Недетская сказка (джен)

Ну вот, про Волшебницу я уже рассказала, а зима ещё не кончилась, и Роза спит, и Рыцарь грустит, да и Волшебнице тоже скучновато. Раньше она хотя бы могла постоять за яблоней и послушать, как разговаривают наивная Роза и ехидная Хризантема, или вечером подсмотреть, какие сказки читает Рыцарь своей Розе, или тихонько направлять стрелу в мишень, когда он стрелял на берегу озера…

А ходить как раньше и подглядывать в щели ставен? И она решила просто познакомиться с Рыцарем. Ну, то есть, она-то была с ним знакома, ну так надо наконец-то познакомить его с собой!

И поскольку она была решительной женщиной, то просто поехала как-то к замку, правда сначала хотела только на единороге, чтобы никого не пугать. Но дракон устроил скандал и пришлось взять с собой и его.

Она приехала и постучалась в дубовые двери. Но ей никто не открыл.

— И долго мы тут будем торчать, у всех на виду? — спросил дракон.

— Может быть, он не одет? — предположил единорог.

— Может, нам сходить в сад? — и Волшебница и решительно направилась в обход замка. Они и правда нашли Рыцаря под его же окном, в саду. Он укрывал Розу сеном и рогожей. Если уж быть совсем честной, мой дорогой, то Волшебнице он не понравился. Совсем, абсолютно. Тогда, прошлой зимой, и позапрошлой, и все эти два года, пока она за ним подсматривала, он был такой необычный, таинственный. Он сидел у камина по вечерам, смотрел, как жарится кролик или фазан на вертеле, на его лице ходили алые блики огня, а в его глаза было жутко и интересно заглядывать, как в темную пропасть. Она ведь долго не знала, какого они цвета, просто не успевала заметить, потому что, заглянув в них, она сразу забывала про всё, в его глазах ходили сумеречные тени, в его глазах алые искры летели к зрачку, в его глазах кружили темные метели. Он ходил невесомый и лёгкий среди своих таинственных предметов в полутемном замке, ловко, как зверь, он легко двигался ночью в лесу, среди деревьев, не оставляя следов на траве, выходил к озеру и сам был похож на тень.

А сейчас он стоял на коленях на рыжей осенней траве, покрытой изморозью, и неловко заворачивал своими красивыми руками солому вокруг ствола. У него было бледное сосредоточенное лицо и серьезные глаза. Обычные человеческие коричневые глаза. Внимательные глаза человека, который делает что-то в первый раз и хочет сделать как можно лучше.

— Ещё чуть-чуть, — сказал дракон, — и он превратится в садовника.

— Ах, какой же он милый, заботливый, влюбленный! — умилился единорог.

— Сделала из рыцаря чёрт-те что! — сказал дракон.

— Ну почему чёрт-те что?! Посмотри, как он счастлив!— возразил единорог.

— Ну, чего он счастлив?! Он одинок! И будет ещё более одиноким, когда поймёт, что это теперь навсегда! — крикнул дракон.

— Но весною она проснётся, — возразил единорог.

— А осенью заснёт! И это будет продолжаться вечно!

— Любая любовь длится вечно! — мечтательно закатил глаза единорог.

— Ну да, он её будет мульчировать и удобрять навозом! Эй, хозяйка, не продашь рыцарю единорожьего навоза, говорят, он волшебно действует на розы, они начинают светиться в темноте! — ехидно заметил дракон.

— Фу, ты грубый и невежливый, — и единорог сморщил нос и почти заплакал.

— Цыц! — сказала им Волшебница.

— Что, невесело? — съехидничал дракон, — а это всё твоя затея, и твоя ошибка, поиграла в добрую и бескорыстную, развлеклась, а кто теперь всё это будет расхлебывать?

Единорог даже зажмурился, представив, что сейчас будет, но Волшебница, как ни странно, повернулась и пошла прочь. И им ничего не оставалось, как пойти за ней. Домой они добирались молча, да и дома она ничего не говорила, принесла им по обыкновению мяса и яблок, в качестве лакомства, и ушла.

А на следующий день утром в конюшню вошла кошка. Она и раньше приходила, крутилась вокруг, тёрлась по углам, и уходила, подняв хвост, не отвечая на приветствия единорога и игнорируя шипенье дракона, который всегда говорил ей колкости и обзывал её меховой шапкой и плюшевой зверюгой. Но сегодня она села посередине конюшни, чтобы видеть их обоих и, не поздоровавшись, спросила:

— Ну и что мы будем делать?

Единорог положил голову на край стойла:

— А что надо делать?

А дракон, глядя в стену и не поворачивая головы, произнёс:

— Она думает, что я буду что-то делать вместе с этой недоделанной шапкой или хотя бы даже обсуждать!

— Пока ты тут упражняешься в красноречии, твоя хозяйка плачет, но это я так, может тебе всё равно, тогда извини, что утомляю.

И кошка поднялась, потянула задние лапки, кошки всегда так делают, идут вперёд и словно забывают про задние лапки, вытягиваясь во всю длину, и сделала вид, что собирается уходить.

— Ах, как это ужасно! Она плачет! — и единорог сам заплакал.

— Женщины всегда плачут, — сказал дракон, но голову к кошке повернул.

Кошка это заметила, хотела сначала подождать, пока её позовут, но потом передумала, повернулась вокруг и снова села. Она наклонила голову на один бок, потом на второй, внимательно разглядывая дракона и единорога, помолчала и снова начала:

— Ну, и что же мы будем делать? Меня лично такая обстановка не устраивает. Она сожгла за ночь в два раза больше писем, весь дом провонял дымом, старые у неё уже заканчиваются, она жжёт свежую бумагу и это отвратительно для кошки с тонким нюхом, как у меня. И сливки, которые она наливает в мою мисочку, сразу прокисают, а я не люблю прокисшие сливки.

— Всё о себе, только о себе, эгоистка плюшевая! — зашипел дракон.

— Прокисшие сливки это ужасно, я вам ужасно сочувствую, — и единорог заплакал снова.

— Да престань ты рыдать! — кошка поморщилась, — я говорю — что делать будем? Ну неужели плакать?

— Ах, а что тут можно сделать?

— Да пойти в сад, плюнуть на эту розу огнем, хоть сию минуту, и сжечь дотла, и все наваждение кончится! А потом и эту противную кошшшку! Чтобы не ходила тут без спроса! — и дракон уже начал пускать дым через ноздри.

— Ах, жаль, что я не могу поаплодировать такой решительности, как это делают люди в театре, ты, камин с крыльями, — холодно заметила кошка, — а тебе, лошадь с рогом, не могу утереть слезы и высморкать нос. Ну сожжете вы розу, — она упорно не замечала, как дракон тянет шею к ней через загородку, ну, или делала вид, что не замечает, — и что дальше? Рыцарь бродит как тень по лесам, Волшебница рыдает дни и ночи напролет. Хорошее же ты решение предложил!

— А какое решение ты предложила?!

— Ну, я, как кошка, считаю, что жечь никого не надо, это уже ничего не поправит.

Видя, что дракон и единорог замолчали, она устроилась поудобнее, полагая, что они потрясены ее прозорливость, сдвинула лапки вместе, обернула их хвостом, и подняла голову вверх, приготовясь вдохновенно говорить дальше, но тут за её спиной раздался голос Волшебницы, которая стояла в дверях и слушала всю последнюю часть этой речи. Дракон ухмыльнулся злорадно, а единорог испуганно зажмурился. Но Волшебница не рассердилась, как подумал единорог, и даже не пнула наглое животное под зад, как предполагал дракон, она тихо спросила:

— И что же делать, как ты считаешь?

Кошка тоже ни мало не смутилась, а спокойно продолжила:

— Он и правда стал почти как садовник, как просто человек, читает сказки, поёт песни, спит ночами, а днем ухаживает за розой в саду.

— Простые люди не поют! Простые люди не читают любимым сказки! Простые люди не способны изменить свою природу ради любви! — воскликнула Волшебница.

— А чего ж ты так рыдаешь? Раз он такой непростой, раз он способен на такие необыкновенные поступки? — кошка демонстративно зевнула, показав всем розовую изнанку маленькой пасти и алый острый язычок.

— Не знаю,— Волшебница помолчала, — наверное, потому что никто никогда не пытался ради меня измениться, никто не пел мне, ни читал сказок и не переставал любить то, что любил, ради меня никогда….

— Ах, зависть, понимаю. Но это так по-человечески, — равнодушно сказала кошка, — это даже не интересно.

— Так что же делать? — видно, Волшебнице и правда было не по себе, ведь она, мой дорогой, не пнула под зад наглое животное, хотя эта маленькая пятнистая дрянь явно напрашивалась. — Да все просто. Люди должны любить людей, коты кошек, волшебницы волшебников, садовники розы, а Рыцари — принцесс, принцесс, и всё должно быть так, а не наоборот.

— Но он любит Розу!

— Ну Розу, розу… какая же ты непонятливая сегодня. И он уже много для неё сделал. Не пора ли и розе что-то сделать для него?

— Как?

— Как роза она может только зацвести весной, как роза….— кошка сделала паузу, — а вот если бы она была девушкой…

— Но она роза!

— А ты — волшебница! Ты же ещё волшебница, надеюсь?

И кошка встала и пошла к выходу, подняв хвост. А Волшебница подошла к единорогу и стала перебирать его белую гриву, он тихо целовал ей пальцы и молчал. Он не знал, что сказать. А вот дракон знал, хотя и молчал, но просто не мог найти слова, он ведь умел язвить, ругаться, а как просто так говорить, с нежностью, он уже забыл.

— Без времени, — наконец произнёс он.

— Что? — обернулась к нему Волшебница.

— Страна без времени. Ты помнишь это место, Илф?

И единорог тихо ответил:

— Да, Айрин. Я помню это место.

— Какое место? — спросила Волшебница, она так удивилась, что даже не заметила, как её животные стали называть друг друга по именам.

— Расскажи ей, Илф…

— Там всегда то ли утро, то ли вечер, течёт река, стоит высокая трава, вкусная на вид…

— Ты там жил? Откуда ты знаешь?

— Я не знаю. Мы просто оба помним, и всё. Мы знаем себя только тут. Мы сразу были тут и сразу оба. Вместе. Всегда вместе. И мы знаем, что не можем по отдельности. А эту страну мы оба помним. Не знаем откуда. Мы пытались вспомнить, но не можем. Но нам кажется… Да, Айрин? Нам кажется, что там можно найти средство превратить розу в девушку….

— А как туда дойти?

— Смерть знает, — прошептал Единорог.

— Да, — оживился дракон, — Смерть точно должен знать!

И Волшебница согласилась. Действительно, к кому же ещё ей было обратиться за советом? Понимаешь, мой дорогой, так всегда и получается, если Любовь не знает, что ей делать, на помощь всегда приходит Смерть.