Любопытство волка сгубило (гет)

Эндрю сетовал, как же так вышло: стоило Вильгельмине ступить за порог, как она описывает самую настоящую горячку. Его широкий шаг по гостиной особняка тотчас выдавал тревогу. Сидевшие на диване мужчины бросали взгляды на мельтешащие ботинки. Казалось, натертые дубовые полы подведут в любой момент и дадут поскользнуться. Длинный свитер он то и дело нервно поправлял, а по карманам рассовывал фасованные порошки, и его палочка то высовывалась, то уже в самом деле вылетела и покатилась, что им не было замечено в суете. Протянутую палочку он ухватил и неряшливо воткнул в нагрудный карман.

Нужно, даже необходимо сиюминутно связаться с больничным крылом Хогвартса, оповестить мадам Помфри и Дамблдора поставить в известность, и когда Эндрю дадут разрешение, он прибудет, соберет все данные и будет уверен, что это не пагубное влияние порезов когтей. Он громко размышлял и нарезал круги по Гриммо.

Ларсон перечитывал строчки: «Одолевает духота, спирает воздух в легких, сердце дрожит и не хватает никакой злости, меня решительно не слышат, что я больна. Капли валерианы сбавляют степень тревоги, но мне не хорошо. Жаловаться бабушке на поведение близнецов я не хочу, но, поскольку поделиться мне все же нужно, хотелось бы понять, все ли в порядке». Девочка напугана и встревожена. Это единственное наверняка известное.

— Спецы говорите? — лающе сиплый тон Сириуса в противовес обеспокоенным мужчинам считывался смешливым. — Важный доктор и следопыт с интуицией и опытом до кучи. Поёте бравады своим достижениям, надо же.

— Ты на что это намекаешь, Блэк? — Сноу терпеть не мог даже косвенные колкости, но вот такая наглость того, кому нечего терять, естественно, ему было ни до вежливости, ни до того, чтобы юлить.

— Да какие уж тут намеки. Ей пошел тринадцатый год, она вдали от пригляда бабки и в окружении мальчишек.

— Ну и к чему ты ведешь? — Уайт все еще наталкивал в походную сумку измерительные приборы и бутылки зелий, но уже не так расторопно, словно начало доходить о неправильности суждений.

— Ладно звереныш несмышленая и зеленая, вы-то куда со своими тревожными чемоданчиками? Малышка по уши втрескалась. А воспитанная вашим примером, тоже в упор не видит очевидного и даже признавать не хочет.

Что Вильгельмина не будет писать Сириусу, а Ларсон послужит посредником между почтовой совой, даже не обговаривалось и уж тем более не писалось на бумаге. Очевидное безмолвное логическое заключение, до которого все они мгновенно дошли. Но вот признать, что девчонка входила в пубертатный период, несущий ворох обычных подростковых проблем, нет, это было сложно и не всплывало на поверхность. Блэку же понадобилось вскользь прочитать симптомы, чтобы поставить диагноз: если у Лонгботтом и лихорадка, то решительно безвредная. Во всяком случае не губящая одолевающей тело ликантропией. Так, гаденькая, как невысокая температура, от которой по телу дрожь, потливость и спутанность мыслей.

Эндрю осел, подперев руку о диван, в глубокой задумчивости развеял Патронуса. Дела.

Сноу разразился громким хохотом. Черт возьми, ему в голову не пришло сложить факт возраста девчонки со всей серьезностью приписки к письму, где она так подробно расписывала возможные улики. Как только от смеха отпустило, Ларсон панибратски толкнул Блэка в плечо.

— Это ты славился повесой, мы были заняты делами, — Сириус заразно хохотнул, и мужчины заозирались в хаосе дома, где поставили все верх дном, стоило им дочитать письмо.

— Тогда, мои обделенные женским вниманием друзья, давайте сойдемся на том, что писать малышке Вилл буду я. От ваших советов ее несчастная голова бы только вспухла, и она в самом деле разболелась от лишних мыслей.

— Я ведь заготовил ответ, где просил Вильгельмину добиться отдельной комнаты и дожидаться нашего прибытия, — вступился Эндрю, не постеснявшись признать правоты Блэка и собственной поспешности.

— А что до слов про Шляпу? Давай еще скажи, что у тебя в знакомых был оборотень из слизеринцев и закрой мне расследование.

Блэк призадумался: можно обратиться к Люпину, поднять вопрос, чуял ли чего его звериный нюх или, может, в разуме были моменты просветления, где он осознавал, что столкнулся с кем-то из волков в лесу. Может, кто ломился в Визжащую хижину?

— Тут я решительно бесполезен, — Сириусу впрочем хотелось добавить в сторону догадок малышки отметку за внимательность. — Но дайте-ка я перечитаю про Распределение. У меня был момент, когда я взбунтовался и воспротивился блэковской традиции попадать на Слизерин. Но чтобы прям диалог? Пусть Вилл напишет, кто именно говорил со Шляпой, или еще лучше сама с ним поговорит. Может, она чего и разнюхала.

* * *

Получив весточку, Вилл нахмурилась. Перечитала. Подскочила и съежилась, как должен был бы подпрыгнуть Лазутчик на ее месте, но он преспокойно лежал и очень долго не моргал, изучая лицо хозяйки.

Точно! Влюбленность. И то чувство в Норе, когда Вильгельмина давно не видела Джорджа, а он взбудоражил своим появлением и вызвал легкую дрожь в теле.

Любовью это можно было объяснить. Жестокой, беспощадной, навязанной темным колдовством извращенной любовью! Вызванной магией привязанностью. Да яснее ясного, что близнецы испытывали новую пакость, подсунули ей тем вечером и вот теперь тоже наверняка что-то подмешали или брызнули. Тогда ясно и почему Лазутчик преисполнился лаской к Фреду. Точно. Какой-то спрей, едва заметная диффузия частиц в воздухе — и вот у них совместное помутнение рассудка с более теплым отношением.

Лонгботтом уже взялась за перо, не обратив внимания, как на нее воззрились одноклассницы и не отпускали косых взглядов. Слишком пристальное наблюдение. Может, она и казалась странной, сумасбросдно бросаясь от кровати к столу и вырывая себе волосы на затылке, но никакой вежливости и отведения взглядов в сторонку. Можно подумать, не знают ничего о личных границах.

Нет, писать было рано. Нужно раздобыть больше данных, поразмыслить. Но мозг так лихорадочно кипел от возмущения и смущающих обстоятельств. О чем Вилл и могла думать, чтобы хоть как-то систематизировать последовательность действий, так это взглянуть подлецам в глаза и вывести на признание. Пусть сами озвучат, на что им хватило наглости, и только попробуют отвертеться!

Впереди предстоял ужин, где соберутся все факультеты, и у нее будет возможность пересечься с Гриффиндором.

Девочка решительно не могла обдумать план, обвинения, как должным образом прижать к стенке и выбить признание. Прижать Джорджа... Тошнотворный приятный ком от фантазии практически заставил поперхнуться, встав поперек горла. Она все это время отравлена, а ей заявляют о придумках! Злоба от бессилия растекалась по телу.

Внимание поутихло, соседки занялись своими делами. И только один взгляд Лонгботтом продолжала ощущать.

Паркинсон не переставала следить, и Вилл решительно направилась к ее кровати, дернула за балдахин и плюхнулась на покрывало. Не успела Пэнси и вскрикнуть от обезумевшего взгляда странной девчонки Лонгботтом, как речь ее полилась быстрее, удивительным делом, совсем не в обвинительном тоне.

— Что ты знаешь об Амортенции? — взбудоражена. И если и зла, точно не на нее. Паркинсон поежилась.

— Что это любовное зелье. Ты решила изобразить профессора и истребовать знания старшего курса?

— Да мне плевать на рецептуру. Что тебе известно о практическом применении. Как ей могут воспользоваться?

— Тебе спросить больше некого, — Пэнси отползла к стене и протянула лодыжку, намереваясь спихнуть нежеланную гостью. — Спроси у тех дурочек, которые шлют отравленные конфеты.

Сладкое, значит. Вилл понуро прикидывала, сколько всего ей было съедено в доме Уизли, злополучные угощения в Хогвартс-экспрессе. Мерлин милостивый, да она могла вся состоять из Амортенции, а палочка Помфри и не засветилась.

— Кроме конфет?

— Девушкам дарят зачарованные духи. Да мало ли что. Ты чего удумала? — замолкшая Лонгботтом была более жуткой, чем непрестанно болтавшая.

— То есть зелье можно распылить? А в каком из случаев оно сильнее действует?

— Допытывай профессора Снейпа, раз тебе так надо. Что я тебе должна объяснять в своей кровати?

— Ты же читала кучу романов и собрала все слухи Хогвартса, ты Снейпу фору дашь. Сомневаюсь, что ему много известно о приворотах и есть дело до учеников в их любовных делах.

Вилл будто игнорировала попытки согнать ее дерганьем ноги с постеленного покрывала. Но Пэнси не бросала надежды скорого избавления, рванула сама, почти запнувшись о плотное деревянное крепление, и стряхнула руку Вилл, поймавшей ее до падения.

— Я не намерена ничего с тобой обсуждать,— отрезала Пэнси. — Иди Миллисенту пытай, найди того, кто постесняется дать тебе понять, что ты ничего не знаешь о правилах приличия.

— О, Пэнси, мне все о них известно, дорогая. В следующий раз оповещу о визите в общую гостиную, если тебе так будет комфортно.

Скованность тела не сходила даже после того, как Лонгботтом удалилась. Зацикленная на интересующих темах она создавала вид безумства и против воли пугала. Кого она планировала зачаровать, чертова ведьма?

* * *

Джорджа на горизонте не было. Может, и к лучшему. Вильгельмина сомневалась, что удастся выйти с ним на диалог. Но вот юрко скользившего между скамьями Фреда завидела и решительно направилась к нему, не дав дойти до друзей.

— Объясни, что вы натворили? Вы мне какую-то гадость подсунули?

Шальная улыбочка, ширившаяся во весь рот, и блеск в глазах — мальчишка и не стыдился, только питал восторг. Так все выглядело. Никакого ответа, только подначившая шутка.

— Лонги, тошнотики бывают и от пирогов с потрохами.

Ярость вспыхнула, а в глазах потемнело. Едва заметно, как девчонка с Гриффиндора что-то усиленно объясняла Рону, и расширившиеся глаза Невилла.

Остальные и увидеть не успели. Студенты рассаживались за столы факультетов, и гул перед ужином стоял, окутывая защитной стеной, не дав просочиться первым словам перепалки и даже грохоту упавшего тела.

Вонзаться под самую кожу. Чуть оттягивать от мышц и колоть глубже, смотря в глаза, выискивая слабость. Ногти Вилл отросли, и к центру возвышались острием. Благо, не попадались на глаза Гермионе с ее инквизиторскими замашками.

— На, Уизли, как тебе такое?!

Вилл впилась в грудину, пальцами вдавливала меж ребер. Увлекшись, навалилась, прижав соперника и положив на лопатки. И выискивала болезненность в глазах, уязвимость, шаг к краху и свой триумф.

Замолкший и сжавшийся Фред напоминал сачка, но было сложно убедительно заявить о своем выигрыше. Вилл осознала, какое действие возымела. Разжала пальцы. И снова тычки, уже натягивая межреберье.

— Не шибко радуйся привалившему счастью.

Фред не подорвался за реваншем, не сыпал угрозами и не кинул вслед торпедных шипучек, яростно щелкавших от каждого шага как канонада. Только выдох сквозь зубы. И сотни раз прокрученное в голове беглое касание подушечек, щекочущее дыхание и бритвенное скольжение когтей. Фред напрягся, так и не переведя дыхание. Только сейчас понял, как влип.

Вакуум разорвался, стали просачиваться голоса, топот бежавших ног и вибрации по полу.

— Мисс Лонгботтом! Неподобающее поведение! — Уизли подгреб камни под собой и оперся, попытавшись встать. Вид отчитываемой Макгонагалл Вильгельмины не радовал. Она и сама выглядела мрачной, подхваченная под рукой и потащенная очевидно к своему декану. Мысли путались, Лонгботтом еще и ничего не объяснила, просто вцепилась.

Схваченная и пожуренная, Вилл пыталась понять, как все дошло до стычки. Нестабильность состояния психики после приема дурманящих средств? Ей нужны были только объяснения, но глупое выражение лица Фреда, а после подначивание, точно он ничего не понимал, как и отсутствие Джорджа, вывели из себя гораздо быстрее, чем она успела себя поймать и остановить. Она уже повалила Фреда мощным толчком с плеча, повисла на нем до падения, а после принялась царапать, чтобы выбить дурь и добиться серьезности от него. И когда ничего не выходило, Вильгельмина лишь сильнее входила в раж, пока их не окружили школьники и кто-то не позвал декана. Сидевшие поодаль от учеников, они не сразу увидели зачинщиков, тем более что потасовка не была громкой — ничего, что обычно бывает при разборках детей и ничего, ожидаемого от содействия Уизли. И пока Минерва подбежала, Фред был весь расцарапан, а волосы Вилл метались во все стороны. И сколько ни был сноровок капитан Гриффиндора по квиддичу, не выцепил Лонгботтом, схлопотал удар под ребра с сильно заведенного локтя. И только на его оханье появилась рыжая макушка младшего близнеца. Большой зал стоял на ушах, Макгонагалл редко когда так волокла учеников. Шепотки уже проносились тут и там.

— Что это могло быть? До нее поздно дошла записка про старину Филча? — Джордж выглядел беспечно и подал брату руку, весь исходя смешливостью. Где бы он ни был, вернулся вовремя, успев застать потасовку.

— А мне ты руку подать не хочешь? — шипел Вуд, потирая межреберье. — С таким ударом, попади она в солнечное сплетение, я бы слег.

— Хочу отпоить тебя Живокостом, — хохотал Джордж и подымал Оливера. Он все хихикал над другом, бездумно сунувшимся к Лонгботтом. Это же надо было Фреду так ее довести. Но сколько он ни спрашивал, брат злобно отмалчивался, пока заколдовывал пуговицы на рубашке и оттирал пятна на брюках.

— Думаешь, Помфри мне его еще выпишет? Она с прошлого матча зареклась, что занесла меня в чёрный список.

* * *

Отчитывание деканами и снятие очков со Слизерина можно стерпеть. Что вели ее как преступницу, тоже: Минерва шла с молчаливым осуждением, и это не было похоже на то, как Августа подвесила Вилл и близнецов к потолку Норы, но вот что профессоры отправили весть Августе, уже подбило спокойствие Вилл.

— Мисс Лонгботтом, Вам известно, что Слизерин занимает лидирующее положение в Хогвартсе вот уже несколько лет? Вам ведь не хочется стать причиной падения величия факультета? — Лонгботтом стоически смотрела в черные глаза Снейпа и держалась гордо.

— Мне жаль разочаровывать Вас и профессора Макгонагалл. Впредь постараюсь сдерживаться.

— Соизвольте же объясниться, — Вилл могла разглядеть себя в отражении очков Минервы. И что у нее не был вид побитой собаки, утешало, но вселяло мало уверенности. Подставлять близнецов перед лицом всего Гриффиндора? А насколько она уверена?

Вилл задумалась: в письме было четко указано, что она столкнулась с влюбленностью, никто и словом не обмолвился о зачарованном шоколаде или что закрадывалось хоть малейшее подозрение на отравление.

— Я неверно все истолковала, — слова шли натужно, горло сдавливало при попытке выдавить объяснения, как и найти сейчас логический исход в своих действиях.

— Мадам Помфри докладывала о посещении больничного крыла, — вступление Северуса только сильнее заставило покрыться пунцовыми пятнами. Никакой конфиденциальности. — Нам истолковывать поведение тем, что Вы не здоровы?

— Мадам Помфри сказала, что не нашла ничего, — Лонгботтом потупилась под внимательным взором. Взгляд Макгонагалл выдавал волнение, профессор успела подумать, что она захворала, и если бы только притвориться, может, отменит наказание баллами?

— Что же Вас беспокоит, мисс Лонгботтом? — вид Минервы был куда более чутким, но даже так признаваться давалось тяжело.

— Сейчас я понимаю поспешность выводов. Я подумала на влияние Амортенции.

— Мисс Паркинсон известила меня о Вашем прытком любопытстве... И желании возобладать чувствами Драко Малфоя. Рад слышать, что не планируете ни на ком его испытывать, а лишь подозреваете других.

Вильгельмина скривилась, только заслышав, что Пэнси посмела подумать, что, если бы Вилл опустилась до приворотного зелья, то использовала на Малфое. Можно подумать, подобрать кандидатуру лучше не удалось.

Но саркастично смеяться и поддевать было не в интересах ее положения. Лонгботтом изображала прилежность до крайности и ширила глаза, вникая в каждое произнесённое слово. Она чувствовала себя малышкой на семейных разборках, пока профессоры разбирались над помыслами проступка.

— Северус! Это серьезная тема. Бывали случаи, и нет ничего плохого в том, что мисс Лонгботтом желает обезопасить себя, — не успела Вилл облегченно выдохнуть, — и все же Ваше поведение нарушает школьный устав. Любое нанесение вреда ученикам воспрещается.

— Я понимаю, профессор.

— Мы с мисс Лонгботтом обговорим отбытие наказания, Минерва. Не смеем Вас задерживать.

Даже если Макгонагалл подумала, что близнецы Уизли способны сотворить переполох в Хогвартсе, она не верила, чтобы они опустились до использования привортных зелий. Что бы ни думал Снейп, он молчал, пока декан Гриффиндора не оставила его кабинет. С уходом Минервы стало сложнее удерживать спокойствие. Лопатки сковало, и вид уже взаправду становился понурым и виноватым. Нет участи хуже, чем оказаться запертой со Снейпом с глазу на глаз.

— Учитесь повелевать импульсами, мисс Лонгботтом. Слизерин это про холодность разума и выдержку. Мы подыщем занятие для выработки этих качеств. Сортировка флоббер-червей по размерам, хвостов ящериц по окрасу, полировка котлов вручную — у Вас будет время подумать о последствиях своих действий.

Вильгельмина безропотно кивнула и проследила, как послание Августе было привязано к лапе черного ворона. Вот ее истинное наказание. Следом за вестью о попадании не на Гриффиндор бабушка узнает про первый же промах.

Снейп указал на дверь, отворив магией, но Лонгботтом не спешила уходить без ответов.

— Вам хочется узнать, что я еще могу придумать для оттачивания Вашего характера? — безусловно намек был прозрачнее некуда, не уйди слизеринка, может нарваться на большие неприятности, Вилл переборола робость.

— Раз уж Вам и так все известно, я хочу Вас попросить узнать об Амортенции больше. Как еще ей могут отравить?

— Мисс Лонгботтом, разве Вам не ясно, что Вы поддались обычной людской слабости? Вам не объясняли, что сердце способно испытывать смятение и туманить разум, разлагая самый сильный мозг и плавить стойкость, оставляя одну слабость?

— Мне нужна лекция по физиологии тела, профессор. Как на практике сталкиваются с отравлением Амортенцией?

Снейпа девчонка выводила. Даже если в ней теплилась тяга к зельеварению и она обладала недюжинным подспорьем в исследованиях гербологии, упрямство вызывало бессильное раздражение.

— Любое проявление интереса к Вам и всякое исполнение фантазии колдовавшего.

— С чем Вы сталкивались, будучи деканом?

— Букет цветов, открытка, конфеты, смазанные зельем губы, аксессуары и одежда — это может быть что угодно. Будете теперь опасаться каждого знака внимания и нападать на нерадивых, кого только решите заподозрить?

— Я уже зареклась нападать на студентов, — девчонке хватало наглости обиженно цыкнуть.

— Одного обещания недостаточно. Докажите делом. И лучше Вашим опрометчивым поступкам не ронять тень на честь факультета... И Вашей семьи, — Снейпу удалось нащупать болевую точку, после которой вспыльчивый блеск поубавился. Вильгельмина кивнула, показав, что они друг друга услышали. — Имейте ввиду, хлопот на факультетах достаточно. Могу учтиво предложить Вашу кандидатуру и другим профессорам, если вдруг Вы меня не поймете с первого раза.

А повторяться никто тут не будет, припомнила Вилл. Не рискуя испытывать границ дозволенного и объемы терпения Снейпа, девочка откланялась и поспешила в гостиную факультета.

Слишком мало времени, дойти от кабинета Северуса до ученических спален. Решительности не набраться, чтобы бесстрастно пройти мимо хихикающих сгрудившихся студентов. Шагать хотелось только сгорбившись, спрятаться в ткани мантии, но Вильгельмина знала, что нельзя показывать себя в роли жертвы. И если она и слышала одобрительные свисты, что наваляла Гриффиндору, было достаточно тех, кто презрительно фыркал, заслышав теории о привлечении Малфоя. Приходилось стоически игнорировать любые попытки подвести к разговору. Достаточно с нее на сегодня общения.

Вилл, закутанная в одеяло, с едва мерцавшей палочкой в полутьме, перечитала письмо. Поговорить с Поттером. Вот, что ей надо было. Только кто же ее теперь на пушечный выстрел к нему подпустит, если весь факультет полыхает алым в знак опасности и гнева.

Подавить вспыльчивость? Как ей бороться? Она едва ли дает себе отчет о том злополучном броске на Фреда. Помнит разве что гулкое сердцебиение под его продавленной грудиной и сбивчивое дыхание. И никогда раньше никто из близнецов не сдавался в драке, не попытавшись поколотить в ответ. Что Уизли разглядел в ней девушку, пугало больше прочего.

Лазутчик, улегшийся поверх одеяла, придавливал своим весом и помог погрузиться в беспокойный сон, хотя бы на пару часов отодвинув проблемы от необходимости их решения.