Самая яркая звезда ночного неба (гет)

Июль подошел к концу. В августе Мэгги взяла отпуск.

— Карл, я обещаю, вернусь и всё отработаю в две смены, — кричала она напоследок владельцу бара, в котором работала.

Мэгги хотела съездить с сыном на море перед его отъездом.

— Ладно, но если ты будешь засыпать за стойкой, я за это платить не буду, — проворчал Карл, плотный мужчина непонятного возраста.

Он ценил Мэг как постоянную сотрудницу, уже год проработавшую почти без выходных. Отдельным плюсом было то, что она могла заменить певицу, которая периодически срывалась и пропадала на несколько недель. Если Том напоминал грецкий орех, то Карл был жухлым немецким каштаном, занесенным непонятным ветром на туманный Альбион.

Мэг собрала вещи и сложила их в багажник старенького форда.

— Джон, ты взял свои книги?

— Да, — появился нагруженный книгами мальчик.

— Отлично! Садись.

Она завела мотор, бросила последний взгляд на квартиру. Почему-то они никогда раньше не выбирались путешествовать. То не было денег, то сваливалась работа, то Джон всё лето болел, то как назло постоянно лил дождь. Но сейчас её уже ничто не останавливало. Мэг улыбнулась краешком рта и завела мотор.

Солнце нагревало асфальт, и они мчались в Бат.

— Ты увидишь город, о котором писала Остин.

— Она скучная, — категорично заявил Джон.

— Ну, ладно, я увижу город, о котором писала Остин, а ты займешься чем-нибудь ещё, идет?

— Идет, — он, прищурившись, изучал пейзаж за окном. — Я разучу пару заклинаний.

— А в школе что будешь делать?

— Использовать их.

Им хватило денег снять небольшой коттедж за городом. Мэгги догадывалась, что потом, возможно, ей придется туго. Но хотела провести эти каникулы так, чтобы было что вспомнить. Будто прощалась с чем-то. Она знала, что из школы сын вернётся уже другим, с новыми друзьями и новыми проблемами.

— Море... Что может быть чудеснее и загадочнее? — почти пропела она, стоя на берегу, раскинув руки, наслаждаясь тёплым соленым ветром и ни с чем не сравнимым запахом.

Они загорали на пляже, купались и читали, то и дело удивляясь.

— Ты что-нибудь понял о квиддиче? — захлопнув книгу, спрашивала Мэг.

— Должно быть, прикольно.

— Должно быть тот, кто придумывал правила, сам был ловцом. Сто пятьдесят очков за один мяч?

— Быть ловцом… — задумался Джон.

Как-то он достал палочку и начал размахивать ею, произнося заклинание из книги.

— Ай, ты что творишь! — воскликнула Мэгги, когда её шляпа поднялась в воздух.

— Так… — Джон напряженно начал искать заклинание отмены.

— Вот поэтому и не стоит заниматься колдовством самостоятельно, — заметила она, уже не надеясь схватить взлетевшую беглянку. — А ну-ка! Дай мне палочку. Я её уберу подальше.

— Нет. Я сейчас все исправлю.

— Я серьёзно…

Мэгги не успела закончить фразу, потому что Джон нашел другое заклинание и приманил шляпу на место.

— Я же говорил, — он, конечно же, не знал, что использовать заклинания ему запрещено, а некоторые из них он будет отрабатывать далеко не на первом курсе.

— Все. Сдавай палочку. Больше никакого колдовства.

Джон лениво передал матери палочку. Дерево было теплым и очень приятным на ощупь, даже каким-то родным. Мэгги подержала палочку в руках и нехотя убрала в пляжную сумку.

Они пролезли город вдоль и поперек, изучив старые развалины и новые блюда в кафе, стреляли в тире из лука и даже совершили ночной поход за светящимися медузами.

Две недели пролетели очень быстро.

По пути домой, Мэг спросила:

— Не жалеешь, что съездили?

— Ещё спрашиваешь! — ответил мальчик. — Мы должны так выбираться каждый год. В море и правда что-то есть.

Мэгги удовлетворенно улыбнулась. Глубокой ночью они въехали в Лондон. Джон уснул на переднем сиденье, а вот Карл, напротив, не спал.

— Эй, Смит, ты рехнулась что ли? — грохотал он с порога.

— Что случилось?

— Твой грёбаный телефон звонил все время!

— Но кто мог мне звонить?

— Выключать надо, когда уезжаешь, — сердился Карл. — Как съездила?

— Хорошо, — она растерялась, с чего это он интересуется её делами.

— Выглядишь тоже хорошо. Кейси снова сорвалась. Выйдешь завтра за неё? А лучше сегодня.

— Карл, я только вернулась…

— Плачу двойной оклад. Две недели отпоёшь и считай, что мы в расчёте.

— Я вижу, ты не шутишь, — никогда он ещё не предлагал ей таких денег за смену.

Всего-то и разница: наливать выпивку и стоять за стойкой, или наливать выпивку и порою исполнять нечто непритязательное на вкус публики. Мэг могла делать и то, и другое одновременно. И Карл платил ей как обычно, с небольшой надбавкой. Но чтобы в два раза больше… Что-то тут было не так.

Она разбудила Джона, и они быстро перенесли их скромные пожитки в квартиру, в которую счастливо никто не залез, пока их не было.

— Сынок, мне надо выйти на работу. Я вернусь к завтраку. Хорошо?

Он сонно кивнул головой и поплелся в свою комнату.

Мэгги быстро переоделась в униформу заведения: кожаные штаны и жилетку. Через пять минут она уже спускалась.

В баре было полно людей. Сэйди, вторая барменша, не справлялась одна.

— О, Мэг! Как хорошо, что ты вышла. Как отпуск?

— Отлично! А в чем дело? Откуда посетители?

— Чёрт их знает. Рук не хватает. А тут ещё Кейси…

— Всё плохо?

— Да, она в больнице.

— Ну, что ж, за работу!

Никогда ещё Мэгги не видела бар таким. Она и выбрала-то это место за то, что здесь было относительно тихо. Район не был популярным, в основном, люди обходили его стороной. Она стояла за стойкой, зная, что её ребенок спит спокойно, а тут пора задумываться о переезде. Зазвучала музыка, означающая, что ей пора петь. Мэгги исполняла что-то ирландское, не особо задумываясь. Она старалась просто петь и ни о чём не думать. Это её успокаивало.

Остаток лета пролетел как один тяжелый сон. Мэгги успевала коснуться головой подушки и тут же засыпала, а потом просыпалась и снова выходила на работу. Джон с головой ушёл в учебники. Они не заметили, как август закончился.

Ранним осенним утром, как только огромный чемодан был втиснут на заднее сиденье, старенький форд повёз семейство Смит на вокзал.

— Сынок, — сказала Мэгги уже на стоянке вокзала, — я не знаю, что там тебя ждет, но думаю, немного карманных денег тебе не помешает.

Она отдала ему мешочек с серебряными сиклями.

— Обещай, что будешь писать.

— Обещаю, — торжественно поклялся Джон.

И они отправились на вокзал.

— Какая у тебя платформа?

— Девять и три четверти.

— Конечно, — бормотала Мэгги себе под нос. — Никто и не говорил, что будет легко.

Платформа девять заканчивалась разграничительным барьером, сразу за которым начиналась платформа десять.

— Мистер Поттер говорил, чтобы мы с ним встретились. Или попробуем сами? — Джон вопросительно смотрел на мать.

— Хорошо, когда есть на кого положиться. Но вот тебе мой родительский совет: полагайся в первую очередь на себя.

Они подошли к разграничительному барьеру, переглянулись и с разбега ударили в него плечами.

— Ай! — завопил Джон. — Это было больно!

— Жизненный опыт приходит с синяками, — философски изрекла Мэг, потирая плечо.

Они попробовали в другом месте, а потом в другом, и в другом, пока на четвертый раз не оказались на платформе, запруженной ведьмами, колдунами, кошками и несусветным гомоном голосов.

— Ух, ты! Оно того стоило! — восторженно заметил Джон, разглядывая ярко-малиновый паровоз.

— Да, уж. Впечатляет, — согласилась с ним Мэг, продвигаясь по платформе.

— Как думаешь, где Тэд? — Джон вертел головой во все стороны.

— Не знаю. Надеюсь, что не ждёт нас на входе.

Они стояли возле поезда. Мэг не могла поверить, что её крохотный сынок вырос в этого не по годам зрелого мальчугана, да ещё и волшебника.

— Вон они! — завопил Джон и начал активно размахивать руками, привлекая внимание Тэда.

На этот раз с ним был не только Гарри, но и ещё какой-то высокий рыжий парень. Тэд был ярко-фиолетовым и очень обрадовался Джону.

— Наконец-то! Я боялся, вы передумали ехать в Хогвартс! Мы пытались вам дозвониться всё лето! — крикнул он.

Мальчишки скрылись в поезде. Мэгги была сама не своя.

— Рон Уизли, — представился долговязый.

— Очень приятно, — наспех ответила Мэг.

— Справились с барьером? — поинтересовался Гарри.

— Да. Не сразу, но… да, — она пыталась выловить взглядом сына.

Прозвучал сигнал к отправлению. Из вагона выскочил Джон и крепко обнял мать. Тэд махал рукой из тамбура.

— Я люблю тебя, сынок, — она поцеловала его в макушку.

— Пока, мам!

Поезд начал набирать ход. Джон запрыгнул на подножку, и они побежали в купе. Мальчики высунулись в окно и махали руками, пока не скрылись из виду. Только здесь Мэгги, наконец, дала волю слезам. Они сами покатились по её лицу. Рот, замерший в улыбке, растянулся в гримасе отчаяния. Она сдерживалась, пока могла, но предательский всхлип вырвался откуда-то изнутри.

— Мисс Смит, с вами всё в порядке? — к ней подошли Гарри и Рон.

— Да, всё в порядке, — она пыталась вытереть слезы, натянув рукав на ладонь, но это плохо получалось, и она расплакалась ещё сильнее, издавая тихие звуки, но при этом сотрясаясь всем телом.

— Вы уверены? — переспросил Рон.

— Нет. Я не уверена. И я не в порядке. Но минут через пятнадцать буду в норме.

Она говорила каждое слово на отдельном выходе, еле успевая втягивать в себя кислород.

— А что такого произошло? — недоумевал Рон. — Хогвартс — это мечта! Я провел там лучшие годы своей жизни. Ну, если не считать слизняков, — улыбнулся он.

— Они приедут вечером, их посадят в лодку и привезут в замок, где накроют пир, — продолжил Гарри.

— Ага! И Дамблдор…

— МакГонннагал!

— Да! МакГоннагал скажет речь. Но перед этим они пройдут распределение.

— Очень волнительная процедура, — вспомнил Гарри.

— Что за распределение? — Мэг уставилась на него покрасневшими глазами.

— По факультетам.

И они наперебой рассказывали ей, пока она не улыбнулась, услышав, как Гермиона, жена Рона, вспоминала вслух выученные заклинания.

— Джон тоже выучил всё, что мог из учебников, — сказала она.

— Ну, не та пошла молодежь! Вот мы с Гарри ничегошеньки не знали, когда ехали учиться.

— Нет-нет! Не подумайте! Просто ему всё сходу дается. И математика и английский. Он очень способный мальчик. И заклинания ему удавались. Он заставил мою шляпу лететь!

Гарри и Рон переглянулись.

— А вот это уже нехорошо, — протянул Рон.

— Что? — испугалась Мэг.

— Несовершеннолетним запрещено колдовать за пределами школы, — объяснили они.

— Но он не знал!

— Вообще-то предупреждение выдают только после первого курса, так что… — начал рассуждать Рон, но Гарри перебил его:

— К вам не прилетало совы из министерства?

— Нет, — ответила Мэг, а про себя подумала: «О чём они вообще?»

— Значит, вам повезло. Наверно, школьников до поступления не могут исключить…

Заметив, как Мэгги снова побледнела, они прикусили языки.

— Мы бы могли проводить вас домой, — предложил Гарри.

— Нет, не стоит. Я в порядке, — ответила она. — Я на машине, доеду отлично, разревусь пару раз в пробке, а так все будет отлично! — она нацепила одну из своих улыбок «для публики», которую тут же сменило выражение отчаяния.

Гарри и Рон поводили Мэг до машины, пожелав на прощание удачи. Она даже смогла тепло улыбнуться им в ответ. Но когда вернулась в свой обшарпанный район, в сердце вновь пробралась тоска. Мэгги долго сидела в машине, будто заблудилась по дороге и заехала не туда, а теперь надо решать, что делать дальше.

— И между тем, это мой дом, а это мой бар, — она уставилась невидящим взглядом в здание. — Всё, что у меня осталось.

Она знала, что день будет не из лёгких. Мэгги повернула к себе зеркало заднего вида. На неё уставилась молодая женщина с припухшими глазами. Загоревшая кожа стала бледной и какой-то прозрачной. На щеках горели пятна, губы казались белыми, словно запудренными. Темные волосы спускались безрадостными прядями на плечи. В глазах плескалось отчаяние. Ещё раз вдохнув и выдохнув, она вышла из машины и решительно зашагала к дверям сомнительного заведения, в котором ей посчастливилось зарабатывать себе на жизнь. В такое время дня в баре никого ещё не было. Из двери кухни выглянул Карл.

— Мэг, что-то ты рано?

— У меня сегодня выходной, Карл, ты забыл? И я хочу выпить. Налей-ка мне чего-нибудь .

— Сама налей, я тебе не мальчик на побегушках, — проворчал старый немец. — Ты же никогда не выпиваешь здесь? С чего бы вдруг?

— Заткнись, без тебя паршиво, — отрезала она.

— Дерзкая девчонка. Смотри, всё, что выпито, должно быть оплачено, — и он скрылся за дверью.

Она привычно зашла за стойку, внимательно рассмотрела варианты, затем взяла бутылку джина и стакан.

Всего за несколько шагов от стойки бара с Мэгги Смит произошла поразительная метаморфоза. Из заплаканной бедняжки она превратилась в одну из постоянных посетительниц этого заведения — женщину с тяжёлой судьбой и разбитым сердцем. Она опрокинула в себя одну, две, а затем и три рюмки, пока не поймала в зеркале напротив среди бутылок горящий взгляд роковой красотки, готовой свести с ума кого угодно, хоть саму себя. Мэг подмигнула своему отражению.

Когда бутылка с джином опустела, солнце уже скрылось за соседними домами. Она сидела на высоком барном стуле и курила. В баре все ещё никого не было. По радио тихо звучала какая-то грустная песня*. Сэйди протирала стаканы за стойкой.

— Отчего ты так убиваешься, Мэг? — не выдержала она.

Мэгги посмотрела на неё тяжелым взглядом, а потом медленно проговорила:

— Моя жизнь дерьмо! Я — мать-одиночка, отославшая сына куда подальше. Почему бы мне не слететь с катушек? — она говорила спокойно, запавшими глазами изучая пепельницу. — Двенадцать лет я не могу просто лечь спать и умереть потому, что утром увижу сына. Это моё счастье…

— А до этого? — подала голос Сэйди.

— Хочешь знать? — в её голосе появилась горечь. — Я была беспечной. Гоняла по городу на мотоцикле и думала, что так будет вечно. Что я не умру, не состарюсь… Передо мной открывались все двери… Меня даже звали на Бродвей, но я уже была беременна, и скоро осталась совсем без работы. Я думала, что жизнь кончена. И вот он родился… И, ты знаешь, я поняла, что ради него буду жить, — она взглянула на напарницу в поисках сочувствия. — Что мне делать теперь?

Сэйди была из тех женщин с горящими глазами, не принадлежащих ни одной профессии. Они могли заниматься чем угодно, потому что истинной их страстью были сплетни, слухи и скандалы.

— А кто был его отец? — жадно спросила она.

Мэг не стала отшучиваться, как обычно. Наоборот, со всей серьезностью, на которую её сподвиг джин, заявила:

— Если бы я верила в Бога, то он был бы дьяволом. Но я думаю, он был обычным человеком. Я звала его Джек. Сделай музыку погромче.

Не желая дальнейших расспросов, Мэг встала и начала танцевать так, как делала это тринадцать лет назад. Так, будто он на неё смотрит.

Кто-то присвистнул. Она остановилась. Лицо Карла мерзко скалилось из кухни.

— Иди ты к чёрту! — выругалась Мэг.

— Даже у него за пазухой и то не так горячо, как ты танцуешь! — ухмылялся он.

Она не ответила. Хлопнув дверью бара, отправилась домой и легла спать.

* Deep Purple — Mistreated