Имперский шаттл «Тиран» прорезал черноту космического пространства, держа курс на вулканическую планету Мустафар. Система жизнеобеспечения корабля тихо гудела, создавая монотонный фон для тяжелого молчания, воцарившегося между двумя ситхами после их возвращения с Дагобы.
Дарт Шаринган стоял у обзорного иллюминатора, его красные глаза с узором Мангекё неотрывно следили за мерцающими звездами. Отражение в стекле показывало напряженное, бледное лицо молодого человека, чьи черты были искажены не столько гневом, сколько глубокой внутренней борьбой.
Дарт Узумаки сидел в кресле пилота, механически проверяя системы корабля. Его желтые глаза время от времени косились на ученика, замечая его необычную задумчивость и молчаливость.
— Ты слишком тих, мой ученик, — наконец произнес Дарт Узумаки, разрывая тишину. — О чем размышляешь?
Дарт Шаринган не сразу ответил. Он продолжал смотреть в пространство космоса, словно искал там ответ на какой-то мучительный вопрос.
— Учитель, — наконец произнес он, медленно поворачиваясь. — Вы видели, что творил этот старик? Какой бой он нам давал?
Дарт Узумаки нахмурился:
— Йода был одним из самых могущественных джедаев своего времени. Его сила была…
— Нет, — прервал его Шаринган, что само по себе было необычно. — Дело не только в этом. — Он сделал шаг вперед, его глаза горели странным огнем. — Темная сторона обманула нас, говоря, что мы получим безграничную силу. Там, в свете, была настоящая сила!
Дарт Узумаки резко поднялся с кресла, его лицо исказилось от гнева:
— Что ты несешь? Йода мертв! Мы победили!
— Победили? — Шаринган горько усмехнулся. — Он сам позволил нам победить. В любой момент он мог уничтожить нас обоих. Вы сами это видели, учитель.
Узумаки открыл рот, чтобы возразить, но слова застряли у него в горле. Воспоминания о бое с Йодой, о том, как древний джедай с легкостью противостоял их объединенной мощи, были слишком свежи.
— Это… это ничего не значит, — наконец произнес он, но в его голосе слышалось сомнение. — Темная сторона дает нам свободу, которой никогда не будет у джедаев. Их кодекс ограничивает их, делает слабыми.
— Действительно? — Шаринган покачал головой. — Тогда почему Йода, в своей старости и в одиночку, чуть не победил нас обоих? Почему ему не потребовались ни ненависть, ни гнев, чтобы противостоять нашей объединенной мощи?
Дарт Узумаки опустился обратно в кресло, его лицо отражало внутреннюю борьбу:
— Я… я не знаю. Возможно, есть аспекты Силы, которых мы еще не понимаем.
— Или, — тихо продолжил Шаринган, — нас обманули. Вейдер обещал нам могущество, превосходящее все, что мы знали раньше. Но что мы получили? Мы стали сильнее, да. Но цена…
— Цена всегда есть, — отрезал Узумаки, но его голос звучал неуверенно. — Любая сила требует жертв.
— А какую жертву принес Йода? — спросил Шаринган. — Он не использовал ненависть. Не питался болью. Но его сила… она была чиста. Совершенна.
Дарт Узумаки долго молчал, глядя на приближающуюся красную планету Мустафар. Наконец, он тихо произнес:
— Я тоже это заметил. В момент, когда он противостоял твоему Сусаноо… его сила была… безгранична. И при этом контролируема.
— В этом и разница, учитель, — кивнул Шаринган. — Темная сторона дает нам силу через разрушение — других и себя. Свет создает и защищает. Что из этого по-настоящему сильнее?
Корабль вошел в атмосферу Мустафара, красное зарево планеты залило кабину зловещим светом. Лава извергалась из многочисленных вулканов, создавая сюрреалистический ландшафт ада.
— Здесь, на этой планете, Дарт Вейдер сражался со своим бывшим учителем, джедаем Оби-Ваном Кеноби, — произнес Узумаки, глядя на реки лавы. — Здесь он потерпел поражение и был искалечен.
— От джедая, — заметил Шаринган. — И не от кого-то, а от Оби-Вана, который, как говорят, не был самым выдающимся в плане силы. Что это говорит нам о превосходстве темной стороны?
Шаттл снизился, приближаясь к мрачной цитадели Вейдера, возвышающейся над рекой лавы. Массивная пирамидальная конструкция из черного обсидиана и стали казалась воплощением зла и страха.
— Я не знаю, что ждет нас там, — произнес Узумаки, готовя корабль к посадке. — Но ты поднял вопросы, которые я не могу игнорировать. Возможно… возможно, нам следует пересмотреть наш путь.
Шаринган кивнул:
— Я не говорю о возвращении к джедаям. Их догмы так же ограничивают, как и кодекс ситхов. Но есть что-то… нечто большее, чем свет и тьма. Баланс, о котором говорил Йода.
Шаттл опустился на посадочную площадку цитадели. Вокруг не было ни охраны, ни дроидов — необычная тишина для резиденции Императора.
— Странно, — заметил Узумаки, проверяя сканеры. — Никакой охраны, минимальная активность дроидов. Будто замок… заброшен.
Они покинули шаттл и ступили на горячую поверхность посадочной площадки. Жар Мустафара обрушился на них, словно физическое присутствие — душный, наполненный серой и пеплом воздух обжигал легкие при каждом вдохе.
— Что-то не так, — произнес Шаринган, его Шаринган активировался, просканировав окружающее пространство. — В замке есть жизнь, но… это не Вейдер. Что-то другое.
Они прошли через главные врата цитадели, которые открылись перед ними без сопротивления. Внутри их встретили пустые коридоры, освещенные красноватым светом, отражающимся от лавовых рек за прочными транспаристиловыми окнами.
Следуя своим инстинктам и указаниям Силы, они поднялись на верхний уровень, где располагался тронный зал Вейдера. Массивные двери медленно раскрылись перед ними, словно приглашая войти.
Зал был погружен в полумрак, лишь алые отблески вулканов за окнами создавали призрачное освещение. И на троне Вейдера, высоком кресле из черного металла, восседал… незнакомец.
Это был гуманоид средних лет, с бледной кожей и темными волосами, собранными в пучок. Его лицо, красивое и одновременно жестокое, украшали странные татуировки. Одет он был в старинные доспехи, стиль которых не соответствовал ни современной имперской эстетике, ни древним традициям ситхов.
— Наконец-то, — произнес незнакомец, его голос звучал одновременно близко и бесконечно далеко. — Дарт Узумаки и Дарт Шаринган. Я ждал вас.
Узумаки инстинктивно положил руку на рукоять светового меча:
— Кто ты? Где Император Вейдер?
Незнакомец встал с трона и плавно спустился по ступеням к ним:
— Меня зовут Момин. Лорд Момин для тех, кто чтит древние традиции. — Он улыбнулся тонкой, неприятной улыбкой. — Что касается Вейдера… он скоро прибудет. Не беспокойтесь.
Шаринган напрягся, его глаза внимательно изучали странного посетителя:
— Ты не материален полностью. Твоя сущность… разделена.
Момин рассмеялся, хлопнув в ладоши:
— Превосходно! Эти глаза действительно замечательны. Да, молодой ситх, ты прав. Я существую одновременно в нескольких реальностях. Это… побочный эффект моего искусства.
— Искусства? — переспросил Узумаки.
— О да, — кивнул Момин, широким жестом указывая вокруг. — Все, что вы видите — часть моего величайшего произведения. Многомерная скульптура, затрагивающая саму ткань реальности. — Он приблизился к ним, его глаза горели фанатичным огнем. — Поздравляю, что вы наконец поняли: Вейдер — слабак.
Узумаки и Шаринган переглянулись.
— Объяснись, — потребовал Узумаки. — Что здесь происходит?
— Ваше прозрение после встречи с Йодой, — Момин кружил вокруг них, словно хищная птица. — Оно не случайно. Это часть моего замысла. Вейдер слишком долго играл с Силой, не понимая её истинной природы. Он раб своих ограничений, своего искалеченного тела, своей несчастной любви. — Момин фыркнул. — Жалкое зрелище.
— И что ты предлагаешь? — спросил Шаринган, его голос был напряжен.
— Свободу, — просто ответил Момин. — Истинную мощь. Не светлую сторону с её нелепыми ограничениями. Не темную с её саморазрушением. Нечто большее — чистую, необузданную Силу.
В этот момент в зале раздался громкий механический вдох, и тяжелые шаги эхом разнеслись по помещению. Двери на противоположной стороне зала открылись, и внушительная фигура в черных доспехах вошла внутрь.
Император Вейдер.
— Так, так, — произнес он своим глубоким, модулированным голосом. — Лорд Момин. Я предполагал, что ваше влияние распространилось дальше, чем следовало позволить.
— Учитель! — Узумаки повернулся к Вейдеру, его лицо исказилось от смеси эмоций: гнев, разочарование, замешательство. — Я верил вам! Верил в могущество темной стороны, которому вы учили нас!
Вейдер медленно приблизился, его черная фигура отбрасывала длинную тень в красных отблесках вулканов:
— И что изменилось, мой ученик?
— Все! — выкрикнул Узумаки. — Мы сражались с Йодой, и я увидел… — он запнулся, подбирая слова. — Я увидел, что темная сторона слабее света. Джедай, древний и один, почти победил нас обоих!
— Йода мертв? — спросил Вейдер, и что-то неуловимое промелькнуло в его механическом голосе.
— Да, — кивнул Шаринган. — Но не благодаря нашей силе. Он сам позволил этому случиться.
Момин засмеялся, хлопнув в ладоши:
— Видите, Вейдер? Даже ваши собственные ученики осознали вашу слабость! — Он повернулся к двум молодым ситхам. — Я предлагаю вам выбор. Помогите мне устранить Вейдера, и вы получите всё, о чем мечтали.
Он приблизился к Шарингану:
— Ты, Учиха Саске, сможешь вернуться в свой мир. Отомстить тем, кто истребил твой клан. Обрести силу, о которой ты даже не мечтал.
Затем он повернулся к Узумаки:
— А ты, темный двойник великого героя, станешь Императором в этом мире. Создашь его таким, каким пожелаешь. Никаких старых догм, никаких ограничений. Только твоя воля, формирующая галактику.
Вейдер сделал еще один шаг вперед:
— Не слушайте его лживых обещаний. Момин — древний призрак, чье безумие превзошло даже стандарты ситхов времен Старой Республики. Его «искусство» — это всего лишь разрушение.
— Разрушение? — возмутился Момин. — О, как типично для вас, Вейдер! Вы никогда не понимали истинную природу Силы. Я не разрушаю — я преобразую. Создаю новые реальности из осколков старых.
Внезапно воздух в центре зала задрожал, образуя сияющий портал. Из него, покачиваясь, вышла фигура в ярко-оранжевом костюме — молодой человек со светлыми волосами и яркими голубыми глазами, с отметинами на щеках, напоминающими усы лисы.
— Наруто, — выдохнул Шаринган, его глаза широко раскрылись от удивления.
— Саске? — недоуменно произнес вновь прибывший, оглядываясь по сторонам. — Что происходит? Я только что сражался с Боба Фетом. Где… — Его взгляд остановился на Дарте Узумаки, и глаза расширились еще больше.
— Как удобно, — улыбнулся Момин. — Еще одна фигура для моей композиции.
Шаринган, делая шаг к своему бывшему другу сказал.
— Сейчас важно другое. — Он повернулся к Вейдеру и Момину. — Я не интересуюсь ни светом, ни тьмой. Лишь сила имеет значение. Сила, которая поможет мне защитить то, что важно.
Момин кивнул:
— Именно! Так избавимся от оков прошлого! — Он указал на Вейдера. — Устраните его, и все миры откроются перед вами!
Вейдер активировал свой красный световой меч, характерное гудение заполнило зал:
— Если вы выбрали предательство, будьте готовы к последствиям.
Дарт Узумаки медленно поднял руку к своему мечу:
— Учитель… вы обещали мне силу, превосходящую все, что я знал. Но я увидел, что существует мощь, превосходящая даже темную сторону. — Его лицо исказилось гримасой сожаления. — Я должен найти свой путь.
Дарт Вейдер поднял свою руку, и воздух в зале задрожал от концентрации Силы. Стены цитадели начали вибрировать, а затем целые куски обсидиана оторвались и зависли в воздухе, подобно смертоносным снарядам.
— Вы совершаете ошибку, — произнес он своим глубоким голосом. — Момин использует вас, как использовал и меня. Его цель — не новый порядок, а хаос во всех измерениях.
— Ложь! — выкрикнул Момин, его тело начало светиться призрачным светом. — Я творец! Художник космического масштаба!
Вейдер резко опустил руку, и обсидиановые глыбы полетели в сторону трех противостоящих ему фигур. Шаринган активировал свое Сусаноо, создавая защитный купол вокруг себя и Наруто, в то время как Дарт Узумаки уклонился с нечеловеческой скоростью, и его тело окружила красная аура чакры Девятихвостого.
— Впечатляюще, — произнес Вейдер. — Но недостаточно.
Он сделал широкий жест рукой, и невидимая стена Силы врезалась в Сусаноо Шарингана, с такой мощью, что даже энергетическая конструкция затрещала под её напором.
— Это не обычная Сила, — выдохнул Шаринган. — Он сильнее, чем казался раньше.
Наруто активировал свой режим Мудреца, его глаза приобрели характерные оранжевые контуры:
— Я чувствую его энергию.
Дарт Узумаки сформировал в руке темный Расенган и бросился на Вейдера. Но Император предвидел атаку и отбросил его мощным толчком Силы, впечатав в стену зала.
— Вы забыли, кто я, — произнес Вейдер, медленно надвигаясь на них. — Избранный. Рожденный от самой Силы. В моих жилах течет чистая мощь космоса.
Момин отступил к краю зала, его фигура начала мерцать, переходя между измерениями:
— Покажите ему! Покажите истинную силу, не скованную догмами ни джедаев, ни ситхов!
Наруто создал несколько теневых клонов, которые окружили Вейдера. Он сложил печать, и вокруг его рук начала формироваться золотистая чакра. — Расен-сюрикен!
Вихрящийся диск энергии устремился к Вейдеру, но Император лишь поднял руку, останавливая смертоносную технику в воздухе. С неимоверным усилием он сжал кулак, и Расен-сюрикен схлопнулся сам в себя, создав небольшой, но мощный взрыв.
Дарт Узумаки поднялся из-под обломков, его лицо было искажено от ярости:
— Ты скрывал свою истинную силу, учитель. Все это время… ты мог уничтожить нас одним движением руки.
Вейдер повернулся к нему:
— Сила приходит с пониманием, мой ученик. Я не хотел уничтожать вас — я хотел вести вас.
— К чему? — выкрикнул Узумаки. — К рабству темной стороны? К вечному страху? К клетке, которую ты создал для себя сам?
Шаринган усилил свое Сусаноо до полной формы. Гигантский энергетический воин возвышался над залом, его глаза горели тем же узором, что и глаза создателя.
— Хватит разговоров, — произнес Шаринган, и энергетический меч Сусаноо опустился на Вейдера.
Но Император не отступил. Вместо этого он поднял обе руки, и вокруг него возник купол чистой Силы, настолько мощный, что меч Сусаноо не смог его пробить. Более того, в месте соприкосновения энергетический клинок начал трескаться и распадаться.
— Что? — Шаринган не мог поверить своим глазам. — Это невозможно!