По закону жанра (джен)

Костёр с треском плюнул раскалённым угольком. Вова немного отодвинулся, глядя на Гусака совиными глазами и переживая только что услышанное. История явно произвела на него впечатление. Алабама копался в рюкзаке, Автор задумчиво курил. Налетел озорной ветер, взметнул листья, припорошил ими сидящих людей. Шум грозы слышался всё ближе. Все, кроме Автора, то и дело с беспокойством поглядывали на небо. Звёзды гасли одна за другой, съедаемые тьмой, надвигавшейся с севера.

— Ненавижу кошек, — заявил, наконец, Автор, выпуская облачко дыма. — Наглые, самовлюблённые, эгоистичные твари! Но история неплоха.

Параня покачала головой, но промолчала. Гусак безразлично пожал плечами. Вова сказал:

— А мне нравятся кошки, они забавные. Моя бабушка говорит — кто любит кошек, будет хорошо понимать женщин.

На последней фразе Вова отчаянно покраснел и старался не смотреть в сторону Парани. Гусак понимающе посмеивался. Алабама извлёк из недр рюкзака бутерброд с варёной колбасой и теперь неторопливо жевал, оглядывая всех блестящими глазами. Параня благосклонно глянув на Вову, достала из своего рюкзака пакет с маленькими пирожками и раздала присутствующим. Автор, впрочем, от угощения отказался.

— Как мило, — хохотнул он. — И наивно. В женщинах слишком много от кошек, чтобы кто-то мог надеяться на их верность. Или считать, что понял их. На самом деле тут и понимать нечего! Женщина, прежде всего, стремится обеспечить себе тёплую и сытую жизнь. Всё, что ею движет — чистой воды эгоизм. А все эти рассуждения и сопливая лирика поэтов — от наивности.

— Да неужели? — не выдержала Параня.

— Именно так, деточка! — Автор ухмылялся, очень довольный собой. Он глубоко затянулся и выпустил в лицо девушке клуб дыма. — Женщины — по природе своей самки, озабоченные собой и потомством. Но чаще только собой.

Если целью Автора было вывести Параню из равновесия, то ему это удалось. Девушка подобралась, глаза гневно сверкали, пухлые, кукольные губы кривились от обиды.

— Эй, полегче приятель, — вмешался Алабама. — Незачем так…

— Правда глаза колет? — хитро спросил Автор. — Скажете, я не прав?

Гусак привстал, примиряюще протягивая руки и уже жалея о рассказанной истории. Вова растеряно переводил взгляд с одного на другого и всё хотел что-то сказать, но не решался.

— Не прав! — рявкнула Параня.

— Докажи!

Ветер пригнул языки пламени, сбросил с головы Гусака шапку и с победоносным воем умчался ввысь, где тяжело ворочалась и громыхала исполинская, чёрная туча. По всему видно, дождя не миновать.

— Слышали про Кота и Мышку? — спросила Параня, демонстративно не глядя на Автора.

Алабама недоумённо пожал плечами, Вова отрицательно мотнул головой, а Гусак со свистом втянул воздух и взволнованно кивнул.

— Я слышал. Даже встретил однажды. Ну… его… в основном. Странная история с ними вышла, но подробностей не знаю. Я пришёл в Зону гораздо позже них.

Автор щелчком отбросил окурок в темноту, лениво расправил на коленях блокнот и приготовил карандаш.

— Рассказывай, — разрешил он.

— Я расскажу, — с нажимом сказала Параня. — Мой отец знал их обоих до того, как…

Живое сердце

Глухой рокот аномальной бури, бушевавшей за стенами схрона, постепенно затихал. Рассеялась кровавая муть перед глазами, голова сделалась звонкой и лёгкой, а тело после тяжкого перехода и перенесённого Выброса странным образом наполнялось бодростью и силой. Кот шевельнулся, по очереди напряг мышцы рук и ног, проверяя свою способность двигаться.

— Отлежала? — тихо спросила темнота.

Кот улыбнулся и крепче прижал к себе тёплое, податливое тело, чувствуя, что тьма улыбается в ответ.

— Ничего не отлежала, — сказал он, нащупал на правом плече лицо Мышки и ущипнул за нос. Девушка фыркнула и тихонько засмеялась. Они начали возиться и дурачиться, словно два глупых щенка.

Как спокойно было ощущать над головой надёжные своды подвала, отделяющие хрупкие человеческие пылинки от смертельной энергии Выброса. Каким облегчением было почувствовать, что перевернувшийся мир снова становится на место. Выброс ушёл и унёс с собой угрозу смерти, самое время праздновать жизнь. Ощущать ладонью смеющиеся губы, угадывать в темноте лукавый блеск глаз, прикасаться к тёплой, живой коже и ловить губами тихий стон. Вселенная сузилась до каменных стен подвала, Зона была напрочь забыта. Не стало ни верха, ни низа, только мужчина и женщина, как и было задумано с начала времён.

Над Зоной проносились стремительные ветра, волочащие за собой клочья туч. Далеко на севере ревел и завывал тысячами голосов Гон. Ночь, величественная и невозмутимая, неспешно шествовала над землёй. Маленький, ярко светящийся квадрат вспорол темноту подвала и осветил два сонных лица. Первое принадлежало смуглому парню с пронзительно-зелёными глазами, второе девушке, светловолосой и кареглазой с остреньким, аккуратным носиком. Оба они всматривались в светящийся экран ПДА, который парень держал перед лицом. Второй рукой он обнимал девушку.

— Нашёл что-нибудь? — с любопытством спросила Мышка.

Кот неопределённо пожал плечами. Этот ПДА они ещё вчера сняли с трупа сталкера, найденного на окраине Свалки. Больше ничего при нём не было, но в наладоннике могла быть интересная информация, поэтому девайс захватили с собой. Ничего ценного Кот пока не обнаружил, но продолжал лениво шерстить наладонник. Устаревшая инфа о Выбросах и передвижениях Гона. Куча отчётов о доставке сообщений и некрологи, некрологи… Мышка начала проваливаться в сон, когда Кот вдруг сказал:

— Есть!

Мышка подняла голову, посмотрела на экран и сразу поняла — это он. Тот самый куш, на который надеется каждый, кто идёт в Зону. Тот заветный джек-пот, ради которого люди согласны терпеть грязь, холод и смерть. То, ради чего она и Кот пришли в Зону — обещание богатой, а потому свободной жизни. Можно сколько угодно рассуждать о прелестях аскетизма, о свободе духа и денежном бремени, но настоящую свободу могут себе позволить только очень богатые люди. Так считал Кот, в этом была убеждена Мышка.

Среди хлама, скопленного покойным владельцем ПДА, Коту удалось найти несколько бессвязных, личных заметок и координаты тайника. Текст был написан в расчёте на то, что понять его мог бы только автор, но Кот неплохо умел читать между строк.

«21.04.14

21:22

Накидался, как сука, но оно того стоило. Раввин, жлобяра долго мялся, но инфу слил. Рыбка, Звезда, Грави и Свет. Жарка».

«28.10.14

18:38

Всё собрал, кроме Рыбки. Нигде нет, и давно никому не попадалась. Бляя…»

«06.06.15

12:14

Собрал, закинул, жду. Я идиот. Если Раввин набрехал, спросить не с кого. Какой кретин бросит в аномалию четыре дорогущих арта? Хотя белая вспышка была и хлопок, как еврей и говорил. Ещё четыре часа ждать».

Кот отвлёкся и показал Мышке один из некрологов, заботливо сохранённых владельцем ПДА с прошлого года: «15.10.14 Сталкер Раввин, одиночка. Тёмная долина, жарка».

— Жесть, — прокомментировала Мышка. — И там упоминалась жарка. Думаешь, совпадение?

Кот неопределённо хмыкнул, пожал плечами, и они начали читать дальше.

«06.06.15

17:35

Не могу успокоиться! Получилось ведь!!! Никогда ещё не видел такой красоты!!! А если он и правда с того света возвращает? Короче, арт этот бесценен, я думаю! Я богат!!!»

— Бедняга, — тихо сказала Мышка. — Он так радовался.

Кот сделал скорбное лицо, но особой грусти не испытывал. В глубине души сталкер был благодарен тому парню, что ему вздумалось помереть и оставить такое наследство. Пусть не переводится хабар в его сталкерском раю.

Координаты тайника были так же туманны, как и заметки. Артефакт был спрятан «на той ферме, где псевдособака набросилась, еле пристрелил». Ферм и псевдособак в Зоне было великое множество, и существовала огромная вероятность, что хабар найдёт кто-нибудь другой. Кот, рассуждая логически, решил искать на ферме, ближайшей к месту упокоения владельца ПДА. А если так, то Тёмная долина.

Поутру Коту не терпелось вылезти из схрона и отправиться в путь. Он то и дело подгонял Мышку, которая собиралась тщательно и по-женски медленно.

— Ты бы ещё губы накрасила, — издевался парень, в нетерпении притаптывая ногой у лестницы. — Ну, чего ты копаешься?

Мышка только отмахивалась, тщательно размещая предметы первой необходимости по подсумкам и разгрузке. Проблема переносимого веса была для субтильной девчонки особенно актуальна. Наконец, всё было готово, и Кот поднял крышку погреба.

Утро выдалось ясное и погожее, как всегда после Выброса. Воздух был прозрачным и чуть горьковатым на вкус. Надвинув на лица защитные маски, — полетел жгучий пух — Кот и Мышка взяли курс на Тёмную долину. Стоило выйти на тропу, как исчезла из них интимная игривость, словно смытая, растворённая без остатка этим резковатым воздухом Зоны. Сейчас друг за другом шли напарники, с полуслова, жеста, взгляда понимающие друг друга. Оба были собраны, серьёзны и прекрасно видели смерть, смотрящую на них с обочины, потирающую свои костлявые, сухонькие ладошки, готовую забрать своё.

Но Кот с Мышкой шли хорошо: уверенно, но с опаской, бдительно, но без лишней паники. Со Свалки до Тёмной долины было недалеко, если мерить обычными километрами, но километрами аномальными путь растянулся втрое. Дважды забредали на «язык», с которого потом долго искали выход. Один раз Мышка по пояс провалилась в яму, полную жгучего пуха, хорошо хоть старого, наметённого ещё с прошлого Выброса и растерявшего свои опасные свойства. Девчонка была юркая и проворная и выбралась прежде, чем Кот подоспел на помощь. Пару раз останавливались справить нужду и счистить со снаряги жгучий пух, пока он не превратил комбинезоны в истлевшие лохмотья. А потом снова торопились, подгоняемые видением необычайной красоты, редкостного артефакта, который сделает их богатыми.

— Интересно, — задумчиво сказала Мышка во время очередной короткой остановки, — как это «с того света возвращает»? Там у него так было написано? Неужели и правда мёртвого может оживить?

Кот немного подумал и ответил:

— А чёрт его знает. С этими артефактами ни в чём нельзя быть полностью уверенным. Хорошо бы. Тогда цена на него взлетит до небес.

Мышка подняла голову, словно пыталась рассмотреть в реденьких облаках количество денежных единиц, выданных за артефакт.

— А вдруг мы могли бы оживить того парня?

Кот промолчал, но на лице его было сомнение. Да нечего там было оживлять — вороны хорошо потрудились над лицом, а остальное уже тронуло тление. А даже если и существовала возможность провернуть такое, даже самый сильный артефакт отдал бы себя без остатка и превратился бы в бесполезный булыжник, цена которому банка консервов за десяток. Мышка всё поняла и только вздохнула. Она всегда понимала его без слов.

К вечеру вдали показались щербатые стены фермы с осыпавшимся с одной стороны кирпичным забором. У Кота с Мышкой словно второе дыхание открылось: гудящие от усталости ноги перестали шаркать по земле, согнутые под тяжестью рюкзаков спины выпрямились, глаза заблестели. Они начали огибать небольшое радиоактивное болотце и тут нарвались на толпу полузомби. Редкие и странные твари. Представьте себе человека, перерубленного в поясе. И вот верхняя половина отправилась погулять при помощи рук, которыми опиралась о землю на манер костылей, чтобы перенести вперёд обрубок туловища. Обычно полузомби лежали под водой, игнорируя процессы разложения, и пребывали в состоянии анабиоза, но сегодня недавний Выброс, очевидно, их пробудил. Двигались они молча и совершенно бесшумно, что, в общем-то, несвойственно кадаврам.

Идущая замыкающей Мышка услышала их только благодаря шлёпанью капель воды о землю.

— Кот! — взвизгнула она, пронзая очередью ближайший полутруп.

Кот обернулся и, мгновенно оценив ситуацию, просигналил отступление. Схватив за шиворот подругу, парень буквально выдернул её из смыкавшегося кольца синих, мёртвых тел. Вот вам ещё одна загадка Зоны: полузомби убивали, чтобы пожрать, но на кой им еда, если нечем гадить? Дурацкие мысли лезут в голову в моменты кризиса, того не отнять. Хорошо хоть лезут мимоходом, вспыхивая и тут же угасая, словно лучина.

Бегство особых успехов не принесло, потому что убегать Кот и Мышка могли только шагом чуть быстрее прогулочного, то есть с такой же скоростью, что и нелепые обрубки. А те продолжали преследовать сталкера и его подругу с убийственным упорством. Мутные, широко раскрытые глаза смотрели на убегающую добычу без всякого выражения, из гнилых ртов лилась болотная вода, а руки шустро работали, бросая вперёд безногие тела.

Вскоре стало ясно, что от них никак не отделаться, а искать сокровище, постоянно оборачиваясь и натыкаясь на голодных кадавров как минимум неудобно. Пришлось пострелять. Как можно убить труп? А никак. Можно только лишить его возможности передвигаться, но на это уходила масса патронов. Тут хорошо подошла бы сабля или даже меч, но какой псих станет таскать по радиоактивной местности столько железа? Не говоря уже о том, что эти предметы эффективны только против полутрупов, которые считаются редкостью.

Люди уже оглохли от грохота выстрелов, натруженные за день ноги отказывались совершать прыжки и кульбиты, тела не успевали уворачиваться, а кадавры всё пёрли и пёрли. Мышка увидела, как упал Кот, и на него немедленно навалился один из полутрупов. Она отвлеклась всего на мгновение, но этого хватило, чтобы один зомби вырвал из рук автомат, а другой сбил с ног. Мертвяки рвали на ней одежду, стремясь поскорее добраться до живого мяса.

Мышка не стала тратить силы на призывы о помощи и визг, ведь на поясе в ножнах висел нож. С третьей попытки удалось его извлечь, и Мышка начала беспорядочно всаживать его в мёртвую плоть. Лезвие не извлекало из тел ничего, кроме потоков мутной воды, воняющей болотом и дохлыми лягушками. Постепенно натиск ослабевал, и Мышке удалось отползти и вскочить на ноги. Первым делом она попыталась найти взглядом Кота, но тот был погребён под грудой бледных, шевелящихся тел и, судя по всему, уже не отбивался.

Злость затопила, ударила в голову и вырвалась наружу яростным криком. В обычном состоянии девушка ни за что не рискнула бы подойти к полузомби на расстояние удара ножом, но сейчас страх был напрочь выжжен яростью. Перехватив нож, Мышка начала рубить и колоть, кромсать и отсекать целые лоскутья от полутрупов. Вскоре земля вокруг была усеяна вяло шевелившимися обрубками, а Мышка с натугой волокла Кота подальше от них. Оттащив его, она отыскала оружие и бегом вернулась к распростёртому на земле телу. В пылу драки девушка не заметила, как стемнело. Пришлось доставать фонарик и выяснять, какого чёрта Кот до сих пор не соизволил встать.

Ответом была обширная на горле. Если точнее, то горло у Кота отсутствовало вовсе. Парень лежал, разбросав руки и глядя мёртвыми глазами на холодные звёзды. Мышка хотела закричать, чтобы выплеснуть переполнявшее отчаяние, но только крепче стиснула зубы. Правило не шуметь лишний раз сработало, как часы. И так нашумели уже достаточно. Раздирая ногтями щёки до крови, Мышка тихонько по-бабьи завыла.

Одиночество. Оно надвигалось вместе с темнотой. Выло вдали псевдопсом, шуршало сухими листьями, плакало сереньким дождём. И прежде всего одиночество было молчанием. Мышка гладила окровавленными пальцами неподвижное лицо Кота, застывшее в гримасе боли, а одиночество давило тишиной и тяжким грузом ложилось на плечи.

Потом Мышка вдруг резко подняла голову и посмотрела на темнеющую впереди ферму. Медленно, словно заново пробуя собственное тело, поднялась и зашагала вперёд. Сначала девушка шла медленно, волоча ноги, словно древняя старуха, но постепенно спина её выпрямилась, а в движениях заскользила надежда.

Псевдособака на ферме и в самом деле была и не одна. Мышка взобралась на высокий забор и оттуда перестреляла псин одну за другой. Потом вернулась за телом Кота. Полузомби всё ещё шевелились, но перебитые конечности не давали им подняться. Мышка всхлипнула, но тут же снова себя одёрнула. Подхватила Кота подмышки и потащила к ферме, стараясь не смотреть на его безвольно болтающуюся голову и страшную рану на шее.

Утро застало Мышку заботливо пристраивающей Кота на куче трухлявой соломы в конце длинного хлева. Закончив это занятие и утерев со лба пот, девушка принялась методично обшаривать все укромные уголки, какие только приходили на ум. Напряжение и бессонная ночь сказывались. В глазах мелькали белые мушки, боковым зрением мерещились стремительные тени. Несколько раз она срывалась и бежала к Коту — казалось, что он зовёт её. День прошёл в сонном тумане и бесконечных поисках и в памяти не отложился. Наступал вечер, тени удлинились, а тайник так и не был найден.

Мышка села на солому рядом с трупом Кота и закрыла лицо руками. Её охватило отупение и апатия, сил не было даже на отчаяние. Пустой желудок скрутила судорога, во рту пересохло. Хотелось заплакать, но организм не желал тратить на это занятие остатки сил. Снаружи пошёл дождь. Его мягкий шёпот успокаивал, заставлял слипаться глаза. Мышка уронила голову, но тут же испуганно вскинулась — снова послышался голос Кота.

Девушка потёрла глаза, с трудом поднялась и вышла на улицу. Заново осмотрела двор фермы, и взгляд её упал на ржавую поильную ёмкость, что громоздилась у забора между хлевами. Мышка с подозрением сощурила глаза и решительно двинулась к ёмкости. Оскальзываясь на мокрой, ржавой лестнице, взобралась на поилку и попыталась приподнять люк горловины. Посыпались хлопья ржавчины, но не так много, как должно бы — очевидно люк открывали не так давно. Напрягаясь до дрожи в руках и ломоты в висках, Мышка рывками приподняла крышку, откинула её и заглянула внутрь. В нос ударила волна липкого смрада, вызвав пустые рвотные спазмы. Поилка была до половины заполнена вязкой, вонючей жидкостью, идентифицировать которую не удалось, кроме явного её биологического происхождения.

Девушка нерешительно помедлила, но потом всё же спрыгнула внутрь. У пояса медленно колыхалось вонючее месиво, Мышку всё-таки вырвало. Отдышавшись, что было непросто, она ногой ощупала ближайшее пространство и почти сразу наткнулась на что-то тяжёлое. Присев и стараясь не дышать, нащупала толстый, освинцованный контейнер, схватила его за ручку и не без труда подняла. Пережив ещё одну волну тошноты, Мышка с натугой вышвырнула контейнер наружу, а потом выбралась сама.

Свежий воздух пьянил не хуже выдержанного вина. Дождь смывал со снаряги зловонную жидкость, барабанил по лицу. День умер без остатка. По небу неслись чёрные тучи, дождь зарядил всерьёз. Когда лёгкие очистились от последних миазмов, Мышка подхватила контейнер и вошла в хлев. Села на солому, откинула крышку, и из контейнера полился мягкий, красноватый свет. Внутри лежало… сердце. Артефакт, «сваренный», если так можно выразиться, в жарке из четырёх дорогих и редких артефактов, больше всего был похож на человеческое сердце, переливающееся всеми оттенками красного.

Счётчик Гейгера молчал, поэтому Мышка безбоязненно взяла артефакт в руки. Ощущение гладкого, чуть тёплого образования в ладонях наполняло тело силой. Усталость отступила, сонная муть, ставшая уже привычной, развеялась. Испугавшись, что попусту тратит драгоценную силу артефакта на себя, Мышка повернулась и положила его на неподвижную грудь Кота. Последнее, что она запомнила, прежде чем уснуть — это медленная пульсация артефакта. И, правда, будто настоящее, живое сердце.

Разбудил Мышку мощный, громовой раскат. Девушка была на ногах прежде, чем отступил сон, и она смогла адекватно воспринимать действительность. Над фермой грохотал гром и бушевал ливень. Его барабанная дробь заставила придти в себя и осмотреться. Первое, что бросилось в глаза — куча окровавленной, трухлявой соломы. Абсолютно пустая, Кота не было. Исчез также автомат Мышки, её рюкзак и опустевший контейнер. Не веря своим глазам, девушка смотрела на опустевшую солому. Кот действительно ожил. И ушёл, бросив её одну, без оружия и припасов, но ни обиды, ни досады Мышка не чувствовала. Одна-единственная мысль поддерживала и наполняла светом глаза — зато живой. Радость гнала её сквозь дождь, через Тёмную долину, кишащую зверьём и ловушками. Ликование разворачивалось крыльями за спиной.

Он живой!

«Живой», — победно гремела гроза.

«Живой», — соглашался дождь.

«Живой», — кивала, разворачивая воронку, матёрая карусель.

ПДА завибрировал, оповещая об упавшем сообщении. Кот равнодушно прочёл некролог: «30.06.15 Сталкер Мышка, Тёмная долина, карусель». Кот сидел в их подвале на окраине Свалки, пережидая дождь. В этой его вновь обретённой жизни не было места для Мышки. Это имя для парня больше ничего не значило. Вместе с новой жизнью артефакт дал ему новую память. Впоследствии когда Коту выражали соболезнования по поводу его потери, он только недоумённо пожимал плечами и переводил разговор на другую тему. Он много пил, и прошлая жизнь лишь изредка приходила в пьяном бреду.