Поединок со сфинксом (джен)

— Здоро́во, Плащ. Ты чего сегодня такой смурной? Не выспался? Пропустил любимый сериальчик? Тебе позвонили из коллекторского агентства? На голову упал метеорит? Или, э-э… твоя оторва принесла очередной «неуд» из школы?

Черный Плащ поднял руку и со вздохом покачал пальцем голову узкоглазого китайского болванчика, стоявшего на столе.

— «Неуд»? Хуже, Гриз! Она вчера затеяла играть в бейсбол в школьном вестибюле, что, надо понимать, категорически запрещено. И…

— И?

— И заехала бейсбольным мячом в глаз директрисе!

— Ого. Надеюсь, нечаянно? — помолчав, спросил Гризликов.

Дрейк кисло улыбнулся.

— Я тоже… надеюсь. Короче, в субботу мне предстоит «серьезный разговор» с этой… пострадавшей. И без того дамой, надо признать, далеко не нежной и уж вовсе не очаровательной… Она к этому времени как раз выйдет из больницы.

Гризликов усмехнулся — как обычно, мимоходом, не отрывая взгляд от монитора компьютера.

— Ладно, не переживай. В субботу тебя во всяком случае здесь не будет.

— Правда? — хмуро спросил Дрейк. — Это почему?

— Тебя пошлют.

— Ну, в этом-то я и не сомневаюсь… Вопрос только — кто и куда?

— Хоутер. В командировку. А ты что подумал?

— Меня так часто посылают в, э-э… разных направлениях, Гриз, что мне, право, извинительно не знать очередной пункт назначения. А что за командировка?

— В Даксбург.

— Что-о? — Черный Плащ поперхнулся. — Ты что, шутишь? Этого еще не хватало!

— Ты предпочитаешь остаться здесь и разговаривать тет-а-тет с директрисой? — небрежно полюбопытствовал Гризликов.

— Но… почему в Даксбург? Что за… Зачем?

— Я тебе все объясню. — Гризликов, щелкая мышкой, перелистнул на экране несколько электронных страниц. — Представь, что существует некий… ну, назовем его, э-э… Объект Икс. Этот Объект мало изучен, обладает некоторым странным энергетическим потенциалом и потому представляет собой весьма определенный научный интерес. Объект хранится в подземном бункере Национального Банка, но некоторое время назад его, как предмет, представляющий (см. выше) определенный научный интерес, отправляют для демонстрации его свойств на конференцию физиков в Санлайт-сити. Объект благополучно прибывает в Санлайт-сити, смущает там умы всех собравшихся и вызывает в ученой среде настоящую научную сенсацию, но, поскольку средств на его изучение выделять никто особо не собирается, благополучно отбывает обратно, в Хранилище Национального Банка — до, так сказать, лучших времен. И по дороге, в Даксбургском аэропорту, этот Объект пытаются похитить.

— М-м?

— К счастью, грабители терпят сокрушительное фиаско… Объект удается сохранить в целости и неприкосновенности. Пока. Исключить вероятность того, что в ближайшем будущем такие попытки не повторятся, невозможно, тем более известно, что этим Объектом уже давно интересуется одна весьма могущественная и влиятельная криминальная организация. Отправлять в таких условиях Объект в старое Хранилище, через всю страну — значит, попросту отдать его в руки бандитов… К счастью, в Даксбурге имеется и другой подземный бункер, ничуть не менее надежный и хорошо защищенный, нежели закрома Национального Банка — да, я имею в виду банковское Хранилище Макдака. Именно туда после некоторых раздумий и сомнений ответственные лица и решают поместить этот важный и неоспоримо ценный Объект.

— И Макдак, конечно, этому нисколько не сопротивляется?

— Ну, что ты, Макдак сопротивляется изо всех сил… Но, откровенно говоря, иного выхода у него нет. Объект, как ни крути, имеет национальное значение. Кроме того, Скруджу, уж поверь, нехило так капает арендная плата за использование его лучшего персонального сейфа. Так что все как будто заканчивается благополучно… Но!

— Что?

— В ближайшее время у ШУШУ, к сожалению, нет возможности вплотную заняться этой проблемой и достаточно безопасно переправить Объект обратно в Национальный Банк. Подходящий транспорт будет организован недели через три-четыре... И до тех пор Объект Икс будет находиться в Хранилище Макдака, а, поскольку в деле замешана ВАОН, Хоутер пришел к выводу, что на это время в Даксбург необходимо отправить представителя ШУШУ, дабы, так сказать, он, э-э… присутствовал на месте пребывания Объекта, координировал действия охраны и, в общем и целом, всячески контролировал ситуацию.

— Понимаю. И среди всех агентов ШУШУ он выбрал именно меня, как лучшего детектива, сведущего эксперта и истинного профи в своем деле.

— Ну, говоря откровенно, я думаю, что он просто положил перед собой список агентов и ткнул пальцем не глядя… И я очень рад, что мимо моей фамилии он все-таки промахнулся.

Черный Плащ поджал губы.

— Тебе неохота связываться с этим старым скупердяем Макдаком?

— Нет, я просто сам по себе достаточно тяжел на подъем. А Макдак — старикан забавный… немного эксцентричный и прижимистый, но, в целом, достаточно симпатичный, если особенно к нему не приглядываться. Да ты и сам все увидишь, Плащ. Или, — посмеиваясь, Гризликов бросил на Дрейка лукавый взгляд, — ты все-таки предпочитаешь отправляться в школу и общаться там с директрисой?..

* * *

— Ну, и где они там пропали? Мамаша сказала, что они будут к ланчу.

— К двум часам пополудни.

— Ну, значит — к обеду.

Обжора всегда исчислял время кулинарными категориями, поэтому Громила решил, что лучше не спорить. Насвистывая сквозь зубы, он бродил по берегу залива, поигрывая бейсбольной битой и кровожадно давя каблуком попадающиеся под ноги пустые ракушки. Балбес лениво бросал в воду разноцветные камешки. Обжора, как всегда, что-то жевал, роняя на землю обертки от конфет и шелуху от фисташек. Было жарко, пахло сыростью и нагретым камнем, солнечные лучи ярко отражались от поверхности воды россыпью ослепительных серебристых бликов. В прохладной зеленоватой толще неподалеку от берега в такт прибою колыхались лохматые темные водоросли, мягко шевелили длинными гибкими пальцами, словно пытаясь дотянуться до каменистого пляжа…

— Вон они! — крикнул Балбес, указывая рукой на горизонт. — Смотрите!

В воздухе разнесся негромкий шум мотора — пока еще смутный, далекий и едва различимый. Из-за ближнего мыса показалась темная точка, скачущая на волнах; с каждой секундой она приближалась, увеличиваясь в размерах, и вскоре уже можно было увидеть, что это — небольшой прогулочный катер: далеко не новый, явно требующий очистки, покраски и, как минимум, косметического ремонта. С шумом рассекая темную шероховатую шкуру залива, посудина через несколько минут подошла ближе, круто развернулась неподалеку от берега и заглушила моторы. На носу, уперев руки в бока и улыбаясь во весь рот, стояла Мамаша, лихо заломив на затылок широкополую соломенную шляпку.

— Здорово, мальчики. Дождались наконец? Ну, встречайте!

Над бортом выросла другая фигура — рыжего скуластого парня в пестрой рубахе и широких голубых «бермудах» с затейливым абстрактным рисунком. На его взлохмаченной голове на пиратский манер был с шиком повязан яркий зеленый платок. В руках он, широко — прямо-таки невообразимо широко — улыбаясь, сжимал длинный швартовочный трос.

— Эй, там, на берегу! Держите конец!

— Чей? Твой? — проворчал Громила.

Другой парень, стоявший на корме — невысокий и коренастый, с копной соломенно-желтых волос, одетый в джинсы и бордовую водолазку — быстро обернулся и посмотрел на Громилу. Обвел братьев медленным внимательным взглядом, оглядел их одинаковые засаленные бейсболки, одинаковые красные свитера и синие штаны, одинаковые плохо выбритые физиономии — и, прищурившись, отрывисто ухмыльнулся. Как-то, надо сказать, очень неприятно прищурился и не менее неприятно и всёпонимающе ухмыльнулся.

— Братья Гавс… Как кегли в боулинге — все на одно лицо. Трое из ларца… — Он уперся тяжелым взглядом в Громилу. — А ты, обезьян, меня весьма обяжешь, если впредь будешь держать свой доморощенный юморок при себе, о`кей? — Не оборачиваясь, он небрежно бросил через плечо: — Так это и есть ваши хваленые обалдуи, Мамаша?

— Они ничуть не хуже твоих, — сердито оборвала Мамаша. — Ладно, мальчики, не ссорьтесь, у нас сегодня ещё много дел. Громила, Балбес, ловите трос.

…Наконец катер благополучно ошвартовался и, подтянутый тросом к берегу, мягко ткнулся облупленным бортом в шуршащую разноцветную гальку. Не обращая внимания на сходни, опущенные на берег, рыжий парень в «бермудах» с молодецким гиканьем сиганул через борт, прямо в воду, с хохотом подняв в воздух фонтан брызг; и какая-то бледная неприметная личность, стоявшая возле борта в тени каюты, испуганно шарахнулась в сторону.

— Тихо ты, Квага, придурок! Поаккуратней нельзя?

Квага обернулся.

— Ой, Мегс, пардон! Я тебя не заметил! — Он захихикал, видимо, не столько этим фактом удрученный, сколько откровенно довольный.

Мегс сердито поморщился. Он был фигурой довольно причудливой: тощий очкарик в желтом спортивном костюме, синей жилетке со множеством накладных карманов и с небрежно повязанной на голову банданой мерзкого ржаво-красного цвета. На руках его имелись резиновые перчатки, на ногах — резиновые сапоги (в такую-то жару!), а за спиной — что-то похожее на ранец или спортивный рюкзак (резиновый или нет, Громила не успел разглядеть, ибо Мегс к нему спиной все-таки не поворачивался).

Физиономия у Мегса была бледная, кислая и слегка зеленоватая, словно его недавно мутило. Маленькие бесцветные глазки взирали на мир безо всякого интереса, часто помаргивая и близоруко щурясь. На шаткие сходни он ступил с немалой опаской и, неумело балансируя, поскорее перебежал на берег — и вздохнул с явным облегчением, когда узкая полоска воды осталась позади.

Вслед за ним на сходни взошел другой пассажир — в мягких вельветовых штанах и белой ситцевой рубахе с расстегнутым воротом. Но, если Мегс был просто слегка зеленоватым, то этот парень оказался полностью зеленым, и вряд ли от того, что его укачало от долгого пути — у него была густо-зеленая, с мягким изумрудным оттенком кожа, и на темном лице из-под густых пушистых ресниц сверкали яркие синие глаза… Ну и субъект! Громила невольно поежился. Он, конечно, слышал о сен-канарском мутанте, но почему-то не предполагал, что у этого типа окажется столь уж, мягко говоря, необыкновенная внешность… Реджинальд Бушрут был высок и изящен, точно лесной эльф, но от его густо-зеленого цвета кожи, фиолетовых волос, ненормально-длинных ресниц и общего жутковато-диковинного вида бросало в дрожь.

Он нес на плече большую сумку с неисчислимым количеством карманов, кармашков и отделений, в которых звякали какие-то склянки.

Последними на борту остались Мамаша и невысокий блондин.

— Прошу вас, Мамаша, — светловолосый чуть посторонился, пропуская Мамашу на сходни. — После вас.

— Благодарю. — Мамаша кокетливо поправила шляпку. — С твоей стороны весьма учтиво пропустить даму вперед, Антиплащ.

— Ну что вы, Мамаша. — Антиплащ усмехнулся ей в спину. — Учтивость тут ни при чем. Просто, видите ли, капитан всегда покидает последним… тонущее судно.

— Ах ты урод, — ласково сказала Мамаша. — Во-первых, «судно» пока еще не тонет. А во-вторых… с чего это ты вдруг произвел себя в ранг капитана, а?

— Хм! А что, у вас есть другие кандидаты на эту должность?

— Посмотрим. Пока еще рано об этом говорить. — Мамаша холодно сузила глаза. — Пойдемте, нам еще следует добраться до дома и распаковать чемоданы.

— Ой, поскорей бы! — Обжора облизнулся. — А когда обед, мам? У меня уже в кишках урчит от голода. — Он бросил в ближайшие кусты обертку от очередного шоколадного батончика и выразительно похлопал себя по животу.

— Подними, — негромко сказал зеленокожий мутант, прежде чем Мамаша успела ответить.

— Чего? — Обжора не понял.

— Подними обертку, — зловеще прошелестел Бушрут. — Тебе никогда не говорили, что загрязнять окружающую среду — нехорошо?

— Загрязнять? Да, но… Я… — Обжора попятился от неожиданности. И, ища поддержки, беспомощно оглядел всех присутствующих…

— Лучше не зли его, жирняй, — посмеиваясь, заметил Антиплащ. — А то ведь ему подсыпать тебе в тарелку какой-нибудь отравы — как мимоходом высморкаться. Даже не со зла — а просто так, в качестве эксперимента. Посмотреть, какого цвета пена пойдет у тебя из ушей…

— Ну, ты! — Громила шагнул вперед, к этому заносчивому белобрысому нахалу, и покрепче перехватил в руке длинную тяжелую биту. — Ты чего себе позволяешь, чмо? Мамаша! Какого черта он позволяет себе разговаривать с нами в таком тоне, а?

Антиплащ и бровью не повел.

— Ай-ай-ай, Мамаша, — поцокав языком, он укоризненно покачал головой. — Как все это невежливо и некрасиво с вашей стороны, честное слово! Если подобная неучтивость войдет у ваших обормотов в привычку, нам, пожалуй, придется… расторгнуть соглашение. Раз уж нас так не рады здесь видеть, мы вернемся ближайшим поездом в Сен-Канар. Верно, ребята?

— Стойте! — Мамаша побагровела от злости. — Громила, Антиплащ, прекратите, оба! Ну что за детский сад, а? Обжора, ты, это… подними обертку. Давайте не будем ссориться хотя бы сейчас. Мы все устали… Поэтому пойдемте скорее до хаты, надо еще приготовить ужин…

* * *

«Хата» оказалась большим, но основательно запущенным частным коттеджем на одной из весьма отдаленных от цивилизации окраин Даксбурга.

Это был двухэтажный деревянный дом с чердаком и широкой верандой, когда-то выкрашенный жизнерадостной синей краской, но ныне — покосившийся, облупившийся и потемневший от времени. В углу двора, водруженный на колодки, уныло доживал свои дни старый микроавтобус с выбитыми стеклами, остальное пространство заполонили лопухи, потрескавшиеся доски, пустые газовые баллоны и груды ржавого неопознанного железа, между которыми петляла, подходя к вросшему в землю крыльцу, узенькая тропа. Возле дома следы цивилизации приобретали более бытовую окраску и выражались в виде разбросанных повсюду упаковок от чипсов, пустых консервных банок, чьих-то висящих на перилах полосатых трусов и надписей, вырезанных на деревянных столбиках перочинным ножом: «Здесь были Г. и Б.» и «На этой ступеньке Обжора съел свой 1268-й пончик». Внутри дом, вопреки самым худшим опасениям гостей, выглядел все-таки более обжитым и современным: по крайней мере, большая железная плита, стоящая на кухне, топилась газом, а не щепой, углем и деревянными чурочками, как Антиплащ себе уже со страху вообразил.

Громила, Обжора и Балбес, едва войдя в дом, неприметно рассеялись по углам. Квага бросил на пыльный пол сумку со своими шмотками, устало плюхнулся на неё и, вытянув ноги, отсутствующим взглядом уставился в потолок. Бушрут с удрученным вздохом потрогал пальцем засохшую на подоконнике несчастную фиалку. Мегавольт, насвистывая, выудил из кармана две длинные металлические спицы и беспардонно сунул их в ближайшее электрическое гнездо. Раздался хлопок, и из розетки брызнул сноп жгучих голубоватых искр.

Мегс виновато передернул плечами:

— Проводка ни к черту не годится… Уже.

— Ну и дыра, — проворчал Антиплащ, недовольно оглядываясь. — Что за убожество, Мамаша? Вы что, не могли подобрать для жилья что-нибудь получше?

Мамаша окрысилась:

— А что? По-твоему, я должна была заказать лично для тебя номер люкс в даксбургском «Гранд Отеле»?

— Ну, было бы неплохо.

— Пойди и сними себе комнату в особняке Макдака, черт тебя побери! Не пойму, что́ тебя не устраивает? Электричество тут есть, газ и водопровод — тоже, в щели не дует, пол не проваливается… Квартирка, можно сказать, со всеми удобствами!

— Со всеми неудобствами. Которые, надо полагать, находятся на улице за углом, — сердито проворчал Антиплащ, глядя, как скромный мохнатый паучок трудолюбиво плетет в темном углу столовой ловчую сеть. — Экономите на квартирной плате, Мамаша?

Мамаша разозлилась.

— Не пойму — тебе нравится нас провоцировать, что ли? Нарываешься на то, чтобы тебе начистили морду? Не по душе тебе грязь и хлам — так за чем же дело стало? Швабру в руки — и вперед! Ты не думай, что ты сюда на курорт приехал! — Уперев руки в бока, она развернулась всем корпусом, как танковая башня, взяла на прицел своих великовозрастных лодырей-сыновей и властно, непререкаемым тоном гаркнула: — Обжора, Балбес — ноги в руки и на кухню: чистить картошку, живо! И ты, рыжий, тоже с ними, нечего тут попусту лыбиться в потолок! Мегавольт, вверни наконец лампочку в сортире, пока там кто-нибудь не провалился… Бушрут, иди в сад и набери зелени для салата! А ты, Громила, вытащи из холодильника индейку и разделай её для жаркого, у тебя это лучше всего выходит…

— Ого. Большой специалист по расчленению трупов? — спросил Антиплащ.

— Вот именно. — Мамаша усмехнулась. — Делай выводы, чувак. И вот еще что… — Она еще раз обвела взглядом всех своих приунывших соратников и добавила — холодно, увесисто и резко, точно вбивала гвозди в бетонную стену: — Я не собираюсь лезть вон из кожи и одна готовить жратву на такую ораву голодных мужиков, поняли? Так что знайте: стоять у плиты будем по очереди! И… — Чуть помедлив, она набрала в грудь побольше воздуха и безжалостно вколотила последний, самый огромный и ржавый гвоздь: — И посуду мыть, между прочим, тоже!