ГП и Ткач-недоучка (гет)

— К человеческим жертвоприношениям отношусь плохо, сэр, — буркнул я. От мерзкого запаха было трудно дышать, не то что говорить, а понимание, что вся эта дрянь прёт из волшебной гробницы, стягивало желудок в тугой узел.

— Я сам от них не в восторге, — вздохнул работодатель, совершенно не замечая убийственного смрада. — Но иногда это бывает необходимо. Идёмте.

— Сэр, — тормознул я на границе асфальтовой площадки, — что мы там собираемся делать?

— Проверить ваши способности, конечно, — он удивлённо посмотрел на меня, и махнул рукой. — А, так вы приняли мои слова на свой счёт? Решили, что это вас я собрался приносить в жертву?

— Скорее, вон тех ребят, — кивнул я в сторону замерших туристов.

Мой чичероне ткнул в них палочкой, мелькнуло непонятное заклинание, которое определить не удалось, и народ продолжил движение к нижней парковке, где их, судя по разговорам, ждал свой автобус.

— Идёмте... — бросил маг, и шагнул в темноту. — Попробуйте не обращать внимания на спецэффекты...

Я вздохнул, поёжился от неприятных ощущений, двинул вслед за волшебником. Сразу же за порогом мрак сгустился в кисель, и после нескольких шагов окружающее нас пространство превратилось в непроницаемую тьму без верха и низа, без начала и конца.На её фоне силуэт Шенка, освещённый бледным Люмусом, казался вырезанным в чёрной бумаге. А ещё казалось, что расстояние между нами постепенно увеличивается. Опустившаяся темнота ощутимо сопротивлялась каждому моему движению, приходилось буквально продавливаться сквозь невидимое, но осязаемое смрадное желе, в которое превратился воздух, насыщенный миазмами смерти.

Куда я иду? Зачем я прусь за безумным волшебником, который готов уничтожить десяток обычных людей, не моргнув глазом, просто потому, что это показалось необходимым. Что меня ждёт в итоге — очередной магический кошмар? Ещё одно зрелище человеческих останков, которые ко мне никакого отношения не имеют? Родителей убили совсем недавно, Бэкки погибла практически вчера, я даже цветы на их могилы не положил, а уже лезу чёрт знает куда по прихоти выжившего из ума идиота, про которого забыла сама смерть.

Я почти остановился в долгой дороге сквозь могильную темноту, и, кажется, даже услышал далёкий голосок Бэкки, говоривший из загробного далёка что-то про одиночество, людскую неверность и глупость.

И этот знакомый голос помог мне вырваться, наконец, из липкой паутины бестолковых мыслей. Я встряхнулся, подвигал плечами, разозлился, когда обнаружил, что Шенк ушёл далеко вперёд. Входа уже не было видно, да и стены вокруг куда-то подевались, потому что окружала меня беспросветная чернота, но проверять, не превратился ли могильный коридор во что-то совершенно невообразимое, выходящее за пределы человеческого сознания, было просто страшно. Только я в центре этого беспросветного Ничего, и фигурка мага далеко впереди.

Злость на собственную бестолковость прогнала из тела слабость, а гул крови в ушах, разогнанной энергичными движениями, заглушил нашёптывания самоубийственных мыслей. Мне осталось только матернуться в сердцах, да поторопиться за волшебником, который неторопливо двигался вперёд.

— Поздравляю, молодой МакГонагал, — скосил он глаза на мою хмурую физиономию, когда мы поравнялись, — Минерва не ошиблась в выборе. Майк рассказывал о вашем декане только хорошее, теперь я сам увидел, что он не преувеличивает.

— Сэр?

Он поднял брови в ироническом недоумении, и я пожалел, что не промолчал — на высушенной временем физиономии любая эмоция выглядела уродливой гримасой.

— Вам надо объяснять смысл моей похвалы?

— Думаю, что нет, сэр. Полагаю, это касается того, что я преодолел в здешнем коридоре.

— Именно. Очень немногие смогли не поддаться искушению остановиться и пожалеть себя. Именно их эманации так ударили по вашему восприятию после открытия входа в гробницу. Если хотите увидеть прошлых претендентов, осмотритесь вокруг.

— На обратном пути, — буркнул я. — Если не забуду.

— Правильно. Пустое любопытство для мага — смертельно опасный порок.

Голубоватый Люмус выхватывал из темноты дикий камень стенной кладки. Оказывается, мы всё это время двигались по туннелю, который наконец-то вывел в большой зал. Правда, светлее от этого вокруг не стало, и я остро пожалел о своём беретике с бесконечным освещением.

Но создатели могилы позаботились о посетителях — в мёртвой тишине, которую нарушало только наше дыхание да шорох земли под ногами, послышался мерный стук, словно кто-то бьёт по невидимому кресалу. Через пару секунд в темноте подземелья посыпались искры, разбежались по периметру могильного зала, и на стенах вокруг нас вспыхнули факелы, освещая большой зал с истлевшими останками людей и зверей.

Хоть и не слишком яркий, волшебный свет ударил по глазам так неожиданно, что пришлось даже зажмуриться, а потом протирать набежавшие слёзы. К счастью, моя временная беззащитность не привела к каким-то неприятностям — меня не съели, не разрубили антикварной секирой и не утащили в могилу. Хотя стоп, я ведь и так уже в могиле...

Под дальней от входа стеной лежал на куче истлевшего богатства скелет довольно высокого человека, от которого остались только кости до копна рыжих волос на черепе.

— Опять Уизли?! — вырвалось у меня невольно, и Гуляка снова заставил внутренне поморщиться своей гримасой-ухмылкой.

— Очень далёкий. Нынешние отщепенцы про него уже не помнят.

— Это хорошо, — протянул я, разглядывая инвентарь, который умершему в последний путь наложили безутешные родственники. Судя по увиденному, одарили его щедро, потому что возле последнего ложа поблескивал здоровенный котёл с золотыми монетами, а кости рук прятались под браслетами и непонятной бижутерией. Плюс копьё у изголовья, от которого шибало чем-то запредельно мощным, плюс меч в ножнах, которые совершенно не изменились под влиянием времени.

Опять же, три человеческих скелета дополнительно, один сбоку и два в ногах, причём последние с мечами. И две здоровенных собаки, судя по черепам, что-то мастифоподобное, — много кого за умершим отправили, явно здорово уважали.

— Почему вы полагаете, что «хорошо», молодой МакГонагал?

— Я хоть не слишком их люблю, смерти Роду не желаю. А зная некоторых наследников этой благородной семьи, готов поспорить на что угодно — здесь они все и останутся. И даже тот факт, что Билл у них работает разрушителем проклятий, ничего тут не изменит...

— Вы правы, к сожалению. Высокое Искусство уходит, а местная помесь цвергов с болотными лягушками умеет далеко не всё. Вы ведь заметили, что их работники собирают золото и артефакты для хозяев подальше от Острова — то в Египте, то вообще в Америке?

— Да, меня удивлял этот факт неоднократно... — осторожно протянул я. — Хотя про взломы старых поместий тоже слышать приходилось...

Старый Шенк пожал плечами:

— Теперь вы сами убедились, что гоблинское колдовство работает далеко не везде. Иначе мы бы все давно умерли на их Разделочных Камнях. С копьём Кухулина или глазом Балрога коротышки много чего натворили бы...

Волшебник замолчал, а я продолжил осматривать погребальную камеру. В первый раз вижу, как ни крути. Хорошо, что руки обычных археологов до неё не добрались.

— Почему вы продолжаете стоять здесь у входа, молодой МакГонагал?

— Потому что любопытство сгубило кошку, сэр. Вон те два собачьих скелета ассоциируются почему-то с мозаикой на пороге известной вам виллы.

— Разумно, — кивнул он. — Но неужели вам не хочется взять что-нибудь из этих сокровищ на память?

— Я уверен, что меч отрубит мне руку, как только я попытаюсь вытащить его из ножен. А копьё... даже думать боюсь, что со мной сделает копьё.

— Выпьет вашу душу, — улыбнулся вредный старик. — Там уже больше десятка ваших предшественников томится. Если прислушаться, можно услышать их вой.

— Как-нибудь в другой раз, сэр.

Он покивал головой, пожевал сухие губы, протянул:

— Ну что ж, основную задачу мы выполнили, барьеры вы преодолели. Майк в вас не ошибся. Напоследок, гляньте-ка по стенам — ничего не привлекает внимания?

Да когда же ты закончишь экскурсию, долбаный сморчок?! У меня уже поджилки устали трястись!

Пришлось пробежаться глазами по могильной кладке. В неровном свете магических факелов некоторые участки каменной стены казались испачканными в краске, которая поблекла от времени, но всё ещё оставалась заметной.

— Кажется, тут рисовали что-то вроде фресок. Но изображения осыпались, так что ничего конкретного сказать не могу.

А неконкретное оставлю для себя, уж извини. Из той стены, что служила изголовьем герою, пёрло эльфийской вонью — той самой, что одновременно притягивает и отталкивает. Но включать здесь Истинный взгляд отчаянно не хотелось, уж не знаю почему.

Старик нахмурился, помолчал, молча развернулся и потопал назад. Я поторопился за ним, потому что от всей здешней икебаны по спине бежали мурашки в кулак величиной. Как народ не боится в такой ужас лезть по своей воле?? Никогда не буду Ларой Крофт, хоть пятый размер сисек давайте!

Свежий вечерний воздух ударил в ноздри божественным нектаром. Я вдохнул его полной грудью, и едва не застонал от наслаждения — боже, асфальт! Резина! Выхлопные газы откуда-то доносятся! Жизнь!

— Старайтесь не поддаваться эйфории, — буркнул мой проводник, — миазмы смерти могут намешать в голове.

Я протёр слёзы радости, вежливо улыбнулся:

— Благодарю за совет, сэр. Действительно, контраст просто поразительный.

Старикан глянул на мою счастливую физиономию, бросил:

— До свидания, молодой МакГонагал. Рад, что у вас получилось.

Он исчез, а я облегчённо вздохнул, и намотал на пальцы фенечку — йуху, я лечу домой!

Порт-ключ вернул меня обратно в дождь. Хорошо хоть капюшон догадался поглубже натянуть перед отправлением — потоки дождя обрушились на зачарованную кожу доспеха в тот же момент, как сапоги хлюпнули грязью школьной тропинки. Я вдохнул чистый запах дождя, без ненужных цивилизационных ароматов, шагнул к воротам.

Работа на Замок имеет свои плюсы — вот сейчас крылатые кабаны-охранники кивнули, узнавая, ажурные створки свободно распахнулись, и я вступил на территорию Хогвартса без каких-либо проблем. Любой другой волшебник был бы вынужден дожидаться, пока ему вход не откроет кто-то из администрации, потому что охранные чары не впускают на школьную территорию посторонних. В том числе и школьников, у которых нет особого разрешения, разумеется.

Ну а я притянул к себе летучую деревяшку, шагнул в распахнутые ворота, и взмыл над грешной землёй. Хотя над Хогвартсом разверзлись хляби небесные, костюм прекрасно держал тепло и сухость, так что возвращение шло без вынужденной торопливости, когда ледяные струйки за пазухой заставляют даже убелённых сединами волшебников торопиться под крышу.

Всё-таки специальная одежда — это не стандартная школьная мантия. В той я бы уже промок до нитки, и никакие водоотталкивающие заклятия не помогли, потому что время от времени дождевые капли проникают сквозь магическую завесу, и этот неожиданный контакт с холодной водой чрезвычайно неприятен.

А в доспехе из драконьей кожи я спокойно плыл сквозь тугие струи, наслаждаясь теплом сухого тела, и думал, как и когда появляться в спальне. Потому что, как показал наколдованный Темпус, время было практически детское, всего-то одиннадцать вечера, и чрезвычайно вероятно, что члены Армии Дамблдора, вдохновлённые первым занятием, ещё сидят в гостиной и делятся первыми впечатлениями. Мне там сейчас появляться совершенно не нужно.

С другой стороны, встречаться с преподавателями, которые ночными призраками рыщут по тёмным коридорам школы, тоже не в кайф. Чем меньше я выпячиваю свою инаковость, тем проще им с ней смириться. Тем более, что сегодняшняя железная птичка успела напрячь как минимум трёх из них. И хотя Хагрида с Амбридж я в коридорах точно не увижу, Флитвик меня по-прежнему настораживает. Предсказать его реакцию при виде меня в полном доспехе драконоборца не могу, особенно учитывая тот факт, что во времена Гоблинских войн именно драконоборцы попили кровушки зелёным коротышкам.

Это я в старых книжках прочёл, если что, в новых такая неудобная информация умалчивается. Даже Бинс говорит просто «маги», когда рассказывает про отчаянные бои в каменных норах пожирателей человеческих детей. Так что нынешний Аврорат, со всем моим уважением, только подражает былым героям, цепляя на себя старую форму — так же, как смешной карапуз напяливает папин берет, и искренне чувствует себя настоящим десантником.

Размышляя обо всём этом, я незаметно добрался до главного входа. Зажглись факелы на вымощенной площадке, где останавливаются кареты, мертвенно-белый свет волшебных светильников озарил безлюдное пространство, и я поёжился от неприятных ассоциаций с недавно оставленной могилой. Тьма над головой скрадывала пространство, застывшие статуи по периметру площади напоминали древних героев, что пали в борьбе с василиском, а в сердце неожиданно возникло острое нежелание открывать врата.

Я прислушался к ощущениям — вроде бы всё нормально, ни запахов каких-то неприятных, ни звуков, но активировать школьную систему предупреждения преподавателей отчаянно не хотелось. Ну раз не хочется, то и не надо. Тише ходишь — дольше живёшь.

Поэтому я опять встал мокрыми сапогами на летающий дрын, взмыл в дождь, и поплыл вдоль Гриффиндорской башни, разыскивая удобную лазейку для тихого и незаметного проникновения внутрь. Такая нашлась на третьем этаже, в той части, где я не успел ещё восстановить витражи в классах. Пока на разбитых временем и непогодой окнах стояли «тепловые подушки» в виде рун, нанесённых прямо на старые рамы. Эта временная защита не позволяла холодным сквознякам гулять в коридорах и простужать детвору.

Оконная рама со скрипом поднялась вверх, открывая проход в помещения, осколки древнего стекла посыпались вниз, а я скользнул внутрь, к тёплой ванне из черепа дракона и свечам с запахом летнего разнотравья — Гермиона уговорила таки меня отказаться от чёрных светильников. Но в этот раз предаваться ностальгии я не собирался — тёплая вода приняла меня в нежные объятья, расслабила, прогнала накатившую тоску, и я погрузился в размышления.

Чего от меня в этот раз хотел добиться Шенк? Почему сам Гуляка решил выгулять магглокровку? Что он собирался делать в могиле — на меня посмотреть? Зачем? От захоронения несёт эльфийской вонью, и в давние времена оно было каким-то образом связано с Дивным Народом. Умерший герой что — служил остроухим? Но я-то там появился зачем? Прошёл испытание... Какое?..

До чего-нибудь серьёзного додуматься мне не удалось, зато уснул я совершенно незаметно. Потом вода остыла, я проснулся, добрался до спальни без ненужных встреч, и завалился дрыхнуть, упрятав костюм поглубже в сундук. Только перед тем, как ложиться, накинул на замок сундука простенькое охранное заклинание — вот захотелось мне почему-то.

Движуха началась прямо на завтраке — ко мне подсели двое третьекурсников из наших, не-маговских, и с горящими глазами попросили рассказать, откуда у меня костюм жителя Дюны. Я пустил из носа тыквенный сок, а пока приходил в себя после такой неожиданности, они объяснили, что именно так описывается убрание фримена, аборигена тамошних спайсовых пустынь. И только трубки в носу мне не хватает для полной аутентичности.

Пока я переживал разрыв шаблона, их согнал шестикурсник из чистокровных, который попытался узнать, на сколько мне этот костюмчик дали поносить Шенки. Оказывается, его семья входит в Гильдию кожевников, участвует в процессе производства аврорских доспехов, но шенковские одёжки считаются недостижимой вершиной мастерства. А тут прямо под боком образец, который можно пощупать!

Каких-то запретов на использование или показывание полученных от Шенка вещей я не имел, так что договорились с ним на более обстоятельную беседу попозже.

А потом ко мне подсела утренняя Гермиона, та, что не совсем выспалась. Моя красавица, как большинство людей, бывает в нескольких ипостасях, и обычно утром я встречаюсь с полной сил отличницей, которая набирается энергией, чтобы весь день грызть гранит науки. Но сегодня она была тихой, тёплой и по-особому домашней.

— Ты не пришёл, — буркнула она вместо приветствия.

— Мне очень приятно, что ты вспоминала обо мне, — улыбнулся я в ответ. — И тоже рад тебя видеть.

— Когда вернулся?

— Часов в одиннадцать вечера. Дождь лил во всю.

Она оторвалась от овсянки, удивлённо подняла брови:

— А как ты проскользнул незамеченным? Мы ещё долго не ложились после тренировки.

— Именно поэтому я завалился в ванну, чтобы народ костюмчиком не возбуждать. А в спальню вернулся глубокой ночью.

— Наверное, это правильно, — вздохнула она, подумав, — ребята то и дело вспоминали твой выход. Знаешь, во сколько оценили доспех?

— Даже знать не хочу, чтобы не расстраиваться.

— Правильно...

Мы занялись едой, помолчали какое-то время, потом, когда хрустящие тосты с джемом на моей тарелке закончились, а кончики ушей Гермионы порозовели от нетерпения, я спросил:

— А у вас как прошло?

Губы девушки дрогнули, но улыбку спрятать ей удалось. Она придала лицу строгое выражение, бросила словно бы нехотя:

— Неплохо.

— Ну-ка, ну-ка, — я подвинулся ближе, мягко толкнул её плечом. — Рассказывай.

Она опять попробовала нахмуриться, но чувства прорвали слабый барьер:

— В общем, ты был прав — я действительно недооценивала Гарри. У него правда есть талант преподавателя...

И она рассказала, как вначале все были напряжёнными, и Гарри тоже не знал, куда девать руки, но постепенно все успокоились, ребята увлеклись отработкой базовых заклинаний в неожиданных комбинациях и из непривычных положений, и тут педагогический талант Поттера раскрылся на полную. Обменявшись буквально парой слов с человеком, он умудрялся понять, в чём затык, и мог объяснить тому, что и как надо делать. Настоящий талант!

Только под самый конец он позволил себе забыть про собравшихся, когда застрял с ловцом рэйвенкловцев, девочкой-китаянкой. Словно кроме неё в классе никого не осталось!

— Не жадничай, — бросил я, намазывая джемом последний тост, который стянул с её тарелки. — У тебя есть я, красавец и талант хоть куда, а у него только Рон. Конечно бедная Чанг показалась ему привлекательной.

Гермиона замерла, уставилась на меня растерянными глазами, потом медленно порозовела, спрятала лицо в ладонях, и затряслась от сдерживаемого смеха. Я положил ладонь на тёплое плечо моей красавицы, сочувственно добавил:

— Вот видишь, и ты осознала, как это стрёмно — целоваться с шестым Уизли.

Она отчаянно замотала головой, так энергично, что волосы разлетелись по плечам. Опять забыла про антисглазный гель, горе моё, — вон как концы волос растопырились. Хоть бери, да простенький сглаз какой-нибудь набрасывай в профилактических целях. А потом меня пронзило острое чувство опасности, и я мокрым от чая пальцем прямо на столе написал «Нас подслушивают!».

Гермиона вынырнула из ладоней, прочитала надпись, замерла от неожиданности. А я тем временем продолжил болтать:

— Кстати, насчёт отношений, — мы ведь с тобой ещё толком не целовались. Может, воспользуемся оказией?

Я потыкал пальцем пальцем в стол, девушка нервно облизала губы, и продолжая смотреть на буквы, медленно исчезающие со столешницы, хрипло выдавила:

— Э... ну да, ты прав, стоит попробовать...

— Тогда идём, свет очей моих!

Я подскочил с лавки, одной рукой ухватил Гермионину сумку, вторую предложил как опору. Всё ещё розовая от смущения, девушка поднялась из-за стола, попробовала отобрать у меня тяжеленное вместилище книг, и, продолжая борьбу за этот переходящий приз, мы отправились к выходу из зала.

Продолжая нести какую-то ерунду, где Гермиону хватало лишь на то, чтобы поддакивать да угумкать, мы прошли по главному коридору, свернули в боковой заулок, и почти сразу увидели распахнутую дверь пустого класса.

Я увлёк девушку за собой, захлопнул дверь, бросился подпирать её партами. К сожалению, внутренних засовов в классах нет, пришлось импровизировать. Потом обратился к удивлённой Гермионе:

— Приклеить дверь к косяку можешь?

— Э... да...

— Делай!

Она неуверенно покосилась на меня, стала выводить палочкой магический узор. Тем временем я сотворил из мебели манекен для отработки заклинаний, оставшиеся столы сдвинул к стенам. Гермиона тихо прошептала:

— Как ты всё это... одним движением руки... И без палочки?!

— Извини, радость моя, но целоваться сегодня мы не будем. Иди в тот конец класса и толкай в меня манекен!

— Зачем?

— Позже объясню! Быстрей!

Девушка подобралась, — вот что мне в Гермионе нравится, так то, что «включается» она в один момент, без ненужного рассусоливания, — сделала всё, что я сказал. После вспышки заклинания, деревянная конструкция с грохотом полетела в меня, и Протего удалось поставить в последний момент. Потом я отправил манекен обратно, и Гермиона не стала закрываться, уходя в защиту, только встретила его Отталкивающим.

Несколько минут комнату заполнял грохот катающейся по неровным каменным плитам куклы, а потом классные двери разлетелись щепками от заклинания из коридора. Дверные половинки вздулись грязно-коричневым, в цвет старого дерева, облаком, почти дотянувшись до нас, застыли как в стоп-кадре. Мы обалдели от неожиданности, а тем временем облако неторопливо стянулось в себя, щепки и обломки слились в зачарованную дверь, которая тихо открылась настежь. Нам предстал мрачный Снейп, из-за спины которого торчала знакомая белобрысая башка Малфоя и парочка чьих-то физиономий.

— Что вы здесь делаете? — тоном Снейпа можно было бы замораживать воду.

— Тренируемся, сэр. Я вспомнил кое-что из Защитной магии, попросил старосту помочь.

— Ваши палочки!

Мы выполнили приказ, Снейп с прихлебателями убедились, что всё последнее время мы отрабатывали защиту и нападение, вернул палочки обратно. Потом одарил всех фирменным взглядом, от которого писаются некоторые особо впечатлительные «мальки», бросил: «Темпус!».

Между нам повисли огромные цифры, Гермиона увидела, сколько минут осталось до звонка, ойкнула, и на тонких губах подвального Бетмена зазмеилась неприятная усмешка:

— Мисс Грейнджер решила в кои-то веки нарушить школьные правила, и пропустить урок? Что у вас сейчас?

— История, сэр! Но я не...

— Действительно, зачем нужна эта скукочища? Куда интереснее размахивать палочкой направо и налево!

— Сэр, я...

— Идите, мисс Грейнджер!

Мы скользнули к выходу, но меня тормознуло резкое:

— Мистер Криви!

— Да, сэр, — обернулся я к слизеринскому змею.

— Что вы здесь делали?

— Тренировались, сэр.

— Не лгите мне, мистер Криви!

Его пронзительный взгляд, казалось, обжигал лицо, но что мне эти пафосные потуги? Он пытается прочесть мысли школьника? Ну держи, Змей, — и я интенсивно подумал, что не напрасно Снейпа зовут Змеем. Есть ведь прекрасный анекдот про старую деву, которая перед первой брачной ночью вооружилась большой иглой, потому что её много лет пугали Одноглазым Змеем, который прячется в мужских штанах, и от которого порядочным девушкам одно только горе. Змей, только Одноглазый, хм... Помесь Снейпа и Шизоглазого Хмури, что ли?

Снейп отшатнулся, и я не столько увидел, сколько почувствовал растерянность, промелькнувшую сквозь холодное бешенство главного неврастеника школы. Доводить до греха бедолагу не хотелось, тем более на глазах Амбриджевых жополизов, поэтому я прервал молчание.

— На днях мне удалось прочесть о модификации Подслушивающего заклинания, сэр, и когда сегодня на завтраке разговаривал со старостой факультета, подумал, что интересно было бы проверить заботу преподавателей о нравственном состоянии учеников. Благодарю вас, сэр, что помогли убедиться в собственной правоте.

Лицо зельевара окаменело, и я понял, что приобрёл нового врага. Да и хрен с ними со всеми, тут жизни осталось на пару лет всего!

— Минус двадцать баллов Гриффиндору, — бросил Одноглазый Змей. — И неделя отработок у завхоза.

— Хорошо, сэр. Доброго дня всем!

Я протиснулся сквозь сплочённые ряды аристократических «шестёрок», и услышал, как Малфой негромко цедит привычное «грязнокровка». Улыбнувшись придурку, я провёл пальцами по губам, напоминая о былом, шепнул доверительно:

— Дружок, я редко повторяю наказания, но могу и сделать исключение.

Блондинчика перекосило, он яростно выдохнул:

— Подожди, ты выйдешь из школы!

— Сразу запасайся подгузниками, малыш — меня ведь тоже Хогвартс сдерживать не будет...

В общем, расстались мы довольные друг другом. Сцепиться не позволил взбешенный Снейп, и он же не дал "змеям" кинуть мне в спину какое-нибудь проклятие. А я так ждал...

Гермиона подсела ко мне во время обеда. Жующий за троих Уизли хмуро проводил её взглядом, одарил меня таким же. Едва удержался, чтобы не посоветовать ему вытирать почаще рожу, а то крошки прилипают. Но отвлёк меня от всей этой ерунды толчок в бок.

— Рассказывай!

— Обязательно, — кивнул я, и написал пальцем на столе: «Не здесь. Где?».

Девушка вздохнула, покосилась по сторонам, протянула:

— Мне нужна твоя помощь, Колин. Сегодня после уроков?

— Всегда готов. Ты ведь знаешь, со мной, как с ребёнком: за ручку, и в ресторан.

Она удивлённо подняла брови, потом хмыкнула, написала пальцем на месте исчезнувших букв: «Библиотека».

— Раз никто в ресторан меня не зовёт, пойду-ка я поплачу. До встречи, госпожа староста.

Она кивнула, принялась за еду, а я отправился на следующую пару, где меня ждали самая красивая преподавательница нашей школы и её зубодробительные Руны. Именно её подсказки помогли мне решительно уменьшить сквозняки в Школе, потому что «тепловые подушки», т.е. набор рун, который согревал воздух в оконных нишах, удалось подключить к магическим каналам напрямую, без промежуточных узлов-развязок. Благодаря этому тепловая завеса оказалась более плотной, так что даже стоя у разбитого окна холод почти не ощущался.

А по дороге в класс меня успели заковыристо проклясть, использовав явно что-то из семейного арсенала, да так ловко, что я совершенно не успел защититься. Почувствовал только, как стянуло тугим узлом желудок, и рухнул в открывшийся в стене проём — удачно подвернувшийся отнорок транспортной системы Хогвартса.

В самом начале школы эти туннели и проходы в стенах предназначались для слуг учеников, с которыми те прибывали в наш храм знаний — для оруженосцев, пажей и прочих дуэний. Но война Алой и Белой розы проредила не только обычную аристократию, она ещё и по тамошним магам прошлась густой гребёнкой. А потом сразу два гоблинских восстания привели к тому, что большая часть человеческих слуг закончилась, и домашние эльфы перестали вызывать брезгливость и насмешку.

Ну а Статус вообще поставил точку в старых традициях набирать себе дворню из тех, кто живёт на магической земле. Люди кончились, сквибы начали восприниматься, как позор и проклятие Рода, под рукой остались одни только эльфы, надёжные и безотказные, если учитывать их врождённую тупость. Но ведь никто не ждёт от кухонной табуретки помощь в решении математических задач, правда?

А в Хогвартсе остались «тайные» проходы, о которых постепенно забыли даже преподаватели. Разве что у Директора оставался план этих туннелей и коридоров, по которым следовало перемещаться тем, кому не следовало попадаться на глаза высокорождённым магам, дабы не навлечь гнев на свои немагические головы.

И в такой технический коридор я ввалился, когда почувствовал удар по магической оболочке. Двери закрылись за спиной, тут же слившись со стеной, темноту разогнал вспыхнувший факел, а я согнулся и выблевал на пыльные плиты весь свой обед.

Живот стягивали мучительные спазмы, в голове кружилось, перед глазами мелькали пятна света. Я понял, что удар сделан от души, и выскользнул из тела, пока сознание не уплыло, оставив меня узником телесной оболочки.

Нить раппорта пульсировала жирной пиявкой, присосавшейся к магической оболочке, и постепенно разбрасывала ножки-щупальца по всему физическому телу. Что это за хрень?? И кто её хозяин??

Только через добрых пол-часа, когда удалось оборвать ножки энергетической пиявке, которая намеревалась превратить меня в сквиба, я смог мысленно вытереть лоб. Очень хитрая пакость, упрятанная под тремя слоями более простых симптомов, соединяла энергоцентры тела так, что возникало своего рода магическое короткое замыкание, после чего оставалась только физическая оболочка, тоже изрядно повреждённая энергетическим саморазрушением.

Если бы не тот факт, что в этом теле сидят два живых существа, одно из которых никакого отношения к людям не имеет, я бы, скорее всего, не дожил до вечера. Или же, если бы меня вовремя заметили и оттащили к мадам Помфри, и та успела заблокировать гангрену тканей, Колин Криви превратился бы в калеку-сквиба. Пришлось бы убираться из Школы и ждать появления убийц от тех магов, кому за эти недели уже успел оттоптать любимые мозоли. А их успело набраться на пару квиддичных команд, с Малфоев начиная и сегодняшним Снейпом заканчивая. Так кто же меня так ловко проклял?..

Я подождал, пока руки не перестанут дрожать от слабости, почистил себя и одежду, убрал с пола и стен все свои физиологические жидкости, осторожно выдвинулся в коридор. Урок начался давно, так что на мне повис ещё один прогул. Теперь надо никому случайному на глаза не попасться, дабы госпожу по слову не огорчить лишний раз снятыми с факультета баллами. И посмотреть на место атаки...

Следов специально приготовленной ловушки там, где мне стало хреново, увидеть не удалось. Место оживлённое, толпа молодых магов своей бурной энергетикой и юношескими эмоциями засорила место ничем не хуже тех полицейских, что затаптывали следы до приезда Шерлока Холмса. Так что я покрутился, послушал Замок, глянул по-разному, и даже на «обратке» — блиц-образе места совершённого волшебства, которое выглядит, как чёрно-белое изображение с отметками заклятий, — ничего не увидел. Ну да ничего, я и по-Паучьему могу, меня никто не торопит.

Правда, пришлось возвращаться в секретный коридор и ещё раз с часик сидеть на полу, всеми порами оболочки впитывая «запах» заклинания. Сам по себе он ничего особенного не значит, однако в сочетании с ярко выраженной эмоцией чётко обозначает виновника, которого можно будет затем покарать. Прилюдно, на глазах у всей толпы отвратительно безмозглых ничтожеств, что осмеливаются ПОДНИМАТЬ ПАЛОЧКУ НА МЕНЯ!!

Потом я ещё с пол-часа успокаивал взбесившуюся тварь внутри, которая неистово жаждала крови всех подряд, виновных и невиновных. А как Замок может ударить в ответ на такое желание я уже знал, и ещё раз испытывать незабываемые впечатления отчаянно не хотел. Сгустившаяся вокруг атмосфера, похоже, не только меня взбодрила, но эту неведомую хрень во мне тоже, потому что после долгого сеанса дыхательных упражнений и медитации удалось-таки полностью прийти в себя. Хотя и с трудом.

А пока я смотрел со стороны на измученное человеческое тело, всё сильнее понимал, что обычный я такую атаку не пережил бы. И Помфри мне не помогла, даже если бы успели к ней притащить, а она сообразила, чем напоить бессознательного школьника. Нет, удар был слишком сильным и слишком быстрым, это явно чья-то домашняя заготовка, из тех самых Родовых секретов, что тщательно оберегают от посторонних, чтобы те не успели противоядие придумать.

А решение простое, как оказалось — надо просто быть не совсем человеком, чтобы иметь возможность протискиваться между Страницами физическим телом. И теперь мне надо ответить чем-то не менее симпатичным. Из благодарности, так сказать.

Кажется, я даже знаю, чем отвечу — тем же самым, только добавлю блокировку голосовых связок, чтобы счастливый обладатель ответного подарка не успел крикнуть, что именно с ним следует сделать и как именно помочь. Но сначала, конечно, надо определить, кто же это такой умелый в школе завёлся...

Так что на ужин я пришёл в полностью готовом состоянии — бешеной яростью, кажется, была наполнена каждая клетка тела. Чтобы скорее поймать виновника, пришлось почти полностью погрузиться в состояние «поиска», и мир вокруг превратился в мешанину пятен-эмоций, водоворотов чужого настроения, потоков и ручьёв намерений разной степени силы и осуществимости.

И я практически сразу увидел ЕГО! И почему я не удивлён, что это ученик Рейвенкло, и что это мой несколько подзабытый обидчивый друг из Джонсонов? Радостное предвкушение, которым исходил враг, сменилось злобной растерянностью, а потом и прямым страхом, когда я хлопнулся за стол, и принялся наворачивать ужин. Я жевал мясо, болтал с соседями о какой-то ерунде, и вслушивался в эмоции будущей жертвы. Теперь он боялся, и похоже, боялся даже не меня, а того, что я пожалуюсь, и его родственники узнают, что наследник разбрасывается фамильными заклинаниями. И мысль о внутрисемейном наказании вызывала у молодого мага приступы едва контролируемого ужаса. Да что они там делают такое, чистокровные придурки?!

И я уже почти решил оставить в покое не в меру горячего идиота, как вдруг в его эмоциональном облике чётко оформилось убийство. Он решил меня убить, чтобы решить проблему раз и навсегда. Ну что ж, милый друг, ты сам этого захотел...

После ужина я попрощался с парнями и громко, чтобы за "вороньим" столом услышали, заявил, что пойду искать фактуру для съёмок, поброжу по этажам. Хмурая задумчивость рейвенкловца сменилась злобной радостью — почти сродни моей. Я помахал рукой друзьям, отправился вверх по лестнице.

...К тому времени, как он меня нашёл на пятом этаже главного корпуса, я успел закончить все необходимые приготовления. Тело смотрело в окно, любуясь изумительной панорамой — Запретный лес, озеро, уходящее к далёкому морю, — а на голове красовались наушники с заговоренными песнями: неожиданное изобретение одного из маггловских студентов с Пуффендуя. Много в наушники записать пока не удавалось, но десяток мелодий влезал. Мне надо было не видеть и не слышать ничего, кроме выбранной цели, на тот случай, если дело дойдёт до Веритасерума.

Поэтому когда Джонсон замер в коридоре под заклятием Невидимости, он увидел проклятого гриффиндорца, который возился у окна с камерой. Рейвенкловец усмехнулся, сотворил палочкой хитрое движение и бросил короткую фразу под самый конец плетения заклятия.

Несколько секунд он неподвижно стоял, глядя на доморощенного фотографа, потом на его лице нарисовалась растерянность, он снова замахнулся палочкой... и тело его выгнулось в приступе жуткой судороги. Он распахнул рот в беззвучном крике, бухнулся на пол, засучил ногами по неровным плитам, но гриффиндорец этого словно не слышал. Что-то там делал с фотокамерой, потом взял штатив на плечо и пошёл дальше по коридору, не оглядываясь.

Тем временем рэйвенкловец блевал кровью, плакал кровью, испражнялся кровью — тело сильного мага пыталось бороться со старой магией. Но помочь ему было некому, потому что сюда он пришёл один, предусмотрительно никому ничего не сказав. Ну а гриффиндорец его просто не увидел — такое бывает с увлечёнными людьми...

Фотографии мне пришлось закончить довольно скоро — пришли сумерки, а фотографировать с длинной выдержкой я не люблю. Так что собрал своё хозяйство, и отправился короткой дорогой в родные пенаты, к шуму и гаму Гриффиндора. Но на лестнице меня поймала Гермиона.

— Идём, — бросила она, и пришлось мне следовать за ней, потому как из-за одного неугомонного придурка нашей встречей в библиотеке пришлось пожертвовать, её не предупредив.

Мы перескочили на нужную площадку, прошли по коридору, свернули в ту комнату, где прекрасная Гермиона освещала комнату закатными лучами из оконного витража, и моя умница ловко наколдовала два удобных кресла с тёмно-красной оббивкой. Не Буль, конечно, но весьма достойно. Растёт, девочка — я ещё подумать про мебель не успел, а она уже сотворила! Осталось только похлопать в знак признания умений.

Гермиона гордо блеснула глазами, уселась, кивнула приглашающе, и когда я умостил седалище в трансформированной мебели, спросила:

— Объясни, зачем ты решил устроить комедию на завтраке?

— Потому что нас подслушивал кто-то из преподавателей. Скорее всего, Жаба.

— Но ворвался к нам Снейп!

— Профессор Снейп, — не удержался я от подначки.

Она торопливо отмахнулась:

— Не придирайся! Если верить твоим словам, то подслушивать должен он!

— Помнишь, с кем он появился? Цвет Слизерина, миньоны Розовой Госпожи.

— И что?

— Мне кажется, что зельевар решил нас с тобой спасти от чего-то худшего...

Гермиона недоверчиво нахмурилась:

— И это называется — «спасти»?

— Вспомни симпатичные шрамы на Гарриной руке. И представь, что мы действительно уединились с тобой, потому что воспылали любовью, и в самый разгар ласк в класс заваливаются Малфой с прихлебателями, а ведёт их сама Жаба. Как думаешь, что нас могло ожидать?

Гермиона замерла, покрылась мертвенной бледностью, спрятала лицо в ладонях, тихо прошептала:

— Мерлин, какой позор!..

— Вот и я об этом. На твоей будущей карьере в Министерстве можно сразу поставить жирный крест. Плюс ещё перо это Жабино с непонятными свойствами.

— Но вместо Амбридж пришёл Снейп...

— И даже если бы мы с тобой оказались в классе нагишом, всё закончилось бы традиционной Снейповской лекцией о нашем исчезающе малом интеллекте с обычными отработками "на сладкое".

— И он почти всё время простоял в дверях, не пуская к нам Малфоя с остальными.

— Именно, госпожа староста. Он пришёл нас спасать из серьёзной передряги.

— По-своему спасать...

Я пожал плечами:

— Тут уж кто как умеет. Не все, знаешь, могут похвастаться моим обаянием.

— Что-о-о? — обалдела Гермиона. Она растерялась от такого резкого перехода, удивлённо глядя на мою ухмыляющуюся физиономию, потом в её глазах мелькнуло что-то, что заставило меня напрячься.

— А знаешь, ты прав... — медленно протянула она, разглядывая меня, словно товар на рынке. — Теперь я знаю, как вас называть... мистер Гилдерой Локхарт!

— Чего-о??

Я вскочил в обалдении, но хохочущая девушка уже стояла у входа в класс:

— Пока, мистер Локхарт!

И я остался один.

Потом подумал, начаровал зеркало в рост, посмотрел на себя критически, и вздохнул, признавая, что до главного обаяшки волшебной Британии мне бесконечно далеко. Ну и хрен с ним, Локхартом, мне всё равно нужна только Гермиона, а все остальные дамы и леди могут жить спокойно.

...Про новости на вороньем факультете я узнал только на следующем обеде, когда всезнающая Джинни рассказала, что пропал мой рэйвенкловский враг. Дескать, он вчера не пришёл ночевать, а сегодня его коллеги узнали, что он ночевал в Больничном крыле.

А сегодня старостам факультета объявили, что Джонсона переводят в другую школу. Те собрали вещи в школьный сундук, отдали декану, и даже не смогли попрощаться, потому что его, оказывается, родственники забрали ещё утром. И, значит, я могу ходить по коридорам школы спокойно, потому что он, оказывается, хотел мне отомстить. За что? За обиды. За какие обиды? За те, что я ему нанёс. Когда? Ну, это же наше с ним личное дело, мне лучше знать. В общем, обожаю аристократию — как только исчезает необходимость умирать в бою за сюзерена, они превращаются в истерическую болонку, готовую облаять и укусить каждого, кто на неё посмотрит.

Вечером добавила Гермиона. Оказывается, они с Лиззи регулярно встречаются в библиотеке, и та сегодня рассказала чуть больше о последних событиях. Сама девушка, кстати, практически обрадовалась исчезновению придурка, потому что он решил почему-то, что именно её девственная кровь достойна пролиться на его Родовой камень. Для Гермионы, кстати, эта новость "про девственность" оказалась несколько шокирующей — для современной девочки известие, что сегодня практикуются махровые средневековые ритуалы, была сильным ударом по лелеемому образу сказочной магии. Ну да, одно дело в книжках читать, и совсем другое — услышать от очевидца. Подозреваю, что особенно ей заболел тот факт, что волшебницы сами поддерживают этот обычай.

Ну а возвращаясь к пострадавшему — он (или его родители, что более вероятно), выбрал Лиззи в жёны, и последний год регулярно всем вокруг об этом напоминал. Самой избраннице это не нравилось, так же, как не нравился сам кандидат в мужья, но злить старый и опасный Род её семья не хотела, так что девочке приходилось изворачиваться самостоятельно.

Из слов Гермионы я понял, что семья намерена свалить на материк сразу после того, как Лиззи сдаст экзамены. Может, и правильно — с Волдемортом толкаться дураков мало, особенно среди старых семейств. И теперь умница Лиззи может облегчённо вздохнуть, потому что её назойливого поклонника забрали из школы, и не похоже, что он вернётся до летних экзаменов. Интересно, когда она узнает, что помолвка откладывается?

Но одновременно мне сообщили, что именно я был последней целью Джонсона, и когда начнут разбираться в проклятии, которое по нему ударило, обязательно вспомнят про меня. Разумеется, с магглорождённого взять можно немного, и никто не ожидает, что это моя палочка так резко изменила жизнь парня, но мне стоит быть осторожным. Хотя бы потому, что за меня сейчас только МакГонагал, школа и Шенки, и в глазах старых аристократов настоящий вес имеет только мнение последних. И все, кому нужно, именно так восприняли появление стимфалийской птицы — как заявление, что я нахожусь в сфере интересов этого Рода.

Я почесал тыковку, и решил пока ничего не менять в своей жизни. Все эти рассказы конечно здорово, но если дёргаться от каждой новости, можно и Паркинсона заработать. Одно хорошее, правда, Гермиона сообщила — предупредила членов АД, чтобы поменьше болтали за столом о тренировках, потому что Амбридж подслушивает. Думаю, популярности это Розовой Госпоже не прибавило.

Ну а после ужина меня прямо из-за стола выцепила декан факультета, и провела в директорский кабинет, где меня дожидался сам Дамблдор и пара незнакомых магов — совершенно седой дед с колючими глазами, и мужик средних лет, явно его сынок, с прилипшим к лицу выражением такой кислой скуки, что от самого его вида заныли зубы. Интересно, он с женой трахается с такой же физиономией?

Мужик встретил мой взгляд, в голове кольнуло, и по физиономии незнакомца пробежала тень злобного удивления. Ага, так и запишем — ещё один легилимент.

— Здравствуй, Колин, — улыбнулся Дамблдор. — Прости, что отвлекаем от общения с друзьями, но возникли обстоятельства, которые требуют срочного выяснения. Ты ведь слышал, что один из учеников Рэйвенкло ушёл из школы?

— Да, сэр, мне сегодня рассказали.

— К сожалению, мальчик пал жертвой серьёзного проклятия, и помощь пришла слишком поздно. Теперь ему придётся долго восстанавливаться...

— Так вы хотите проверить мою палочку, сэр? — обрадовался не очень далёкий Колин Криви. — Прошу!

По физиономиям незнакомых магов синхронно промелькнуло насмешливое презрение, но Дамблдор со всей серьёзностью взял мою волшебную зубочистку, и убедился, что колдовала она только школьные заклинания.

— Многовато атакующих, — неожиданно нахмурился легилимент, — с кем он сражался?

Меня аристократический сноб не замечал, обращаясь прямо к директору, поэтому я промолчал, и ответил лишь когда Дамблдор вопросительно поднял брови.

— Это мы с Гермионой... простите, со старостой нашего факультета Гермионой Грейнджер тренировались. По очереди толкали друг в друга манекен, отрабатывали Протего.

По лицам аристократов опять мелькнула тень презрения, — ну да, магглокровки балуются детской фигнёй, искренне считая, что нет слаще фрукта, чем морковка.

— Я вынужден настаивать на проверке воспоминаний, директор, — проскрипел дед. — Может, он видел больше, чем портреты.

Дамблдор вздохнул, МакГонагал нахмурилась, открыла рот, намереваясь что-то сказать, но осеклась после взгляда директора.

— Разрешение получено, Минерва, — грустно улыбнулся он. — Мы вынуждены согласиться.

Она неодобрительно покачала головой, а Дамблдор обратился ко мне:

— Колин, ситуация очень серьёзная, и чтобы скорее её разрешить, придётся воспользоваться помощью сертифицированного легилимента. Это специалист, который может просматривать воспоминания человека.

— Телепатия? — перебил его Колин Криви. — А если он случайно узнает мои личные секреты?

Дедушка улыбнулся этой милой наивности, поспешил успокоить встревоженного подростка.

— Никакой телепатии, Колин, это совсем не то, что представляют себе обычные люди! Не волнуйся, никто не будет рыться в твоей голове, словно в корзине с бельём. Это больше похоже на просматривание картинок в «Пророке», причём лишь тех, которые ты сам представишь специалисту.

— Тогда хорошо, господин директор.

— Вот и славно. Садись вот сюда, поудобнее устройся, и когда мистер Джонсон посмотрит тебе в глаза, не отрывай взгляд. Постарайся вспомнить вчерашний день после того, как отправился фотографировать пейзажи.

Волшебник помоложе встал перед моим креслом, сосредоточился, махнул палочкой:

— Легилиментс!

Я вылетел из головы Колина, увидел кабинет со всеми людьми со стороны, и одновременно почувствовал, как чужой разум пробирается в мою голову. Это было неприятно.

— Мне что, голову сверлят? — вытолкнул я сквозь сведённые судорогой зубы. — Больно!

МакГонагал шумно вздохнула, и опять её прервал взгляд директора.

— Постарайся расслабиться, Колин. Чем быстрее легилимент проникнет в сознание, тем скорее всё закончится.

Я представил ступеньки на лестнице, увидел широкий пролёт, коридор второго этажа, двух "мальков", которые прошли мимо, восхищённо косясь на мой фотоаппарат. Ну да, таких в Хогвартсе больше нет. Потом глянул в окно, скривился из-за неудачного ракурса на озеро и лес. Надо бы подняться повыше...

У окна шушукались девчонки из «барсуков», и ухо неожиданно для меня уловило, что говорят они о том, что может больше соответствовать взрослой волшебнице — гигиенические прокладки или тампоны. От таких тем я немножко охренел, но ноги продолжали нести тело дальше. Вот уж не думал, что гинекологический прогресс добрался и до магической Британии. Интересно, а мода на УЗИ с определением пола ребёнка когда придёт?

Тем временем тело успело подняться на пару этажей, подошло к окну, опёрлось о пыльный подоконник. Не зря я специально эту пыль со всего этажа собирал, чтобы было из чего ловушку слепить!

Потом Колин нацепил наушники, под музыку Вивальди перешёл к другому окну, поставил штатив, начал возиться с фотоаппаратом. Вид с этого места и правда удивительный, так что ничего подозрительного не было в том, что пара плёнок на него ушла — с разной выдержкой, светофильтрами и прочим.

Вивальди повторился два раза (на кристаллах, которые «барсук» придумал использовать для записи и воспроизведения звука, помещалось около 30 минут звука среднего качества, но даже это был прорыв в сравнении с волшебными патефонами и музыкальными шкатулками), пока в конце концов Криви не закончил возню с аппаратом, вскинул штатив на плечо и отправился дальше по коридору. Чтобы подняться этажом выше и попытаться сфоткать внутренний дворик с высоты птичьего полёта. Там есть пара весьма удобных для этого площадок, и хотя после дождя камни скользят под ногами, можно подошвы приклеить к балюстраде, чтобы не свалиться.

Волшебник, который всё это время не отрываясь смотрел мне в глаза, начал проводить какие-то хитрые пассы вокруг головы, и я словно бы развернулся в сторону, продолжая топать вперёд. В осколке мутного оконного стекла, криво торчащего из сгнившей рамы, отразился дальний конец коридора с телом мальчишки на полу. Тот слабо подёргивался, всё ещё продолжая бороться за жизнь.

Легилимент нахмурился, процедил что-то сквозь зубы, интенсивнее замахал палочкой, так что вокруг головы Колина собрались голубые смуги ментального волшебства. Маг сунул в это призрачное облачко руку, схватил меня за подбородок, запрокинул голову назад, и поднёс палочку к самим глазам. МакГонагал вскочила, Дамблдор нахмурился, а старикан явно напрягся, готовый действовать по обстановке. Похоже, в этой компании по-настоящему развлекается только этот хрен рядом, который вот-вот выколет мне глаз!

Тем временем воспоминание начало проигрываться назад, словно кто-то отматывает видеоплёнку, которую мне приходится разглядывать. И мне особенно не понравилась та лёгкость, с которой незнакомец начал хозяйничать в моих воспоминаниях. Из носа Криви тонкой струйкой потекла кровь, ноги вытянулись, словно пытаясь оттолкнуть кого-то. Да он из меня сейчас овощ сделает, надо вмешаться!

Я нырнул в тело, зацепил полной горстью осколков стекла из разбитых окон, швырнул их в чёрную воронку, которой виделся чужой разум. Ты хочешь воспоминаний? Н-НА!!!

Ослепительные зубы смеющейся Бэкки... грохот тракторного пускача над ухом ранним утром... омерзительно-приторный запах разлагающейся лисицы, которую порвали охотничьи псы... боль в теле после ударов эльфийки... БОЛЬ КРУЦИАТУСА!!! БОЛЬ КРУЦИАТУСА!!! БОЛЬ!!!

Я рухнул на пол, упёрся в него трясущимися руками, облизал горькие губы. Сквозь слёзы мир вокруг казался мутным, а в голове продолжал дуднить тракторный движок. Я сел, попытался вытереть лицо, и услышал странные звуки, что пробились сквозь барабаны моего пульса. Когда взгляд прояснился, стало видно, что это блюёт мой мучитель. Из его носа тоже текла кровь, а физиономия выглядела гаже Снейповской. Потом я поднёс к лицу ладонь, увидел на ней кровь, порадовался, что не в одиночку так изысканно развлекаюсь.

— Всё, Альбус, моё терпение лопнуло! Я забираю мальчика к Помфри, ему нужно Кроветворное и Восстанавливающее!

— М-морд-дред-д и-и М-м-моргана! К-к-как-кой б-б-блок! — прохрипел легилимент. — Чт-т-то эт-то б-было?!

Дамблдор мягко улыбнулся:

— Мы ведь предупреждали — мальчик пережил чудовищную пытку Круцио, на его глазах убили родственников. Душевная рана ещё слишком свежа.

— Да п-п-причём здесь это?! Я про... буэ-э! — мага согнул очередной приступ рвоты, а меня госпожа по слову деликатно вытеснила на лестницу.

До Больничного крыла мы долетели бегом, так что я едва успевал за несущейся словно грозовая туча шотландкой. Хорошо ещё, она ко мне с разговорами не обращалась, не то бы совсем сдох ещё по пути к здоровью. Наконец, перед нами распахнулись высокие двери школьного медпункта, и мы шагнули под высокие сводчатые потолки старой части Хогвартса.

— Поппи! — обратилась МакГонагал к появившейся медсестре, — Колин подвергся глубокой легилименции! Нужна твоя помощь!

— Сейчас, — ту два раза уговаривать не пришлось. Она посадила меня на кровать, начала плести хитрые заклиная вокруг головы, от которых мысли стали тяжёлыми и медленными, и сразу захотелось спать. Она заметила изменение моего состояния, тепло улыбнулась:

— Ложись, Колин, и закрывай глаза. Тебе надо отдохнуть.

Я зевнул, улыбнулся в ответ, и отключился. Тело коснулось головой подушки, а я воспользовался новоприобретённым умением, и повис над кроватью. Как только Колин Криви тихо засопел, женщины обменялись тревожными взглядами. Потом медсестра закончила манипуляции над моим телом, тяжело вздохнула:

— Кто ему потрошил мозг?

— Джонсон-младший, — бросила, словно плюнула, МакГонагал, и медсестра кивнула.

— Тогда понятно. Психика и без того повреждена, а тут ещё этот мясник с ногами влез. Как Криви отреагировал на форсированную легилименцию?

— Начались жалобы на головную боль, потом из носа потекла кровь, задёргались ноги.

— Странно, в ментальной оболочке повреждения минимальные...

— Он вышвырнул Джонсона из головы! Когда мы уходили, тот блевал прямо на туфли отца!

— Какое несчастье, — расплылась в улыбке Помфри. — Такой высококлассный специалист, и вдруг ... Видимо, расслабился?

МакГонагал покачала головой:

— Успел сказать, что у мальчика очень сильный блок. Джонсон даже заикаться начал.

Потом декан помолчала, неуверенно спросила:

— Скажи, Поппи, блоки могут ведь поставить только сильные менталисты, да? С нашим Криви это никак не вяжется. Он поумнел, стал более серьёзным, но... Он... он не мог измениться СЛИШКОМ сильно?

Помфри вздохнула:

— Нет, Минни, блок может поставить даже обычный маггл. Подробнее тебе Снейп объяснит, если захочет, но тут дело в эмоциях, а не интеллекте или силе воли. И подозреваю, ещё в этом...

Она тронула серьгу в моём ухе, которая проявилась после её магических пассов, повернулась к декану.

— Артефакт перед сеансом снимали?

— Нет. Я не уверена даже, что они его заметили.

— Ну вот тебе и ответ. Шенки хоть и оригиналы, каких поискать, в ментальной магии по-прежнему полны загадок. Кровь Дивного Народа, тебе ли не знать.

МакГонагал покивала головой, заметно успокаиваясь, улыбнулась совсем другой, тёплой улыбкой.

— Спасибо, мне стало легче. Тогда я пойду досматривать драму в директорском кабинете?

— Кстати, а как Джонсона вообще подпустили к мальчику? Младшего ведь даже министерские на коротком поводке держат после его допросов с той Войны?

— Семья обвинила Криви в покушении на Род. Пострадал наследник, а последним его врагом был наш Криви.

— Мерлин, какие идиоты! В младшем Джонсоне такая чернуха, которой я лет двадцать не видела, с самой Бирмы!

МакГонагал пожала плечами.

— Аристократы... Вместо того, чтобы признать ошибки в воспитании ребёнка, ищут, на кого бы вину свалить.

— И откуда я это знаю...

— Ещё вопрос, напоследок, — Колину стоит сегодня ночевать здесь?

Помфри задумалась, протянула:

— Да пожалуй что и нет...

Она ещё раз помахала палочкой вокруг лежащего тела, решительно мотнула головой:

— Нет, с ним всё в порядке. Видимо, «Мясник» не успел наломать дров, вылетел раньше. Как мальчик проснётся, выпьет пару зелий и отправится в дормиториум.

— Хорошо, тогда я пошла. И, Поппи... спасибо!

МакГонагал решительно отправилась к директору, а Помфри проводила её взглядом, отлевитировала на тумбочку у постели два пузырька, и отправилась в свои апартаменты, напевая Целестину Уорлок. Я подождал ещё немного, вернулся в Колина, и сразу открыл глаза. Потянулся, вслушался в тело, покрутил головой, уселся. Вроде бы всё нормально...

— Ага, Колин, ты уже проснулся, — Помфри возникла быстро, словно у неё тут датчики движения по палате разбросаны. А может, так и есть — вон как в глазах рябит от рунных вязей на стенах. — Значит, успеешь вернуться на факультет ещё до отбоя. Выпей эти флаконы, и можешь идти.

Я так и сделал.