Заметки в дорожной пыли (джен)

Гельда искренне любила Сида, но сейчас она готова была его убить. И убила бы, если бы ее не держали за руки Ним и Фьер. А так она могла только кричать прямо в его невинно хлопающую глазами физиономию.

— Чего ты лыбишься, придурок? Какого демона ты приволок эту тварь?

— Гельда, успокойся.

С Сида можно было статую лепить под названием «Воплощенное Смирение», и это бесило Гельду еще сильнее.

— Успокоиться! — продолжала буйствовать девушка. — Он нас и успокоит! Навеки! И будем мы такие покойные и кровожадные! Ты этого хочешь?! Да чтоб тебе… — и осеклась, когда Фьер накрыл ее губы ладонью.

— Гельда, замолчи! — одновременно с этим воскликнул Ним. — Ты что сдурела, проклинать?

Гельда мрачно пробурчала что-то, сердясь уже на себя — действительно, проклятия жриц Саморы сбывались всегда, а Гельда была не какой-то там послушницей. К тому Сида она не только любила, но и уважала, и уж зла точно ему не желала. Фьер тяжело вздохнул, убирая руку, и укоризненно покачал головой.

— Гельда! Прекрати орать! — одновременно с Нимом сказал Сид. — Я знаю его уже с десяток лет.

— Этого… нежить? — поразилась она.

— Они не нежить, — укоризненно произнес Сид.

— Если во время второго обряда тело переживает агонию, значит, оно мертво, — отчеканила Гельда. — А если оно после смерти двигается, и довольно активно, значит, нежить! — Она все же сбилась на шипение. — Ненавижу!

— Он ненавидит их даже больше, чем ты, — просветил ее Сид.

— Он один из них! — снова начала заводиться Гельда. — И мне этого достаточно!

В это время в комнату вошел предмет спора. Хорош собой, не отнимешь: на вид лет двадцать пять, то есть все еще молод, но уже не юнец, высокий, черноволосый, с серыми глаза и бледной кожей, и в идеально сидящей одежде… Гельда невольно припомнила, что видела утром в зеркале: неровно откромсанные мечом лохмы (Фьер недавно укоротил по ее настойчивой просьбе), мятая одежда, поношенная куртка и в добавок все грязнющее. Вчера, когда они за полночь ввалились в трактир, сил хватило только на то, чтобы снять комнату, стянуть куртки и сапоги и рухнуть в кровать. А с утра Сид приволок ЭТО…

— Простите, я невольно стал свидетелем вашего спора, — спокойно произнес вошедший.

— Не удивительно, — страдальчески откликнулся Фьер. — Полтрактира свидетелей, наша Гельдочка постаралась на славу.

Гельда пару раз глубоко вдохнула, успокаиваясь. Стыдно ей не было, но в бой следует идти с холодной головой, а она уже решила, что упокит эту тварь, чего бы это не стоило.

— Отпустите, ребята. Я в порядке. Честно.

Ним с Фьером переглянулись и разжали руки, не отходя, впрочем от Гельды.

— Госпожа Гельда, — продолжал между тем вещать нежить, — я прекрасно вас понимаю, но давайте судить по делам, а не по впечатлениям. Уверяю вас, всегда бывают исключения.

— Ну да, как же, — ядовито поговорила Гельда. — И вы, сударь, одно из них.

— Вы правы, — согласился с ней еще один кандидат на статую, на этот раз «Воплощенное Спокойствие». — Я исключение. Я действительно ненавижу своих сородичей и стремлюсь уничтожать их везде и всегда.

— Ну-ну, — скептический откликнулась Гельда и повернулась к Сиду. — Ладно, считай, что уломал, я пойду с вами и с этим. Но знайте, — она вновь обернулась к файрэллу, — я внимательно слежу за каждым вашим движением. И пока не докажете обратного, буду считать вас мерзкой кровожадной тварью.

— Хорошо, — с легким поклоном ответил он. — Я в свою очередь обещаю не причинять вреда вашей команде, и пока не докажете обратного, буду считать вас очаровательной девушкой.

— Мразь, — едва слышно прошипела Гельда и пошла за своими вещами.

Снова верхом. Если бы Гельде в детстве сказали, что полжизни она проведет в седле, ни за что бы не поверила. А сейчас благодарна отцу, который когда-то настоял на своем, не слушая возражений матушки: «Ах, зачем девочке уметь ездить в мужском седле! Это же ей никогда не пригодится!» Как всегда при воспоминании о матери, стало светло и немного грустно.

«Что-то я отвлеклась, — встряхнулась Гельда, с некоторым усилием выныривая из воспоминаний. — Что там кровосос поделывает?

Означенный кровосос вовсю наслаждался поездкой, ехал, прикрыв глаза и подставляя лицо солнечным лучам, и улыбался. Гельда чуть зубами не заскрипела от досады: на все ее ехидные замечания он не обращал ни малейшего внимания, вежлив и спокоен, даже голос ни разу не повысил. Словно почувствовав ее взгляд, файрэлл повернулся к Гельде:

— Госпожа Гельда…

— Просто Гельда, — поправила она. — И на «ты».

В самом деле, глупо же «выкать» после почти двух дней совместного путешествия.

— Хорошо, — вежливо улыбнулся он. — Тогда просто Рейнир и тоже на "ты". — Гельда кивнула, показывая, что поняла, и он продолжил: — Я хотел бы узнать, почему ты так не любишь файрэллов? Ведь твоя богиня к ним равнодушна.

— А ты? — не осталась в долгу Гельда. — Ведь ты один из них, и, как я заметила, Высший.

— У меня к ним личный счет.

— У меня тоже, — коротко ответила Гельда, не уточняя, что этот самый счет у нее имеется к любой нежити.

Продолжить разговор им не удалось: раздался короткий вскрик позади, и, обернувшись, Гельда увидела Нима с Фьера, поспешно спешивающихся около лежащего на земле Сида. Тихо охнув, Гельда буквально слетела с седла и подбежала к другу.

— Гельда, не смей сращивать, — сквозь стиснутые зубы прошипел Сид, пока Гельда быстро ощупывала его неестественно вывернутую ногу. — Само срастется. Дура! — заметив, что Гельда явно собирается проигнорировать его слова, несильно оттолкнул ее. — Да уведите же ее!

Гельду тут же сгребли в охапку и оттащили прочь. Сид в это время что-то говорил Ниму, Фьер молча вздыхал рядом. Получается, что ее тащил?.. Гельда с воплем негодования отскочила и развернулась к стоящему за спиной. Так и есть! Этот… Рейнир стоял, равнодушно глядя в сторону компании, но Гельда с мрачным удовлетворением заметила, что его ладони еле заметно дымятся.

— Гельда, иди сюда, — подозвал Сид. — Ребятам я уже напутствия дал, так что теперь ты слушай меня внимательно. И не куксись! — Он вздохнул. — Я вам там не нужен, так что не трать силу зря, без тебя там точно не обойтись.

Гельда печально кивнула, признавая его правоту. Действительно, умения Сида сейчас им не пригодятся, а вот она, сращивая его сломанные кости, потратится так, что пару дней точно не сможет ребятам помогать.

— Возьмете эту дурацкую бирюльку, отдадите заказчику и приходите за мной, — Сид слегка скривился от боли, но погрозил пальцем Гельде, когда та попыталась дотронуться до него. — Тут неподалеку городок, до туда дотяну без проблем, и ждать вас буду там. Если вдруг уеду, у трактирщика оставлю записку, куда делся. Понятно?

— Да, — тяжело вздохнула Гельда, а потом жалобно попросила: — Сид, дай хоть перевяжу.

— Куда я от тебя денусь! — махнул рукой тот. — Вяжи.

Гельда, с трудом удерживаясь от горестных вздохов, быстро наложила повязку, бормоча:

— Сид, извини, это все я...

— Не надо, деточка, — улыбнулся тот. — Это не ты, это все судьба. Но я хоть теперь спокоен, что с вами Рейнир пойдет, вытащит, если вдруг что. Не хмыкай так, Гельда. Он действительно их ненавидит. А я ему жизнью обязан, он уже вытаскивал меня как-то из такого… — Сид заметил недоверчивый взгляд Гельда и задорно ей подмигнул: — И не укусил, не надо на меня коситься!

Гельда в ответ лишь тяжело вздохнула.

Взгляд со стороны. Сид

О боги! Правы были те, кто говорил: знать наперед будущее — истинное проклятие. Я им верю, теперь, по крайней мере.

Несложное задание, неспешная езда… Вот так я и знал, что обязательно пакость какая-нибудь приключится. И она приключилась, но пришла оттуда, откуда я ее не ждал.

Мы не успели засветло добраться до города, до трактира вообще добрались в темноте. Хорошо хоть комнату сняли без проблем. Но только уснули — и вот оно, пришло…

Я проснулся от того, что ко мне кто-то прикоснулся. Продирая глаза, понял, что разбудила меня Гельда, с которой явно творилось что-то неладно: глаза распахнуты, взгляд какой-то неживой, дышит прерывисто.

— Деточка, что с тобой?!

— Сид, — глухим и вместе с тем пробирающим до самых печенок голосом произнесла она, — мы все умрем. Нам нет пути назад — только смерть.

И она рухнула там где стояла. Я попытался привести ее в себя, да куда там, спит, и так глубоко, что больше это похоже на обморок. Уложил я ее, сам снова в кровать вернулся. Да так и проворочался до света — какой уж тут сон! Сначала все пытался понять, чего это с Гельдой такое. А как понял, так прямо и задохнулся. Предупреждала меня Денира, что у девочки пророческий дар, просто еще не проснулся. Ну, теперь уже не спит, мрачно подумалось мне. И что же нам теперь делать?

Так ничего и не придумав, я утром выполз на улицу, и понял, что боги явно на нашей стороне. Я сначала не поверил своим глазам, даже протер их: метрах в ста от себя увидел того, кого встретить никак не ожидал. При виде меня его серые глаза потеплели, а на губах мелькнула едва заметная улыбка.

— Сид? Я рад тебя видеть!

Я тоже рад, и ты даже не можешь себе представить, насколько.

— Рейнир! Ты просто посланец богов!

Иронично поднятая бровь — всегда завидовал этому его умению. Я коротко хохотнул: действительно, посланцем каких это богов может быть файрэлл?!

— Ты сейчас свободен? — поинтересовался я, а про себя упрашиваю: «Боги всеблагие, ну пусть он пойдет с нами!»

— В общем-то да, — после недолгого раздумья ответил Рейнир. — А что, у тебя для меня есть дело на примете?

Я с облегчением выдохнул:

— Есть!

* * *

Взяли они заказанный амулет чисто, и отдали заказчику тоже безо всяких проблем. Действительно, вор им был совершенно без надобности, Сид оказался прав. Впрочем, он в основном и бывал прав. Полжизни этот сорокалетний мужик провел, шатаясь по Мирам, и Гельда знала, что ей до него далеко. Он полжизни — а она всего четыре года, ну и семь лет обучения в монастыре Саморы. Она уже предвкушала встречу с Сидом, уже почти расслабилась…

Попались они на пути к Торлаку, где их мог ждать Сид. Все началось довольно буднично, с метели. Экая невидаль! Зима в горах редко без нее обходится. Фьер очень кстати вспомнил, что неподалеку есть зимовник, предложил рвануть туда. Рванули — и попали прямиком в засаду снежных упырей, около десятка — оголодавших, злых, на уставших людей. И одного нелюдя.

Гельда, уже спрыгивая со вставшей на дыбы кобылы, заметила, как Ним швырнул стрелки в кинувшихся на него тварей, Фьер располовинил прыгнувшего упыря и… со всего маху села в сугроб, подвернув ногу на невидимой под снегом кочке. Даже не пытаясь встать, откатилась в сторону, уходя из-под атаки упыря. Тварь почти долетела, но ее отшвырнуло прочь. Возникший рядом Рейнир рывком поднял Гельду на ноги, взгромоздив на валун, коротко рыкнул: «Бей!» и снова исчез. Отстранившись от разрываемой болью ноги, Гельда сумела призвать Молот Богов и ударила им по своре упырей — раз, другой, а потом еле успела отвести его в сторону, разглядев среди полупрозрачных тел мелькнувший темный силуэт. Рейнир обернулся в ее сторону, рыкнул: «Выдержу! Бей!», и Гельда вновь опустила Молот на клубок тел, и еще раз… И тишина — после яростного рычания и возгласов, рухнувшая, словно меч палача.

Закусив губу, Гельда кое-как умостилась на камне, вправила ногу и похромала к месту побоища. Первым она нашла Фьера, точнее, его голову, тело же лежало в нескольких шагах. Гельда сморгнула слезы, срезала прядь его волос и стала оглядывать поляну. Рейнир лежал в нескольких шагах, среди ошметков тел упырей. Полупрозрачные при нежизни, сейчас они уже были ясно видны — грязно-белая кожа, белесые бельма глаз, свалявшиеся пегие волосы… Мерзость, одним словом. Подходить к куче упокоенных тел Гельда не стала — вряд ли Рейнир жив, Молот по нему прошелся не раз, а уж это заклинание гарантированно отправляет к богам любую нежить, даже условную.

Нима Гельда нашла последним. Его разорвали почти пополам, и Гельда, уже даже не пытаясь вытереть слезы, срезала его прядь, а потом еще раз стала обходить поляну. Вот это Ним поработал — след от огненного шара ни с чем не перепутать, а это уже Фьер — явно двуручником старались. А это она сама — изломанные и обожженные тела нежити явно попали под Молот, а вот это уже файрэлл. Гельда снова подошла к Рейниру, постояла над ним, мучительно раздумывая, как следует поступить с телом файрэлла, и в это время он, судорожно выдохнув, рывком перевернулся на спину и снова обессилено затих, только губы едва заметно шевелились. Гельда тихо охнула, наклонилась, надеясь расслышать, что он пытается прошептать, а потом, ругаясь и прихрамывая, кинулась искать зимовник.

Через час, сняв с груди символ Саморы и тщательно привязав его к поясу, перемежая ругательства с просьбами не умирать, она тащила худощавого, но безумно тяжелого Рейнира к избушке. Тяжелого как камень, и такого же холодного. Гельде уже казалось, что этот путь не закончится никогда, что она так и будет брести, цедя сквозь зубы:

— Не умирай, слышишь, я хочу убить тебя сама. Только не умирай, я хочу сдержать свое слово… Держись… Пожалуйста…

О ступени зимовника она почти споткнулась, даже в первый момент не особо поняла, что за препятствие перед ней, потом вяло обрадовалась и, тяжело вздохнув, стала затаскивать Рейнира внутрь. И размышлять — почему у него до сих пор не идет регенерация? Файрэллы, особенно Высшие, твари живучие, как и всякая зараза — так где же она, эта долбанная живучесть?

С трудом взгромоздив неподвижное тело на лежанку, стала сдирать с него рубаху, попутно ища пульс, и лишь найдя, нервно рассмеялась. Умница! Нашла то, чего и быть не может. Смех быстро замолк, стоило лишь взглянуть на торс Рейнира. Вся грудь разворочана, местами ожоги от Молота почти до костей. И руки сожжены. И половина лица… Но почему же он до сих пор не восстанавливается?! Почему?! Ведь любой файрэлл бы уже…

— О, демоны, — простонала Гельда. — Вот дура-то…

Ему просто нужна свежая кровь, и чем больше, тем лучше. Гельда стала лихорадочно оглядываться, и, заметив кружку, возликовала. Лишив Рейнира кинжала и наскоро обтерев кружку снегом, Гельда устроилась на крыльце и, примерившись, полоснула себя по руке. Нацедив полкружки, я тяжелым вздохом полоснула еще раз, бормоча, что так она еще никого не лечила, и если эта тварь сдохнет, то она его, поганца, сама поднимет и убьет.

— О, Самора, — мученически простонала Гельда, осознав, что подходить к голодному (кажется) и раненому (невооруженным глазом видно) файрэллу с окровавленными руками и свежими ранами означает обречь себя на смерть, стала заговаривать порезы, а потом тщательно смывать кровь снегом.

Рейнир лежал так, как Гельда его оставила, не пошевелился, когда поднесла к его губам кружку.

— Рейнир, ну же, — жалобно прошептала она. — Ну пожалуйста!

Его глаза резко распахнулись, и Гельда впервые разглядела их: черные, как бездна, белков не видно, и в этой тьме плещутся багровые искры. Она с трудом отвела взгляд, и, стараясь быть как можно более аккуратной, приподняла голову Рейнира и стала вливать кровь. Он пил жадно, осушил кружку в несколько глотков, а потом обмяк, глаза закрылись, и Гельда заметила, как стали затягиваться раны на груди.

Она села на пол у лежака и позволила себе некоторое время просто посидеть, отдыхая и ни о чем не думая, а потом, укрыв Рейнира найденным на лежаке одеялом, снова пошла на злополучную поляну.

К счастью, перевал они успели миновать. Иначе Гельда бы никогда не набрала нужного количества дров, а тут и рощиц полно, и сушняка в них валом. Скинув мешающуюся куртку и надев символ Саморы, Гельда старалась побыстрее сложить два костра — для упырей и для друзей, надеясь до темноты еще и пошарить по поляне, вдруг удастся найти хоть что-нибудь в не разбитом, не порванном и не сломанном состоянии. Увы, удалось найти только книгу Нима да двуручник Фьера. Опираясь на него, Гельда смотрела на пылающие костры и прощалась с друзьями, а потом побрела к зимовнику, удивляясь тому, как быстро наступила ночь.

Она пришла в себя от еле слышного шипения, и вяло удивилась: змеи? Зимой? С трудом открыв глаза, некоторое время бездумно смотрела на Рейнира, удерживающую норовящую прилечь Гельду на ногах, потом прохрипела:

— Поставь меня, куда тащишь? — горло словно продрало с песком, что не мешало ехидно заметить: — Так спешишь, что дымишься…

— Внутрь я тебя тащу, внутрь.

— Какую нутрь? — вяло трепыхнулась Гельда. — Мне и на кровати хорошо.

— В знаю, что на кровати хорошо, но вот на пороге-то плохо, — с изрядной долей иронии откликнулся Рейнир и поднял ее на руки. — Ты на улице спать решила, да еще и без куртки? Умереть хочешь? Лучше уж я тебя съем, чем волки…

Гельда попыталась протестовать, но не особо уверенно. Мир колыхался, убаюкивая, и когда Рейнир уложил ее на кровать, Гельда решила, что раньше ей нравилось больше. Рейнир между тем мрачно осмотрел себя и тяжело вздохнул: в тех местах, где он соприкасался с телом Гельды, кожа была опять обожжена.

— Ты хоть бы рубаху надел, — сонно посоветовала Гельда.

— Я и хотел, да целой не нашел, — Рейнир повернулся к ней и скорбно спросил, потрясая какими-то тряпками: — Ты порвала или упыри постарались?

Гельда нахмурилась, честно попытавшись вспомнить, что происходило с рубахой, но потом просто пожала плечами.

— Понятно, — усмехнулся Рейнир и подошел к лежаку. — Хорошо, хоть штаны оставила.

Гельда хмуро на него зыркнула и отодвинулась к стенке, а Рейнир усмехнулся опять, на этот раз грустно.

— Не трону я тебя, не бойся.

— Я не боюсь, — прохрипела Гельда. — Просто крови не хватит тебя отпаивать. Ведь еще раз меня тронешь — и опять хлопнешься.

Он нахмурился, а потом в его глазах плеснул настоящий ужас. Побледнев еще больше, прошептал:

— Я тебя что, пил?

— Нет, я тебя из кружки поила. Вон на столе стоит.

Рейнир успокоился только внимательно осмотрев и обнюхав кружку, и серьезно попросил:

— Ты меня так больше не пугай. Я обещал Сиду вернуть тебя в целости и сохранности. А тут мало того, что простудил, так еще и… надкусил.

— Я в порядке,— попыталась возразить Гельда, но зашлась в приступе кашля.

— Ага, — ехидно прищурился Рейнир, — в полном порядке. Как и все наши вещи.

Гельда тяжело вздохнула. Если бы сохранились ее запасы трав и зелий, проблем бы никаких не было, но твари очень хорошо постарались нагадить, и теперь у Гельды сохранилась только пара склянок со святой водой, о чем она и сказала Рейниру.

— Спасибо, что не ею меня лечить стала, — склонился он в поклоне. — Впрочем, мы сейчас не обо мне. Ответь мне, красавица, как лечить тебя будем?

Гельда прекрасно знала, как сейчас выглядит — после боя, да еще и с начавшимся жаром, а потому жалобно попросила:

— Хоть сейчас не издевайся!

— И не думал издеваться, — Рейнир был снова серьезен. — Я думаю только о лечении. Какие травы тебе нужны?

Гельда честно назвала ему с десяток травок, и он, кивнув, вышел за дверь, не озаботившись хотя бы надеть рубаху, зато укутал Гельду во всю имеющуюся более-менее целую одежду, еще и тщательно подоткнул одеяло. Наконец-то отогревшаяся Гельда придремала, но ее разбудил звякнувший котелок. Рейнир уже возился у очага, аккуратно подкидывая принесенные им дрова в пока еще крохотный огонек. Гельда стала наблюдать за ним: вот он разжег огонь, поставил на него котелок со снегом, потом кинул пригоршню явно мерзлых трав, повернулся, видимо, желая проверить, как чувствует себя больная… Которая тихо вскрикнула, заметив свежую кровь на его губах.

— Что такое? — Рейнир сначала недоуменно нахмурился, а потом, заметив, куда именно направлен взгляд Гельды, провел ладонью по губам и печально усмехнулся. — Не бойся, это был волк, и он остался жив. Я вообще-то не пью людей, — он отвернулся, снял котелок с огня, и только поставив его на стол, вновь повернулся к Гельде. — Я не пью людей по морально-этическим соображениям, разве что в случае крайней необходимости. Своей кровью клянусь. Ты мне веришь?

Гельда медленно кивнула, понимая, что поверила бы ему даже без клятвы. Конечно, эту клятву не мог обойти ни один файрэлл, но… Она верила. Верила файрэллу, уже почти забыв кто он, принимая то, что о лучшем товарище в бою и мечтать нельзя. И не только в бою.

«У меня жар, — прикрыв глаза, напомнила она себе. — Это просто жар, это из-за него в голову лезут всякие дурацкие мысли»…

— Сейчас травы настоятся, и буду тебя лечить, — раздался голос Рейнира совсем рядом.

Он коснулся ледяными пальцами ее лба, что-то едва слышно пробормотал… Гельда вновь стала погружаться в дремотное оцепенение.

— Гельда, проснись.

— Что? — пробормотала она, не желая открывать глаза. — Не хочу.

— Я бы сам напоил тебя травками, но ловить для поправки моего здоровья еще одного волка мне лень, — проникновенно заявил Рейнир. — Так что тебе придется сесть и выпить. Глаза можешь не открывать.

Гельда, тяжело вздыхая, кое-как села, и в губы тотчас ткнулся край кружки. Девушка поморщилась, отвела ее в сторону и зашарила по груди в поисках жреческого знака. Рейнир не помогал, но и не комментировал, за что Гельда была ему благодарна — она уже знала, что он может быть крайне ехидным собеседником, а сил отвечать ему достойно не было. Их едва хватило на то, чтобы кое-как стянуть с себя символ Саморы и сунуть его под тощую подушку. Рейнир тут же обхватил ее за плечи, опирая на себя, и стал осторожно поить горячим душистым отваром. Гельда послушно глотала, а потом снова погрузилась в полусон-полузабытье.

Проснулась она утром, все еще изрядно слабая, но уже с ясной головой. «Еще немного, и смогу встать и приготовить нужные отвары сама, — подумала Гельда, нежась под тяжелым меховым плащом, явно с плеча Рейнира. — Где он сам, интересно?»

Рейнир спал подле очага на лежаке из веток и укутавшись в одеяло. Гельда с любопытством стала рассматривать спящего, попутно пытаясь понять, как ей теперь общаться с ним. То, что он уже не враг — это совершенно точно, но тогда кто? Друг? Соратник? Случайный знакомый?

— Ты есть хочешь? — спросил Рейнир, заставив Гельду вздрогнуть, настолько внезапно прозвучал его голос.

— Откуда ты знаешь, что я уже не сплю? — пытаясь скрыть замешательство, спросила она.

— Дыхание изменилось.

Рейнир перевернулся на спину, скинув одеяло, и с удовольствием потянулся. Гельда поспешила отвести взгляд, надеясь, что он не заметил, как она на него пялилась.

— Так есть будешь? Я пошарил по поляне, нашел кое-какие наши вещи…

Дальше тронуться в путь они смогли только через два дня. За это время удалось выяснить, что с одеждой у них, мягко говоря, полный швах: на двоих две пары штанов, две пары сапог, одна рубаха, одна куртка и один плащ. Все это грязное и местами дырявое.

— Я возьму рубаху, надеюсь, она на мне не разлезется, — после некоторых раздумий заявил Рейнир. — Куртка и плащ твои. Хорошо хоть с оружием проблем нет. Хотя оно мне особенно не нужно.

Гельда удивилась — если не нужно, то зачем таскает. В ответ Рейнир, временами ехидно улыбаясь, поведал, что жить он хочет спокойно, а покой заканчивается сразу же, как окружающим становится известно, что он файрэлл.

— Я умею пользоваться мечом, и не только им, но когда меня никто не видит, обычно руками… решаю проблемы, в крайнем случае, трансформируюсь полностью, — заявил он.

— А почему на упырях не трансформировался? — насупилась Гельда.

— Потому что случай не крайний, — ответил Рейнир. — Да и при солнечном свете это не слишком приятно. К тому же после полной трансформации я, вообще-то, превращаюсь… Как ты тогда сказала?.. Ах, да, в мерзкую кровожадную тварь. Я, конечно, полностью себя контролирую, все-таки Высший. Но предпочитаю все же не рисковать.

Гельда со вздохом согласилась. Действительно, низшие файрэллы контролировать себя после трансформации не умеют. А Высшие зачастую не хотят.

За разговорами время бежало незаметно и в дороге, и неделя пути до Торлака почти не отложилась в памяти, запомнилась разве что беседами, да Гельда обзавелась новой привычкой — носить свой амулет не на груди, а на поясе. Так он был и под рукой, и Рейниру не вредил.

Сида в городишке не оказалось, зато была записка с указанием того, куда он направился дальше. У трактирщика удалось выяснить, что через пять дней после отъезда команды Сиду срастил кость какой-то монах, и Сид двинулся по делам. Тщательно пересчитав монеты, путники первым делом решили купить недостающую одежду и хоть какое-нибудь снаряжение, а уж потом двигаться дальше. Решение оказалось правильным, потому что Сида им удалось догнать в третьем городе и найти в четвертом трактире. Причем в каждом из них Рейнир тщательнейшим образом следил, чтобы Гельда получала и выпивала «лучшее лекарством от простуды» в виде глинтвейна, а потому неудивительно, что в последний на их пути трактир они ввались в обнимку.

Сид мрачно дожевывал ужин, когда дверь распахнулась, и на пороге появился Рейнир, с серьезным видом обнимавший за талию почти висящую на нем и тихо хихикающую Гельду. Осознав, кого именно он видит, Сид поперхнулся и мучительно закашлялся.

— Рейнир,— громко воскликнула Гельда, сфокусировавшая взор не иначе как на звук кашля. — Постучи по Сиду, а то он задохнется!

Они прошагали к столу Сида и плюхнулись на лавку напротив.

— Сидище, как я рада тебя видеть! — довольно заявила Гельда, с умилением взирая на Сида. — Я по тебе так соскучилась!

— Ты что с ней сделал? — откашлявшись, Сид набросился на Рейнира.— Ты же обещал…

— Стоп! — воздел палец тот. — Я обещал вернуть ее целой и невредимой. Можешь проверить, ни царапинки. А про трезвую я не говорил.

— Как это — ни царапинки?! — возмутилась Гельда, которая не далее как день назад довольно сильно оцарапала бедро. — А это тогда что? — И она, пошатываясь, встала и принялась расстегивать ремень, чтобы показать Сиду царапину.

— Не здесь,— попытался остановить ее Рейнир. — Нас поймут неправильно!

Сид к тому времени уже потихоньку давился смехом, прекрасно помня, что такое Гельда во хмелю. Рейнир, судя по всему уже тоже немного узнавший ее характер, молча сгреб ее в охапку и понес в Сидову комнату, обещая продолжить отмечание встречи там. Что было потом, Гельда уже не помнила, только смутно мелькал кувшин вина и какое-то клятвенное обещание Рейнира…

Проснулась Гельда поздно. Комнату заливал солнечный свет, с улицы, приглушенные стеклами, доносились людские голоса и конское ржание, а рядом кто-то лежал и мерно дышал. Мимоходом порадовавшись, что голова после вчерашних возлияний почти не болит, Гельда осторожно села, но, не удержавшись, громко застонала. Голова действительно не болела. Она раскалывалась, разваливалась и все такое прочее.

— Лежи, — раздался рядом спокойный голос Рейнира.

Гельда перевела взгляд вниз и застонала еще громче: без штанов, под одним одеялом с полуголым мужчиной… Ужас!

— Лежи, — повторил он. — А то Сида разбудишь.

Гельда осторожно, чтобы не задеть лежащего и не двигать головой, легла на свое место, помолчала, пытаясь выразить обуревающие ее чувства без ругани, и, наконец, спросила:

— А что ты тут делаешь?

— Сейчас с тобой разговариваю, а до этого спал, — широко зевнул Рейнир и поморщился. — Ну и наотмечались мы вчера…

— А где мои штаны? — осторожно задала Гельда мучавший ее уже некоторое время вопрос.

— Последний раз я их видел под столом, — признался Рейнир. — Сейчас не знаю. Кажется, Сид на них спит.

— А он где? — еще более осторожно спросила Гельда.

— Тут, рядышком.

— Мы что, втроем?! — ужаснулась она.

— На кровати вдвоем, Сид на полу, — поспешил успокоить ее Рейнир.

Гельда попыталась собрать разбегающиеся в панике мысли, а потом выудить из получившейся кучи что же она хочет знать в первую очередь.

— А как ты здесь очутился?

— Сначала я принес тебя в комнату, — вновь закрыв глаза, произнес Рейнир. — Потом мы выпили за встречу. Потом ты показала царапину Сиду и требовала, чтобы он меня наказал. Потом мы снова пили, затем Сид узнал, куда делись Ним и Фьер. Опять пили. Потом я поклялся, что убьешь меня именно ты. Потом выпили за нерушимость клятв. Потом за окончание пьянки. Потом Сид стал тебе петь колыбельную, а ты сказала, что он поет плохо. Потом колыбельную вы пели вдвоем. Потом мы втроем. Потом Сид сказал, что пора спать. Выпили за спокойный сон. Ты заявила, что меня украдут, и ты должна стеречь. Поэтому будем спать вместе. Я пытался отбрыкаться, но ты заявила, что я ничуть не холодный, и ты меня согреешь

— И?

«О, боги! Файрэллы же холодные, это всем известно, ледяные они… Почти всегда!»

Рейнир провел по щеке Гельды теплой рукой:

— Согрела.

Гельда тихо застонала и попыталась засунуть голову под подушку, мечтая уже лишь о том, чтобы найти свою одежду и сбежать подальше. И больше никогда, никогда не напиваться настолько сильно. И не встречаться с Рейниром, перед которым было просто ужасно стыдно…

— Успокойся, — все тем же ровным тоном произнес он. — Ничего страшного не произошло. В конце концов, мы оба взрослые люди, и…

— Что? — Гельда вскочила, готовая уже сейчас в ужасе бежать прочь, плюнув на одежду. Останавливало ее пока только то, что надо было как-то перебраться через лежащего и уже как-то странно поглядывавшего на нее Рейнира.— Мы что, еще что-то… делали?

— Ну да. Ты сказала, тебе только в брак нельзя, а ЭТО запросто, и почему бы нет? — он уставился на потолок, старательно не замечая старающуюся слиться со стеной Гельду. — Я тебе говорил, что клыки не мешают, но ты мне ты не верила. Правда, после проверки Сиду сказала, что действительно, целоваться клыки не мешают, даже интересно. Правда, он уже храпел к тому времени, — Рейнир вздохнул, покосился на девушку. — Да ты сядь, успокойся.

— Успокоиться! — Гельда судорожно комкала подол рубахи. — Да я… мне…

— Да не было больше ничего, не было, — уже с трудом удерживаясь от улыбки, стал успокаивать ее Рейнир. — Ты уснула крепким здоровым сном. Даже храп не мешал.

— Честно? — с надеждой глядя на него, спросила Гельда.

— Конечно. Не только Сидов храп не мешал, но и мой.

— Я не про храп, а про остальное!

— Честно.

Гельда чувствовала, что Рейнир чего-то не договаривает. Или ей казалось это, но продолжить расспросы она не успела — Сид, уже некоторое время ворочавшийся, наконец сел, широко зевнул и, проморгавшись, заявил:

— Гельда, девочка, не то чтобы я был против открывающегося вида, но в моем случае это уже напоминает что-то неподобающее.

Гельда быстро сдернула одеяло с Рейнира, замоталась в него, а затем, сердито засопев, уселась на кровать, опершись о стену.

— А вот про клыки, Рейнир, поподробнее, — заинтересовано попросил Сид. — У тебя же их не видно.

— Пришлось выпустить, — вновь меланхолично глядя в потолок, ответил Рейнир, — а то Гельда не верила.

Сид помолчал, видимо, переваривая услышанное, а потом озадаченно произнес:

— Да, славно погуляли, сказать кому — не поверят: жрица, целующаяся с файрэллом, — Сид еще раз широко зевнул, потянулся, потом пошарил по полу и удивленно спросил: — Кстати, деточка, а что твои штаны делают под моей головой?

— Лежат, — буркнула мрачно Гельда в ответ. — Тоже ужрались и прилегли отдохнуть.

«Все, пора покончить с пьянками!» — подумала она, тяжело вздыхая.

— Нет, — все так же меланхолично поправил Рейнир. — Когда Гельда сказала, что будет меня греть, ты, Сид, предложил греть ее одежду. Она осмотрела себя и сказала, что рубаху не надо, а штаны уже остыли... — Он потянулся, зевнул, потом сел. — Ладно, пора умываться.

И сам же первый пошел приводить себя в порядок, а Гельда осталась озадаченно решать как ей теперь относиться к Рейниру.

А через день их нашло новое задание — совсем простое, но явно не быстрое: надо было доставить пакет в один из безмагических миров. Заказчик расщедрился даже на кулоны-переводчики и пожелание счастливого пути.

— Знаете что, стар я уже стал, — заявил вдруг Сид, вроде бы начавший уже собирать свою сумку. — Я ведь так и думал: найду себе замену, и на покой. Сложно мне к новой команде привыкать будет. А с ним, девочка, — он кивнул на Рейнира, — ты не пропадешь. Я вот трактирчик заведу, вас в гости ждать буду. Лучше я здесь останусь, чем на костре посмертном гореть.

Гельда огорошено уставилась на него поверх полусобранной сумки, Рейнир же, молча глазевший в окно, повернулся к Сиду и вежливо попросил Гельду выйти.

Взгляд со стороны. Сид

Когда Гельда вышла, в комнате повисло молчание. Рейнир не собирался меня уговаривать, да и я вряд ли бы изменил свое решение. Оно пришло ко мне, когда я очнулся от столбняка при виде в дым пьяной Гельды, буквально висящей на том, кого не больше двадцати дней назад грозилась убить. Задержалось, когда файрэлл одной рукой вытащил из-за спины знакомый двуручник… Фьер никогда не смог бы так — росту не хватало. И утвердилось, когда на следующий день, едва придя в себя после пьянки, Гельда отдала мне то, что осталось от моих друзей: потрепанная магическая книга и кожаный кошель с двумя перевязанными нитками прядями волос — черной и седой. Именно тогда я и понял — вот и все, Сид, пора тебе на покой.

— Рейнир, — слова подбирались с мучением. — Прости, я не...

— Ты сам понял, что ей сказал? — ледяным голосом осведомился он. Хотя нет, лед все же потеплее будет.

— Рейнир, — начал я снова. — Ты ведь сам говорил, что мне пора завязывать. Судьба не любит тех, кто не слушает ее намеков, а это даже не намек, это просто прямое указание. Если бы не Гельда, я бы остался там же, с ребятами, и девочка тоже. — Я помолчал, понимая, что я прав, но как доказать это ему? — Я думал об этом все это время, с тех пор как вы вернулись, вдвоем. Знаешь, ты ведь первый, кого она так близко к себе подпустила.

— Ты называешь это, подпустила? — уже немного теплее саркастично спросил он.

— Называю, — кивнул я. — Девочка немного не доверяет мужчинам. Когда она только попала в команду, нам потребовалось гораздо больше времени, чтобы она к нам привыкла. И первые полгода с нами она точно не пила, ну спиртное, я имею в виду…

Я невольно вспомнил те дни. Как вела себя эта умненькая, спокойная девчушка, сталкиваясь с мужчинами? Шарахалась… не то слово. Доходило до абсурда. Когда кто-то из нас пытался помочь ей спуститься с лошади, она слезала с другой стороны, лишь бы ее никто не коснулся. Да уж, «немного» не доверяет. И вместе с этим, если была нужна ее помощь, кидалась, забыв обо всем.

— Не пила? Даже ее неизменный глинтвейн? — ирония в голосе Рейнира смешалась с недоверием.

— Да она тогда вообще не знала, что это такое!

Рейнир опять стал серьезным:

— Ну, теперь-то она это прекрасно знает. Что могло случиться, что она «познакомилась»?

Или он все-таки шутит?

— Что-что… — проворчал я. — Что и обычно. Первый мертвый у нее случился. Ним ей потом нацедил полную кружку гномьего самогона и приказал выпить, сказал, что лекарство.

Я опять ненадолго погрузился в воспоминания. Да, сработало отлично. И по поводу трупа она дергаться перестала, и от нас больше не шарахалась. Я тепло улыбнулся. Да, тогда Гельда узнала много нового, в том числе и как колдовать на похмельную голову. Проснувшись после самогонки, она забыла все, кроме головной боли, даже свои молитвы. И только через несколько часов, после того как ее немного отпустило, она, наконец, смогла обратиться к своей Богине. И лишь много позже, придя в себя окончательно, девушка осознала и с кем она спала, и кто ее укладывал, и самое главное, что с ней при этом ничего не случилось.

— И сколько, по-твоему, я должен за ней приглядывать? — голос Рейнира вернул меня к действительности.

На это ответ у меня уже был:

— Рейнир, я не думаю, что это надолго затянется. Она ведь хороший лекарь и жрица сильная, за ней еще желающие взять в команду ходить будут. Да и обмануть ее трудно, людей она как изнутри видит.

Он скептически покачал головой.

— Ладно, этот заказ мы выполним, — а вот в голосе не было этого скепсиса. — А потом посмотрим. Сейчас я все равно не занят, так что, годом больше, годом меньше… Ладно, все с твоей деточкой будет в порядке. Зови ее, что ли.

После разговора с Гельдой, пусть и короткого, но не сказать чтобы легкого, я расплатился с трактирщиком, окончательно собрал свои вещи и ушел. Не стоило давать девочке надежду, что все еще можно отыграть назад. Пусть привыкает. Да и мне самому так проще — никогда не любил долгие проводы, тем более, что почти наверняка навсегда.

Я как раз шел кривыми улочками Лериды, направляясь к знакомому телепортисту, когда меня осенило. А куда я, собственно, иду? Вожделенный трактирчик можно завести и здесь, на Ковдоре. В этом мире меня знают, в последние годы именно тут в основном я получал заказы, здесь остались мои друзья, да и Гельде в случае чего легче будет меня найти. Надо только связаться с нужными людьми, узнать местные цены, но сначала нужно закинуть свои шмотки в какой-нибудь трактир…

* * *

Когда Гельду позвали обратно, у нее наготове был уже целый список возражений. Но все ее протесты разбились о непоколебимое спокойствие Рейнира и уверенность Сида, так для всех будет лучше.

— Гельда, деточка, убери коготки и послушай, что я скажу, — едва только Гельда прикрыла за собой дверь, заявил Сид. — Заказ этот мы уже взяли и его надо выполнить, ты с этим согласна?

Поневоле пришлось согласиться.

— Я не сомневаюсь, что с таким заказом ты и сама бы справилась, но тут такое дело. В техномирах ты раньше не бывала, так что Рейнир тебя подстрахует. И нечего на меня так глазами сверкать! Как… э… пить с файрэллом — так можно, а как с ним работать — так сразу ни за что? — он ехидно ухмыльнулся, и Гельда уязвлено засопела. — И потом, это ведь только один заказ. В общем, девочка, собирайся, и пусть Самора пошлет тебе удачу. А ты, — он повернулся к Рейниру,— помни, что мне обещал.

Сид сноровисто собрался, крепко обнял на прощание сначала Гельду, потом Рейнира, и вышел. Рейнир занялся своими вещами, старательно делая вид, что не замечает, как Гельда смаргивает слезы и едва слышно шмыгает носом. Впрочем, успокоилась она быстро — упаковка вещей порой этому очень способствует. Особенно когда приходится рассовывать кучу снадобий в различной упаковке.

Мир, в который требовалось доставить пакет, был закрытым, и пришлось сначала искать телепортиста, который отправил недовольную Гельду и непробиваемого такими мелочами Рейнира на Фреван. Пара дней ушла на тягомотину с документами — судя по всему, эти люди просто не понимали, что такое заказ. Гельда поняла, что не будь рядом Рейнира, она бы совершенно не справилась не только с заказом, но и с тем, чтобы попасть в нужный мир. А уж когда попала…

Мир был странный. Встретили их крайне вежливо, объяснили, как лучше и быстрее добраться до указанного заказчиком адреса и даже хотели дать сопровождающего, но Рейнир отказался. На Рейнира, кстати, никто не косился — магов-то в этом мире, судя по всему, было крайне мало, если они вообще имелись, в чем Гельда сомневалась. Еще ее очень сильно впечатлили летающие повозки — самый быстрый, по словам местных, вид транспорта, после которого уши болят и потроха наружу просятся. А еще запах. Постоянный запах, забивающийся в нос и мешающий дышать. Он настолько достал Гельду, что она не выдержала и спросила, чем это так воняет. Оказалось, это не воняет — это мир так пахнет.

Впрочем, самым главным было то, что уже к вечеру следующего дня Гельда и Рейнир подошли к небольшому двухэтажному дому. Открывшая на стук дверь молодая женщина оказалась той самой госпожой Марией Танаевой, которой следовало вручить пакет. Ее удивление при виде и гонцов, и послания, казалось, можно было пощупать. А потом пришла пора удивляться Гельде — при виде сидящего в комнате чистокровного эльрима. И это при том, что эльдрим мягко говоря недолюбливают безмагические миры. Впрочем, как сказал однажды Ним: «Покажите мне мир, где нет эльдрим, и я буду долго смеяться».