Безмолвная исповедь (гет)

Тяжелый взгляд Рэймонда лучше любых слов показывал шок парня. Впрочем, едва ли он мог предположить, каковы были истинные причины недавнего поведения гостей, мне меньше всего хотелось, чтобы он узнал, в чем дело, и вошел в список тех, кого Вольтури собирались ликвидировать, и когда между пальцами былого друга показалась сигарета, я сочла за лучшее промолчать. Нервно сделав пару затяжек, Рэмми наконец рискнул нарушить воцарившуюся на крошечной кухоньке его съемного жилья тишину.

— И что это сейчас было? — Я открыла было рот, чтобы сморозить какую-нибудь чушь, но меня опередил Тобиас, глубоко вдохнувший.

— Рэймонд, Ребекка просто перенервничала, знаешь, ты рассказывал...

— Она говорила, что не собирается охотиться на людей, и требовала, чтобы ты научил ее питаться животными. К чему это было? — Линдс снова затянулся, стряхнув пепел на порядком загаженную столешницу. — Как вы, черт побери, находите меня, что вообще происходит, и кто вы все, мать вашу, такие. Я хочу знать, какого дьявола твориться и во что я вляпался.

— Тебе же будет лучше, если ты не станешь в этом копаться, — выдохнула я. — Поверь мне, Рэмми, не стоит лезть. Я уже залезла. Не советую тебе.

— Кто вы. — Ледяным тоном отозвался человек, представавший сейчас совершенно в ином свете. — Только не надо тут толкать про итальянскую мафию и все такое.

— История будет еще менее правдоподобной, — ласково отозвался Деметрий. — Я же сказал, тебя нахожу я, что касается Ребекки — она психанула, когда ты начал рассказывать.

— Она психанула, когда я порезался. — Еще холоднее произнес Рэймонд. — Я хочу услышать от вас четкий и лаконичный рассказ. Кто вы и что вам от меня нужно. И пока я не буду это знать, я ничего не стану вам рассказывать, ясно? Не собираетесь прояснять — валите отсюда, — скрестив руки на груди, добавил он, чем заставил меня почти жалобно уставиться на Деметрия, губы которого поджались в очень тонкую линию. Джейн и Тобиас не менее мрачно переглянулись, и молчание стало затягиваться, когда ищейка заговорил.

— Ладно, тебе все равно уже светит ехать с нами, так что расскажем. Учитывая твой скепсис, Рэймонд, я не уверен, что ты поверишь, но ничего другого рассказать не могу. — Подобного поворота я ожидала меньше всего, однако Джейн осталась спокойной, Тобиас тоже, и мне ничего не оставалось, кроме как выслушать короткое сообщение о том, кто мы, как находили Рэмми, и кем я стала. Линдс, дослушав, закурил вторую сигарету, и криво усмехнулся.

— И вы думаете, я поверю в этот бред? Вампиры, бла-бла-бла, мистика и всякая прочая фигня... Я, вроде, не пятилетний мальчик. Я не верю в вампиров. Ребекка, кстати, вроде бы, тоже такой ересью не увлекалась...

— И, тем не менее, это так, — влезла я. — Поэтому я на тебя и накинулась, я еще довольно молодая по меркам... кхм... по нашим меркам, плохо сдерживаюсь иногда. Я понимаю, насколько это бредово звучит, но это так. И тебе придется поехать с нами. Мне жаль, — мне действительно было жаль, и, как и стоило ожидать, разговор дальше не сложился. Ехать в Италию по вполне понятным причинам Рэймонду не слишком хотелось, принимать участие в попытках Вольтури убедить будущую жертву отправиться в логово добровольно не хотелось мне, и, стараясь не вслушиваться в бурные рассуждения на кухне, я ушла в комнату. Слова Рэймонда об аварии, о том, что в моей крови нашли алкоголь, заставили задуматься, тем более, было о чем. Я отчетливо вспомнила, что прекрасно знала о романе Лиз и Шона, более того, я знала, что подруга была беременна. Но я и представить не могла, что могло меня заставить подсыпать ей снотворное и посадить за руль. Я не хотела совершать самоубийство, тем более подобным способом, и в этом была абсолютно уверена. И все же вновь выросла в голове сцена того утра, бутылка пива в моих руках, не первая за день, пара совместных видео для соцсетей, сборы... Лиз села за руль, когда до нас дошло, что я порядком выпила и мне не стоило ехать самой. Но, вновь и вновь в красках проживая те часы, я не помнила, чтобы что-то подсыпала или подсовывала Лиз. И все же... Все же... Что-то ведь и правда было не так в тот день. Даже промелькнула в пьяной голове мысль отложить поездку. Почему?!

Так или иначе, вспомнить к тому моменту, когда Рэймонд, все еще весьма скептично воспринимавший сведения о нашей истинной сущности, покидал какую-то мелочь в рюкзак, тщательно упаковал ноутбук, в котором я не без удивления признала свой, купленный незадолго до побега, и убрал в чехол гитару, особо ничего не удалось, и в путь мы отправились в относительной тишине. Только за чертой города Деметрий, устроившийся за рулем арендованной по такому случаю машины, бросил взгляд в зеркало, отражавшее устроившегося между Джейн и Тобиасом парня.

— Продолжить не хочешь?

— Что продолжить? — Вздохнул Рэймонд. — В общем, ситуация такая, как я уже говорил, когда мы узнали, что у Ребекки амнезия, поняли, что это наш шанс. Дальше было делом техники — сначала мы сказали ей, что она Лиз, как раз уладили проблемы с адвокатами последней и с тем, что Холмс начал вопить, что это не его жена. Но мы прекрасно понимали, что это ненадолго, и рано или поздно она что-то да вспомнит. Встал вопрос о том, что в таком случае делать. В общем, это была целиком идея отца, я был еще довольно мелким, особо-то и не вмешивался, да и поначалу ничего страшного в этом не видел. Отец решил подключить к процессу единственного из нас человека, который максимально хорошо знал Бэкку...

— То есть Риту, — встряла Джейн.

— Именно. Мы знали, естественно, что Рита и Бэкс плохо ладили, с одной стороны, с другой — это был великолепный шанс и для миссис Грин, и для нас. Сказку о муже-тиране придумали Рита и отец, начали показывать Бэкке фото там, видео, Рита рассказывала, каким очаровательным ребенком и подростком была ее дочь. Тут мы и выяснили еще более прикольную вещь. Бэкка по сути даже не вспоминала, она верила рассказам Риты, Шона, отца, и рисовала из этого в голове свое прошлое. Ну, мы, конечно, не все врали, ясное дело. Но по сути амнезия почти никуда не делась...

— А кому принадлежала идея с Элоиз? — Уточнила я.

— Отцу, ты пела при нас, до аварии, голос у тебя не слишком изменился, и мы решили, что над этим стоит поработать. Повод ты сама дала, когда спела на посиделках, но мы б его, сама понимаешь, и так нашли. И все складывалось удачно, пока Бэкка не начала задаваться лишними вопросами — почему Пол ее не ищет и никак не достает, но мы при этом держим рядом с ней телохранителя, удивилась, что была беременна на момент аварии. Когда ты заявила, что не была, мы поняли, что память начинает возвращаться. Нам это было не нужно...

— И вы решили провернуть турецкую идею? — Хмыкнул Деметрий.

— Да. — Кивнул Рэймонд. — Мы подумали, что если это не убедит Бэкку в гадливости Пола и не заставит снова нам доверять, мы покажем ей, что она у нас в лапах. Тут меня выбесило, я спорил с отцом, потом решил рассказать Бэкке правду, но ты успела сбежать. Как-то так. Кстати, было иногда очень трудно выдерживать легенду. Рита пару раз в начале даже подумывала на тебя наброситься. Но мы знали о ее проблемах, и все делали, чтобы ты не заметила, что твоя мать не в себе.

— А Майк на самом деле кем был? — Лицо в отражении исказило некое подобие то ли усмешки, то ли улыбки.

— Он был охранником, на самом деле. В какой-то мере да, следил, чтобы Пол рядом с тобой не появлялся, ты же понимаешь, нам не нужно было, чтобы ты знала, что происходит. Но больше он следил за тобой. Куда ты ходишь, с кем общаешься, что делаешь. Нет ли тревожных признаков, что ты начинаешь что-то подозревать. Подсунуть тебе вовремя снотворное там, или еще что. Справлялся виртуозно. — Рэймонд еще более криво улыбнулся. — Прости, я хотел под конец тебе все рассказать, но...

— Чем вы меня поили?!

— Да ничем, чаще всего снотворное, иногда транквилизаторы. Но ты редко давала повод, вообще, а злоупотреблять не хотелось. Шон и отец играли в хорошего и плохого полицейского, с первым ты откровенничала, и мы все знали о тебе. Когда появились... как вас там...

— Вольтури, — заметила Джейн.

— Вот, точно. Когда появились Вольтури, они сразу решили использовать шанс. У тебя создали ощущение, что за союз выступает только отец, и ты снова купилась. Кстати, про вещества. У Лиз были проблемы с наркотиками, серьезные. А у тебя с алкоголем. Ты до аварии, прости, начала частенько прикладываться к бутылке. Пол на самом деле из-за этого жутко психовал, хотел отправить тебя в клинику лечиться...

— В тот день... В аварию... Что я говорила? Ты говоришь, мы звонили...

— Ты рассказала, что он в очередной раз психовал из-за твоей любви к выпивке, сказала, что разведешься с ним, поживешь у нас какое-то время, начнешь новую жизнь. Что случилось, кто из вас и что употребил, понятия не имею. Но до Лондона вы не доехали... — На сей раз я предпочла промолчать, старательно напрягая память и пытаясь осознать, что на самом деле такое случилось в тот день в моей жизни. И что на самом деле происходило в тот период, и, чем больше удавалось вспомнить, тем все более и более невесело я рассматривала скользившие за окном деревья, траву, здания. Бэкка из воспоминаний Тобиаса, да и из воспоминаний Дема, во многом, была очень милым, хорошим, добрым человеком. Вот только кое-что, на самом деле, я хотела забыть еще в день аварии. И не из-за страстного ли желания перечеркнуть страницы жизни, от которых я убегала, случилась та амнезия длиной в несколько лет. Вот только даже при этом я была уверена в том, что со снотворным Лиз связана никак не была...

* * *

Рэймонд охотно и в деталях восстанавливал ту часть прошлого Элоиз и моей амнезии, которую мы не знали, рассказывал о знакомстве с Сэршоу, о том, как я привязалась к девочке, о том, как в голову Шона пришла идея для надежности повязать меня еще и долгами... В нашу истинную сущность парень отказывался верить и тогда, когда мы садились в самолет, и тогда, когда приземлились в Риме, где Линдс торжественно заявил, что ему плевать, кто мы такие, спим мы или нет, но он устал, и, пока не отоспится, никуда не поедет. Спорить мы не стали, до замка оставалось совсем недалеко, но приближать момент объяснений с Владыкой не слишком-то хотелось, и, отыскав недорогую и относительно приличную гостиницу, мы устроились на отдых. Рэймонд делил комнату с Тобиасом, успевшим даже дать мне первый, неудачный урок охоты. Олень от нас ускользнул, время поджимало, и питаться мне приходилось пока, как и предлагал ищейка, маргиналами. И все же, чем больше я осознавала себя, тем четче становилась мысль о том, что единственным, что держало меня в клане, был Деметрий. Я знала, слишком хорошо, слишком четко, насколько он предан был семье, и все же только желание все-таки быть рядом заставляло отгонять прочь все чаще мелькавшие мысли о том, чтобы попробовать-таки покинуть не в меру заботливых Вольтури.

Я понимала, что привлек их мой дар, что они строили на меня планы, и что, не заинтересуй я Владыку, едва ли стали бы со мной возиться, но, чем больше я, успев услышать немало о том, чем они занимались, каковы были законы, и даже увидеть кое-что в деле, осознавала себя, тем сильнее я понимала, что, каким бы благим ни было, во многом, их дело, и каким бы уважением я ни пылала, я не была Вольтури. Та Бэкка, что очнулась после укуса, с полным провалом в памяти и эйфорией обращения — да, из нее бы вышла первоклассная представительница клана. Та, что теперь, после долгих стараний, наконец-то вспомнила все, нет. Мне было не место там, куда мы ехали. Мне не было места среди тех, что в последние почти полгода старательно помогал мне, учил всему. Мне не было места среди тех, кого я должна была назвать вот-вот своей семьей. И единственным, что держало меня в клане, был Деметрий. Я никогда не верила в любовь и чувства, всегда была слишком рациональной для этого, и, когда чувства странным образом, без видимых причин, свалились-таки на мою голову, меньше всего на свете мне хотелось от них отказаться...

— Бэкка, — тихий голос вернувшегося в наш номер вампира вырвал из раздумий, и теплая ладонь коснулась щеки. И поневоле вспомнилось, как в последний вечер в Стамбуле он отговаривал меня от встречи с матерью. Если бы я согласилась и просто приехала с ним в Италию... Что бы было? Что? — Завтра мы уже должны быть дома. Как ты?

— Я все вспомнила... — Я заглянула в карие сейчас глаза, мягко коснувшись так и оставшейся на щеке кисти. — Лучше бы не вспоминала... Впрочем, мне бы следовало радоваться, я наконец-то вспомнила все...

— Знаешь, кое-что из рассказов Рэймонда звучит странно, — признался ищейка, как-то странно улыбнувшись. — Например, я не могу тебя представить подсыпающей какую-нибудь гадость подруге... Ты не такая, Бэкка. Даже если собрать все, что мы о тебе знаем, ты бы не смогла...

— И, тем не менее, я это сделала, — я предпочитала отмалчиваться, пока Рэмми излагал мое прошлое весь наш минувший путь. Но именно в тот вечер отчего-то молчать я все-таки не сумела, не сводя глаз с немного вытянутого, чуть смуглого для вампира лица, вечно взъерошенных коротких волос и проницательных глаз, когда-то давно, еще когда я была человеком, заставлявших кожу покрываться гусиной корочкой. Тогда я, как Рэмми теперь, не верила в вампиров. Тогда я и думать бы не захотела, во что совсем скоро превратится моя жизнь. Что я начну зависеть от крови других людей. Что однажды я в глубине души страшно пожалею, что тогда, в машине, после безобразной сцены с Джастином и матерью, Деметрий остановился вовремя.

— Ты о чем? — Нахмурился ищейка, устроившись рядом со мной на двуспальной кровати, идеально чистой, и совершенно нам не нужной. Хотя лежать-то на ней было удобно.

— Рэймонд чаще всего резок в выражениях, но прав. Я не такой ангел, каким кажусь. Когда я вышла за Пола, он безумно хотел ребенка, очень хотел. Я сначала говорила, что не готова, не хочу, но как-то призналась, сдали нервы, что не могу иметь детей. Диагноз тогда уже стоял, бесплодие. В общем, он меня переспорил, и мы сделали ЭКО. Безрезультатно, точнее, очень быстро я потеряла ребенка. Мы могли позволить себе еще попытки. Но я выбрала другой путь... Самой противно, если честно. Помнишь, Рэмми говорил, что у меня в крови нашли алкоголь?

— Ну... да... — Я даже не успела заметить, как оказалась в довольно уютных объятиях, вот только сейчас, именно сейчас, они совсем не казались такими уж уютными. Я и представить не могла, как после всего, что он знал обо мне, он вообще мог хотеть быть рядом. И как он умудрился в меня влюбиться в те безумные дни погони, когда мои чувства вдруг совершили резкий скачок от почти ненависти до влюбленности. Как, когда, почему... — Мало ли, сидела с подругой, выпила. Я только не пойму...

— Пол, видимо, не рассказал ребятам. Не хотел портить мое имя. Я пила, Дем. Каждый день, по несколько бутылок иногда. Почти полгода. Пиво, вино, виски. Я набиралась до того, что не могла подняться на второй этаж, как-то раз вообще проснулась на коврике у входной двери. Пол безумно злился, запирал меня дома, ругался со мной, не давал денег... Я даже не знаю, честно, как ему дались эти месяцы. Я все равно находила выпивку, и все повторялось. Чаще всего наутро я не могла вспомнить, что делала накануне вечером. Но я вела себя тихо, насколько я помню. У меня были очень серьезные проблемы с алкоголем, Рэймонд прав. Я поставила на себе крест, в какой-то мере. Я очень хотела детей, я мечтала о ребенке. Но... Когда я забеременела в первый раз, его отцом был наш сосед, его жена за год до этого родила малышку, я даже иногда сидела с ней за небольшую плату. Как раз после смерти отца, я тогда сделала много глупостей. А потом... Мать толкнула меня, мы ссорились из-за того, что не на что было бы растить ребенка, я налетела животом на острый угол столешницы... — Я с силой сжала сильную руку, уткнувшись лбом в плечо, и поглубже вдохнув. — Выкидыш, реанимация, приговор. Когда я потеряла второго ребенка, после ЭКО... — Я ждала чего угодно, после подобной исповеди, но только не того, как осторожно провели по волосам, по щеке, по плечу чуть узковатые ладони. — Я не просто выпила пива с подругой, я напивалась, с самого утра и до вечера. Почти каждый день. Иногда до тех еще чертиков. Хорошая компашка, мать-шизофреничка, я — алкоголик. Пол в итоге отправил меня на курсы реабилитации, вроде бы, я начала завязывать, но вот в тот день, когда приехали Линдсы, снова набралась, не очень сильно, в целом, отчет в своих действиях я себе отдавала. Сбежать я хотела от Пола, решила, что будет лучше порвать с ним и матерью, начать с нуля, завязать с выпивкой...

— И снова напилась? — Усмехнулся Деметрий.

— Пару банок пива. Для меня это уже было почти ни о чем. Лиз... Она и до этого иногда страшно бесила, Рэмми рассказал. В тот день она рассказала о своей беременности от Шона. Я завидовала ей, но по-белому, я ничего и не думала делать. А потом увидела, как она втягивает дорожку. Лиз была наркоманкой, нюхала, принимала таблетки. Понимаешь, она, беременная, у которой был ребенок, нюхала кокаин! И... Я не знаю, что на меня нашло, честно, но утром, когда мы собирались ехать, я подсыпала ей в сок снотворное. Решила сдать ее Шону и Джастину, рассказать о наркоте, ну, не знаю, лечить там или что... И потом...

— А потом сказалось то, что ты и сама выпила, — когда я умолкла, пришел на помощь парень. — Ты запамятовала о снотворном...

— Примерно так. Лиз села за руль, я как-то забыла, что она вот-вот отрубится. Ну и, в целом, авария случилась раньше. Отключиться она еще не успела. Когда я очнулась, вела крайне трезвый образ жизни. Я и представить не могла, что до аварии сама толкнула свою жизнь под откос. — Я все же нашла в себе силы поднять голову и заглянуть сейчас в глаза того, кто долгие месяцы вел борьбу с моим беспамятством. И выиграл в ней. Вот только я вовсе не уверена была, после всего, что этот выигрыш того стоил. — Я знаю, как это мерзко. Я сама себя за это презираю, и понимаю, что ты можешь думать обо мне, и... — договорить, что я и не претендовала на какие бы то ни было отношения, после всего, и на понимание, не дал палец, коснувшийся губ.

— Не скажу, что мне приятно все это знать и слышать, но, по крайней мере, это проясняет и твое беспамятство, и отвращение к наркотическим и хмельным веществам, и то, почему Рэмми и Пол говорили, что ты не без грешка. И... Бэкс, мне плевать, понимаешь? Это была прошлая ты, теперь ты другая. Даже та Бэкки, с кем я познакомился, была уже другой.

— Ты хочешь быть рядом? — Слабо улыбнулась я.

— Не поверишь, но хочу... — тепло, немного терпко на губах, и руки уже почти привычно скользят к верхней пуговице рубашки. — Бэкс, не вини себя. У тебя есть шанс прожить по-другому целую вечность... В конце концов, у нас не самая плохая семья, хотя тоже все со своими тараканами...

— Знаешь, Тоби ведь тоже в чем-то прав, — я не знала, почему лицо ищейки всегда темнело при имени Тобиаса. — Я не такая, как вы. Я не Вольтури, и... Если честно, наверное, во многом я хочу вступить в клан из-за тебя... — выдохнула я. — Я боюсь, что не смогу научиться быть одной из вас...

— Думаю, как раз это ты сможешь, — на краткий миг оторвавшись от попытки расстегнуть, а не порвать, мою блузку, улыбнулся ищейка. — Ты сильнее, чем кажешься, Бэкка. Намного сильнее...