Люди Рун (джен)

Возвышенность, к которой причаливал летающий камень, была чуть ли не единственным сухим местом на много миль вокруг. Воин немного потоптался, выбирая подходящий ориентир, приглядел, где дорога посуше, и почти уже тронулся в путь, как…

— Вон тот пик зовётся Драконьим Когтем, — как ни в чем не бывало сообщил Лотвир.

Обернувшись, Кэрн убедился, что самодвижущаяся скала давно в воздухе, и с искренним недоумением уставился на деловито закатывающего штаны попутчика.

— Вклиниваясь в течение реки, он разделяет её русло надвое, заставляя её образовать остров, на котором древние выстроили свой город, — невозмутимо продолжал мастер-проводник, вглядываясь вдаль, туда, где в туманной дымке чернел единственный ориентир среди бескрайней равнины. — Поговаривают, что драконы — просто стражи, до сих пор несущие свою вахту в ожидании хозяев… Хотя на самом деле это не больше, чем бабьи сказки.

— И что ты тут забыл? — поинтересовался воин без лишнего дружелюбия. — Ты привёл меня, куда договаривались, я рассказал свою историю, мы в расчёте.

— В расчёте, — кивнул Лотвир, не обращая на недовольство Кэрна никакого внимания. — Только если ты считаешь себя единственным в округе идиотом, готовым на своих двоих пересечь Пустошь, то серьёзно ошибаешься.

— Боишься потерять титул главного местного придурка? — усмехнулся воин, поудобнее устраивая на плече снятые мокасины. — Отличный мотив для самоубийства.

— Сам придурок, — обиженно буркнул Лотвир. — Думаешь, мне безразлична судьба княжны? Илану любили все. Её невозможно было не любить. И потом… за участие в спасении дочери князь разрешит мне вернуться в дружину. Скучно на гражданке, сил нет!

— Скажи лучше честно, тебе не терпится узнать, что на другой стороне этого болота, — ухмыльнулся Кэрн, испытывающий невольную радость от перспективы заполучить себе полноценного напарника. Одиночество успело опостылеть ему ещё в посмертии.

— Кончай трепать языком, — огрызнулся Лотвир, и они отправились в путь.

* * *

Хватило получаса, чтобы энтузиазма у спасательного отряда поубавилось. Брести по колено в воде, ощущая при каждом шаге, как просачивается между пальцами липкая грязь, гадать, не укусит ли тебя какая-нибудь пакость, и вдыхать едко пахнущий тиной тяжёлый и влажный воздух не составляло предмета заветных мечтаний ни Кэрна, ни Лотвира. Последний, впрочем, к искреннему удивлению воина, претензий не высказывал, сопел вполне увлечённо, с одинаковым интересом разглядывая исполинские туши длинношеих рапторов, торчащие из воды метёлки местных растений и летающих над ними… эээ…

— Как они называются? — поинтересовался Кэрн, указывая на пойманное спутником существо.

— Понятия не имею, — признался тот, разглядывая головастую палочку, к которой неведомый шутник прилепил пару прозрачных, украшенных только сеточкой прожилок крыльев. — Ух, у него глаза словно мозаика! — поделился Лотвир сделанным открытием.

— И как ты определил, что это он, а не она? — скептически поинтересовался Кэрн.

— Может, и «она», — смутился напарник. — Эх, какая хрупкая… — продолжал он заворожено разглядывать причисленную к женскому роду тварюшку. — Нипочём в мешке не донесу. А крылья-то, крылья… глянь, словно из слюды!

— Под ноги смотри, — фыркнул Кэрн, только что оскользнувшийся, и теперь переставлявший ноги с особенной осторожностью. — Слушай, а откуда ты знаешь, что вот те туши — драконья еда, но вот эту мелкую пакость впервые видишь?

— Я никогда сюда не спускался, — объяснил Лотвир. — Но это не значит, что не пытался разглядывать со стороны.

— Любопытный ты… не в меру, — покачал головой воин. — Какой смысл тратить столько времени и сил на никому не нужные сведения?

Опасное путешествие через страшно-ужасную Пустошь постепенно превращалось в немного скучную и довольно утомительную прогулку, и единственное, что вызывало беспокойство Кэрна — выбор места для привала. Это пока они идут, вода только до колена, а вздумаешь сесть — и окажешься в тинистой хляби по горло, что уж говорить о ночлеге.

— Надо пересечь равнину до вечера, — хмуро сообщил Кэрн спутнику, когда солнце устало повисло в зените, полное решимости устроить двуногим букашкам хорошую баню.

Путешественники успели выбиться из сил и порядком проголодаться, а ни одного островка приметить так и не удалось.

— Не получится, — покачал головой Лотвир, опытным взглядом оценивая разницу между пройденным и тем, что пройти только предстояло. — С такой скоростью хорошо, если треть осилим.

Мастер-проводник задумчиво зачерпнул в горсть мутную болотную воду и только головой покачал. Пить буро-зелёную, едко пахнущую водорослями взвесь можно решиться, только когда перспектива умереть от жажды подступит совсем близко.

— Клянусь Забытыми, эта отличная шутка, молиться о глотке воды, когда её вокруг — хоть залейся, — усмехнулся напарник, брезгливо стряхивая с ладони бодро перебирающую лапками глянцевито-черную пакость. — Нет уж! Лучше я сдохну от жажды, чем в моём брюхе проест дыру подобная дрянь! — решил Лотвир, со свежеобретённой бодростью прибавляя шагу.

Кэрн мрачно поправил висящую на плече сумку, досадливо пихнул отбивший и исколовший всю спину шлем и зашагал следом. Лавовая равнина под горящим небом казалась почти родной.

— Ну, так вот… — между тем трепал языком навязавшийся попутчик, продолжая посвящать воина в местные перипетии, — тогда княжество из одной долины, почитай, состояло: две соседние кишели стрихнами, так что и шагу нельзя было ступить, не запутавшись в ловчей сети, а Пустошь простиралась до самого подножия Гремящих Гор.

Рассказчик неожиданно замолк, резво выдернул из воды одну ногу, выпучил глаза при виде присосавшейся к белой, размокшей коже глисты маслянисто-зелёного цвета и, морщась крайне брезгливо, раздавил мерзкую тварь между пальцами.

— Фу! Вот, впилась, пакость! — передёрнулся напарник, и Кэрн не без труда преодолел искушение проверить собственные конечности.

Нет, слишком уж потешным зрелищем станет он, подпрыгивая, как нервическая барышня!

Серый, с зеленовато-чёрными мраморными разводами, покатистый холм справа дрогнул, тоскливо вздохнул, фыркнул, поднялся на четыре бочонкообразные ноги, вытянул увенчанную смешной, непропорционально маленькой головой протяжную шею, укоризненно, как показалось Кэрну, взглянул на путников и медленно побрёл прочь.

— Какие они всё-таки здоровые, — непроизвольно вздрогнул Лотвир, провожая взглядом удаляющегося исполина.

— Не хотел бы я встречаться с теми, кто на них охотится, — в свою очередь поёжился Кэрн.

— Да, с драконами куда лучше видеться на фресках, да в балладах медоречивых бардов, — с чувством согласился спутник.

— Так как вышло, что Пустошь отступила? — вернулся к прерванному разговору воин, решив, что для сохранения морального духа их маленького отряда в тему гигантских огнедышащих тварей лучше не углубляться.

— День был как день, не хуже и не лучше всех прочих, — пустился в воспоминания Лотвир. — Только рапторы беспокоились, рычали и пытались сорваться с привязи. Я со своим битый час провозился, пытаясь успокоить. И шмат мяса дал, и по холке потрепал, слова шептал успокоительные, всё без толку! Только глаза пучит испуганно, да землю роет. Плюнул, привязал покрепче, чтобы не сорвался ненароком, да пошёл к Косолапому Хэнку пропустить кружечку, да тут оно и рявкнуло… Треск, грохот, полнеба дымом заволокло, земля затряслась, люд из домов повыскакивал, вокруг такой ор и плач стоит, хоть уши затыкай. Бежать — так некуда. Когда Злая Гора просыпается, наша долина становится одной большой ловушкой. Но нет, помиловали нас Боги, отвели беду. Стороной извержение прошло, аккурат стрихнов и поморило. Маклин, колдун наш, молвил, дескать, ядовитое газо-пылевое облако в соседние долины опустилось. А огненных рек, о которых старики страшные сказки бают, вовсе не было — то ли обошлось в этот раз, то ли и вовсе праздные россказни. Ну, князь, не будь дурак, быстро свою дружину снарядил, перебили мы пяток или десяток стрихнов, что остались, кишащий их яйцами лес выжгли, а на освободившемся месте крестьяне распахали поля. Так с тех пор и живём.

— А Пустошь?

— Слушай, Маклин бормотал что-то про «вертикальные сдвиги коры», но я ни дракона из его объяснений не понял. Просто вдруг болотина отодвинулась дальше от гор к реке. На площади зачитали княжескую грамоту, в которой утверждалось что за Пустошью отступят и её обитатели, в том числе и драконы. И что опасности нет, так что каждой деревне следует несколько семей снарядить на заселение Окраины, для «освоения новой территории». Народ сперва поворчал, но потом оказалось, что князь как в воду глядел.

Кэрн оглянулся назад, туда, где темнела гребенчатая полоска оказавшихся такими ненадёжными гор, и задумчиво кивнул. Решение князя имело смысл. Он на его месте поступил бы так же.

— Чтоб тебя! — взвыл воин в следующее мгновение, в свою очередь прыгая на одной ноге.

В стопу второй вонзился какой-то осколок. Выдернув его, Кэрн опознал чью-то кость, точнее её фрагмент, брезгливо отбросил в сторону и выдал долгую, прочувствованную тираду.

— Неплохо, — с видом знатока оценил этажность конструкции Лотвир и подставил напарнику плечо. — Зря мы обувь сняли. У меня на подошвах живого места не осталось.

Вязкие красные капли падали в воду, добавляя ноту кармина к охре и малахиту. Кэрн терпеливо ждал, пока напарник перероет дорожные сумки, вытянет оттуда тряпицу и флакончик с заживляющей смолой, чтобы соорудить перевязку.

Охота жалеть обувь ушла, но натянуть мокасины на распухшие, разбитые ноги стоило труда. Мокрая кожа неприятно липла к телу. Рана тянуще пульсировала, не давая о себе забыть.

— Идти сможешь? — поинтересовался Лотвир, старательно приглушая мрачные нотки в голосе: они и так бы дошли разве чудом, теперь же надежда добраться до Драконьего Пика и вовсе растаяла, как туман под жарким полуденным солнцем.

Ответить Кэрн не успел. Тонкий гребешок волны шевельнул водную гладь, вызвав холодную волну мурашек и крайне неприятную мысль, что в непрозрачной болотной жиже у них объявился сосед. И тут с шумным всплеском на воина кинулось, разевая вытянутую, вооружённую частоколом длинных кривых зубов пасть, вынырнувшее из болота чудовище.

Напарник бессвязно, прочувствованно заорал, очевидно, выражая искреннее и горячее желание взбежать на облака пешком, только бы не чувствовать зловонное дыхание отвратительной твари. Воин же бросился в сторону, не давая чужим челюстям сомкнуться на своём теле, нырнул с головой в мутную хлябь, тут же хлынувшую в ноздри, нащупал, оскальзываясь, опору под ногами, выпрямился и следующую атаку встретил обнажённым клинком.

Меч вошёл точно в глаз чудовища. Кэрн вбил его до рукояти, болезненно вывернувшейся из пальцев, когда тварь начала биться в агонии. Удар огромного хвоста взметнул со дна тучу ила и смёл воина с ног.

Затхлая муть хлынула в горло, верх и низ перепутались, не давая нащупать дно, и Кэрн заметался, забарахтался в вязкой скользкой жиже, никак не находя путь на поверхность. Нахлынувший страх захлебнуться путал мысли… и тут чьи-то руки потянули его вверх.

— Вот это ты его уделал! — услышал голос Лотвира пытающийся прокашляться Кэрн.

Сам мастер-проводник нервно сжимал зазубренный костяной нож на длинной рукояти и оглядывался с таким видом, словно с минуты на минуту ждал появления товарок убиенной твари.

Воин попытался вытереть лицо ладонями, недовольно поморщился, чувствуя, как между лопаток, под мокрой тканью перебирает лапками пробравшаяся туда мелкая пакость, с силой провел вдоль позвоночника рукоятью меча, пытаясь раздавить нахальную живность, и принялся разглядывать поверженного противника.

Хищник, длиной примерно в два человеческих роста, имел вытянутое, грузное тело, плавно перетекающее в мощный хвост. Если бы не четыре нелепые, тощенькие лапки взамен плавников, Кэрн счёл бы его рыбой.

— Камайн, — задумчиво проговорил он и, осенённый просто гениальной идеей, уселся на поверженного врага и с облегчением вытянул гудящие ноги.

— Ты чего? — вытаращился Лотвир. — И кто такой Камайн? Или что?

— Мы же собирались устроить привал, — пожал плечами Кэрн. — Камайн — это вот он, — воин довольно похлопал мёртвую тварь по спине. — Слово вдруг вспомнилось.

— Ух, ты! То есть ты его видел там, в своей прошлой жизни?

— Получается так, — дёрнул плечом Кэрн, вытаскивая из сумки намокшие припасы. — Мда… Высушить это вряд ли получится, без костра-то. Придётся съедать.

— Быть поджаренным, утопленным или съеденным заживо ради спасения княжны я согласен, но вот голодным — пожалуй, перебор! — недовольно пробурчал Лотвир, устраиваясь рядом с Кэрном и между делом прицепляя своё оружие обратно к поясу.

Воин не без удивления заметил между зубцами красные пятна. Способность этой штуковины прорубить толстую шкуру казалась сомнительной. Попутчик перехватил взгляд Кэрна и пожал плечами:

— Не мог же я стоять просто так, пока там тебя едят.

Прогретая у поверхности вода приятно грела ноющие от стылого донного холода ноги, вокруг негромко хлюпало занятое своей жизнью болото, рядом воодушевлённо справлялся с ножкой кузнечика то ли случайный попутчик, то ли случившийся друг, а Кэрн бездумно пялился вдаль, готовый завыть от выворачивающей душу тоски.

Что-то осталось по ту сторону костров преисподней — томительное, прекрасное, несбывшееся.

Пальцы сами сжали болтающуюся на шее бляху, словно готовясь сорвать с шеи ненавистную привязь и с ней — связывающую воина с миром живых нить. Если настоящему владельцу этого тела так дорога его невеста, пусть сам за ней и тащится, а проклятому есть одно место и одно назначение — гореть на уготовленном ему свыше огне.

— Слушай, Кэрн! — подал голос Лотвир, в голову которому пришла неожиданная мысль. — Княжна тебе без надобности, наши проблемы тоже до одного места, не твои они, но ты всё равно тащишься на край света, рискуя… кстати, а что с тобой будет, если снова погибнешь?

— Вернусь обратно, — пожал плечами воин.

— Ну вот, — кивнул напарник. — А мог бы просто уйти, куда глаза глядят, тело-то теперь твоё.

— Ты меня подговариваешь бросить вашу любимую Илану на произвол судьбы, а настоящего Кэрна — в преисподней? — с усмешкой уточнил Кэрн.

— Нет, — мотнул головой Лотвир. — Просто хочу понять, что тобой движет.

— Не человеколюбие, — зло сплюнул воин и дёрнул княжеский знак, оборачивая его тыльной стороной.

На почерневшем от времени металле тускло переливалась колдовская руна.

— Если я не успею вернуть княжну за семь дней, она погаснет, и связь между моей душой и этим телом разорвётся. Кэрн получит своё тело назад, а меня швырнёт обратно в вечный огонь.

Лицо напарника стало таким хмурым, что воин не выдержал и расхохотался.

— Ты надеялся на что-то более благородно-возвышенное? Извини.

— Нет! — буркнул Лотвир. — Вытащить душу в мир живых, чтобы связать шантажом и магией… Это мерзко! Тебе никто не оставил выбора. Словно ты не человек, а… их инструмент!

— Это называется куда проще, — пожал плечами Кэрн. — Рабством.

— Что такое рабство? — недоумённо покосился на воина напарник.

Пуститься в объяснения Кэрну не пришлось. Метнувшаяся в воздухе тень, слишком крупная для драконодора, заставила путников напряжённо застыть.