Салажий рейс (джен)

Обед у капитана прошел для Майлза самым гнетущим образом. Одно дело — быть приглашенным за капитанский стол как «наш принц-недомерок с Грейсона»; тоже обнадеживающего мало, но хоть привычно. Недомерком, в конце концов, он был всю свою сознательную жизнь. Но другое дело — присутствовать там, обладая свеженькой репутацией «идиота-гардемарина, который разгромил продуктовый склад». Ни одно из лакомств ему в глотку не лезло, а пряный фасолевый суп с копченостями и вовсе показался какой-то намеренной издевкой. Он просидел весь обед с каменным лицом, провозгласил положенный по протоколу тост за Ее Величество и едва дождался, пока закончатся послеобеденные разговоры за рюмкой портвейна. Марсия могла бы поставить ему высший балл за молчаливость. А если офицеры корабля и сочли его заносчивой грейсонской букой — значит, так тому и быть.

Само наказание в виде внеочередных хозяйственных работ по сравнению с этим обедом показалось ему милым развлечением. Лейтенант Эндрюс был действительно незлобивым человеком, и поскольку урон, нанесенный гардемаринами продуктовым запасам, оказался не чрезмерным, лейтенант превратил возможное наказание в полезное обучение.

— Ну как ты, Майлз? — спросила Вербена, когда он явился в их общий кубрик после первого дня отработки весь вспотевший и перемазанный. После того, как он взял всю вину на себя, она уже за дверью пыталась с ним спорить, потом протестовать, потом благодарить — и кончилось с тем, что они оба просто рассмеялись, Но, судя по всему, ее не оставляло беспокойство о его прискорбной участи под началом офицера по снабжению.

— Разве не видишь, беднягу заставили съесть весь испорченный им горох, — съехидствовала Марсия.

— Угу, — подтвердил он невозмутимо. — А прежде собрать его с пола андерманскими палочками для еды.

Майлз плюхнулся навзничь на свою койку и блаженно потянулся.

— Кое-кто из офицеров, все мы знаем его имя, — сообщил он соседкам по кубрику, — нашел полезным, что щуплое сложение одного вашего общего знакомого позволяет ему легко пролезать во внутренности морозильных установок. Эндрюс устроил мне настоящий мастер-класс по их устройству. Знаете, такая хитрая штука оказалась!

— Ты уверен, что правильно выбрал профессию? — серьезно спросила Харра. — С техникой у тебя, похоже, реже случаются проблемы, чем с людьми.

— Не с людьми, а только с начальством. Но есть надежда, что грязная работа во внутренностях больших механизмов поставит меня на должное место. Я уже делаю успехи. И сменил два перегоревших предохранителя.

— В своей непомерной гордости или в большом холодильнике? — уточнила Харра. Все рассмеялись.

«В мировоззрении», — подумал Майлз. — «Исключительно в нем. Необходимости тянуться к кнопке перезагрузки пока не возникло, но кое-какие принципы пересмотреть придется».

Ремонтные работы в хозяйственном отделе занимали его руки, зато оставляли свободной голову. И дали время поразмыслить о вещах философских. Майлз всегда знал, что его главная проблема — ненормальное отношение к старшим по званию. Слишком много лет подряд он путался под ногами целых толп адмиралов и пэров государства, гостящих в их родовом особняке, и привык видеть в них нечто обыденное. Людей со своими слабостями и ошибками. А ведь юнец, даже не получивший пока офицерского звания, должен воспринимать своего командира как кого-то вроде мелкого божества. Майлз изо всех сил старался прятать свое истинное отношение к старшим по званию, но подсознательно мантикорские офицеры, наверное, что-то чувствовали, и в их обществе Майлз ощущал себя словно под обстрелом. Нужна ли ему такая опасная мина под его будущую флотскую карьеру? Критический взгляд на мир украшает адмирала, но черта с два он доберется до адмиральских погон, если получит черную метку в личное дело еще гардемарином. Хватит ему и нынешнего двусмысленного статуса грейсонца на мантикорской службе.

* * *

Все проходит, миновал и срок наказания за злополучные бобы, зато заданий за это время ему выпало великое множество — и больше ни в одном он не осрамился. А когда в очередной раз он попал в пару с Элли, это оказалось просто здорово. Ведь в Академии скоро выпуск, его с однокурсниками разбросает по флоту, так что стоит ловить момент и не упускать ни одной минутки рядом с обожаемой женщиной. Может, наедине у него даже хватит духу объясниться с ней? Как минимум, тет-а-тет легче откровенно выяснить отношения.

Хотя «наедине» оказалось понятием условным. Майлзу сначала пришлось довольствоваться тем, что, устроившись на полшага позади Элли, он добрых полчаса молча любовался изгибом ее длинной шеи, пока старшина МакИнтайр читал им двоим длиннющее наставление о порядке эвакуации с корабля и устройстве спасательных капсул. Тем временем оба полушария мозга Майлза мыслили совершенно по отдельности, словно у легендарного земного животного дельфина. И пока левое послушно запоминало нужные процедуры и порядок техобслуживания, правое пребывало в чистейшем эстетическом и даже эротическом восторге. Джентльмен, разумеется, не должен думать о достойной девушке неподобающе, но в этот момент Майлз был твердо уверен, что любовные забавы подобают красавице Элли не меньше, чем вахты по боевому расписанию. К сожалению, если вторые он порой с нею делил, то вот первые…

— Никак нет, старшина, не сплю! Вы сказали: закрутить стопорный вентиль на два оборота.

Элли удивленно обернулась. Майлз украдкой ей подмигнул.

В сущности, разве он так ужасен, чтобы им невозможно было увлечься? Конечно, он коротышка, но на Мантикоре Майлз часто видел высоких — на голову выше своих спутников — женщин, и никого не шокировало зрелище подобных пар. А та физиономия, которую Майлз по утрам видит в зеркале, вполне сносная, лошади шарахаться не должны (там, где они водятся, конечно. Дома, на Грейсоне, под герметично закрытыми от ядовитой экосферы куполами кавалерия была не в моде). У него на лице виден какой-никакой ум, и к тому же Элли с ним весело, это он точно знает. Может, его дело и не так безнадежно? Ведь благословенно свободные мантикорские нравы не требуют от девушки отказываться от легких романов ради одного-единственного честного брака. Вот бы ее поцеловать… интересно, на что это окажется похоже? Наверно, как при свободном падении: головокружение, ужас и восторг одновременно…

Увы, когда старшина закончил инструктаж и, оставив проверку персональных спасательных капсул на них, удалился, лицо самой Элли не выражало ничего, кроме делового интереса.

Сначала они забирались в капсулу по двое и контролировали работу друг друга, чтобы ничего важного не забыть. Прозвонить тестером цепи, перевести все тумблеры в нейтральное положение, проверить спаскомплект, ремни, аптечку, замерить запас кислорода и заряд батарей, люк открыть, люк закрыть, довернуть стопоры… Сперва это было азартно, потом они привыкли, и тогда Элли, хлопнув его по спине, направила к очередной капсуле, а сам полезла в другую. Майлз не возражал. В сущности, эта тесная близость рядом с оборудованием все равно не давала ему благоприятного случая. Вот закончат они, тогда и наступит время поговорить о личных делах на обратном пути.

Элли первая закончила с оставшейся капсулой и сунула нос к Майлзу:

— Ну, чего копаешься?

Майлз, присевший на краешек ложемента, поднял к ней задумчивую физиономию:

— Понимаешь, какое дело… я тут на тестер сел.

— И что? — не поняла Элли. Даже сержант Хайболл, неизменный чемпион корабля в полутяжелом весе по боевым искусствам, не смог бы причинить вреда флотскому тестеру своей задницей, хотя был, пожалуй, раза в три потяжелее Майлза.

— И сдвинул нечаянно верньер на радиочастоту. А теперь он пищит!

— Подумаешь! Тестер не мышь, а ты не девица.

— Элли, — терпеливо объяснил Майлз, — ты не понимаешь. Капсула усыплена, маяк выключен, я это сам проверил. Тут нечему пищать.

Элли это не убедило. Да мало ли что может давать помехи на какой-нибудь из контуров, ведь чрево крейсера плотно набито всякой электроникой и машинерией. Но всё же она протянула руку и потребовала:

— Дай сюда твой тестер!

Алый огонек, сопровождаемый тихий писком, мигал упрямо и настойчиво. Впрочем, стоило Элли выпрыгнуть на палубу, светодиод погас и внутри другой капсулы тоже не пожелал загореться. Они обменялись тестерами, одинаково подкрутив на них настройку — и, нет, при перемене мест слагаемых сумма осталась прежней. Простейший прибор показывал некий источник радиоизлучения в капсуле номер девять, но какой именно — сказать, естественно, не мог.

— Ну, я не знаю! — заявила Элли раздраженно. — Либо это случайные наводки…

— Ты сама-то в это веришь? — усмехнулся Майлз. Тайна будоражила его не хуже, чем близость красивой девушки рядом. Пожалуй, даже сильней, потому что к ошеломляющей красоте Элли Куинн он уже привык, а загадка была совершенно свеженькой.

— Либо неисправность, и тогда нам следует о ней доложить лейтенант-инженеру.

— Есть еще вариант, прикинь. Это «закладка», которую нам подложили специально ради проверки. И мы провалим тест, если не попытаемся ее найти.

— Глупости! Никто не мог надеяться на провидческие свойства твоей задницы, которой ты так удачно шлепнулся на тестер. И прослушивать радиодиапазон нам задания не давали.

Майлз удобней уселся на полу, скрестив ноги, и продолжил размышлять вслух.

— Ну, допустим. А если здесь что-то… нелегальное?

— Контрабандисты? — поразилась Элли нелепости самой идеи.

— Или, не дай Испытующий, шпионы. Моя задница, в диагностические свойства которой ты поверила, буквально чует, что здесь явно нечисто. И что надо проявить инициативу и проверить.

— Майлз! Твоя инициатива столько раз доводила тебя до неприятностей, что и не сосчитать. Последний раз — совсем недавно, при погрузке, помнишь?

Вот теперь дело подошло к тому, что Майлз умел лучше всего — а именно, убеждать. Он вскочил на ноги и зашагал по капсуле: три шага туда, три — обратно.

— Элли, посуди сама. Если бы мы всегда делали лишь то, что нам приказано, от сих до сих, чем бы мы отличались от оловянных болванчиков? Я не собираюсь делать ничего рискованного. И обещаю, что доложу как положено. Но немного позже. Ведь правильно будет проверить все обстоятельства прежде, чем составлять рапорт? «Там что-то пищит» выглядит в докладе старшему офицеру несколько… беспомощно. И характеризует нас не слишком лестно с технической стороны…

Элли слушала этот поток красноречия, и на ее лице постепенно проступала неуверенность.

— Ладно, — решилась она. — По расписанию мы должны закончить обслуживание капсул самое позднее, — она покосилась на коммуникатор на запястье, — самое позднее через полчаса. Значит, у тебя есть двадцать минут, и ни минутой больше. Потому что нам наверняка понадобится время, чтобы прибрать после твоих… розыскных усилий.

Согласие было получено, и Майлз, как подброшенный пружиной, развил бурную деятельность. Томление любовных мечтаний оказалось забыто окончательно, когда новая задачка захватила его ум. Он метался по капсуле, прикладывая тестер к стенкам то здесь, то там, и уже через пару минут с уверенностью запеленговал источник. Беда в том, что таинственное «нечто» определенно пряталось за стенкой капсулы, дразня своей близостью и запахом неразгаданной тайны. Но никто, разумеется, не позволит ему разбирать обшивку, чтобы удовлетворить свое любопытство. Хотя…

— Есть! — взвился Майлз.

— Покажи? — вытянула шею Элли, отчетливо видящая, что в руках у него по-прежнему пусто, не считая тестера.

— Да нет. Я нашел, как туда добраться. Вон тот лючок в стене, видишь?

— Этот кроличий лаз? Ты в курсе, что туда запускают разве что рабочих дроидов на дистанционном управлении? Не смеши меня.

Майлз красивым жестом отщелкнул замок, опустил в отверстие руку, и тестер заполыхал красным огоньком.

— Видишь? Я на верном пути. — Он сунул голову внутрь, примериваясь, и разглядел в точке предполагаемой цели какой-то многообещающий отблеск.

— Знаешь, есть кое-что удобное в том, чтобы быть щуплым, — сообщил он и расстегнул черную рабочую куртку. Подумал — и стянул с ног ботинки, а за ними и брюки, оставшись в одном нижнем белье: флотском, облегающем, не прибавляющим к объемам ни одного лишнего миллиметра. Надел на голову ленту с налобным фонарем и заявил:

— Я пошел!

— Ладно. Если что, я вытащу тебя за ноги, — сказала Элли бодро.

— И это не помешает, — согласился Майлз и принялся протискиваться в пространство между стенами боком.

Ему в нос шибануло странным запахом — пылью и как будто нефтью. Под упершимся в стену плечом внезапно заскользило, он пошатнулся, проскользил как по маслу, и упал на четвереньки во что-то липкое. «Только бы ногу не подвернуть», успела мелькнуть паническая мысль. Предмет его поиска был прямо там, прямо перед носом, нечто размером в два крупных мужских кулака и очень знакомое. Майлз потянул это нечто — оно, слабо чвакнув, отлепилось от лужи загадочной маслянистой субстанции, в которой просто лежало. Майлз стиснул на добыче пальцы и полез обратно, извиваясь, как червяк. Покрытый, как это полагается, слизью. Растопырившись, он выбрался из люка, и выпрямился, моргая на свету. Лежащий рядом тестер зашелся писком.

Элли придушенно ахнула:

— Стой!

Майлз замер с поднятой ногой.

— А?

— В чем это ты, ради всего святого?

Он опустил глаза. Черно-бурая жирная субстанция покрывала его руки размазанными полосами. Очевидно и все остальное тоже — от физиономии до пяток, потому что Элли, как ни старалась, расхохоталась чуть ли не до слез:

— Ты… ох… в каком болоте ты вывалялся? Надеюсь, это безвредно?

Майлз брезгливо поднес тыльную сторону ладони к носу, принюхался.

— Консервирующая минеральная смазка. Безвредно. Хотя весьма грязно.

— И стоило туда лазить?

Майлз осторожно поднял на ладони свою добычу. С нее хоть не капало, и то ладно.

— Знаешь что это, Элли? Универсальный электронный ключ. С маячком. Отмычка от всех дверей, спрятанная здесь для кого-то, кто точно будет знать, что ему искать, и будь я проклят, если таки закладки входят в стандартное оборудование спаскапсулы. Моя задница безошибочно чует проблемы, увы.

Элли думала всего мгновение, прежде чем вытащить из санитарного держателя стопку бумажных салфеток.

— Так, — скомандовала она, — клади эту штуку сюда, осторожно. Будем принимать меры. И... да, пожалуй, снимай-ка ты носки.

— Зачем? — оторопел Майлз.

— Затем, что не ходить же тебе босиком, а оттереть твои ботинки от этой дряни изнутри будет куда сложнее. Штаны тебе придется все-таки надеть — у меня воображение отказывает при одной мысли, что будет, если кто-нибудь из офицеров встретит тебя разгуливающим в кальсонах. Замри! — прикрикнула она, расправляя штаны и опускаясь на колени перед Майлзом так, чтобы он мог ступить в штанину ногой. — Двигаешься только по моей команде, понял? Мне не улыбается устраивать тут генеральную уборку. А старшина нас порвет на мелкие куски и съест без соли, если ты сейчас наследишь этой гадостью по всей капсуле.

— Да, мэм, — пробормотал Майлз, украдкой любуясь ею.

Эх, не в таких обстоятельствах он хотел бы видеть прекрасную Элли перед собой на коленях... откровенно говоря, даже во сне его подобные картинки не посещали, наверное, наглости не хватало. Хотя, впрочем, когда он мечтал о той самой интимной сцене, Элли всегда виделась ему сверху, и он ничего не имел против того, чтобы она при этом еще и командовала...

— Теперь ботинки, — она подала их Майлзу один за другим, запечатала застежки и поднялась. — Остальное я сложу сюда, — она вытянула снизу просторный мусорный мешок и развернула горловину. — Куртка, футболка, пояс с инструментами, планшет. Носки твои грязные я заверну поплотнее. — Она хихикнула. — Это же надо, старшая сестра мне рассказывала, что мужики вечно ухитряются угваздать носки до непотребного состояния, но я никогда не знала, что именно так!

Они выбрались наружу, и Элли опечатала капсулу. Она поставила метку своего личного пломбера, потом подумала, вытащила из пакета собственный майлзов пломбер и прибавила еще и его отпечаток.

— М-да. Ладно, пошли. Я глянула схему: до ближайшей санитарной кабины отсюда три палубы вниз и десять минут ходу, хотя во что ты там переоденешься? А до нашего кубрика вдвое дольше. Ладно, до лифта я с тобой пройдусь. Но не подходи ко мне ближе, чем на полметра, смоляное чучелко, — добавила она торопливо.

— А ты куда? — поинтересовался Майлз.

— Не куда, а к кому, новичок, — усмехнулась она. — К коммандеру Акшицу, нашему офицеру связи. На небольших кораблях КФМ СБшник традиционно занимает именно эту должность, чтобы ты знал. Ты, конечно, молодец и все такое, но я не собираюсь и дальше раскручивать это дело нашими собственными силами. Поэтому я побегу к нему со всех ног. А если я вздумаю стоять возле душевой и ждать, пока ты закончишь свой марафет, коммандер меня потом разнесет на мелкие кусочки за задержку.

Логично, в общем. Зачем Майлзу провожатый? Если они встретят по дороге кого-нибудь из начальства, уж лучше Майлз получит немедленный разнос за свой странный внешний вид в одиночку. А объясниться он как-нибудь и без адвоката сумеет; недаром та же Элли шутила, что сам-то он хлипкий, зато вот языком способен от пола отжиматься... Впрочем, это в худшем случае, только если он по дороге наткнется на офицера. Рядовые и пти-о могут сколько угодно крутить пальцем у виска, но замечания ему даже главстаршина делать не вправе, как бы ничтожно ни было номинальное положение «салаги» на корабле.

Ничего, зато именно неопытный салага раскрыл нечто странное и зловещее, а все благодаря своей внимательности… и, добавим, отсутствию брезгливости. Потенциальное дезертирство? Контрабанду? Шпионаж? В сущности, как обидно, что это Элли побежала докладывать о находке! Разумеется, она ни на полслова не преуменьшит заслуги Майлза, в этом он не сомневался, зато он изведется от любопытства и всего себя изглодает, пока будет отмывать коричневую жирную гадость, а Элли тем временем — докладывать корабельному СБшнику... Хотя, если подумать, много она сама в ответ услышит? Разве что «спасибо, миз Куинн, можете идти, мы вас вызовем, если понадобитесь». Утешая себя этими соображениям, Майлз пошлепал по коридору, грохоча босыми ногами в чересчур просторных башмаках и твердо решив, что не станет смущаться своего дурацкого вида, кто бы ему по дороге ни встретился. Вот, например...

Ах ты, блинский блин! Он предпочел бы выскочить в своем позорном виде хоть на самого капитана, лишь бы не на лейтенанта Кима. Капитан, во всяком случае, ограничился бы уничижительным взглядом и приказом разобраться (а уж любые взгляды Майлз по своему опыту привык выносить бестрепетно), Ким же непременно прибавит к этому воспитательную беседу.

— Это что за чучело! Форкосиган? — Ким остановился, перекрыв коридор и уперев руки в боки. — Впрочем, кто же еще способен разгуливать по кораблю в виде, позорящем само звание для королевского офицера. Ты одет не по форме, гард. И это мягко сказано.

— Так точно, сэр, — пробубнил Майлз, за неимением иного ответа.

— Интересно, почему? Неужели тебе так надоел твой нарядный голубой мундирчик, что ты решил его сменить на клоунский наряд? Ничем иным я не могу объяснить эти живописные пятна по всему лицу и лохмотья, в которые ты одет.

— Обстоятельства работы, сэр. Я… — «расследовал шпионскую закладку в спаскапсуле?». Нет, это говорить точно не стоит. — Я проводил техническое обслуживание по инструкции старшины МакИнтайра.

— Я еще выясню, с чего это старшина требует от работающих раздеваться до исподнего. А тебе не хватило мозгов хотя бы умыться, прежде чем выйти на люди из технического отсека?

— Это минеральная смазка, сэр, — огрызнулся Майлз, понимая, что он совершенно не прав, но практически выходя из себя от нетерпения и желания добраться до кубрика и привести себя в порядок, став обратно нормальным человеком из чумазого полураздетого посмешища. — Просто водой и мылом она не смывается, можно и не пробовать.

— И к тому же он еще дерзит, — лейтенант Ким брезгливо сморщился. — Убирайся с глаз моих в «салажий угол», не позорь флот. Ты безнадежен, Форкосиган.

«Можно подумать, я и сам туда не шел, когда ты остановил меня посреди коридора, чтобы по-дурацки отчитать! Физиономия у меня от твоего выговора точно чище не станет».

Майлз откозырял, подхватил с пола свой пакет с вещами и постарался убраться от греха подальше. Взгляд Кима, казалось, припекал спину так, словно в нее уперся луч лазера. И все чувство торжества, вспыхнувшее в душе Майлза, когда он доставал закладку из тайника в стене, испарилось, словно его и не было.

Майлз успел последовательно пережить хихиканье встретившей его в кубрике Вербены, четверть часа наедине с жесткой мочалкой, горячей водой и растворителем и такое пристальное разглядывание своей физиономии в зеркале (нет на носу пятна, точно нет!), какое не устраивала ни одна из девушек, когда его комм звякнул.

— Майлз, каюта восемнадцать, коммандер Акшиц, — сказал комм голосом Элли (кстати, где она на столько времени пропала?). — Дуй живо.

По тоненькому, обрезанному всеми фильтрами голоску в динамике нельзя было понять, в каком настроении Элли, но перепуганным ее тон не казался.

Майлз пригладил торчащий вихор, нахлобучил синюю фуражку и побежал, как ему было велено, застегивая китель уже в дверях. Он помнил, как совсем недавно его вызвал на разбор старпом, и воспоминание не настраивало на оптимистичный лад. С другой стороны, особой вины он за собой не чувствовал, а если и прикажут убраться после беспорядка, то отмыть следы смазочной жидкости вокруг лючка — дело недолгое.

Элли уже сидела в кресле, напрягшись, сложив руки на коленях и почему-то плотно сжав губы. Однако коммандер Акшиц предложил сесть и Майлзу, что было добрым знаком.

— Я, — начал Акшиц, — склонен положительно отметить вашу наблюдательность и инициативу, проявляемую в вопросах, которые касаются вашего непосредственного задания. А также тот факт, что вы не побоялись запачкать руки, лишь бы самым быстрым способом проверить возникшие у вас подозрения. До этого момента, как видите, я вас хвалю.

«Запачкать руки? Я не побоялся извозиться с головы до ног. Надеюсь, дело того стоило. Рассказывай же!»

— Скажите мне, что это такое, мистер Форкосиган? — показал Акшиц на выложенную перед ним на стол майлзову находку.

Ну, это простой вопрос.

— Универсальный ключ, сэр! С включенным поисковым маячком. Предназначен для разблокировки электронных замков. Или, — добавил Майлз поколебавшись, — это хорошая его имитация. Я не проверял эту штуку в действии, вообще-то. Но она была спрятана там, где по всем правилам не должна, и это было подозрительно.

— Обратите внимание, на найденном вами ключе нанесена маркировка, позволяющая его однозначно опознать. Имея в своем распоряжении регистрационный номер устройства, я обратился к боцману «Аиды», и тот любезно предоставил мне сведения о том, зарегистрировано ли данное оборудование в нашем реестре — ответ «да» — а также где именно оно в настоящий момент используется и кто за него отвечает. Вы пока улавливаете мою мысль?

— Конечно, — осторожно согласился Майлз.

— Хорошо, — благосклонно кивнул коммандер и почему-то сделал паузу. — Мистер Форкосиган, не откажитесь напомнить, в каком направлении движется наш корабль и что стоит в нашем полетном плане послезавтра?

— Э-э... к станции Джемини для встречи с конвоем, сэр! Завтра мы пересекаем альфа-стену и выходим в нормальное пространство у станции.

— Очень хорошо. Вы по происхождению грейсонец, однако, надеюсь, вы в курсе, чем часто сопровождается пересечение гиперграницы на мантикорских кораблях.

«Э-э… Инвентаризацией? Учениями в локальном пространстве? Салютом?»

«Гиперсобаки!» — раздался горячий шепот подсказки Элли сбоку от него.

Гипер... кто? Ах, да, конечно же. Пересечение альфа-стены и выход из гипера являлись аналогом старой морской традиции «пересечения экватора», бытовавшей на Старой Земле. Но если в океане первый переход через экватор превращал новичка в настоящего «морского волка», в пространстве первый альфа-переход в обычное пространство делал флотского из презренной «землеройки» «гиперсобакой». И, как это было некогда на Земле, посвящение сопровождалось традиционными шутками и глумлениями, которые объекту надлежало стойко вынести.

К счастью, сам Майлз стал гиперсобакой с того самого момента, как лайнер доставил его с Грейсона на Манитикору, и плюс к этому позже неоднократно летал домой в отпуск. Обряд его не касался. Его право не быть раздетым до нижнего белья и облитым сомнительными жидкостями было неоспоримо... чего не скажешь о части молодых матросов и двоих из его подруг-гардемаринов.

— По традиции для новичков проводится обряд перехода, сэр. Но... можно спросить, а при чем тут ключ?

— При том! — Акшиц вздохнул. — Видите ли, что наша команда изобретательна в создании все новых испытаний для «землероек» — а вы, Форкосиган, обладаете похвальным, но неуемным любопытством. Универсальный ключ был — с санкции боцмана, разумеется, — спрятан там, где его должен был найти очередной бедолага, проходящий посвящение; предполагалось, что именно ему придется вывозиться в специально нанесенной смазке и нырнуть за обшивку вниз головой, чтобы выбраться из запертой капсулы. Вам не пришлось бы проходить это испытание, не влезь вы в него по собственному почину, с охотой и энтузиазмом, — он покосился на Элли. — Можете смеяться, миз Куинн, так и быть. Я же вижу, вы с трудом сдерживаетесь.

Элли тихонько прыснула.

— Ваша находка не представляет собой угрозы, будьте спокойны. И все же, Форкосиган, — голос офицера из спецслужб посерьезнел, — несмотря на ее шуточный характер, я выскажусь за то, чтобы зачесть вам это упражнение по курсу «Средства защиты и безопасность», о чем передам сообщение вашему офицеру-воспитателю. Благодарю за бдительность. Можете идти, гардемарины.

Только за дверью каюты Элли позволила себе по-настоящему расхохотаться: взахлеб, с подвизгиванием и чуть ли не до слез, согнувшись пополам и уперев ладони в колени.

— Ох, Майлз,— выговорила она, когда, наконец, смогла. — Орден гиперсобаки второй степени, с бантом. За доблестную борьбу с минеральной смазкой и бдительность. Ох….

А Майлз с грустью подумал, что благодарность от начальства — это, конечно, здорово, но вожделенной цели совершить нечто выдающееся и стать героем-контрразведчиком в глазах Элли он сегодня точно не достиг.