Мародёры: Три Тишины (гет)

28 ноября 1976 года

Воздух был острым — холод заставлял сжимать скулы и залезал под ворот мантии, но Сириус не ускорял шаг. Он шёл от калитки через пустынное поле, мимо старых дубов, растягивая дорогу, будто надеясь, что за это время в голове что-то прояснится.

За плечами осталась небольшая каменная дорожка, дом с яркими занавесками и вкусом слишком сладкого чая. У Андромеды было спокойно. Настолько, что внутри становилось не по себе — как будто не знал, куда деть руки, если не надо никого защищать. Или не от кого.

Он уже видел край хогвартских башен, когда взгляд зацепился: внизу, у дорожки к теплицам, стояли Алиса и Фрэнк. Она что-то рассказывала, смеялась, откидываясь назад, как раньше, когда и им было легко. Фрэнк кивал, слушал, улыбался.

Сириус не остановился. Просто слегка отвернулся и пошёл мимо. Не быстро, не медленно — так, будто не заметил. Хотя каждый их жест был как на ладони.

У главной лестницы он поднял глаза на замок — знакомые тени, резной камень, свет в окнах. Уже почти поднялся по ступеням, как справа раздался голос:

— Ну вот, Блэк, наконец-то ведёшь себя достойно крови.

Амикус. Стоял у перил, опираясь на колонну, руки в карманах, змеиный прищур.

— Сбежал от предательницы крови? Семья будет гордиться. Особенно мама.

Сириус остановился. Ни слова не сказал — только посмотрел. Уголки губ Амикуса поползли вверх, почти как у человека, который очень хотел, чтобы его ударили.

Сириус не ответил. Он даже не скривился.

Просто развернулся — быстро, чётко, как если бы кто-то щёлкнул пальцами перед глазами. Амикус не успел закончить следующую фразу — кулак Сириуса врезался в скулу с сухим, хрустящим звуком.

— Вот и поговорили, — сказал Сириус, выдохнув.

Амикус отшатнулся, зацепился за перила — и в тот же миг рванулся обратно. Мантия взметнулась, палец потянулся к карману, но Сириус был быстрее. Второй удар — в живот, третий — уже в челюсть. Руки не дрожали. Он бил точно, легко, с каким-то горьким облегчением.

Никто не остановил его.

Наконец-то. Ни правил, ни предупреждений, ни сдерживающих взглядов друзей рядом. Только цель — и этот голос, скребущий под ребрами уже несколько месяцев.

Амикус выдохнул, захрипел, но не упал. Он отшатнулся, зарычал —

— и в этот момент между ними оказался Регулус.

— Хватит! — Его голос показался сухим. — Сириус, стой!

Но Сириус не остановился сразу. Рука уже пошла в замах, и удар пришёлся вскользь — по плечу Регулуса. Тот пошатнулся, схватился за грудь, глядя на брата почти с изумлением.

— Отойди, — выдохнул Сириус, — это не твое дело.

— Хватит, — отрезал Регулус, глядя в упор.

Он не кричал, не злился — просто стоял между ними, как стена, за которой нельзя прятаться, но и пройти сквозь нельзя.

Скрипнула дверь. Из глубины замка вышла Макгонагалл, словно воздух сам позвал её.

— Что тут… Мерлин вас побери! Блэк. Оба! — Голос был резким, он поставил их на место.

Амикус присел на край ступени, держась за щеку, что-то бурча под нос. Регулус стоял, не двигаясь, пальцы сжаты в кулаки. Сириус выпрямился, не извинился, не вытер кровь с костяшек.

— Через два часа, — ровно сказала Макгонагалл. — Галерея «Лунная охота». Без палочек. Работа на двоих. Проверит Эванс.

Она посмотрела на Блэков по очереди, медленно.

— И если хоть один из вас попытается перекинуться парой слов с мистером Карроу — исключены из команд. Без обсуждений.

Развернулась. Ушла.

По лестнице прошёл шёпот: авроры ушли — и замок снова живёт сам по себе.

Сириус облизал губу — металлический вкус. Глянул на Регулуса.

— Ты не пострадал?

— Только немного, — сдержанно ответил тот.

— Тогда увидимся, — Сириус кивнул и пошёл вверх по ступеням.

И только когда вошёл под своды, с трудом выдохнул — будто с этим ударом в лицо Амикусу вылетело что-то старое, вылепленное из злости и усталости.

Никакого сожаления. Он ждал этого слишком долго.

В спальне было тепло. Воздух стоял, как после грозы — влажный, притихший.

Сириус вошёл, сбросил с плеч мантии снег и громко бросил:

— Ну что, угадайте, кого снова отправили на каторгу?

Римус приподнялся на локте и тут же снова завалился лицом в подушку. Джеймс спал, уронив руку на пол.

Питер сидел у своей тумбочки, расставлял по порядку какие-то пузырьки с чернилами.

— Вернулся? — спросил Сириус, подходя ближе.

— С утра, — кивнул Питер.

Он выглядел… нормально. Даже слишком — румянец на щеках, волосы не лезут в глаза, глаза ясные. Не как человек, который две недели «болел».

Сириус мельком вспомнил записку: аккуратный почерк, запах зелья. Тогда не стал лезть — и сейчас не стал.

— Всё в порядке? — спросил он всё же, негромко.

— Да, конечно, — быстро ответил Питер. — Просто перегорел, наверное. Сейчас лучше.

Сириус кивнул и уже полез на кровать, как вдруг Питер подошёл ближе.

— Слушай… ты не мог бы занять немного?

— Немного — это сколько? — вскинул бровь Сириус, просто уточняя.

— Пару галлеонов. До выходных. Верну, честно.

— Ладно, — Сириус вытащил из кошелька две монеты, протянул.

Питер кивнул и быстро убрал их в карман.

— Спасибо.

— Не вопрос, — отозвался Сириус, устраиваясь на подушках.

Он не стал ничего додумывать. Питер выглядел хорошо. Лучше, чем обычно.

Коридор галереи пах холодной пылью и сыростью — как чулан, который давно не открывали.

Филч ждал у двери, облокотившись на ведро. В руках держал табличку с кривыми инструкциями, будто выдрал из какого-то мануала для домовых эльфов.

— Без палочек. Без песен. Без нытья, — буркнул он, вручая ведро Сириусу. — Щётки там. Перчатки — тоже. На серебро не дышать. Карниз не расшатывать. Если оживите псов — гоняйтесь за ними сами.

Он открыл дверь, пропуская их внутрь.

Гобелен «Лунная охота» тянулся вдоль всей стены: бледные фигуры в капюшонах, тонкие копья, вытянутые силуэты собак и белая, безэмоциональная луна. При свете лампы вышивка казалась почти живой — как кадр, остановленный на полпути.

Сириус вошёл первым. Сразу бросилось в глаза: одна пара перчаток целая, вторая — с распоротым швом.

Он не задумывался.

— Бери эти, — протянул Регулусу. — Без дырок.

Тот молча кивнул и надел. Сириус натянул свои — ткань тянулась по костяшкам, и по запястью сразу прошёл холодок.

— Вот же семейная работа, — фыркнул он. — Прямо трогательно.

Регулус ничего не ответил. Взял щётку, подошёл к левому краю гобелена, медленно провёл по нижнему краю, вслушивался в ткань.

Сириус взял мел и обвёл два пятна чернил чуть выше лунного круга.

— Мелко, но гадко, — сказал он. — Это явно не Пивз.

— У Пивза хуже чувство композиции, — тихо заметил Регулус.

Они начали работать. Щётки скребли по гобелену мягко, почти ритмично. Пыль поднималась невидимым ворсом, оседая на пальцах. Свет от лампы колыхался, и казалось, что собаки на полотне дышат. Очень медленно, почти в такт.

Молчание между ними не было тяжёлым. Ни враждебным. Просто они слишком долго не разговаривали, чтобы говорить сразу.

Свет подрагивал, гобелен будто слушал. Сириус вытер руки о штанину, отложил щётку и сказал негромко:

— Я ездил к Андромеде.

Регулус не ответил, не дёрнулся — продолжал водить кистью вдоль нижнего края, точно и медленно.

— Она спрашивала о тебе, — добавил Сириус.

Пару секунд — только звук ворса по ткани. Потом:

— И что ты сказал? — тихо, почти бесцветно.

— Только сказал, что живой.

Регулус кивнул.

— Этого хватит.

— Если хочешь — могу сказать больше. Как ты на самом деле.

— Не надо, — сразу. А потом чуть тише добавил: — Не сейчас. Просто… скажи, что со мной всё в порядке. Без подробностей.

Сириус ничего не ответил. Но кивнул — коротко, в знак согласия.

Он потянул перчатку — по шву расползалась ткань. Протянул её, собираясь просто сжать в кулаке, но Регулус молча протянул руку, вытащил из кармана иголку и катушку.

— Дай сюда.

— Руки помнят? — спросил Сириус, отдавая перчатку.

— Это ведь просто шов, — отозвался Регулус, вдевая нитку. — А не магия.

Он работал быстро. Пара стежков — и ткань легла ровно. Вернул обратно.

Сириус надел перчатку. Сжал кулак — держит.

— Спасибо.

— Не за что, — пожал плечами Регулус. — Просто привычка не выбрасывать вещи, если их ещё можно починить.

Сириус провёл щёткой по краю гобелена, отряхнул пыль с ладони.

Выдохнул.

— У Меды всё хорошо. У них с Тедом — дом, тихий, тёплый.

Он замолчал на секунду.

— Знаешь, там пахнет хлебом и яблоками. Не благовониями и холодом, как у нас. Хлебом.

Регулус не ответил. Но и не остановился.

— А Дора… ей три. Малышка. Уже прыгает по подушкам, кормит игрушечную метлу хлебом и верит, что если спрятаться под стол с подушкой — грусть уйдёт.

Он усмехнулся.

— Она…

И тут же запнулся.

В груди кольнуло: Алиса, её ладони, её смех рядом с Дорой. Всё это было в другой жизни.

Сириус выдохнул, но не продолжил ту мысль.

— Смешная девчонка, — только и сказал. — Живая. Нормальная.

Щётка в руках Регулуса пошла медленнее.

— Я смотрю на неё — и понимаю: она растёт в доме, где никто не кричит. Где можно спрашивать, играть, менять цвет волос, если страшно, — и всё это считается нормой.

Пауза.

— И если она когда-нибудь узнает, кто такие Блэки — ей будет плевать. Потому что её научили другому.

— Звучит как что-то… настоящее, — негромко отозвался Регулус.

Сириус удивился тону. Там не было зависти, только тихая заворожённость, будто он увидел недостижимый пейзаж.

— Иногда я думаю, — продолжил Регулус, — как всё могло бы быть, если бы нас учили по-другому.

Он провёл кистью по серебру, не глядя.

— Доре… повезло.

Свет чуть дрогнул, на гобелене один из псов будто дернулся.

— Мне кажется, — тихо добавил Сириус, — это лучшее, что с нами могло бы случиться. Если бы нам дали шанс.

Сириус потянулся выше — дотянуться до края. Рука скользнула по серебру.

Он не заметил — только почувствовал, как ткань под ладонью вздрогнула.

На гобелене одна из собак подняла морду, будто учуяла. Вышивка чуть сместилась — охотник в центре на миг наклонился вперёд.

Свет от лампы дрогнул, по стенам прошла тонкая рябь.

Сириус отшатнулся, щётка в руке напряглась.

Но Регулус уже был рядом.

Он молча подставил ладонь под край ткани, чуть прижал — чтобы снять натяжение.

И мягкой кистью — точно, по направлению утка — провёл вдоль линии серебра. Медленно, как будто гладил зверя по шерсти.

Собаки замерли.

Копьё в руке охотника снова застыло.

Полотно улеглось в исходное состояние.

Регулус не сказал ни слова. Вернулся на своё место. Поднял щётку и продолжил работу.

Сириус негромко выдохнул.

— Ты знал, как это работает?

— Догадывался, — ответил Регулус. — Иногда этого достаточно.

Они снова работали в тишине. Теперь — в одном ритме.

Никаких скачков, никаких срывов.

Только щётки.

Пыль.

И ровная, спокойная ткань.

Где-то за дверью скрипнул пол.

Сириус бросил взгляд на гобелен — собаки дремали, охотники замирали в шаге. Серебро лежало ровно, ни одного колебания.

— Почти, — сказал он. — Осталось немного.

Регулус кивнул.

Они вытерли ладони, как раз в тот момент, когда шаги приблизились к двери.

Дверь открылась с негромким скрипом.

— Ну конечно, — сказала Лили, входя. Голос был ровным, но взгляд выдал всё.

Она прошла внутрь — папка в руке, шаг уверенный, плечи напряжены.

На Сириуса смотрела как на человека, который опять влез куда не надо.

На Регулуса — чуть спокойнее, но и без особого одобрения.

— Ткань цела? Псы не ожили? — спросила, не глядя в бумажки.

— Всё в порядке, — ответил Сириус.

Регулус промолчал.

Лили подошла ближе, провела ладонью по нижнему краю гобелена, наклонилась, осмотрела пол. Потянула ткань на себя, проверяя натяжение.

Задела серебро — оно не шелохнулось.

— Работаете лучше, чем ведёте себя, — бросила она, отступая на шаг.

Достала из кармана перо, поставила подпись на бланке — чёткий росчерк, резко, почти злым нажимом. Сложила бумагу пополам и вернула в папку.

— Свободны.

Регулус уже вытирал ладони.

Сириус бросил на неё короткий взгляд, но ничего не сказал.

— До завтра, — кивнул он брату.

— Угу, — отозвался тот так же сдержанно.

Они не обменялись ни жестами, ни взглядами — но в этом прощании не было холода. Скорее, тихая договорённость: поговорить позже. Когда будет нужно.

Сириус первым вышел в коридор.

Лили — за ним.

Коридор был пуст. Стены глушили шаги, как будто замок сам слушал, что будет сказано.

Сириус шёл впереди, Лили догоняла, не торопясь. Он слышал, как щёлкнула папка, как шелестит ткань её мантии — всё казалось громче обычного.

— Что, теперь молчишь? — бросила она за спиной.

Он обернулся, не останавливаясь.

— Ожидала, что начну оправдываться?

— Ожидала, что хотя бы не полезешь с кулаками.

Сириус усмехнулся, но без веселья.

— Знаешь, иногда не лезть — хуже.

— Удобная философия. Устроил драку, втянул брата, получил наказание — и всё ради чего? Чтобы самоутвердиться?

— Нет. Чтобы заткнуть того, кто всю осень шипит мне в лицо, что я «предатель крови».

— Он всегда так делает. Ты раньше умел держать себя в руках. Или дело не в Амикусе?

Сириус остановился. Лили — тоже.

— Я был у Андромеды, — сказал он тихо. — Там всё… не как у нас. Покой. Детские игрушки. Хлеб в духовке.

Он перевел дыхание.

— А потом я вернулся. И увидел Алису с Фрэнком.

Лили молчала. Смотрела.

— Она смеялась, — продолжил Сириус. — Как будто всё прошло. Как будто меня уже нет в ее картине мира.

— Может, потому что ты сам себя вычеркнул?

Он выдохнул.

— Я ушёл, потому что если бы остался — ей было бы только хуже. Семья. Сватовство. Внимание. Давление. Всё по накатанной.

Сириус отвёл взгляд.

— Я не смог бы её защитить. Не до конца.

— Но мог бы хотя бы не исчезать. Не обрывать всё вот так.

Лили говорила спокойно, но от этого слова резали ещё острее.

— Она… не просто переживала. Она вся рассыпалась. И мне пришлось это собирать.

Сириус не ответил сразу. Только через пару секунд.

— Я знаю.

И замолчал.

— Просто хотел, чтобы ты знала: я ушёл не потому, что передумал. А потому что иначе она пошла бы ко дну со мной.

Лили смотрела на него долго. Потом сказала уже тише, почти устало:

— Я не согласна с тем, как ты поступил.

Пауза.

— Но я понимаю, зачем.

Сириус молча кивнул

— Я ей не скажу, — добавила Лили. — Она идёт дальше. И эти слова ей сейчас не нужны.

Они подошли к лестнице. Портрет ещё не сдвинулся, а за спиной уже слышался шум спальни.

— Береги себя, Блэк, — сказала Лили.

— Стараюсь, — ответил он. — Без особого успеха, но стараюсь.

Она чуть улыбнулась и пошла вперёд. Он остался на шаг позади.

В груди ещё что-то болело — от слов, от памяти, от взгляда Алисы.

Но хоть кто-то понял. От этого легче.