Неопалимая Купина (джен)

Чарли отсчитал от кровати шесть шагов и вытянул руку, пытаясь нащупать дверь палаты. Затем аккуратно вернулся обратно. Какое это чудо, просто вскочить утром с постели, сонным отправиться на кухню, поставить вариться кофе и только потом побрести в ванную, чтобы окончательно проснуться.

Теперь всё было иначе. Чтобы самостоятельно дойти до выхода, нужно было отмерить от кровати строго в перпендикулярном направлении шесть шагов. Если нужно в туалет, тогда следовало передвинуться к самому краю, взять курс параллельный кровати и пройти четыре шага. За дни, проведённые в больнице, Чарли научился видеть пальцами, ногами и шестым чувством, когда впереди обнаруживалась преграда. Один раз он больно поранил палец об угол картины, когда промахнулся с дверью и искал выход, ощупывая стену. Он мог с точностью сказать, сколько неровностей располагается на стенке, на каком по счёту шаге от кровати стоит тумбочка, но вот какого цвета обои в палате, он не знал.

Люди редко задумываются над тем, сколько ступенек на одном пролёте между этажами. Они спешат утром на работу, носятся по одному и тому же маршруту в тысячный раз, но вряд ли ответят — сколько ступеней между третьим этажом и парадным выходом.

Зрение делает нас слепыми. Слепые видят такие мелочи, на которые зрячие люди не обращают внимания.

Чарли отказался от услуг привет-ведьмы, пытаясь самостоятельно приспособиться к своему новому положению. Он мужественно выслушал заключение целителей о последствиях своей травмы и часто притворялся спящим, когда к нему приходили родственники. Конечно, его семья всегда будет с ним. Но сейчас хотелось побыть одному.

Настоящим испытанием стали непритворные сны, когда Чарли засыпал на самом деле. Они были цветными. Яркими, полными красок. Чарли видел загоны с драконами, чистое высокое небо над фермой и слепящее солнце. Чарли прикрывал глаза ладонями, смотрел на него сквозь пальцы, изо всех сил стараясь не моргнуть. А потом просыпался в полной темноте.

Приходили ребята из его команды. От них пахло крепким драконьим навозом и арбузом — принесли Чарли гостинец. Чарли пошутил, что когда закрывается одно из органов чувств, обостряется другое. Ребята пожелали Чарли скорейшего выздоровления, рассказали о хвостороге, которая чувствовала себя прекрасно, и ушли, оставив в воздухе аромат навоза и запах недосказанности. Чарли знал, что ему обратной дороги на ферму нет. Слепой драконовод — что может быть комичнее?

Он был благодарен ребятам за то, что они не сказали этого вслух.

Он ненавидел их всех за то, что ему нельзя вернуться.

С детства Чарли бредил драконами. Всё, что он умел в этой жизни, всё, ради чего жил, было связано с любимой работой. Что теперь? На последнем медосмотре колдомедик похвалил Чарли за богатырское здоровье. Вот что значит работать на свежем воздухе и быть всегда в движении. Сказал, что жить Чарли с таким сердцем лет сто, не меньше.

Ему нет сорока. Шестьдесят лет считать ступеньки? Учиться ходить по стенке, глупо улыбаться, если случайно зашёл в тупик, и ждать помощи? Нащупывать швы на футболке, чтобы не надеть её наизнанку, как было в первые дни? Может, проще повесить табличку на груди?

Чарли стиснул угол наволочки, пытаясь справиться с отчаянием. Завтра его должны выписать. У него начнётся новая жизнь. Да нет у него больше никакой жизни.

Сначала Чарли верил. Повязка на глазах мешалась, заставляя заживающую кожу чесаться и зудеть. Он пытался её снять, но целители оказались хитрее. Повязку снимали только во время процедур. Чарли не занимать было терпения, поэтому он просто ждал, когда треклятую повязку снимут. И надоело находиться в постоянной темноте.

А потом ему сказали, что волшебная медицина не стоит на месте, но никакое чудо не поможет. Колдомедики сделали всё, что в их силах, и справедливо гордились, что удалось избежать гораздо более плачевных последствий. Шрамов на лице не осталось, и глаза не пришлось ампутировать.

Какая разница? Чарли всё равно не мог видеть, насколько он красив после ожогов. И зачем ему эти стеклянные пуговицы, которые ничего не видят?

Чарли всегда, в общем-то, был оптимистом. Сколько раз он чудом избегал гибели в своей непростой работе. И относился к этим спасениям как к самому собой разумеющимся. Умирать он не собирался. Однажды его и вовсе чуть не сбросил норвежский горбатый с приличной высоты.

Сейчас Чарли казалось, что лучше бы он в тот раз не справился. Пусть разбился бы. Зато не был бы слепым.

Интересно, если случайно выпасть из окна шестого этажа, разбиться можно? Не то чтобы Чарли разом решил избавиться от всех проблем, но вспыхнувшая идея не отпускала. Мама, конечно, огорчится, но сейчас Чарли было не до угрызений совести.

Так бывает. Навязчивая такая мысль всё закончить. Когда кажется, что жизнь — полный отстой и жить больше незачем. Наверное, если бы в нужный момент в минуту отчаяния рядом с такими людьми кто-то случайно оказывался, что-то происходило, то не была бы статистика такой печальной. Легко сказать, что жизнь — самое дорогое. Что никогда нельзя опускать руки. Всё происходит в голове…

Сейчас Чарли не видел причин искать радость в этой жизни. Да и в прямом смысле Чарли не видел. Полная темнота.

Так, его отделение находится на втором этаже. Шесть шагов до двери, теперь выйти в коридор и повернуть налево. Можно придерживаться за стенку, так будет надёжнее. Хорошо, что время послеобеденное. Посетителей сейчас не пускают, больные отдыхают, целители тоже в большинстве своём сидят по кабинетам.

Вот и выход на лестницу. Каждый пролёт — одиннадцать ступеней. Чарли считал, когда спускался вниз на первый этаж проводить Джорджа.

Третий этаж. Отделение волшебных вирусов. Целители строго следили, чтобы все драконоводы вовремя делали прививки от драконьей оспы. Чарли ни разу даже не чихнул после укуса валлийского зелёного.

Четвёртый. Отравления растениями и зельями. Удивительно, как он ещё не отравился от всех этих примочек, зелий и мазей, которыми целители пичкали его почти целый месяц.

На площадке пятого этажа кто-то был. Чарли почувствовал присутствие человека. Целитель? Привет-ведьма? Если что, скажет, что направляется в буфет. Ему разрешается выходить из палаты. Тихий час? Ну так говорящими часами он ещё не обзавёлся, а те, что висят у него в палате, показывают время для его посетителей.

Человек не двигался. Может, показалось? Нет, он точно ощущал чьё-то присутствие, научился за эти дни. Чарли поднялся по последним двум ступеням и наткнулся на невидимого постороннего.

— Простите, — машинально произнёс Чарли.

Нет ответа. Что за ерунда?

Чарли уже хотел обойти неожиданную преграду и двинуться дальше, как вдруг почувствовал на своём лице прикосновение. От неожиданности Чарли вздрогнул. Руки женщины (а это, несомненно, была женщина) были удивительно нежными и тёплыми. Пальцы легонько пробежали по скулам Чарли и остановились на веках. Такие прикосновения были у рук мамы. Женщина, едва касаясь, дотронулась до глаз, а затем погладила Чарли по голове. Чарли стоял, не шелохнувшись, совершенно забыв про свои мрачные попытки проникнуть на шестой этаж. От незнакомки веяло детской доверчивостью и покоем. Чарли захотелось заплакать. Последний раз он плакал на похоронах Фреда.

— Алиса? Ну как же так, неужели я не закрыла палату? Пойдём, дорогая, — по коридору пятого этажа разнёсся встревоженный голос привет-ведьмы.

Женщина, которую звали Алисой, сунула в руки Чарли какую-то бумажку и позволила подоспевшей целительнице увести себя с лестничной площадки.

— Простите, молодой человек. Обычно наши пациенты не доставляют беспокойства остальным больным. Вы из какого отделения? Сейчас тихий час. Так что вам лучше вернуться к себе в палату.

— Да, конечно, — ответил Чарли, повернувшись на голос. — Я уже спускаюсь, в буфет ходил. Извините.

Сколько ступеней между вторым и шестым этажами? Иногда это целая жизнь. Чарли не дошёл два пролёта.

Когда добрался до своей палаты, обнаружил, что так и сжимает в руках бумажку. Чарли принюхался. Пахло жевательной резинкой «Друбблс». Обычно драконоводы не пользовались жвачкой, так как у некоторых видов драконов была на неё жуткая аллергия.

Чарли так и заснул, сжимая обёртку в руке. Засыпая, он твёрдо знал, что на шестой этаж больше не пойдёт.