Фактор Х (джен)

* * *

Отдать приказ оказалось гораздо проще, чем следовать ему. На следующий день первой парой у гриффиндорцев-семикурсников было маггловедение, которое теперь преподавала Алекто Кэрроу. Выглядела она невероятно злобной, а уж когда смотрела на гриффиндорцев — просто тряслась от ярости.

Не раз, не два и не три, слушая тошнотворные, мерзкие, подлые бредни о магглах, Невилл хотел как можно громче обвинить гадину во лжи. Спасала, как ни странно, необходимость следить за Симусом Финниганом — он сидел багровый от бешенства, с трясущимися губами, крепко сжав кулаки, и явно держался из последних сил. Когда Невилл видел, что тот уже на грани, то накрывал его руку ладонью и бормотал успокаивающие слова. А с задней парты, почти не смолкая, доносился шепот Парвати и Лаванды:

— Держитесь, мальчики! Держитесь, мы в вас верим…

После этого ужаса урок любимой истории магии стал жизненно необходимым отдыхом. Профессор Биннс, который вчера наверняка оказал активную моральную поддержку привидениям, освободившим Джинни, мерцал от счастья и вел занятия гораздо увлекательнее, чем обычно, большую часть времени посвятив рассказу о незавидных судьбах тиранов и диктаторов.

А за обедом Лаванда и Парвати раздали всем участникам факультатива по прорицаниям пропуска, позволявшие ходить по Хогвартсу даже после официального отбоя.

Невилл с удовольствием разглядывал свой новенький пропуск, когда услышал за спиной голос рэйвенкловца Энтони Голдстейна:

— Что это такое? Ну-ка, дай посмотреть!

Не дожидаясь разрешения, Энтони выхватил пропуск и несколько раз взмахнул над ним палочкой.

— Что ты делаешь? — растерялся Невилл.

— Проверяю. Слушай, дай мне его до сегодняшнего вечера и еще на выходные, ладно? Посмотрю, что тут и как…

— А что здесь смотреть?

Энтони взглянул на Невилла с явным сожалением:

— Эх, святая простота! Трелони, конечно, молодец и все такое, но пропуска-то ей Снейп подписывал. Он, в отличие от некоторых, отнюдь не дурак и фишку рубит всегда. Империус на такую бумажку не наложишь — это доказано, а вот всякую мелкую гадость — запросто. Слышал о заклятии Помрачения Ума?

— Нет…

— Так я и думал. А я вот слышал. Поэтому дай мне свой пропуск. Разберусь с ним, потом остальные проверю. Вполне в духе Снейпа твой пропуск оставить как есть, но обработать слабые звенья — например, тех, кто помладше.

— Спасибо! Я действительно о таком не подумал…

— Не стоит благодарности. Кстати, на сегодняшний большой совет мы тоже придем. С факультативом связываться не станем, но, не волнуйся, прибудем незаметно. Плох тот ворон, который не умеет летать! — Энтони улыбнулся и похлопал Невилла по плечу: — Удачи всем вашим на ЗОТИ! Мы с барсуками пойдем к Амикусу после вас…

Невилл задумался, откуда Голдстейн знает о сегодняшнем собрании. Луна рассказала? Что ж, в людях она почти никогда не ошибается, хотя остальной мир воспринимает весьма своеобразно. Или проболтался кто-то из бесчисленных свидетелей любого события и разговора в Хогвартсе: призраки, портреты, домовики?.. Ну, как бы то ни было, поддержка рэйвенкловцев и их советы будут очень кстати.

* * *

В отличие от сестры, Амикус Кэрроу выглядел странно спокойным и умиротворенным. Иногда он облизывал губы, словно предвкушал что-то приятное.

Вступительная речь оказалась короткой: заявив, что раньше ЗОТИ в Хогвартсе преподавали неправильно, Амикус показал, как нужно накладывать Круциатус, и предложил желающим попрактиковаться. Как и следовало ожидать, обращался он к той части класса, где расположились слизеринцы.

Амикус не успел закончить приглашение, как Драко Малфой, сидевший за первой партой, поднял руку:

— Разрешите мне, профессор? — и, дождавшись ответного кивка, обратился к Невиллу: — Поможешь, Лонгботтом?

Невилл даже не успел испугаться по-настоящему — настолько поразила его использованная Драко формулировка. Впрочем, ничего другого все равно не оставалось, поэтому Невилл поднялся и вышел на середину класса.

Малфой, очень бледный, уже был там и вполсилы взмахивал палочкой, отрабатывая верное движение. Выглядел он крайне сосредоточенным и ничего вокруг не замечал.

Через несколько минут Амикус, в нетерпении ерзавший на стуле, покашлял:

— Что же вы, мистер Малфой? Приступайте!

Тот закусил губу и принял боевую стойку.

В этот момент Невилл увидел Добби, стоявшего у доски. Тот пропищал:

— Не бойтесь, мистер Невилл Лонгботтом, сэр! Добби поможет вам, как помог мисс Джинни Уизли! Добби уменьшит силу заклятия. Никто не заметит Добби! Держитесь, мистер Не…

В этот момент Малфой ударил. Невиллу показалось, что доли секунды, которые пришлось ждать заклинание, растянулись даже не на века, а на тысячелетия.

Было больно. Очень больно. Однако к боли Невилл давно привык — слишком часто он спотыкался и падал на ровном месте, ударяясь о предметы, которые мирно лежали далеко от его пути. Но было кое-что и пострашнее боли. Невилл знал: самый жуткий эффект Круциатуса заключается в том, что, чем дольше длится заклятие, тем сильнее оно влияет не только на физическое, но и на психическое здоровье жертвы. Хотелось надеяться, что на уроке дойти до такого просто не успеют. Не успе…

— Во-от и всё-о-о, — ввинчивался в голову смутно знакомый веселый голос. — Очень простое заклинание, ничего сложного! Ну, что вы разлеглись, Лонгботтом? Вы же не викторианская барышня! Встаньте и пожмите руку мистеру Малфою!

Подняться на ноги оказалось непросто: никак не удавалось понять, где находится пол. Но через некоторое время все получилось: очень помогла чья-то протянутая рука. Когда рассеялся туман перед глазами, Невилл с удивлением понял, что за плечо его держит совершенно восковой, неузнаваемый Малфой. Убедившись, что Невилл его видит, тот прошептал:

— Жми мне руку, скорее! Сможешь дойти до своей парты?

Невилл протянул Драко руку, дождался ответного пожатия и прошептал:

— Да, смогу. Спасибо!

Малфой дико сверкнул глазами, но ничего не сказал, а остался стоять посреди класса, наблюдая за тем, как Невилл идет к своей парте.

Потом Амикус еще что-то говорил, но Невилл не слышал. В ушах стоял гулкий звон, перед глазами все плыло.

До самого звонка никто больше в Круциатусе не практиковался.

Когда Невилл, слегка пошатываясь, вышел в коридор, то не поверил глазам. По обе стороны от двери в класс ЗОТИ, словно на параде, стояли гриффиндорцы, хаффлпаффцы и рэйвенкловцы со всех курсов. Увидев Невилла, они подняли свои палочки и отсалютовали ему.

Невилл хотел ответить, но пошатнулся. Перед глазами снова все поплыло.

К счастью, за плечо вдруг схватила сильная рука:

— Держись, сынок! Сейчас будет легче!

Невилл сконцентрировал взгляд, увидел протянутую ему огромную плитку шоколада, взял, откусил и сказал:

— Спасибо, мадам Помфри! Спасибо… всем…

— Невилл, пожалуйста, не говори ничего! — затараторила целительница. — В таком состоянии тебе нельзя продолжать учебу! Ханна, Сьюзен, проводите его в лазарет! Я немедленно пойду к директору! Добьюсь от него освобождения от занятий как минимум на день всех, на ком будут пробовать Непрос… особо сильные боевые заклятия! В противном случае я полностью сниму с себя ответственность за жизнь и психическое здоровье пострадавших студентов!

— Мне не нужно в лазарет, мадам Помфри. — Губы слушались с трудом. — Я просто немного полежу у себя в спальне, и все пройдет…

Она несколько секунд с некоторым удивлением вглядывалась в его лицо, потом кивнула:

— Тебе виднее. Но Ханна и Сьюзен тебя все равно проводят. И если почувствуешь себя хоть немного странно — тут же зови меня! Домовики немедленно передадут мне твое сообщение!

— Да, мэм.

Ханна и Сьюзен взяли Невилла под руки и повели. Оглянувшись на повороте, он увидел, как из кабинета ЗОТИ вышел Малфой. Никто не сказал ему ни одного слова; все расступились, словно пропуская больного драконьей оспой. Драко улыбнулся тенью своей обычной надменной улыбки, гордо вскинул голову и зашагал, ни на кого не глядя.

* * *

Когда Невилл прилег, стало чуть полегче. Даже показалось, что удастся заснуть. Однако от дремы отвлек тоненький голосок:

— Мистер Невилл Лонгботтом, сэр! Как вы себя чувствуете?

— Спасибо, Добби, хорошо. Не знаю, что со мной было бы, если бы не ты…

— Добби очень старался, мистер Невилл Лонгботтом, сэр! Но и мистер Драко Малфой тоже старался! Он бил очень-очень аккуратно! Ударил вас вполсилы, если не меньше…

— Ты уверен в этом?

— Да, мистер Невилл Лонгботтом, сэр. Добби даже отвел глаза Амикусу Кэрроу, — только в знак полного презрения хогвартский домовик мог не назвать профессором преподавателя на уроке, — чтобы тот не заметил, как ведет себя мистер Драко Малфой…

— Спасибо, Добби. Пожалуйста, и дальше помогай Драко Малфою, когда он будет помогать другим студентам. Но никому не рассказывай о его поведении, ладно?

— Конечно, мистер Невилл Лонгботтом, сэр! Добби все понимает! Времена сейчас трудные, и болтать нельзя! Добби будет нем, как Гигантский Кальмар!.. Скажите, мистер Невилл Лонгботтом, сэр, чего вы сейчас хотите? Добби почтет за честь принести вам что-нибудь вкусненькое…

— Нет, спасибо, Добби. Я лучше посплю…

— Приятных вам сновидений, мистер Невилл Лонгботтом, сэр!

Добби исчез. Невилл закрыл глаза — и в мешанине красных и черных пятен увидел лицо Малфоя, восковое и совершенно мертвое. Это было очень неприятно, так что Невилл постарался вспомнить что-нибудь хорошее — например, выращенную бабушкой клубнику со сливками в разгар летних каникул. Не сразу, но он все же сумел расслабиться и через некоторое время заснул.

* * *

Путешествие к Трелони прошло без приключений. Забравшись в Башню Прорицаний, студенты увидели на огромном столе толстенные книги, хрустальные шары, колоды карт, чашки с чайной и кофейной гущей. Профессор Трелони, стоявшая у камина, хрипло приветствовала учеников, показала им, где находится второй выход, и предложила приступить к самостоятельным занятиям, после чего покинула класс, чтобы, по ее собственным словам, заняться медитацией.

Выждав еще несколько минут, студенты группами по двое и по трое начали покидать башню. Безопасность отхода гарантировали призраки и висевшие в коридорах портреты, предупреждавшие, где в данный момент находятся слизеринцы и семейка Кэрроу.

Невилл, Луна и Джинни шли последними, по пути проверяя, нет ли потерявшихся или попавших в плен. К счастью, по словам портретов, все добрались благополучно.

Войдя в ярко освещенную Выручай-комнату, Невилл на миг растерялся: столько там собралось народу. Пришли почти все гриффиндорцы и хаффлпаффцы с трех старших курсов, а также Энтони Голдстейн, Терри Бут и Падма Патил. И практически все, за исключением трех рэйвенкловцев, смотрели на Невилла, Джинни и Луну так, словно те одним взмахом палочки могли прогнать негодяев, захвативших власть в волшебной Британии. Эта безоговорочная вера пугала больше, чем любое Непростительное.

Усевшись на отведенное ему место в центре комнаты, Невилл, скрывая волнение, поздоровался и предложил всем желающим задавать вопросы.

Первым заговорил Энтони Голдстейн:

— Если не возражаете, начну я. У львов и барсуков много достоинств, но мы лучше умеем задавать вопросы и толкать речи. Начну с того, что сейчас волнует всех. Джинни, Луна, Невилл, есть ли какие-то новости о Гарри, Гермионе и Роне? Не надо подробностей! Меньше знаешь — лучше спишь. Просто если вам известно, что они живы и здоровы, — пожалуйста, скажите!..

Переглянувшись с девочками, Невилл ответил за всех:

— К сожалению, нет. Они никому из нас не пишут и не связываются с нами никакими иными способами. Так что мы знаем не больше, чем остальные. Но если плакаты об их розыске еще висят — значит, они на свободе.

— Может, это и к лучшему, что они вам не пишут, — нахмурился Энтони. — Они ведь действительно находятся в страшной опасности… Однако плакатам я бы полностью доверять не стал. Вдруг Гарри, Рона и Гермиону уже поймали, а плакаты не снимают, чтобы никто не волновался?!.. Ну ладно, пока нет инфы — горевать заранее не стоит…

Энтони на секунду замолк, потом собрался с мыслями и заговорил очень веско:

— А теперь я хотел бы сказать несколько слов за Рэйвенкло. Понимаю: присутствующие хотят обсуждать план действий, но очень прошу сначала выслушать меня, чтобы раз и навсегда решить все, что касается воронов. Я выскажусь лишь однажды и больше возникать не буду.

Невилл кивнул, и Энтони продолжил:

— Итак, позиция воронов в грядущем конфликте абсолютно однозначна. Все мы категорически против нынешнего правителя магБритании и против политики, которую он ведет.

— А как же Амбридж? — не выдержала Джинни.

— Ее зачисление на факультет — страшная ошибка Шляпы. По способностям Амбридж тянула лишь на барсуков, по хитрости — на змей. Но учиться в Хаффлпаффе эта особа считала ниже своего достоинства, а в Слизерине она, полукровка, не могла рассчитывать на высокое положение. Вот и упросила Шляпу отправить ее в Рэйвенкло. Та же история с Мариэттой Эджком, которая создала всем столько проблем полтора года назад... Именно после этих двух случаев мы переговорили со Шляпой и убедительно попросили ее впредь распределять в Рэйвенкло только по-настоящему умных студентов. Смелость, трудолюбие и хитрость можно в себе развить, а вот ум или есть, или нет. Шляпа согласилась с нашими доводами, так что больше проблем с воронами не будет.

— Меня радует ваш оптимизм, — хмыкнула Джинни.

Энтони сделал вид, что не заметил издевку, и спокойно продолжил:

— Все вороны категорически против нынешнего правителя магБритании, причем не потому, что он плохой, и не потому, что он захватил власть силой. Главная причина разногласий — в ином. Человек, который сейчас тайно правит нашим миром, стремится лишь к тому, чтобы восстановить старые порядки; другими словами — вернуть страну в Средневековье. Каждое действие новых властей это подтверждает. Подобная политика — гроб и для магБритании в целом, и для всех ее жителей. Остальной-то мир стремится в будущее — в двадцать первый век, в третье тысячелетие. И только мы сейчас семимильными шагами движемся в обратном направлении. Никто из воронов это никогда не одобрит: отсутствие перспектив — самое страшное для всех нас, а при средневековых порядках и наука, и экономика, и уровень жизни тоже средневековые. Так что нового правителя магБритании даже в малости не поддержит никто из рэйвенкловцев, за исключением двух особ, распределенных на этот факультет из-за ошибки Шляпы.

Однако сражаться в открытую с нынешними хозяевами страны почти никто из воронов не будет. Ум — это среди прочего и умение избегать кровопролития. Конечно, даже среди нас есть отдельные… отщепенцы, — Энтони, скривившись, скосил глаза на Луну, — которых хлебом не корми — дай показать свою немереную круть. Но таких среди рэйвенкловцев мало. Сила воронов — в ином. Вчера вечером мы собрались и подумали, чем можем помочь львам и барсукам. Получилось следующее…

Энтони вдруг нахмурился и оборвал речь на полуслове, потом достал палочку и заговорил каким-то странным тоном:

— Ой, Невилл, что это с тобой?! На левом плече у тебя какое-то непонятное заклятье… — он подошел к Невиллу совсем близко. — Так… На счет три… Одним ударом… Парвати, Терри, помогайте!

Рэйвенкловцы немедленно выхватили палочки и ударили. Но не в Невилла, а в левый угол комнаты. Там что-то засверкало, послышался грохот — и оторопевшие заговорщики увидели двух первокурсников-гриффиндорцев, с головы до ног закутанных в голубовато-переливчатый плащ.

— Эбби Вуд, Фрэнсис Шампернуа, как же так?!.. — растерялся Невилл. — Вы же обещали, что не будете лезть туда, где опасно!

— Мы не это обещали, — ответила Эбби слегка дрожащим голосом. — Мы обещали, что не будем лезть туда, где не нужны. А здесь мы нужны! И пришли мы не сами по себе, а по поручению всех младшекурсников Гриффиндора и Хаффлпаффа. Пришли, чтобы сказать: младший — не значит бестолковый и бесполезный. Мы пройдем там, где старших заметят; на нас меньше обращают внимания. Мы готовы на самую трудную и неблагодарную работу — лишь бы помочь. И хочу напомнить, что Гарри Поттер, Рон Уизли и Гермиона Грейнджер в нашем возрасте уже сражались с троллями, драконами и Сами-Знаете-с-Кем. Мы, конечно, не такие замечательные, но тоже кое-что сможем. Вот!

Невилл отчаянно искал слова, которые не обидят малышей. Взглянул на Энтони, надеясь на поддержку — и оторопел. Тот, как и все рэйвенкловцы, в абсолютном шоке смотрел на первокурсников и, кажется, даже не слышал, что сказала Эбби.

Наконец Энтони вышел из ступора, приблизился к малышам, бесцеремонно пощупал плащ, в который они были закутаны, и присвистнул:

— Офигеть! Я так и думал, что мне не мерещится, но не мог поверить. Новое Платье Голого Короля! Я думал, его придумал один маггл-сказочник…

— Новое Платье Голого Короля — не сказка, — ответил Фрэнсис. — Несколько десятков таких плащей было создано в годы якобинского террора для спасения узников из тюрем. По слухам, бежать подобным образом предлагали даже королевской семье. Но их величества отказались: чтобы гарантированно не привлечь ничьего внимания, плащ необходимо надевать на голое тело, что члены королевской семьи посчитали для себя оскорбительным. Я об этом читал… В плаще, который сейчас на нас с Эбби, мой предок, Ришар де Шампернуа, спасся из Бастилии, а потом на протяжении нескольких лет освобождал из заключения других несчастных. Это очень надежная вещь, поверьте! Вы заметили нас только потому, что под плащом у нас с Эбби все же есть кое-какая одежда. Если бы мы все сделали по правилам, то оставались бы незамеченными столько, сколько захотим.

— Оч-чень интересно, — пробормотал Энтони, не выпуская из рук чудесную вещь. Его глаза горели, словно у голодного кота, увидевшего невероятно жирную и аппетитную мышь. — Как же эта штука работает?.. Просто невероятно! Теперь не удивлюсь, если Дары Смерти тоже существуют…

— Что же касается твоих слов, Эбби, — неожиданно вмешалась в разговор Ханна Аббот, густо покраснев, — то ты неправа в принципе. Извини, пожалуйста, но это так. Мы не хотим вовлекать в борьбу младших не потому, что считаем их бесполезными, а потому, что дети вообще не должны ни с кем сражаться. Никогда! Эбби, ты вспоминала Гарри, Рона и Гермиону. То, что они с первого курса на передовой, то, что Невилл, Джинни и Луна тоже много сражались, — это не счастье их, а страшная беда! Пойми, война — не приключение, а жуткая вещь, разъедающая душу. Нельзя детям воевать!

— Не знаю, как остальные, а я согласен с вами, мисс, — очень вежливо произнес Фрэнсис. — Но сейчас идет война. Беда уже пришла в каждый дом. Вы не сможете защитить от войны детей, у которых, например, арестовали родителей. Единственный способ помочь всем — как можно скорее победить. Для этого нужно объединить усилия тех, кто хочет сражаться, и неважно, сколько им лет. На войне ведь не только солдаты нужны, но и повара, например.

Ханна еще сильнее покраснела и совсем растерялась.

Невилл изо всех сил пытался найти хоть какое-то решение абсолютно неразрешимой проблемы. Он по личному опыту знал, как трудно остановить младших, если они собрались вмешаться во взрослые дела. И будет гораздо опаснее, если те же Эбби и Фрэнсис начнут действовать на свой страх и риск…

Его размышления прервал голос Луны:

— Эбби, Фрэнсис, вы действительно согласны на любую работу, даже самую тяжелую, чтобы помочь?

Они оба закивали, а Эбби добавила:

— Не только мы — все студенты Гриффиндора и Хаффлпаффа первых четырех курсов.

Энтони, понемногу начавший приходить в себя, резко сказал:

— Не говори за всех! Порой робкие люди, зависящие от чужого мнения, боятся сказать даже слово против решения большинства. На войне такие нередко ломаются и становятся предателями. Слышали о Питере Петтигрю?..

Вопрос был чисто риторический: напечатанное в «Придире» интервью Гарри читали все, даже те, кто поначалу не верил в воскрешение Волдеморта.

— Так что на месте Невилла и Эрни я бы лично поговорил с каждым студентом — выяснил, насколько искренне тот хочет помочь. Ладно, извините, что прервал…

Энтони умолк, а Луна продолжила, теребя огромное, в пять рядов, ожерелье из спелого шиповника, в котором сегодня ходила весь день:

— Профессор Трелони сейчас подвергается огромному риску. Формально все старшекурсники в данный момент находятся на ее факультативе по прорицаниям. Рано или поздно у профессора Трелони спросят, чем мы там занимаемся, и от всех участников факультатива понадобятся письменные работы. Эбби, Фрэнсис, если бы вы и другие младшекурсники-добровольцы их написали за нас — было бы замечательно! Работа тяжелая и неблагодарная, но совершенно необходимая. Лично вы возьметесь?..

— Да, — твердо ответил Фрэнсис. — Спасибо за доверие!

Эбби выглядела явно разочарованной, но тоже кивнула. Повеселела она, лишь когда Фрэнсис что-то зашептал ей на ухо.

— Мы поможем с чарами изменения почерка, — сказал Энтони. — Заклинание несложное, но нужно понимать нюансы.

— А я проверю ошибки, — улыбнулась Луна. — Если пару-тройку запятых пропустят Лаванда или Эрни, это никого не удивит. А вот если ошибутся Парвати или Сьюзен, многие заподозрят неладное…

— Фрэнсис, Эбби, спасибо! — от всей души поблагодарил Невилл. — С другими гриффиндорцами-младшекурсниками я поговорю; надеюсь, Эрни поступит так же с хаффлпаффцами. Энтони совершенно прав: нельзя вовлекать тех, кто соглашается помочь, только чтобы не выделяться из толпы. А сейчас давайте продолжим разговор. Энтони, на чем ты остановился?

— На помощи, которую вороны могут оказать львам и барсукам, — немедленно откликнулся тот. — Во-первых, вам понадобится узнать как можно больше тайных ходов в самом Хогвартсе и выходов из него. Сейчас все вороны мастерят датчики магии и пустого пространства, а уже завтра мы начнем поиски по всей школе. Понятно, что лучше этим заниматься, не привлекая к себе внимания. Поэтому вскоре Терри Бут, Лайза Турпин и еще несколько наших запишутся в слизеринскую Дружину по охране Хогвартса. Будут ходить по коридорам, инспектировать — и искать тайные ходы с помощью приборов, которые легко спрятать в карманах мантии. Надеюсь, все присутствующие станут громко возмущаться воронами-предателями и плевать им вслед. К сожалению, я в Дружину вступить не могу: нынешняя власть скоро поймет, что при средневековых порядках уровень благосостояния тоже средневековый, поэтому начнет искать виноватых. Первыми под раздачу попадут гоблины, вторыми — евреи; прецеденты в истории известны. Так что мне лучше лишний раз перед змеями не мелькать.

Во-вторых, вам потребуется система шифровки писем. Многие из воронов уже придумали шифры для себя; в ближайшие дни выберем несколько лучших. Я расскажу о них Невиллу и Эрни — пользуйтесь на здоровье! Мои родители и родители Терри Бута, если понадобится, готовы связаться с родителями львов и барсуков, чтобы открыть им тайну шифров.

В-третьих, очень пригодилось бы наведение иллюзий на волшебные предметы, которые вам будут присылать. Надеюсь, все понимают, почему магические вещи нельзя трансфигурировать?.. Увы, с иллюзиями очень сложно; тут все зависит от конкретного предмета. Обращайтесь с просьбами к Невиллу и Эрни, они передадут задачу мне, и вороны попробуют разработать необходимые заклинания. Но гарантировать ничего не могу; по-моему, тут проще использовать подземные ходы.

В-четвертых, вороны берут на себя всякие полезные в хозяйстве мелочи: разработку стратегии, поиск информации и прочее. Здесь мы всегда поможем, обращайтесь смело.

Вот и все, что я хотел сказать. Извините за долгую речь, но лучше уж сразу расставить точки над «i», чтобы больше никогда не отвечать на бесконечные вопросы.

Энтони умолк, умильно поглядывая на Новое Платье Голого Короля.

Несколько оторопевший Невилл помолчал несколько секунд, собираясь с мыслями, потом заговорил:

— Спасибо, Энтони! Очень здoрово, что вы столько всего уже придумали. Нам, увы, это только предстоит... Свои идеи я пока ни с кем не обсуждал и хочу услышать мнение каждого, кто здесь присутствует. А думаю я вот что. Рано или поздно начнется открытое восстание против нынешней власти. По-моему, главная наша задача — постараться дожить до него и вступить в борьбу максимально сильными и умелыми. Для этого необходимо организовать тайное обучение студентов Хогвартса тому, что у нас сейчас не преподают, в первую очередь — ЗОТИ и маггловедению…

— А на уроках сидеть тихо и поддакивать... этим? — зло спросила Джинни.

— Все время поддакивать, наверное, не получится. Но мой дедушка был знаком с людьми, которые побывали в плену у Гриндельвальда, и они говорили прямо: есть пытки, которых не выдерживает никто. Кэрроу сейчас чувствуют себя хозяевами Хогвартса и ничего не боятся. У них хватит времени и возможностей сломать всех, кто начнет открытую борьбу. А силы нам понадобятся, когда настанет пора решающей битвы. Конечно, против самой подлой лжи все равно будем выступать, но каждый такой случай необходимо планировать заранее. Надеюсь, парни-добровольцы найдутся…

Подставлять девчонок под Круциатусы семейки Кэрроу Невилл категорически не хотел.

— Запиши меня в добровольцы, — твердо сказал Эрни. — Барсуки не умеют толкать речи и планировать стратегии, но кое на что и мы сгодимся.

— И меня тоже, — лицо Симуса побагровело от ярости. — С огромным удовольствием скажу этой твари Кэрроу все, что о ней думаю!

Добровольцами вызвались еще несколько гриффиндорцев и хаффлпаффцев; глядя на их лица, Невилл понял, что это не каприз, а серьезная решимость бороться с врагом.

— Приглашать только парней-добровольцев — замечательная идея! Молодец, Невилл! — Джинни ослепительно улыбнулась. — Девушки ведь слабенькие, тупенькие и ни на что не способны, поэтому их в добровольцы не берут, так?

Невилл взглянул на нее, вздохнул и сказал:

— Хорошо, девушек-добровольцев мы тоже будем принимать…

Он начал составлять список, написав первой свою фамилию. Увидев это, Джинни запротестовала:

— Тебе нельзя! Ты командир!

— Она права, Невилл! Тебе нельзя! Ты за всех отвечаешь! — резко сказал Эрни, и остальные закивали.

— Да за кого вы меня принимаете?! Командир, который прячется за других, это не командир, а куча драконьего дерьма!..

Несколько минут кипел бурный спор. Потом Эрни внимательно посмотрел на Невилла и сказал:

— Давай договоримся так. Ты — командир, и окончательное решение остается за тобой. Но от имени всех прошу тебя не лезть на рожон без крайней нужды и предупреждать нас, когда ты решишь погеройствовать. Договорились?

— Договорились.

Предложение Эрни не очень понравилось Невиллу. Но он понимал, что сейчас есть гораздо более важные темы для обсуждения, поэтому кивнул, решив вернуться к этой проблеме в ближайшие дни.

Когда страсти немного улеглись и список был готов, Невилл продолжил:

— Но не забывайте, что конфликты с Кэрроу и директором — далеко не самое важное для нас. Главное — научить всех студентов хотя бы основам самообороны, остальное не столь существенно… Как вы думаете, кому лучше доверить преподавание ЗОТИ и маггловедения?

— Насчет ЗОТИ вопросов нет, — очень серьезно ответил Эрни. — Ты, Джинни и Луна — вот лучшие учителя. У вас самый большой боевой опыт. Конечно, все члены АД помогут, но лучше вас никто не справится.

— Что же касается маггловедения, — заговорил Энтони, — я могу связаться с магглорожденными рэйвенкловцами. Они купят нужные книги и альбомы, а уж мы придумаем, как все это доставить в школу. Преподавание для семикурсников я мог бы взять на себя; возможно, среди наших и другие добровольцы найдутся.

— Превосходно! Прошу всех подумать, как это лучше организовать. Кто еще может преподавать, как и когда вести уроки — любой совет будет очень кстати. Однако важно не только учить студентов, но и рассказывать им правду о том, что сейчас происходит в стране. Жить среди постоянной лжи очень опасно… Но как же нам узнавать правду?..

У Джинни загорелись глаза:

— «Поттер-дозор»! — воскликнула она. — Скоро начнет работу подпольная радиостанция, она будет рассказывать людям правду!

— Значит, нам нужен колдорадиоприемник, — подхватил Энтони. — Постараемся достать. Хранить его будем здесь, в Выручай-комнате, а нести в школу придется, скорее всего, через подземный ход. Но как распространять новости?

— Как Гермиона на пятом курсе, — улыбнулся Невилл, которого вдруг осенило. — С помощью Протеевых чар! Нужно незаметно подложить в тумбочки студентов зачарованные листы пергамента. Когда понадобится, кто-то из наших будет писать на таком листке новости, и они появятся на всех остальных. А когда текст удалят с исходника, то и со всех прочих он тоже исчезнет.

— Хорошее дело! — улыбнулся Энтони. — Молодец! Здорово придумал! Протеевы чары — штука несложная. Мы и сами с ними справимся, и научим всех желающих, у которых по чарам «В» и больше. Но только заниматься колдорадио и новостями должны всего несколько человек, и чем меньше народу будет знать их имена — тем лучше. Так что этот вопрос, по-моему, надо решить чуть позже…

— Можно, я скажу? — Ханна Аббот, сильно волнуясь, подняла руку, словно на уроке. Дождавшись кивка Невилла, быстро заговорила, кусая губы: — Мальчики, вы все очень большие молодцы — герои и умники! Но я не героиня, и я за вас боюсь. У меня нет Внутреннего Ока, но, по-моему, если дела пойдут так, то многим понадобится лечение. И не со всеми проблемами можно будет обратиться к мадам Помфри. Значит, нужны свои колдомедики! Мы со Сьюзен и Лавандой поговорили с мадам Помфри — она готова научить основам целительства нас и еще трех-четырех добровольцев. Но хочу сразу предупредить: медики идут в бой, только когда больше никто не в силах сражаться. А до этого сидят тихо, молчат в тряпочку и лечат…

Когда добровольцы — несколько девочек с шестого и пятого курсов — записались в целители, Ханна продолжила, по-прежнему сильно волнуясь:

— И еще пара слов насчет лекарств и полезных штучек из «Вредилок» — их профессор Трелони тоже много купила. По-моему, запас нужно разделить на несколько частей и спрятать в тайниках в разных местах: кое-что — здесь, кое-что — поближе к классам и гостиным факультетов. Все тайники надо защитить заклятиями…

— Правильно мыслишь! — кивнул Энтони. — Над тайниками и заклятиями для них мы подумаем в самые ближайшие дни. Рассчитаем все по науке.

— Спасибо! — Ханна улыбнулась, но вдруг снова покраснела и еще сильнее смутилась. — Я вот что еще хочу сказать… Вы все храбрецы, а я, наверное, не такая… Может, это только для меня важно, но я все равно скажу… Об уроках ЗОТИ. Вы все видели, в каком состоянии Невилл вышел из класса. Я это тоже видела — и внукам своим расскажу! — Она всхлипнула. — Мадам Помфри, похоже, напугала Кэрроу, и на нашем с Рэйвенкло уроке он Круциатус не отрабатывал. Но это же временная отсрочка! Не завтра, так послезавтра Кэрроу продолжит — и хорошо, если послушается Снейпа, который запретил студентам младше шестого курса применять Непростительные… А палачи всегда найдутся! Видели, с какой рожей вышел из класса Малфой?! Король всего мира!.. — Она снова всхлипнула. — Что будем делать?!..

— Насчет слизеринцев ты не совсем права, — Невилл понимал, что не имеет права выдать чужую тайну, поэтому высказался максимально обтекаемо. — Далеко не все они довольны нововведениями. А в остальном… Тот, кто помог Джинни, когда ее пытали Кэрроу, поможет нам и на уроках ЗОТИ — снизит силу Круциатусов. Только это все равно очень больно… — Его передернуло. — С помощью штучек из «Вредилок» любой студент сумеет прогулять один-два урока ЗОТИ, но не все без исключения, иначе Кэрроу что-то заподозрит… А может, ходить на занятия, предварительно напившись Обезболивающего зелья?..

— Круциатус потому и считается Непростительным, что Обезболивающее зелье практически не смягчает его последствия, — грустно сказал Энтони. — Мы будем размышлять над этой проблемой, но говорю сразу: надежды мало.

— Я напишу близнецам, — попыталась улыбнуться Джинни. — Они умные, они что-нибудь непременно придумают!

— Пока у нас нет средства против Круциатуса, я мог бы вызываться в добровольцы на каждом уроке ЗОТИ, — предложил Невилл, собрав волю в кулак. — Я это уже попробовал и пережил — дальше будет легче.

— Да ты что!

— Не смей!

— Не вздумай!

— Не позволим! — заорала сразу дюжина студентов на разные голоса.

— Невилл, так нельзя по двум причинам, — подытожил общий протест Энтони. — Во-первых, неизвестно, сколько еще Круциатусов ты выдержишь без ущерба для здоровья. Во-вторых, даже если ты будешь вызываться на каждом уроке, не факт, что Кэрроу выберет именно тебя. Наоборот, из вредности может подставить под удар девочек… Нет, это не выход!..

* * *

Они еще долго спорили, обсуждая, что делать дальше, как выжить и не потерять себя. Но Ханна вдруг взглянула на часы, ахнула — и стало понятно, что уже очень поздно и на сегодня пора заканчивать.

Уходили, как и пришли, группами по двое и по трое. У каждой группы Невилл и Эрни проверяли пропуска. К счастью, никто их не потерял.

Энтони вернул Невиллу его пропуск, на котором не обнаружил ничего плохого, и еще раз попросил передать воронам на выходные документы всех участников факультатива. Невилл заверил, что так и сделает.

В общей суматохе никто не заметил, что Джинни украдкой показала Невиллу золотой снитч и отошла вглубь Выручай-комнаты. Это был их тайный шифр, сложившийся еще во времена АД. Снитч означал, что Джинни просит Невилла задержаться после ухода остальных, чтобы вдвоем потренировать особо сложное заклятие.

Когда комната опустела, Невилл подошел к Джинни:

— Что случилось?

— Понимаешь… — к его изумлению, она смутилась и слегка покраснела, — это было еще до переворота и, может быть, уже неважно… Но я хочу с тобой посоветоваться…

— Говори, в чем дело!

— Видишь ли, Невилл… — Джинни покраснела как помидор, — накануне свадьбы Билла и Флер я случайно стала свидетельницей тайного разговора Гарри, Рона и Гермионы…

У Невилла сложилось впечатление, что Джинни услышала этот разговор отнюдь не случайно, а специально подслушивала, однако читать мораль не хотелось. Любовь — страшная сила, а Гарри, Рон и Гермиона действительно обращались к друзьям за помощью гораздо реже, чем следовало бы.

— Очень интересно! — ободряюще сказал он. — Так о чем они говорили?

— Я не все поняла, — продолжила она уже смелее. — Они понизили голос, словно обсуждали что-то опасное. Но одну фразу я расслышала точно: «Меч Гриффиндора! Может, попытаться использовать меч Гриффиндора?»

— Ты уверена? — уточнил Невилл то, в чем не сомневался.

Джинни очень решительно кивнула.

— Что ж, вот и еще одно дело, — улыбнулся он. — Если друзьям нужен меч — мы его для них непременно достанем! Больше никому говорить не будем: это слишком опасно. Но сами в лепешку разобьемся — и справимся!

— Конечно, справимся! — послышался знакомый голос из-за огромного шкафа. — Реликвии Гриффиндора не место в кабинете Снейпа! У нас все получится: меч гораздо больше плода шиповника, так что не затеряется.

Невилл и Джинни в изумлении смотрели на перепачканную пылью Луну, на четвереньках выползающую из-за огромного шкафа. В руках она держала горсть плодов шиповника из своего разорванного ожерелья.

— Вы не думайте! — быстро заговорила она. — Я не подслушивала! Просто ожерелье порвалось, вот я и стала собирать… и случайно услышала… Я непременно помогу вам! Мы в самых разных передрягах все вместе побывали — и вроде живы. Так что меч тоже найдем!

Невилл понял, что читать мораль и в данном случае бесполезно, поэтому улыбнулся:

— Спасибо, Луна! Втроем мы непременно справимся!

Джинни несколько секунд боролась с собой, потом тоже улыбнулась:

— Спасибо, Луна! Наверное, это судьба!.. И, — добавила она после недолгого размышления, — я услышала в том разговоре еще кое-что. Гарри, Рон и Гермиона перешли на совсем уж тихий шепот, но мне показалось, что они ищут какие-то вещи. Название толком не расслышала — что-то вроде крэксов или фрэксов. Очень неприятное слово — будто гвоздем по стеклу царапаешь… Никто из вас о таком не слышал?

Невилл покачал головой, Луна тоже. Потом она добавила:

— Я попробую осторожно расспросить Энтони — вдруг он что-то слышал? И сама поищу в библиотеке. Если Гарри, Рон и Гермиона об этом откуда-то узнали — значит, сведения о хриксах хоть где-то да есть. Найдем!

Все немного помолчали, потом Джинни неуверенно спросила:

— Ну что? По домам?

Луна кивнула, а Невилл, сам не понимая почему, вдруг сказал:

— Вы идите, а я немного здесь посижу…

— Как ты себя чувствуешь? — встревожилась Джинни. — Может, мадам Помфри позвать? Ты же после Круциатуса!

— Никого не надо звать, — улыбнулся Невилл. — Вы идите, а я — за вами. Только пропуска проверьте…

Вскоре Выручай-комната опустела. Невилл упал в возникшее из ниоткуда удобное кресло и некоторое время сидел неподвижно, ни о чем не думая, просто пытаясь уложить в голове все события этого безумного дня.

На мгновение показалось, что было бы неплохо заночевать здесь — в тишине и покое. Но тогда все бы стали тревожиться, искать… Невилл сделал над собой усилие, встал и направился к двери.

* * *

В коридоре царила оглушающая тишина. Похоже, спали не только люди и домовики, но и призраки, и даже портреты. Невилл ступал осторожно, стараясь как можно меньше нарушать благословенную тишину, и улыбался.

Он уже не очень хорошо помнил дедушку, но любимое его присловье накрепко врезалось в память. Дед часто повторял: «Никогда не бывает по-писаному — как заранее придумали, рассчитали, запланировали. Обязательно вмешается что-то внезапное — непредсказуемый фактор Х — и спутает все карты. Хочешь победить — готовься к неожиданностям…»

Сейчас Невилл предельно ясно понимал: отнюдь не факт, что все замечательные планы, придуманные сегодня, обязательно сбудутся. Гораздо важнее то, что большинство студентов Хогвартса — и не только студентов — категорически не приняли новую власть и готовы против нее бороться теми или иными способами. За пределами школы наверняка тоже есть немало чародеев, которые станут сражаться за право родной страны на будущее. Это значит, что рано или поздно негодяй, ныне правящий волшебной Британией, и его приспешники будут повержены. Главный вопрос — сколько придется ждать…

От размышлений Невилла отвлек дребезжащий старческий голос:

— Молодой человек! Простите, что обращаюсь к вам, не будучи представленным, но обстоятельства таковы, что требуют немедленных действий…

Невилл повернул голову — и увидел на висящем на стене портрете дряхлого алхимика.

— В чем же дело? — приветливо спросил он.

— По соседнему коридору к вам приближается Дра… Ой!

Алхимик испугался и исчез с портрета, а Невилл увидел идущего навстречу Драко Малфоя. Спрятаться было негде, и Невилл пошел вперед.

— Лонгботтом! — В голосе Драко не было ни злости, ни угрозы — только усталость. — Что ты делаешь в коридоре так поздно?

— Возвращаюсь с факультатива по прорицаниям. У меня есть разрешение ходить после отбоя. Оно подписано директором. Показать?

— Не надо. Верю на слово. — Малфой скривился. — Так впредь и отвечай, только поувереннее. Сейчас ты выглядишь испуганным, словно не на факультативе сидел, а тайком писал на стене: «Волди-Пу — козел».

— А что ты делаешь так поздно в коридоре, Малфой? — спросил Невилл, скрывая за жесткостью удивление.

— Готовлюсь к завтрашнему дежурству. Я, знаешь ли, глава Дружины по охране Хогвартса. Завтра мы начинаем ночное патрулирование школы.

— Понятно.

— Очень сомневаюсь, но дело в другом. — Драко сглотнул. — У меня к тебе взаимовыгодное предложение, Лонгботтом. Я могу дать тебе один небезынтересный документ. Но не безвозмездно, а при одном условии.

— Каком именно?

— Когда… — Малфой снова сглотнул и понизил голос, — все это закончится, ты во всех комиссиях подтвердишь, что я с самого начала вас поддерживал. Оскорблял Сам-Знаешь-Кого, участвовал в школьном сопротивлении — пусть тайно, но постоянно — и все такое. Везде подтвердишь, где потребуется.

— А с чего ты взял, что в Хогвартсе есть сопротивление?

Драко хмыкнул — криво, невесело, совершенно непохоже на себя:

— Ты на свою рожу посмотри! Сразу все поймешь. Так как? Согласен?

— Да, — ответил Невилл после недолгого колебания.

— Но предупреждаю сразу: если сейчас меня припрут к стенке, то я во всем обвиню тебя. Скажу — ты напал на меня, оглушил, обыскал, забрал все ценное, а потом стер память…

— Да, так и говори, — ухмыльнулся Невилл. — Только пожалостливее, чем сейчас, и побольше всяких ужасов обо мне накрути. Не забудь добавить, что я к тому же долго и мучительно истязал тебя Круциатусом и Империусом в отместку за урок ЗОТИ… Это хорошая реклама: если в школе вдруг появляется сопротивление, его лидер должен внушать врагам панический ужас.

— Заметано! — Малфой ухмыльнулся более знакомо, а потом вновь нахмурился. — Ну, если ты согласен — давай обещание по всем правилам…

Добившись от Невилла предельно точной и подробной формулировки обещания, Драко торжественно достал из-за пазухи старый, потертый на сгибах пергамент:

— Держи! Это график ночных дежурств Дружины по охране Хогвартса и поминутный план обхода школы; копия, разумеется. Здесь написано, где и когда мы будем.

— Спасибо тебе большое от имени трех факультетов! — Пряча пергамент, Невилл почувствовал, что расплывается в улыбке. — Ты сегодня стольким людям помог! И нашим, и своим! Не надо нам лишний раз драться: сейчас для этого самое неподходящее время…

— Не обольщайся, Лонгботтом! — Драко бешено сверкнул глазами. — Для меня ничего не изменилось: ты и твои подпевалы остались такими же ничтожествами, какими были. Просто это только вы, кошки драные, на пару с жирными барсуками складываете все яйца в одну корзину и стоите насмерть за идиотские идеи. А слизеринцы непременно оставляют запасной выход! Судя по всему, — он сглотнул, — нынешняя власть долго не продержится, и нужно заранее подготовиться к переменам. Вот и все. Я презираю тебя и твою кодлу не меньше, чем прежде, так что тут ничего личного нет, запомни!

— Да ты что?! Тебя Дракучая Ива отлупила, что ли, раз ты совсем сдурел, Малфой?! — Невилл так удивился, что даже рассердился. — Мне плевать, как ты ко мне относишься! Гораздо важнее, что ты делаешь! Ты сейчас спас здоровье и души — а, может, и жизни — очень многих, и своих, и чужих. А на ЗОТИ ты прикрыл меня — смягчил удар…

Лицо Драко перекосил совершенно безумный ужас:

— Ты знаешь?! Откуда? Кто сказал?!

— Тот, кто сказал, больше никому не проболтается. И допросить его не смогут, потому что это не человек. Так что никакой опасности нет.

Малфой некоторое время стоял, кусая губы, потом тихо, отрывисто заговорил:

— Вот что тебе скажу, Лонгботтом. Легилименцией я не владею, обсуждать этот вопрос прямо ни с кем не могу, но абсолютно убежден: многие из наших будут смягчать удар. Не все, но многие. Не думай, дело не в вас. Просто глупо тратить… цветы своей селезенки на всяких ничтожеств. Это, конечно, мало чем поможет, но все же лучше, чем ничего.

— Спасибо! — Невилл даже растерялся. — Тот, кто заметил тебя, постарается еще больше смягчать удары и сделает так, что Кэрроу не заметит вашу хитрость…

— Это хорошо, — бесцветным голосом отозвался Драко.

Некоторое время они молчали, потом Невилл все же решился.

— Еще раз спасибо! И от имени трех факультетов, и от меня лично. Ты сегодня сделал очень много хорошего. А как ты относишься ко мне и к моим друзьям — мне, честно говоря, все равно. Закончится война — дразнись сколько хочешь, если мы еще когда-нибудь встретимся… Мое отношение к тебе от этого не изменится.

Невилл протянул Малфою руку, взглянул ему в лицо — и испугался сильнее, чем за весь бесконечный сегодняшний день.

Драко, застыв, словно под Ступефаем, смотрел на протянутую ладонь так, словно это была гремучая змея или дементор.

Невиллу стало очень не по себе, но он продолжал улыбаться и держать руку.

Они неподвижно стояли несколько минут, затем Малфой хмыкнул, пробормотал: «Вот кретин!» — и пожал протянутую ладонь. Потом, не прощаясь, резко развернулся и ушел.

Невилл продолжил путь, чувствуя себя так, словно только что сдал двенадцать Ж.А.Б.А. на «П».

* * *

Уже в кровати он внимательно прочитал график дежурств Дружины и рассмотрел план обхода школы, постаравшись запомнить самое важное. Потом, уже собираясь положить пергамент в тумбочку, случайно перевернул его — и не поверил глазам.

На обратной стороне пергамента оказалась подробнейшая, явно очень старинная, украшенная вензелями и гербом Малфоев, карта слизеринских подземелий со всеми тайниками, заклятыми темной магией уголками и подземными ходами, включая два выхода в Хогсмид.

Только сейчас до Невилла дошло, почему отнюдь не стесненный в средствах Драко сделал копию документов Дружины на таком потертом листке.

«Сукин сын! — Невилл обругал другого человека едва ли не впервые в жизни. — Вот ведь сукин сын!»

Он уснул, улыбаясь, и увидел во сне, как студенты Хогвартса — гриффиндорцы, слизеринцы, хаффлпаффцы и рэйвенкловцы всех возрастов — на огромной поляне играют в футбол — любимую игру Дина Томаса. Ярко светило солнце, дул приятный прохладный ветерок, огромный упругий мяч весело прыгал по мягкой траве, и никто никуда не спешил. Все было хорошо.