Фактор Х (джен)

— Может, тебе лучше перевестись в Шармбатон, Невилл? — осторожно спросила бабушка. — Мадам Максим принимает всех учеников Хогвартса, не требуя от них никаких документов. Гарантирует использование Чар Перевода в каждом классе, где будут учиться англичане. Во Франции мягче климат, да и язык подучишь — это всегда пригодится…

— Нет, Ба. Я англичанин, поэтому завершить среднее образование мне лучше в Хогвартсе. Потом уж, если захочу, поступлю в Сорбонну — поближе к дому — или в Пражский университет — там исключительная кафедра травологии. Но пока останусь в Британии.

— Ты хорошо подумал, родной? — в голосе бабушки звучала тревога.

— Да, Ба. — Невилл улыбнулся самой беззаботной своей улыбкой. — Не волнуйся за меня, я ведь уже взрослый!

Бабушка нахмурилась, но промолчала, и разговор закончился.

Даже много лет спустя Невилл порой размышлял, почему тогда ответил именно так. Но до конца дней своих он не понял этого.

* * *

Разговор между бабушкой и внуком проходил в номере парижской гостиницы для волшебников. Лонгботтомы съездили во Францию всего на пару дней — вскоре после прихода Волдеморта к власти отвезли в местную больницу Фрэнка и Алису.

Перевозка в другую страну двух чародеев, которые находятся не в себе, — дело непростое. Ни магические, ни маггловские способы путешествий не подходят: встревожившись, больные способны на всплески стихийной магии с совершенно непредсказуемыми последствиями. Да и открыто забирать неблагонадежных пациентов из больницы было уже небезопасно.

Впрочем, всякая проблема имеет решение — нужно лишь правильно подойти к делу. Незаметно погрузить больных на каталки и увезти из Мунго, рассчитав время с точностью до минуты, помогли знакомые целители. А дальше все взяла под контроль Флер Делакур — точнее, теперь уже Уизли. Своим чудесным пением она погрузила Фрэнка и Алису в сон, а затем переговорила с кем-то с помощью волшебного зеркала. Буквально через пару минут рядом с каталками приземлилась запряженная крылатыми лошадьми огромная карета мадам Максим. Невилл, Ба и Флер завезли каталки туда. Внутри карета оказалась еще больше, чем выглядела снаружи, и была набита людьми, словно консервная банка — сардинками.

Невилл, забыв о вежливости, разглядывал пассажиров, знакомых и незнакомых. Кого тут только не было! Магглорожденные волшебники в джинсах и футболках, старомодно одетые почтенные чародейки, которых Ба иногда приглашала на чай, родители с детьми — малышами и сверстниками Невилла, студентами Хаффлпаффа и Рэйвенкло… Все спешили покинуть родную страну, как будто там внезапно разразилась эпидемия драконьей оспы. Все выглядели растерянными, словно не до конца осознавали происходящее, и обменивались нервными репликами:

— Вы тоже?..

— Да, конечно. Стара я, чтобы всяким полукровкам кланяться. Обойдется этот… Во…

— Осторожнее, прошу вас! Сейчас его имя действительно опасно произносить.

— Обойдется этот гиппогриф недоношенный!

— А я не сам уезжаю — меня уехали. Из лаборатории уволили, а отношение Сами-Знаете-Кого к магглорожденным всем известно. Не стал ждать ареста, подхватил жену, Патрика — и в бега! Перед отъездом написал во все французские зельеварные и парфюмерные лаборатории, предложил свои услуги. Ответ пока только один — из Прованса. Что ж, съездим, посмотрим. Места там красивые, а ребенку лучше расти в тепле…

— Да, дети — это самое важное. Если бы не они, мы бы остались. Но не хотим, чтобы Элджи и Анна взрослели среди постоянного вранья…

— Вы совершенно правы! Да и образование детям нужно нормальное. А убийцы и предатели ничему хорошему не научат! Нам-то проще: мои родители работают в Арденнском заповеднике. Отвезем им наших девочек — и домой! Мы уже три года выводим поющую орхидею — ждем результатов через пару месяцев. Нельзя прерывать селекционную работу! Хочется, чтобы создателями нового сорта признали именно англичан — и только их, без всяких оговорок…

— Не боитесь?

— Боимся. Но это наша страна. Будем ее защищать как умеем.

Фрэнк и Алиса спали неспокойно, то и дело вздрагивая, словно чувствовали общую тревогу. Флер Уизли держала их за руки, щупала пульс. Когда что-то ее не устраивало, начинала негромко напевать колыбельную. Спящие успокаивались, остальные пассажиры — тоже. Неуверенно улыбались, смотрели в окна на проплывающее далеко внизу море. Косились на Фрэнка и Алису, но вопросов не задавали, и Невилл был за это очень благодарен.

* * *

Доехали без происшествий. Карета лихо остановилась прямо у дверей французской больницы, где прибывающих пациентов уже ждали местные лекари. Фрэнк и Алиса перенесли путешествие спокойно, похоже, даже не поняв, что теперь находятся на материке. Убедившись, что с ними все хорошо, Ба отправилась отдохнуть в гостиницу, а Невилл пошел бродить по Парижу — шумному, светлому, разноязыкому, пахнущему круассанами и кебабами. Слушая чужую речь, похожую на птичье пение, наблюдая за беззаботной толпой, Невилл сам не замечал, что улыбается.

Поздно вечером он вернулся в гостиницу. Тогда-то бабушка и завела разговор о переводе в Шармбатон. Невилл отказался, так толком и не поняв почему.

* * *

В Англию вернулись через два дня — снова в карете мадам Максим, ехавшей за очередной партией беженцев. Оказавшись дома, Ба немедленно отправилась готовить ланч. Но когда Невилл через несколько минут заглянул на кухню, то увидел, что она, очень бледная, сидит на стуле, потирая левую сторону груди.

— Позови Дромеду, — прошелестела она. — Дромеду Тонкс. Она поможет…

— Может, лучше обратиться в Мунго?

— Нельзя! Там нас непременно спросят, куда делись твои родители. Я сейчас не в состоянии убедительно врать, а ты этого вообще никогда не умел. Не бойся, родной. — Ба вдруг очень неприятно осклабилась, став до жути похожей на слизеринца Маркуса Флинта. — Со мной ничего не случится! У меня девять жизней, как у кошки. И я еще спляшу джигу на могиле этого гада. И на могиле нынешнего, прости Мерлин, директора Хогвартса я тоже спляшу. Джигу или, для разнообразия, рил. Вот увидишь! А сейчас зови Дромеду.

Невилл так и сделал — и до самого конца августа ухаживал за Ба, с переменным успехом готовя обеды, убираясь в доме и стирая. Миссис Тонкс предлагала свою помощь, но Невилл, поблагодарив, отказался: негоже обременять женщину, которой хватает своих проблем. Вот и пришлось в срочном порядке осваивать хозяйственные чары. К счастью, хоть с уходом за садом и огородом затруднений не возникло: необходимыми заклинаниями Невилл владел в совершенстве, отдыхая душой среди цветов, овощей и деревьев.

* * *

Еще одной отдушиной оказались разговоры с Ба. Невилл не помнил, когда еще они так много времени проводили в столь дружеских и доверительных беседах. Бабушка вспоминала юность, войну с Гриндевальдом и истории, веселые и грустные, участницей которых оказывалась на протяжении своей долгой жизни.

— Твой дедушка был самым смелым человеком из всех, кого я встречала, — говорила она. — Он вообще ничего не боялся. И всегда побеждал, потому что никогда не лез на рожон. Любил повторять: «Прежде чем начинать драку — сто раз подумай. А если уж начал — бей со всей силы, без колебаний, до полного поражения противника. И никогда не грози: или молчи, или дерись до победного. Только дураки и трусы сотрясают воздух пустыми угрозами…»

А еще твой дедушка был очень мудрым, хотя я поняла это лишь много лет спустя после нашей свадьбы. Все началось с того, что твой отец — ты очень на него похож, такой же рассудительный и серьезный, — сообщил, что хочет нас познакомить с одной хорошей, но необычной девушкой. Большую часть жизни она провела за границей, в заповедниках вместе с родителями-драконологами, поэтому волшебную Британию почти не знает.

Что ж, потенциальная невестка — это очень серьезно, и к знакомству мы подошли со всей ответственностью. Я сервировала стол лучшим веджвудовским сервизом, надела фамильные украшения семнадцатого века — те, что хранятся в сейфе в «Гринготтсе», — и вечернюю мантию от Скиапарелли. Твой дедушка в кои-то веки облачился в парадную бархатную мантию вместо того кошмара, который обычно носил.

И вот точно в назначенный час открылась дверь — и в дом вошел Фрэнк в сопровождении… э-э-э… девушки. Даже Нимфадора Тонкс и Луна Лавгуд выглядели бы образцом респектабельности по сравнению с этой особой. Нечесаная, с ожерельем и браслетами, сделанными из бахромы, перьев и ракушек, в маггловской одежде, которая казалась мужской. Сейчас-то я знаю, что это были джинсы клеш и мужская рубашка, но тогда была весьма озадачена.

Э-э-э… девушка осмотрела нас, вытаращив глаза, некоторое время помолчала, а потом выпалила:

— Ну, круто! Полный отпад! Совсем как в лавке Боргина и Беркса. Не думала, что такое еще где-то сохранилось!

Я, признаюсь, слегка растерялась и не знала, что сказать.

Впрочем, даже сейчас, спустя столько лет, лицо бабушки выражало что угодно, но не растерянность, и Невилл от всей души посочувствовал гостье дома Лонгботтомов.

— Положение спас твой дед. Он обаятельно улыбнулся — а улыбаться он умел — и очень вежливо произнес:

— Да, это проблема, мисс. Кажется, еще вчера я был очень модным молодым человеком и удивлялся моим родителям, непоправимо отставшим от времени. А сегодня выгляжу кем-то вроде мастодонта… Сильно подозреваю, это общая проблема всех поколений. То, что было модным еще вчера, сегодня непоправимо устарело, а завтра превратится в умилительное ретро.

Девушка явно очень удивилась, начала говорить: «Ну уж я-то никог…» — вдруг осеклась и от души расхохоталась, а потом сказала:

— Спасибо за разъяснения, сэр! Постараюсь помнить их и в то время, когда мои дети приведут в дом своих друзей. А пока мне очень приятно познакомиться с родителями Фрэнка!

Так мы впервые увидели твою маму, Невилл. Алиса была бесстрашной, мудрой и решительной. Она с равной смелостью задерживала опаснейших преступников, помогала тем, кто попал в беду, и признавала свои ошибки. Со временем твоя мама даже научилась носить парадные мантии, хотя в джинсах всегда чувствовала себя более уверенно. Они с твоим отцом очень любили друг друга и тебя…

— Я уверен, Ба, — быстро сказал Невилл, — когда я впервые приведу домой свою девушку, мама уже выздоровеет и сможет с ней познакомиться!

— Я тоже в это верю, родной, — ответила бабушка.

Оба понимали, что скорее поддерживают друг у друга надежду, чем говорят искренне.

Сначала Невилл не мог взять в толк, что так смущает его в рассказах бабушки, ведь она и раньше часто вспоминала близких. Потом догадался: прежде Ба говорила о дедушке и родителях как о прекрасных во всех отношениях героях, лишенных недостатков и сомнений. Сейчас место идеальных чародеев заняли обычные люди — очень хорошие, но со своими слабостями и странностями. Это могло означать только одно: бабушка наконец-то считает Невилла взрослым. Он понимал, что должен радоваться такой перемене, но почему-то немного грустил.

* * *

В Косой переулок за учебниками Невилл вырвался лишь в самом конце августа — и ошарашенно замер, не узнавая с детства знакомую улицу.

Конечно, волшебный квартал Британии никогда не был таким беззаботным и шумным, как французский, но всегда оставался гостеприимным, приятным местом. Сейчас же Невиллу показалось, что он попал в Зазеркалье.

Здания стояли на привычных местах, но многие магазины и кафе были закрыты. Зато на стенах появилась уйма плакатов — огромные портреты «преступников», разыскиваемых новой властью. Особенно бросались в глаза до мельчайших подробностей знакомые лица Гарри, Рона и Гермионы. Увидев их, Невилл вздохнул с облегчением — значит, еще не пойманы. Значит, сражаются.

Но больше всего изменились люди. Во-первых, их оказалось на удивление немного для одного из последних предшкольных дней. Во-вторых, никто не улыбался, все прятали глаза и делали вид, что очень спешат. Детей почти не было; те немногие, кого Невилл видел, вели себя как взрослые. Никто не глазел по сторонам, не ныл и ничего не клянчил у родителей. Казалось, по Косому переулку бегут ожившие герои комиксов, которые все всегда делают правильно. Только суперчародеи из комиксов улыбаются и смотрят читателям прямо в глаза, а эти хмурились, сутулились и прятали взгляд.

Невилла передернуло. Он впервые всерьез задумался, правильно ли поступил, отклонив предложение Ба перевестись в Шармбатон. Но все мосты уже сгорели: до начала нового учебного года оставались считанные дни, а волновать сейчас бабушку было категорически нельзя.

Невилл стиснул зубы и отправился по магазинам.

* * *

Ба все еще чувствовала себя не лучшим образом, поэтому Невилл попросил ее не провожать его на вокзал первого сентября. На прощанье бабушка сказала:

— Счастливого пути, родной! Веди себя достойно, не посрами фамильную честь. Береги себя. Не лезь на рожон. Помни: по сто подвигов на дню совершают лишь безответственные хвастуны. А настоящие герои — это те, кто оказываются в нужном месте в самый страшный момент и делают невозможное, чтобы помочь другим. Не разменяй себя на пустяки, родной.

— Хорошо, Ба. Ты тоже береги себя: здоровье у тебя не железное.

— Я-то справлюсь, я сильная. Ты за меня не беспокойся. Я ни разу не подвела ни твоего деда, ни твоих родителей, и тебя тоже не подведу. Ты верь в меня, родной, как я в тебя верю, и все будет хорошо…

* * *

Платформа 9? тоже показалась незнакомой. Людей было гораздо меньше, чем обычно: магглорожденные теперь не имели права учиться в Хогвартсе. Никто не ахал и не поражался чудесам волшебного мира; все, даже первокурсники, в разговорах невольно понижали голос, словно громкие вскрики могли разбудить спящее чудовище. Многие взрослые вели себя так, словно сделали что-то нехорошее и теперь со страхом ждут расплаты.

Невилл стоял на перроне, высматривая знакомые лица. Парвати и Падма Патил держались с восточной невозмутимостью, но шли, крепко взявшись за руки, словно маленькие девочки. Лаванда Браун выглядела непривычно растерянной; прическа, как всегда, идеальна, а вот на рукаве модной голубой мантии — большое жирное пятно, которое замечали все, кроме Лаванды.

На перроне появился Симус Финниган: каменное лицо, потухшие глаза, губы и руки крепко сжаты. Ему приходится тяжелее, чем остальным. С Дином Томасом они познакомились еще в Хогвартс-экспрессе, в школе сели рядом — и с тех пор не расставались ни на миг, не замечая никого вокруг. Сдержанный, мрачноватый, подозрительный Симус и открытый, жизнерадостгный, оптимистичный Дин прекрасно дополняли друг друга. Но магглорожденным теперь запрещено учиться в Хогвартсе. Как же Симус будет один?..

— Привет, Симус. — Невилл не мог спокойно смотреть на его окаменевшее лицо. — Очень рад тебя снова увидеть! Как дела? Как Дин? Наверное, перевелся в Шармбатон?

— Нет, — ответил Финниган тяжело, словно уронив камень. — Он не захотел. Я просил — а он не захотел. Намерен непременно завершить обучение в Хогвартсе и сдать Ж.А.Б.А. экстерном, когда появится возможность... Договорились, что я буду все задания переписывать на волшебный пергамент. Один экземпляр у меня, другой — у Дина. Он увидит на своем пергаменте все, что я написал, — и продолжит учиться в Гриффиндоре.

— Это хорошо, — выдавил Невилл.

— Да куда уж лучше! — Симус резко развернулся и зашел в вагон.

— Привет! — послышалось за спиной; теплые ладони легли Невиллу на глаза. — Угадай, кто?..

Сердце радостно екнуло.

— Джинни! Как здорово, что ты здесь!.. Но почему ты не в Шармбатоне? Неужели Флер…

— Предлагала, да еще как! Они с мамой весь август мне зубы заговаривали. Но я ответила — не дождетесь! Ни одного Уизли еще не выжили из Хогвартса — и меня не выживут! Скорее Снейп сдохнет, чем я уйду из Хога!

— Джинни!.. Зачем так?.. Не надо так говорить! Ты же де…

— Тут не говорить надо, а действовать! Пока нет возможности, но, когда она появится, я свой шанс не упущу. Этот гад получит все, что заслужил… Ой, смотри, Хорек!

Невилл повернулся — и замер, пораженный. Вид Малфоя ужаснул его сильнее, чем все замеченное прежде.

Одетый в стильную светло-серую мантию изысканного покроя, идеально причесанный, бледный, словно оживший мертвец, с потухшими, ничего не выражающими глазами, прямой как палка, Драко шел по перрону в сопровождении Крэбба и Гойла, глядя только вперед. Невиллу вдруг показалось, что стоит Малфою хоть немного повернуть голову — и она упадет на землю и разобьется, словно сделана из фарфора.

«Мерлин великий, что же сейчас происходит в мэноре?!» — подумал Невилл. До него доходили совершенно дикие слухи — например, что Сами-Знаете-Кто убивает людей прямо в столовой шикарного особняка Малфоев. Поверить в это было решительно невозможно: нынешний диктатор магической Британии ведь не полный идиот, чтобы так осложнять жизнь своим вернейшим соратникам!

Однако сейчас, глядя на совершенно такого же, как прежде, — и абсолютно неузнаваемого Малфоя, Невилл понял: кошмарные слухи — не выдумка, а реальность, хотя бы до какой-то степени. Наверное, стоило бы радоваться унижению своего многолетнего мучителя, но Невилл чувствовал лишь удивившую его самого жалость.

Подойдя к двери в вагон, Малфой замешкался, оглянувшись так, словно в Хогвартс-экспрессе его ждала мучительная смерть.

— Привет! Рада тебя снова увидеть! — Луна Лавгуд появилась рядом с Драко настолько внезапно, словно аппарировала, хотя характерного хлопка слышно не было. — Извини, что вмешиваюсь, но, судя по твоему виду, ты недавно подвергся атаке нарглов. Это очень неприятно, а от последствий хорошо лечит шоколад. Возьми!

Она протянула Малфою шоколадную лягушку. Тот на мгновение растерялся, потом — Невилл не поверил глазам — взял подарок и поблагодарил. Голос у Драко тоже был совершенно неузнаваемый: хриплый и лишенный всякого выражения.

Когда трое слизеринцев зашли в вагон, Луна, ослепительно улыбаясь, направилась к Невиллу и Джинни.

— Здравствуйте! Очень рада вас видеть! Задержалась в дороге: нарглы в последнее время совсем распоясались. Ну ничего! Справимся. Человек сильнее любых вредных животных. Зато сегодня замечательная погода! Чудесно, правда?

— Д-да, — выдавил Невилл, поскольку больше ничего в голову не приходило.

Он оглянулся, гадая, когда подойдут остальные однокурсники, и вдруг понял, что все уже собрались. Парвати, Лаванда, Симус и он сам — вот и весь седьмой курс Гриффиндора в нынешнем учебном году… Невилл подавил дрожь и предложил девочкам зайти в вагон.

В поисках свободного места они прошли мимо купе, где вместе со своими телохранителями молча сидел Малфой — по-прежнему прямой как палка и с мертвыми глазами. Невиллу вдруг показалось, что Крэбб и Гойл не защищают Драко, а конвоируют его.

* * *

Большой зал Хогвартса изменился меньше, чем можно было ожидать, но все же изменился. Знакомые преподаватели с абсолютно безучастным видом сидели за столом на возвышении. Отсутствовала профессор Бэрбидж, зато появились двое неприятных субъектов — мужчина и женщина, — которых Невилл помнил по битве в Хогвартсе в ночь гибели Дамблдора. Они старательно улыбались, но выглядели несколько растерянными.

Впрочем, по сравнению с новым директором свежеиспеченные профессора казались воплощением хорошего настроения. Снейп, изжелта-зеленый и абсолютно неподвижный, смотрел на студентов ничего не выражающим взглядом.

В зале изменений оказалось гораздо больше. Гриффиндорцы и хаффлпаффцы расселись за своими столами так же, как и в прошлые годы, поэтому образовалось много свободных мест — там раньше сидели магглорожденные студенты. Рэйвенкловцы, наоборот, сели все вместе — и края их стола опустели. У слизеринцев, на первый взгляд, было по-прежнему, но нескольких знакомых лиц Невилл не увидел: похоже, даже на змеином факультете не все приняли новую власть…

Перед началом распределения Шляпа, как обычно, спела песню — на этот раз о том, как важно чтить традиции Хогвартса и оставаться верными себе. Тут-то Невилл и испугался по-настоящему: вдруг никто из новичков не захочет к ним на факультет?!.. Впрочем, бояться пришлось недолго; через несколько минут Шляпа громогласно объявила, что Фрэнсис Шампернуа — маленький, худенький, русоволосый — распределен в Гриффиндор. Двое незнакомцев за преподавательским столом переглянулись с очень неприятными выражениями лиц, слизеринцы зашушукались, а Фрэнсис улыбнулся, гордо поднял голову и под бурные аплодисменты студентов трех факультетов зашагал к своим новым товарищам.

Когда новенький сел, за столом на миг воцарилась тишина; все вопросительно смотрели на Невилла. Сначала он не понял, чего все ждут, но потом сообразил и улыбнулся Фрэнсису:

— Здравствуй! Рад видеть тебя на нашем факультете. Я Невилл Лонгботтом с седьмого курса.

— Я знаю, — улыбнулся Фрэнсис. — Я о вас много слышал — о тебе и других. Всегда хотел учиться в Гриффиндоре. Родители думали послать меня в Шармбатон; я ведь француз по происхождению: наша семья эмигрировала в Англию во времена якобинцев. Но я не захотел: моя родина — здесь. Пришлось пообещать, что я попрошу Шляпу отправить меня в Рэйвенкло. Я так и сделал — только прибавил, что в Гриффиндор хочу еще больше, чем в Рэйвенкло. И Шляпа меня послушалась! — он торжествующе улыбнулся.

— Это очень смелый поступок, — осторожно сказал Невилл, — но, по-моему, не самый разумный.

— Согласен, но разумные и осторожные побеждают не так уж часто. Я предпочитаю рискнуть.

— Что ж, это твое право, — Невилл считал, что детям все же не стоит подвергать себя опасности, но понимал, что в данном случае спорить бессмысленно.

— Угощайся! — Фрэнсису протянули сразу два пакета с домашними сладостями. Парвати потчевала нового товарища индийскими лакомствами, а Джинни — бриошами от Флер и мамиными кексами.

К концу распределения за стол Гриффиндора сели еще четыре первокурсника. Это было меньше, чем в любой другой год на памяти Невилла, но больше, чем он смел надеяться. Все новички шли к столу гордо и уверенно, всех встречали так же тепло, как Фрэнсиса.

Джо Контрелл — пухлый, коренастый, смуглый парнишка с темными кудрявыми волосами — был очень серьезным и, как показалось Невиллу, немного растерялся, оказавшись в обществе стольких незнакомых людей.

Фергюс Макнил, светловолосый, длиннорукий, нескладный и долговязый, наоборот, болтал без умолку, пытаясь скрыть волнение. Даже Невиллу, весьма далекому от спорта, показалось, что Фергюс станет хорошим квиддичным игроком: очень уж он напоминал сложением Маркуса Флинта и Рона Уизли.

Дейдра о’Рурк оказалась настоящей ирландской красавицей — высокая, стройная, огненноволосая, с молочно-белой кожей и русалочьими зелеными глазами. Когда Шляпа распределила ее в Гриффиндор, многие мальчишки с других факультетов не могли скрыть разочарования. Большую часть времени красавица держалась скромно, но, когда думала, что ее никто не видит, стреляла глазами во все стороны. «Да уж, вот чего Хогвартсу в нынешнем году не хватает — так это дуэлей между влюбленными в Дейдру рэйвенкловцами и слизеринцами у дверей Гриффиндора», — подумал Невилл.

Невысокая, крепкая, русоволосая Абигайль Вуд распределилась последней среди всех первокурсников. Не успев сесть за стол Гриффиндора, она гордо заявила, без малейшего стеснения глядя на новых товарищей ясными серыми глазами:

— Я Абигайль Вуд, но друзья зовут меня Эбби. Оливер Вуд, который в девяносто четвертом выиграл для Гриффиндора Кубок школы по квиддичу, — мой брат. Со временем я тоже стану капитаном и завоюю для нас Кубок. Конечно, случится это нескоро: я не Гарри Поттер, чтобы меня приняли в команду на первом курсе. Но рано или поздно я своего добьюсь.

Упрямство этой малышки вызывало улыбку, которую Невилл изо всех сил постарался скрыть.

Когда распределение закончилось, со своего места поднялся Снейп. В зале немедленно воцарилась гробовая тишина. Ничего не сказав о судьбе профессора Бэрбидж, новый директор, поморщившись, словно от зубной боли, представил новых преподавателей — брата и сестру Кэрроу. Раздались жидкие аплодисменты, к которым присоединился и Невилл, ненавидя себя за слабость.

Затем Снейп объявил, что старостами школы назначены Драко Малфой и Пэнси Паркинсон. Эту новость студенты тоже восприняли без особого энтузиазма.

Для Невилла данное известие не стало особым потрясением, но до глубины души поразило другое. Он прекрасно знал, что старост извещают об их назначении еще на каникулах, задолго до начала учебного года, поэтому на платформе 9? обладатели заветных значков не упускают случая покрасоваться и принять поздравления друзей. Однако — Невилл готов был дать в этом Нерушимую Клятву — на шикарной мантии Малфоя, шагавшего по перрону, значок отсутствовал. Что же произошло? Снейп нарушил многовековую традицию? Или Драко почему-то решил скрыть оказанную ему честь?..

Невилл не знал ответов на свои вопросы, но видел, что, даже принимая поздравления директора, Малфой выглядел таким же безучастным, как и на вокзале. Пэнси казалась более живой, но у Невилла сложилось впечатление, что ее больше воодушевляло соседство Драко, чем оказанное школой доверие.

Покончив с делами, Снейп набрал в грудь воздуха, явно собираясь произнести речь.

— Дорогие друзья! — Снова скорчив болезненную гримасу, он продолжил лишенным всякого выражения голосом: — Начинается новый учебный год — совершенно особенный год в многовековой истории Хогвартса. Наконец-то мы, истинные волшебники, свободны от разлагающего влияния мерзких, бессовестных грязнокровок, веками воровавших нашу магию. Столетиями продолжался подлый грабеж — проклятые магглорожденные крали у нас все, до чего могли дотянуться. Все так называемые достижения грязнокровок на самом деле похищены у чародеев…

— Ага, особенно самолеты, футбол и компьютеры, — негромко, но отчетливо сказал Симус.

— К счастью, теперь эта порочная практика ушла в прошлое. Отныне мы — хозяева своей магии и не отдадим ее никаким гнусным прихлебателям. Какая же это радость — жить в свободном от негодяев мире…

Невилл чувствовал, что засыпает. Мрачный монотонный голос навевал сон даже лучше, чем песни Селестины Уорбек. От окончательного сползания в дрему Невилла спасли жидкие аплодисменты. Похоже, Снейп все же сообразил, что студентов не накормишь речами.

На столах появились великолепные праздничные яства, но Невилл вдруг понял, что не сможет сейчас есть. Он неотрывно смотрел на три пустых места перед собой и видел тех, кто сидел там на протяжении многих лет.

Гермиона, то и дело откидывая назад падающие на глаза волосы, внимательно слушает друзей, хмурясь каждый раз, когда слышит об очередном нарушении правил, которое они задумали…

Рон, сияя, словно начищенный галлеон, умудряется одновременно уплетать обед за обе щеки, слушать и говорить…

Гарри, переменчивый, как морская волна, удивительный и непредсказуемый, то рассказывает что-то невероятно интересное, то замолкает, задумываясь, то возражает, энергично взмахивая рукой…

Где они сейчас? Живы ли? Здоровы? Сыты ли? Хватает ли у друзей сил справляться с делом, которым они заняты?..

Многие (и даже бабушка некоторое время) считали, что Невилл тайно влюблен в Гермиону. На младших курсах слизеринцы дразнили его этим, а потом стали обзывать «поттеровской подстилкой». На самом деле Невилл любил всех троих — точнее, мечтал стать похожим на них. Как же это, наверное, здорово — быть умным и эрудированным, как Гермиона, верным и надежным, как Рон, сильным, добрым и бесстрашным, как Гарри! Невилл мечтал, и его сердце замирало от восторга.

Поначалу он надеялся, что сможет стать настоящим другом своим замечательным однокурсникам. Но они держались втроем и больше никого к себе не подпускали. Потом, когда Невилл уже перестал уповать на чудо, он несколько раз помог Гарри, Рону и Гермионе, однако своим в их компании не стал все равно. Это было совершенно естественно: никто ни с кем не дружит за заслуги или за помощь — только по велению души. Но сердцу не прикажешь, и иногда Невилл чувствовал черную, глухую, безнадежную тоску. Не помогали даже утешения бабушки.

Когда Гарри начал встречаться с Джинни, только Невилл заметил, что вместе с радостью в ее жизнь пришла и боль. Как и он сам, Джинни с детства восхищалась Гарри и мечтала стать своей в компании его самых близких друзей. Заветное желание сбылось, но лишь частично: Гарри был очень нежен со своей девушкой и с благодарностью принимал ее помощь в трудные минуты. Однако после чудесного свидания или битвы с Пожирателями Смерти Гарри целовал Джинни, благодарил — и, оставив ее в одиночестве, уходил к Рону и Гермионе.

Невилл, как мог, утешал Джинни:

— Пойми, Гарри не из тех, кто всю жизнь без остатка посвятит семье. У него всегда будет много иных интересов, но это не значит, что он мало тебя любит.

— Я знаю, — отвечала Джинни, изо всех сил пытаясь улыбнуться. — Гарри не подкаблучник, а будущий аврор…

— А для дружеской компании новый человек может быть так же опасен, как лишнее слово в заклинании. Это очень хорошее, красивое слово, но если его добавить, оно сведет на нет весь эффект от заклятия…

— Я знаю. Но иногда бывает так больно…

Невилл снова и снова повторял Джинни слова утешения, которые много раз слышал от бабушки, но понимал, что ничем помочь не сумеет. Взрослая жизнь очень сложна, ее нельзя разделить лишь на белое и черное. И любой из оттенков способен отравить жизнь хорошему человеку…

От размышлений отвлек шум: похоже, праздничный ужин закончился. Оторвав взгляд от трех пустых стульев, Невилл встретился глазами с Джинни — и понял, что она думает о том же, что и он.

— Ничего, — сказал он негромко, — прорвемся. И мы прорвемся, и они. Все будет хорошо, верь мне!

Джинни улыбнулась, но в ее глазах была грусть.

* * *

— Доброе утро, дамы и господа! — Профессор Макгонагалл, мрачная накануне вечером, сейчас лучилась дружелюбием и оптимизмом. — Очень рада вас всех снова увидеть! Самое большое чудо, которое мне доводилось встречать в жизни, — это превращение малышей-первокурсников во взрослых, серьезных, ответственных выпускников. А чтобы даже после полуночи ваша прекрасная карета не стала тыквой, нужно лишь одно: старательно учиться на седьмом курсе и успешно сдать Ж.А.Б.А. Да-да-да, и не спорьте! — Профессор повысила голос, хотя ей никто не возражал. — Сначала завершите учебу — и только потом делайте все остальное! Необразованный, невежественный чародей обречен на неудачу в любом занятии. А всесторонне эрудированные и умелые волшебники непременно добьются своей цели, даже самой труднодостижимой! Так что давайте учиться, дорогие мои. Тема сегодняшнего занятия…

* * *

— Здравствуйте, дамы и господа! Надеюсь, за лето вы не успели забыть все, чему я вас учил в прошлом году. Начать сегодняшний урок я бы хотел с одного несложного опыта…

Профессор Флитвик навел палочку на портрет Варнавы Вздрюченного, висевший у самого потолка, взмахнул ею — и огромная картина превратилась в струйку белого дыма, который вскоре растаял.

Парвати ахнула, Симус присвистнул, Невилл с трудом сдержал возглас удивления. Магу уровня рэйвенкловского декана нетрудно навести чары иллюзии даже на волшебную картину, заставив ее казаться не тем, что она есть. Но вот развеять иллюзорное изображение, оставив вместо портрета пустое место, — задача невероятной сложности. Ведь магические предметы искусства практически невозможно заставить слиться с окружающим миром. Чтобы придумать и сотворить подобное заклинание, требуется исключительное мастерство.

Время шло, но портрет не возвращался на стену. Выждав немного, профессор деликатно покашлял:

— Надеюсь, дамы и господа, эта простая история поможет вам понять, что в мире нет ничего абсолютно надежного. Даже самые нерушимые стены гораздо легче разрушить, чем кажется профанам, — нужно лишь умение. Так что давайте приступим к занятиям!..

Портрет Варнавы Вздрюченного вернулся на свое место, лишь когда звонок возвестил о конце урока.

* * *

— Дорогие мои! Как же здорово, что вы все вернулись в Хогвартс! — Профессор Спраут сияла, словно полная луна в зимнюю ночь. — Вы стали совсем взрослыми!.. Я приготовила для вас особое задание — мы будем выращивать бегонию бородавчатую! Это невероятно полезное растение используется в самых разных отраслях магии — и в кулинарии, и в целительстве, и в обработке драгоценных камней. Но в каждой бочке меда есть и ложка дегтя: в выращивании бегония бородавчатая столь же капризна, сколь полезна в использовании. Это настоящий вызов для всех любителей травологии! Растет бегония бородавчатая почти восемь месяцев, так что времени у нас хватит даже на несколько небольших ошибок…

* * *

— Ты понял, что преподы хотели сказать? — хмыкнул Симус, вместе с Невиллом шагая в Большой зал обедать. — Они все уверяют, что наше главное дело — учеба, а больше ни во что вмешиваться мы не должны.

— В чем-то они правы, — осторожно произнес Невилл. — Без знаний действительно ничего не добьешься, поэтому нам ни в коем случае нельзя забрасывать уче…

— Невилл, Симус! С Джинни беда! — к ним бежала шестикурсница-гриффиндорка Эвелин Марчбэнкс; обычно строгая и сдержанная, сейчас она потеряла голову от страха. — На маггловедении Джинни сказала, что Кэрроу лжет. Та ударила Джинни Ступефаем и не пустила на обед. Заявила, что ослушница будет наказана в соответствии с тяжестью своего преступления…

— Так… — сердце Невилла заколотилось как бешеное, потом не фигурально, а на самом деле ушло в пятки. — Я иду к Снейпу. Спрошу, как и когда изменились правила наказаний в Хогвартсе и имеют ли право профессора бить заклинаниями тех студентов, которые не причинили им никакого физического вреда. Кто со мной?

— Ты думаешь, это поможет? — скептически спросил Симус.

— Очень сомневаюсь. Амбридж безнаказанно истязала Гарри, когда директором был Дамблдор, и он ничего не мог поделать. Сейчас все гораздо хуже. Но и молчать нельзя, иначе нас передавят поодиночке, словно тараканов.

Не дожидаясь ответа, Невилл развернулся и зашагал к директорскому кабинету. Оглянулся лишь на повороте — и увидел, что следом идут человек десять студентов, гриффиндорцев и хаффлпаффцев. Замыкала шествие Луна Лавгуд. Она выглядела так безмятежно, словно гуляла по летней лужайке, собирая незабудки.

* * *

Снейп их не принял. Горгулья, караулившая вход в директорский кабинет, негромко, но очень веско прорычала, что, начиная с нынешнего учебного года, профессора вправе наказывать провинившихся по своему усмотрению. Тот же ответ услышали Макгонагалл, Спраут и Помфри, присоединившиеся к студентам несколько минут спустя.

— Так… — Декан Гриффиндора потерла лоб. — Насколько я понимаю, неподчинение директорским приказам тоже карается очень сурово. Поэтому настоятельно прошу всех студентов отправиться в Большой зал и пообедать: учеба на сегодня еще не закончена и сил потребуется много. Я, к сожалению, есть не хочу совсем: что-то голова разболелась. Пойду погуляю немного — вдруг станет легче…

— Я буду вас сопровождать, госпожа декан, — немедленно откликнулась мадам Помфри. — В вашем состоянии нежелательно долго оставаться одной.

— И я с тобой пойду, Минерва, — решительно кивнула профессор Спраут. — У меня тоже аппетит пропал… Надеюсь, студенты смогут спокойно пообедать в наше отсутствие и никого не подведут.

Три почтенные дамы быстрым шагом направились к лестнице, ведущей вниз. Студенты топтались на месте, не зная, что делать.

— Они ведь найдут Джинни и спасут ее, правда? — дрожащим голосом спросила Натали Макдональд с четвертого курса.

— Очень на это надеюсь, — если честно, надежды у Невилла было мало. — Я бы предпочел организовать параллельные поиски, но перед уходом профессора велели нам идти обедать. Поэтому я отправляюсь в Большой зал. Если сейчас ко всему прочему мы перестанем верить нашим профессорам и слушаться их, то начнется полный хаос. К тому же с ними мадам Помфри — она поможет Джинни, если потребуется…

— А если мадам Помфри запретят помогать провинившимся студентам? — вдруг спросила Луна. — Я смотрю, в Хогвартсе появилось много новых правил…

— Не посмеют! — ахнула Парвати.

— Боюсь, что посмеют, — Невилл очень хотел ошибиться. — Они победили, и опасаться им некого. Как бы то ни было, подготовиться к худшему никогда не помешает. Кто-нибудь случайно не привез в Хогвартс кровоостанавливающее зелье? Или обезболивающее?..

Все растерянно переглядывались. Невилл взял с собой в школу немало кроветворных батончиков из магазина близнецов Уизли, а вот кровоостанавливающее зелье купить не догадался. Остальные, похоже, поступили так же.

— Кому тут нужно кровоостанавливающее? — Профессор Трелони появилась словно из ниоткуда. — У меня случайно есть и оно, и другие лечебные зелья. Дело в том, понимаете ли, что в разгар каникул Внутреннее Око подсказало мне купить как можно больше товаров, поскольку им грозит опасность внезапного исчезновения. Сначала я направилась в продуктовые лавки — но их полки уже опустели; видимо, нынешним летом Внутренние Очи большинства магов были очень активны. Летучий порох тоже распродали, и одежду, и обувь. А вот лекарственные зелья еще оставались, поэтому я их закупила на все свои скромные сбережения. Так что если вам надо, обращайтесь ко мне без всяких церемоний…

— Спасибо, профессор! — просияла Ханна Аббот. — Можно, я у вас возьму немного прямо сейчас? У меня мама работает целителем, я знаю, как пользоваться этими зельями…

— Конечно, деточка! — Трелони покровительственно улыбнулась. — Идем со мной. И вот еще что… — она искоса взглянула на остальных студентов. — Я собираюсь открыть факультатив по расширенному изучению прорицаний. На него могут ходить студенты любого возраста и с любыми оценками по данному предмету, желающие научиться лучше видеть будущее. Время занятий — ежедневно с восемнадцати до двадцати трех часов в моем кабинете; с директором все согласовано. Приходите! У меня всегда тихо, а забраться в кабинет способны лишь люди, легкие не только духом, но и телом.

Невилл вспомнил веревочную лестницу, по которой на младших курсах приходилось залезать к Трелони, и поморщился. А профессор тем временем продолжала вдохновенно вещать:

— Место очень спокойное, и с противопожарной безопасностью все в порядке: есть второй выход, о котором никогда не узнают профаны, не верящие в прорицания…

Невилл подумал, что ослышался, и решил уточнить:

— Второй выход, неизвестный профанам?

— Да! — Трелони торжествующе улыбнулась и — Невилл не поверил глазам — подмигнула ему. — Записывайтесь на мой факультатив, дамы и господа, — и вы в полной мере постигнете великую силу прорицаний!

— Спасибо, профессор! — Невилл расплылся в улыбке. — Непременно запишусь! И друзей уговорю!

— Полный список пусть завтра принесут на урок Парвати и Лаванда. А сейчас мне пора идти. Ханна, ты со мной?

Та кивнула и последовала за Трелони.

— Э-э-э… — протянул Эрни Макмиллан, когда они обе скрылись за поворотом, — считайте меня идиотом, но я не понимаю, зачем нам факультатив по прорицаниям. И так жизнь веселая — закачаешься!

Судя по лицам, недоумение Эрни разделяли многие.

— Этот факультатив жизненно необходим как минимум лично мне, — заявил Невилл, продолжая широко улыбаться. — Тихое место, куда заберется не всякий, и второй выход, неведомый профанам, — это же просто мечта!

До студентов начало доходить.

— Ты думаешь, она именно это имела в виду? — недоверчиво спросил Симус.

— Абсолютно уверен. Так что к завтрашнему утру нужно составить список желающих заниматься на факультативе. Прорицания в наше интересное время — дело жизненно важное!.. А сейчас пора идти обедать. Мы никому не поможем, если начнем отказываться от еды…

* * *

Только не увидев Джинни в Большом зале, Невилл понял, до какой степени надеялся найти ее там и узнать, что наказание закончилось и все хорошо.

Но среди обедающих не было ни Джинни, ни Макгонагалл, ни Спраут, ни Помфри. А вот Алекто Кэрроу сидела за профессорским столом с невероятно довольным видом и жрала так, словно в ней сидела дюжина глистов.

Поставив личный рекорд в скорости поедания обеда, Невилл зашагал к дверям. Он решил отправиться на поиски Джинни, даже если ради этого придется прогулять уроки, но звать с собой кого-то еще не хотел. Однако, подойдя к лестнице, ведущей в подземелья, Невилл оглянулся — и увидел практически всех, кто ходил с ним к директору, в том числе Ханну Аббот с огромным мешком и Луну Лавгуд.

— Вернитесь, — сказал Невилл, постаравшись вложить в голос максимум убедительности. — Если мы с первого же учебного дня начнем прогуливать уроки, ничем хорошим это не закончится.

— А если ты начнешь с первого же учебного дня в одиночку бродить по слизеринским подземельям, то тебя поймают и будут так же истязать, как Джинни, — передразнил его Симус.

Эрни Макмиллан рубанул рукой воздух:

— Ты абсолютно правильно говорил: поодиночке нас просто передавят. Если идти — то всем вместе.

Невилл молчал, подбирая наиболее убедительные возражения, но вдруг почувствовал, как кто-то дергает его за мантию:

— Мистер Невилл Лонгботтом, сэр! Добби знает, где находится мисс Джинни Уизли! Она в одном из слизеринских подземелий. Под Ступефаем, но больше ничего плохого ей пока не сделали.

Невилл опустил глаза — и увидел домового эльфа.

— Проведешь нас туда?

— Нет, мистер Невилл Лонгботтом, сэр. Вход в это подземелье защищен очень-очень мощными заклятиями! Домовик пройдет, а посторонний человек — нет. Вывести оттуда мисс Джинни Уизли Добби тоже не сможет…

— А освободить ее от Ступефая и принести воду и еду сумеешь?

— Да, мистер Невилл Лонгботтом, сэр! — просиял домовик. — Вы очень умный человек, мистер Невилл Лонгботтом, сэр!

— Ты ничем не рискуешь: Джинни тебя не выдаст, а Кэрроу никогда не подумает на эльфа. Передай Джинни, что все мы гордимся ею. Скажи ей — когда начнет открываться дверь, пусть ложится в той же позе, в какой ее оставила Кэрроу. Если повезет, эта крыса ничего не заметит, а если заметит — пускай сама себя наказывает за то, что накладывает такие слабые заклятья!

— Как скажете, мистер Невилл Лонгботтом, сэр! — домовик расплылся в улыбке.

— Сейчас у Кэрроу еще две пары уроков, так что сразу истязать Джинни она не станет. Но что делать, когда уроки закончатся?..

— Может, как-нибудь незаметно сообщить преподам, где держат Джинни? — предложил Симус.

— Не уверен, что Кэрроу послушается Макгонагалл и Спраут. На нас она тоже наплюет с высокой колокольни — точнее, из глубокого подземелья. Нет, нужно придумать что-то еще…

— Если не возражаете, мистер Невилл Лонгботтом, сэр, Добби мог бы незаметно для Алекто Кэрроу подежурить в подземелье, — робко сказал домовик. — Добби причинит ей вред, только если она сделает с мисс Джинни Уизли что-то по-настоящему плохое. Но Добби очень-очень постарается снизить силу каждого заклинания, которое Алекто Кэрроу будет накладывать на мисс Джинни Уизли…

— Это именно то, что нужно! Спасибо тебе большое, Добби!

— Не за что, мистер Невилл Лонгботтом, сэр! Добби должен помогать друзьям Гарри Поттера! — Домовик поклонился и исчез.

Зазвенел звонок — пора была отправляться на уроки.

* * *

Не раз и не два на протяжении этого бесконечного дня Невилл молча благодарил Макгонагалл, составившую расписание уроков так, что никому из гриффиндорцев-семикурсников сегодня не довелось общаться ни с кем из Кэрроу. Невилл не знал, смог бы сохранить самообладание, долго находясь в обществе мерзких негодяев; к счастью, такой необходимости не возникло.

После занятий от Джинни по-прежнему не было ни слуху, ни духу. Хаффлпаффцы и Луна Лавгуд пришли в гриффиндорскую гостиную — ждать новостей.

Ханна Аббот принесла огромный мешок разнообразных лечебных зелий, полученный от Трелони, и взятую в библиотеке толстенную колдомедицинскую энциклопедию. По мнению Ханны, содержимого мешка с лихвой хватило бы больнице Святого Мунго на целый месяц работы.

Это была хорошая новость, но на фоне главной беды она не особо радовала. Все тревожно переглядывались, не зная, правильно ли поступают, не пытаясь разыскать Джинни.

К счастью, ожидание оказалось недолгим.

— Дамы и господа! — Почти-Безголовый-Ник, материализовавшийся в гостиной, был очень взволнован. — Ваш тайный друг просил передать, что все делает, как обещал. Он дежурит в подземелье, где Кэрроу пытают Джинни Уизли. Они причиняют ей сильную боль, но угрозы жизни и здоровью девушки пока нет, а ваш тайный друг защищает ее, как может.

Студенты переглянулись, не зная, радоваться или тревожиться.

— Но это еще не все, дамы и господа! — от волнения Почти-Безголовый-Ник замерцал фиолетовым. — Подземелье зачаровано так хитро, что проникнуть в него способны лишь слизеринцы. К сожалению, привидений это тоже касается. Однако призрачной смекалке нет предела! Прямо сейчас Кровавый Барон помогает Пивзу и Плаксе Миртл просочиться сквозь защищенные заклятьями стены. Процесс идет медленно, но в правильном направлении. Рано или поздно заговорщики проникнут внутрь и обрушатся на подлых палачей со всей призрачной яростью! Благодаря помощи анонимных доброжелателей у Пивза еще два года назад скопился огромный запас навозных бомб, а Плакса Миртл умеет плескать в нехороших людей водой. К сожалению, больше никто из нас на такое не способен, но, поверьте, мы всей душой с нашими героями! И когда они проникнут в подземелье, мерзавцам мало не покажется!

— Спасибо героическим привидениям от имени всех студентов Хогвартса, — сказал Невилл.

— Не стоит благодарности! — Почти-Безголовый-Ник улыбнулся. — Мы — хозяева школы. Только мы имеем право кого-то здесь пугать. А презренные самозванцы быстро раскаются в своих поступках и намерениях! Если же дело пустить на самотек, то вскоре все желающие ринутся в Хогвартс пугать здешних обитателей — и бэнши, и красные колпаки, и боггарты, и посторонние призраки, и гоблины, и дементоры, и инфери, и даже магглы-маньяки. Нет уж! Обойдутся! Хогвартс — это не проходной двор и никогда им не будет!

От волнения почтенный призрак побагровел.

— Значит, Джинни скоро вернется? — воскликнула Луна. — Это замечательно! Девочки, давайте украсим комнату к ее приходу! Мальчики, помогайте!

Тут же закипела работа. Хотя вкус у Луны был, мягко говоря, весьма специфическим, но, как ни странно, вскоре гостиная Гриффиндора приобрела по-настоящему праздничный вид.

На ковре, покрывающем пол, выросли огромные розы, незабудки, ландыши, астры, пионы, подснежники, ромашки, гладиолусы и нарциссы. Стены скрылись за переплетением цветущих яблоневых и вишневых веток, красных и желтых кленовых листьев, гроздьев спелой рябины. Под потолком порхали невесомые снитчи размером с яблоко, за ними гонялись колибри и попугаи всевозможных расцветок. В каждом углу, на потолке и у дверей разноцветными огнями мерцали надписи: «С возвращением, Джинни!», «Добро пожаловать домой!», «Мы тебя любим, Джинни!».

Невилл, начавший помогать девочкам лишь для того, чтобы хоть немного отвлечься от тревоги, и сам не заметил, как увлекся. Другие парни тоже подошли к делу с душой; во всяком случае, расцветку приветственных лозунгов обсуждали так серьезно, словно от этого зависела их жизнь.

В общих хлопотах не принимали участие только Ханна, Лаванда и Сьюзен Боунз. Они читали колдомедицинскую энциклопедию и этикетки на флаконах с лечебными зельями, озабоченно переговаривались и то и дело взмахивали палочками, пробуя разные заклинания.

В самый разгар суматохи в гостиную влетел сияющий золотистым светом Почти-Безголовый-Ник:

— Дамы и господа, прекрасные новости! Героические привидения Хогвартса преодолели все преграды и атаковали негодяев. Краткое сражение завершилось полной победой бесстрашных борцов со злом! Враги повержены в прах — и кое во что похуже! Плененная девица освобождена и возвращается в родные пенаты!

— Ур-ра! — даже гостиная Гриффиндора, где студенты никогда не стеснялись выражать свои чувства, нечасто слышала столь громкие крики.

— Джинни может идти? — вдруг спросила Ханна.

— Да, вполне, юная леди, — ответил призрак. — Ее сопровождает Пивз — он поможет, если потребуется…

Тут Невиллу в голову пришла мысль.

— Друзья! Ба рассказывала, как в Хогвартсе встречали тех, кто воевал с Гриндельвальдом. Джинни ведь тоже возвращается с войны. Давайте сделаем так…

Когда через несколько минут Джинни, сопровождаемая Пивзом, открыла тяжелую дверь в гостиную Гриффиндора, то увидела лишь непроглядный мрак. Однако стоило сделать пару шагов, как зажегся невероятно яркий свет. Он залил празднично украшенную комнату и студентов, которые выстроились в два ряда, создав живой коридор, ведущий от двери к огромному мягкому креслу.

Ближе всех к входу стояли Невилл и Эрни. Они хором скомандовали:

— Друзья! Ура Джинни Уизли! Ура! Ура! Ура!

Клич подхватили все студенты, а также Пивз. Получилось нестройно, но очень громко и торжественно.

Джинни — с искусанными губами, покрасневшими глазами, бледная до такой степени, что веснушки на лице казались черными, — на миг отвернулась, потом подняла голову, ясно и твердо посмотрела на друзей и улыбнулась:

— Спасибо! Только прославлять меня абсолютно не за что. Ничего героического не совершила, да и мучилась не особо: До… то есть неизвестный друг помог. Больше страху натерпелась…

— По-моему, в данном случае ты не совсем права, — мягко возразил Невилл. — Сказать в лицо лжецу, что он лжет, — это тоже немало… Как ты себя чувствуешь? Чего хочешь? Пойдешь в спальню или посидишь здесь? Или лучше проводить тебя к мадам Помфри? Кстати, у наших девочек тоже есть лечебные зелья…

— Спасибо за предложение, не надо ничего. Я лучше с вами посижу, — Джинни вздрогнула. — Среди своих так хорошо… Только не на этом троне, пожалуйста, а на нормальном диване. И, если можно, немного чаю…

Она едва успела сесть на наколдованный Парвати огромный мягкий диван, как рядом немедленно возник чайный стол, сервированный так богато и изысканно, как Невилл не видел даже на обедах в честь окончания учебного года. Домовики тоже очень постарались поддержать Джинни.

Она слегка дрожащей рукой налила молоко и невероятно ароматный чай в чашечку тончайшего веджвудского фарфора, откусила кусочек сэндвича с огурцом, отхлебнула чаю, но думала в это время явно о чем-то совсем другом и не очень приятном.

Невилл отчаянно пытался придумать, как хоть немного успокоить и развеселить Джинни, но ничего толкового сообразить не мог. Вдруг сквозь толпу студентов к ней решительно протиснулся Джо Контрелл — пухленький застенчивый первокурсник-гриффиндорец. В руках он держал стеклянную банку с чем-то темно-коричневым:

— Попробуй! Невероятная вкуснятина! Тебе обязательно понравится!

— Что же это такое? — собравшись с силами, Джинни вежливо улыбнулась малышу.

— Варенье! — не дожидаясь приглашения, Джо положил из банки в вазочку несколько коричневых шариков, залитых коричневым сиропом. — Угадай, из чего оно!

— Ну-ка, ну-ка… — Джинни разглядывала содержимое вазочки с явным недоумением. — На каштаны не похоже, на абрикосы — тоже… Это какой-то экзотический фрукт?

— Нет! Грецкие орехи! — радостно выпалил Джо. — Целиком! Восточный деликатес!

— Это шутка такая? — насторожилась Джинни. — Как в магазине «Всевозможные волшебные вредилки»?

— Нет, что ты! Это восточное лакомство. Мои родители — ксенопсихологи, они изучают великанов. Этим летом ездили в экспедицию на Кавказ и привезли оттуда варенье. Попробуй! Очень вкусно!

Джинни, по-прежнему сомневаясь, зачерпнула ложкой один шарик, откусила немного, прожевала — и вдруг впервые с момента возвращения от Кэрроу улыбнулась светло и открыто:

— Это действительно орехи и они действительно невероятно вкусные! Расскажу близнецам — они не поверят! Спасибо тебе… извини, забыла твое имя…

— Джо Контрелл.

— Спасибо, Джо!

Увидев счастливую улыбку Джинни, остальные тоже заулыбались и набросились на чай и сладости домовиков так, словно не ели целый год.

Тут в комнату влетел невероятно взбудораженный Почти-Безголовый-Ник:

— Дамы и господа, у меня новости! Эти Кэрроу не смогли самостоятельно отчиститься от того, что на них сбросил Пивз. Им пришлось в совершенно непотребном виде идти через весь Хогвартс к мадам Помфри за помощью. О, что это было за шествие! Достойно воспеть его могли бы лишь Гомер, Вергилий и Камоэнс!

— Понимаете, — объяснила засиявшая, словно солнце, Джинни, — перед первым сентября неизвестные доброжелатели прислали Пивзу огромное количество новых навозных бомб, усовершенствованных с помощью… э-э-э… других неизвестных доброжелателей. Теперь начинку бомб невозможно смыть ни спиртом, ни волшебными растворителями, ни обычными чистящими заклинаниями. А вода, наоборот, закрепляет содержимое навозных бомб на коже…

— Да здравствуют неизвестные доброжелатели Пивза! — заорал абсолютно счастливый Ник. — Ура!

Клич радостно подхватили все студенты.

Когда шум немного утих, Почти-Безголовый-Ник вновь засиял, прислушиваясь к чему-то, неслышному остальным:

— Ого! А у нас новости от портретов! Мадам Помфри все же помогла пострадавшим. Едва отчистившись, они отправились к директору жаловаться на привидений. Потребовали как можно скорее вызвать экзорцистов в школу для полной ее очистки от всякой дряни. А директор в ответ вежливо заявил… — призрак очень точно скопировал интонации Снейпа:

— Полностью разделяю ваше возмущение. Хогвартские привидения вконец обнаглели! К сожалению, бюджет школы на нынешний год оказался гораздо меньше, чем был раньше. Поэтому, увы, нет никакой возможности выделить средства даже на разовое приглашение экзорцистов. А для полной очистки Хогвартса от нежити понадобится как минимум несколько месяцев… К счастью, любая проблема имеет решение. Если профессора Кэрроу согласятся в течение года перечислять по треть своей ежемесячной зарплаты на оплату труда команды экзорцистов, я с огромным удовольствием вызову их…

— После столь щедрого предложения, — закончил призрак под общий хохот, — праведный гнев господ Кэрроу несколько приутих, и они сочли за лучшее ретироваться…

В общем, как ни странно, это оказалось на удивление веселое чаепитие. Когда перестали хмуриться даже Ханна, Сьюзен и Лаванда, внимательно наблюдавшие за Джинни, Невилл понял, что теперь можно поговорить и о серьезном.

— Друзья! — начал он, изо всех сил стараясь скрыть волнение. — Понятно, что нынешний учебный год будет очень непростым. Предлагаю всем желающим завтра собраться и обсудить наши дальнейшие действия; сегодня все слишком устали для этого. Давайте встретимся в Выручай-комнате завтра в половине седьмого вечера. Думаю, разговор будет долгим. Чтобы объяснить наши поздние прогулки по Хогвартсу, советую записаться к профессору Трелони на факультатив по прорицаниям; его занятия продолжаются и после официального отбоя.

— Запишите меня, пожалуйста! — выпалил Джо Контрелл, покраснев от собственной смелости.

— Нет, не получится. Извини меня, Джо, я просто не успел закончить предложение. Соберутся только пятикурсники и те, кто старше. Пожалуйста, постарайся понять: младшим студентам сначала нужно научиться магии, а уж потом что-то предпринимать.

— Мы все понимаем, — энергично закивала Абигайль Вуд, — и не будем лезть туда, где не нужны.

— Спасибо, Эбби, — с облегчением улыбнулся Невилл. — В этом году Гриффиндору очень повезло с первокурсниками!

— Я тоже так думаю, — улыбнулась Эбби в ответ.

Порадовавшись счастливому разрешению хоть одной проблемы, Невилл продолжил:

— До тех пор, пока мы не решим, что делать дальше, настоятельно прошу никого не нарываться на неприятности и не спорить с новыми профессорами, как бы мерзко они себя ни вели. Риск должен быть оправдан. Сейчас в первую очередь нужно определиться, а уж потом подставляться.

— Как скажешь, Невилл, — кивнул Эрни. — Ты главный, тебе и решать.

Невилл уже приготовился улыбнуться хорошей шутке, как вдруг понял, что Эрни абсолютно серьезен. Осознание было внезапным, словно вылитое на голову ведро ледяной воды. Захотелось заорать: «Да какой я вам главный! Я — недотепа Лонгботтом!» А потом Невилл задумался, кому лучше поручить командование, — и похолодел. И в самом деле, не Парвати с Лавандой же всем распоряжаться — они прекрасные девушки, но руководить не умеют. Поручить командование Джинни или, не дай Мерлин, Луне — это позор для всех старших парней, которые, оказывается, умеют лишь прятаться за девчоночьими спинами. Симус не подходит — он слишком занят тем, что вслушивается в шум вокруг, надеясь услышать голос Дина Томаса. Эрни Макмиллан, пожалуй, справился бы, но он хаффлпаффец и, стало быть, по определению не любит командовать. Конечно, факультет — далеко не все, и если бы Невилл почувствовал в Эрни хоть тень желания взять руководство на себя, то с удовольствием подчинился бы этому толковому и ответственному парню. Однако Макмиллан совершенно явно радовался тому, что нашелся командир, и абсолютно не мечтал занять его место. Значит… значит…

— Спасибо за доверие, Эрни, — произнес Невилл, изо всех сил скрывая растерянность. — Не уверен, что из меня получится хороший командир, но постараюсь сделать все, что могу…

— Ты зря сомневаешься, — сказала Ханна негромко, но очень веско. — Ты справишься! Ты добрый, чуткий и понимающий. Ты никого никогда зря не обидишь. Для командира это очень хорошо. А еще ты очень смелый и здoрово дерешься. Я видела, как ты сражался, когда Пожиратели напали на школу. Это было очень круто! Ты справишься, не сомневайся!

— Спасибо, — Невилл сглотнул комок в горле. — Я постараюсь не подвести вас… А теперь давайте составим список тех, кто пойдет на факультатив к Трелони. И еще раз напоминаю: завтра все сидим тихо, что бы ни случилось…

* * *

Отдать приказ оказалось гораздо проще, чем следовать ему. На следующий день первой парой у гриффиндорцев-семикурсников было маггловедение, которое теперь преподавала Алекто Кэрроу. Выглядела она невероятно злобной, а уж когда смотрела на гриффиндорцев — просто тряслась от ярости.

Не раз, не два и не три, слушая тошнотворные, мерзкие, подлые бредни о магглах, Невилл хотел как можно громче обвинить гадину во лжи. Спасала, как ни странно, необходимость следить за Симусом Финниганом — он сидел багровый от бешенства, с трясущимися губами, крепко сжав кулаки, и явно держался из последних сил. Когда Невилл видел, что тот уже на грани, то накрывал его руку ладонью и бормотал успокаивающие слова. А с задней парты, почти не смолкая, доносился шепот Парвати и Лаванды:

— Держитесь, мальчики! Держитесь, мы в вас верим…

После этого ужаса урок любимой истории магии стал жизненно необходимым отдыхом. Профессор Биннс, который вчера наверняка оказал активную моральную поддержку привидениям, освободившим Джинни, мерцал от счастья и вел занятия гораздо увлекательнее, чем обычно, большую часть времени посвятив рассказу о незавидных судьбах тиранов и диктаторов.

А за обедом Лаванда и Парвати раздали всем участникам факультатива по прорицаниям пропуска, позволявшие ходить по Хогвартсу даже после официального отбоя.

Невилл с удовольствием разглядывал свой новенький пропуск, когда услышал за спиной голос рэйвенкловца Энтони Голдстейна:

— Что это такое? Ну-ка, дай посмотреть!

Не дожидаясь разрешения, Энтони выхватил пропуск и несколько раз взмахнул над ним палочкой.

— Что ты делаешь? — растерялся Невилл.

— Проверяю. Слушай, дай мне его до сегодняшнего вечера и еще на выходные, ладно? Посмотрю, что тут и как…

— А что здесь смотреть?

Энтони взглянул на Невилла с явным сожалением:

— Эх, святая простота! Трелони, конечно, молодец и все такое, но пропуска-то ей Снейп подписывал. Он, в отличие от некоторых, отнюдь не дурак и фишку рубит всегда. Империус на такую бумажку не наложишь — это доказано, а вот всякую мелкую гадость — запросто. Слышал о заклятии Помрачения Ума?

— Нет…

— Так я и думал. А я вот слышал. Поэтому дай мне свой пропуск. Разберусь с ним, потом остальные проверю. Вполне в духе Снейпа твой пропуск оставить как есть, но обработать слабые звенья — например, тех, кто помладше.

— Спасибо! Я действительно о таком не подумал…

— Не стоит благодарности. Кстати, на сегодняшний большой совет мы тоже придем. С факультативом связываться не станем, но, не волнуйся, прибудем незаметно. Плох тот ворон, который не умеет летать! — Энтони улыбнулся и похлопал Невилла по плечу: — Удачи всем вашим на ЗОТИ! Мы с барсуками пойдем к Амикусу после вас…

Невилл задумался, откуда Голдстейн знает о сегодняшнем собрании. Луна рассказала? Что ж, в людях она почти никогда не ошибается, хотя остальной мир воспринимает весьма своеобразно. Или проболтался кто-то из бесчисленных свидетелей любого события и разговора в Хогвартсе: призраки, портреты, домовики?.. Ну, как бы то ни было, поддержка рэйвенкловцев и их советы будут очень кстати.

* * *

В отличие от сестры, Амикус Кэрроу выглядел странно спокойным и умиротворенным. Иногда он облизывал губы, словно предвкушал что-то приятное.

Вступительная речь оказалась короткой: заявив, что раньше ЗОТИ в Хогвартсе преподавали неправильно, Амикус показал, как нужно накладывать Круциатус, и предложил желающим попрактиковаться. Как и следовало ожидать, обращался он к той части класса, где расположились слизеринцы.

Амикус не успел закончить приглашение, как Драко Малфой, сидевший за первой партой, поднял руку:

— Разрешите мне, профессор? — и, дождавшись ответного кивка, обратился к Невиллу: — Поможешь, Лонгботтом?

Невилл даже не успел испугаться по-настоящему — настолько поразила его использованная Драко формулировка. Впрочем, ничего другого все равно не оставалось, поэтому Невилл поднялся и вышел на середину класса.

Малфой, очень бледный, уже был там и вполсилы взмахивал палочкой, отрабатывая верное движение. Выглядел он крайне сосредоточенным и ничего вокруг не замечал.

Через несколько минут Амикус, в нетерпении ерзавший на стуле, покашлял:

— Что же вы, мистер Малфой? Приступайте!

Тот закусил губу и принял боевую стойку.

В этот момент Невилл увидел Добби, стоявшего у доски. Тот пропищал:

— Не бойтесь, мистер Невилл Лонгботтом, сэр! Добби поможет вам, как помог мисс Джинни Уизли! Добби уменьшит силу заклятия. Никто не заметит Добби! Держитесь, мистер Не…

В этот момент Малфой ударил. Невиллу показалось, что доли секунды, которые пришлось ждать заклинание, растянулись даже не на века, а на тысячелетия.

Было больно. Очень больно. Однако к боли Невилл давно привык — слишком часто он спотыкался и падал на ровном месте, ударяясь о предметы, которые мирно лежали далеко от его пути. Но было кое-что и пострашнее боли. Невилл знал: самый жуткий эффект Круциатуса заключается в том, что, чем дольше длится заклятие, тем сильнее оно влияет не только на физическое, но и на психическое здоровье жертвы. Хотелось надеяться, что на уроке дойти до такого просто не успеют. Не успе…

— Во-от и всё-о-о, — ввинчивался в голову смутно знакомый веселый голос. — Очень простое заклинание, ничего сложного! Ну, что вы разлеглись, Лонгботтом? Вы же не викторианская барышня! Встаньте и пожмите руку мистеру Малфою!

Подняться на ноги оказалось непросто: никак не удавалось понять, где находится пол. Но через некоторое время все получилось: очень помогла чья-то протянутая рука. Когда рассеялся туман перед глазами, Невилл с удивлением понял, что за плечо его держит совершенно восковой, неузнаваемый Малфой. Убедившись, что Невилл его видит, тот прошептал:

— Жми мне руку, скорее! Сможешь дойти до своей парты?

Невилл протянул Драко руку, дождался ответного пожатия и прошептал:

— Да, смогу. Спасибо!

Малфой дико сверкнул глазами, но ничего не сказал, а остался стоять посреди класса, наблюдая за тем, как Невилл идет к своей парте.

Потом Амикус еще что-то говорил, но Невилл не слышал. В ушах стоял гулкий звон, перед глазами все плыло.

До самого звонка никто больше в Круциатусе не практиковался.

Когда Невилл, слегка пошатываясь, вышел в коридор, то не поверил глазам. По обе стороны от двери в класс ЗОТИ, словно на параде, стояли гриффиндорцы, хаффлпаффцы и рэйвенкловцы со всех курсов. Увидев Невилла, они подняли свои палочки и отсалютовали ему.

Невилл хотел ответить, но пошатнулся. Перед глазами снова все поплыло.

К счастью, за плечо вдруг схватила сильная рука:

— Держись, сынок! Сейчас будет легче!

Невилл сконцентрировал взгляд, увидел протянутую ему огромную плитку шоколада, взял, откусил и сказал:

— Спасибо, мадам Помфри! Спасибо… всем…

— Невилл, пожалуйста, не говори ничего! — затараторила целительница. — В таком состоянии тебе нельзя продолжать учебу! Ханна, Сьюзен, проводите его в лазарет! Я немедленно пойду к директору! Добьюсь от него освобождения от занятий как минимум на день всех, на ком будут пробовать Непрос… особо сильные боевые заклятия! В противном случае я полностью сниму с себя ответственность за жизнь и психическое здоровье пострадавших студентов!

— Мне не нужно в лазарет, мадам Помфри. — Губы слушались с трудом. — Я просто немного полежу у себя в спальне, и все пройдет…

Она несколько секунд с некоторым удивлением вглядывалась в его лицо, потом кивнула:

— Тебе виднее. Но Ханна и Сьюзен тебя все равно проводят. И если почувствуешь себя хоть немного странно — тут же зови меня! Домовики немедленно передадут мне твое сообщение!

— Да, мэм.

Ханна и Сьюзен взяли Невилла под руки и повели. Оглянувшись на повороте, он увидел, как из кабинета ЗОТИ вышел Малфой. Никто не сказал ему ни одного слова; все расступились, словно пропуская больного драконьей оспой. Драко улыбнулся тенью своей обычной надменной улыбки, гордо вскинул голову и зашагал, ни на кого не глядя.

* * *

Когда Невилл прилег, стало чуть полегче. Даже показалось, что удастся заснуть. Однако от дремы отвлек тоненький голосок:

— Мистер Невилл Лонгботтом, сэр! Как вы себя чувствуете?

— Спасибо, Добби, хорошо. Не знаю, что со мной было бы, если бы не ты…

— Добби очень старался, мистер Невилл Лонгботтом, сэр! Но и мистер Драко Малфой тоже старался! Он бил очень-очень аккуратно! Ударил вас вполсилы, если не меньше…

— Ты уверен в этом?

— Да, мистер Невилл Лонгботтом, сэр. Добби даже отвел глаза Амикусу Кэрроу, — только в знак полного презрения хогвартский домовик мог не назвать профессором преподавателя на уроке, — чтобы тот не заметил, как ведет себя мистер Драко Малфой…

— Спасибо, Добби. Пожалуйста, и дальше помогай Драко Малфою, когда он будет помогать другим студентам. Но никому не рассказывай о его поведении, ладно?

— Конечно, мистер Невилл Лонгботтом, сэр! Добби все понимает! Времена сейчас трудные, и болтать нельзя! Добби будет нем, как Гигантский Кальмар!.. Скажите, мистер Невилл Лонгботтом, сэр, чего вы сейчас хотите? Добби почтет за честь принести вам что-нибудь вкусненькое…

— Нет, спасибо, Добби. Я лучше посплю…

— Приятных вам сновидений, мистер Невилл Лонгботтом, сэр!

Добби исчез. Невилл закрыл глаза — и в мешанине красных и черных пятен увидел лицо Малфоя, восковое и совершенно мертвое. Это было очень неприятно, так что Невилл постарался вспомнить что-нибудь хорошее — например, выращенную бабушкой клубнику со сливками в разгар летних каникул. Не сразу, но он все же сумел расслабиться и через некоторое время заснул.

* * *

Путешествие к Трелони прошло без приключений. Забравшись в Башню Прорицаний, студенты увидели на огромном столе толстенные книги, хрустальные шары, колоды карт, чашки с чайной и кофейной гущей. Профессор Трелони, стоявшая у камина, хрипло приветствовала учеников, показала им, где находится второй выход, и предложила приступить к самостоятельным занятиям, после чего покинула класс, чтобы, по ее собственным словам, заняться медитацией.

Выждав еще несколько минут, студенты группами по двое и по трое начали покидать башню. Безопасность отхода гарантировали призраки и висевшие в коридорах портреты, предупреждавшие, где в данный момент находятся слизеринцы и семейка Кэрроу.

Невилл, Луна и Джинни шли последними, по пути проверяя, нет ли потерявшихся или попавших в плен. К счастью, по словам портретов, все добрались благополучно.

Войдя в ярко освещенную Выручай-комнату, Невилл на миг растерялся: столько там собралось народу. Пришли почти все гриффиндорцы и хаффлпаффцы с трех старших курсов, а также Энтони Голдстейн, Терри Бут и Падма Патил. И практически все, за исключением трех рэйвенкловцев, смотрели на Невилла, Джинни и Луну так, словно те одним взмахом палочки могли прогнать негодяев, захвативших власть в волшебной Британии. Эта безоговорочная вера пугала больше, чем любое Непростительное.

Усевшись на отведенное ему место в центре комнаты, Невилл, скрывая волнение, поздоровался и предложил всем желающим задавать вопросы.

Первым заговорил Энтони Голдстейн:

— Если не возражаете, начну я. У львов и барсуков много достоинств, но мы лучше умеем задавать вопросы и толкать речи. Начну с того, что сейчас волнует всех. Джинни, Луна, Невилл, есть ли какие-то новости о Гарри, Гермионе и Роне? Не надо подробностей! Меньше знаешь — лучше спишь. Просто если вам известно, что они живы и здоровы, — пожалуйста, скажите!..

Переглянувшись с девочками, Невилл ответил за всех:

— К сожалению, нет. Они никому из нас не пишут и не связываются с нами никакими иными способами. Так что мы знаем не больше, чем остальные. Но если плакаты об их розыске еще висят — значит, они на свободе.

— Может, это и к лучшему, что они вам не пишут, — нахмурился Энтони. — Они ведь действительно находятся в страшной опасности… Однако плакатам я бы полностью доверять не стал. Вдруг Гарри, Рона и Гермиону уже поймали, а плакаты не снимают, чтобы никто не волновался?!.. Ну ладно, пока нет инфы — горевать заранее не стоит…

Энтони на секунду замолк, потом собрался с мыслями и заговорил очень веско:

— А теперь я хотел бы сказать несколько слов за Рэйвенкло. Понимаю: присутствующие хотят обсуждать план действий, но очень прошу сначала выслушать меня, чтобы раз и навсегда решить все, что касается воронов. Я выскажусь лишь однажды и больше возникать не буду.

Невилл кивнул, и Энтони продолжил:

— Итак, позиция воронов в грядущем конфликте абсолютно однозначна. Все мы категорически против нынешнего правителя магБритании и против политики, которую он ведет.

— А как же Амбридж? — не выдержала Джинни.

— Ее зачисление на факультет — страшная ошибка Шляпы. По способностям Амбридж тянула лишь на барсуков, по хитрости — на змей. Но учиться в Хаффлпаффе эта особа считала ниже своего достоинства, а в Слизерине она, полукровка, не могла рассчитывать на высокое положение. Вот и упросила Шляпу отправить ее в Рэйвенкло. Та же история с Мариэттой Эджком, которая создала всем столько проблем полтора года назад... Именно после этих двух случаев мы переговорили со Шляпой и убедительно попросили ее впредь распределять в Рэйвенкло только по-настоящему умных студентов. Смелость, трудолюбие и хитрость можно в себе развить, а вот ум или есть, или нет. Шляпа согласилась с нашими доводами, так что больше проблем с воронами не будет.

— Меня радует ваш оптимизм, — хмыкнула Джинни.

Энтони сделал вид, что не заметил издевку, и спокойно продолжил:

— Все вороны категорически против нынешнего правителя магБритании, причем не потому, что он плохой, и не потому, что он захватил власть силой. Главная причина разногласий — в ином. Человек, который сейчас тайно правит нашим миром, стремится лишь к тому, чтобы восстановить старые порядки; другими словами — вернуть страну в Средневековье. Каждое действие новых властей это подтверждает. Подобная политика — гроб и для магБритании в целом, и для всех ее жителей. Остальной-то мир стремится в будущее — в двадцать первый век, в третье тысячелетие. И только мы сейчас семимильными шагами движемся в обратном направлении. Никто из воронов это никогда не одобрит: отсутствие перспектив — самое страшное для всех нас, а при средневековых порядках и наука, и экономика, и уровень жизни тоже средневековые. Так что нового правителя магБритании даже в малости не поддержит никто из рэйвенкловцев, за исключением двух особ, распределенных на этот факультет из-за ошибки Шляпы.

Однако сражаться в открытую с нынешними хозяевами страны почти никто из воронов не будет. Ум — это среди прочего и умение избегать кровопролития. Конечно, даже среди нас есть отдельные… отщепенцы, — Энтони, скривившись, скосил глаза на Луну, — которых хлебом не корми — дай показать свою немереную круть. Но таких среди рэйвенкловцев мало. Сила воронов — в ином. Вчера вечером мы собрались и подумали, чем можем помочь львам и барсукам. Получилось следующее…

Энтони вдруг нахмурился и оборвал речь на полуслове, потом достал палочку и заговорил каким-то странным тоном:

— Ой, Невилл, что это с тобой?! На левом плече у тебя какое-то непонятное заклятье… — он подошел к Невиллу совсем близко. — Так… На счет три… Одним ударом… Парвати, Терри, помогайте!

Рэйвенкловцы немедленно выхватили палочки и ударили. Но не в Невилла, а в левый угол комнаты. Там что-то засверкало, послышался грохот — и оторопевшие заговорщики увидели двух первокурсников-гриффиндорцев, с головы до ног закутанных в голубовато-переливчатый плащ.

— Эбби Вуд, Фрэнсис Шампернуа, как же так?!.. — растерялся Невилл. — Вы же обещали, что не будете лезть туда, где опасно!

— Мы не это обещали, — ответила Эбби слегка дрожащим голосом. — Мы обещали, что не будем лезть туда, где не нужны. А здесь мы нужны! И пришли мы не сами по себе, а по поручению всех младшекурсников Гриффиндора и Хаффлпаффа. Пришли, чтобы сказать: младший — не значит бестолковый и бесполезный. Мы пройдем там, где старших заметят; на нас меньше обращают внимания. Мы готовы на самую трудную и неблагодарную работу — лишь бы помочь. И хочу напомнить, что Гарри Поттер, Рон Уизли и Гермиона Грейнджер в нашем возрасте уже сражались с троллями, драконами и Сами-Знаете-с-Кем. Мы, конечно, не такие замечательные, но тоже кое-что сможем. Вот!

Невилл отчаянно искал слова, которые не обидят малышей. Взглянул на Энтони, надеясь на поддержку — и оторопел. Тот, как и все рэйвенкловцы, в абсолютном шоке смотрел на первокурсников и, кажется, даже не слышал, что сказала Эбби.

Наконец Энтони вышел из ступора, приблизился к малышам, бесцеремонно пощупал плащ, в который они были закутаны, и присвистнул:

— Офигеть! Я так и думал, что мне не мерещится, но не мог поверить. Новое Платье Голого Короля! Я думал, его придумал один маггл-сказочник…

— Новое Платье Голого Короля — не сказка, — ответил Фрэнсис. — Несколько десятков таких плащей было создано в годы якобинского террора для спасения узников из тюрем. По слухам, бежать подобным образом предлагали даже королевской семье. Но их величества отказались: чтобы гарантированно не привлечь ничьего внимания, плащ необходимо надевать на голое тело, что члены королевской семьи посчитали для себя оскорбительным. Я об этом читал… В плаще, который сейчас на нас с Эбби, мой предок, Ришар де Шампернуа, спасся из Бастилии, а потом на протяжении нескольких лет освобождал из заключения других несчастных. Это очень надежная вещь, поверьте! Вы заметили нас только потому, что под плащом у нас с Эбби все же есть кое-какая одежда. Если бы мы все сделали по правилам, то оставались бы незамеченными столько, сколько захотим.

— Оч-чень интересно, — пробормотал Энтони, не выпуская из рук чудесную вещь. Его глаза горели, словно у голодного кота, увидевшего невероятно жирную и аппетитную мышь. — Как же эта штука работает?.. Просто невероятно! Теперь не удивлюсь, если Дары Смерти тоже существуют…

— Что же касается твоих слов, Эбби, — неожиданно вмешалась в разговор Ханна Аббот, густо покраснев, — то ты неправа в принципе. Извини, пожалуйста, но это так. Мы не хотим вовлекать в борьбу младших не потому, что считаем их бесполезными, а потому, что дети вообще не должны ни с кем сражаться. Никогда! Эбби, ты вспоминала Гарри, Рона и Гермиону. То, что они с первого курса на передовой, то, что Невилл, Джинни и Луна тоже много сражались, — это не счастье их, а страшная беда! Пойми, война — не приключение, а жуткая вещь, разъедающая душу. Нельзя детям воевать!

— Не знаю, как остальные, а я согласен с вами, мисс, — очень вежливо произнес Фрэнсис. — Но сейчас идет война. Беда уже пришла в каждый дом. Вы не сможете защитить от войны детей, у которых, например, арестовали родителей. Единственный способ помочь всем — как можно скорее победить. Для этого нужно объединить усилия тех, кто хочет сражаться, и неважно, сколько им лет. На войне ведь не только солдаты нужны, но и повара, например.

Ханна еще сильнее покраснела и совсем растерялась.

Невилл изо всех сил пытался найти хоть какое-то решение абсолютно неразрешимой проблемы. Он по личному опыту знал, как трудно остановить младших, если они собрались вмешаться во взрослые дела. И будет гораздо опаснее, если те же Эбби и Фрэнсис начнут действовать на свой страх и риск…

Его размышления прервал голос Луны:

— Эбби, Фрэнсис, вы действительно согласны на любую работу, даже самую тяжелую, чтобы помочь?

Они оба закивали, а Эбби добавила:

— Не только мы — все студенты Гриффиндора и Хаффлпаффа первых четырех курсов.

Энтони, понемногу начавший приходить в себя, резко сказал:

— Не говори за всех! Порой робкие люди, зависящие от чужого мнения, боятся сказать даже слово против решения большинства. На войне такие нередко ломаются и становятся предателями. Слышали о Питере Петтигрю?..

Вопрос был чисто риторический: напечатанное в «Придире» интервью Гарри читали все, даже те, кто поначалу не верил в воскрешение Волдеморта.

— Так что на месте Невилла и Эрни я бы лично поговорил с каждым студентом — выяснил, насколько искренне тот хочет помочь. Ладно, извините, что прервал…

Энтони умолк, а Луна продолжила, теребя огромное, в пять рядов, ожерелье из спелого шиповника, в котором сегодня ходила весь день:

— Профессор Трелони сейчас подвергается огромному риску. Формально все старшекурсники в данный момент находятся на ее факультативе по прорицаниям. Рано или поздно у профессора Трелони спросят, чем мы там занимаемся, и от всех участников факультатива понадобятся письменные работы. Эбби, Фрэнсис, если бы вы и другие младшекурсники-добровольцы их написали за нас — было бы замечательно! Работа тяжелая и неблагодарная, но совершенно необходимая. Лично вы возьметесь?..

— Да, — твердо ответил Фрэнсис. — Спасибо за доверие!

Эбби выглядела явно разочарованной, но тоже кивнула. Повеселела она, лишь когда Фрэнсис что-то зашептал ей на ухо.

— Мы поможем с чарами изменения почерка, — сказал Энтони. — Заклинание несложное, но нужно понимать нюансы.

— А я проверю ошибки, — улыбнулась Луна. — Если пару-тройку запятых пропустят Лаванда или Эрни, это никого не удивит. А вот если ошибутся Парвати или Сьюзен, многие заподозрят неладное…

— Фрэнсис, Эбби, спасибо! — от всей души поблагодарил Невилл. — С другими гриффиндорцами-младшекурсниками я поговорю; надеюсь, Эрни поступит так же с хаффлпаффцами. Энтони совершенно прав: нельзя вовлекать тех, кто соглашается помочь, только чтобы не выделяться из толпы. А сейчас давайте продолжим разговор. Энтони, на чем ты остановился?

— На помощи, которую вороны могут оказать львам и барсукам, — немедленно откликнулся тот. — Во-первых, вам понадобится узнать как можно больше тайных ходов в самом Хогвартсе и выходов из него. Сейчас все вороны мастерят датчики магии и пустого пространства, а уже завтра мы начнем поиски по всей школе. Понятно, что лучше этим заниматься, не привлекая к себе внимания. Поэтому вскоре Терри Бут, Лайза Турпин и еще несколько наших запишутся в слизеринскую Дружину по охране Хогвартса. Будут ходить по коридорам, инспектировать — и искать тайные ходы с помощью приборов, которые легко спрятать в карманах мантии. Надеюсь, все присутствующие станут громко возмущаться воронами-предателями и плевать им вслед. К сожалению, я в Дружину вступить не могу: нынешняя власть скоро поймет, что при средневековых порядках уровень благосостояния тоже средневековый, поэтому начнет искать виноватых. Первыми под раздачу попадут гоблины, вторыми — евреи; прецеденты в истории известны. Так что мне лучше лишний раз перед змеями не мелькать.

Во-вторых, вам потребуется система шифровки писем. Многие из воронов уже придумали шифры для себя; в ближайшие дни выберем несколько лучших. Я расскажу о них Невиллу и Эрни — пользуйтесь на здоровье! Мои родители и родители Терри Бута, если понадобится, готовы связаться с родителями львов и барсуков, чтобы открыть им тайну шифров.

В-третьих, очень пригодилось бы наведение иллюзий на волшебные предметы, которые вам будут присылать. Надеюсь, все понимают, почему магические вещи нельзя трансфигурировать?.. Увы, с иллюзиями очень сложно; тут все зависит от конкретного предмета. Обращайтесь с просьбами к Невиллу и Эрни, они передадут задачу мне, и вороны попробуют разработать необходимые заклинания. Но гарантировать ничего не могу; по-моему, тут проще использовать подземные ходы.

В-четвертых, вороны берут на себя всякие полезные в хозяйстве мелочи: разработку стратегии, поиск информации и прочее. Здесь мы всегда поможем, обращайтесь смело.

Вот и все, что я хотел сказать. Извините за долгую речь, но лучше уж сразу расставить точки над «i», чтобы больше никогда не отвечать на бесконечные вопросы.

Энтони умолк, умильно поглядывая на Новое Платье Голого Короля.

Несколько оторопевший Невилл помолчал несколько секунд, собираясь с мыслями, потом заговорил:

— Спасибо, Энтони! Очень здoрово, что вы столько всего уже придумали. Нам, увы, это только предстоит... Свои идеи я пока ни с кем не обсуждал и хочу услышать мнение каждого, кто здесь присутствует. А думаю я вот что. Рано или поздно начнется открытое восстание против нынешней власти. По-моему, главная наша задача — постараться дожить до него и вступить в борьбу максимально сильными и умелыми. Для этого необходимо организовать тайное обучение студентов Хогвартса тому, что у нас сейчас не преподают, в первую очередь — ЗОТИ и маггловедению…

— А на уроках сидеть тихо и поддакивать... этим? — зло спросила Джинни.

— Все время поддакивать, наверное, не получится. Но мой дедушка был знаком с людьми, которые побывали в плену у Гриндельвальда, и они говорили прямо: есть пытки, которых не выдерживает никто. Кэрроу сейчас чувствуют себя хозяевами Хогвартса и ничего не боятся. У них хватит времени и возможностей сломать всех, кто начнет открытую борьбу. А силы нам понадобятся, когда настанет пора решающей битвы. Конечно, против самой подлой лжи все равно будем выступать, но каждый такой случай необходимо планировать заранее. Надеюсь, парни-добровольцы найдутся…

Подставлять девчонок под Круциатусы семейки Кэрроу Невилл категорически не хотел.

— Запиши меня в добровольцы, — твердо сказал Эрни. — Барсуки не умеют толкать речи и планировать стратегии, но кое на что и мы сгодимся.

— И меня тоже, — лицо Симуса побагровело от ярости. — С огромным удовольствием скажу этой твари Кэрроу все, что о ней думаю!

Добровольцами вызвались еще несколько гриффиндорцев и хаффлпаффцев; глядя на их лица, Невилл понял, что это не каприз, а серьезная решимость бороться с врагом.

— Приглашать только парней-добровольцев — замечательная идея! Молодец, Невилл! — Джинни ослепительно улыбнулась. — Девушки ведь слабенькие, тупенькие и ни на что не способны, поэтому их в добровольцы не берут, так?

Невилл взглянул на нее, вздохнул и сказал:

— Хорошо, девушек-добровольцев мы тоже будем принимать…

Он начал составлять список, написав первой свою фамилию. Увидев это, Джинни запротестовала:

— Тебе нельзя! Ты командир!

— Она права, Невилл! Тебе нельзя! Ты за всех отвечаешь! — резко сказал Эрни, и остальные закивали.

— Да за кого вы меня принимаете?! Командир, который прячется за других, это не командир, а куча драконьего дерьма!..

Несколько минут кипел бурный спор. Потом Эрни внимательно посмотрел на Невилла и сказал:

— Давай договоримся так. Ты — командир, и окончательное решение остается за тобой. Но от имени всех прошу тебя не лезть на рожон без крайней нужды и предупреждать нас, когда ты решишь погеройствовать. Договорились?

— Договорились.

Предложение Эрни не очень понравилось Невиллу. Но он понимал, что сейчас есть гораздо более важные темы для обсуждения, поэтому кивнул, решив вернуться к этой проблеме в ближайшие дни.

Когда страсти немного улеглись и список был готов, Невилл продолжил:

— Но не забывайте, что конфликты с Кэрроу и директором — далеко не самое важное для нас. Главное — научить всех студентов хотя бы основам самообороны, остальное не столь существенно… Как вы думаете, кому лучше доверить преподавание ЗОТИ и маггловедения?

— Насчет ЗОТИ вопросов нет, — очень серьезно ответил Эрни. — Ты, Джинни и Луна — вот лучшие учителя. У вас самый большой боевой опыт. Конечно, все члены АД помогут, но лучше вас никто не справится.

— Что же касается маггловедения, — заговорил Энтони, — я могу связаться с магглорожденными рэйвенкловцами. Они купят нужные книги и альбомы, а уж мы придумаем, как все это доставить в школу. Преподавание для семикурсников я мог бы взять на себя; возможно, среди наших и другие добровольцы найдутся.

— Превосходно! Прошу всех подумать, как это лучше организовать. Кто еще может преподавать, как и когда вести уроки — любой совет будет очень кстати. Однако важно не только учить студентов, но и рассказывать им правду о том, что сейчас происходит в стране. Жить среди постоянной лжи очень опасно… Но как же нам узнавать правду?..

У Джинни загорелись глаза:

— «Поттер-дозор»! — воскликнула она. — Скоро начнет работу подпольная радиостанция, она будет рассказывать людям правду!

— Значит, нам нужен колдорадиоприемник, — подхватил Энтони. — Постараемся достать. Хранить его будем здесь, в Выручай-комнате, а нести в школу придется, скорее всего, через подземный ход. Но как распространять новости?

— Как Гермиона на пятом курсе, — улыбнулся Невилл, которого вдруг осенило. — С помощью Протеевых чар! Нужно незаметно подложить в тумбочки студентов зачарованные листы пергамента. Когда понадобится, кто-то из наших будет писать на таком листке новости, и они появятся на всех остальных. А когда текст удалят с исходника, то и со всех прочих он тоже исчезнет.

— Хорошее дело! — улыбнулся Энтони. — Молодец! Здорово придумал! Протеевы чары — штука несложная. Мы и сами с ними справимся, и научим всех желающих, у которых по чарам «В» и больше. Но только заниматься колдорадио и новостями должны всего несколько человек, и чем меньше народу будет знать их имена — тем лучше. Так что этот вопрос, по-моему, надо решить чуть позже…

— Можно, я скажу? — Ханна Аббот, сильно волнуясь, подняла руку, словно на уроке. Дождавшись кивка Невилла, быстро заговорила, кусая губы: — Мальчики, вы все очень большие молодцы — герои и умники! Но я не героиня, и я за вас боюсь. У меня нет Внутреннего Ока, но, по-моему, если дела пойдут так, то многим понадобится лечение. И не со всеми проблемами можно будет обратиться к мадам Помфри. Значит, нужны свои колдомедики! Мы со Сьюзен и Лавандой поговорили с мадам Помфри — она готова научить основам целительства нас и еще трех-четырех добровольцев. Но хочу сразу предупредить: медики идут в бой, только когда больше никто не в силах сражаться. А до этого сидят тихо, молчат в тряпочку и лечат…

Когда добровольцы — несколько девочек с шестого и пятого курсов — записались в целители, Ханна продолжила, по-прежнему сильно волнуясь:

— И еще пара слов насчет лекарств и полезных штучек из «Вредилок» — их профессор Трелони тоже много купила. По-моему, запас нужно разделить на несколько частей и спрятать в тайниках в разных местах: кое-что — здесь, кое-что — поближе к классам и гостиным факультетов. Все тайники надо защитить заклятиями…

— Правильно мыслишь! — кивнул Энтони. — Над тайниками и заклятиями для них мы подумаем в самые ближайшие дни. Рассчитаем все по науке.

— Спасибо! — Ханна улыбнулась, но вдруг снова покраснела и еще сильнее смутилась. — Я вот что еще хочу сказать… Вы все храбрецы, а я, наверное, не такая… Может, это только для меня важно, но я все равно скажу… Об уроках ЗОТИ. Вы все видели, в каком состоянии Невилл вышел из класса. Я это тоже видела — и внукам своим расскажу! — Она всхлипнула. — Мадам Помфри, похоже, напугала Кэрроу, и на нашем с Рэйвенкло уроке он Круциатус не отрабатывал. Но это же временная отсрочка! Не завтра, так послезавтра Кэрроу продолжит — и хорошо, если послушается Снейпа, который запретил студентам младше шестого курса применять Непростительные… А палачи всегда найдутся! Видели, с какой рожей вышел из класса Малфой?! Король всего мира!.. — Она снова всхлипнула. — Что будем делать?!..

— Насчет слизеринцев ты не совсем права, — Невилл понимал, что не имеет права выдать чужую тайну, поэтому высказался максимально обтекаемо. — Далеко не все они довольны нововведениями. А в остальном… Тот, кто помог Джинни, когда ее пытали Кэрроу, поможет нам и на уроках ЗОТИ — снизит силу Круциатусов. Только это все равно очень больно… — Его передернуло. — С помощью штучек из «Вредилок» любой студент сумеет прогулять один-два урока ЗОТИ, но не все без исключения, иначе Кэрроу что-то заподозрит… А может, ходить на занятия, предварительно напившись Обезболивающего зелья?..

— Круциатус потому и считается Непростительным, что Обезболивающее зелье практически не смягчает его последствия, — грустно сказал Энтони. — Мы будем размышлять над этой проблемой, но говорю сразу: надежды мало.

— Я напишу близнецам, — попыталась улыбнуться Джинни. — Они умные, они что-нибудь непременно придумают!

— Пока у нас нет средства против Круциатуса, я мог бы вызываться в добровольцы на каждом уроке ЗОТИ, — предложил Невилл, собрав волю в кулак. — Я это уже попробовал и пережил — дальше будет легче.

— Да ты что!

— Не смей!

— Не вздумай!

— Не позволим! — заорала сразу дюжина студентов на разные голоса.

— Невилл, так нельзя по двум причинам, — подытожил общий протест Энтони. — Во-первых, неизвестно, сколько еще Круциатусов ты выдержишь без ущерба для здоровья. Во-вторых, даже если ты будешь вызываться на каждом уроке, не факт, что Кэрроу выберет именно тебя. Наоборот, из вредности может подставить под удар девочек… Нет, это не выход!..

* * *

Они еще долго спорили, обсуждая, что делать дальше, как выжить и не потерять себя. Но Ханна вдруг взглянула на часы, ахнула — и стало понятно, что уже очень поздно и на сегодня пора заканчивать.

Уходили, как и пришли, группами по двое и по трое. У каждой группы Невилл и Эрни проверяли пропуска. К счастью, никто их не потерял.

Энтони вернул Невиллу его пропуск, на котором не обнаружил ничего плохого, и еще раз попросил передать воронам на выходные документы всех участников факультатива. Невилл заверил, что так и сделает.

В общей суматохе никто не заметил, что Джинни украдкой показала Невиллу золотой снитч и отошла вглубь Выручай-комнаты. Это был их тайный шифр, сложившийся еще во времена АД. Снитч означал, что Джинни просит Невилла задержаться после ухода остальных, чтобы вдвоем потренировать особо сложное заклятие.

Когда комната опустела, Невилл подошел к Джинни:

— Что случилось?

— Понимаешь… — к его изумлению, она смутилась и слегка покраснела, — это было еще до переворота и, может быть, уже неважно… Но я хочу с тобой посоветоваться…

— Говори, в чем дело!

— Видишь ли, Невилл… — Джинни покраснела как помидор, — накануне свадьбы Билла и Флер я случайно стала свидетельницей тайного разговора Гарри, Рона и Гермионы…

У Невилла сложилось впечатление, что Джинни услышала этот разговор отнюдь не случайно, а специально подслушивала, однако читать мораль не хотелось. Любовь — страшная сила, а Гарри, Рон и Гермиона действительно обращались к друзьям за помощью гораздо реже, чем следовало бы.

— Очень интересно! — ободряюще сказал он. — Так о чем они говорили?

— Я не все поняла, — продолжила она уже смелее. — Они понизили голос, словно обсуждали что-то опасное. Но одну фразу я расслышала точно: «Меч Гриффиндора! Может, попытаться использовать меч Гриффиндора?»

— Ты уверена? — уточнил Невилл то, в чем не сомневался.

Джинни очень решительно кивнула.

— Что ж, вот и еще одно дело, — улыбнулся он. — Если друзьям нужен меч — мы его для них непременно достанем! Больше никому говорить не будем: это слишком опасно. Но сами в лепешку разобьемся — и справимся!

— Конечно, справимся! — послышался знакомый голос из-за огромного шкафа. — Реликвии Гриффиндора не место в кабинете Снейпа! У нас все получится: меч гораздо больше плода шиповника, так что не затеряется.

Невилл и Джинни в изумлении смотрели на перепачканную пылью Луну, на четвереньках выползающую из-за огромного шкафа. В руках она держала горсть плодов шиповника из своего разорванного ожерелья.

— Вы не думайте! — быстро заговорила она. — Я не подслушивала! Просто ожерелье порвалось, вот я и стала собирать… и случайно услышала… Я непременно помогу вам! Мы в самых разных передрягах все вместе побывали — и вроде живы. Так что меч тоже найдем!

Невилл понял, что читать мораль и в данном случае бесполезно, поэтому улыбнулся:

— Спасибо, Луна! Втроем мы непременно справимся!

Джинни несколько секунд боролась с собой, потом тоже улыбнулась:

— Спасибо, Луна! Наверное, это судьба!.. И, — добавила она после недолгого размышления, — я услышала в том разговоре еще кое-что. Гарри, Рон и Гермиона перешли на совсем уж тихий шепот, но мне показалось, что они ищут какие-то вещи. Название толком не расслышала — что-то вроде крэксов или фрэксов. Очень неприятное слово — будто гвоздем по стеклу царапаешь… Никто из вас о таком не слышал?

Невилл покачал головой, Луна тоже. Потом она добавила:

— Я попробую осторожно расспросить Энтони — вдруг он что-то слышал? И сама поищу в библиотеке. Если Гарри, Рон и Гермиона об этом откуда-то узнали — значит, сведения о хриксах хоть где-то да есть. Найдем!

Все немного помолчали, потом Джинни неуверенно спросила:

— Ну что? По домам?

Луна кивнула, а Невилл, сам не понимая почему, вдруг сказал:

— Вы идите, а я немного здесь посижу…

— Как ты себя чувствуешь? — встревожилась Джинни. — Может, мадам Помфри позвать? Ты же после Круциатуса!

— Никого не надо звать, — улыбнулся Невилл. — Вы идите, а я — за вами. Только пропуска проверьте…

Вскоре Выручай-комната опустела. Невилл упал в возникшее из ниоткуда удобное кресло и некоторое время сидел неподвижно, ни о чем не думая, просто пытаясь уложить в голове все события этого безумного дня.

На мгновение показалось, что было бы неплохо заночевать здесь — в тишине и покое. Но тогда все бы стали тревожиться, искать… Невилл сделал над собой усилие, встал и направился к двери.

* * *

В коридоре царила оглушающая тишина. Похоже, спали не только люди и домовики, но и призраки, и даже портреты. Невилл ступал осторожно, стараясь как можно меньше нарушать благословенную тишину, и улыбался.

Он уже не очень хорошо помнил дедушку, но любимое его присловье накрепко врезалось в память. Дед часто повторял: «Никогда не бывает по-писаному — как заранее придумали, рассчитали, запланировали. Обязательно вмешается что-то внезапное — непредсказуемый фактор Х — и спутает все карты. Хочешь победить — готовься к неожиданностям…»

Сейчас Невилл предельно ясно понимал: отнюдь не факт, что все замечательные планы, придуманные сегодня, обязательно сбудутся. Гораздо важнее то, что большинство студентов Хогвартса — и не только студентов — категорически не приняли новую власть и готовы против нее бороться теми или иными способами. За пределами школы наверняка тоже есть немало чародеев, которые станут сражаться за право родной страны на будущее. Это значит, что рано или поздно негодяй, ныне правящий волшебной Британией, и его приспешники будут повержены. Главный вопрос — сколько придется ждать…

От размышлений Невилла отвлек дребезжащий старческий голос:

— Молодой человек! Простите, что обращаюсь к вам, не будучи представленным, но обстоятельства таковы, что требуют немедленных действий…

Невилл повернул голову — и увидел на висящем на стене портрете дряхлого алхимика.

— В чем же дело? — приветливо спросил он.

— По соседнему коридору к вам приближается Дра… Ой!

Алхимик испугался и исчез с портрета, а Невилл увидел идущего навстречу Драко Малфоя. Спрятаться было негде, и Невилл пошел вперед.

— Лонгботтом! — В голосе Драко не было ни злости, ни угрозы — только усталость. — Что ты делаешь в коридоре так поздно?

— Возвращаюсь с факультатива по прорицаниям. У меня есть разрешение ходить после отбоя. Оно подписано директором. Показать?

— Не надо. Верю на слово. — Малфой скривился. — Так впредь и отвечай, только поувереннее. Сейчас ты выглядишь испуганным, словно не на факультативе сидел, а тайком писал на стене: «Волди-Пу — козел».

— А что ты делаешь так поздно в коридоре, Малфой? — спросил Невилл, скрывая за жесткостью удивление.

— Готовлюсь к завтрашнему дежурству. Я, знаешь ли, глава Дружины по охране Хогвартса. Завтра мы начинаем ночное патрулирование школы.

— Понятно.

— Очень сомневаюсь, но дело в другом. — Драко сглотнул. — У меня к тебе взаимовыгодное предложение, Лонгботтом. Я могу дать тебе один небезынтересный документ. Но не безвозмездно, а при одном условии.

— Каком именно?

— Когда… — Малфой снова сглотнул и понизил голос, — все это закончится, ты во всех комиссиях подтвердишь, что я с самого начала вас поддерживал. Оскорблял Сам-Знаешь-Кого, участвовал в школьном сопротивлении — пусть тайно, но постоянно — и все такое. Везде подтвердишь, где потребуется.

— А с чего ты взял, что в Хогвартсе есть сопротивление?

Драко хмыкнул — криво, невесело, совершенно непохоже на себя:

— Ты на свою рожу посмотри! Сразу все поймешь. Так как? Согласен?

— Да, — ответил Невилл после недолгого колебания.

— Но предупреждаю сразу: если сейчас меня припрут к стенке, то я во всем обвиню тебя. Скажу — ты напал на меня, оглушил, обыскал, забрал все ценное, а потом стер память…

— Да, так и говори, — ухмыльнулся Невилл. — Только пожалостливее, чем сейчас, и побольше всяких ужасов обо мне накрути. Не забудь добавить, что я к тому же долго и мучительно истязал тебя Круциатусом и Империусом в отместку за урок ЗОТИ… Это хорошая реклама: если в школе вдруг появляется сопротивление, его лидер должен внушать врагам панический ужас.

— Заметано! — Малфой ухмыльнулся более знакомо, а потом вновь нахмурился. — Ну, если ты согласен — давай обещание по всем правилам…

Добившись от Невилла предельно точной и подробной формулировки обещания, Драко торжественно достал из-за пазухи старый, потертый на сгибах пергамент:

— Держи! Это график ночных дежурств Дружины по охране Хогвартса и поминутный план обхода школы; копия, разумеется. Здесь написано, где и когда мы будем.

— Спасибо тебе большое от имени трех факультетов! — Пряча пергамент, Невилл почувствовал, что расплывается в улыбке. — Ты сегодня стольким людям помог! И нашим, и своим! Не надо нам лишний раз драться: сейчас для этого самое неподходящее время…

— Не обольщайся, Лонгботтом! — Драко бешено сверкнул глазами. — Для меня ничего не изменилось: ты и твои подпевалы остались такими же ничтожествами, какими были. Просто это только вы, кошки драные, на пару с жирными барсуками складываете все яйца в одну корзину и стоите насмерть за идиотские идеи. А слизеринцы непременно оставляют запасной выход! Судя по всему, — он сглотнул, — нынешняя власть долго не продержится, и нужно заранее подготовиться к переменам. Вот и все. Я презираю тебя и твою кодлу не меньше, чем прежде, так что тут ничего личного нет, запомни!

— Да ты что?! Тебя Дракучая Ива отлупила, что ли, раз ты совсем сдурел, Малфой?! — Невилл так удивился, что даже рассердился. — Мне плевать, как ты ко мне относишься! Гораздо важнее, что ты делаешь! Ты сейчас спас здоровье и души — а, может, и жизни — очень многих, и своих, и чужих. А на ЗОТИ ты прикрыл меня — смягчил удар…

Лицо Драко перекосил совершенно безумный ужас:

— Ты знаешь?! Откуда? Кто сказал?!

— Тот, кто сказал, больше никому не проболтается. И допросить его не смогут, потому что это не человек. Так что никакой опасности нет.

Малфой некоторое время стоял, кусая губы, потом тихо, отрывисто заговорил:

— Вот что тебе скажу, Лонгботтом. Легилименцией я не владею, обсуждать этот вопрос прямо ни с кем не могу, но абсолютно убежден: многие из наших будут смягчать удар. Не все, но многие. Не думай, дело не в вас. Просто глупо тратить… цветы своей селезенки на всяких ничтожеств. Это, конечно, мало чем поможет, но все же лучше, чем ничего.

— Спасибо! — Невилл даже растерялся. — Тот, кто заметил тебя, постарается еще больше смягчать удары и сделает так, что Кэрроу не заметит вашу хитрость…

— Это хорошо, — бесцветным голосом отозвался Драко.

Некоторое время они молчали, потом Невилл все же решился.

— Еще раз спасибо! И от имени трех факультетов, и от меня лично. Ты сегодня сделал очень много хорошего. А как ты относишься ко мне и к моим друзьям — мне, честно говоря, все равно. Закончится война — дразнись сколько хочешь, если мы еще когда-нибудь встретимся… Мое отношение к тебе от этого не изменится.

Невилл протянул Малфою руку, взглянул ему в лицо — и испугался сильнее, чем за весь бесконечный сегодняшний день.

Драко, застыв, словно под Ступефаем, смотрел на протянутую ладонь так, словно это была гремучая змея или дементор.

Невиллу стало очень не по себе, но он продолжал улыбаться и держать руку.

Они неподвижно стояли несколько минут, затем Малфой хмыкнул, пробормотал: «Вот кретин!» — и пожал протянутую ладонь. Потом, не прощаясь, резко развернулся и ушел.

Невилл продолжил путь, чувствуя себя так, словно только что сдал двенадцать Ж.А.Б.А. на «П».

* * *

Уже в кровати он внимательно прочитал график дежурств Дружины и рассмотрел план обхода школы, постаравшись запомнить самое важное. Потом, уже собираясь положить пергамент в тумбочку, случайно перевернул его — и не поверил глазам.

На обратной стороне пергамента оказалась подробнейшая, явно очень старинная, украшенная вензелями и гербом Малфоев, карта слизеринских подземелий со всеми тайниками, заклятыми темной магией уголками и подземными ходами, включая два выхода в Хогсмид.

Только сейчас до Невилла дошло, почему отнюдь не стесненный в средствах Драко сделал копию документов Дружины на таком потертом листке.

«Сукин сын! — Невилл обругал другого человека едва ли не впервые в жизни. — Вот ведь сукин сын!»

Он уснул, улыбаясь, и увидел во сне, как студенты Хогвартса — гриффиндорцы, слизеринцы, хаффлпаффцы и рэйвенкловцы всех возрастов — на огромной поляне играют в футбол — любимую игру Дина Томаса. Ярко светило солнце, дул приятный прохладный ветерок, огромный упругий мяч весело прыгал по мягкой траве, и никто никуда не спешил. Все было хорошо.