Преданная душа (гет)

«...Долиан предложил. Если выедем рано утром, то как раз успеем к месту состязаний вовремя. Хотелось бы и участие принять, а не только поглазеть. Зря, что ли, королевские конюшни славятся своими рысаками? И мой Караи оправдывает свое имя — стремительнее него только ветер, несущийся с гор по весне. Обязательно нужно успеть к началу состязаний. Это должно быть весело.

Мне не столь важен приз, просто хочется насладиться бешеным ветром в лицо, скачкой и ощущением слияния с сильным, выносливым зверем. Никогда раньше не пытался галопировать на Караи без седла, это, должно быть, занятно. Надеюсь, не слечу с его спины на потеху толпе».

«Я не знаю, что написать... Это ужасно, то, что случилось. Мне казалось, это должно было стать веселым приключением: скачки без седла, наперегонки с крестьянами. У них ведь были лошади — не чета нашим... Все обернулось просто кошмаром. Эти парни, они ведь с самого детства ездят вот так, без седел, а мы, высокородные олухи, впервые собирались взгромоздиться на спины наших коней без ничего. Уже с самого начала стоило понять, что ничего хорошего из этой идеи не выйдет. Но нашу кровь подогревала уязвленная гордость.

Я до сих пор не понимаю, что случилось. Караи испугался, или его укусил слепень... Я слетел с его спины ласточкой, отнюдь не насладившись этим вынужденным „полетом“. Помню только удар, хруст и слепящую боль в ногах. А когда я пришел в себя, уже здесь, дома, узнал, что Долиана больше нет... Он тоже не удержался на спине своего жеребца, но ему не повезло куда больше: в падении он сломал шею.

Я не могу поверить, что его больше нет... Не хочу! Как же так?»

Велина отложила кусок пергамента, один из многих. Просто страничка из рассыпавшегося дневника... Угораздило же взять такое. Нервно размяв пальцы, она еще раз взглянула на неровные, мечущиеся строки. Почерк разительно отличался от того, что был на свитках — как будто два разных эльфа писали. У взрослого Вариса буквы получались острыми, резкими, а строки — идеально ровными.

Но если отвлечься от прочитанного... Велина закусила губу, потом принялась теребить перышко-сережку, оттягивая мочку уха. Если отвлечься — то получалось, что сюда принесли вообще всё. Даже самые ранние дневники принца, где уж точно не было никаких описаний его исследований!

Ерунда какая-то.

И одновременно — не ерунда.

Она уже успела выяснить, на какую именно фразу реагирует портал в портрете: «Он мне всю жизнь чуть не испортил». Почему-то чувствовалось, что это было брошено в сердцах, точно так же неумело и нелепо, как пытались сжечь бумаги. Нормальный маг попытался бы снять с них заклятье, а не пол зря коптил.

Тогда кто? Кто подставил принца Вариса?

Почему-то сейчас Велина уже не сомневалась, что бедолагу именно подставили. Да, может и были какие-то разработки, которые не оценило общество — но не до такой же степени!

Вздохнув, она снова взялась за бумаги, которые отнесла к дневниковым записям.

На этом куске пергамента, тоже выпавшем из сшивки, вероятно, когда от времени рассыпались скрепляющие листы нити, почерк был уже более ровный, ближе к тому, что она наблюдала в свитках. И, судя по написанному, прошло некоторое количество времени.

«Аннор Каэлия может показаться чрезмерно строгой, но это лишь первое впечатление. Стоит пообщаться с ней подольше, и становится ясно, что это лишь маска, а на самом деле я не встречал ранее подобной ей эльфийки. Сострадание, та способность, что помогает ей исцелять чужие души, похоже на неосязаемый и невидимый флер, окутывающий ее.

И в то же время как учитель она требовательна и жестка, но это, пожалуй, к лучшему. Она не позволяет мне расползаться, словно подтаявшее желе, заставляет думать и анализировать».

Велина невольно улыбнулась, прочитав это. Так вот откуда у принца появилась тяга к знаниям. Нет, весь ужас произошедшего с тогда еще подростком она понимала — но... Принц будто стал живее и ближе. Не безмолвная кукла, лежащая на постаменте, а такой же эльф, как она сама.

Потянувшись, она откинулась на спинку рабочего кресла, куда, после некоторых колебаний, все-таки решилась садиться. В чужой лаборатории было слегка неуютно, но не на холодном же полу сидеть? К тому же Велина понимала, что смущает её скорее бардак, а не чуждость. И она старательно разбирала все бумаги.

Свитки с записями удалось даже рассортировать по ячейкам стоящего у стены шкафа — их принц, по счастью, нумеровал, причем весьма педантично. С дневниками было хуже: даты там встречались, но от случая к случаю, не на каждом листке, и приходилось как-то пытаться делать закладки по указанным годам, складывая листки ровными стопками. Дело шло медленно, но верно.

Чтобы хоть как-то собрать дневники по порядку, приходилось читать их. Поначалу ей казалось это неправильным, ну, все равно что залезть в чьи-то личные вещи и копаться в них. Потом она подумала и решила, что вреда от этого не будет никому, и она ведь не собиралась никому рассказывать о личной жизни принца, так?

— Это останется между нами, клянусь, — она подошла к постаменту, снова рассматривая лежащего на нем под чарами остановленного времени эльфа. То, что они не ослабели и за тысячу лет, говорило о прямой подпитке ритуального комплекса от «сердца дворца» — выхода магически насыщенной породы, минерала, использующегося для амулетов, накопителей, даже для производства краски, которой принято окрашивать рунические цепочки на предметах обихода. Принц мог себе такое позволить. Интересно, это спасло ему жизнь или же наоборот, стало причиной вечности его тюрьмы?

Что это тюрьма, Велина уже не сомневалась. Попались несколько более поздних дневников — и даже по этим обрывкам она смогла составить приблизительный портрет принца, каким он был до того, как с ним случилась беда. Очень увлеченным наукой. Ответственным, когда это касалось обучения тому, что должен знать будущий король. В записях, как и в том портрете, к слову, чувствовалось, что принц торопится, с головой окунается в науку и эксперименты, потому что знает, что когда примет корону, времени на них не останется совсем.

«Отец с каждым днем выглядит все хуже, и я боюсь, скоро у меня не останется времени ни на какие занятия, кроме государственных дел. А я так надеялся, что лекари отыщут средство, которое поможет излечить отца, надеялся, что у меня будет еще хотя бы пять лет... Хоть четыре года! Но, похоже, и года нет, и отец это знает. Он все чаще говорит со мной о необходимости заключить брак, о наследниках...»

Следующую страницу Велина так и не нашла. Но и без нее знала, что принц не успел оставить потомков: линия продолжилась детьми его сестры, чей супруг взошел на престол после смерти короля. Даже обидно: она бы не отказалась быть пра-правнучкой лежащего на столе эльфа. Возможно, ей достались бы такие же небрежно растрепанные волосы вместо грубоватых, вечно взъерошенных и лезущих в глаза прядей? Вздохнув, Велина решила, что думает не о том.

Она приходила в лабораторию день за днем. Садилась в уже привычное и уютное кресло, брала новую кипу листов и читала, вчитывалась, узнавая чужую жизнь. Иногда ей казалось, что она сама живет в то время. Дышит тем же, чем принц, думает так же, как он. Именно после его мыслей о том, что стоит как-то поберечь первые положительные результаты, не выносить их на суд других, она сообразила, что лабораторию лучше хранить в тайне. И несколько дней безвылазно сидела уже в замковой библиотеке, ища подходящие заклятья. Зато после этого никто уже не смог бы сказать, куда она ходит: пыль лежала в старой галерее сплошным ковром, без предательских следов.

Иногда ей было даже обидно от того, что никто из её семьи не интересовался тем, где пропадает принцесса, забросившая учебу и не защитившая свой проект. В самом деле, никому не было до нее дела.

— Вот тебе не было бы обидно? Ой, и что я спрашиваю, конечно нет. Ты бы только порадовался тому, что тебя оставили в покое, позволяя заниматься действительно важным делом, — Велина улыбалась, бросая взгляды на неподвижную фигуру. — А мне... ну, на самом деле, мне тоже не очень-то и обидно. Здесь, с тобой, намного интереснее. Все эти книги... Понимаешь, наука, конечно, не стоит на месте, но аннор все же не продвинулись практически ни на чуть. За тысячу лет, представляешь? Тысячелетие топтания на одном месте, строгие ограничения на ритуалы. А ведь мой ритуал работает! Понимаешь, работает! Это был бы прорыв, если бы замшелые пни из научного совета не сочли, что это нарушает этику работы с душами.

Возможность найти душу даже после перерождения... Велина зло выдохнула сквозь зубы. Какие перспективы бы это открыло! Даже сейчас, когда войны и болезни не прерывали жизни так рано, давая жить и жить — брат её отца правил уже сотню лет и умирать не собирался, — все равно, это было бы неоценимой помощью!

Неужели и тогда кто-то решил, что нельзя, запрещено, невозможно — и оставил Вариса здесь? Она вскочила на ноги, быстрым шагом подошла к каменной плите. Вгляделась сквозь радужную пленку в спокойное лицо.

— Я тебя вытащу! И мы им всем докажем!