De dos caras: Mazmorra* (джен)

* * *

Это тонкая грань, и ее преступили. Чужак, из ниоткуда. Тот, кто не должен был появиться, кому путь был прегражден. Но его провели сюда, словно червя в своей утробе — там он более не мог развиваться. А здесь совсем другое дело — все такое податливое, словно масло. И он чертит свой кровожадный план, которому надлежало сбыться несколькими годами ранее, но лишь сейчас ему, наконец, ничто не мешает. Путь открыт, он действует, и его слушаются практически беспрекословно.

— О чем вы задумались, мой господин? — писк свиньи под ухом. Как всегда, не вовремя.

— Не задавай мне лишних вопросов. Лучше ответь, когда прибудут гонцы? — он ждет хороших вестей от водяных демонов — иначе все будет слишком плохо. Так оно и оказывается спустя полчаса. Ни Малфоя, ни Гарри Поттера не оказывается в домах, за которыми велась слежка, и от вида кающихся и дрожащих в страхе демонов Хмурый приходит в бешенство. О нем знали, и его ждали — не иначе! Прослушка? Но кто мог этим заниматься? Никто, кроме меченых Обрядом Молчания, не мог рассказать. А они бы тут же отправились в Подземелья для наказания. Купцы с черного рынка? Да, одного пьянчугу недавно поймали, но что он успел сказать — неизвестно. Глупые карлики тут же отрезали ему язык — им лишь бы глумиться, тупым тварям! Одно было ясно — его нападение оказалось не столь неожиданным, и теперь вся его затея под большим вопросом.

Внутренний голос Хмурого — его душа — вновь твердит, что надо прекратить это и понести Наказание, но все чаще его заглушает другой — с ним Хмурый беседует, и его лицо дергается в резких мимических движениях, словно он готов перевоплотиться в кого-то... Его слуги все чаще перешептываются друг с другом и пристальней наблюдают за Повелителем.

Он расположился в одном из пивных заведений, приказав не убивать персонал. И сейчас те накрывают на стол, сотрясаясь от ужаса при взгляде на Хмурого, чье лицо выражает явное раздражение.

— Каковы будут наши ответные действия, сэр? — за стол к Хмурому подсаживается один из предателей совета Посвященных, мистер Саммерс. Ему пока не разрешили оставить службу Первого Подземелья. Дуглас же был свободен, но покидать товарища отказался — поэтому спустя минуту он тоже присоединяется к застолью.

— Мне кажется, стоит разработать план для безопасного нахождения в Магической Британии, ведь…

— Мне осточертело вечно от чего-то предохраняться и жить вполсилы! — плюется в ответ Хмурый. — Я не для этого устроил весь этот разгром, чтобы снова…

— И все же он прав, — поддерживает товарища мистер Саммерс. — Какова бы ни была ваша воля к власти, сэр. Не поймите меня неправильно, но волшебники не так беззащитны, как может показаться. И сейчас, пока они сидят в своих укрытиях — они точно составляют план защиты, а может, даже и нападения!

Хмурому не нравятся эти беседы, но толика смысла в них все же есть. Тем более, лишившись советника Умелого, он назначил на это место мистера Саммерса, прожившего в Магической Британии — пусть и в уединении — достаточно долгое время, и отмахнуться от него, как от надоедливой свиньи, не получится.

— Ладно, продолжайте, — велит Хмурый, и два товарища начинают долгую дискуссию, которую Хмурый не слушает. Его сердце наливается кровью, жажда растерзать Поттера приливает с новой силой, и вены на висках пульсируют. Этот самозванец каким-то образом обвел его вокруг пальца. Ведь накануне отряд свиней все проверил — жизнь этого недоноска была такой же, как всегда, он все так же сидел в чьем-то доме и вел обычные разговоры за столом, распивая то чаи, то горячительные напитки... Черт подери, Хмурый даже знал, что этот говнюк ел и пил! Но, как только его свежеиспеченная армия вступила в бой — Поттер и все его друзья исчезли!

— Куда они могли подеваться?! — кулаки ударяют по столу, прерывая спор Дугласа и мистера Саммерса.

— Мы же уже это обсудили в самой первой части нашей дискуссии. Мы считаем, что большинство волшебников находятся в Гринготсе, сэр. А это место…

— Мне плевать на них, Саммерс! Я должен найти Гарри Поттера и того, кто помог ему спрятаться. Иначе я слишком многим рискую!

— Но почему вы так его боитесь, сэр? — недоумевающе спрашивает Дуглас, — Он же всего лишь бывший герой, и, по-моему, он вовсе спился после войны...

— Если ты так считаешь, Дуглас, тогда ты глупее болотной жабы, — гневно выплевывает Хмурый. — Этот волшебник не так прост, как кажется, и его жажде вернуть себе былую славу нет предела! И я больше чем уверен, он и его компания что-то затеяли и даже успели приступить к действиям. Кто была та белобрысая девчонка, к которой он наведывался по ночам?! Этого мы не узнали, и…

— Да ну, бросьте, сэр! — восклицает мистер Саммерс. — Вы слишком много времени уделяете Гарри Поттеру. Поверьте мне, мы с ними достаточно пообщались, чтобы понять — их совершенно не интересовало вступление в ряды Посвященных. Более того, этот Малфой-младший ни манерами, ни умом не отличается. Он собирает всякие побрякушки, и ему дела нет до происходящего вокруг. Ну, а что касается Гарри Поттера, так тот несколько смекалистее, но прыткостью не отличается. Времена его геройства давно прошли. Так что не беспокойтесь, сэр. Скорей всего, они, поджав хвосты, так же, как и все, спрятались в какой-нибудь подсобке.

— Да, я слышал, он все свое детство провел в кладовой, — замечает Дуглас.

— От испуга возвращаешься к детским привычкам, — подхватывает мистер Саммерс, и оба весело хохочут.

Хмурый позволяет себе кривую усмешку, но желание поскорее увидеть бездыханное тело Гарри Поттера не оставляет его ни на секунду.

* * *

Эти холмы оказываются убежищем вампиров. Но, приглядевшись, Малфой понимает — вампиры здесь несколько другие, отличающиеся от обитающих в Магической Британии. У здешних особей есть отвратительные на вид, грязно-коричневые, длинные и издающие громкие хлопки крылья. И все они разные. Есть те, кто ходят практически голыми, и цвет их тела сероватый, а носы крючкообразные — они похожи на летучих мышей, шумные и агрессивные, и источают омерзительный запах. Но есть и другие, такие, как Гекхал. Они прячут свои крылья и пользуются ими крайне редко — как успевает заметить Малфой, к своему немалому удивлению, это здесь не в почете.

Гекхал ведет его через холм, внутри которого стоит неистовый гул от трепетания огромных крыльев и вечное щелкание — словно они слепые, и постоянно издают щелкающий звук, дабы как-то ориентироваться по нему и понимать, что происходит. А то, что происходит — для них, действительно, великое событие. Их прежний предводитель скончался, и теперь все, возможно, будет по-новому.

Эта раса была жестоко обделена, долгие годы они томились в изгнании, их массово истреблял “народ с болот”, как они привыкли величать Угрюмого и его воинов. Угрюмый не счел их хоть сколько-то полезными, и они были изгнаны — а тех, кто отказывался покидать Мутные Воды, истребляли на мясо.

Но появился тот, кто нашел способ выжить. Это был потомок Гекхала — Ваукхал Великий. Он был одним из тех, кому довелось узнать лучшую жизнь. Когда-то, очень давно, один из вампиров (в Подземельях их называют вампирским мугродьем), смог покинуть Мутные Воды и пробрался на Поверхность. Согласно легенде, он прожил там достаточно долго, чтобы очистить разум — благодаря наивкуснейшей волшебной крови, взятой у тех, кто ходит под солнцем. И тогда его разум и сознание перешли на новый уровень, и он вернулся, чтобы спасти других.

Это оказалось не так просто — сородичи одичали и были практически дикими. Ваукхал же выглядел иначе — на рынке он приобрел себе новые части тела, и теперь его лицо было похоже на лицо волшебника из Внешнего Мира. А крыльями он больше не пользовался — это считалось издержками прошлого. Теперь его приемы пищи походили на светские обеды, кровь стекала в его глотку из красивого хрустального сосуда, и он более не пачкал свое дорогое лицо.

Такими, как он, становились немногие. Это был долгий и тернистый путь — от низшего класса до аристократии.

В этом холме жил самый низший класс. Они были охотниками, ибо ничего другого делать не умели и не обучались. Но охотились они по-особому — передвигаясь в вырытых туннелях, они выслеживали местных обитателей и хватали их цепкими руками, утягивая вниз. Самым выдающимся давали дозу волшебной крови — и спустя некоторое время они делали успехи в развитии, постепенно переходя в класс повыше. Аристократов на сегодняшний день было немного, и они жили в самом последнем холме.

Все это Гекхал рассказывает Драко, пока они идут через холмы, и, когда он, наконец, проводит Малфоя внутрь последнего холма, тот впадает в ступор — на мгновение ему кажется, что он попал домой.

— Это изумительно! — восклицает Драко, оглядывая огромный и величественный зал. Его убранство, так же, как и в первом холме, кажется несколько хаотичным — велюровые диваны и кресла расставлены в беспорядке. Но, по всей видимости, вампирам это присуще. Правда, под ногами здесь не земля, а мрамор — и это главное. Вверху, под потолком Драко замечает балкон, тянущийся вдоль всей окружности.

— Наверху наши покои, — поясняет Гекхал. — А здесь — место для бесед и кровепитий. Разумеется, для тебя будет другая еда. Мы достанем все, что нужно, с Поверхности.

— Будет кто-то еще? — Драко с омерзением вспоминает вампиров из предыдущего холма.

— Разумеется. Я созову всех, кто сотрудничает.

— И сколько всего нас будет?

Гекхал усмехается:

— Теперь это решать нам, — и глаза его опасно сверкают.

* * *

— Ты обещал мне, Тод! Обещал этим же утром завтрак в Париже! А мы где? Все еще в Британии!

И тут Макдей раздражается. Поторопился ли он с выводами? Стоило ли так скоропалительно привязывать себя к одному из здешних обитателей? Его секретарша, несколькими днями ранее столь нежная и ласковая, сейчас походила на фурию. Она его раздражала, и останавливаться, по всей видимости, не собиралась. Возможно, они все такие? Поначалу они привлекательны и кажутся спокойными и покладистыми, а затем нападают? Макдей решает, что так и есть. Раздается щелчок пальцами, и молодая ведьма слышит непонятный ей грубый язык, после чего ее вращательными движениями засасывает под землю — и, наконец, становится тихо.

“Вот так хорошо”, — выдыхает Тод и снова обретает прекрасное чувство внутреннего баланса. Хотя, про баланс — это он погорячился. До баланса сейчас далеко — наступила война. Та самая, на которую он подписался. И теперь лишь нужно отсидеться.

Но что-то подсказывает Макдею, что мир, за который он продал свою душу, вскоре изменится настолько, что цена этого обмена будет в ущерб себе. И он решает выйти из скромного домика, где он надеялся переждать время начала войны и время запрета на аппарацию, и провести разведку.

То, что он видит, ужасает его. Хмурый преступил все границы, и его жестокости нет предела. Улочки города, который он успел полюбить, залиты кровью. Их вид напоминает Макдею о боли, той самой, которая когда-то была его ориентиром. И противиться этому воспоминанию он не в силах. Видя переломанные тела и уродов-червей, скручивающих их пополам, Макдей испытывает боль. Магическая Британия гибнет у него на глазах — рушатся дома, твари с Мутных Болот оскверняют своим присутствием Диагон-аллею, устраивая на ней кровожадный разврат...

В какой-то момент чаша терпения переполняется, и Тод решает вмешаться — ведь ему нужен был этот мир, а не вторые Мутные Болота. И он не позволит Хмурому нарушить их уговор. Тод скрывается от рыскающих рядом водяных демонов и направляется обратно в Министерство.

* * *

То, о чем поведала Грейс, не выходит у Гарри из головы. Но заговорить об этом он не смеет. Чем он может ее подбодрить? Он ведь остался жив, и Дамблдор, хоть и был с ним не до конца честен, но Гарри хоть что-то знал. На Грейс же все обрушилось в мгновение ока, и, возможно, он ей действительно не советчик.

— Куда мы идем? — решает нарушить молчание Гарри.

— В место перехода. Это огромное дерево, и внутри ствола есть портал вверх. Но имей в виду — оно восстанавливается последним. И нам еще предстоит его очистить, оно будет все еще в крови.

— Почему здесь все связано с кровью? — ему кажется, или на ней нет нижнего белья?

— Не просто с кровью, Гарри. С волшебной кровью. И ты себе даже не представляешь, насколько она ценна...

— Так расскажи мне, — ее манера часто моргать кажется ему милой.

— Здесь ценится практически все, что связано с волшебством, которое исходит с Поверхности. На самом деле, использовать чью-либо кровь запрещено, и нарушивший подвергается Наказанию, и… — когда Грейс разговаривает, она начинает чаще дышать, и пульс на ее шее учащается. Гарри ловит себя на мысли, что хочет коснуться этой вены. Грейс долго о чем-то рассказывает, но затем внезапно останавливается. — То, что я сказала тебе сегодня утром... забудь об этом, ладно? Это не входило в мои планы.

— А что входит в твои планы? — Гарри вновь касается ее плеча.

— Я должна быть предельно сосредоточена, чтобы никого не подвести, — она отбрасывает его руку, — и прошу, не мешай мне...

— Я не мешаю тебе, Грейс, но если ты не будешь отвлекаться хоть на что-то, ты сойдешь с ума... — и он хватает ее, вновь прижимаясь к ее губам своими. Нет, он не влюблен в нее. Но в ней есть то самое, что когда-то давало ему жизнь. Она ценна настолько, что осознание этого сводит с ума. Он — лишь пешка, которой повезло находиться рядом, и от этой мысли и от ощущения ее тела в его руках он приходит в возбуждение, словно вот-вот дорвется до того невероятного чувства наполненности жизнью, которую так ненавидел в свое время, и которой ему так отчаянно не хватает сейчас. Трава щекочет голую кожу, и слишком светло, но это придает еще больше реальности происходящему. Она сопротивляется, слабо, лишь для вида, но ее руки сжимают его плечи, и он слышит собственный стон. В ушах стучит, и он отстраняется, всматриваясь в поблекшее солнце, стремительно уходящее обратно за деревья — в стеклянный шар. Становится темно, и Гарри этому даже рад — будет проще сказать ей то, что он собирается сказать.

— Я не хотел, прости. Не придавай этому значения, это лишь… всплеск эмоций.

— Да, ты прав, это неважно, — она поднимается, быстро набрасывает одежду и толкает его в плечо. — Нам стоит поторопиться, так что давай, скорее поднимайся. Я ждать тебя не буду.

Но Гарри ждал какого-то недовольства, упреков или, быть может, даже обвинений. Его лицо сейчас выражает полнейшее недоумение, но она снова толкает его.

— Поднимайся же! Время не ждет, и я тоже.

Гарри хочется спросить: “Почему ты поступаешь так со мной?”, но вовремя осознав, как глупо это будет звучать, он молча поднимается и идет вперед.

— Гарри, постой! — зовет его Грейс, и Поттер поворачивается в ожидании каких-то объяснений, или, быть может, признаний.

— Нам в другую сторону.

На лице Гарри вновь появляется недоумение, но никто этого не видит, и это его радует. “Малолетняя стерва”, — проносится у него в голове, но он тут же себя ругает за такие мысли. “Но что она о себе возомнила?! Меня практически всю жизнь хотели женщины! Стоило мне только намекнуть, как они таяли от изнеможения в моих руках!”.

— Не нужно так ломать ветви, Гарри. Мы пришли спасать этот мир, а не…

— Заткнись, — вырывается у Гарри, и он тут же сожалеет о сказанном, но не может заставить себя извиниться.

— Что-то было не так? Ты стал слишком нервным после…

— Да замолчи ты! — Гарри шумно выдыхает и приказывает себе успокоиться. Мерлин, как же долго у него не было женщины! И здесь он вынужден находиться с ней, без возможности аппарировать, когда захочется... Да что с ним вообще происходит?!

— Я дам тебе время побыть одному, если тебе это нужно, и…

Он снова ее целует. Это нервный и полный непонятной ему самому обиды поцелуй. Но она позволяет ему целовать себя до тех пор, пока он не выдыхается. Он тяжело дышит и смотрит в сторону, опершись о ствол дерева.

— Ты прокусил мне губу. С тобой точно все в порядке?

“Нет, со мной, определенно, не все в порядке, но тебе, малолетней стерве, этого не понять”. Мерлин, как же хочется сказать ей это в лицо! И увидеть в ответ хоть какую-то эмоцию.

— В порядке. Пошли дальше. — Гарри в очередной раз приказывает себе успокоиться и выбросить из головы всякие глупости. Это все нервы. Всего лишь нервы.