Трапапатум  (джен)

Трапапатум щёлкнул которыми чёрными пальчиками, забавно торчащими из синей шерсти, и газета в руках длинноволосого мальчишки выплюнула копию — в точности под размер Пататрулля. Брюхастый ушаст постоял перед ней несколько секунд, ленясь нагибаться. Основательно почесал бок, поднял прессу и направился с ней в свой уголок кухни, где ждал маленький столик с завтраком и светящейся улыбчивой тыквой. На ходу взъерошил голову котёнка, решительным жестом пресёк вылизывание. Спасибо, сам.

Сел.

Вынул откуда-то из шерсти очки в тонкой серебряной оправе (у трапапатумов больше попросту неоткуда, карманов-то нет), и утвердил куда-то в центр буйно произрастающего меха — условно образующего бороду, бакенбарды и усы. Пошевелил влажным чёрным носом, втягивая ароматы кофе и тостов. Развернул газету...

Знаете, что? Хорошо быть трапапатумом. Дежурства нет (Путут дежурил в школе номер восемь, оберегая детей от воздействия соплеменников. Когда эти ушасты рядом, не учиться хочется, а ходить и даже подпрыгивать на ушах). Кабабунга сгинул. Трапапатумы не опасны. Слоны идут аккуратно, а динозавры вообще парят над землёй.

Грохот и шум! Пыль и конфеты в окно! Отчаянный женский визг!..

Мальчик выронил газету из перебинтованной руки и выглянул наружу. Схватился за подоконник и подпрыгнул.

Трапапатум с излишней внимательностью всматривался в чашку с кофе, наливал в неё молоко. Удивительное дело. Только чтоб был экспрессо, но если аккуратно налить молока с пенкой — получается капучино. А ежели ещё сверху нарисовать сердечко... нет, лучше череп.... вот этой вот палочкой...

Путут высунул фиолетовый язык от усердия.

Некоторые рисуют на пенке чуть ли не Мону лизу, и даже деньги на этом зарабатывают. Но это, знаете ли... Нет уж! С места не сдвинусь. Я не человеческий полицейский. Сносите свой город, если вам так удобнее.

— Держите динозавра! Тапутат! Почему у тебя такое дурацкое имя?.. Чего смотришь, оттягивай его за ноздрю! Крабель, лишай его веса, пусть взлетит повыше!.. Да я тоже не помню как! Это... сейчас... Экто-санктре-гама... Эй, Тапутам!.. Тапутут!.. Я говорю, за нозрю его, змеюку, за ноздрю! Ух!.. Тапату-у-у-у-ут!.. Промбель! Держи динозавра!.. Мне нельзя, я старше по званию.

Путут медленно поднял косматые брови. Котёнок повернул голову и посмотрел на полицейского.

— Это голос трапапатума. — объяснил тот.— Не замаскированный от людей, полностью открытый. — уточнил он, поднося дрожащей чашечку к губам. В ней звенела серебряная ложечка.

Мальчик подпрыгнул ещё раз, повыше, но так ничего и не сказал.

Через несколько минут раздался ещё один голос. Нечто среднее между рычанием тигра, с металлическим таким звучанием, и гудением Титаника.

— Тираннозавр, — знающе покивал Путут, рассеянно дожёвывая чашку. Котёнок смотрел в недоумении. — Это такое вымершие животное. — едва не плача, уточнил полицейский. — Настоящая машина смерти, сэр.

Полицейский едва не разорвался пополам, на ходу натягивая фуражку и обматываясь ремнём, сжал полицейскую бляху в зубах. застёгивая пряжку, со всего маху прервал обои в коридоре — напротив трельяжа с разбитым зеркалом (на самом трельяже виднелось несколько капель засохшей крови). Котёнок побежал вверх по мальчишке, и тот наконец-то закричал. Вопль затих за спиной синешерстного, он зажмурился от мгновенной вспышки и... покатился на пузе — мимо десятков топающих лап — мельтешащих перед носом всеми цветами радуги. Полицейская управа.

Пух!

Пропан прервал его скольжение, выставив толстую белую лапу. Путут поднял к нему несчастные оранжевые глазищи. Ветеран ослепительно улыбнулся ему беззубым ртом, сжимая деревянный трапапатумовый винторез калибра \"для стрельбы по низколетящим бегемотам\". Бороду, штопы не мешала, ветеран заправил за пояс, увешанный гранатами. И он был счастлив, как никогда.

— Не стреляй боевыми! Не целься в людей! — без собой надежды пробасил крошка Путут. Доковылял до арсенала, схватил такое же ружьё, но поменьше, кедровое, перекинул патронташ через плечо, и нырнул обратно в квартиру. Вопль орущего мальчишки плавно вернулся, будто кто-то нажимал на пульт, возвращая прежний уровень громкости.

У входной двери обнаружился взрослый обитатель жилища. Отец этого истерика, судя по всему. Мужчина стоял лицом к двери и глубоко. размеренно дышал. Судя по всему, набирался решимости десантироваться в окружающий мир. Обитатель был обут в ботинок, но в халате. В одной руке он сжимал тупой кухонный нож, в другой — гантель, и глубокомысленно изучал оба предмета. Да, нелёгкий выбор.

Путут переломил стволы оружия — с сочным деревянным хрустом, зарядил патрон с песком Морфея,прицелился в голову и выстрелил. Хозяина окутало облаком мягко искрящихся пылинок. Он постоял секунд-другую, аккуратно положил гантель на трельяж, почесал переносицу и рухнул. Но Путут этого уже не видел, некогда. Пронзённая полицейским дверь колыхалась далеко позади, под короткие лапы прыгали неудобные человеческие ступеньки. Всё в порядке. Под контролем. Все трапапатумы, живущие в этом городе, превосходно владею магией. И даже если один из них взбесился от счастья (встретил, к примеру, нашего мальчишку в реанимации, когда тот, жууутко довольный собой, в очередной раз искалечил себя... папаше на радость)— его быстренько скрутят и огорчат до необходимой нормы. Предложат, например, денег — за то, чтобы он целую минуту не думал о полярном медведе.

И всё будет в...

Трапапатум выкатился во двор — между двумя домами. В их окошках пищали люди, некоторые порывались вылезти наружу. Кругом творилось странное, яркое и головокружительное, напоминающее рекламный ролик одного из этих современных газированных напитков, напоминающих химические отходы. Посреди двора стояла кучка прижавшихся друг к другу человских полицейских. Отчаянно вопя, служивые азартно палили из табельного во все стороны. Вскоре их начали отстреливать в ответ. Путут тоже принялся палить, присоединившись к нескольким сослуживцам, оказавшимся поблизости. Стрелять они не умели, но вскоре один из пёстрых зарядов попал таки в одного из копов. Человек выдохнул вереницу ярких мыльных пузырей, дико посмотрел на них и уснул, изумлённый. Стражи человеческого закона по команде старшего сгруппировали огонь, и один из невидимых противников был подстрелен. Пули легко прошли сквозь шаровидное тело, не причинив его владельцу никакого вреда, но выбив несколько клочков оранжевого пуха.

Раздалось яростное, оглушительное рычание.

Маленький свирепый ушастик бросил своё оружие и кинулся в рукопашную. Вспрыгнул ближайшему человеку на грудь, схватил его за шиворот и принялся трясти — что-то неразборчиво приговаривая про мех. Сотрудник милиции дробно пощёлкал зубами, нахмурился и воспроизвёл по памяти несколько приёмов рукопашной — куда-то в пустоту перед собой. Завертелся на месте, проклиная нечистую.

Часть шарообразных полицейских ринулись следом, и одного из брюхоходов тут же подбили — искрящейся молнией дружественного огня. Трапапатум обернулся, удивлённо приподнимая уши, и с ужасом уставился на свою шерсть. Она поменяла цвет с сиреневого на фиолетовый. Ушастик горестно вздохнул...

Главный среди людей ожесточённо выкрикивал команды, повторяя, что всё это гипноз, и нужно действовать по инструкции, а не шмалять во все стороны, вопя благим матом. Инструкцию эту должен был знать любой полицейский. Если к вам навстречу двигается враждебно настроенный осьминог и зловеще шевелит щупальцами... (Нет, автор не знает, что делать дальше, он же не полицейский, и инструкцию эту ему читать не давали.)

Полицейский почувствовал, что больше не в силах на это смотреть, и побежал вокруг пищащего, кающегося во всех грехах дома, приближаясь к к главной улице Советской и собственно, эпицентру парада, раскинувшегося по двум дорогам и аллее. Чтобы, собственно, узнать...

— Зачем?!! Ну зачем, зачем, скажите мне, во имя всех богов и чертей, ЗАЧЕМ вы это делаете?!!