Сказки тёмного леса (джен)

Когда странник пришёл в этот мир — в нём уже правил Ледяной король.

Старые боги давно покинули этот мир, духи всего живого последовали за ними, а человечество медленно и беспощадно вымерло. Безнадёжные скитания по закованной во льды земле привели его в прекрасный, чудом сохранившийся лес…

В нём, под раскидистым дубом, я обнаружил миловидного юношу. Его кожа была бледна и холодна, пальцы на руках посинели, да и сам он лежал неподвижно, точно мёртвый.

Пощупал его и действительно — мёртвый! Дыхания нет, и сердце не бьётся…

Дотронулся до рубинового кольца на его правом мизинце и тут, за спиной:

— Кто вы? — напряжённый от волнения женский голос. Полуоборачиваюсь и вижу — юная девушка, укутанную в шаль, с волосами, похожими на колосья молодой пшеницы. Глаза её смотрят на меня так спокойно-спокойно, а внешне они бездонны и пусты, словно у мёртвой рыбы. — Кто вы? — повторяет она ещё раз, уже с нотками агрессии.

— Моё имя очень длинное, вы не запомните.

— Говорите! — брови девушки одним махом съехали вниз, а тон стал повелительным, словно у королевы.

Вздохнул. Что ж, ничего не поделаешь: истинные джентльмены всегда угождают дамам, даже если те — розы с ядовитыми шипами.

— Баальтезаурус. Божество-архивариус, прибывшее в этот мир с целью выявления грубейших нарушений в ряде божественных законов и, конечно же, поиска виновных, — я огляделся и вновь посмотрел на слегка обескураженную моими словами девушку. — Вы здесь — единственная выжившая?

Она неуверенно покачала головой.

— Нет… Нет, не совсем. Остались только я и он…

— Он?

Я указала на лежащий рядом труп, незнакомка снова покачала головой, её лицо переменилось, став печальным и скорбящим, как у вдовы на похоронах.

— Ледяной король.

Не удержался и позволил усмешке просочиться наружу, заронив во взгляд девушки зерно настороженности.

— Впрочем, это неважно. Куда интересней то, как быстро вы мне поверили.

Её недоумение быстро сменилось понимающей улыбкой.

— А с чего вы взяли, что я вам верю?

Молодец, умная девчонка…

— Действительно! С чего же? Ведь эту историю написали вы, мадам…?

Игривая улыбка на её бледно-синих губах.

— Наннет.

— Прекрасное имя, — произнёс ей в ответ с деликатностью сопливого юнца-кавалера.

В ответ девушка лишь кокетливо хихикнула, прикрыв рот ладошкой — спектакль затягивался.

— Наннет, — говорю всё так же сладко. — Вы ведь прекрасно знаете мои истинные намерения?

— Безусловно.

— Тогда зачем ломать комедию перед пустым залом?

Ореол эфемерной доброты и любезности начал медленно таять — её улыбчивость стала деревянной фальшивкой.

— А вы неплохо играете дурочку.

— Увы, шутка не сработала: нельзя обвести вокруг пальца такого же дурака.

Усмешка.

— В таком случае, вы добровольно поведаете мне о тех событиях?

Деревяшка с выгнутыми вверх рожками отвалилась — она вдруг помрачнела.

— Тех? — после недолгого молчания спросила Наннет. — Каких именно? Их было много.

Возможно, эта уступка — лишь хитрая женская уловка, но кто не рискует — тот не пьёт… В общем, я всё же материализовал тетрадь с самозаписывающей ручкой.

Голос вновь стал сух и невыразителен: никакой больше слащавости и игр.

— Давайте с самого начала.

Смешок, с ехидством:

— Давным-давно…

— А лучше недавно.

— Нежная роза выпустила шипы? — однако выступившее коварство на лице Наннет говорило об обратном: игра продолжалась.

— Боюсь, я — кактус.

Она рассмеялась.

— С рогами горного козла! Вот ведь смех…

Уязвлённый, поглаживаю один из своих выростов, торчащих из головы.

— И всё же… — кашлянул. — …зачем вы убили его? — вновь мельком оглядываю труп, лежащий подле дуба. — Ведь был такой шанс…

— Вы когда-нибудь любили? — пронзительный аметистовый взгляд.

— Нет.

— Лжёте.

— Мадам, любовь не входит в мои служебные обязанности.

Она фыркнула.

— Вы что, раб?

— И да, и нет.

— В таком случае, вам не понять.

— …хорошо, — ручка кое-что зафиксировала в тетради. — Продолжайте.

— С какого момента? Я же говорю: их было много.

— С какого сочтёте нужным.

Наннет странно прищурилась.

— Скажите, вы всегда такой ненатуральный?

— Это не имеет никакого отношения к нашему делу.

Девушка вздохнула, состроив недовольную гримасу, на которой чёрным по белому было написано, что я — надоедливая муха.

— Во-первых, она убила меня, — ручка принялась усердно выводить буквы на белой, как снег, бумаге. — Во-вторых, Лунная королева…

— Ведьма.

— Королева.

— И всё же — Ведьма.

Наннет поморщилась.

— Не имеет значения.

Торжественно улыбнулся: очередная шахматная партия сыграна, и я наконец-то одержал победу.

— …во-вторых, они убили моего мужа.

— От которого вы сами же и сбежали.

Мимолётная улыбка на её губах, быстро растворившаяся в следующей фразе.

— В-третьих, она не выполнила моего желания, — на лице девушки застыла каменная безжизненная маска. — Какой же она тогда бог? Какая королева… Ведьма… Раз не может выполнить обещанного?

Невидимая игла исподтишка кольнула сердце. Странно, возможно ли со мной такое…?

— Не все желания выполнимы, мадам. Полагаю, у неё были на то причины.

Лицо Наннет скривилось в отвращении.

— Зачем вы прибыли сюда? — просочились через трещины в маске нотки гнева. — Вам ведь и так всё известно, не так ли, Баальтезаурус?

— О, вы удосужились назвать меня по имени, — мягко подразнил её.

Наннет злобно зыркнула на меня.

— К чему всё это шоу? — голос девушки стал твёрд как сталь. — Пришли убить меня? Отдать под суд таким же, как она? — глаза налились страхом, густо смешанным с безумием. — Ведь вы же и так знаете, да? Да?! Что я… Я убила Лунную королеву!

Она хихикнула.

Скука… Соломка сломалась слишком быстро и некрасиво: эта девушка совсем не оправдала моих ожиданий — ведь ожидал я увидеть новую Лунную ведьму ещё более изощрённой, жестокой и своенравной, чем прошлую, но, увы, она оказалась такой же, как предшественница.

Нет… Даже хуже…

Ручка и тетрадь испарились. Ещё одна главная героиня сошла с предначертанной тропы и сотворила жуткую историю. Жестокая сказка подходит к концу, а чтобы она наконец-то закончилась — необходимо раскрыть все карты.

— Никого ты не убивала.

Девушка замерла, словно пронзённая мечом, а затем звонко рассмеялась.

— О чём ты? Совсем сбрендил? Это я… Я!

— И девушка до тебя — тоже.

Но бедная Наннет не унималась: для неё эти иллюзии — родной дом, и она скорее поверит им, чем мне. Да, это логично и правильно, но всё же…

— Никто не будет судить тебя. И его… — я указал на труп. — …тоже.

— Что за чушь?! — взревела обезумевшая Наннет. — Я убила его! Слышишь?! Убила! И его, и Лунную королеву! И всех, всех, всех в этом мире! Они все, все этого заслужили! Я убила эту сволочь и забрала её силу! А затем… Затем началась вечная ночь и…! И…

— Но где же ты видишь ночь, моя дорогая Наннет? Раскрой глаза и оглянись, кругом — морозный зимний день.

Лицо девушки исказилось гримасой боли и ужаса. Она, словно ослеплённый зверь, стала пятиться назад, испуганно и затравленно рыская взглядом по округе.

— Нет… Это неправда, — с картонной улыбкой вторит Наннет. — Неправда…

Она падает на колени и хватается за голову, из мёртвых «рыбьих» глаз градинами полились слёзы. Подхожу к ней. Девушка, всхлипывая, смотрит на меня взглядом обиженного невинного дитя.

— Почему… Почему вы улыбаетесь?

Касаюсь своих губ. И правда, рот скривился в ухмылке. Какое необычное чувство…

— И правда, — бормотание. — Почему?

Не знаю, по какой причине, но в тот момент мне захотелось убить её.

Я протянул к ней руку.

…а ведь с самого начала она даже и не пыталась напасть на меня.

Ха, безусловно… Наннет бы ни за что не причинила мне вреда.

Потому что и она, и вымышленный ею Ледяной король, и все… Все обитатели этого леса, все, кого она видела… Все они — мой господин.

И если я сейчас сожму руки на её шее, то стану ли душить Пситетту?

Не успеваю коснуться её щеки даже фалангами пальцев, как девушка тут же отдёргивается и, вскрикнув, загорается ярким пламенем — я только и успел, что отпрянуть да изумиться. Сгорела и оборотилась пеплом она очень быстро, словно Наннет была вырванным листком из ежедневника.

Погодите… Как бумага…?

— Он сжёг её?

Мир вокруг треснул, словно зеркало, и развалился на кусочки, уступив место бесформенной тьме.

***

Если у меня когда-нибудь будет свой мир — он будет необычным. В нём будет уживаться скучная повседневность и яркая сказка. Ангелы, демоны, вампиры и призраки — все они будут там. Его обитатели будут самими собой и в тоже время — нет. У всего в моём мире будет много сторон, граней. В нём солнце будет вставать на западе и садиться на востоке, а луна станет голубоватой и такой большой-большой, словно гигантский персик. А ещё там будет море… Нет, много морей! И их приятный бриз будет шаловливо обдувать моих созданий в знойные дни, сдувая с их голов шляпки.

А может…

А может мой мир будет несуразным? Страной Чудес? Экзотической и хитросплетённой, где все живут в радости и не знают горя.

…где тебя никто не обидит, не обругает и не ударит. Да, он будет именно таким. А ещё там будут огромные цветы, растущие до небес. Красивые и пышные.

Нежно-розовая кровать с балдахином и морской бриз, без приглашения влетающий в раскрытое окно и вальяжно шатающийся по комнате, шелестя страницами раскрытых книг. Юное и миловидное существо неопределённого пола лежит на расстеленной и смятой постели, обнимая круглую бархатную подушку. Рядом с ним, на краю кровати, сидит долговязый мужчина, внешняя необычность которого выражена лишь парочкой козлиных рогов, растущих из головы. Полуобернувшись к своему господину, он приторно улыбнулся.

— Вы сожгли ещё одну тетрадь? — риторический вопрос, на который Пситетта всё же начал хмуро оправдываться.

— Зачем пытаться накрашивать и припудривать то, что уродливо по сути своей?

Архивариус, хихикнув, убрал со лба господина расшалившиеся светлые кудри, которые уже давно стоило бы укоротить минимум сантиметров на пять.

Это существо, которому по людским меркам дашь от силы восемнадцать лет, на самом деле является одним из немногих божеств, не получивших в своё владение никакого из ныне существующих миров. В утешение ему достались лишь верный слуга-архивариус да вечный домашний арест. И вот, десятилетие за десятилетием, либо сидя взаперти, либо насильно волочимый старшими божествами на скучные собрания, Пситетта пишет свои истории, создавая из них миры-фальшивки и ища в них своё место, а затем, разочаровываясь, сжигает тетради с записями, обрекая своих созданий на верную и мгновенную смерть.

— «И всё же… Что же это было за чувство?» — размышляя, мужчина погладил существо по щеке. Оно счастливо рассмеялось, и на душе у Баальтезауруса пышно расцвела весна.

На мгновение мужчине подумалось, что имя этому чувству — ревность, но затем он принялся выслушивать грандиозные планы господина по созданию нового псевдо-мира, и, сам того не заметив, распрощался со столь глупыми мыслями.

…а тетрадь с историей Наннет, Лунной королевы и тёмного леса давно сгорела в камине, так и оставшись незаконченной. Однако Пситетта так и не смог навсегда распрощаться с ними, пообещав себе даровать им когда-нибудь ещё один шанс, сделав их частью нового абсурдного псевдо-мирка.