Альбион (джен)

В одном из коридоров Камелота свечи не гасли до поздней ночи. Устало прислонившись к стене, стояли Артур, рыцари и Гвиневра. Они и думать забыли о мертвецах и жрице, все их мысли были о юноше, лежавшем за дверью в гостевой комнате.

— Никогда в жизни не видел таких странных длинных резцов, — шепнул Гавейн на ухо Леону.

Тот печально вздохнул и прикрыл глаза в знак согласия. Скорбную тишину нарушил пришедший лорд Агравейн. Он решил, негоже принцу торчать возле слуги, когда в королевстве столько дел.

— Ваше высочество, вам стоит отдохнуть. Я позаботился о людях короля Родора и короля Карлеона. Завтра нужно разослать письма. И да, подготовка к коронации…

— Замолчите, дядя! — резко рявкнул Артур, так что рыцари подпрыгнули. — Мне не до этого, — чуть спокойнее добавил принц.

Агравейн обиженно поджал губы, но больше не предпринимал попыток отвлечь его высочество на дела королевства.

— Гаюс еще не выходил? — обратился он уже к Ланселоту, который имел наименее враждебный облик среди присутствующих.

Рыцарь отрицательно покачал головой, продолжая хранить молчание. Агравейн состроил обеспокоенную мину на своем лице и остался подле рыцарей и племянника в коридоре. Не забыл он окинуть презрительным взором и Гвен. Как смеет дочь преступника, которую прогнали из замка, стоять тут рядом с будущим королем? Он уже успел все о ней разузнать.

Артур опустошенным немигающим взором смотрел на стену напротив. Иногда он прятал лицо в ладонях и тер глаза от усталости, потом убирал их, чтобы никто не подумал, будто он старается скрыть слезы. Нет, он не плакал, хотя ощущение было горькое, паршивое и беспомощное.

Наконец дверь тихонько скрипнула и в коридор вышел изнеможенный Гаюс. Рукава у него были все в крови, он посмотрел в первую очередь на принца.

— Ваше высочество, я не знаю, что вам сказать.

Артур сглотнул. Он страшился этих слов. Он понял, что Гаюс пытается сказать, будто надежды нет и Мерлин умирает. Это был не совсем тот смысл, который лекарь в действительности вкладывал в эту фразу. Гаюс не знал, как лечить Мерлина. Рубцы не затягивались, из них медленно капля за каплей вытекала алая кровь, а самого мага тошнило кровью черного цвета. В сознание он так и не приходил.

— Но он дышит? — уточнил Гавейн.

— Да, — подтвердил Гаюс, — он дышит. Я не понимаю, как его лечить, я не могу поставить диагноз. За всю свою жизнь я не сталкивался с подобными ранами, они не затягиваются, — честно признался он.

— Даже ты, лучший лекарь в пяти королевствах, не можешь вылечить его? — хрипло спросил Артур.

— Я буду делать то, что обычно делают при глубоких ранах, но поймите, результата может не быть. Случай исключительный.

Рыцари переглянулись. Артур опустил голову.

— Я могу увидеть его?

— Конечно, не шумите и не прикасайтесь к нему. В остальном нет никаких ограничений.

Гаюс поклонился, желая побыстрее уйти и добраться до своей комнаты. Принц отпустил его, понимая, что лечить близкого человека наверняка тяжелее вдвойне. Лекарь выглядел разбитым.

Принц зашел в комнату, а за ним туда проскользнул и Агравейн. Дядя был намерен не терять племянника из виду. Артуру было уже все равно, у него не осталось сил, чтобы еще раз прикрикнуть на него. Он подошел к кровати, где под простынями лежал темноволосый юноша. Гаюс укрыл его вместе с руками, так что виднелись только рубцы заходившие на шею. Мерлин спал беспокойно, слегка крутил головой из стороны в сторону, что-то шептал. Раны действительно не затягивались, пока Артур стоял, капельки крови вновь окружили рубец. Принц прикрыл глаза и сел на стул рядом. Что могло с ним случиться? Может быть, он столкнулся с Нимуэй, когда та покидала замок? Ибо это ни разу не раны, которые мог бы оставить меч бессмертного. Будто плоть разрывалась изнутри под действием какой-то неведомой силы.

— Никакой коронации, дядя, пока Мерлин не поправится, — тихо произнес Артур.

— Артур, мальчик мой, я понимаю, что ты привязан к этому юноше, но нельзя ставить личные интересы выше интересов Камелота.

— Я уже все решил, — упрямо сказал принц.

Агравейн уже устал за сегодня быть главной целью для недовольства Артура, так что поклонился и вышел. Его раздражало то внимание, которым будущий король одарил несносного везде сующего свой нос мальчишку.

* * *

Целых два дня в состоянии Мерлина не было никаких изменений. Он все также был без сознания и его тошнило черной кровью, пугающие рубцы снились Артуру в кошмарах. Его высочество много времени проводил у постели больного, он стал приносить бумаги и письма прямо сюда и работал с ними в полумраке свечей, изредка отвлекаясь и поглядывая на спящего юношу. Кожа Мерлина стала такой бледной, буквально мертвенной. Гаюс тихонько шмыгал туда-сюда, поил слугу какими-то настойками, но по нему было понятно — он и сам не знает, как поставить Мерлина на ноги. Что-то еще витало в воздухе, будто лекарь пытался набраться смелости и поведать нечто важное. Артур не стал давить на Гаюса, потому что решил, что тот страшился сказать о скорой кончине Мерлина. Мучительные два дня, в продолжение которых у Артура раскалывалась голова, глаза щипали тщательно скрываемые слезы и сердце рвалось на части при мысли, что каждый взгляд на Мерлина может оказаться прощальным.

Вечером второго дня принц все также с болезненной гримасой на лице работал в новой спальне Мерлина, а Гаюс в это время ухаживал за ним, обтирал руки вонючей настойкой и закапывал странные зеленые капли прямо в глаза. Даже ничего не смыслящий в снадобьях Артур поежился и засомневался, что это как-то облегчит страдания его друга. Едва Гаюс отошел от кровати, как они с принцем услышали глухой низкий хрип. Они тут же соскочили и бросились к Мерлину. Ресницы юноши всколыхнулись, губы зашевелились и вскоре он приоткрыл глаза.

— Мерлин! — позвал его Гаюс. — Ты слышишь меня? Кивни или шевельни рукой, если да.

Юноша прикрыл глаза и слегка качнул головой в знак согласия.

— Как же я счастлив, что ты очнулся! — выдохнул Гаюс, пока Артур от радости не мог вымолвить ни слова, а лишь во все глаза разглядывал Мерлина, будто раньше никогда не видел, — а говорить можешь?

Юноша сделал над собой видимое усилие и негромко сказал:

— Могу, но мне больно. Гаюс, расскажи, что со мной. Я буду молча слушать.

— Ты должен отдохнуть сначала, — Артур снова обрел способность разговаривать и отдавать приказы, — с Гаюсом потом поговоришь. Я так рад, что ты очнулся, мы не могли понять, что с тобой. Даже Гаюс.

Мерлин искоса посмотрел на принца странным и подозрительным взором, потом решительно помотал головой, чтобы Гаюс никуда не уходил. Артур вздохнул и плюхнулся обратно на свой стул. Старый лекарь присел на кровать и медленно произнес:

— Тебя нашел Артур без сознания. Возле сокровищницы, — Мерлин моргнул, побуждая лекаря продолжать. — Ты уже два дня здесь находишься. Тебя тошнит черной кровью.

— Это хорошо, — пробурчал Мерлин на глазах у недоумевающего Артура.

— А рубцы, которые у тебя по всему телу, не затягиваются, и через них постоянно выходит твоя кровь.

— Плохо, — отрезал юноша.

— Мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит? — вклинился Артур в этот разговор для просвещенных.

— Позволь нам с Гаюсом остаться наедине, пожалуйста, — обратился Мерлин к принцу, тот сдержал свое неудовольствие и вышел. Все-таки его друг наконец-то очнулся, главное, чтобы он поправился, не время для обид и излишней гордости.

При слабом свете свечей старый лекарь и Мерлин шептались между собой до самой ночи. На утро Гаюс передал Артуру, что юноша хотел бы побеседовать с ним после обеда, и предупредил, что разговор будет продолжительным, но необычайно важным.

* * *

Рыцари узнали о том, что Мерлин пришел в себя и не медлили с визитами. Волшебник принимал их с ласковой улыбкой, даже пытался разговаривать подольше с каждым. На все вопросы о своем самочувствии он отвечал, что ему явно лучше, но, очевидно, лукавил. Из его комнаты с той же завидной регулярностью выносили кувшины с черной кровью.

Артур взбодрился и, как только проснулся, приступил к своим обязанностям с тем пылом, какой от него ждал лорд Агравейн и совет Камелота. Пообедав, он отправился к Мерлину. По дороге он мысленно благодарил жестокую судьбу, отобравшую у него отца, что хотя бы этот простодушный юноша остался жив и находится рядом. Глупый мальчишка! Что такого срочного ему взбрело в голову рассказать? С такими ранами нужно принимать мерзкие зелья Гаюса и спать, а не делиться душещипательными историями.

Вот он свернул в коридор, в который выходило временное прибежище его неудачливого слуги, и уже, откашлявшись, зашел внутрь. Мерлин полулежал на кровати, откинувшись на две большие подушки. Сэр Леон еще ранним утром говорил принцу, что забегал к нему и тот был крайне плох. Но сейчас Мерлин был заметно посвежевшим, в глазах появилась прежняя ясность. Юноша был серьезен, вдумчив, без сомнения, готовился к серьезному разговору. На лице мелькнула радость, когда в комнате показался Артур. Принц пристально окинул его своим взглядом: у него были странно зачесаны волосы, верно, Гаюс постарался, и новая рубашка, которая своим высоким воротником почти полностью закрывала страшные шрамы. Мерлин был укрыт простыней, только руки лежали поверх нее, и взору Артура предстал большой перстень с темно-зеленым камнем, который он также никогда раньше не видел.

* * *

Волшебник почувствовал принца до того, как тот вошел. Он совершенно точно решился рассказать Артуру всю правду, только грусть сжимала сердце, когда он думал о возможных последствиях. Сейчас он не имеет права ничего скрывать.

Мерлин смутно понимал, что с ним происходит, когда выслушал Гаюса. Этим заклинанием он впитал в себя жизненные силы всех бессмертных, часть осталась внутри него и выходила с черной кровью, оттого он сказал Гаюсу, что это хорошо. Другое дело, что раны не заживали и его собственная кровь покидала тело. Мерлин был волшебником, чьи жизненные и магические силы были слиты воедино, так что вместе с кровью он терял, по сути, магию. Вчера вечером он сделал попытку сотворить простенькое заклинание и у него едва получилось. Уже сегодня Мерлин почувствовал свою силу и смог воспользоваться ею более уверенно.

Маг наблюдал, как Артур снимает свой красный плащ и садится на стул. Его лицо было полностью сосредоточено на волшебнике.

— Ну, что там не могло подождать? Выкладывай, — принц спокойно расположился напротив в ожидании, даже не представляя, что ему предстоит услышать.

Мерлин отвел глаза и посмотрел на свои скрещенные руки, лежащие на простынях, и на зеленый камень, будто он успокаивал его и придавал решимости. Перед встречей он оделся и причесался так, как делал это дома.

— Я хочу поделиться с тобой историей, которую никогда не рассказывал прежде. Давным-давно…

Артур резко выдвинул грудь вперед, собираясь встать, но Мерлин поднял руку и жестом остановил его.

— Это очень серьезно, Артур, правда. Выслушай и постарайся не перебивать. Я весь день собирался с силами… даже нет, уже несколько месяцев.

Принц нахмурился от неожиданности. Начало звучало для него очередной сказкой Мерлина. Но для сказки вряд ли нужно готовиться несколько месяцев. Артур послушно вернулся в исходное положение и дал понять, что готов внимательно слушать, что бы там не приготовил для него слуга. Тот продолжил, все так же избегая взора принца.

— Давным-давно на Альбионе существовали две огромные силы: природная магия под руководством богинь и древняя религия, которой жрицы управляют и ныне. Однажды жрицы решили забрать себе силы природной магии. Они подговорили одного юношу, в которого была влюблена богиня, предать и убить ее. Она выжила и, озлобленная, провела обряд, обрывавший переход силы от одной богине к следующей. Теперь вся эта сила должна была достаться одному человеку. Свое кольцо, которое было мощнейшим артефактом, она спрятала. В мире магии рождения великих волшебников известны заранее из книг предсказателей и древних друидских текстов. Я знаю, что тебе знакомо имя Эмриса, — тут Мерлин все же посмотрел на Артура, тот неподвижно следил за рассказчиком.

— Самый сильный маг севера, — произнес принц.

— Верно, — подтвердил Мерлин, — так вот его рождение тоже не было тайной, только изначально он должен был родиться просто могущественным волшебником. Но богиня завещала свою силу именно ему. Это сильно нарушило природный баланс, но сделало его самым сильным магом за всю историю. Спустя много-много лет, когда на севере правил Кадагор и когда наступил год рождения Эмриса, как раз была Великая Чистка. В то время истребляли всех магов в Камелоте, в том числе повелителей драконов. Последний из них, Балинор, бежал вместе с женщиной, которую любил, — от знакомого имени Артур вздрогнул, сказка обрастала новыми вполне реальными деталями. — Она ждала ребенка, и он должен был стать последним повелителем после смерти отца. — Голос юноши дрогнул, он так звучно, с чувством и завораживающе продолжал рассказывать эту историю, погружая в нее принца. — Кадагор рассчитал, что ребенок пригодится ему на севере, и послал своих людей за его матерью. Балинор, как ты уже, наверное, догадался, остался на юге. Эта женщина ничего не слышала о нем с тех пор, но полагала, что он скорее всего мертв. Она осталась жить на севере и благополучно родила сына. Старого вождя ждала двойная удача: мальчик оказался не только повелителем драконов, но и еще тем самым Эмрисом.

— Как он понял, что мальчик — это Эмрис? — прозвучал первый вопрос принца.

— По цвету его магии, — последовал ответ, — она золотая. Этот мальчик рос на севере, изучал магию и самого себя. У него действительно был необыкновенный дар. Он был очень любопытен, но Кадагор скрыл, что его отец был повелителем драконов. Он был не только любопытен, но и своенравен, частенько поступал сгоряча. Однажды он, — Мерлин чувствовал, что не может остановиться и перестать говорить о себе «он», — однажды он захотел узнать больше о своей судьбе и своем предназначении. — Волшебник посмотрел на принца с ласковой улыбкой, впервые за весь рассказ он улыбался, а Артур теперь стал бледнее, чем Мерлин накануне. — Не удивляйся, на севере, где живут провидцы и вечера наполнены разговорами о мифах и предсказаниях, это так естественно. Он не нашел ответов, а Кадагор напрямую отказался отвечать на них. Тогда Эмрис решил обратиться к самому старому и мудрому существу, к дракону. Но дракон уже много лет был заперт в Камелоте, — Мерлин вновь отвернул голову, улыбка сошла с его лица, и он смотрел на горящую свечу, стоявшую на столе, на противоположном конце комнаты. — Тогда он, не думая о последствиях, отправился в Камелот. Там он действительно встретился с драконом и поговорил с ним, но был не рад услышать правду. Оказывается, необъятная сила дана ему свыше, чтобы защитить одного человека. Обычного человека. — Взгляд Мерлина заметно потеплел на этих словах. — Он столкнулся с ним в Камелоте, и первая встреча вызвала мгновенное предубеждение. Но судьба взяла верх, он был вынужден задержаться, а потом и вовсе не захотел покидать этого человека. Эмрис привязался к нему и начал считать своим другом, хотя ему приходилось лгать о себе, потому что в Камелоте магия была и остается под запретом.

Мерлин остановился и наблюдал за реакцией Артура. Невозможно было не понять, что имел в виду волшебник. Принц был поражен, он потерял дар речи и лишь ошеломленно смотрел на мага. Какое смятение было на его лице! Вот уже начала проступать злость. Да, сейчас он осознавал, как долго Мерлин врал ему о себе.

— Только не говори… — небо, он еще делал попытки усомниться, — только не говори, что ты… ты… Эмрис?

Он едва смог выговорить это, заикался и прерывисто дышал. Артур больше не мог усидеть на месте, вскочил, принялся метаться из стороны в сторону. Мерлин хотел хоть на немного ослабить его боль и горечь, но это было невозможно.

— Ты не можешь быть магом! — продолжал судорожно восклицать Артур. — Ты и магия… Нет! Это просто невероятно! Я бы знал! Ты не мог столько времени обманывать меня!

— Артур, — разнесся по комнате отчетливый ясный голос, который словно призывал успокоиться. — Это правда. Я маг, мое настоящее имя — Эмрис, и я был вынужден все это время скрывать от тебя правду, чтобы защищать тебя.

— От кого?! — взревел принц, так что Мерлин зажмурился.

— От очень многого. Например, от колдуньи, которая хотела усыпить всех в Камелоте своим пением, чтобы убить тебя, или от разбойников, вечно пытавшихся напасть на тебя во время походов. А может быть, мне стоит вспомнить о твоей ране в долине павших королей? Или о том, как я принял за тебя яд серкетов? Или…

— Ты достаточно сказал, — выдавил Артур.

— Не подумай, — покачал головой Эмрис, — что я вспомнил об этом, чтобы ты почувствовал себя обязанным. Это было моим желанием. Я хочу прекратить вражду между севером и югом навсегда, хочу, чтобы люди перестали гибнуть от этой бессмысленной немой войны.

— И, стало быть, ты решил, что заявиться в Камелот, наврать мне, притвориться моим другом — это лучший способ прекратить войну?! — в Артуре взыграли злость и обида после испытанного потрясения.

— Я понимаю, что ты сейчас не можешь уложить все это в голове. Уверен, пройдет время и ты лучше поймешь меня. Я рассказал тебе еще не все.

— Что там еще? — возмутился принц.

— Помнишь, на рудниках, Гаюс говорил, что даже будь Эмрис среди вас, не смог бы справиться с армией мертвых?

— Так значит и Гаюс в курсе? — протянул Артур. — Просто прекрасно! Кто еще? Или в целом Камелоте я один не знал?

— Это сейчас неважно, и вообще-то я свято хранил свою тайну! Так вот, я все же воспользовался тем заклинанием, и ты сам видишь, к какому состоянию это меня привело, — Мерлин обвел самого себя глазами, все же он сохранял потрясающую выдержку. — Я сейчас плохо могу пользоваться своей силой. — Он увидел, как Артур замер от этого признания, оба понимали, к чему может привести такое чистосердечие в Камелоте. — На самом деле, это заклинание серьезно ударило по мне, я поглотил внутрь жизненные силы целой армии людей, увеличенные действием чаши друидов. Полагаю, что все-таки выживу. Но тебе нужно написать на север.

— Мне? — с удивлением спросил Артур. — Что-то я не понимаю. Зачем?

— Они знают про чашу. Знают, что я не останусь в стороне. Сейчас их волнует моя судьба, если они решат, что со мной что-то случилось, могут… наделать глупостей.

— Нарушить границы, ты хотел сказать? — догадался принц.

Мерлин вздохнул. У него больше не осталось сил ни душевных, ни физических, чтобы продолжать этот разговор. Артур заторможенно двигался, иногда останавливался и неотрывно смотрел в какую-то точку. Он осмысливал все, что услышал, понял волшебник. Что ж, принц не стал сжигать его прямо здесь, это почти успех.

— Лучше бы ты продолжал молчать, Мерлин, — с осязаемой горечью сказал Артур, оборачиваясь на мага. — Лучше бы я все так же обманывался на твой счет.

— Ложь, сказанная намеренно, должна быть намеренно раскрыта, — отозвался Эмрис.

— За магию в Камелоте полагается смерть.

«Вот и прозвучали эти слова», — пронеслось в голове у мага.

— Я знаю, — его голос резко изменился: стал жестким, холодным и властным, одним видом он показывал свое могущество, которое раньше прятал всеми силами, Артур никогда не видел его таким, однако сохранять стойкость было легче без лишнего притворства, — но, Артур, давай начистоту. Да, сейчас я ослаб, но даже так ни один рыцарь, ни один отряд стражников, ни одна армия, ни все армии пяти королевств не смогут казнить меня. Бессмысленно и пытаться. — Он заметил встревоженный взгляд принца и смягчился. — Я не собираюсь причинять вред кому бы то ни было, но я не пойду на костер, моя жизнь слишком ценна. Подумай обо всем, теперь ты будешь королем Камелота, поразмысли над своими отношениями с севером. А завтра придешь ко мне и скажешь, что решил. Я буду ждать тебя.

* * *

Артур вне себя от ярости влетел в комнату Гаюса.

— Ты все знал, Гаюс? Знал и ничего не сказал ни мне, ни отцу! Ты хоть понимаешь, что это измена? — принц сходу начал высказывать все свои претензии.

Но лекарь, во-первых, был прекрасно осведомлен о намерении Эмриса выложить, наконец, всю правду о себе, во-вторых, был слишком стар, чтобы столь открыто проявлять свои эмоции. Он со снисходительным видом дал Артуру высказаться, а потом взял слово:

— Я знал и был обязан его матери. А вскоре из-за его доброжелательного нрава стал обязан и ему. Вы и не представляете, скольким мы все ему обязаны: вы, я, рыцари, каждый житель Камелота. Он много раз спасал нас всех и ничего не требовал взамен. Мерлин пережил здесь много всего: смерть отца, казни магов. Я нисколько не жалею, что помогал ему, чтобы он, в свою очередь, мог помогать вам. Если решите, что я должен понести наказание: ваша воля.

— Но магия запрещена в Камелоте! — возмутился Артур, напоминая этой фразой отца. — Вы с Мерлином нарушили закон!

— Вы и сами имели возможность убедиться, что закон не всегда справедлив. Разве казнь Гвиневры была бы таковой? А ведь закон требовал этого в лице короля.

Жестокое напоминание, попавшее прямо в цель. Возразить Артуру было нечего.

— Но вы лгали мне в лицо!

— Если вы и ваш отец руководствовались бы в первую очередь разумом, то, полагаю, и Мерлин, и я с удовольствием бы скинули тяжкое бремя постоянной лжи.

А это уже удар на добивание. Артур упал без сил на стул и закрыл лицо руками.

— Ты все так же защищаешь его, — утомленно пролепетал принц.

— Я очень привязался к нему, вы и сами видели. Но ведь и вы стали друг другу близки. Ваше высочество, в таких случаях закон бессилен. Прислушайтесь к сердцу.

— Я уже понял, — устало протянул Артур, — что он помогал мне и Камелоту. Но его обман бьет меня по лицу, словно крапива. Я не знаю, как поступить, правда, не знаю. Он так не доверял мне? Думал, что я убью его сразу, как услышу правду?

— Он не хотел взваливать на вас тяжесть выбора. Я видел, что эта ложь очень мучает его. Чем крепче была ваша дружба, тем больше росли его сомнения, стоит ли обман вашего доверия, — Гаюс помолчал, но не удержался от вопроса. — Если бы он был слабее, вы смогли бы отдать приказ о казни? Смогли бы смотреть, как он горит заживо?

Артур поднял голову, его глаза были полны страдания, он смотрел на лекаря будто с мольбой не терзать его невыносимыми вопросами. Но Гаюс хладнокровно ждал ответа.

— Я… я бы не смог сделать этого. Только не с ним.

Гаюс вздохнул с облегчением. Раз принц понимает это уже сейчас, то все не так плохо. Он поспит, все обдумает и успокоится.

— Идите и поспите, ваше высочество. На сегодня с вас достаточно.

— Да, Гаюс, — принц кашлянул, — я тут немного перебрал, — но лекарь замахал рукой, показывая, что все понимает и беспокоиться не стоит, — хорошо. Спасибо, Гаюс. Кстати, Мерлин сказал, я должен написать письмо на север? Или я теперь должен звать его Эмрисом?

— Называйте как угодно, ваше высочество, а вот про север все очень серьезно. Лорд Агравейн уже сообщал вам, что мирный договор не действителен с приходом нового правителя на севере. В другой обстановке это было бы не страшно, но, боюсь, они очень ревниво относятся к Эмрису.

— Почему? — удивился Артур, голова принца уже совершенно ничего не соображала.

— Потому что он Великий маг севера, — объяснял Гаюс, — их главная сила. И они эту силу рьяно оберегают. Он же, по сути, выступил на стороне Камелота. Не медлите с письмом, дайте понять, что Эмрису ничего не угрожает, ему нужно просто вылечиться.

Артур схватился за голову и пожелал Гаюсу доброй ночи. Сам он уснул лишь под утро, всю ночь размышляя об открывшейся ему правде. А ведь у него уже были подозрения на его счет, но такого он и подумать не мог! Мерлин всегда удивлял его своей двойственной природой. Он Эмрис. Эмрис. Великий маг севера. В голове не укладывалось! Оказывается, он тогда ездил к нему домой, вот где вырос этот лопоухий парень. Принц ворочался и вспоминал счастливые совпадения, которыми было наполнено последнее время. Наконец-то все нашло свое объяснение. Значит, таверна была неудачной отговоркой Гаюса, чтобы прикрывать этого прохвоста! Как же он был слеп, как слеп! Эмрис сказал, что защищал его, именно его. Что в нем такого особенного? Еще один вопрос, который стоило задать завтра. И он спас их от армии мертвых. Подверг себя опасности, а даже для него это было опасностью. Артур не мог не оценить. Он не беспомощный неуклюжий слуга, он всесильный маг. Артур мысленно повторял это, чтобы привыкнуть. Как он до этого дожил? Сможет ли, глядя на него, не вспоминать беспрестанно о его лжи? А главное, как ему поступить? Принц знал, что отец был далеко не всегда прав. Но все-таки его отец был королем, по его законам живет целое королевство. И они не меняются в угоду прихоти за один день.

* * *

Фэн забеспокоился, когда получил от Логи письмо, где тот сообщал о чаше друидов, которую активировали жрицы в Камелоте. Эмрис не мог пройти мимо такого магического приключения, а вестей более не было никаких. Правитель даже воспользовался своей возможностью раз в месяц посетить провидцев. Получив на вопрос «Жив ли Эмрис?» однозначный и утвердительный ответ, он перевел дух. Спешить не стоило, раз жив — объявится.

Он избавился от нескончаемой очереди перед дверьми тронного зала, так что впервые вечер был полностью в его распоряжении. Одно из семейств угодило ему с любовницей, они прислали свою дочь в замок, и каждую ночь она навещала правителя. Полная противоположность одной маленькой особе — высокого роста с огненными рыжими волосами и зелеными томными глазами, прилежная и податливая, что особенно ценно — отнюдь не болтлива. Звали ее Кэйлин. Фэна все устраивало. Но этот вечер он решил посвятить книгам, тем самым запрещенным книгам, которые хранил Кадагор у себя. Фэн смутно догадывался, что может обнаружить там, но любопытство было все равно на пределе. Сняв с тайного шкафа деда все защитные заклинания, он распахнул его дверцы и прошелся глазами по паре десятков книг. Так, смертельные заклинания, боевая магия, предсказания Лофта, предсказания Кэйлора, предсказания Аброуза (большинство представляли собой книги с предсказаниями великих магов), а вот, предсказания друидов. Стоило начать с них. Три огромных талмуда. Он сначала пролистал их все, но глаза его жадно искали знакомые имена. Там, разумеется, было об Эмрисе, его судьбе, предназначении и способностях. Кэйлин сегодня не суждено было дождаться его величество, ночи с женщиной он предпочел подробнейшее изучение предсказаний о Великом маге севера.

* * *

Артур пришел к Эмрису неприлично рано, тот мирно спал. Принц даже усмехнулся от возмущения: кто-то от всех треволнений не мог глаз сомкнуть, а кто-то спал сном праведника. Маг повернулся и открыл глаза.

— И тебе доброе утро, — проворчал он, во сне он выглядел более безмятежным, — надеюсь, позавтракать мне будет позволено.

— Я тоже с тобой поем, — Артур удивил своим ответом и Эмриса, и себя. — Сейчас распоряжусь.

Принц наблюдал, как волшебник уплетает всю еду. Еще и добавки попросил. Его наглость была, очевидно, врожденной, но теперь и вполне закономерной.

— У меня остались вопросы.

— Спрашивай, что пожелаешь, — с готовностью произнес Эмрис.

— Почему ты должен оберегать именно меня? — глаза принца с нескрываемым любопытством скользили по лицу мага и его рукам, а зеленый камень просто притягивал внимание, он даже спал с ним.

— Дракон сказал мне, что ты станешь великим королем. Но для этого тебе нужно дожить до коронации, — замечательно, очень многообещающее начало, подумалось Артуру.

— Я справлялся до тебя, — быстро обронил принц.

— С моим приездом враждебные тебе силы стали деятельнее, — пояснил маг.

Они замолчали, потому что вошли слуги и принесли десерт. Маг был удивлен.

— Десерт?

— Да, ешь. Кажется, ты никогда не пробовал его в Камелоте, — эта странная любезность насторожила Эмриса.

— Слугам не положены десерты, — заметил он.

— Ну, мы выяснили, что ты не настоящий слуга, — не без едкости ответил Артур.

Эмрису нечего было возразить. Он ел и думал, что скоро услышит свой приговор.

— Я утаил от тебя свою магию, но во все остальном был честен. Я относился к тебе, как к настоящему другу. Ничего не поменялось. Да, я маг, но в остальном я все тот же человек.

— Нет, Мерлин. Ты не просто утаил какую-то мелкую незначительную деталь. Я считал тебя среди прочего слабым, наивным и доверчивым, а оказалось, что ты совсем другой. Другой человек, которого я не знаю. Я считал другом образ, который выдумал в своей голове, к тебе он не имеет никакого отношения. Поэтому ты не прав, многое изменилось.

Слуги унесли посуду и оставили их наедине.

— Я не ненавижу тебя, — признался принц, и Эмрис вскинул свои яркие глаза на него, — вчера благодаря Гаюсу я понял, что после всего не смог бы казнить тебя, даже если бы это было в моей власти.

Лицо волшебника просияло. Неужели Артур смягчится, простит его, неужели то, о чем он не смел и мечтать, сбудется?

— Но ты маг, — продолжил принц, и Мерлин тут же потускнел, — я решил, что будет справедливым дать тебе оправиться от ран, которые ты получил, защищая Камелот, а потом тебе следует вернуться домой.

Артур произнес последние слова, глядя на пол, потом он резко встал и покинул комнату. Эмрис сидел, тяжело дыша и подняв глаза к потолку. Вот и все. Он поправится и навсегда уедет из замка. Эмрис на севере и Артур на юге. Никакая судьба более не пересечет их пути.

* * *

На острове Блаженных было неспокойно, Моргана ощущала это. Нимуэй уехала куда-то на несколько дней, она делала так регулярно, так что девушка не удивлялась. А вот вернулась она злая и совершенно вымотанная. Они с Моргаузой заперлись и долго о чем-то шептались, а Моргана ходила туда-сюда как бы невзначай. Вечером она спросила у сестры, что стряслось, но ответа не последовало. Моргауза лишь бережно погладила ее по голове и велела укладываться спать.

А позже Мерлин перестал являться на условленное место встречи. Девушка совсем встревожилась, за обедом она расспрашивала Моргаузу о новых заклинаниях и не забыла узнать про Камелот, нет ли оттуда новостей. Ее сестра внимательно посмотрела на нее и, призадумавшись, ответила, что особенного ничего нет, только одного их общего знакомого поймали на магии. Моргана замерла.

— Да-да, дорогая, в Камелоте прознали про магию Мерлина.

— Что с ним? Утер собирается казнить его?

— Я ничего не слышала об этом, Моргана, но вряд ли решение будет принимать Утер. Он умер, теперь Артур занял его место.

Моргана была искренне потрясена. Утер, ее настоящий отец, теперь мертв. Она покинула обед раньше времени и закрылась у себя в комнате. Теперь Артур — король. Но он же не сможет отправить Мерлина на костер? Тяжкое подозрение из-за отсутствия волшебника на их встрече в лесу мучило Моргану. Впервые за долгое время ночью ее вновь терзали кошмары.

* * *

Принц не хотел делать известие об Эмрисе всеобщим достоянием, но лорд Агравейн и рыцари все-таки узнали правду, Артур прямо сообщил им на совете, полагая безответственным скрывать сведения, которые могут отразиться на благополучии королевства. Если для Ланселота новостью стало лишь настоящее имя и положение Мерлина, то остальные рыцари долго не могли вспомнить, что согласно этикету должны отвечать будущему королю хоть что-то, когда тот задает вопрос.

— Нет, постойте! — сэр Гавейн перебил лорда Агравейна, что-то навязывавшего Артуру, и замахал руками, — вы хотите сказать, что наш Мерлин — это типа самый страшный колдун севера?

Принц закивал головой, заверяя, что так оно и есть. На лице его дяди красовалась маска под названием «Я же говорил, что враги повсюду». Гавейн обвел их взглядом, потом посмотрел на стоявших рядом товарищей и громко выдохнул.

— Это он разрушил действие чаши друидов, — пояснил Артур.

— Ага, — Гавейн словно сделал какой-то вывод внутри своей головы, — да это же замечательно! — воскликнул рыцарь, но наткнулся на полные непонимания лица окружающих.

— Что может быть замечательного в колдуне посреди замка, сэр Гавейн? — раздраженно задал вопрос Агравейн.

— Нет, постойте! Я, конечно, все понимаю: война с магами и все дела, но Мерлин помогает нам. Вы только представьте: сильный маг, который надает всем этим жрицам в ответ. Это же здорово! — Гавейн начал соображать, что присутствующие не разделяют его восторгов. — Нет, вы, конечно, как хотите, ваше высочество, но я бы на вашем месте подумал. Он сам пришел в Камелот, ему тут явно нравится, да и вообще он хороший парень.

— Этот хороший парень — северянин, — вставил дядя Артура, — ему место на севере, хотя если бы было возможно, то на костре.

Ланселот нахмурил брови, а сэр Леон откашлялся, но Гавейна заставить молчать было решительно невозможно: он начал громко возмущаться.

— Костер?! Это вы знатно перегнули! Мерлин здесь уже столько времени, мы все к нему привязались, — он остановился и посмотрел в глаза Артуру, словно обращаясь лишь к нему. — Правда, я не считаю, что магия делает его плохим человеком. Он друг для всех нас, а друзей не сжигают на кострах. И вообще вы, лорд Агравейн, тоже обязаны ему жизнью. Сможете спокойно спать, зная, что живы благодаря колдуну, которому желали смерти? Наверняка сможете, потому что вы неблагодарная подлая свинья, — ропот пролетел по залу, Артур просто остолбенел от такой грубости, Гавейн совсем забыл, где находится, он негодовал от несправедливости, — а вот я нет! Если вам важно мое мнение: закон, есть закон, но для Мерлина я бы сделал исключение и, если бы он пожелал, позволил бы остаться ему в Камелоте. Что толку враждовать с магами и не иметь возможности дать им отпор, а? Вы не думали?

— Вообще-то мы прекрасно знаем, как давать магам отпор, — злобно пробурчал лорд Агравейн.

— Ого! — не остался в должниках Гавейн. — То-то я погляжу, что вы не сидели на старых рудниках недавно и не тряслись от страха!

— Прекратите! — крикнул Артур, вообще-то он хотел обсудить с ними дальнейшие отношения с севером и послание от Камелота для их правителя, но плавно они перешли к спору о Мерлине. — А вы, сэр Леон, что скажете?

Рыцарь, как мы знаем, являлся старожилом Камелота, воевал вместе с Утером и, казалось, неукоснительно следовал законам королевства и приказам короля. Никто никогда не видел его пререкающимся с королевскими особами, он воплощал в себе понятие «верный страж». Тем больше было удивление и Артура, и Агравейна, когда они услышали его ответ:

— Ваше высочество, я всегда следовал приказам вашего отца и впредь буду с той же верой и преданностью служить вам. Я много раз вылавливал магов в Камелоте и препровождал их в темницы, а затем на костер. Что делать с Мерлином, спрашиваете вы меня? Я относился к нему с осторожностью, когда он появился в Камелоте, но с тех пор неоднократно убеждался, что он не враг вам, а друг и защитник. Вопреки всем законам я бы, как и сказал Гавейн, оставил его здесь.

— Сэр Леон, вы не в себе? — Агравейн ушам своим не верил. — Может быть, на вас наложили чары?

— Благодарю за беспокойство, лорд Агравейн, я в порядке. Я полностью отдаю себе отчет в том, что говорю. Решение за его высочеством.

Наступила тишина, и Артур понял, что все, замерев, ждут его распоряжения. Он стал колебаться еще больше, только что он уже дал Мерлину ответ, каких бы сил тот не стоил ему. А теперь, выслушав рыцарей, снова колебался. Если бы призрак едва почившего отца не стоял так отчетливо перед его взором, возможно, он изменил бы свое решение.

— Мерлин уедет домой, как только вылечится. Я уже сообщил ему о своем намерении.

* * *

В тот же день, когда за окнами уже начало смеркаться, Ланселот заглянул к Мерлину и рассказал, что сегодня на совете обсуждали его бравые подвиги. Маг слушал его отстраненно и немного устало.

— Ты бы слышал Гавейна, он распекал лорда Агравейна на все лады, — старался подбодрить его рыцарь.

— Но Артур так и не изменил решения, — напомнил Мерлин.

— Верно, — согласился Ланселот, — ты же знаешь, какой он упрямый. Мне жаль, что все так вышло.

— Случилось то, что должно было случиться, как любят говорить у меня дома, — с нарочитой веселостью сказал ему маг. — Я не жалею, что приехал сюда и узнал всех вас. Присмотришь за ним в мое отсутствие?

Ланселот сказал, что Мерлин может рассчитывать на него, и они пожали друг другу руки. Прежде чем рыцарь ушел, волшебник вручил ему маленькую коробочку. Внутри был амулет на шею.

— Он не магический, можешь смело носить его, — сказал Мерлин, — согласно преданиям, этот камень придает сил в тот момент, когда ты совсем отчаешься.

— Спасибо, я буду носить его при себе всегда, — Ланселот сжал амулет в своих руках. — И я верю, что однажды мы снова свидимся.

Он определенно был оптимистом, вот маг не разделял его ожиданий, по крайней мере, сейчас. Эмрис всем рыцарям подарил что-то на прощание. Сэру Леону флакон с мазью, чтобы старые раны не слишком мучили его, Гавейну настойку, чтобы утром легко справляться с похмельем, а Гаюсу несколько своих книг, которые он прихватил с севера и тайком читал в Камелоте. Старый лекарь тяжело переживал предстоящую разлуку. На долю Гвиневры выпал медальон с золотой цепочкой. Лишь Артур остался без подарка, потому что юноша понимал: принц ничего не примет. К тому же маг совершенно не знал, что оставить на память о себе. «Кажется, моя ложь и так будет всегда стоять перед ним», — промелькнуло в голове у Эмриса.

Он сообщил через Агравейна, что через два дня сам тихо уйдет из замка. И сдержал слово. Его раны совсем не проходили, но оставаться в Камелоте дольше, когда все сказано, было неприемлемо. Ранним утром, пока даже слуги еще не проснулись, он поднялся с постели, собрал те немногие вещи, что остались, и вынырнул в коридор. Эмрис медленно шел по студеным коридорам, потом свернул на лестницу и начал спускаться, отсчитывая в голове каждую ступеньку. Внизу он посмотрел наверх. Тишина и совершенная пустота. Одно небо знало, как горько ему было переступать порог замка, какая печаль завладела его душой и властвовала все эти дни. Сохраняя гордый вид, внутри он до последнего мгновения тщетно надеялся, что Артур передумает. После разговоров с ним Эмрис точно знал, что его дружеская привязанность была глубокой и взаимной. Так неужели он не переступит через условности, как это сделал маг? Верно, Артур разочаровался в нем самом и в их дружбе. Ведь принц так и сказал: «Ты оказался другим человеком, которого я не знаю». Впервые Эмрис возвращался домой, не чувствуя привычного удовольствия и нетерпения. Отныне Камелот был для него закрыт.