Офицерская дочь (гет)

Через пять минут мы с Бобровым оказались в кафе. Он совсем не изменился, если только вырос под два метра. Единственное, что связывало его с Гуней — это цвет волос и чувство юмора. В остальном, они абсолютно разные.

— Ну, как там в столице?

— Да, нормально. Нет, ты все-таки изменилась. Стала еще красивее. И блеск какой-то в глазах появился.

— Какой блеск?

— Такой бывает у влюбленных людей. Ты влюблена?

— Да, уже полгода люблю и любима. Он сержант в бывшей роте моего отца.

— Блин, значит я опоздал. Знаешь, ты мне еще в школе нравилась, а я боялся к тебе подойти. А когда пожил несколько лет в Москве, понял мне нужна такая девушка, как ты. Там много красивых девушек, но у них внутри пустота. Они думают только о себе и о модных вещицах. Не знаю, может я где-то не там ищу, что мне все время попадаются такие.

— Да наверное, просто не там ищешь.

Затем я рассказала Косте об уходе из каратэ, пополнении в семье, моей работе и папиной повышении. Бобров был безумно рад за меня.

На следующий день я узнала, что ребята разобрались с Бабушкиным и Нелипой, которые признали свою неправоту и оказались нормальными парнями. Соколова и Вакутагина за хорошую службу наградили отпуском, и ребята стали готовиться к скорому отъезду домой. А Гуня в это время совсем пропадал без второго сержанта. Сегодня он в наряде по КПП, а на улице сегодня очень морозно. Вечером, выйдя на КПП, я с жалостью посмотрела на Гуню.

— Что, замерз, бедняжка?

— Да, ну и погодка сегодня.

— А давай я подарю тебе согревающий поцелуй, — сказала я и поцеловала солдата. — Согрелся?

— Да, немного. А мне ничего не будет за то, что я на дежурстве целуюсь с красивой девушкой.

— Не волнуйся, с командиром части и замполитом я как-нибудь договорюсь.

— Нет, Сань, я больше не могу. Пойду сигареты возьму, а то я совсем замерзну.

— Ну ладно, иди, куряга.

Как только солдат зашел, к КПП подъехала машина, из которой вышел Бобров.

— Привет, Зубик. Предлагаю, в такой мороз подвезти тебя на своей машине.

— Не надо, я папу подожду.

Но тут Бобров подошел ко мне и поцеловал. В этот момент сработал самый действенный закон — закон подлости, так как на крыльцо вышел Гуня. Парень быстро изменился в лице и зашел на КПП. Я быстро оттолкнула Боброва и побежала вслед за Гуней.

— Гунь, это не то, что ты подумал.

— А, что я мог подумать, когда увидел, что моя девушка целуется с другим? В части со мной крутишь, а в городе у тебя другой на навороченной машине. Конечно, у него рост два метра, куда мне коротышке до него.

— Гунь, ты не коротышка. Это мой бывший одноклассник. Да я была им когда-то увлечена. Но сейчас я люблю тебя.

— Поэтому целуешься с ним.

— Гунь, он сам меня поцеловал. Я даже не успела отреагировать.

— А ты даже не сопротивлялась. Зубова, я больше не хочу тебя видеть. Я думал — ты особенная, а ты такая же, как все, ведешься на дорогие машины.

С болью поняв, что Гуня сегодня бесполезно что-то объяснять я вышла на улицу, где меня по-прежнему ждал Бобров.

— Зубик, что случилось?

— Ты еще спрашиваешь? Это был мой парень и он видел, как ты меня целуешь. Какого ты вообще меня поцеловал? — со злостью крикнула я.

— Прости, я же не знал. Это был просто дружеский поцелуй.

— Дружеский? Боюсь представить твой не дружеский поцелуй. Совсем уже в своей Москве ошалели. Какой же ты Бобер, козел.

— Несостыковочка, бобер принадлежит к отряду грызунов, а козел — мелкий рогатый скот.

— Да пошел ты. И еще раз назовешь меня Зубиком, выбью зубы.

— А дотянешься? — спросил Бобров и согнулся от моего удара в область паха.

— Куда надо, я всегда дотянусь.

Гуня не стал меня слушать и на следующий день. Теперь против меня были настроены все старослужащие второй роты, кроме Соколова и Вакутагина. Они знали, что я люблю Гуню и никогда не смотрю на других парней. Сегодня, по рабочим делам мне надо было зайти к отцу. По дороге в кабинет отца мне попался грустный Вакутагин.

— Привет, Вань. Чего такой грустный, тебе же в отпуск скоро?

— Не отпускают меня в отпуск, говорят на поезде ехать долго, а на самолет денег нет.

— Пап, а почему Вакутагина нельзя на поезде в отпуск отпустить? Человек верой и правдой служит полтора года, между прочим, вылечил нашу Аленку, а в отпуск съездить не может.

— Саш, ну не могу я его отпустить на месяц. А кто готовить будет? А в части денег нет, чтобы его самолетом отправить.

— Хорошо, пап. Я все поняла.

— Саш, а почему ты вчера ночью плакала?

— Да, так мелкие неприятности.

Весь оставшийся день мне было не по себе при мысли о том, что такой хороший человек, как Ваня Вакутагин не может поехать в отпуск. Я весь день вспоминала его грустные глаза и решила ему помочь. Но для этого мне самой нужны были деньги, ведь зарплата у меня еще не скоро. У Лизы тоже напряг с деньгами. Единственный, кто мог мне помочь — это Бобров. И вечером, после работы, несмотря на обиду отправилась к нему.

— Привет, Кость. Ты не можешь мне одолжить денег. Я с зарплаты все верну.

— Могу. Но у меня правило, никогда ничего не давать в долг друзьям. Я дам тебе деньги, но ты за это поужинать со мной.

— А ты не оборзел?

-Вообще то, это ты у меня деньги просишь.

— Ладно, когда можно будет взять деньги?

— Сейчас, я принесу.

— А ты не боишься, что я сейчас возьму деньги, а ужинать с тобой не стану?

— Нет, я же тебя хорошо знаю. Ты всегда выполняешь обещания.

На следующий день я зашла в столовую отдать деньги Ване, но столкнулась с Гуней, Кабановым и Соколовым, которые тоже скинулись Вакутагину на билет.

— Вань, возьми. Я тебе тоже деньги нашла на обратный билет.

— Ой, Саш. Мне как-то неудобно.

-Неудобно в противогазе целоваться. А деньги возьми, а то я на тебя обижусь.

— Хорошо. Спасибо, Саш.

Гуня и Кабанов по-прежнему старались избегать меня. А Соколов вечером зашел в библиотеку.

— Саш, откуда у тебя деньги?

— Откладывала на всякий случай.

— Ты их случайно не у того парня, к которому тебя Гуня приревновал взяла.

— Ну у него. И что?

— Саш, я же вижу, как вам двоим тяжело друг без друга.

— Кузь, давай мы как-нибудь сами разберемся. Так я хотя бы Ване помогла. Пускай, хотя бы у него все будет хорошо. Ты лучше Варе от меня привет передавай.

Вечером за мной заехал Бобров, и мы поужинали как старые друзья. Костя весь вечер мне что-то рассказывал, а я в это время думала о Гуне. Как мне плохо без него, но он не хочет меня слушать. Что же мне делать?