Диагност (джен)

Этот пациент, импозантный темноволосый мужчина в летах, обратился в больницу Святого Мунго из-за хронических болей в спине.

— Я думаю, — понизив голос сказал он, — это оставила мне на память моя бывшая дама сердца. Вот уж ревнивая штучка, зато и горячая! — заговорщицки подмигнул он Андромеде.

Она чуть смутилась, но виду не подала.

— Обиделась, наверное, что я променял ее на более молодую, — снисходительно пояснил бонвиван. — Проклятия на весь Косой переулок раздавались, соседям на радость... Только я один не вслушивался — и, как оказалось, зря. Теперь вот мучаюсь, ни одно средство толком не помогает. Оставил у зельеваров целое состояние!

Андромеда кивает и уточняет:

— Ещё что-то вас беспокоит?

Его беспокоит. Беспокоит нынешняя политическая ситуация в стране: "Вы же понимаете, мало кто может с уверенностью назвать себя чистокровным... А эти не разбираются долго, назовут магглорожденным — и с концами".

— Я имела в виду, что вас беспокоит в плане здоровья? — прерывает его Андромеда. — Слабость в ногах? Сложно ходить? Проблемы с мочеиспусканием? С потенцией?

Он оскорбленно таращится на неё:

— Вот уж на что, а на потенцию я, молодая леди, не жалуюсь! Могу в любой момент доказать.

Андромеда оставляет его невоспитанность без внимания.

— Нарушения сна? Усталость?

Тут он кивает:

— Вот это — да. В последнее время постоянно устаю. Но оно и понятно — я столько работаю... Без меня все дело встанет. Вы знаете, я ведь главный поставщик индийского шелка в Лондоне. У меня не шёлк, а чудо! Магически соткан, окрашен особым составом, упрочен особым заклинанием и...

— Значит, устаёте, — снова перебивает словоохотливого собеседника Андромеда. Он у неё третий пациент за этот день, а с первым пришлось изрядно повозиться: чахоточный сглаз в запущенной стадии, пока нашла все точки приложения, пока вывела диагностическую сеть, пока развязала все узлы проклятия... Потом Гликемия полчаса отпаивала её чаем с шоколадными конфетами.

— Ещё как! Жена говорит что-то, а я засыпаю просто. И с вниманием беда. Пришлось нанять расчётчика, а ведь до сих пор я все дела самолично вёл!

Найти первые точки диагностической сети получается без проблем — процессус спинозус четвёртого поясничного позвонка, углы между криста илиака и мускулюс латиссимус дорзи. Для стабилизации Андромеда решает было взять верхнюю часть крестца, но её почти физически тянет в другую сторону.

— Вы ногу не ломали в последнее время? — хмурится она.

— Ломал, — удивлённо тянет пациент. — Выходил из камина и упал неудачно... Сломал шейку бедра. Но срослось быстро, хорошо, что бутылочка костероста у меня всегда с собой.

Последние слова цепляют Андромеду:

— "Всегда с собой"... Почему?

— Так вечно что-то да приключится. Летом ребро сломал — тюком зацепило, когда с корабля левитировали. Весной позвонок шейный треснул.

— Так-таки треснул? — хмурится Андромеда.

Пациент разводит руками:

— Ну, может и не треснул, но я так вроде понял.

Шейный позвоночник цел, но это ещё ни о чем не говорит. После костероста трудно распознать следы бывших переломов, а тратить силы на глубокое обследование сейчас не рационально. Андромеда задумывается. Неужели Гуппертова порча?! (1) Неприятная штука и опасная, придётся промучиться, чтобы вывести. Одни из точек приложения — верхние полюса почек, это сложно. Да и в кости надо глубже погрузиться... И, кажется, не только позвоночником ограничиться, а, следуя парижской схеме, и черепные прихватить, и ещё какие-то... С Гуппертовой порчей Андромеда дела до сих пор не имела, потому стоит позвать на помощь старшего целителя Лурию.

— Подождите, мне нужно проконсультироваться по поводу одной диагностической гипотезы, — важно говорит Андромеда пациенту.

Мелфалан Рофлумиласт Луриа, целитель в пятом поколении, а чистокровный — в шестом. Это Андромеда помнит, и злится на себя за то, что помнит. К нему их в детстве пару раз водила мать, разумеется, предварительно уточнив кровный статус колдомедика — упаси Мерлин доверить детей грязнокровке!

— Похоже, ты права, — Луриа бегло осматривает пациента. — Давай вместе, ты бери верхнюю часть парижской схемы, я возьму остальное.

С Луриа диагностика удаётся легко, вот только результаты не радуют. Гуппертова порча в запущенной стадии, даже удивительно, что симптомов так мало.

— Что, и с почками проблем нет? — строго спрашивает Луриа, и пациент сразу сдаётся:

— Так это ж... Есть, как не быть. Вот только прошлой неделе проверял — говорят, совсем плохо.

Андромеда внутренне негодует: ей он ничего не сказал! Впрочем, это вполне типично для пациентов, сначала говорят одно, потом передумывают, или вообще умалчивают важные факты.

— Пусть этим дальше займётся Айрис, — решает Луриа. — Иначе ты на "перенос" опоздаешь.

Банальным словом "перенос" здесь зовут невероятно сложный ритуал трансфузии жизненных сил от донора к реципиенту. Запутанный процесс, каждый раз проходит по-разному, не предугадаешь, где возникнет сложность. А малейшая ошибка может стоить жизни как участникам, так и целителю. Андромеду, конечно, пока не допускают самостоятельно проводить ритуал, но как помощница она ценится. А она и рада быть полезной.

— Перенос от сестры к брату, у него серая хворь, — быстро поясняет Бенджамен Яксли, пока старший целитель Артеметер Хантингтон готовится к медицинской интервенции.

Яксли тоже на подхвате, будет страховать Андромеду, если вдруг что-то пойдёт не так. Кроме них в зале толпятся инфериоры. На секунду заглядывает глава пятого отделения, сэр Делатуретт — больше для проформы, потому что в "переносе" Хантингтону нет равных. Донор, молодая, крупная, румяная женщина, уже погружена в магический сон, возле неё неотступно дежурят травники. Реципиент выглядит куда худе сестры: истощенный, с заострившимися чертами лица, с бледно-серой кожей. Андромеда отводит глаза. Серую хворь нельзя излечить, можно лишь оттянуть конец такими вот "переносами" живительной энергии от здорового человека к умирающему. Хорошо, когда у пациента есть кто-то, кто согласен пожертвовать часть себя.

Ритуал переноса Андромеде знаком — в который раз спасибо бабушке Розье. Правда, в её исполнении все проходило несколько иначе. По крайней мере, сложно было представить, что донор добровольно дал себя связать и засунуть в рот кляп. Об усыплении и речи не шло — бабушка уверяла, что это только осложняет проведение "переноса". Она, правда, и называла ритуал по-другому: "Укрепление".

— Хорошо развитый дар распознавания и излечения болезней — это счастье, — наставляла она внучек. — И это понимают все. Вот только не все знают, как его сберечь. Со временем дар гаснет... если его не подпитывать.

Беллатрикс тогда заинтересовалась больше всех, хотя толку-то — у неё ни целительского, ни диагностического дара почти не было. Андромеду в том возрасте — лет десять, кажется — куда больше интересовали игры и предстоящая через неделю поездка к морю. А Нарциссу вообще до смерти напугал и связанный пленник, и острый хрустальный нож в руках бабушки, и непонятные стеклянные сосуды с длинными трубками... Она вцепилась в Андромеду и готовилась зареветь.

— Вот этой возможности сохранить свой дар я вас сейчас и научу, — пообещала бабушка, подвязывая длинные светлые волосы, чтобы не мешали. — Беллатрикс, иди сюда.

Белла с готовностью подбежала к ней. Нарцисса тихо захныкала.

— Ты будешь придерживать голову маггла, смотри, вот так, — показала Белле бабушка. — Не бойся, он сейчас безобиден.

— Я не боюсь магглов! — обиженно воскликнула Беллатрикс. — Вот ещё!

— А зря, — усмехнулась бабушка и поманила к себе Андромеду: — Ты тоже подойди.

Пришлось силком разжать пальчики Нарциссы.

— Да, бабушка?

Та вручила ей в руки нож:

— Сейчас я покажу тебе, как сделать надрез...

Кожа у маггла пружинила, но бабушкины удивительно сильные, хоть и изящные руки поверх рук Андромеды помогли распороть дерму.

— А сейчас нужно отделить сонную артерию. Нарцисса, подай сюда колбу с желобом...

Нарцисса таки заплакала, но ослушаться бабушки не посмела. Как-то раз уже пробовала, была наказана, и с тех пор всегда выполняла все, что требуется. С бабушкой Розье шутки были плохи.

Кровь текла струей по вставленному в артерию желобу.

— А сейчас будьте особенно внимательны... Нарцисса, к тебе это тоже относится! — повысила голос бабушка. — Касаетесь вот здесь, здесь и здесь. Да не рукой надо, Белла, а даром... У тебя все равно не выйдет. Да, вот так, Андромеда. Нарцисса?

Та заревела:

— Мне его жа-а-алко!

Нарциссе всегда всех было жалко. Птичек, кошечек, собачек, клубкопухов, домовиков, жаб, магглов... Бабушка наклонилась над ней, схватила за плечи — а хватка у бабушки Розье была крепкая, у Андромеды после неё синяки оставались. Прошипела:

— А дедушку тебе не жалко?! Дура!

Нарцисса зашлась в плаче. Белла бросила маггла, обняла её:

— Цисси, ну давай же. Дедушка ведь так болеет, бабушка одна с этим не справляется. А ты умеешь лечить, даже лучше, чем Меда! Ах, если б я только могла... Давай, Цисси, ты же любишь дедушку? Тебе нужны силы, чтобы помочь ему. Твоему дару нужны силы.

Нарцисса сдалась. Нашла точки приложения — хотя тогда Андромеда и не знала, что они так называются.

— Погодите... Чувствуете, как пульсирует? — бабушка указывает на вытекающую кровь. — Погодите немного... Вот... Чувствуете? Сейчас! — скомандовала она, потянув вместе с внучками жизненную силу, каждая к себе, впитывая, поглощая, наслаждаясь, чувствуя, как радуется, крутится, крепнет дар внутри. В эти мгновения Андромеда не думала о маггле, чьи глаза стеклянели, а кровь свертывалась в прозрачной колбе...

— Надрез, — говорит старший целитель Хантингтон, и диагност Андромеда Блэк недрогнувшей рукой режет кожу.

— Время пошло, — объявляет Бенджамен Яксли.

У Хантингтона есть тридцать секунд, пока течёт кровь, чтобы перенести часть жизненной силы донора реципиенту. Затем кровь надо остановить, а рану залечить. Донор будет чувствовать себя слабой ещё несколько недель, но укрепляющие настойки сделают своё дело.

"Это ты сейчас тянула силу в открытую, — поучала тогда бабушка Блэк. — А иногда надо почерпнуть ее втихую... Вот поранился кто-то, кровь течёт. Предложи свою помощь, приготовь лечащие заклятия. А сама осторожненько... Осторожно, говорю, не так явно! Аккуратно коснись нужных мест и слегка потяни. Вот так, хорошо. Видишь, и незаметно даже".

Андромеда боится, что однажды последует бабушкиным наставлениям. Соблазн велик. У доноров так много жизненной силы, а ее дар нуждается в подпитке.

1 — за прообраз заболевания взят множественный миелом (он же плазмоцитом, он же болезнь Калера, он же болезнь Гупперта)