Случившиеся друг с другом (гет)

О хитрости

Знаешь, это не ложка гнется. Всё обман. Дело в тебе.

фильм «Матрица»

Драко обычно просыпается позже Гермионы; так происходит и сегодня. Когда он выходит из спальни, она уже сжимает в ладонях кружку, манящий аромат кофе от которой распространяется по всей квартире. Для воскресного утра восемь часов — слишком рано даже для Гермионы, а ее лукавая улыбка и вовсе внушает Малфою опасения. Подозрительно прищурившись, он говорит:

— Доброе утро. И что-то мне подсказывает, что доброе оно для тебя, но не для меня.

Гермиона в ответ лишь смеется:

— Доброе, доброе! Тебе понравится.

Драко опрометчиво думает, что после душа и какой-нибудь посудины кофе размером с ведро ему будет по плечу что угодно. Потому он невнятно мычит что-то, с натяжкой похожее на согласие, и скрывается в ванной.

Спустя полчаса ему уже кажется, что жизнь начала налаживаться, и он еще не догадывается о своем заблуждении. Прохладный душ вернул его к жизни, завтрак заставил поверить в лучшее, а несколько поцелуев Гермионы и вовсе сделали мир вокруг прекрасным. Но едва он отставляет опустевшую кружку, звучат слова, которые заставляют Драко напрячься:

— Драко, милый…

О, это сочетание он знает с детства! Еще из уст Нарциссы оно неизменно означало одно из двух: или он должен что-то сделать, или он в чем-то изрядно напортачил. Гермиона никак не могла подцепить эту фразочку от его матери, значит, в этих словах есть какая-то магическая подоплека. Он не видит других причин, почему после гермиониного «Драко, милый» никогда ничего хорошего не происходит.

В любом случае, для обороны нужно больше информации, поэтому Малфой внимательно прислушивается, а Гермиона продолжает:

— Надеюсь, ты помнишь, что после урока полетов на метле, ты пообещал мне выполнить любое мое желание.

Драко такого не помнит. Зато он отлично помнит, как Гермиона уверенно заявила, что метла уже вполне ее слушается, и она хочет попробовать лететь сама. Еще он помнит, как она твердым и плавным движением поднялась чуть выше крыши их дома и, радостно улыбаясь, помахала ему рукой. Но после этого… После он помнит ее громкий, полный страха крик и стремительное падение. Помнит свой отчаянный рывок к ней и свист ветра в ушах. И помнит — а так хотел бы забыть! — что не успел всего на мгновение, и ее крик испуга сменился стоном.

— Странно, а я отлично помню, что уже в Мунго после Костероста я объявила, что ты теперь должен мне желание. Ты, между прочим, согласился.

Драко возмущен до крайности и заявляет:

— Так же нечестно! Я готов был согласиться на все, что бы ты ни потребовала. И ты этим воспользовалась!

Но Гермиона настроена серьезно. Она спрыгивает с табурета и объявляет:

— Протест отклонен. Одевайся скорее и идем!

* * *

Воскресный день наполнен солнечным светом. Для лондонской осени необычайно тепло, а пожелтевшая листва золотится в лучах солнца. Но Драко слишком насторожен, чтобы его могло это все порадовать. Нехотя он следует за Гермионой, которая подводит его к металлическому приспособлению с двумя большими колесами и с улыбкой произносит:

— Ну, вот. Сегодня я научу тебя кататься на велосипеде.

Драко смотрит на нее, как на ненормальную. Видно, это какая-то шутка. Но Гермиона не торопится развеять его сомнения, поэтому он спрашивает:

— На этом? — Она кивает. — Если ты решила избавиться от меня, поверь, есть способы гораздо проще! Яды, проклятья, Авада Кедавра, в конце концов.

Поджав губы, Гермиона бескомпромиссным тоном отвечает:

— Не преувеличивай. Миллионы маглов справляются с этим, даже дети. — Видя, что он снова собирается возразить, она напоминает: — Не забывай — желание.

Драко подходит к велосипеду так осторожно, словно он сейчас на него кинется. Несмелым движением поднимает его и отпускает руки. Звякнув и взметнув вокруг себя сухие листья, велосипед падает на землю. Драко оборачивается к Гермионе с выражением на лице «а я о чем говорил» и обвиняюще заявляет:

— Он не стоит. У него только два колеса. Я упаду и убьюсь насмерть!

Гермиона бормочет под нос что-то вроде «ну как дитя малое» и начинает объяснять принцип катания на велосипеде. Как ни внимательно слушает Драко, но поверить в возможность не только поездки на этом, но и получения удовольствия от процесса он не может. Под конец инструктажа он умоляюще просит:

— Хотя бы заколдуй его. Пожалуйста! Метла была все-таки волшебная. Наложи на него какие-нибудь чары, иначе я ни за что не сяду на этот твой велосипед.

Гермиона на секунду задумывается. В принципе, просьба Малфоя не такая уж и абсурдная. Она достает палочку и, наклонившись, что-то тихонько шепчет. Из палочки вылетают искры, и полупрозрачное голубоватое сияние на мгновение окутывает велосипед.

— Готово. Запрыгивай!

* * *

Не проходит и часа, как Малфой с восторженными воплями рассекает по двору на велосипеде. Для новичка он развивает довольно приличную скорость и уже совсем не боится упасть. Обычно так аккуратно уложенные волосы растрепались, а одежда местами забрызгана водой из луж, но ему плевать — ощущения просто потрясающие. Это немного похоже на полет на метле, но на велосипеде он остро чувствует, что движется сам, благодаря собственным усилиям. Краем глаза Драко поглядывает на Гермиону, и ради этого выражения гордости за него на ее лице он готов проехаться хоть на драконе. Внезапно он вспоминает о крутом спуске через пару домов от них. Вот если он спустится оттуда — вот Гермиона восхитится! Окрыленный этой мыслью, он кричит ей:

— Давай за мной! — и мчится по дорожке.

В первую секунду Гермиона не понимает, куда он собрался, но едва до нее доходит, она бледнеет и бежит вслед. Она пытается докричаться до него, остановить, но он уже слишком далеко.

Она догоняет его уже на самой вершине склона. С самонадеянной улыбочкой Малфой машет ей рукой и стремительно несется вниз. Гермиона в ужасе зажмуривается, чтобы не видеть жуткого падения, но громкий грохот заставляет ее сжаться. Через мгновение она уже бежит вниз, где в здоровенной луже, потирая сбитую коленку, сидит Драко, а рядом валяется велосипед.

— Драко, как ты? У тебя что-нибудь сломано? Что болит?

Гермиона вне себя от беспокойства и чувства вины. Но он только отмахивается:

— Да ничего, нормально. Бывало и похуже. Но вообще-то, — в голосе звучат капризные нотки, — ты же его заколдовала, иначе без магии я бы вообще не смог на нем ехать. Что-то твое заклинание быстро потеряло силу, теряешь сноровку.

Гермиона с облегчением улыбается. Раз уж он принялся за подначки, значит, и впрямь все не так страшно. Она качает головой:

— Мое заклинание прекрасно работает. Ведь это были Очищающие чары.

Драко ошеломленно переводит взгляд на лежащий в грязи велосипед. Тот издевательски поблескивает до неприличия чистой рамой и сверкающими спицами.

О делах служебных

Вы ненавидите меня так страстно,

В полшаге стоя от любви.

Канцлер Ги «R. — R.»

Он приближается. Гермиона физически чувствует, когда Малфой спускается в Отдел регулирования и контроля магических популяций. Он идет по коридору, а по ее коже бегут мурашки. Чем ближе он к двери ее кабинета, тем сильнее ощущение, что по венам пускают ток. К моменту его появления она готова метать молнии.

— Грейнджер.

— Малфой.

Извечное приветствие. Гермиона сдерживает недобрый смешок, представив, как желает ему доброго дня. Представить подобное с его стороны ей даже не хватает воображения.

Малфой стоит в дверях ее кабинета, прислонившись плечом к проему. По его вальяжной позе кажется, будто это его кабинет. Мерлин, да он ведет себя так, словно все Министерство принадлежит ему! Гермиона от злости сжимает кулаки, совсем позабыв, что держит в руках служебную записку. Документ с громким шуршанием сминается в ее ладонях. Спохватившись, она пытается расправить бумагу. Пользуясь моментом, пока она отвлеклась, Малфой не спеша проходит к ее столу и устраивается в кресле для посетителей. Не желая и дальше играть в эту игру, Гермиона раздраженно спрашивает:

— Ну, что на этот раз?

Небрежным жестом он кладет перед ней папку. На обложке ее почерком выведена ее же фамилия, инициалы, название и номер отчета. Высокомерно приподняв бровь, Малфой спрашивает:

— Твой отчет?

О, неужели он еще ничему не научился? Нельзя, нельзя задавать такие опрометчивые вопросы. Гермионе не нужно повторять дважды, и она использует эту возможность:

— По всей видимости, Малфой, ты так деградировал, что разучился читать. В противном случае, моя фамилия на обложке подсказала бы ответ на твой вопрос.

По тому, как кривятся его губы в злорадной усмешке, Гермиона понимает, что к такому ответу он готов. Чуть наклонившись вперед, он отвечает:

— К твоему несчастью, не разучился. Поэтому твой отчет не подпишу.

— Это еще почему?!

Гермиона мысленно проклинает его. Хорошо хоть он не знает, что она убила на этот отчет весь вчерашний вечер и часть ночи.

Но он, конечно, это прекрасно знает, поэтому издевательски отвечает:

— Потому что если бы ты была внимательнее и уделяла хоть немного больше времени работе, ты бы заметила, что данные на тридцать шестой странице указаны без учета одиннадцатой поправки.

Нет, он определенно издевается. Стараясь не терять остатков самообладания, Гермиона сквозь зубы отвечает:

— А если бы ты включил то, что по ошибке считаешь мозгом, ты бы вспомнил, что согласно распоряжению от двадцатого октября одиннадцатая поправка здесь неприменима.

Кажется, Малфой начинает терять терпение. По крайней мере, он начинает растягивать слова, а у него это верный признак раздражения:

— Грейнджер, похоже, копна соломы у тебя на голове давит на мозги. О, прости, это же, наверное, твои волосы?

Гермиона снова сжимает кулаки, на этот раз под столом. Как же это ее достало! Он всегда первым переходит на личности.

— Ладно, Малфой. Я права, и переделывать ничего не буду. Будь хорошим хорёчком и быстренько все подпиши.

Во-о-от, так гораздо лучше. После упоминания о хорьках Малфой обычно окончательно теряет самоконтроль и переходит все границы. Так и есть — вскочив с кресла, он опирается ладонями о стол Гермионы и, нависая над ней, угрожающе шипит:

— Не смей такого… Не смей, поняла?

Торжествующий блеск в глазах Гермионы немного остужает его пыл, и он отступает на шаг от стола. Прищурившись, она делает контрольный выстрел:

— Я вообще не понимаю, почему именно через тебя я должна проводить согласование. Я уже тысячу раз запрашивала, чтобы мне поменяли контактного сотрудника!

Она лжет. Она ни разу не делала этого. Нельзя сказать, что не собиралась, но не делала. И какой-то противный голос внутри нее — голос, который она вовсе не хочет слушать — подсказывает, что она никогда этого не сделает.

— Понятия не имею. Я запрашивал еще больше раз. Не представляю, почему им так трудно это сделать!

И это тоже ложь, Гермиона знает точно. На любую служебную записку дается ответ в течение трех дней, и если двое сотрудников не желают друг с другом работать, это решается без особых проблем.

Напоследок Малфой окидывает ее высокомерным взглядом и сообщает:

— Тебе не пора завести парня, Грейнджер? Может, характер стал бы получше. Не исправишь тридцать шестую страницу — ничего не подпишу.

Хлопнув дверью, он выходит в коридор.

С минуту Гермиона сидит неподвижно, затем поднимается и наливает воды из графина. Руки дрожат. Она делает глубокий вдох, выдох и переводит взгляд на стопку документов на столе. На самом верху стопки лежит вчерашний запрос от Малфоя на получение доступа в Архив.

Гермиона улыбается. Запрос составлен совершенно, вопиюще неправильно — во втором абзаце пропущено целое слово. Сейчас она допьет воду, еще немного успокоится и отправится в Отдел магического правопорядка — объяснять этому выскочке, что такой запрос она ни за что не примет.