Война Драконов: секреты Дурмстранга (гет)

* * *

— Только попробуй еще хоть раз такое вытворить без меня, Мария, и тогда ищи себе другого шпиона и тайного зама, а своему учителю скажи, что я взял самоотвод, чего и тебе желаю, пока ты еще жива,— Айзек вздохнул, выговорившись, сел на стул у кровати и внимательно посмотрел на бледное лицо девушки. Кто-то бережно заплел ее длинные волосы в «косу; руки с красивыми пальцами (красивыми, потому что Айзек сравнивал со своими, достаточно неуклюжими, с обгрызенными местами ногтями, ведь ножницы в его хозяйстве отсутствовали, а заклинание было таким ювелирным, что требовало слишком большой концентрации) покоились вдоль тела на одеяле со странным узором из пальм.— Неудивительно, что полшколы по тебе сохнет, и, заметь, я бы не записал это в твои достижения. Ты вечно занятая симпатичная девчонка, вся такая окутанная тайной, как из сказки. Тебя нужно поддерживать, временами защищать, иногда спасать… Тут уж парням сам Мерлин велел превратиться в нюхлеров и броситься на поиски золота. Только ведь тебе самой этого не нужно. И этого тоже,— суровее заметил «гном», глядя на девушку. Он не знал, спит она или все еще без сознания, слышит ли то, что он говорит, но молчать он не мог — слишком было не по себе в госпитале, наедине с Марией, которая пока так и не пришла в себя.— Пора бы тебе уже очнуться. Это совет твоего коллеги, а как друг я бы посоветовал тебе еще недельку делать вид, что ты без сознания: ты заслужила отдых. Вот откроешь глаза — и все по новой, поверь мне. Яновских будет пытать тебя, каким таким ядом вы отравились с Феликсом… Лука зарыдает на твоем плече от пережитых эмоций и радости, и это будет — ура! — твое плечо, потому что мне надоело сушить одежду… В общем, ты просто поправляйся, а я пока поохраняю твою находку, без тебя мы туда больше не сунемся, гиблое местечко, знаешь ли… Ладно, мне пора. Да, кстати, Феликс тоже живой, он тут, недалеко от тебя, и выглядит значительно лучше тебя,— Айзек поднялся и еще потоптался у постели Марии, потом вздохнул и вышел из госпиталя, прикрыв за собой двери.

В школе было странно тихо: то ли из-за того, что на каникулы многие уплыли домой, то ли из-за случившегося с бывшей старостой и Ящером. Айзек поспешно пересек «голову» дракона и вышел в зал Святовита, в котором то тут, то там сидели группы студентов.

— Привет, Ай.

— Привет, Эй, как ты? Никто не донимает расспросами?

— Так никто же не знает, что я там была,— фыркнула девочка, всем видом показывая, что кому-кому, а «гному» это известно лучше всех. Вспоминать вчерашнюю ночь совсем не хотелось. И хорошо, что Айзек и Лука так быстро сориентировались, скрыв от всех то, что на самом деле случилось.— Как Феликс и Мария?

— Лекарь говорит, что Феликс быстро идет на поправку, водный баланс восстанавливается в нечеловеческие сроки,— дернул уголком губ Барнс, краем глаза заметив бледного Гая Ларсена, что сидел вместе с Элен и Яшеком на скамейке у дальней стены.— Мария пока без улучшений, но они обязательно найдут противоядие,— постарался успокоить Эйидль «гном», приобняв за плечи.— Сейчас Павлов и Волонский ищут антидот, а пока ей помогают зелья… Все будет хорошо, ты спасла их.

— Я не понимаю, зачем они туда сунулись, одни…

— А я не понимаю, как ты узнала, что они там. Ну, и второе «не понимаю» — что ты делала в такой час с Алексом?— уголки губ Айзека насмешливо поползли вверх, и он заметил, как исландка покраснела, отводя глаза.

— Он вызвался подтянуть меня по Темным искусствам,— с вызовом, который не сочетался с румянцем на щеках, ответила Эйидль, поднимая взгляд.— Потом появилась твоя фея, которая просила всех приступить к поискам Марии, ну вот мы и…

— Потом вы их нашли?— скептически спросил Айзек, подавив усталый зевок. Еще надо было найти и успокоить Луку, а также проверить, насколько бдительно и незаметно несут пост у «неврученной медали».

— Нет, не совсем,— покачала головой девочка.— Мы… нам подсказали.

— Кто?— насторожился Барнс, оглядываясь: он не хотел лишних ушей.

— Я не могу сказать, я обещала. Но не беспокойся: бояться нечего.

Айзек долго и внимательно смотрел на исландку, после чего кивнул, понимая, что она не расскажет.

— Нужно мне напоминать, что…?

— Я не вернусь туда, ни за что,— ответила Эйидль, вздрагивая.— Не хочу я влезать во все это…— девочка мотнула головой, пытаясь отогнать воспоминание о могиле и фонтане, возле которого умирали ее брат и Мария. Она повернула голову и увидела студента Хогвартса, появившегося в зале и направившегося к колоннаде, в полумрак одной из ниш.— Ладно, увидимся.

— Не влезай больше никуда, ладно?— усмехнулся вслед Эйидль «гном», и та лишь фыркнула, скрываясь за колоннами.

— Привет,— она улыбнулась Альбусу Поттеру, расположившемуся на скамье возле фигуры с читающим драконом.

— Как дела?— парень закрыл только что открытую книгу и посмотрел на девочку, улыбаясь.— Сочувствую насчет твоего брата и его девушки, я слышал, что они отравились. Что произошло?

Эйидль откровенно удивленно посмотрела на хогвартчанина, не понимая, шутит он или серьезно.

— Что?— нахмурился Альбус.— Все так плохо?

— Ведь это ты рассказал мне, где их искать, разве нет?— уже ни в чем не уверенная, спросила Эйидль, чуть наклонив голову.— Или не ты?

Поттер удивленно приподнял бровь.

— Садись и расскажи по порядку,— попросил Поттер, поправляя очки, съехавшие на кончик худого носа.

— Вообще-то это тайна,— нерешительно заметила Эйидль, садясь и подгибая ногу, чтобы оказаться лицом к своему английскому другу.

— Ну, если ты говоришь, что об этом тебе сказал я, то зачем же хранить тайну от меня?— улыбнулся Ал.

— А это был ты?

— Если ты меня видела, значит, да, это был я, но я должен знать, что я тебе сказал.

— Ты меня запутал,— мотнула головой Эйидль, а потом ее вдруг осенило:— Это опять были твои штучки с часиками?— она кивнула на видневшуюся в вороте расстегнутой рубашки цепочку.

— Для тебя были, для меня, видимо, будут. Но давай сначала о том, что было,— спокойно попросил Поттер, сложно готовился записывать рассказ девочки.

— Ладно,— вздохнула Эйидль,— вчера вечером мы с Алексом, он учится в шестом классе «драконов», договорились позаниматься Темными искусствами, потому что у меня с ними туго…

— И я тебя даже не осуждаю,— улыбнулся Поттер.

— Потом прилетела фея… одного человека и сказала Алексу, что Мария пропала и ее не видели с самого бала.

— Ну да, молодцы, что вы так рано подняли тревогу. Я бы и не подумал, потому что мой брат, например, мог на пару суток пропасть после бала… да и не только после,— заметил хогвартчанин.— Продолжай, пожалуйста.

— Мы бросились на поиски, как и многие… другие,— Эйидль старательно обходила в своем рассказе все, что могло так или иначе указать на Драконов и их Поиск, она не знала, насколько Альбус в курсе всего этого.— Ребята даже пошли наверх, на улицу… А потом мы… Мы встретили тебя.

— Где?— тут же стал серьезным Альбус.

— Ты был в темной нише в Нижнем зале, недалеко от входа в боковой коридор. Ты нас окликнул и спросил, что случилось. Я спросила, не видел ли ты Марию, потому что ее никак не могут найти. И ты сказал…

— Что я сказал? Это важно.

— Как это может быть, что ты не знаешь, что сделал в прошлом, Ал?— прошептала Эйидль, сжав руки.

— Потому что это твое прошлое, а у меня это все еще в будущем,— улыбнулся Поттер, словно говорил о формуле элементарного зелья.— Понимаешь, если мы представим, что наши жизни — это прямые линии во времени и пространстве, то твоя выглядит действительно как прямая, моя же временами заворачивается в петлю, возвращается немного назад и снова движется вперед… Ну, что-то в этом роде. Так что я сказал? Где были Мария и Феликс? Хотя нет, подожди, дай я предположу: то, что случилось, как-то связано с Залом Трофеев?

— Да, но…

— Тогда понятно. Теперь я знаю, что я мог тебе сказать,— улыбнулся Альбус,— просто потому, что я на самом деле знаю, где они были. Это я рассказал Марии про этом место.

— Почему же ты сам туда не пошел?— изумилась Эйидль.

— Это не мой Путь, понимаешь?— он потрепал девочку по плечу.— Я пытался встать на него, пока не знал, что есть те, кто уже по нему идет. Здесь, в школе, и без меня есть те, кто никогда не позволит Тайне попасть в дурные руки. Я просто по мере сил помогаю и слежу, готовый вмешаться, если будет нужно, как сейчас…

— Значит, восточные Драконы — это те, кто идут по правильному Пути?— тихо уточнила девочка.

— Ты ведь и сама знаешь ответ, не так ли?— рассмеялся Поттер.— А теперь, думаю, мне стоит уже завернуть прямую моей жизни во временную загогулину, как считаешь?— парень начал доставать из-под рубашки маленькие золотые часики.

— Скажи,— вдруг осенило Эйидль,— а ты давно тут сидел? Или только пришел?

— Я с утра тут прятался от Роберта, который был уверен, что я знаю, что случилось с Марией,— Альбус встал, посмеиваясь,— а я ведь честно отвечал, что понятия не имею. Оказывается, я все-таки врал, но я же не знал, что это они с Феликсом не вином отравились…

— Скажи…

— Да?

— А если бы ты не вернулся сейчас в прошлое? Взял бы и не захотел? Или потерял бы эти часики? Или бы я не наткнулась на тебя и не сказала, что ты должен сделать? Что тогда?

Поттер улыбнулся, было ощущение, что он даже обрадовался такому вопросу. Его зеленые глаза сверкнули за стеклами очков.

— Такого просто не может быть,— пожал он плечами.— Если в твоем прошлом это случилось, значит, не было такой вероятности. Время никогда не позволяет играть с собой, если нет полной уверенности, что игра завершится, что круг прошлое-настоящее-прошлое замкнется.

— Но ведь ты мог… ну, заболеть, уехать домой. Или действительно отказаться.

— Нет. Послушай: вероятности, что я откажусь, не было, потому что я это я, я бы никогда не отказался от этого. Значит, тут сто процентов выполнения плана возврата в прошлое. Дальше. Подумай, неужели бы ты рано или поздно не нашла меня, чтобы поблагодарить за помощь?

— Обязательно бы нашла,— кивнула Эйидль, начиная понимать то, о чем говорил старший товарищ.— Рано или поздно.

— Конечно, даже если бы ты не искала меня специально, мы бы все равно вскоре столкнулись,— Поттер буквально светился.— То есть, вероятности того, что я не узнаю о том, чего еще не делал, не было, вопрос стоял только в сроках, а тут нет никакой особой проблемы… Теперь понимаешь?

— Да. Но тогда… Неужели нет никаких ограничений в использовании этой штуки?

— Маховика Времени? Есть, конечно: никто не должен меня видеть, говорят, что даже я сам не должен, но если бы я встретил себя самого, то вряд ли бы испугался,— рассмеялся Альбус.— Это правило я давно уже не использую. Главное — чтобы люди не видели тебя сразу в двух экземплярах…

— Поэтому ты сегодня весь день прятался тут? Ведь я сама видела, как ты некоторое время назад сюда вошел. Это был ты который?

— Видимо, это был все тот же я,— опять улыбнулся Альбус,— просто для тебя это уже в прошлом, а для меня все впереди. А теперь мне действительно пора. Только ты не пугайся, когда я исчезну.

— Ты очень помог нам, Ал, спасибо,— растроганная, проговорила девочка, с тревогой глядя на то, как хогвартчанин готовится к путешествию во времени,— если бы не твоя подсказка, где искать, Алекс никогда бы не увидел тот черный кристалл, и они бы погибли, мы бы опоздали… Будь осторожен.

— Увидимся через пару мгновений,— махнул девочке Поттер и крутанул Маховик, медленно растворяясь в воздухе. Эйидль моргнула, оглядывая пустую нишу, а потом вздрогнула, когда из густой темной тени вынырнула фигура Альбуса, чуть более растрепанная и пыльная, с темными кругами под глазами. Он улыбался, видимо, только что наблюдавший за разговором из своего прошлого. Эйидль всхлипнула и бросилась ему на шею, обняв.

— Ты все сделала правильно, малышка,— прошептал Ал, обняв исландку в ответ.— Ты умница.

* * *

— Прости меня,— прошептал Гай, подходя к кровати, на которую падал луч ненастоящего солнца, что садилось за ненастоящим окном госпиталя.— Прости меня, Мария,— он присел в ногах ее постели, глядя на бледное лицо и губы, на которых остались капли какого-то зелья. Он сидел и смотрел на лицо девушки, которую он любил и временами ненавидел, которая ненавидела его и считала предателем. И именно то, что она считала его предателем, именно воспоминание о ее боли и негодовании жгло все изнутри, потому что Гай боялся, что уже не сможет попросить у нее прощения.

— Знаешь, в школе все шепчутся, строят догадки, что с тобой случилось, что случилось с тобой и Ящером… Кстати, Ящера выписали сегодня утром, и профессор Яновских завтра будет его выспрашивать… Если найдет,— фыркнул Ларсен, накрыв своей ладонью руку Марии.— Оказывается, временами это здорово — быть полузверем, тебе бы это сейчас пригодилось. Его клетки победили яд самостоятельно, за счет быстрой регенерации, но я до сих пор не понимаю, что вы такое выпили, если даже ему для этого понадобилось четыре дня… Кстати, я слышал и хорошие новости: Волонскому вспомнилось какое-то суперское зелье, и они сейчас его готовят для тебя. Мы все надеемся, что оно тебе поможет…— Гай сжал тонкие пальчики девушки: кожа ее казалась иссушенной, тонкой, как лист пергамента, шершавой на ощупь.— Я не знаю, что с тобой случилось и где ты была столько времени, но ведь ты была одна, пока я не направил по твоим следам Ящера. Потом вы решили от счастья что-то выпить?— Гай вздохнул.— У меня ощущение, что твои друзья все знают, и это наталкивает меня на мысль, что все это связано с Поиском. И тогда я просто обязан докопаться до истины. Мы пробовали следить за твоими Драконами, но они очень осторожны…— парень помолчал некоторое время, слушая гулкую тишину в госпитале.

— Тебе стоит очнуться, иначе мы найдем Реликвии без всякой конкуренции с вашей стороны, будет как-то… нечестно,— горько усмехнулся Гай, осторожно поднося ее руку к губам и целуя.— Я люблю тебя, Мария. И поэтому я так хочу, чтобы ты поверила мне: я не трогал библиотеку. И именно поэтому мне так нужно, чтобы ты очнулась: попросить прощения и… поговорить. Мне кажется, я запутался, потерялся, я уже не знаю, кому верить. Я верю только тебе, даже несмотря на то, что ты меня обманывала. И я очень сердит на Луку: какой он Глава, если не знает, куда деваются его подчиненные! Как он мог отпустить тебя одну в какое-то опасное место? Думал, что никто не подумает тогда за тобой следить? Или в погоне за Тайной Винич просто перестал думать? И теперь ходит по школе, словно это из него всю воду высосала какая-то зараза…— Гай вздрогнул, ему показалось, что он услышал чьи-то шаги. Но нет, вокруг стояла гулкая тишина.

— Мне очень нужно поговорить с тобой, Мария. Лука… Лука тогда мне кое-что сказал, сказал о тебе и о Поиске. Я не поверил. Я и сейчас до конца не верю, но то, что произошло в библиотеке… В моей голове настоящая каша, понимаешь? Неужели может оказаться, что я просто идиот, которого используют? И… я не сжигал библиотеку, Мария, но я там был. И именно это так меня мучает. Просто…— Ларсен нахмурился, потер лоб в нерешительности,— я не могу ни с кем больше этим поделиться. Нам было запрещено входить в библиотеку под угрозой, что это ваша ловушка. Ни при каких условиях нельзя было это делать. Но я туда вошел, я видел гномов, видел стены… Но никому об этом не сказал, и это тоже, наверное, из-за слов Луки, не знаю, что меня на это толкнуло. Но я там был, а потом рассказал Учителю. Ты же знаешь, что у нас тоже есть наставник, тот, кто ведет Орден десятилетиями, передавая своему приемнику Знания, когда приходит время, готовит Глав, помогает… Я сказал ему, что библиотека найдена. А потом она сгорела, дотла, не оставив даже следов. Что это были за тела? Что случилось с теми гномами? И почему я не должен был этого видеть? Почему? Мне так нужно, чтобы ты поверила мне и рассказала, что означало увиденное мною. Я не знаю, что думать и чему верить… И мне страшно, что ты можешь погибнуть… Нам так часто повторяли, что Поиск дороже жизни каждого из нас, и я был согласен, ведь Реликвии — это великая сила, которую волшебники Востока могут получить и использовать против нас. Это древние силы. Но я все чаще прихожу к мысли, что ты бы не стала рисковать собой из-за какой-то неизвестной никому Академии… Я и раньше думал о том, зачем, но тут я увидел тебя здесь и понял, что нет, слишком маленькая для тебя причина так рисковать. И даже не собой рисковать, я тебя знаю. Ты бы никогда не рискнула Феликсом,— голос Гая дрогнул, и он сжал кулаки, прикрыв глаза,— не рискнула бы человеком, которого любишь, ради Сибири… Тут что-то другое, и я уверен, что ты знаешь, что именно. Поэтому ты должна очнуться и помочь мне, помочь мне понять, что происходит…— Ларсен поднял взгляд и замер, увидев, как из графина на столике поднимается водяной шар, медленно движется к постели, преобразуясь в серебристую нить, приближается к лицу Марии и тонкой струйкой, капля за каплей, исчезает во рту. Глотала ли она или магия была такой сильной и такой тонкой, что глотать воду и не нужно было, Гай не знал. Он просто завороженно следил за тем, как вода наполняет тело девушки.

— Ты должна поправиться. И… я обещаю, что если узнаю, что же с вами случилось, то не буду копать дальше, пока не поговорю с тобой. Я буду ждать, пока ты очнешься,— Ларсен мягко сжал руку Марии и поспешно вышел, пытаясь сморгнуть с глаз слезы.

В коридорах «головы» он никого не встретил, хотя старался оглядываться, замечать что-то необычное, ведь именно здесь, если Гай не ошибался, Феликс все-таки нашел Марию. Но все было тихо, спокойно, как всегда, Драконы Востока не активизировались и не крутились поблизости. Очередная тайна…

Ларсен вышел в Зал Святовита, где перед ужином собирались отдельные группы школьников. Подтянулись студенты Шармбатона и Хогвартса, голоса заполняли помещение, тихо отражаясь от стен. Гай попытался найти в этой толпе своих друзей, но взгляд наткнулся на Луку и Якова, которые прислонились к стене и что-то шепотом обсуждали. Говорят, именно они, взволнованные отсутствием бывшей старосты, отправились на поиски и около двух часов ночи обнаружили практически бездыханные тела Марии и Феликса прямо тут, в Зале, у колонн. И Ларсен был уверен, что все в этой официальной версии было ложью. Они стремились замять дело и скрыть правду.

— Слышала, что Ящера выписали.

Гай вздрогнул, когда рядом появилась Элен.

— Ты меня напугала.

— В последнее время это легко сделать, ты постоянно витаешь мыслями в госпитале,— пожала плечами девушка, устремляя взгляд в ту же сторону, что и ее друг.— Пока никаких прояснений?

— Нет, они очень осторожны, но, может, теперь, когда Цюрри может говорить, что-то всплывет.

— Ты в это веришь?— скептически спросила Элен, поворачиваясь к Гаю.— Он же Дракон, он не будет болтать. К тому же он Ящер, ему и Драконом быть не надо, чтобы быть немым.

— Профессор Яновских может пойти на крайние меры…

— Вряд ли,— фыркнула Элен.

— Почему?

— Посмотри,— девушка с улыбкой повернулась к входу в Зал Святовита: через широко распахнутые двери вошла группа преподавателей и директоров, в которой выделялись мадам Максим и еще одна женщина, которую Гай еще никогда не видел.

— Кто это?— почему-то шепотом спросил Ларсен, замечая, что остальные студенты поблизости тоже понизили голоса, глядя на пожилую, даже древнюю, волшебницу, что вышагивала рядом с профессором Фаустом. Несмотря на преклонные года и полностью седую голову, покрытую остроконечной шляпой, какие носили в прошлом веке, шла она прямо и гордо, внушая уважение и даже боязнь. Она носила очки, из-за которых вокруг смотрел строгий взгляд, а сжатые губы могли бы стать знаком того, что гостья чем-то крайне недовольна.— И почему Яновских семенит за ней, как болонка?— фыркнул с презрительным удивлением Ларсен, глядя на главу Дурмстранга.

— Это директор школы Хогвартс,— шепнул подошедший Яшек, почти с восхищением глядя на волшебницу, в присутствии которой боялись даже говорить громко. Гай повернул голову и увидел, что студенты английской школы улыбаются — видимо, им МакГонагалл трепетного страха не внушала.

Пожилая волшебница же шла, словно не замечая того, как перед ней расступаются и как за ее спиной шепчутся: она что-то в полголоса выговаривала Фаусту, который склонял к ней голову и кивал. Профессора прошли в распахнувшиеся двери Трапезной, и за ними потянулись заинтригованные студенты всех трех школ, поспешно рассаживаясь и поднимая глаза на стол преподавателей.

Яновских поднялся со своего места и широко улыбнулся, только вот впервые у него на лице было столько неуверенности.

— Сегодня у нас радость! Мы приветствуем в Дурмстранге долгожданную гостью — профессора Минерву МакГонагалл, директора школы магии и волшебства Хогвартс!— Яновских повернулся к волшебнице, рукой приглашая всех посмотреть на гостью, хотя никому этого приглашения и не нужно было.— Мы безумно рады, что вы все-таки смогли приехать на Турнир, ведь из-за болезни вы уже пропустили первое испытание…

Ларсен удивленно взглянул на своего директора: он самоубийца или просто не понимает, что с такой женщиной лучше не шутить, а уж тем более, лучше обходиться без намеков и подначек? Он повернул голову и увидел, как странная улыбка расползлась по лицу Роберта Конде: он оперся о локоть, словно готовился слушать какую-то очень интересную лекцию.

— Как думаешь, она убьет его тут или все-таки постарается без свидетелей?— шепнула Кристин на ухо Конде, который сидел справа от нее. Слева хмыкал Альбус, тоже приготовившийся выслушать любимую директрису.

— Она подошлет к нему Фауста, а сама будет отдыхать после дороги,— ответил полувампир, наблюдая за тем, как профессор МакГонагалл поднимается со своего места, а Яновских почти падает на свое.

— Добрый вечер, юные волшебники Дурмстранга, Шармбатона и Хогвартса,— голос у пожилой волшебницы был сильный и такой же строгий, как и весь ее вид.— Добрый вечер, коллеги,— она кивнула преподавателям.— Для меня честь быть принятой в школе с такой долгой и интересной историей, с традициями гостеприимства и уважения…— Конде постарался сдержать смешок: вот дает старушка.— Я приношу извинения Чемпиону Хогвартса,— под пристальным взглядом МакГонагалл Роберт сел прямо,— что пропустила его дебют на таком ответственном мероприятии, как Турнир Трех Волшебников, и всем его участникам. Теперь, когда я здесь, то вы можете рассчитывать на мою поддержку и самое деятельное участие в жизни школы, которая на полгода станет нашим домом. Все, что будет происходить здесь, станет предметом самого пристального моего внимания,— на своем месте чуть вздрогнул Яновских,— и я надеюсь, что в дальнейшем Турнир станет праздником для нас всех.

Под аплодисменты профессор села, и к ней тут же склонился Фауст, что-то шепча. Роберт повернулся к Кристин и Альбусу:

— Как думаете, она…?

— Фауст наябедничал ей о пожаре и отравлении двух ребят, поэтому МакГонагалл разметала от себя целителей и лекарей, натянула мантию и явилась сюда брать все под контроль,— с улыбкой подвел итог Поттер, поправляя очки. Декан Гриффиндора еще осенью рассказал о плохом самочувствии директрисы (еще бы, в ее-то возрасте) и попросил хранить это в тайне, потому что МакГонагалл запретила распространяться о ее здоровье, но, видимо, Яновских обладал плохой памятью.— Теперь мы можем спать спокойно, только жаль, что профессор Фауст уедет в Хогвартс, ему тут нравилось.

— Зачем ты опять залез в ее голову, Ал?— осуждающе шепнула Кристин, когда все приступили к еде.

— Даже не думал, я слишком уважаю профессора, чтобы вламываться в ее мысли по пустякам,— даже обиделся Поттер,— все было легко понять из ее речи.

— Тогда вы с ней общаетесь каким-то шифром, потому что я ничего такого не услышала,— пожала плечами Кристин.

— Просто ты не мыслишь, как директор,— спокойно ответил Альбус, и его друзья лишь хмыкнули. Ал же обводил глазами зал в поисках Феликса Цюрри, которого сегодня вроде как выписали. Правда, ходили слухи, что он просто встал и ушел, очнувшись после почти четырех дней лечения. Ищи его теперь…

— Как думаешь, Яновских уже добрался до Ящера?— спросил Лука у Якова, без особого аппетита поглощая пищу.

— Вряд ли,— хмыкнул блондин, потирая широкий лоб.— Я уже попросил Айзека заняться Цюрри, ведь он знает ту нору, что показала фея… Ну, где было спрятано сам-знаешь-что…

— А я думал, чего это Айзек так быстро заглатывает свой силос,— Лука вздохнул, кинув взгляд на торопливого «гнома».— Думал, что он спешит к Марии, он там часто бывает.

— Ты ходил?

Лука кивнул:

— Пока без улучшений, но они стараются сделать лекарство, тем временем волшебством поддерживают баланс воды в ее организме.

— Она поправится, вот увидишь,— Яков потрепал друга по плечу,— а мы пока будем охранять то злополучное место, вряд ли Мария обрадуется, если там появятся западные,— он кивнул Айзеку, который подмигнул в их сторону, спеша прочь из зала, и в этом не было ничего подозрительного, потому что «гномы» всегда спешили куда-то, даже на каникулах.

Барнс вытер в себя руки и пересек пока пустой зал, чувствуя сытость и расслабленность. Он сегодня был свободен от дежурств по школе, что теперь были обязательны из-за пожара, и мог заняться неотложными делами Ордена. Его Глава пока вне игры, но работу никто не останавливал.

Парень быстро передвигался в темноте, разыскивая ориентиры, которые наметил еще в первый свой путь в подземелье Ящера, когда его вела Даяна. Доверие доверием, но стоит всегда полагаться только на себя, тем более, если тебя заманивают куда-то глубоко и никто не знает, куда. Мария уже это доказала.

Наконец, свет палочки выхватил из темноты массивную дверь, плотно закрытую, глухую. Айзек некоторое время стоял, но потом все-таки решил постучать. Никто не откликнулся, и тогда «гном» счет все формальности соблюденными и просто взялся за ручку. Дверь подалась, свет упал на пол и побежал вперед, пока не остановился на фигуре сидевшего на кровати Феликса. Он дернулся и отвернулся, и Айзек поспешно опустил палочку, входя и закрывая дверь.

— Тебе стоит пить больше воды,— заметил «гном», усаживаясь на стол и глядя на худую фигуру.— Это советовал Павлов,— он не знал, показалось ему или нет, что Феликс пошевелился.— Тебя ищут, ты знаешь?

— Как она?— голос Цюрри прозвучал глухо и тихо.

— Так же, но они делают ей какое-то хорошее лекарство, так что есть надежда. Если это не поможет, то, скорее всего, ее увезут на Большую землю,— Айзек погасил палочку и начал поигрывать ею от нечего делать.— Расскажешь, какого черта вы там делали, в подземелье?

— Я нашел ее без сознания и пытался спасти,— ответил Феликс, тяжело дыша в темноте.— Но сделал еще хуже. Это я напоил ее водой из фонтана.

— Она не говорила ничего об этом месте?

— Все, что она говорила, в том свитке, что ты забрал,— слова давались парню нелегко, Айзек это чувствовал.

— Он на языке гномов, я не могу его прочесть.

— «Круг памяти, круг из скорби впитала в себя вода, наполнив силою смерти, выпив жизнь без следа; пройди этот круг, если сможешь, пройди по страницам молчания; быть может, это начало, но скорее всего — окончание; ты видишь следы дороги, по которой сейчас идешь; с упорством идя за нами, лишь смерть в бессмертье найдешь»,— прочитал Феликс, словно эти строки отпечатались в его память. Хотя, наверное, все то, что произошло с ним в могиле гномов, навсегда останется в воспоминаниях Цюрри.— Она это сказала, когда очнулась и поняла, какой воды мы напились.

— Больше ничего? Ни откуда у нее этот свиток, ни какого пьяного гнома она туда залезла одна?

— Нет,— в темноте ощущалось, как Ящер покачал головой.— Лишь то, что гномы всегда будут охранять свою тайну, и вода — один из стражей…

— Ты никому не рассказывал…?

— Я же дал клятву.

— Клятву можно нарушить,— пожал плечами Айзек, вполне спокойно к этому относясь. Все люди разные.

— Я ей поклялся,— глухо отчеканил Феликс. «Гном» промолчал, не зная, как реагировать на такую разговорчивость и к тому же эмоциональность парня, который много месяцев был похож на зомби с поводком, который держала Мария.

— Ладно, я пойду. Постарайся пока не высовываться, хотя с приездом директора Хогвартса, скорее всего, тебя не будут пытать, но все равно лучше пережди. Мы будем к тебе заходить, Даяна принесет еду и воду.

— Мне ничего не надо,— проговорил Феликс вслед уже выходившему Айзеку. В темной комнате воцарилась тишина, которую нарушало лишь тяжелое дыхание парня. Он чувствовал себя измотанным, усталым, сухим, но это были последствия отравления. С каждым часом становилось легче, но все-таки действительно стоило попить, в горле было сухо и чуть жгло.

Он поднялся, медленно совершая каждое движение, вышел и побрел наверх, стараясь не нарваться на шатающихся поблизости. Стать объектом внимания он совсем не хотел, да и подвергнуться допросу тоже, хотя бы потому что не знал, что говорить. Понятно, что все, что случилось, скрыли, но что ответить на вопрос, чем они отравились и где они это взяли? Он не хотел подводить Марию…

…Феликс остановился в ногах ее постели, не решаясь подойти ближе. Смотрел: ее тяжелое дыхание, поблекшие волосы, заострившиеся черты раньше мягкого лица, потрескавшиеся губы… Раны на ее теле. Раны, что остались из-за его ошибки.

Первый шаг дался с трудом, но он все-таки смог это сделать, потому что в памяти так же, как и воспоминания о ее словах, были его собственные слова, его ощущения тогда, когда все стало неважным, когда эйфория забирающей жизнь воды ненадолго заживила внутренние раны. И эти ощущения он не мог больше потерять, и именно они дали сил приблизиться.

Феликс присел рядом с ней, осторожно склонился, опершись на руки по обеим сторонам от девушки, в которой по его вине едва теплилась жизнь. Он облизнул губы и медленно склонился к приоткрытым, потрескавшимся губам Марии, ощутил ее слабое дыхание — и, мягко проводя языком по трещинкам, по губам, поцеловал ее…

* * *

Лекарь Павлов устало вздохнул и вышел из своего кабинета, неся в руках очередное зелье, которое они с Волонским создали в надежде, что оно поможет исцелить Марию. Прозрачная синяя жидкость плескалась в руке, и лекарь нес пузырек осторожно, чтобы не уронить. Следовало давать его каждые пятнадцать минут, и, если не поможет, завтра утром Яновских создаст портал и отправит девушку в клинику, разрешение на это уже было получено.

Павлов не стал зажигать света, волшебные окна чуть посветлели, значит, скоро взойдет солнце. Он подошел к столику и поставил на него пузырек, наполнил с помощью палочки уже почти опустевший графин, который поил Марию каждые полчаса — именно за такой период яд уничтожал необходимое количество жидкости в организме пациентки.

Он взял пузырек и начал подносить его к губам девушки, но глаза его встретились с карим взглядом, и зелье все-таки выскользнуло из рук, упав на пол и намочив брюки и ботинки лекаря.

— Мария…?!

— Пить,— прошептала она, облизывая губы, которые перестали быть белыми и потрескавшимися. В лице девушки появилась краска. Павлов тут же бросился к графину, забыв о палочке, улыбаясь и суетясь, поэтому он не заметил, как из-за ширмы у самого входа появилась тень, которая скользнула в приоткрытые двери госпиталя.