Раскрывшийся бутон (джен)

Самые катастрофические неприятности случаются как раз тогда, когда их меньше всего ждёшь, и особенно если вдруг про них забудешь, увлёкшись чем-нибудь интересным и замечательным.

«Обратная сторона пути», Оксана Панкеева

Остаток лета ребята провели вместе. Они каждый день собирались на детской площадке, изредка заглядывали домой к Эвансам, где миссис Эванс молча подкармливала худого Северуса, а тот также молча принимал еду, не переча. Оба делали вид, что ничего особенного не происходит. В ответ Северус часто таскал для Лили и Петунии из дома мамины книги по магии, преимущественно учебники разных курсов обучения в Хогвартсе и тома по зельеварению, которое обожал всей душой. Он мог часами увлечённо рассказывать про разные зелья, и в такие моменты глаза его блестели. Лили, смотря на интерес друга, тоже загорелась зельеварением. Однако, стоило ей подробнее узнать об ингредиентах, которые маги используют в зельях, как она тут же поумерила свой пыл. С раннего детства Лили нравилось волшебство, но в её мечтах всё было возвышенным и романтичным. Лягушачья икра и крысиные хвосты, по её мнению, были отвратительны. Лили не могла понять, как маги могут пить такую гадость?

Чем ближе была осень, тем молчаливее становился Северус. Он часто хмурился, о чём-то напряженно думая. Несколько дней Петуния наблюдала, а потом не выдержала и расспросила его, пока Лили помогала миссис Эванс доставать печенье из духовки и заваривать чай.

Выяснилось, Северус переживал, что с наступлением осени они перестанут общаться. Ведь мало того, что уроки отнимают много времени, так они ещё и учатся в разных школах. Выход подсказала миссис Эванс — Северус мог перевестись в школу девочек, так они могли продолжать видеться и во время учёбы.

Тем же вечером Северус поговорил с мамой и первого сентября пошёл в другую школу. Новые одноклассники приняли его настороженно, что не мешало Северусу быть довольным. Однако не всё было гладко.

Северус обладал сложным характером: он редко шёл на контакт с незнакомыми людьми, а если и разговаривал, то часто язвил и огрызался, как будто защищаясь. Однако с Петунией и Лили он раскрывался, обнажая уязвимое нутро, и в нём мелькала нерешительность, даже мягкость. Сёстры Эванс стали единственным, но, как надеялась Петуния, не последним, исключением. Если Лили была лучшей подругой Северуса и тоже владела магией, то Петуния стала первым — в понимании семилетнего ребёнка — взрослым, которому было не всё равно. Одноклассников же он считал посторонними, поэтому подпускать к себе не спешил.

Северус и Лили часто заканчивали учиться раньше, поэтому обычно ждали Петунию на школьном дворе, качаясь на качелях и болтая. Вот и в ту пятницу восьмого сентября Петуния сразу после последнего урока поспешила на площадку и издалека заметила, что что-то не так.

Возле качелей столпились ребята из класса Северуса, кто-то возбуждённо кричал, а кто-то махал руками. В центре круга на земле молча сцепились двое пацанов, что есть сил лупя друг друга. Одним из них оказался Северус.

— Северус! — воскликнула Петуния.

Её голос привлёк внимание младшеклассников, и они, словно вспугнутые мальки, прыснули в стороны. И вовремя, ведь к месту драки уже спешил дежурный учитель.

Как потом оказалось, мальчики чуть ли не с первого дня дразнили Северуса из-за старомодной и девчачьей одежды — в школе не было единой формы для учащихся, поэтому все ходили в чём хотели. И Северус с его довольно поношенной одеждой, которая часто была неподходящего размера и содержала различные рюши и явно женскую вышивку, сильно бросался в глаза, так что не удивительно, что одноклассники решили попробовать его на зуб. Неделю тот терпел насмешки и только огрызался в ответ, но в тот день мальчишки пристали к нему перед Лили, и Северус не стерпел, кинулся в драку.

После этого случая Северуса приняли в классе, но близких друзей он так и не завёл, продолжая общаться преимущественно с сёстрами Эванс. Тем более у них был общий секрет — магия.

Северус и Лили всегда с непробиваемой уверенностью заявляли, что учиться в Хогвартсе они будут все втроём. Петунии было неловко поправлять ребят. Она не хотела их расстраивать тем, что не чувствует в себе никакой особенной силы, а, значит, не может быть ведьмой и в школу магии не поедет. Она не могла, как Лили, заставить цветок танцевать или, как Северус, вызвать маленького светлячка на ладошке. Петуния была самой обычной девочкой. Единственная её странность — она не всегда была Петунией, о чём всё быстрее забывала.

Незаметно наступила зима, приближалось Рождество. Лили пригласила Северуса к ним на праздничный ужин, но тот отказался. Сказал, что они с миссис Снейп справляют Йоль, проводят положенные ритуалы, поэтому он будет занят.

— Но на мой день рождения ты просто обязан прийти, Северус! Жаль только, что тридцатое января выпадает на понедельник… — надулась Лили.

Она хотела, чтобы её праздник длился весь день с утра до вечера, но школу никто не отменял. Впрочем, родители обещали свозить их в зоопарк в субботу, о чём Лили тут же рассказала Северусу и поставила его перед фактом, что он поедет с ними, родители уже согласились.

— Хорошо. Я никогда раньше не был в зоопарке, — произнёс Северус.

Остаток дня Северус был тих. Он хмурил лоб и закусывал губу, как делал каждый раз стоило ему задуматься над чем-то. Когда начало темнеть, и они засобирались по домам, Северус подошёл к Петунии и тихо спросил:

— Петти, а на день рождения обязательно устраивать праздник и приглашать гостей?

— Так принято, — начала Петуния, но, заметив, как погрустнел мальчик, быстро продолжила: — но, если не хочется, то можно и не устраивать. Многие люди не любят праздновать свой день рождения. Это нормально.

Оказалось, что день рождения Северуса тоже в январе, только в начале, а не в конце, как у Лили. А ещё у него никогда не было вечеринки по случаю дня рождения, а подарки он получал только от миссис Снейп. Петуния пообещала себе исправить это.

Целую неделю она думала над тем, что можно подарить Северусу. В итоге, так ничего и не придумав, она решила посоветоваться с миссис Эванс. Та помогла подобрать хорошие зимние ботинки на вырост и шерстяное пальто. Зима в этом году выдалась холодной, и Северус мёрз в прохудившихся ботинках, но принимать новую одежду от Эвансов наотрез отказывался. Так что они планировали на Рождество подарить ему шерстяной комплект состоящий из шапки, шарфа, перчаток и носков, надеясь на то, что от подарков он не откажется.

Так и случилось.

Северус засмущался и сделал попытку отказаться от подарков, но в конце концов принял их.

* * *

В марте Петунии исполнилось одиннадцать, а сова с письмом не прилетела, Лили и Северус расстроились намного больше самой Петунии. Они ходили мрачнее тучи два дня, а затем принялись успокаивать её, пытаясь успокоиться сами. Когда Лили спросила, как им быть, Северус предложил написать в школу — вдруг письмо затерялось по дороге или пришло другой Петунии.

— А разве в магическом мире письмо может потеряться? — удивилась Лили. — И как мы отправим им письмо?

— Обычно их относят совы. В Косом Переулке есть общественная совятня, оттуда можно было бы отправить, — задумчиво произнёс Северус, кусая ноготь на большом пальце.

— Северус, — покачала головой Петуния, убирая его ладонь от лица.

— Ага, прости, — пробормотал тот, краснея ушами, и продолжил: — но это в Лондоне, нас туда не отпустят. Значит, нужно поймать сову! И отправить письмо в Хогвартс с совой. Вот только где её взять?

Сову решили ловить в местном парке, который плавно переходил в небольшой лесок. Петуния уже трижды переписала письмо, а сова всё не желала находиться, хотя они дежурили в парке каждый день. Наконец на пятый день Северус сумел поймать светло-бурого сычика с округлыми пятнами, который передвигался по земле в поисках еды. Сычик вертелся и крутился в его руках, пока Петуния не пообещала дать ему двух мышек. Они не были уверены, что это магическая сова, но выбора не было, так что они привязали к лапе конверт и отпустили, надеясь, что сова долетит до Хогвартса.

Ответ они получили по обычной почте через несколько дней. В нём довольно сухо было написано, что директор Хогвартса отказывал мисс Эванс в зачислении на том основании, что она — маггл и, в отличие от сестры, которая внесена в реестр поступающих через четыре года, не обладает магическими способностями. И длинная-длинная подпись — Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор, директор Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, кавалер ордена Мерлина первой степени, Великий волшебник, Верховный чародей Визенгамота, Президент Международной конфедерации магов.

Чего-то такого она и ожидала, но, несмотря на это, ответ всё равно расстроил Петунию. Она даже немного поплакала в подушку перед сном.

Она всё также участвовала в совместных разговорах о магии, читала книги и учебники, но стала постепенно отдаляться, понимая, что Лили и Северус через четыре года отправятся в новый мир, и это случится без неё. Петуния с головой погрузилась в школьные проблемы: в этом году ей предстояло сдать важный экзамен, который определит в какую среднюю школу она сможет поступить.

Семью Эванс нельзя было назвать богатыми, но и бедными они не были — сами мистер и миссис Эванс относили себя к крепкому среднему классу. Они могли себе позволить откладывать деньги на обучение двух дочерей в престижном колледже, иметь новую машину, а также поездки за границу. Мистер Эванс часто встречался со своими клиентами и коллегами-адвокатами на поле для гольфа. Миссис Эванс была домохозяйкой, любила заниматься садоводством. Она часто выигрывала конкурсы на самый ухоженный газон и даже заняла призовое место в конкурсе Королевского садоводческого общества! Призом за второе место были двести фунтов стерлингов, небольшая статуэтка и письмо от королевы.

Также миссис Эванс состояла в обществе садоводов Бирмингема, а в клубе садоводов Коукворта даже являлась председателем. Несмотря на то, что накопления у семьи были, Петуния хотела, чтобы родители ей гордились, и поэтому решила во что бы то ни стало сдать экзамен на отлично и получить стипендию. Это было бы просто замечательно! И помогло бы родителям с финансами, ведь на обучении в Англии вполне можно разориться.

Помимо учёбы Петуния продолжала общаться с Мэгги Скотт и Эбигейл Беккет, которые за последний год стали ей хорошими подругами. Они часто вместе делали уроки, гуляли в парке и ходили друг к другу в гости. Иногда миссис Эванс брала Петунию с собой на собрания клуба садоводов Коукворта и чаепития соседок-домохозяек, на которых обсуждались последние новости их небольшого городка, решалось большинство дел соседского сообщества. Из-за этого по выходным миссис Эванс давала Петунии и Лили уроки словесности и манер, чтобы они знали, как вести себя на чаепитии, как правильно похвалить или, если понадобится, оскорбить человека так, чтобы не выйти за рамки приличий. Петунии нравилось проводить время с мамой, поэтому она прилежно впитывала знания, а вот Лили быстро становилось скучно, она начинала вертеться и строить грустные глазки, прося отпустить погулять.

Лето для Петунии пролетело в один миг. Она каждый день занималась и лишь изредка проводила время с Лили и Северусом. Она с трудом могла сосредоточиться на чём-то, а по вечерам долго не могла заснуть. Чем меньше времени оставалось до экзамена, тем сильнее увеличивалось её переживание. Ведь от этого экзамена зависело, сможет ли она поступить в одну из выбранных школ. Петунии хотелось, поступить своими силами, чтобы родители гордились ею.

Семья старалась успокоить Петунию: каждый вечер перед сном миссис Эванс приносила ей тёплое молоко с печеньем, мистер Эванс несколько раз напомнил, что ничего страшного не случится, если она не сможет сдать экзамен на высший бал — они могут себе позволить оплатить её обучение в университете.

В день экзамена Петунии сначала показалось, что она ничего не помнит и вообще недостаточно готовилась. Задания на первый взгляд были сложнее, чем во время подготовки. От волнения мелко затряслись руки, и она почувствовала, как загорелось лицо. Пришлось подышать на счёт, успокаиваясь, и взглянуть во второй раз. Да, задания оказались сложными, но вполне ей по плечу.

Ожидая результаты, Петуния расслабилась — ведь она ни на что уже не влияла. Так что она ходила в школу, общалась с Мэгги и Эбигейл. По выходным они часто устраивали посиделки, которые плавно перетекали в ночевку у кого-то из них дома. Чаще всего девочки собирались у Петунии дома. Родители радовались, что у неё есть подружки своего возраста, поэтому без проблем разрешали.

В декабре стало известно, что Петуния всё сдала, причём на высокий бал. А в марте пришли ответы из школ. Ей предложили стипендию в частной средней школе-пансионе раздельного обучения в Бирмингеме.

Все были рады: миссис Эванс испекла черничный пирог, а мистер Эванс пообещал свозить Петунию в театр в Лондоне. Однако едва Лили осознала, что старшая сестра надолго уедет в другой город, и они будут редко видеться, как тут же закатила истерику. Она прилипла к Петунии, оплела её конечностями и всё повторяла «Не уезжай! Петти, не уезжай!» Петуния обнимала её, мерно выводила круги на напряжённой спине и шептала, что она не бросает их, а уезжает учиться, что будет возвращаться по праздникам. Успокоилась Лили только через час с небольшим, она перестала плакать, но продолжала цепляться за Петунию, икая.

Северус тоже не был рад, что Петуния уезжает учиться в школу-пансион, но отреагировал спокойнее. Он не просил остаться, лишь обнял, стискивая со всех сил.

* * *

Четыре года в школе-пансионе пролетели для Петунии незаметно: она училась, участвовала в собраниях литературного кружка

Видеться с семьёй и друзьями получалось не так часто — родители забирали её домой только на праздники. Лили и Северус присылали ей письма, рассказывая о своей жизни, о том, что происходит в Коукворте, а также часто вкладывали в конверт переписанные от руки тексты из магических книг. Страх Петунии перед магией давно прошёл, обида на отсутствие в ней магических сил утихла, а вот любопытство — осталось. Она с интересом читала о магии и помогала Северусу с Лили разбираться со сложными текстами или словами. Ради этого она даже начала самостоятельно изучать латынь, так как маги часто пользовались ей, чтобы составлять заклинания и рецепты. Поэтому многие книги были на латыни полностью или частично. В школе к латинскому Петуния добавила французский язык, учителя всячески поощряли дополнительное изучение иностранных языков.

Изменения произошли и во внешности: Петуния вытянулась ещё больше, обгоняя многих мальчишек в росте, а её фигура приобрела приятные взгляду округлости. Светлые волосы, отросшие до талии, почти всегда были забраны в толстую косу, на лоб спадало несколько прядей, подчёркивая белизну кожи. Выразительным выглядело и её лицо: чуть удлинённый овал лица и полные капризные губы, нежная кожа на щеках и изящный нос с небольшой горбинкой. Особым изяществом отличались её глаза, опушенные длинными ресницами, они всегда были широко раскрыты и сияли от любви к жизни, а вместе с ними сияло и её лицо. Мальчики заглядывались на неё, но она не обращала на них внимания.

* * *

В субботу Лили исполнялось одиннадцать лет, поэтому родители забрали Петунию из школы на выходные, чтобы отпраздновать день рождения младшей сестры вместе.

Лили весь день буквально подпрыгивала от волнительного ожидания, ей не терпелось получить письмо из Хогвартса. С тех пор, как они узнали о том, что Лили является ведьмой — волшебницей, как любила поправлять та — Лили зачитала до дыр «Историю Хогвартса», изучила всё, что нашла об этом волшебном замке и его секретах. Поэтому она с нетерпением ждала, когда сможет оказаться в Волшебном мире и увидеть всё своими глазами.

Петуния же не хотела отпускать Лили в Хогвартс, она чувствовала, что это опасно. Ей казалось, что живущая в радужных мечтах о добрых волшебниках и единорогах Лили обязательно попадёт в неприятности. Но что Петуния могла сделать?

Ничего.

Она не могла запретить Лили ехать. Да и были у неё смутные подозрения, что магглорождённые не могут просто так отказаться от обучения в Хогвартсе, должны быть какие-то последствия. Ведь каждый необученный магглорождённый с присущими молодым магам магическими выбросами, по сути говоря, является бомбой замедленного действия. В книгах вскользь упоминалось, что редко кто может контролировать магические выбросы и осознанно направлять их. Поэтому им повезло, что Лили в этом плане была исключением.

Петуния считала, что было бы намного проще, если бы у неё были магические силы и она училась в Хогварте — так она могла бы присмотреть за этой егозой. Петуния была разумнее сестры, умела читать между строк и за пять лет изучения магического мира, хоть и исключительно по книгам, она поняла, что он ничем не отличается от обычного мира. И здесь, и там были плохие люди, преступники и те, кто мог причинить боль просто потому, что у него была такая возможность. Против вооружённого человека — а ведь палочка в опытных руках намного опаснее пистолета — она не могла абсолютно ни-че-го. И это пугало, заставляло Петунию нервничать и переживать за сестру и Северуса.

Так что, когда в воскресенье ближе к вечеру к ним пришла профессор из Хогвартса, Петуния внимательно слушала МакГонагалл. В отличие от восторженной Лили и обеспокоенных родителей, которые не знали о магических выбросах дочери, Петуния смогла уловить присущее магам высокомерие. Оно выражалось в интонациях, поджатых губах, в том, как профессор рассматривала их дом. Сам разговор, несмотря на описанные радужные перспективы, оставил ощутимое горькое послевкусие — профессор чётко показала, что ставит себя намного выше обычных людей.

А ещё насторожила реакция родителей. Да, они были растеряны, даже шокированы тем, что их младшая дочь является ведьмой, но, на взгляд Петунии, приняли это слишком легко. Она всё ждала шквал вопросов от отца о положении магглорождённых в Волшебном мире, об уровне образования в Хогвартсе, о наличии альтернатив, ведь родители уже давно подобрали несколько средних школ для Лили, начав откладывать деньги на образование чуть ли не с рождения дочери. Мистер Эванс, как адвокат, был особенно въедлив в подобных вопросах, когда это касалось его дочерей. Миссис Эванс тоже подозрительно промолчала, не став выспрашивать подробности о школе. А ведь, когда Петуния поступала в школу-пансион, мама несколько часов расспрашивала директора об общежитии, наличии дополнительных занятий и различных кружков, а затем даже уговорила устроить ей экскурсию по школе. А в этот раз родители задали всего несколько вопросов, на которые профессор МакГонагалл отвечала, поджав губы и постоянно поглядывая на настенные часы в гостинной.

Это было странно, но у Петунии не было никаких доказательств. Когда она поделилась наблюдениями с ребятами, Лили лишь со смехом отмахнулась от её подозрений, а вот Северус задумался, однако ничего дельного в голову не шло, поэтому он лишь пробормотал «жаль, что у них нет Омута Памяти».

Ночью Петуния долго ворочалась, мысли не давали ей заснуть. А когда это удалось, ей впервые приснился странный сон: плач младенца, шипение и яркая зелёная вспышка, от которой бросило в дрожь.

* * *

Тихо потрескивал камин, создавая иллюзию тепла. Минерва поёжилась — за всей этой письменной работой, которую на неё крупица за крупицей переложил Альбус, она опять не заметила, что слетели согревающие чары. Отточенный за годы до совершенства жест — и профессор почувствовала, как от тепла закололо замёрзшие пальцы. Хогвартс был и остаётся самым настоящим замком, и зимой тут гуляет морозный зимний воздух, забираясь во все щели, вымораживая помещения. И как профессора ни бились — никакие чары не помогали надолго.

Минерва вздохнула, растирая пальцы, а потом, недовольно посмотрев на целую башню из документов, которая, казалось, совершенно не уменьшилась, наколдовала Темпус. Ох, она уже почти опаздывает! На сегодня запланирован очередной визит к будущему первокурснику-магглорожденному. Волшебница скривилась — опять все выходные придётся провести среди этих невоспитанных магглов! Как же она порой жалела, что заняла пост заместителя директора: никакие плюсы не могли перебить все отрицательные моменты.

Отыскав нужное письмо, МакГонагалл посмотрела на адрес и адресата — «Мисс Л. Эванс, графство Уэст-Мидлендс, город Коукворт, улица Вернон-роуд, дом три». Где это, она не знала, поэтому пришлось доставать карту Великобритании — конечно же, волшебную — и искать. Что совершенно точно не прибавило женщине настроения. Наконец поиски завершились, а профессор узнала координаты для аппарации.

Минерва встала из-за стола, потягиваясь и разминая заболевшие от долгого сидения шею и спину, и взмахнула палочкой, призывая чарами верхнюю одежду. Спустя пару секунд в руки влетела тёплая мантия-плащ без рукавов с меховой оторочкой по краям. Одевшись, профессор захватила письмо и крутанулась, перемещаясь.

Резкий хлопок разбил вечернюю тишину улочки. МакГонагалл осмотрелась: не заметил ли кто из магглов? Но на улице было тихо и безлюдно. Волшебница сверилась с адресом на письме и, найдя нужный дом, свернула к нему, ступая по расчищенной от снега дорожке.

Минерва поднялась на крыльцо и нажала на дверной звонок — в доме прозвучала короткая трель, послышались шаги, а потом дверь открылась. На пороге стояла молодая женщина, профессор осмотрела её, задержав взгляд на фартуке в руках, и спросила:

— Я полагаю, миссис Эванс?

— Да, это так. Чем могу помочь?

— Я профессор МакГонагалл, — Минерва поправила очки. — Заместитель директора частной средней школы-пансиона Хогвартс, в которую записана ваша дочь. Могу я войти?

— Да-да, конечно. Проходите. — Миссис Эванс посмотрела растерянно, но посторонилась, пропуская МакГонагалл в дом. Роза недоумевала — какие дела могли привести учителя из школы к ним домой поздно вечером в субботу. Как бы то ни было, с этим следовало разобраться. Но такие разговоры не ведутся на пороге, а вот в гостиной за чашечкой чая с яблочным пирогом — самое то.

Минерва зашла в дом, попутно осматриваясь. Внутри домик выглядел — она должна признать — довольно мило и уютно. Её проводили в гостиную и усадили на диван, принесли чайный сервиз, чайничек с заваркой и пирог. Пока миссис Эванс разливала чай, добавляла молоко и сахар, в комнату вошёл мистер Эванс с дочерями.

А дальше всё пошло по давно знакомому Минерве сценарию, который она, казалось, за много лет успела выучить. Родители удивлялись, не верили и переживали за свою кровиночку. Младшая девочка — волшебница — сияла улыбкой и нетерпеливо ёрзала, готовая хоть прямо сейчас ехать и учиться магии, а старшая сестра — маггла — хмурилась.

«Завидует», — пренебрежительно решила Минерва.

Профессор, особо не вдаваясь в подробности, рассказывала про школу чародейства и волшебства Хогвартс, про магглорожденных, про детские магические выбросы, про магию, а также — как обычно — доказывала недоверчивым магглам, что она (магия) существует. Пришлось принимать свою анимагическую форму и — подумать только! — даже позволить себя погладить. Возмутительно!

Наконец бесконечные вопросы закончились, и Минерва, вздохнув с облегчением и чуть не забыв отдать письмо со списком нужных вещей, договорилась о том, что в следующую субботу она сопроводит семью в Косой Переулок.