Правильно загаданное желание (джен)

Лестница, ведущая в башню Кои, преодолевалась, как и всегда, с трудом. И не то чтобы Яньли часто по ней ходила, но доводилось. Она слегка обернулась, столкнувшись взглядом со старейшиной Ли, единственным, кто поддержал А-Чэна как нового главу ордена сразу же (и единственным, кого А-Чэн взял с собой на совет), получила в ответ успокаивающий кивок и отвернулась. Брат покосился на нее, но промолчал, только крепче сжал челюсти.

— Все будет хорошо, А-Чэн, мы справимся, — прошептала Яньли, и тот едва заметно склонил голову, показывая, что услышал.

Дорогой они с А-Чэном обсуждали возможные варианты событий на совете, придумывали аргументы и выстраивали линию защиты. Лань Ванцзи тоже ехал с ними. Он очень помог с защитой для А-Сяня, находя даже самые слабые места в ней и придумывая, как можно повернуть факты им на пользу. Яньли была поражена, обнаружив в этом молчаливом юноше такой острый ум. В его праведности никто не мог усомниться, но наверняка мало кто знал, насколько он может быть при необходимости… красноречив.

Второй Нефрит клана Лань покинул их недалеко от города, чтобы присоединиться к брату и дяде, но после совета обещал найти, чтобы вернуться обратно вместе.

За воспоминаниями последний пролет лестницы закончился как-то незаметно, и вот уже их встречает семья Цзинь в полном составе: сам глава клана и ордена, его наследник, супруга и недавно признанный бастард.

Яньли не сдержалась и улыбнулась Мэн Яо, получив такую же теплую непроизвольную улыбку в ответ, что вызвало, однако, не самую лучшую реакцию: Цзинь Цзысюань скрипнул зубами, госпожа Цзинь закаменела лицом, А-Чэн недовольно нахмурился, а Цзинь Гуаншань с любопытством переводил взгляд с нее на своего второго сына, прикрыв веером лицо. Яньли мысленно поморщилась, но изо всех сил постаралась не смущаться. Ну, даже если и покраснеет, это не страшно — всегда можно отговориться длиной лестницы и усилиями, затраченными на ее преодоление.

Наконец, когда пауза стала совсем неловкой, сзади раздалось осторожное покашливание старейшины Ли, что будто бы послужило всем сигналом.

Цзян Чэн вежливо поклонился и поприветствовал хозяина:

— Орден Юньмэн Цзян приветствует главу Цзинь, его супругу и наследников.

Зрачки Цзинь Гуаншаня дрогнули на слове «наследников», затем он одним изящным быстрым движением сложил веер и слегка наклонил голову, приветствуя А-Чэна не как равный равного, а как старший — младшего.

— Рад видеть главу Цзян, дева Цзян, старейшина.

Едва все обменялись положенными приветствиями, как госпожа Цзинь задала вопрос:

— Как поживает ваша матушка, моя драгоценная подруга Цзыюань?

— Матушка изъявила желание удалиться в уединение, пока не истечет срок траура по отцу, — ровно, без запинки ответил А-Чэн и не стал добавлять, что решение это было не ее собственным, в отличие от желания по истечении траура вернуться в Мэйшань.

Яньли вздохнула и опустила глаза, чувствуя на себе пронзительный взгляд Цзысюаня. Наследник вел себя почти неприлично, когда настолько пристально смотрел на нее, но ее это ничуть не взволновало, в отличие от предстоящего совета.

Никто из них ничего хорошего не ждал, а старейшина Ли, услышав от нее, как вели себя под конец кампании адепты ордена Цзинь, нахмурился, долго думал и в итоге, закрывшись с А-Чэном в его кабинете, о чем-то долго с ним говорил; ее он отдельно попросил быть настороже и постараться нигде не оставаться одной.

Брат и так нервничал, а после такого предупреждения всерьез задумался над тем, чтобы не брать ее с собой, однако Яньли воспротивилась и в конце концов переубедила его. Но нервозность и тревога А-Чэна никуда не делась, ведь это был первый его совет в качестве главы ордена Цзян, но, к удивлению Яньли, он сейчас ничем не выдавал себя, даже Цзыдянь на пальце оставался спокоен.

Она невольно восхитилась силой воли А-Чэна и подумала, что сама так не сумела бы.

Размещение в покоях, предназначенных для их ордена, прошло без происшествий. Яньли с помощью служанок успела освежиться, сменила одежды и, дождавшись прихода брата, последовала за ним на совет.

Народу ожидаемо было много — весь зал приемов Благоуханного дворца был забит битком, однако размещение гостей и их сопровождающих поражало своей продуманностью. Пока Яньли восхищалась чужой предусмотрительностью (а человек, сумевший рассадить всех глав небольших кланов так, чтобы те не конфликтовали, заслуживал восхищения) и рассматривала исподтишка зал, она наткнулась взглядом на Мэн Яо… точнее, теперь Цзинь Гуанъяо, который руководил адептами и слугами, и понимающе кивнула сама себе, сожалея, что не получилось переманить его в помощники А-Чэну.

А потом она ощутила на себе чей-то пристальный взгляд, и даже не один. Первый принадлежал Цзинь Цзысюаню — сразу же опустив голову, Яньли дождалась удобного момента и покосилась в другую сторону, обнаружив, что на нее в упор смотрит глава Не. Моментально покраснев, Яньли отвернулась, сдерживая желание прикрыться рукавом, и пожалела, что не носит с собой веер. Надо бы взять за привычку…

Наконец совет начался, и он отличался от всего, что она уже успела себе напридумывать. Начать с того, что по дороге в Цзиньлинтай она готовилась стать тигрицей, защищающей своего тигренка, А-Сяня то есть, и совсем не ожидала, что с этим проблем практически не возникнет…

Большую часть совета почтенные заклинатели, словно торговки на базаре, орали и совершенно непристойно бранились, занимаясь… дележкой добычи из разграбленного Безночного города. Яньли пребывала в замешательстве большую часть времени и только и могла, что расширенными от изумления глазами совершенно по-простецки наблюдать за тем, как глава клана Яо брызгает слюной на главу клана Хуа, а затем таскает человека старше себя на десять лет за бороду. И он такой был не один. Их было даже не двое. Почти все почтенные заклинатели позволяли себе распускать руки и грязно ругаться, и это приводило ее в ужас…

В попытке доказать, чей орден внес наибольший вклад в победу, присутствующие заклинатели, кажется, считали, что все уловки будут хороши.

Однако в зале наблюдалось четыре островка спокойствия: люди из Гусу Лань оставались непоколебимыми, только веяло от них неодобрительным холодком, да учитель Лань скорбно поджимал губы и хмурился. Цзян Чэн застыл раздраженной статуей рядом, изредка полыхая ушами и Цзыдянем, адепты за спиной делали ставки, и в другое время Яньли бы их одернула, но сейчас она пребывала в прострации, почти в трансе. Решив, что старейшина Ли призовет их к порядку, если совсем разойдутся, она медленно повернула голову и посмотрела в сторону клана Не. Глава застыл на месте и язвительно ухмылялся, его брат прикрывался веером, а адепты то и дело ерзали — тоже, наверное, спорили на что-то.

Цзинь Гуаншаня все происходящее явно забавляло, и потому он не спешил прерывать весь этот… балаган.

Наконец, выпустив пар, почтенные заклинатели все-таки сумели договориться о размере добычи для каждого, и только тогда слуги принесли чай и сладости. Когда посторонние удалились, наступил момент, которого Яньли ждала с нетерпением и страхом, но все прошло быстро и как-то скучно. Возникло даже ощущение, что никого особо не интересовал темный адепт Юньмэн Цзян. Яньли решила, что обдумает это позже, так как в этот момент как раз принялись решать судьбу последних Вэней.

Цзян Чэн, в защиту брата выступивший очень достойно, почти идеально, тут почему-то занервничал и едва не совершил ошибку, хорошо, что старейшина Ли вмешался и вывел-таки разговор в нужную сторону. А-Чэн обрел уверенность и сумел сторговаться, обменяв часть ценной, но бесполезной сейчас для них добычи на живые трофеи.

Хотя было много недовольных таким решением судьбы оставшихся в живых «недобитков этих псов Вэнь», все главы поддержали А-Чэна, даже Цзинь Гуаншань, однако Яньли не обольщалась: едва подвернется удобный случай — и от них постараются избавиться, утянув заодно и Юньмэн Цзян, а то и откусить от ордена кусочек пожирнее. Тому же ордену Цзинь, несмотря на наличие собственного морского порта и вполне приличной территории, по которой шла часть Шелкового Пути, не давали покоя водные дороги Юньмэна, точнее, подати, которые платили купцы в казну Цзян.

Едва объявили перерыв, как Яньли, предупредив брата, подозвала служанку и покинула зал, устремившись в сад. Недолго поплутав во внутренних помещениях дворца, они вышли наружу. Сад башни Кои утопал в пионах, всюду витал их сладковатый тонкий аромат, а взгляд услаждали клумбы, увитые растениями беседки и павильоны, предназначенные для отдыха. Яньли медленно пошла по светлой дорожке, пытаясь прийти в себя, созерцая окружающую ее красоту и вдыхая наполненный ароматов цветущих растений воздух.

В голове до сих пор не укладывалась, свидетельницей чему она стала совсем недавно. Неужели каждый совет проходит… вот так? Ей не верилось, но в душе возникло и росло зерно сомнений, потому что тогда и презрительно-высокомерное отношение матери к большинству знакомых заклинателей становилось оправданным, и снисходительно-насмешливые комментарии отца касательно глав других орденов…

Впрочем, это было неважно, самым важным стало то, что А-Чэн достиг поставленных целей, ради которых они, собственно, и ехали сюда. А-Сянь пока в безопасности, и у него есть время восстановиться, а у нее теперь будет в наставницах дева Вэнь… Пусть та еще и не знает об этом, но Яньли надеялась поладить с ней, тем более, что у нее появились кое-какие подозрения насчет отношения брата к Вэнь Цин… Правда, их требовалось проверить, а потом лучше всего было бы напрямую спросить брата, пусть подобное неприкрытое любопытство больше подошло бы А-Сяню, но…

— Дева Цзян, — позвал ее знакомый голос, и она едва заметно вздрогнула, оборачиваясь. Позади стоял растерявшийся от ее реакции Мэ… Цзинь Гуанъяо и неуверенно улыбался. — Вы в порядке, Яньли?

— Ох, прошу простить эту…

— Полно, — смелее улыбнулся второй наследник, отчего на щеках возникли ямочки, а глаза заискрились смехом, — мы вроде бы договорились называть друг друга по имени…

— Конечно, — улыбнулась, расслабляя сведенные напряжением плечи, Яньли. — Я просто не ожидала, так задумалась… — она растерянно огляделась и добавила: — Так задумалась, что не заметила, что где-то потеряла свою сопровождающую и сама потерялась. Это место мне незнакомо.

— Мы у западной стены, — ответил Гуанъяо, — вы довольно далеко ушли от отведенных вам покоев.

Яньли было неинтересно вести положенные речи, поэтому, вопреки приличиям, она напрямую спросила:

— Как вы поживаете? Вас… приняли?

Улыбка юноши стала какой-то натянутой, и Яньли свела брови, моментально догадавшись, кто именно был особенно против вхождения Гуанъяо в семью Цзинь.

— Приняли, — уронил он и вздохнул, пряча руки в широких рукавах, затканных золотым шитьем.

— Госпожа Цзинь? — с сочувствием уточнила Яньли, уже зная ответ.

Гуанъяо кивнул и жестом предложил ей продолжить прогулку. Они шли рядом в молчаливом понимании, и Яньли вспоминала, насколько легче ей становилось, когда она могла выговориться этому юноше за дровяным сараем, зная, что ее поддержат, и как он сам иногда позволял себе слабость, рассказывая о нравах, царящих в Линьфэне, откуда начался его путь в мир заклинателей.

— Кстати, позвольте сделать вам комплимент, — начала Яньли, вспомнив свое восхищение организаторскими талантами Гуанъяо, — все устроено в высшей степени продуманно.

Юноша смутился, но с улыбкой кивнул, и они пошли дальше.

— Как А-Ян? — спустя кэ спросил он, и на сердце тут же стало теплее.

— А-Чэн принял его в орден, мальчик так радовался, — улыбнулась Яньли, Гуанъяо кивнул, и она добавила, зная, что тому точно будет приятно: — Он часто вспоминает вас.

— Неужели? — натянуто улыбнулся Гуанъяо и замедлил шаг. Яньли решительно не нравилось, как он выглядит и реагирует — не так, как должен бы реагировать и вести себя человек, достигший наконец долгожданной цели. Цзинь Гуанъяо не выглядел ни капли счастливым, да даже удовлетворенным он не был, скорее… подавленным.

Яньли остановилась и повернулась к нему, а затем взяла его за запястья, совершенно не отреагировав на изумленно-испуганный взгляд и попытку вырваться. Проверив его состояние, она встревожилась еще больше — казалось, истощение, которое она наблюдала в Безночном городе, лишь усугубилось, не говоря уже о трещинах в ребрах, которые не могли возникнуть просто так.

— Гуанъяо, мое предложение перейти в наш орден все еще в силе. Знайте, что двери ордена Юньмэн Цзян всегда будут открыты для вас, — серьезно сказала она.

Губы юноши исказились, а следом на них появилась вымученная улыбка.

— Почему?

— Потому что я умею помнить добро. Потому что вы поддержали меня тогда, когда было хуже всего и мне не на кого было рассчитывать. В конце концов мы стали друзьями, и я очень это ценю… Как ценю и ваши способности, — снова поддразнила Яньли, наконец добившись неуверенной улыбки, и мечтательно добавила: — Каким бы чудесным помощником вы стали для моего брата…

— Ах, дева Цзян просто хочет свалить на меня побольше дел, — поддержал шутку Гуанъяо, и Яньли прыснула, прикрываясь рукавом и не в силах перестать смеяться.

Она понимала, что со смехом из нее выходит напряжение, но поддаваться эмоциям в таком опасном месте, как башня Кои, было неразумно. Прогнав по телу ци несколько раз, она наконец отдышалась и смогла взять себя в руки.

— Вам лучше? — спросил юноша, и Яньли уверенно кивнула, слегка краснея: все это время они стояли непозволительно близко.

— Да, благодарю вас, — сказала она, отступая на приличное расстояние.

Вовремя — буквально через несколько мгновений на дороге появился запыхавшийся от бега слуга.

— Молодой господин, вас ищут! Прошу вас, глава Цзинь велел привести вас, а госпожа… — затараторил парнишка, запинаясь от волнения.

Гуанъяо поднял руку, останавливая его, и тот послушно замолк, склоняясь в поклоне и пятясь.

— Я обещаю подумать над вашими словами, дева Цзян, — негромко начал Гуанъяо.

— Я же просила… — сердито начала она, и тот исправился:

— Я обещаю подумать над вашими словами, Яньли, — и, с улыбкой выполнив вполне официальный поклон, развернулся и быстрым шагом удалился.

Не успела Яньли пройти и трех шагов, как из кустов на дорожку шагнул Цзинь Цзысюань и сердито спросил:

— И часто вы позволяете… ему звать вас по имени?!