Последняя битва (джен)

— Мне нет смысла тратить силы на схватку с вами, — сказал Бермуда. — Вы знаете мою цель. Просто отойдите в сторону.

Его пламя Ночи жадно пульсировало, извивалось голодными щупальцами, окутывало Джека и Алехандро мерцающими плащами.

— Один раз уже потратил и продул, — резко напомнил Гокудера. — Вмажьте ему, Десятый.

Но Бермуда, кажется, был настроен на переговоры, и Цуна решил не упускать этого шанса.

— Послушай, — мягко произнёс он, стараясь не думать о ранах друзей во вчерашнем бою, о погибших пилотах, о беспощадном «ничего, кроме мести», — неужели месть для тебя дороже возможности вернуться к нормальной жизни? Сейчас мы можем снять проклятие. Со всех, и с вас тоже! Разве вы не хотите снова стать людьми?

— Замолчи, — черное пламя стало, кажется, еще чернее. — Ты ничего не понимаешь. Ты не способен даже представить, сколько нескончаемых лет я думал только о мести, и только эти мысли давали мне силу жить. Ради мести я готов на все. Я уничтожу любого, кто встанет у меня на пути. Такому, как ты, этого не понять.

— Не понять, — Цуна сжал кулаки, усиливая пламя. — Но я готов на все ради того, чтобы мои друзья жили. Я не дам тебе их убить.

Они ударили одновременно: Джек и Алехандро цепями, а Цуна — силой, которой поделился с ним Энма. Цепи тяжело, будто весили сто тонн каждая, упали на землю: брызнул черный и белый щебень, на площадке перед пещерой остались глубокие извилистые следы. Гокудера тут же выпустил очередь динамитных шашек, заставив Виндиче переместиться, а Ямамото — за спиной Цуны — встретил их рассекающим дождем, вынудив тут же отступить еще раз. Цуна взлетел; следом понеслись цепи Виндиче. Гокудера уклонился, Ямамото рассек летящую в него цепь, но попал под атаку Бермуды, отпрыгнул, упал, проехав спиной по черно-белому щебню. Рядом с ним тут же оказался Гокудера, принял следующий удар на щит системы CAI. Черные дуги и кости разлетелись и бессильно упали на искрошенный боем камень. Но Ямамото уже успел встать.

На мгновение Цуна растерялся: единственным способом окончательно покончить с Виндиче был сверхсжатый икс-барнер, но враги слишком быстро перемещались, не давая времени прицелиться. Он блокировал атаку Бермуды, ударил в ответ, промахнулся, резко отлетел; почувствовав врага за спиной, развернулся, но закрыться опоздал — снесло, ударило о скалу, потемнело в глазах.

— Десятый, вы в порядке?!

— Цуна!

— Да… сейчас…

Ему понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя, и это было почти поражением. За эти секунды Ямамото оттеснили от входа в пещеру, и Бермуда, махнув цилиндром в издевательском поклоне, исчез в темноте между колоннами. Джек и Алехандро сдвинулись плечом к плечу, перекрыв путь. Сгнившие губы расплылись в улыбках, обнажив пожелтевшие пеньки зубов. Цепи с гулом рассекали воздух, казалось, они множатся, заполняют все пространство сразу. Цуна ударил гравитацией, цепи упали, но тут же снова взвились в воздух, рассекли на брызги атаку Ямамото, едва не достали Гокудеру. Бермуда, похоже, не пожалел для Виндиче своего пламени напоследок.

— Мы так не пройдем! — крикнул Ямамото. — Что делать, Цуна?

— Наша цель — не они, — напомнил Реборн то, что Цуна и сам прекрасно помнил.

— Ребята, — Цуна отлетел за пределы досягаемости цепей и завис напротив входа в пещеру, накапливая пламя для икс-барнера. — Ребята, если я пройду, вы сможете задержать здесь этих?

— Но, Десятый…

— Цуна…

Они оба не хотели отпускать его в бой одного — а Цуна не мог им сказать, что сам он гораздо больше боится за них, чем за себя. Все равно других вариантов не было. Ему придется оставить ребят сражаться против Виндиче, а самому — встретиться с Шахматноголовым.

— Цуна прав, — вмешался Реборн. — Юни видела у Шахматноголового троих: его, меня и Бермуду.

— Пожалуйста, ребята, — Цуна вытянул руку, поймав цель в перекрестье виртуального прицела, сжал пламя гравитацией. Вряд ли Виндиче дадут себя задеть — не слепые же, — но, уклоняясь, дадут ему прорваться внутрь. А ребята прикроют от удара в спину. — Пожалуйста, займитесь ими. Дайте мне шанс.

— Хорошо, Цуна.

— Мы не подведем, Десятый, — ответили они в один голос. Переглянулись, Ямамото улыбнулся, Гокудера нахмурился: — Только, пожалуйста, будьте осторожны! И позовите, если нужна будет помощь там! Мы придем.

— Спасибо, ребята, — давление пламени достигло предела, и Цуна ударил.

И тут же, не дожидаясь результата атаки, на полной скорости полетел вперед. Он успел проскользнуть в ту единственную секунду, которая у него была — даже, кажется, задел плечом кого-то из Виндиче.

— Лови, урод! — послышался едва слышный, как будто совсем издалека, голос Гокудеры. — Давай, придурок! Вместе!

Слишком яркое высокогорное солнце сменилось почти непроглядным мраком. Цуна затормозил, развернулся: в светлом проеме выхода виднелись две фигуры Виндиче, а за ними сквозь мельтешение цепей едва угадывался Ямамото, окутанный голубыми потоками Дождя.

— Отлично, — сказал на ухо Реборн. — Они связаны боем и не могут преследовать тебя. Твои хранители молодцы, Цуна. Не беспокойся за них.

Цуна опустил руки, ослабил давление пламени. Нужно было подождать, пока глаза привыкнут к темноте.

Постепенно сквозь мрак проступал широкий коридор: стены и пол в надоевшую уже черно-белую клетку, сводчатый потолок, белые и черные колонны. Коридор казался бесконечным, ни Бермуды, ни Шахматноголового видно не было, тишина стояла мертвая — даже звуки битвы снаружи вдруг перестали быть слышны. Цуна полетел вперед. За бесконечной темнотой угадывалось едва заметное сияние, и Цуна не сомневался, что именно там их цель.

Через несколько минут сияние стало почти нестерпимым, и в его центре Цуна разглядел мерцающую черную кляксу.

— Бермуда…

— Да, — отозвался голос Шахматноголового, — наш дорогой Бермуда поторопился ко мне в гости. Нехорошо с его стороны не подождать противника.

Бермуда колотился о перекрывшую коридор стену ослепительного белого света, как муха бьется о стекло. При первых словах Шахматноголового он замер, обернулся — и, бешено взвыв, кинулся на Цуну.

Тот выставил перед собой руки, пламя вспыхнуло ярче, пересеклось наискось лентами силы Энмы. Бермуду как будто за ноги дернуло вниз, но вместо него к Цуне ринулись черные змеи его пламени Ночи.

— Э, нет, — рассмеялся Шахматноголовый. Коридор залил слепящий белый свет, ударил по глазам, Цуна беспомощно вскинул руки, заслоняясь. — Так не интересно. Раз уж пришли, заходите, драться на пороге — не слишком вежливо по отношению к хозяину. Ваше сражение нужно обставить более торжественно. Впрочем, я еще подумаю, нужно ли оно вообще.

Свет стал мягче, приглушеннее — ровно настолько, чтобы можно было глядеть, не опасаясь ослепнуть. Вокруг Цуны сгустился светящийся кокон — он не мешал видеть, но, протянув руку, Цуна уперся в границу света, как в стекло. Его оторвало от пола и понесло вперед, туда, где ждал Шахматноголовый. Справа и слева в таких же коконах плыли Реборн и Бермуда. Бермуда колотил кулаками о световую стену, вокруг него плясало черное пламя, но преодолеть границу не могло. Реборн поправил шляпу пистолетом и скрестил руки на груди. Цуна поймал его взгляд — темный, тяжелый, какой бывал в самые сложные тренировки или перед серьезными сражениями.

«Я готов, Реборн», — одними губами прошептал Цуна.

Реборн кивнул и едва заметно улыбнулся.