Тысяча признаний (гет)

Холодно.

Лилия накинула капюшон, и, переминаясь с ноги на ногу, оглядывалась по сторонам. Толпа стекалась в сторону Красной Площади, и одинокую девушку, идущую против течения, никто просто не замечал. Она в очередной раз достала из кармана мобильник и онемевшими пальцами набрала номер. В телефонной трубке только длительные протяжные гудки, напоминающие, что человеку, которому рыжая так старалась дозвониться, в общем-то, нет до нее никакого дела. Почему? Завтра она узнает. А может быть и нет. Может быть, он опять не посчитает нужным объясниться перед ней.

Иванова шумно втянула морозный воздух, болезненно обжигавший легкие. Это случалось так часто, что она уже даже плакать не хотела, да и чувство какой-либо грусти ее давно оставило. Лиля продолжала оглядываться на людей, все так же идя против толпы. Все спешили, торопились. Еще двадцать минут назад она так же суетилась, бежала, а теперь такое ощущение, словно сорвалось что-то большее, чем ее планы на празднование Нового Года.

Рыжая еще раз набрала заученный наизусть номер, но ответом ей были все те же гудки, равнодушные и холодные. Он отошел? Поставил телефон на беззвучный? Не слышит? Да к черту. Ей уже давно без разницы. Почему она должна волноваться об их отношениях, если он о них не волнуется?

Что теперь делать? Подружки разъехались, либо встречали с семьей. Нужно было никого не слушать и принимать предложение сестры праздновать загородом с семьей ее мужа… Это был тяжелый год и окончание у него должно было быть соответствующее, так что ничего удивительного. Не могло же ей вечно везти. И не то, чтобы она была такой уж везучей, но окружающие только и причитали о том, какая она невозможная и как хорошо все складывается: хороший университет, хорошая работа, богатый жених, сама красавица и умница… а Лиля только кивала и думала о том, почему ее жизнь со стороны кажется всем такой радужной.

Красота ее была сомнительной: в памяти засели детские издевки над обилием веснушек, выцветавших с каждым годом все больше, и эти постоянные шутки про рыжих зеленоглазых ведьм, а малейшее снижение физической нагрузки сказывалось на фигуре, и сейчас это было заметно как никогда. Поступление и учеба в универе стоили ей такого количества нервов, что теперь она ни о чем не жалела так, как о том, что не последовала примеру сестры и не ушла после девятого класса в колледж на парекмахера, когда прибавилась работа стало совсем невмоготу. А жених… а жених так серьезно настроен, что оставил ее одну в Новый Год без единого сообщения или звонка. В который раз.

Ноги сами понесли ее по дороге, которую Лилия прекрасно помнила даже спустя время. Иванова буквально не заметила, как обнаружила себя идущей по знакомым темным дворам, все так же слабоосвещенным и все так же пугающим. Подходя к одной из держащихся на честном слове многоэтажек, девушка на мгновение задумалась. С чего бы ему жить все так же в этом доме в той же квартире? С чего бы ему вообще все еще в городе быть?

И все же, она набрала на домофоне номер. Когда по ту сторону мужской голос поинтересовался, кто там, Лиля даже растерялась от неожиданности.

— И-иванова, — выдавила она из себя, как ей показалось, слишком тихо.

Попав в подъезд, рыжая несколько минут размышляла прежде, чем подняться на нужный этаж и постучать в нужную дверь.

Ей открыл сонный молодой человек. Лиля удивленно вскинула брови: он совсем не изменился со школьных времен. Они ни разу не виделись лично с самого выпускного, пару раз созванивались, редко переписывались, очень коротко и символично поздравляли друг друга с праздниками, и теперь было такое ощущение, словно они не общались лет двадцать. Хотелось обнять его, и расцеловать это сонное неказистое лицо.

— Лилька, ты чего… — Савелий потер глаз и прищурился. — Ты чего тут забыла? — после секундного молчания спросил он.

— Ты спал что ли? — с искренним недоумением поинтересовалась Иванова. — До Нового Года четыре часа, а ты спишь?

— Я со смены. Мне без разницы, сколько там времени до Нового Года после суток на ногах, — проворчал парень. — Так и чего ты, тут, собственно, забыла?

— Что, на пороге будем разговаривать? Даже в прихожую не впустишь?

— Ну… заходи, — он говорил медленно, видно, совсем туго соображал спросонья. — Лиль, ты просто как снег на голову. Три года от тебя ни слуху, ни духу, разве что поздравление какое-нибудь в двух словах в лучшем случае, и тут на тебе, явилась без предупреждения. Я не понимаю.

— Да я сама не понимаю, — честно призналась девушка, проходя в квартиру и начиная разуваться. — Как-то оно… само получилось. Я когда поняла, куда иду, сама в шоке была. Честно признаться, не думала, что точно помню, как сюда идти, — она опустила рюкзак на пол, к стене и замерла, глядя на него. Лиля засмеялась.

— Что?

— Ты смешной такой. Я соскучилась, — рыжая обняла Суворова, крепко прижимаясь к нему. — Так сильно соскучилась, Сава.

— И я по тебе, — он положил руки ей на талию и коснулся губами ее лба. — Но ты все-таки могла позвонить. Как видишь, праздновать я не собирался.

— Но я чувствую запах хвои, — Иванова отступила назад. — И вижу елку, — заглядывая в гостиную сказала она. — Небольшую, но все-таки елку.

— Но праздничного ужина у меня не предвиделось. Продукты я купил, но это случилось до того, как мне поставили сутки с тридцатого на тридцать первое.

— Ты один?

— Ну, как видишь. Если бы у меня кто-то был, наверное, тут бы все немного иначе выглядело.

Лиля окинула взглядом прихожую, вновь заглянула в гостиную. Елка в действительности была единственным, что свидетельствовало о наступающем празднике. Она сняла пальто, передала его парню, и, пока тот вешал его на вешалку, прошла на кухню. Здесь все было как раньше. Похоже, после смерти родителей, он вообще ничего не трогал и не переделывал. Девушка по-хозяйски осмотрела продукты в холодильнике, активно придумывая, что с этим всем можно сделать, а Суворов, с огромным трудом поборовший состояние сонной тетери, только вздохнул. На самом деле, так явиться — очень даже в ее стиле.

В следующие полтора часа хозяин квартиры был запряжен под четким руководством своей гостьи за нарезание салатов, пока сама она возилась с мясом. Они неторопливо обсуждали вскользь происходившее за эти три года, шутили, но больше молчали. Лилию угнетало это молчание, Савелий же совершенно не выглядел напряженным: сказывался недостаток сна, и он, вроде бы, действительно был ей рад и все еще немного удивлен. Девушка пыталась завести разговор, но диалоги быстро сводились к ничему, словно что-то стояло между ними, не позволяя возобновить полноценное человеческое общение. Вопрос был лишь в том, как скоро они наберутся смелости, чтобы наконец подобраться к этому препятствию.

— У тебя есть девушка? — спросила Иванова, закрывая духовку после того, как поставила туда противень с мясом и картошкой. — Или может быть парень?

— Нет. В принципе полноценных отношений не было. Пара не очень удачных попыток, — ссыпая вареную морковь с досточки в миску с другими ингредиентами «оливье», без особого энтузиазма ответил Сава. — Учеба занимает все время. Не успеваю.

— Не верю. Ты всегда умел распланировать время так, чтобы успеть все.

— Это было в школе, когда я мог позволить себе спать по три-четыре часа в сутки. Теперь я сплю по три-четыре часа в двое суток и ничего не успеваю, — он сонно посмотрел на нее, и Лиля снова засмеялась. Девушка подошла к другу и положила ладони ему на впалые щеки, нежно поглаживая большими пальцами покрытую легкой щетиной кожу. — Не делай так.

— Почему? Тебе неприятно? Извини.

Он взял ее за руку и поцеловал теплые пальцы.

— Привыкну и снова начну думать, что мы лучшие друзья, — парень встал и коснулся ладонью ее шеи, наклонился и мягко, невесомо поцеловал в приоткрытые губы. Лиля не сопротивлялась. — А ты сама… все еще с Димой? — глядя в зеленые глаза спросил тихо он.

— Нет. Теперь точно нет, — рыжая всхлипнула, уткнувшись носом в его грудь. — Мне тебя так не хватало. Прости, я была такой дурой…

— Успокойся, — Савелий вытер слезы с ее щек. — Тушь потечет.

Закончив с готовкой, они не стали садиться за стол. Савелий и Лилия сидели на диване в гостиной и под размеренный бубнеж какой-то новогодней передачи разговаривали. Вскоре уставшая и вымотанная эмоционально Иванова уснула, крепко обнимая парня. Он гладил ее по волосам и с улыбкой продолжал тихо говорить о том, как сильно скучал по ней, как ему ее не хватало.

«Голубой огонек» сменился новогодним обращением президента, а за тем и боем курантов.

— Я люблю тебя, — сквозь сон прошептала девушка.

Парень зарылся пальцами и носом в копну рыжих кудрей.

Год обещал быть хорошим.