Листочки яйцевидные, цветки беловатые, очень душистые. Плод — вытянутый стручкообразный желтовато-коричневый боб. Хорошо изучив его, я понял, что этому дереву было примерно десять-пятнадцать лет. В самый раз.

— Вот это, — я махнул рукой в сторону дерева, — надо будет разрезать кору, потом сделать надрезы наружных слоев коры и обжечь их огнем.

Том послушно кивнул и приступил к работе, попутно расспрашивая меня, зачем мне это. И я рассказал ему, рассказал ему все. Выслушав рассказ, он улыбнулся и сказал:

— Ты так описал этот запах, что мне невольно захотелось почувствовать его самому! Почему ты не скажешь ей о своих чувствах?

— О каких чувствах? Я ведь не люблю её! — смущенно ответил я, на что Том, качая головой, улыбнулся пуще прежнего. Я так понял, это выражало недоверие.

— Теперь? — спросил мой новообретенный знакомый.

— Теперь все, можно аппарировать обратно, — ответил я с улыбкой.

— Все? И ради этого ты заплатил тридцать сиклей?

— Теперь только через пять дней надо вернуться. Сейчас здесь делать нечего, — я пожал плечами, а Том, положив палочку в карман, протянул мне руку.

По прошествии четырех дней я снова вернулся в контору. Миссис Пуффин, так звали эту женщину, сделала мне скидку в десять процентов как постоянному клиенту (потому что за все время кроме меня клиентов было только трое).

Мы с легкостью нашли это дерево и обвязали камедь тканью. Через некоторое время мы вытащили оттуда уже впитавшую в себя бальзам материю. Затем мы, вернее, Том, сделали надрезы в коре глубже и снова обожгли их, вслед за этим получили вторую порцию камеди.

Поблагодарив Тома и миссис Пуффин, которая за эти несколько дней подобрела, я вернулся домой и продолжил делать из обычной смолы бальзам. На это ушел весь последующий день. Конечный продукт получился приятно пахнущим.

На следующий день я вернулся назад в школу, прихватив с собой этот бальзам. Я был вне себя от радости, переполнявшей все мое существо.

Прошла неделя, две, но я так и не встретил Пэнси Паркинсон в коридоре, как было до этого. Поэтому я полностью углубился в создание парфюма.

Я сидел в библиотеке, снова просматривая книгу по травологии. И тут я понял, какого цветка мне не хватает! «De siderum discursu».* Но этот цветок будет очень трудно добыть.

— Не труднее, чем добыть перуанский-бальзам, — сказал я и с этими словами направился к выходу из школы. Самым трудным было пробраться к лесу, потому что за двором могла наблюдать Амбридж.

Я не знаю запаха этого цветка, но нутром чувствую, что он великолепен. Они растут ближе к опушке, где Хагрид иногда проводит свои уроки.

В лесу царил мрак и отовсюду раздавались разные звуки. Где-то птица напевала странные мотивы, где-то я слышал стук копыт. Никогда не мог бы подумать, что у меня хватит храбрости и отваги пойти вечером в Запретный лес одному. Да, я должен признать, что еле сдерживал себя, чтобы не задрожать и не оборачиваться каждые несколько секунд. Шарахаясь от каждой тени и каждого непонятного звука, я все-таки дошел до невысокого кустика, на котором свисали длинные, как гроздь винограда, розовые, фиолетовые и синие цветы. Они напоминали вистерию. Да, сейчас зима, но для этого цветка это не было помехой. Везде толстым слоем лежал снег, но только вокруг куста росла низенькая и редкая травка. Они начинали цвести с начала апреля и до февраля, каждый месяц сменяя цвета от белого до темно-синего. Даже в этой темноте я легко их отыскал, благодаря сиянию. Каждый маленький лепесточек, по своей форме схожий с звездой, сиял необычным светом. Поэтому и получил свое название.

Эти цветы были восхитительно красивы и напоминали мне о ее глазах, в которых я совсем недавно видел отблески звезд.

Я решил выбрать синий цветок, который явно зацвел в марте, аккуратно, с помощью волшебной палочки, отрезал его и бережно поместил в карман мантии. Сейчас я забыл обо всех своих страхах и предосторожностях. А зря.

Где-то за кустом послышался звук сломанной ветки. Сначала я пытался разглядеть, что же там такое, но потом понял: НАДО БЕЖАТЬ!

Я не знал, что там, но чувствовал, что это что-то совсем не доброе и явно не хочет со мной подружиться. Я бежал, цепляясь за поломанные деревья, царапаясь о ветки, и падал, наступая в ямы. Я слышал позади себя топот. Ну, как топот, похоже, это была собака или что-то в этом роде.

Когда я почти выбежал на опушку, освещенную луной, начал задыхаться. Я чувствовал, как силы покидают меня, и боялся, что когда я почти добрался до убежища, не выдержу и упаду. Спотыкаясь и чуть ли не падая, я выбежал на более или менее чистую тропинку. Теперь я уже не спотыкался о каждое бревно и не бился лицом о ветки.

Я сделал последний рывок и оказался почти у самой хижины Хагрида. Со стороны дома послышался лай — это был Клык. На последнем дыхании я крикнул что-то невнятное, надеясь, что Хагрид меня услышит. Палочка? Конечно, волшебная палочка была при мне, но я не знал, какое существо гонится за мной, поэтому многие заклинания могли бы не подействовать. Более того, я бы зря потерял время и силы, что могло обернуться для меня плачевно.

Существо позади меня не лает, но издает какой-то странный рык. Ощущение, что оно над самым ухом, подгоняет меня, чтоб бежал быстрее. Моей быстроте бы сейчас позавидовала лучшая метла.

Я вылетаю к хижине Хагрида и, перекувырнувшись через голову, растягиваюсь на земле. Теперь я, наконец, могу разглядеть это существо. Это и вправду похоже на гигантскую собаку, у которой три глаза, налитые кровью, клыки ее достигают десяти сантиметров, а когти — пяти. Как она могла так передвигаться с такими длинными когтями?

Существо остановливается у кромки деревьев, глядя на меня жадным взглядом.

— Кто тут? — раздается бас позади меня.

— Хагрид! — кричу я и, соскочив с земли, подбегаю к нему.

— А, Невилл! Что тут ты делаешь в такое время? — спрашивает он, оглядывая меня с ног до головы. — У тебя не лучший вид...

— Хагрид, там чудовище... — восклицаю я, тыкая на кусты. Хагрид делает несколько шагов вперед и всматривается в темноту. Уже через секунду он издает испуганное «Ох!» и, схватив меня за плечи, вталкивает в хижину.

— Это существо недавно появилось в наших лесах. Его называют «Ingentes Rictum»**. Они пришли сюда из французских лесов. Они бегают быстро и легко настигают свою добычу, но и к опушке обычно близко не подходят, так что тебе и повезло, и нет. Кстати, а что ты делал в такое время в Запретном лесу?

Я вытащил цветок из кармана мантии и показал ему. Объяснил все это я сильной любовью к травологии и чуть ли не на коленях уговорил его никому ничего не говорить. После долгих уговоров он согласился, сославшись на то, что ему не нравится Амбридж и, скорее всего, он всё равно будет уволен.

Попрощавшись с ним, я осторожно пробрался в замок. Было еще полдевятого, до отбоя рано. Поэтому я шел, ничего не боясь. Да и после такого страха, который я испытал сегодня, мне не было страшно получить взыскание, даже от Снейпа.

Я поднялся было уже на третий этаж, но резко остановился. Она спускалась с лестницы и, опустив голову, встретилась со мной взглядом, в котором отразилось удивление и что-то еще.

— Мямля, что с тобой?..

*De siderum discursu — с латинского "россыпь звезд".

**Ingentes Rictum — с латинского "гигантский оскал" или "огромные челюсти".