Вопреки (джен)

Лаксас смотрит на новую порцию бумаг. Кажется, последние недели он только и занят, что бумагами — их приходится читать и, что ещё хуже, писать. Каждое официальное письмо отнимает больше времени, чем он собирается на него потратить. У старика были опыт и Мираджейн, которая в некоторых вопросах уже набила руку; а он этим в жизни не занимался, и у него — только Фрид, который к тому же до сих пор изучает своды законов в поисках чего-нибудь полезного. В идеале — прецедента, но такую ерунду, похоже, никто до «Хвоста феи» не устраивал.

Отсутствие гильдейской печати тоже не радует. Куда Макаров её дел, неужели уничтожил? Раз считал, что она больше не нужна… Лаксас обходится без печати, только подписью — пока никто не возмущался. Когда Совет окончательно выйдет из комы, надо будет прояснить вопрос.

Свою команду он сейчас видит куда реже, чем раньше: на человеческое общение просто не остаётся времени. Да и они то и дело пропадают поодиночке на мелких заданиях, вместо того чтобы взяться за что-то серьёзное совместно. Потому что нет ничего серьёзного: разваленной гильдии не доверяют.

Только Фрид не пропадает никуда, разве что в библиотеку, но чаще притаскивает оттуда пыльные тома и изучает их то вместе с Леви, то один. И успевает напоминать своему командиру, что есть надо хотя бы два раза в день. Или хотя бы один. Но обязательно нужно. А Венди его радостно поддерживает, потому что ей понравилось учиться готовить и кормить приготовленным всех, кто подвернётся (где Фрид находит время, чтобы её учить — тоже интересный вопрос).

Фрид ходит с ним общаться с людьми, на которых у Лаксаса, наверное, просто не хватило бы терпения, если бы не молчаливая фигура за левым плечом: рунник вмешивается редко, только когда требуется справка по законам или чему ещё такому. А подсказывать мастеру гильдии из-за спины — ронять его авторитет. Такого Фрид себе не позволяет, даже если Лаксас говорит что-то не то; это он обычно замечает и сам, но с запозданием.

Может быть, они всё-таки смогут добиться, чтобы «Хвосту феи» вернули участок для гильдейского здания? Хотя бы просто участок. Строить им уже случалось — справятся. (Он уверяет себя, что справятся.) А когда гильдия собирается по кафе и чьим-то квартирам, это не слишком удобно и совершенно несолидно.

Эвергрин выполняет какое-то пустяковое задание — или, может быть, возится у себя в комнате с Венди, которую вдруг захотела научить всяким девичьим штучкам. Лаксасу кажется, что она считает его воспитанницу (ужасно звучит!) чем-то вроде куклы, которую можно одевать в красивые платьица, причёсывать, красить и что там ещё любят делать девушки; раньше ей иногда удавалось уговорить Фрида, и он позволял ей поиздеваться над своей причёской, но теперь она переключилась на Венди. Бикслоу ввязался в проект по восстановлению собора Кардия и целыми днями пропадает там; Фрид, наверное, в доме: после того, как в районе обеда вернулся из библиотеки, обложился книгами, так что вряд ли мог куда-то деться.

Лаксас откладывает двадцать-листов-текста-непонятно-о-чём — кажется, от нового Совета, какие-то постановления или даже просто «сводка событий», рассылаемая всем гильдиям подряд, — и берёт в руки заляпанный сливками и вареньем конверт. Сегодняшнее: Венди бегала за письмами посреди завтрака, а потом случайно уронила их в тарелку с оладьями. Эта девчушка просто невозможна: сразилась с одним из Девяти Врат Тартароса и победила, уничтожила монумент Лика, но когда по неосторожности рассыпала несколько конвертов — чуть под стол не спряталась от смущения. А ещё она, хоть и живёт у Хартфилии, но почти каждое утро оказывается здесь на кухне. Говорит, что там и без неё хватает народу, чтобы приготовить завтрак. Да уж, наверное, действительно хватает; и Лаксас на её месте не хотел бы оказаться на кухне, где заправляет Эрза. Он вообще не хотел бы стоять у плиты; предел его возможностей — сэндвичи (хотя некоторые утверждают, что класть туда всё, что нашлось в холодильнике — плохая идея) и кофе. Может быть, гренки, если очень повезёт. Нет причин учиться готовить, когда в городе полно таверн, а в команде — Фрид.

Лёгок на помине. Лаксас где-то на середине письма, когда в кабинете появляется рунник. Входит без стука (только Венди стучится, даже если дверь открыта) и останавливается перед столом.

— Эрза просила передать, что они с Люси идут на задание и берут с собой Венди.

От «сильнейшей команды “Хвоста феи”» (что про это определение думает сам Лаксас, неважно) осталось две девушки — ровно половина состава, или чуть меньше половины, если считать Хэппи. И эти двое держатся друг друга — что ещё им остаётся, если прочие сокомандники бросили их? Впрочем, Эрза никогда не стала бы говорить об этом такими словами.

— Что ей мешало сообщить самой? — ситуация вызывает лёгкое раздражение, которое он тут же подавляет. Вряд ли Титания решила так выразить неуважение к новому мастеру. Не в её стиле. Вот швырнуть в лицо перчатку или сразу двинуть в челюсть — другое дело.

— Они очень торопились на поезд, — еле различимо улыбается Фрид. — Кажется, кто-то слишком долго собирался.

— А какое задание?

Если опять сбор фруктов или смытый паводком мост… Нет, он ничего не скажет. Он даже не будет злиться. «Хвост феи» шесть лет был в глубокой яме — и выбрался из неё. Сейчас просто нужно сделать это ещё раз.

— Мелкая тёмная гильдия и сомнительной ценности артефакт.

— Уже лучше, — хмыкает Лаксас, а Фрид зачем-то добавляет:

— Это даже близко не S-класс. Так что за Венди можешь не беспокоиться.

— Даже не думал.

Рунный маг очень благоразумно не пытается развить тему. Вместо этого спрашивает:

— А у тебя что?

— Сам посмотри.

Лаксас чуть медлит с тем, чтобы повернуть письмо так, чтобы ему было удобнее читать, так что тот сам обходит стол и через его плечо заглядывает в листок.

Там очередная жалоба на Драгнила, составленная настолько запутанным языком, что никак не получается понять — это просто жалоба или заказ на то, чтобы безгильдейного мага угомонили?

— Тяжёлый случай, — через пару минут тишины заключает Фрид. — Тут бы как раз Эрзу…

— Так ты думаешь, они всё-таки хотят, чтобы мы что-нибудь сделали? Официально?

— Если не хотят, Эрза быстро объяснит им, что не стоит отнимать время мастера лишними письмами, — он фыркает, а потом вдруг спрашивает: — Ты сегодня из-за стола вставал?

Лаксас неопределённо качает головой. Было дело. Кажется. Где-то до обеда. А обед ему притащила в коробочке сердитая Шарль, которую понятно кто послал.

— Нельзя же так, — укоризненно отвечает Фрид. Парадоксально, но с тех пор, как Лаксас стал мастером, он держится свободнее — иногда доходит до того, чтобы осуждать его действия вслух. Хотя это — в основном касательно пренебрежения отдыхом и здоровьем.

Лаксас считает, что ничего ему не сделается, если он пару месяцев будет не высыпаться и есть кое-как — драгонслеер он или нет, в конце концов? Драгонслееры живучие.

— Можно. Нужно закончить со всем этим безобразием, — нужно верить, что тут физически возможно закончить. — А Магнолия нас сейчас не любит.

Симпатии толпы меняются быстро. Победителями Великих Магических Игр восторгались. Тех же, кто невольно навлёк на город беду…

— Не любит, — соглашается Фрид и кладёт ладони ему на плечи, подталкивая выпрямиться и отвлечься от документов. — Особенно лично тебя. Зато я люблю.

Спокойно, буднично — так что Лаксас не сразу улавливает смысл. Это не штука: Фрид не станет так шутить, — и, скорее всего, не иносказание. Тогда что это и как это понимать?

Видимо, так, как есть.

— Я сделаю вид, что ничего не слышал.

— Как хочешь, — Фрид отходит на пару шагов назад и, наверное, отворачивается — голос звучит тише и глуше. — Я сказал, ты не обязан слышать.

— Что вообще на тебя нашло?!

Лаксас вполне понимает: не лучшая реплика в данной ситуации, однако ничего другого в голову не идёт. Если быть честным, то он не может сказать, что это действительно неожиданно. Но почему сейчас? Хочется потрясти Фрида за плечи и спросить: «Почему сейчас? Зачем?». В чём дело — в гильдии, в усталости, в — чем боги не шутят — Венди? Но он только оглядывается — хоть и уверен, что лица собеседника не увидит.

Рунный маг стоит у окна и смотрит на улицу, чуть отведя тюлевую занавеску в сторону; изящные сильные пальцы сминают край ткани. Этот жест напоминает о юной целительнице: она, когда волнуется, вечно комкает что-то в руках — подол, платок, салфетку…

— А сколько можно молчать? — не совсем понятный вопрос, кажется, не требующий ответа, но через несколько секунд Фрид сам себе отвечает: — Можно — до бесконечности, но… — он не заканчивает фразу.

В комнате тихо: настенные часы встали неделю назад, и ни у кого не доходят руки разобраться, — только с улицы доносится стук колёс по брусчатке и детский смех. Лаксас не любит тишину, потому и затыкает постоянно уши наушниками. Впрочем, сейчас за работой этого не делает: музыка отвлекает, даже если идёт фоном, негромко. Или он пока не подобрал подходящую.

— Ты прав, — рунник продолжает говорить, будто и не было длинной паузы. — Лучше действительно сделать вид, что ты ничего не слышал.

Эти слова вызывают неожиданно сильную вспышку злости. Уже пожалел о сказанном, значит? Злость тем сильнее, что Лаксас понимает: сделать вид, что ничего не слышал, будет непросто. Труднее, чем он думал в первое мгновение. Не потому, что он считает, что Фрид не сможет держаться так, будто ничего не было сказано; не потому, что это действительно что-то меняет — команда есть команда, и из-за нескольких слов…

— Извини, — не к месту добавляет Фрид — и, обогнув стол чуть дальше, чем это выглядело бы незаметным, уходит из кабинета. Просто, демоны его побери, уходит!

Лаксас пытается выбросить всё из головы. В первую очередь — мысли о том, что повёл себя глупо. Хрен его разберёт, как надо было, но не так. Это же Фрид, а не какая-нибудь глупая девица, которая видела его на арене Магических Игр и теперь шлёт паршивые стихи в надушенных конвертах! (Вдруг приходит в голову: а Эрзе кто-нибудь пишет? В «Пандемониуме» она на многих произвела впечатление.)

Нужно что-нибудь делать, и первым под руку попадается письмо про Драгнила. Злость помогает, и он неожиданно легко находит и подчёркивает несколько ключевых моментов, после чего выписывает их на чистый листок — готовит заявку. Приписывает в конце «Вознаграждение — по договорённости» и присоединяет бумажку к ещё двум на углу стола (первое — вообще позорище: «в деревенском пруду завелось что-то, что обкусывает удочки», второе поинтереснее, про расшифровку книги). Позже надо попросить Шарль отнести их к Хартфилии: «доска заданий» сейчас там, потому что туда от случая к случаю забегают почти все. Поместить её у себя в кабинете Лаксас не захотел, ведь только не хватало, чтобы здесь болтались все, желающие взять задание. А Шарль, хоть и изображает строгую дуэнью при Венди, хорошо справляется с ролью посыльного. Хотя… то, что про книгу — точнее, рабочий дневник чьего-то прадедушки-мага, найденный на чердаке, — можно никуда не относить, сразу вручить Леви или Фриду.

Фрид. Опять. Мысли упорно сворачивают к недавнему разговору. Выбросить это из головы… От того, что не получается, раздражение только растёт. Если так пойдёт и дальше, он сорвётся на первого, кто к нему заглянет. Но вряд ли теперь это окажется Фрид.

Опять, да?

Нет, это просто невозможно — так работать. Лаксас вскакивает с места и подхватывает с угла стола листовки с заданиями. Пожалуй, пройтись до дома Хартфилии самому и передать бумажки — не худшая идея. Он убеждается, что плеер в кармане и не разряжен, и уходит из кабинета, не запирая дверь.

В гостиной сидят Фрид и Бикслоу. На сегодня кукольник, видимо, уже закончил с ремонтными работами и даже почистил одежду (иногда забывает и так и ходит по квартире, пачкая всё побелкой и пылью); развалившись в кресле, крутит в пальцах какую-то блестящую безделушку. Рунный маг монотонно перелистывает станицы книги, будто пытаясь там что-то найти, и не поднимает голову, когда Лаксас входит в комнату, хотя наверняка слышит шаги.

А может, и не слышит: когда погружается в чтение, выпадает из реальности. Только не похоже, что он сейчас читает.

— Фрид, с бумагами, которые у меня на столе, нужно закончить сегодня. Займись. Я собираюсь выйти прогуляться, — Лаксас говорит куда спокойнее, чем себя чувствует, и добавляет с лёгким злорадством: — Сам виноват.

В том, что мастер не может нормально сосредоточиться на документах. Нашёл время! Вот кто так делает, а?

Бикслоу переводит взгляд с одного на другого: маска мешает разобрать выражение лица, но ему наверняка любопытно. Пока молчит, и хорошо, потому что иначе Лаксасу оставалось бы только напомнить, что излишнее любопытство до добра не доводит. Или — интересная идея — промолчать и посмотреть, как Фрид будет выкручиваться.

Рунник закрывает книгу, не сделав закладку, и поднимает на него глаза.

— Зато ты наконец встал из-за стола. Хорошо, я займусь.

— Там, где нужна моя подпись — откладывай в сторону, как вернусь, подпишу.

— Будет сделано, командир, — губы Фрида вздрагивают в мимолётной улыбке.

Спокойный, зараза. Как будто и не говорил ничего.

Под долгим пристальным взглядом он всё-таки краснеет, и Лаксас чувствует себя отчасти отомщённым.

Но от сумбура в мыслях нужно срочно избавляться. Осталось придумать, как. Прогулки по городу и музыки может оказаться недостаточно.

18.07 — 28.10.15