День святой Эдме (гет)

— Вот так и окончилась моя бесславная влюблённость — у замочной скважины, в подглядывании за собственной сестрой, которая увела не только мою любимую, но и трон.

Леди Аматиел сочувственно улыбнулась и тронула его руку. Лорглэйса бросило в жар. Эти нечеловеческие пальцы, эти завязанные тряпицей глаза, эти... эти крылья! Уже не думая ни о чём, он обхватил узкую ладонь своими, глядя в бледное лицо.

— Аматиэль, — в очередной раз искажая её имя, зашептал северянин, — простите, что надоедаю вам глупыми историями. Вы слишком добры ко мне, а я не должен злоупотреблять этой добротой.

— Что вы, милорд, — со всем должным терпением отозвалась вестница, пытаясь как можно ненавязчивее высвободить руку. — Ваши истории весьма занимательны и поучительны.

— Вы так считаете?

Половину из сказанного некромантом Аматиел не услышала, погружённая в собственные мысли, и уловила только суть. Что-то о девицах.

— И они тронули моё сердце, — дипломатично закруглила она, не видя, как расцветает Лорглэйс. — Но, хоть мне и жаль, вам пора: если милорд Энрикс увидит, что вы здесь...

— Ничего милорд Энрикс мне не сделает, пока ему нужен союз с Севером. Война на пороге, и ему нужны союзники.

— Но мне сделать может.

— Вы всё ещё не желаете отправиться в мои края? — тщательно скрывая досаду, спросил Лорглэйс, поднимаясь и целуя тонкие пальцы. Вестница улыбнулась. — Помните, что я готов увезти вас в любую минуту.

— И я благодарна вам за это. Доброй ночи, милорд.

— Доброй, миледи.

«Как она прекрасна, — думал Лорглэйс, выходя и закрывая за собой дверь. — Как добра, светла и невинна. Матери она понравится».

На лестнице он, задумавшись о том, как представит крылатую леди семье, столкнулся с сэром Ллириеллом. Извинившись, улыбнулся добродушно и заспешил прочь.

«Что-то с ним не то. Снова ошивается у ангельской суки», — с раздражением подумал Ллириелл, глядя ему вслед и растирая ушибленное плечо. Устав за день и мечтая поскорее добраться до покоев и начать письмо, он покачал головой. Снова дела: стоит усилить охрану Аматиел, пока этот жизнерадостный болван её не украл.

А ещё лучше — скормить девку страже. Если уж она так горюет по родне, то пусть сдохнет и поскорее к ней отправляется. Ах, если бы лорд Энрикс не видел в ней необходимости! И как досадно, что его сейчас нет здесь. Уж он-то нашёл бы способ отвадить Лорглэйса и вправить дряни мозги.

Леди Аматиел, в свою очередь, ни о чём подобном не думала. Развалившись на просторной кровати и раскинув крылья, она вспоминала о своём возлюбленном, не заходившем к ней уже декаду, и о том, как мил, но надоедлив лорд Лорглэйс.

«С другой стороны, — решила она, устраиваясь поудобнее, — голос у него успокаивающий».

* * *

Лорд Энрикс, появлением коего прикрывалась крылатая гостья некромантского города, был занят. Настолько, что проигнорировал бы даже нападение имперских войск и попытку переворота.

Оставив сопровождение, артефакты и оружие, лорд-колдун отправился в подземелья. Огромный Стегальщик, страж темниц под дворцом, пропустил его так же свободно, как и прежде. Сотня глаз, видящих во тьме, томительные секунды разглядывала ношу в руках правителя, не скрывая осуждения.

Знакомый с детства лабиринт сменялся то лестницами, то шаткими мостами, но Энрикса не пугали высота и темнота. С некоторых пор он разучился бояться смерти, а уж сегодня...

— Любовь моя! — почти пропел он, чего в обычной жизни за ним не водилось. — Мари! Ждала меня, м... мразь!

Корзина соскользнула на пол почти бережно. Крадучись, лорд подошёл к камере, опасаясь спугнуть тени, ибо они остались единственными её обитателями.

Пусто. Вероятнее всего — уже давно. А раз эту лживую змею за столько-то времени не нашёл Стегальщик, значит, её здесь и нет. Той, что должна была сгнить живьём, забыв солнечный свет и запах дождя и земли — нет. Той, что предала его — нет.

Прикрыв глаза, Энрикс пинками отправил корзину за распахнутую решётку и сам вошёл следом. Осторожно затворив дверь, сел на жёсткий тюфяк, словно в горе пряча лицо в ладонях.

* * *

«Любезная моя Мария, это письмо ты получишь так или иначе, ибо пути Мортис неведомы никому из живущих, а магия способна на большее, чем силы всех гонцов и всех ищеек. Ты можешь прятаться, но когда-нибудь — совсем скоро — прочитаешь эти строки.

Нынче, в день так почитаемой тобою Эдме, я пришёл проведать тебя, но, как понимаешь, не нашёл ни следа. Весьма любезно было сбежать, не попытавшись при этом снова лишить меня жизни. При случае поведай, как тебе удалось обмануть Стегальщика... и удержаться от привычного вероломства.

Искренне надеюсь, что беседовать буду с твоим духом, а тело твоё к тому времени обглодают бродячие псы и лисы. Умри в муках, злобная, гнусная дрянь, но прежде этого переломай себе все конечности и упади в костёр.

С искренней любовью, единственный законный правитель Дома Аркс, лорд Энрикс».

Поставив точку, некромант небрежно встряхнул лист и отложил сушиться. Скрасить ожидание помогало принесённое вино.

Не слишком достойное поведение, да и писать подобные вещи даме — верх бесстыдства, но Энрикса не мучила совесть. Все его добродетели сейчас сконцентрировались во вполне отдельной личности с крыльями, любезничающей наверху со всеми, кому не повезло оказаться поблизости.

«Праведница, — думал он, делая глоток за глотком и не чувствуя вкуса. — Стерва с крыльями. Не стоило проворачивать эту авантюру. Уж лучше тихо умереть, чем слушать её скорбные вздохи. Хорошо, что обходится без укоряющих взоров. Может, стоило ей и язык отрезать?»

Против воли губы расползлись в ухмылке. Да... забавно, и не поспоришь. Странное всё же дело — пить в полном одиночестве, сидя в камере беглой мерзавки и не чувствуя ярости и отвращения к самому себе.

Энрикс поглядел на недопитую бутыль.

Возможно, есть смысл повторять это чаще.