Альбион (джен)

В один дождливый день на северо-западе изумрудного острова, названного предками Альбионом, в мрачном внушительном замке расхаживал взад и вперёд по приёмной зале молодой мужчина. Его звали Кадагор, и он был вождём крылатых существ, безраздельно правящих в северных землях, простиравшихся от западного берега до восточного. Главой севера он стал три года назад, успел жениться и показать всем вокруг, что его устремления простираются далеко.

В замке Крылатых ожидали прибытие гонца из южных земель, и, судя по обеспокоенному виду вождя, от новостей, которые тот мог принести, зависело очень многое. Просторная комната с тяжёлой деревянной отделкой казалась ещё более унылой из-за ненастной погоды, которая не прекращалась с самого утра. Кадагор остановился возле окна, всматриваясь в глубокое низкое небо, подпираемое бесконечными горами. Любовь к северу жила в сердце каждого, кто родился в этих суровых и прекрасных землях.

Внешне крылатые ничуть не отличались от обычных людей. Однако у всех мужчин по достижении определённого возраста на спине пробивались крылья: почти незаметные в сложенном виде, но поражавшие воображение в расправленном. Способность летать была необычайно полезна, но физически затратна, поэтому только сильные и выносливые представители этого магического вида позволяли себе передвигаться таким образом длительное время.

Снаружи послышался шум, и Кадагор резко повернулся. Очевидно, открывали парадные ворота, которые в нынешнее неспокойное время постоянно держали закрытыми. На лестнице раздался звук торопливых шагов, и вскоре дверь в залу распахнулась. Вошедший слуга доложил о прибытии гонца и, получив разрешение вождя, пропустил его вперёд. Влетел посланник, грязный, мокрый и потрёпанный, он склонил голову перед предводителем крылатых.

— Какие вести? — спросил Кадагор, подойдя ближе и требовательно всматриваясь в запыхавшегося мужчину.

— Жрицы Старой Религии устроили заговор против природной богини, как вы и предсказывали, — коварно блеснув глазами, доложил гонец. — Их силы теперь окончательно разделены.

Кадагор отвернулся к окну, скрыв сосредоточенное выражение лица. Его не по годам изворотливый ум бесстрастно оценивал положение вещей.

— Она не оставит это просто так, — прошептал он скорее самому себе.

— Что-нибудь ещё, ваше величество?

— Нет, ступай прочь.

Посланник вышел, а Кадагор погрузился в свои размышления. «Жрицы и богиня всегда стояли вместе на страже волшебства, — рассуждал вождь крылатых. — Однако в последнее время жрицы, особенно Нимуэй, чувствуют себя полнокровными хозяйками магического мира. Теперь, когда богиня испытала на себе открытое предательство со стороны служительниц Старой Религии, она будет жаждать мести. И она знает отличные способы. В её власти серьёзно пошатнуть баланс».

Ближе к ночи разыгралась ужасная гроза. Сама природа была в страшном гневе, круша деревья и заставляя волны со страшным рёвом разбиваться о прибрежные скалы. Кадагор не мог уснуть. Ответственность не только за судьбу севера и своего народа, но и, возможно, за весь мир магии грозила со всей силы рухнуть на его широкие плечи. Грудь сдавливало предчувствие неотвратимого. Зная, что вождь не спит, слуга после короткого стука зашёл в его покои и тихо шепнул что-то на ухо. Кадагор утвердительно кивнул. Его пальцы пару раз стукнули по столу.

В замок Крылатых прибыл Рэль — человек вождя из стана друидов. Во всей той истории, что должна была навсегда изменить судьбу острова, они играли далеко не последнюю роль. Рэль находился в ближайшем окружении главного из друидов, так что сведениям, получаемым от него, можно было доверять. К тому же способности самых могущественных из них — знать судьбы людей и их предназначения — представляли необычайную ценность.

В покои Кадагора вошёл мужчина средних лет, плотного телосложения. Лицо его выглядело старше, чем он был на самом деле: двойной подбородок и множество уже появившихся морщин добавляли с десяток лет. Во взгляде читалось полное равнодушие, которое в сочетании цепкостью производило странное впечатление. Рэль учтиво поклонился сидящему перед ним вождю крылатых.

— Ваше величество, думаю, вам уже донесли о событиях, имевших место в оплоте Старой Религии? — спросил друид.

— Верно, — спокойно ответил Кадагор: несмотря на молодой возраст, он уже овладел искусством сдерживать себя. — Мне доложили, что природная богиня порвала с жрицами.

— Помните ли вы древние друидские сказания? — задал вопрос Рэль, внимательно наблюдая за вождем.

— С пророчествами? — уточнил тот.

— Да.

— Не все. К тому же они очень туманны. Каждый трактует их по-своему, — вставая со стула, ответил Кадагор.

В магическом мире преклонялись перед древними пророчествами, с трепетом изучали их и доверяли ветхим листам не меньше, чем собственным родителям. Кадагор слегка приподнял бровь — он считал, что в силах повлиять на предсказания, хоть и понимал, какие опасности грозят рухнуть на его голову.

— Однако предсказания о маге, что родится не более чем через полсотни лет, однозначны, — заметил друид.

— Эмрис, как вы его называете, — протянул вождь с мнимым равнодушием. — Эти предсказания делали не только друиды. Многие магические существа, обладавшие даром предвидения, заявляли о его рождении. — Кадагор сделал шаг навстречу Рэлю и придал голосу стройное звучание, словно рассказывал давно забытое предание. — Он родится примерно через полсотни лет, поможет Королю Былого и Грядущего объединить разрозненные королевства, а также наладит мир между людьми и магами. Это будет очень могущественный волшебник, один из сильнейших в своё время.

— Теперь в предсказании есть изменения, — заявил Рэль, осторожно поглядывая на вождя. — Природная богиня жаждет отомстить за предательство, за то, что жрицы вознамерились присвоить её силу себе. Она провела мощнейший обряд, — голос мужчины затих.

Он продолжал молча стоять перед Кадагором, словно испытывая терпение последнего.

— Ну? Говори же! — уже с нотками негодования воскликнул Кадагор.

Словно убедившись, что для вождя крылатых события, происходившие в южных землях, являлись не менее важными, чем те, что имели место на севере, Рэль продолжил:

— Она прочла ряд заклинаний и покинула этот мир. Сами понимаете, что обряд, совершённый ценой земной жизни самой природной богини, имеет огромную силу. Она не передала, как полагается, следующей представительнице свою силу, а воззвала к богам и попросила оставить её ребёнку, который должен появиться в будущем, — друид сделал длительную паузу, прежде чем объявил имя. — Эмрису. После этого она исчезла, буквально растворилась, — Рэль вздохнул. — Если сила действительно перейдёт к нему, то он будет не просто могущественным, а самым могущественным волшебником среди всех, кто ступал по этой земле. В нём одном будет гремучая смесь магии старой и магии природной. Это не всё. Главный друид обращался к небесам после этого. Он проверил судьбу Эмриса, и звёзды изменили своё положение. Теперь этот мальчик не только хранитель мира на Альбионе, но и искоренитель Старой Религии. Он уничтожит жриц одну за другой и изменит течение магии. Эмрису будет дана невиданная доселе сила.

— С Небесами сложно спорить. Да и неблагодарное это дело, — со вздохом покачал головой Кадагор.

— Верно, ваше величество, — согласился Рэль. — Будут ли у вас распоряжения для меня?

Где-то в глубине проницательных глаз притаился огонь. Кадагор вернулся к столу и сел, его пальцы неторопливо переплелись.

— Нет, Рэль, — ответил он. — Возвращайся к своим. Нам остаётся лишь ждать.

Прошло сорок семь лет

Кадагор сидел в высоком величественном кресле посреди своих покоев, укрытый многочисленными шкурами и мехами. Тело его подкосил возраст, но глаза сохраняли ясность, а ум остроту суждений. Среди крылатых он пользовался неизменным уважением, его слово было законом, пусть уже десять лет его крылья не могли раскрываться.

Сын Кадагора и предполагаемый наследник не сумел воспроизвести в своём образе лучшие качества отца. Для многих крылатых стоял вопрос, сможет ли Эвон, сын Кадагора, принять власть после ухода отца в иной мир? Для вождя, однако, это не являлось проблемой. Своим преемником он видел внука, которому исполнилось четыре года. Старый вождь проникал зорким взглядом в самую сущность несмышлёного ребёнка и с удовлетворением подмечал, как едва зарождающийся образ далёк от Эвона. Безусловно, в тайне от сына он советовался с другими магами и друидами и опирался, главным образом, на их предсказания, а не на собственные домыслы.

За долгие годы, что Кадагор являлся правителем крылатых, мир вокруг заметно изменился. На юге располагались пять королевств, управляемых людьми, на землях которых жили и люди, и маги. Сейчас там шла кровопролитная война между ними. Волшебники, как ни странно, уступали и бежали на север, где властвовали крылатые. Так что теперь Кадагор готовился стать правителем для всех магических существ, населявших Альбион. Война дала ему возможность превратиться из вождя крылатых в правителя севера.

Разногласия между волшебниками и людьми существовали всегда, но теперь эти искры вызвали настоящий пожар. Король Камелота, Утер Пендрагон, знал, что среди магов нет единства, и воспользовался этим. Он бросил клич, и главы остальных королевств подхватили его. Началась Великая Чистка. Безусловно, у Утера имелись свои мотивы, чтобы начать стремительную погоню за каждым человеком, имевшим отношение к колдовству.

Волшебники же раскололись. Кто-то не хотел принимать участия в изнуряющей и бессмысленной войне и с родными переезжал на север, куда власть пяти королевств не доходила. Спокойную жизнь и семью они ставили превыше чего бы то ни было. Были и те, кто остался, чтобы сражаться против людей, но это не было похоже на войну людей против магов. Это больше напоминало резню, в которой люди шли против отдельных колдунов, а те пытались отсрочить свою участь, нападая на невинных и вкладывая в свой последний вздох не молитву, но проклятие.

Сейчас у Кадагора складывалось ощущение, что война понемногу затихает. Люди устали от постоянного насилия и крови, нескончаемых предательств и убийств. Много воинственных и алчущих до резни магов погибло, а остальные бежали (или бегут) на север, чтобы дать передышку себе и своим близким. Земли крылатых теперь были домом не только для своих всегдашних обитателей, они стали приютом для всех волшебников и магических существ. Сюда стекались колдовские артефакты и книги, которые удалось сохранить на землях пяти королевств. Библиотека крылатых и сокровищница магических артефактов знатно пополнились за время Чистки. На севере было относительно тихо, лишь звуки стонов раненых, доносившиеся от только что прибывших колдунов с юга, добавляли рябь в эту безмолвную гладь.

Среди недавних новостей, полученных Кадагором, была одна, крайне смутившая его. Великого Дракона заточили в подземелье замка Камелота, а последний оставшийся в живых лорд-повелитель драконов бежал из королевства. Самым очевидным и разумным решением для него было бы направиться на север. Но это-то как раз и беспокоило Кадагора, голос внутри говорил ему: Балинор не побежит на север. А интуиция вождя вкупе с опытом и острым умом вынуждали и подданных, и врагов проявлять неизменное уважение к нему. В последний раз Балинора видели недалеко от границы Камелота, где он нашёл приют у одной крестьянки. Он находился там уже четыре месяца. Горькая ухмылка тронула губы вождя крылатых: «Значит, крестьянка не так плоха. Глупый Балинор. Погубит и её, и себя. А ведь он последний среди повелителей драконов, и у него нет детей. Пока», — рассуждал про себя Кадагор. В комнату постучали.

— Войдите, — сказал Кадагор так громко, как мог.

В комнату вошел его сын, Эвон. Высокий и плечистый, физически он был прекрасно развит. Крылья раскрылись у него в очень юном для крылатых возрасте, что ценилось среди них, но его дальновидность как политика и дипломата оставляла желать лучшего, у него не было способностей рассуждать и предугадывать. Не обладал Эвон и управленческими дарованиями. Он прекрасно передавал распоряжения отца и доносил до него сведения от влиятельных семей севера, но самостоятельно отдать приказ, принять решение — нет, это было не для Эвона, и тот, казалось, и сам понимал и принимал эту правду. Каждый раз при виде сына Кадагор испытывал неприятное чувство, совмещавшее в себе брезгливость, разочарование и желание избавиться от мучительных воспоминаний.

— Отец, у меня есть вести для вас, — встревоженно произнёс Эвон. — Только что приезжали маги-воины с юга. Они сообщают, что король Утер разузнал о нахождении Балинора и отправил людей за ним. Балинор сбежал вместе с той крестьянкой.

— А её-то он зачем взял? — едко спросил Кадагор. — Не лучшая компания, когда убегаешь от людей Утера. Балинор совсем потерял разум.

— Эта крестьянка беременна, — тихо пояснил Эвон.

— А-а-а, — протянул Кадагор, — вот оно что. Он усложнил задачу себе, но облегчил её нам.

— Что вы имеете в виду, отец? — спросил Эвон.

— Тебе это знать не нужно, — произнёс вождь, снисходительно поглядывая на сына из-под густых и седых бровей. — Пошли людей. Пусть следят за ними, но не выдают себя. Если на Балинора с этой женщиной нападут люди Пендрагона, то пусть спасают и защищают женщину. Любой ценой.

— А Балинор?

— Он мне сейчас безразличен. Будет возможность и не будет риска — могут и его спасти. Но хоть малейшая опасность! — Кадагор прервался, а затем продолжил: — Мне нужны женщина и ребёнок. Этот малыш должен родиться. И лучше, если это произойдёт здесь, на севере, у нас на виду, чем где-то в лесу, а там ещё… Неважно. Передай приказ.

— Слушаюсь, отец, — с поклоном сказал Эвон и вышел из комнаты.

* * *

Хунит очнулась в незнакомой повозке, её голова раскалывалась от боли. Она сразу же опустила глаза вниз, инстинктивно прижимая руки к животу. Всё было в порядке. Но где она и куда её везут? Пожалуй, лучше тихонько посидеть: ей необходимо окончательно прийти в себя, а там она всё узнает. Она жива, и с малышом всё хорошо, это главное. Женщина огляделась. Она лежала на небольшой подстилке, сооружённой максимально мягко, рядом, среди соломы, лежали бутылки. Она взяла одну из них и принюхалась — запаха не было, как будто там находилась обычная вода. Хунит сделала сначала небольшой глоток и, убедившись, что внутри и правда простая вода, кинулась пить дальше, быстро осушив всю бутылку, — так её замучила жажда. Почти два месяца они бродили по лесам с Балинором, скрываясь от рыцарей Камелота. Настоящее испытание для любой женщины, а уж беременной и тем более. Хунит начала вспоминать последние события: на них напали люди Утера, Балинор отбивался, но их было слишком много. Вдруг к ним подоспела неожиданная помощь — несколько людей с крыльями за спиной спустились на землю прямо с неба и начали сражаться против рыцарей мечом и магией. Хунит тогда перепугалась и бросилась бежать. Потом… потом… Она упала и, должно быть, ударилась. А дальше она точно ничего не помнила.

Повозка остановилась. Ткань, висевшая перед Хунит, зашевелилась, отчего та напряглась и до боли сжала руки. Таинственное летающее существо предстало перед женщиной и почтительно склонилось, что наводило на мысль об отсутствии угрозы с его стороны.

— Мы сделаем привал, госпожа. Скажите, как вы себя чувствуете? — раздался вполне обыкновенный человеческий голос.

— О… — растерялась Хунит от неожиданности, — голова болит, а в остальном как будто хорошо.

— Вы, должно быть, голодны. Мы накормим вас, — произнесло существо и быстро удалилось.

Хунит тихонько выползла из повозки. Увидев её затруднения, один из спасителей кинулся к ней, но Хунит жестом показала, что не нуждается в помощи. Ей принесли тарелку с ароматной похлёбкой, немного овощей и эль. Она с жадностью съела всё и отдала пустую посуду крылатому со словами благодарности, а сама придвинулась ближе к огню, потирая руки.

— Кто вы? — спросила Хунит после непродолжительного молчания у сидевшего рядом крылатого.

— Мы воины Кадагора, вождя крылатых, госпожа, — ответил ей тот.

— А зачем вы спасли меня? И что случилось с мужчиной, который сопровождал меня? — продолжала расспрашивать женщина.

— Он сбежал. Мы не стали преследовать его, так как нашей целью были вы.

Это было странно. Чем обычная крестьянка может быть интересна для вождя этих крылатых?

— Я? — удивлённо воскликнула Хунит, — но я совершенно не знаю вас и никогда раньше не видела существ, подобных вам!

— В основном мы обитаем на севере, госпожа, — терпеливо ответил мужчина, — и так как вы не бывали на полях сражений, а жили в уединённой деревушке, то неудивительно, что раньше вы нас не видели.

— Да, вероятно, так, — согласилась с его доводами Хунит. — Но с чего вы взялись защищать меня? И куда везёте?

— Мы везём вас на север, госпожа, по приказу нашего правителя. Он узнал о вашем непростом положении и приказал позаботиться о вас.

— С чего бы? — недоверчиво спросила Хунит и немного отодвинулась от огня.

— Не знаю, рассказывал ли вам Балинор, что является лордом-повелителем драконов? — спросил крылатый, пристально смотря на женщину.

— Да, я знаю это, — растерянно сказала та в ответ.

— Ваш ребёнок унаследует способности отца. Но вы человек. Вам потребуется помощь мудрых и опытных в воспитании этого ребёнка.

— Вы хотите, чтобы я осталась жить у вас на севере?! — потрясённо воскликнула Хунит и уставилась на крылатого.

— Вы и сами скоро поймёте, что это наилучшее решение, — заверил крылатый. — На юге война. Да, она идёт к завершению, но на магию, скорее всего, наложат запрет. А ваш ребёнок родится с магическими способностями, на него будут охотиться.

Пальцы Хунит вцепились в колени, её лицо побледнело и выражало совершенную растерянность. Крылатый продолжал:

— На севере нет войны, и там обитают в основном именно магические существа. У нас много книг и мудрых людей, они научат вашего ребёнка всему. Расскажут, как управлять своей силой и что она даёт, научат брать ответственность за поступки, совершённые с использованием магии. Ведь вы не сможете дать ему такого, вы не согласны?

— Да-да, вы правы, — столь убедительным речам не сложно было повлиять на простую женщину.

— Вы будете жить с ребёнком, — продолжал он, — недалеко от замка Крылатых. Вождь поможет вам устроиться на новом месте.

— Но зачем столько доброты к крестьянке? — резонно спросила Хунит.

— Ваш ребёнок последний из рода повелителей драконов, наш долг — помочь сохранить вам его, — последовал ответ.

Такое неожиданное попечительство не могло не вызвать недоумения, но отказаться от помощи этих крылатых, когда она оказалась одна в лесу с ребёнком под сердцем и люди Утера искали их, желая убить, — было просто немыслимо. Хунит тревожила судьба Балинора: куда он побежал и как им встретиться вновь? Но при таком стечении обстоятельств главным для неё становился ещё не родившийся ребёнок.

— Я поняла. И думаю, что в настоящей ситуации это действительно наилучшее решение, — женщина почти не колебалась. — Я поеду с вами на север.

— Раз вы пришли в себя и согласны ехать с нами, не согласитесь ли сменить средство передвижения? — спросил другой крылатый, только что подошедший к ним.

— Что вы подразумеваете под этим? — удивлённо приподняв брови, спросила Хунит.

— Мы крылатые. И мы не очень привыкли ходить, гораздо быстрее будет долететь. Скоро стемнеет, поэтому мы пролетим немного до ближайшего безопасного трактира, где вы сможете остановиться на ночь, а завтра утром продолжим путь. К полудню мы будем в замке Крылатых, где вас примет наш вождь, Кадагор.

— Я… я не уверена, — пролепетала Хунит, ошеломлённая возможностью подняться в воздух. — Но так и быть. Я согласна.

* * *

Спустя три месяца в небольшом, но чистом и уютном домике, предоставленном Хунит благодаря личному распоряжению вождя крылатых, в поселении, которое находилось подле их замка, послышался крик младенца. Родился мальчик. Как только он появился на свет из утробы матери, всем стало ясно, что ребёнок непростой даже по меркам волшебного мира. Его глаза излучали золото, и этот свет зажигал огонь, передвигал предметы, вызывал дождь на небе. «Не только сын повелителя драконов родился сегодня, — понял Кадагор после того, как ему сообщили о мальчике с необычными способностями. — Родился Великий маг и хранитель Альбиона, повелитель четырех стихий. Даже драконы по праву рождения будут подчиняться ему. Сегодня на свет появился Эмрис».

Прошло одиннадцать лет

Новый день подступал с лёгкими лучами солнца. Сначала они прикоснулись к крышам простых домов и верхушкам деревьев, затем аккуратно обошли возвышающийся замок Крылатых, отразились в синеватой глади реки, пробежались по вересковому полю и вот сообщили всему миру о том, что наступило утро.

В эту раннюю светлую пору в лесу неподалёку от замка Крылатых бродила девочка лет девяти. Она собирала лечебные травы, притаившиеся среди корней деревьев и в тени полевых зарослей, особенно её интересовали можжевельник и ложечная трава: тётушка Агнес просила о них. Больше часа провела она в хорошо знакомом лесу и решила, что пора возвращаться домой.

Скромный, но очаровательный домик, в котором жили только она и тётушка Агнес. Раньше у них протекала крыша, но так как тётушка слыла на всю деревушку как лучшая знахарка и все ходили к ней за целебными настойками и снадобьями, то не сложно было попросить взамен пару молодцов, чтобы те починили крышу. С тех пор, казалось, ничего более, кроме этой несчастной крыши, не могло побеспокоить их.

Агнес потихоньку обучала девочку хозяйству и лекарственным рецептам. Она владела как целебной магией, так и обширными познаниями о лечебных свойствах различных растений. В совокупности это делало Агнес прекрасной врачевательницей, знаний которой хватало на нужды деревни. Но и охватив все северные земли, немного нашли бы вы знахарок ей под стать, и у её воспитанницы также проявлялись большие задатки.

У Агнес не было своих детей, да и близких родственников тоже. По этой причине она взяла к себе маленькую девочку-друидку, оставшуюся без семьи. Родителей, а также старшего брата малышки убили во время нападения на лагерь друидов. Несмотря на то, что Великая Чистка закончилась, самым мирным поселениям магов не давали покоя на землях пяти королевств. В дальних лесах их выслеживали, находили и убивали.

Такая участь постигла семью девочки и всех друидов, кто жил с ними, но сама она была единственной чудом выжившей. Агнес не знала, как именно, а двухлетняя малютка и не могла ничего сказать. Её обнаружили маги-воины крылатые, державшие патруль в той местности. По семейному оберегу, найденному у неё в руках, они поняли, что крошка потеряла мать, отца и брата. Маги решили взять маленькую друидку на север, потому что жестоко было бы бросить её в лесу. Когда её везли через город в замок, малышку увидела проходившая мимо Агнес. Девочка сидела на руках у одного из воинов, она была такой маленькой и испуганной. Малышка не плакала, но взгляд её потряс Агнес до глубины души.

В тот день целительница вернулась домой, но хозяйственные дела не могли отвлечь её или занять хоть на время. В мыслях она снова и снова возвращалась к девочке с большими карими глазами и растрёпанными волосами. «Наверное, — думала Агнес, — если их помыть и расчесать, то они будут гладкими и шелковистыми». Проведя в тяжёлых думах полночи, на следующий день она отправилась пешком в замок. Остановившись возле знакомого стража, она узнала от него историю девочки. Тот предположил, что было бы неплохо, сумей они пристроить сиротку в чей-нибудь дом. Более Агнес ни о чём не думала, и всякие сомнения покинули её раз и навсегда. Она забрала малютку к себе, полагая, что этот ребёнок — дар Небес, ниспосланный, чтобы украсить её скромную тихую жизнь.

Агнес дала ей семью и сама обрела её. Девочка не смогла называть её мамой, поэтому стала звать тётушкой. По-видимому, образ матери был очень силён в памяти двухлетней крошки. Но нельзя сказать, что от этого сердце Агнес согревалось хоть немногим меньше, когда она видела свою дорогую девочку. Всё нерастраченное тепло своей женской души она дарила ей, можно сказать, что она слишком боготворила ребёнка, словно пыталась заменить той всю потерянную семью. Хотя в вопросах воспитания Агнес была присуща и строгость, она считала, что правила и приличия должны неукоснительно соблюдаться, так что Фрея, так она назвала малютку, росла полной сил, любознательной, но тактичной. Порой её живой нрав заставлял Агнес напускать на себя суровость, но Фрея играючи вынуждала её вновь улыбнуться и проявить снисходительность.

Когда девочка вернулась домой с корзинкой, полной всевозможных трав, то услышала голос Агнес, доносившийся с кухни:

— Фрея, ты вернулась, дорогая? Травы оставь на подстилке и иди ко мне на кухню, мне нужна твоя помощь.

— Да, сейчас! — крикнула в ответ Фрея.

— Сегодня готовим больше обычного, — объяснила женщина.

— М-м, — протянула Фрея, — у нас гости, да, тётушка?

— Да, милая, — помешивая что-то в кастрюле, ответила Агнес, — Торнхиллы придут, обещались с дочерью.

— А кто ещё? — немного шмыгнув носом, спросила Фрея: видимо, дочь Торнхиллов не была её лучшей подругой или желанной гостьей вообще.

— Ещё я позвала Эмберов. Они кстати помогут с подвалом: Том Эмбер знает какое-то заклинание. Затем Хунит придёт с Мерлином, я ей пообещала настойку для растирки ног. Полагаю, она обязательно придёт не с пустыми руками, ведь ты так любишь её стряпню. И, да, к нам зайдёт советник Ванос с дочерью. Ты увидишь её впервые.

— Советник из замка? К нам? — перестав резать морковь, удивлённо протянула Фрея. — Никогда не видела их вблизи!

— Значит, тебе будет интересно, — утвердительно кивнула Агнес. — Советник берёт у меня одно очень сильное средство для своей жены, вот и согласился зайти ненадолго. Никто в округе не умеет делать такое лекарство, — с ноткой гордости в голосе добавила врачевательница.

Фрея улыбнулась в ответ.

К обеду начали стекаться гости. Детей отправляли играть в маленький садик позади дома. Они не возражали: взрослые разговоры казались им такими нудными и непонятными.

Раньше всех пришли Хунит и Мерлин. Пока женщины разговаривали, дети поспешили скрыться в глубине сада. Друидка и не помнила, сколько она была знакома с Мерлином, ей казалось, что с самого рождения. Их дома принадлежали одной деревне, которая хоть и была в часе ходьбы от замка Крылатых, но находилась за городской чертой. Они часто играли, бегали в город на ярмарку, чтобы посмотреть на диковинных животных и сверкающие амулеты, делились секретами, которые в детстве кажутся самой важной тайной на свете и доверить которые можно лишь настоящему и верному другу.

Фрея рассказывала о том, что сама приготовила мазь, излечившую раненую лапку кролика, а Мерлин показывал ей новые заклинания, которые успел выучить с момента их последней встречи.

Когда Фрея находилась рядом с Мерлином, золото его глаз не могло погаснуть ни на миг: оно лилось рекой, вокруг неё летали переливающиеся в лучах солнца бабочки, и цветы покрывались золотой пыльцой. Его магические способности были очень велики, он говорил, что является Великим магом, но Фрея лишь смеялась и списывала это на обычное мальчишеское хвастовство. Девочка отличалась необычайной разговорчивостью и постоянно смеялась, она не знала, что такое неловкое молчание, и щебетала без умолку. Мерлин, в отличие от неё, не обладал излишней словоохотливостью, но Фрея умела разговорить любого, причём делала это совершенно ненавязчиво. Маг был слегка угловатым и вспыльчивым, но среди соседей слыл мальчиком с добрым сердцем. Страстная любознательность и прямота объединяли их с Фреей, в этом и в своём желании постоянно двигаться вперёд они были схожи. Хотя незнакомцу, увидевшему со стороны их привычную манеру общения — изредка вставляющий реплики Эмрис и неумолкающая Фрея, — показалось бы, что одна порядком испытывала терпение другого.

Юный волшебник имел возможность ходить в замок Крылатых и учиться там, что он и делал каждый день. Кадагор разрешил ему пользоваться огромной библиотекой и заходить в сокровищницу, мудрым и старым советникам он мог задавать любые вопросы. Фрея никогда не бывала там, а ведь ей так хотелось. Она по-хорошему завидовала ему. С каким удовольствием она прочитала бы книги о медицине и целительстве! Но там занимались только дети сильных магов, которые имели большое магическое дарование и которым нужно было учиться, чтобы развить его. Если в мире людей иерархия выстраивалась согласно знатному происхождению и богатству того или иного человека, то в мире магов она обеспечивалась силой и магическими способностями. Дети советников, тёмных магов, нынешних главных лиц отдельных магических родов, а также наследники правящей семьи крылатых посещали занятия и пользовались библиотекой в замке. Правда, как среди них оказался сын Хунит, Фрея не совсем понимала. Она слышала истории, что Мерлин — единственный, чьи магические способности проявились с самого рождения, а не в раннем детстве или уже подростковом возрасте. Видимо, по этой причине ему и было разрешено ходить в замок.

— Мерлин, Фрея! — послышался голос Агнес. — Идите пить чай!

— Сейчас! — хором крикнули дети и побежали к дому.

— А я снова перегнала Эмриса! — закричала Фрея с порога, не заметив стоявшего рядом незнакомого мужчину в длинных одеждах вместе с девочкой примерно её возраста. — Самый большой кусок пирога мне!

— Фрея! — с недовольным лицом воскликнула её тётушка. — Сколько раз мне говорить, чтобы ты не называла так Мерлина?

— Но ведь это тоже его имя! — потянувшись за куском вишнёвого пирога, возмутилась Фрея. — Голос в голове говорит мне это с первой нашей встречи.

— Друидка, — медленно произнёс мужчина в длинных одеждах.

Фрея резко повернулась.

— О, вы, должно быть, советник! — крикнула она, с любопытством и без смущения разглядывая нового человека.

— Верно, дитя. А ты живёшь с госпожой Агнес? — поинтересовался советник.

— Ага! И я тоже буду целительницей, как и она, — уверенно заявила маленькая Фрея. — И буду лечить всех без исключения.

— Это весьма похвально, — улыбнувшись, произнёс советник. — Здравствуй, Эмрис, — сказал он, поворачиваясь к юному магу.

— Доброго вам дня, советник Ванос, — вежливо, но без поклона ответил Мерлин.

— Вот! — воскликнула Фрея, негодуя от несправедливости. — Господин советник тоже называет его Эмрисом.

— Тётя Агнес, я ведь не против, чтобы Фрея звала меня Эмрисом, — обратился мальчик к целительнице, — в замке меня все так называют.

— Замок — есть замок, а за его пределами тебя зовут так, как назвала тебя мать при рождении.

— Но пусть Фрея называет меня, как ей хочется, — упрямо гнул своё Мерлин, — мне очень нравится так.

— Такой же упрямый, как и она… — с тоской пробормотала Агнес.

— Полно, — снисходительно сказал советник, — благодарю за лекарство, нам пора.

— А как же пирог?

— Прошу извинить меня. Мы спешим, — учтиво ответил Ванос и начал поворачиваться к выходу.

— Советник! — все обернулись на громкий и звонкий голосок Фреи, — я хотела попросить вас…

— Фрея! — попыталась прервать её Агнес. Подобные обращения к вышестоящим на севере считались дурным тоном.

— Пусть продолжает, — позволил Ванос, разворачиваясь и садясь на корточки, чтобы быть на одном уровне с девочкой. — Что ты хотела, дитя моё?

— Библиотека! — отрывисто начала Фрея. — Я так хочу читать книги о целительстве и травах! У меня есть способности, честное слово! Практиковаться я могу дома под присмотром тётушки Агнес, и кругом лес, тут всё можно найти, если знать, где искать. А я знаю! Мне нужен доступ в библиотеку, я не настаиваю на занятиях со старейшими советниками или тем более главным советником, ни в коем случае! Пожалуйста!

В комнате воцарилась тишина. На каждого присутствующего слова Фреи произвели разное впечатление: Мерлин был восхищен её смелостью и прямотой, Агнес и Хунит испугались за девочку, которая вот так, ни о чём не думая, кинулась к советнику крылатых с просьбой, которая нарушает местные порядки, дочь Ваноса с неприкрытым презрением оглядывала Фрею, поражаясь, как у той хватило наглости для подобной дерзости. Ванос сначала стоял с непроницаемым лицом, а затем начал смеяться. Все с изумлением посмотрели на него.

— Думаю, это возможно будет устроить. Не так уж и сложно, как кажется. Приходи со следующей недели в замок. Ты будешь допущена до библиотеки, — гладя её по голове, промолвил советник.

— О, спасибо! — кидаясь, чтобы сжать его руки в знак благодарности, выдохнула Фрея, — огромное спасибо! Я вас никогда не забуду, вашу доброту! Небеса видят, как я счастлива!

Казалось, ещё немного и слёзы счастья брызнут из глаз маленькой друидки, так она была растрогана. Советник поднялся, и, как только он покинул дом, все кинулись к Фрее. Её ликующее взволнованное лицо говорило, что она на вершине блаженства и не в состоянии услышать слов, обращённых к ней. Девочка вырвалась и стремительно выбежала в сад. Там она направилась к стоявшим в глубине рослым кустарникам, своими ветвями образовывавшими нечто похожее на беседку, укрытую от любопытных глаз посторонних. Фрея давно облюбовала это место и частенько сидела здесь, когда была не нужна Агнес. Только одного человека, Эмриса, приводила она сюда, разрешая разделить волнительное уединение. Он последовал за Фрей, и его голова вскоре показалась среди сплетённых ветвей кустарников.

— Я рад за тебя, Фрея! — искренне сказал он. — Очень.

— Спасибо! Теперь я тоже буду ходить в замок, — радостно воскликнула Фрея, предвкушая скорое знакомство с новым миром.

— Хочешь, отправимся вместе? Я всё покажу тебе, — предложил Мерлин.

— Да, чудесно, что ты предложил, — она запнулась. — Честно, мне немного боязно идти туда одной в первый раз, — она приподняла брови, словно сама поражалась своей недавней смелости.

— Забавная ты! — смеясь, ответил Мерлин. — А обратиться к советнику крылатых тебе было не боязно?

— Там другое дело! — воскликнула Фрея.

Порой не так страшно совершить смелый поступок, чем потом думать о нём.

— Ладно, конечно, я пойду с тобой, — согласился юный маг.

— Договорились! — крикнула девочка, резко срываясь с места, и кинулась обратно к дому, где без её непосредственного участия не могли приступить к знаменитому вишнёвому пирогу.

* * *

На следующей неделе Эмрис и Фрея вместе отправились в замок Крылатых. По дороге девочка болтала больше обычного и возбуждённо дышала. Когда Фрея проходила под воротами замка, то замерла на несколько мгновений от ощущения, что стоит перед чем-то величественным и грандиозным. Всё в нём восхищало маленькую друидку: большие стены, множество стражей, искусная отделка потолков и запутанные коридоры. Эмрис показывал ей комнаты для заседаний советников, крыло, где живут представители правящей семьи, вход в сокровищницу. Сколько впечатлений для девочки, знавшей до этого лишь свою крохотную деревеньку и лес, простирающийся за ней! Фрее думалось, что ещё немного, совсем чуть-чуть и её сердце выпрыгнет из груди из-за переживаний и улетит в бездну. Наконец Мерлин свернул в коридор, который вёл к библиотечным комнатам. Зная его, Фрея не сомневалась, что напоследок он приготовил самое потрясающее место, чтобы она была совершенно ошеломлена дивным замком. По пути им попадались местные обитатели, среди которых встречались и дети лет четырёх, и великовозрастные старцы, несущие тяжёлые талмуды. Последние, казалось, уже никого не замечали и были погружены в свои тягучие думы, а более младшие с любопытством разглядывали новое лицо, появившееся в стенах замка.

Фрея летела вперёд, торопя Мерлина и не видя ничего вокруг. Они подошли к двери, ведущей в мир книжных богатств, как им перегородили путь двое подростков, на вид чуть старше Мерлина. Оба были крылатыми, один из них, высокий, с тёмно-русыми длинными волосами, заплетёнными в причудливые косы, оглядывал девочку холодным и равнодушным взором, держа свою величественную и гордую осанку. Другой, стоявший рядом, был чуть ниже, с рыжеватыми курчавыми волосами. Его голубые глаза источали любопытство и игривость, а лицо исказила недобрая усмешка.

— Так-так, — обратился к ним рыжий, — Эмрис, кого это ты к нам привёл? Сдаётся мне, что этой девчушке не следует тут появляться.

— А вот и неправда! — воскликнула Фрея, прежде чем Эмрис успел произнести хоть слово. — Мне разрешил советник Ванос.

— Советник Ванос? — подал голос крылатый. — С чего бы?

— Фрея, — вмешался Мерлин, заслоняя бесстрашную друидку собой, — обратилась к советнику за разрешением на посещение библиотеки. И он удовлетворил её просьбу.

— Ах, вот оно что, — в притворном возмущении воскликнул рыжий. — Но с чего бы вдруг? Теперь каждому жителю северных земель выдадут такое разрешение по первому требованию?

Вокруг раздались смешки, а рыжий, чувствуя эту немую поддержку и видя, что его спутник не прерывал молчания, продолжал:

— За какие заслуги вдруг такие милости? — допытывался он. — Кто ты?

— Меня зовут Фрея. Я живу по соседству с Эмрисом, — страх и неловкость были неведомы этой девочке, задиристый крылатый нисколько не поколебал её решимости.

— У Фреи очень высокие способности к целебной магии и лечению, — объяснил Эмрис, — поэтому её допустили до библиотеки.

— Фи, — фыркнул рыжий, — что такое маги-целители в сравнении с магами-воинами?

— Я так не считаю, — заявил Эмрис, готовый вступиться за Фрею перед кем угодно.

— Неужели? — вмешался крылатый с холодными глазами. — А я полагал, кому, как не тебе, знать о таком?

— Люди, лечащие больных и раненых, нужны всегда. Чем лучше они будут подготовлены, тем меньше людей будут умирать. И я не считаю, что в нашем «избранном круге» таким людям не место, — горячо запротестовал волшебник.

— Что ж, — произнёс крылатый, который и не думал спорить с Эмрисом, — добро пожаловать, Фрея. Приходи в библиотеку, когда пожелаешь. А если будут трудности, то обращайся.

Рыжий посмотрел на него уязвлённо, потому что явно надеялся на продолжение. Крылатый гордо повернул голову в сторону и уже собирался уходить, но его остановили.

— Благодарю тебя, — сказала Фрея, — но ты не представился мне. Я не знаю, кто ты.

— Не знаешь? — поворачиваясь, озадаченно спросил крылатый, — меня зовут Фэн. Я внук Кадагора, вождя крылатых. И обычно ко мне обращаются «ваше высочество». За исключением Эмриса, — он бросил на того надменный взгляд, — но ему уважение к титулам, видно, уже не привить. А это Джейсон, — Фэн повернулся к рыжему, — сын одного из советников.

— Он сильнее всей правящей семьи крылатых, — тихо пробормотал себе под нос рыжий, скосив глаза на Эмриса, — поэтому и смотрит на всех свысока.

— О, — только и смогла пробормотать Фрея, забыв поклониться, — тогда, благодарю вас, ваше высочество.

Она не ожидала встретить члена правящей семьи крылатых. Фэн с Джейсоном быстро развернулись и прошли мимо, не удостоив их больше своим вниманием, а Фрея и Мерлин наконец-то отправились в библиотеку.

— Ну, и как она вам, ваше высочество? — спросил Джейсон, оборачиваясь на новую парочку, — по мне, дерзковата, но ужасно миленькая на вид.

Фэн ничего не ответил на это, на его юном лице застыла непроницаемая ледяная маска, скрывавшая истинные мысли и чувства наследника крылатых. Немного замедлив шаг, он лишь произнёс: «Далее я сам, не сопровождай меня» и быстро двинулся прочь, пока Джейсон застыл в поклоне.

Очутившись в пустом коридоре, Фэн немного опустил голову, которую привык задирать непомерно высоко, что придавало ему неприступный и гордый вид. Он думал о недавней встрече в коридоре, невольно вспоминая каждое слово, каждый жест одной бойкой и храброй девочки.

Почти два года Фрея каждое утро ходила в замок вместе с Мерлином. Она освоилась и познакомилась со многими его обитателями благодаря живому и общительному нраву. Нельзя сказать, что кто-то из них был другом или хотя бы приятелем Мерлина. Эмрис знал всех, как и его не было нужды представлять кому бы то ни было, тем не менее, тёплые отношения не связывали юного мага ни с кем. Общение между ним и остальными ограничивалось повседневными темами либо «профессиональными вопросами колдовства», в которых тот был необычайно сведущ. Редкое магическое дарование позволяло ему с лёгкостью постигать магические языки один за другим, а потрясающее внутреннее чувство волшебства облегчало выполнение самых запутанных и скользких заклинаний.

Общее впечатление от Фреи было более дружелюбным в силу её открытости. Все сошлись во мнении, что Фрея очень мила, и нет большой беды в том, чтобы простая, но очаровательная друидка ходила в библиотеку и читала. Да, она немного дерзковата, но не наглее некоторых ходящих в замок по праву рождения и тем более не наглее Эмриса, у которого абсолютно не было манер, по мнению большинства.

Поначалу Фрея с трудом запоминала новые лица, но постепенно всё наладилось, и она ощущала себя здесь даже более привычно, чем Эмрис. Он недолюбливал замок Крылатых, и когда Фрея спрашивала его о причине, отвечал, что, на его взгляд, это тяжёлое и мрачное место. Они много разговаривали по дороге туда и обратно, но почти совсем не виделись внутри обители крылатых, домой возвращались к обеду, но волшебник и после него мог в одиночку отправиться в замок, если мать не нуждалась в его помощи.

В замке Эмрис много времени проводил в комнатах с книгами по магическим языкам и древним заклинаниям. Фрея, как несложно догадаться, в комнатах с книгами по целительству, лечебным травам и медицине. Её успехи стали более явственными, а знания глубокими. Безусловно, книги оказались именно тем, в чём нуждалась друидка. Ей не позволили заниматься с магами, к тому же обучение врачевательству здесь было не в чести, но уже через месяц Фрее предлагали помощь и разъясняли некоторые сложные места в лечебных заклинаниях. В целом, она была очень довольна и считала, что замок принял её радушно.

В тот день Фрея собиралась уйти домой пораньше. Пока она шла по коридору, её окликнули. Друидка оглянулась и увидела своего нового знакомого, Кэмпбелла. Как успела узнать девочка, он обладал неплохими способностями в магии воздуха и его дядя являлся советником в замке. У Кэмпбелла были тёмные волосы, не настолько длинные, как у принца Фэна, так что он не заплетал их, его глаза выдавали в нём простого и незамысловатого человека, немного доверчивого и чересчур восторженного. По мнению Фреи, он забавно ходил, слегка подпрыгивая на ходу.

— Кэмпбелл, — улыбаясь, произнесла Фрея, — рада видеть тебя!

— Ты уже уходишь, Фрея? Сегодня рано, — заметил он, подходя ближе.

— Я закончила с одной из глав, а следующая очень уж большая. Нет смысла начинать её сейчас, — ответила девочка.

— Тогда пошли со мной? — предложил парень.

— Куда это?

— За замок, там, где лужайки. Посмотрим на сражение! Раньше ведь ты не видела, — сказал Кэмпбелл, пытаясь утянуть за собой Фрею.

— Не думаю, что мне стоит… — пыталась отговариваться друидка, она не обладала самоуверенностью Эмриса, чтобы позволить себе появиться среди высших магов севера.

— Глупости! Идём! — воскликнул маг воздуха и потащил девочку за собой.

Они вышли из замка и повернули направо. Пройдя немного по тропинке быстрым шагом, Фрея и Кэмпбелл очутились на лужайки. Там собралось много учеников не старше семнадцати-восемнадцати лет и вместе с ними несколько советников. Дальше всех, окружённый толпой, стоял главный советник северных земель, Антониус. Его приятное лицо всегда выражало спокойствие и уверенность в том, что любую проблему можно решить, если излишне с ней не затягивать.

Кэмпбелл повёл Фрею на лужайки, и они остановились там, где собрались наблюдатели. Ученикам дали сигнал встать по парам. Это напоминало магический турнир, только учебного рода. Фрея знала, что настоящие турниры Кадагор запретил из-за их опасности. Главный советник махнул рукой, и все маги приступили к сражению. Никаких ограничений не было, каждый использовал то, в чём был силен. Единственным запретом являлись смертельные заклятия, которые уже могли сотворить особо талантливые и сильные ученики.

Фрея, не отрывая глаз, следила за удивительным зрелищем. Проигравшие быстро отсеивались и уходили в сторону наблюдателей, победители же сражались дальше меж собой.

— На кого ставишь, Фрея? — шепнул ей на ухо Кэмпбелл.

— Мне бы хотелось, чтобы победил Эмрис, — без раздумий ответила та.

— Я и не удивлен, — протянул маг, — вы ведь очень давно знаете друг друга?

— Да, с детства, — просто ответила друидка.

— Он очень сильный маг, если верить предсказаниям. По словам моего отца, однажды он станет самым сильным магом всех времён.

— Правда? — удивилась Фрея и посмотрела в лицо Кэмпбелла, — а я-то думала, что это обычное хвастовство, — с милой улыбкой добавила она, продолжая наблюдать за турниром.

— Нет, — сказал Кэмпбелл, — далеко не хвастовство. Смотри, осталось восемь человек. Всё вполне предсказуемо. Я уверен, что в лучшей четвёрке будут Фэн, Эмрис, Вотан и Логи. Логи очень хитёр, а Вотан — тёмный маг. Что до Эмриса и Фэна, то с ними всё и так ясно, они очень сильны.

— А кто среди них сильнее? — спросила Фрея.

— В рамках турнира это сложно определить, — ответил маг воздуха, — все они хотя бы раз выигрывали его. Здесь играет роль и случай, и их настрой, а не только сила.

— О, погляди, ты был прав, — воскликнула друидка, указывая на четвёрку оставшихся, — Эмрис, Фэн, Вотан и Логи.

— Вот сейчас будет интересно! — с воодушевлением произнёс Кэмпбелл.

Если раньше наблюдатели могли спокойно отвлечься от красочного действия на лужайке и обменяться парой фраз между собой, то теперь стало необыкновенно тихо. Внимание, обращённое на четырёх магов, ощущалось почти физически. Жребий определил пары: Эмрису достался Логи, а Фэну Вотан. Логи и вправду был хитёр. Простыми, но в нужный момент произнесёнными заклинаниями, он умудрялся уворачиваться от могучей силы Эмриса. Он продержался достаточно, но в конечном итоге уступил противнику, невозмутимо приняв поражение. Эмриса объявили первым победителем, в то время как в паре Вотан-Фэн сильнейший определялся дольше. Измученные волшебники уже не знали, как напасть друг на друга, и в то же время не пропустить удар и успеть воспользоваться контрзаклятием. В итоге, и здесь был допущен решающий промах: Фэн победил Вотана.

Среди наблюдателей послышались возгласы одобрения, безусловные симпатии обитателей замка находились на стороне внука вождя. К тому же именно такую пару в конце жаждали увидеть зрители — сильнейшие из сильнейших. Фэн и Эмрис встали друг напротив друга, под сдержанностью крылатого чувствовалась воля к победе, хотя разум подсказывал, что стоящий напротив человек — худший из возможных соперников. Эмрис был по-настоящему расслаблен и, казалось, совсем не гнался за первенством. «Случится то, что должно случиться», — эту мысль любили повторять на севере, и она в полной мере описывала выражение лица юного мага. Перед тем как они начали, слово взял главный советник. Он поблагодарил всех участников турнира за смелость и умения, продемонстрированные ими, а также объявил, что победитель получит награду из рук самого Кадагора.

В глазах Фэна промелькнул странный блеск, который не преминула подметить Фрея. Руки её непроизвольно сжались, мысленно она обращалась к Небесам, но не за победой для Эмриса, а с просьбой, чтобы тот не пострадал.

Началось сражение. О, это была битва двух достойных и могущественных, хотя и таких юных волшебников. Фэн был старше и опытнее, скорее всего, это был последний турнир, в котором он мог бы участвовать, но в пользу Эмриса говорило его необыкновенное дарование. Битва шла больше трети часа, но внимание к ней не угасало. Сколько редких и древних заклинаний, изученных и отточенных долгими днями и вечерами, показывали они, какие сложные контрзаклятия! Фэн пользовался своими крыльями, в то время как Эмрис мог поднимать себя за счёт владения магией воздуха, но это требовало больших затрат.

Зрелище было восхитительным, однако в одно мгновение произошло нечто странное. Эмрис произнёс заклинание на столь древнем языке, что и иные советники не могли определить, на каком именно. Из его рук в сторону Фэна полетела мощная волна, из глаз полился золотой поток. Волна эта была удивительна, так как в ней переплетались огонь, вода и земляные столбы, а ведь самой природой было заложено, что даже самые выдающиеся маги могли обладать лишь одной из природных стихий.

Вся эта мощь под свист воздуха полетела в наследника крылатых, который, быстро сообразив, что это нечто сокрушительное, поставил сильный защитный щит из огня. Он, наверное, и помог смягчить удар, ибо после все увидели Фэна, распростёртого по земле. Несколько слуг подбежали к нему и помогли подняться, однако стало очевидно, что, кроме уязвлённой гордости и живота, больше ничего не пострадало. Советники замерли, испугавшись за Фэна, который подвергся заклинанию, неизвестному даже опытным магам, но Антониус быстро объявил о победе Эмриса и об окончании турнира. Все начали расходиться, и Фрея помчалась к Мерлину.

— Вот это да! — на ходу закричала она. — Никогда не видела ничего подобного! Поздравляю! Это было незабываемо, — в отличие от остальных её мало интересовало состояние принца, все её мысли занимал Эмрис.

— Спасибо, Фрея, — произнёс волшебник, подойдя к ней ближе и прижав к себе. — Я знал, что ты будешь на моей стороне.

— Конечно, — лучезарно улыбаясь, отозвалась друидка, приобнимая мага в ответ, — и всегда буду.

Между тем к ним подлетел очнувшийся Фэн, за которым едва поспевал Антониус. Его обычно холодные глаза метали молнии.

— Что это, чёрт возьми, было за заклятие, Эмрис? — сурово спросил внук Кадагора.

— Обычное заклинание силовой волны, — отпуская Фрею, ответил ему Эмрис, — не кипятись так.

— Но там была не одна стихия? — Фэн был сражён тем, что его одолели заклинанием, о котором он даже не слышал.

— Верно. Кажется, я сумел объединить все четыре в одном заклинании, — маг, который сам был склонен к горячности, умел намеренно охлаждать пыл других.

— Как?! — почти простонал Фэн.

— Слушай, — немного раздражённо произнёс Эмрис, начиная чувствовать досаду оттого, что приходилось растолковывать очевидные вещи, — да я и сам не знаю как! Просто получилось, я потом попробую выяснить.

— Но… — начал было крылатый, как его перебил главный советник.

— Извините, ваше высочество, что вынужден прервать ваш разговор, но его величество ожидает победителя турнира.

Холодная усмешка искривила лицо Фэна, и он отошёл, давая понять, что главный советник может забирать Эмриса. Его дед будет вручать награду не внуку, а другому человеку. Неожиданно Фрея обратилась к Фэну:

— Может быть, ваше высочество нуждается в мази, которая смягчит последствия удара?

Собравшийся уходить Эмрис резко обернулся к ней.

— У него есть слуги, Фрея, — отчеканил Великий маг, — пойдём лучше со мной в замок.

Эмрису почему-то совсем не хотелось после победы отдавать Фрею, чтобы та помогала Фэну с ранами, но девочка делала успехи в целительстве и желала поделиться ими со всем миром, не обращая внимания на раздосадованный тон друга.

— Но я знаю один прекрасный рецепт, — сказала она с довольным видом, — ни один слуга так не приготовит.

Фэн хотел наотрез отказать ей: ему была невыносима её жалость, но в последний момент передумал.

— Думаю, ты права. Заодно оценю твои способности.

Было что-то в звуке его голоса, похожее на вызов, обращённый и к Фрее, и к Эмрису. Краем глаза Фэн увидел, что его слова не оставили Эмриса равнодушным: маг сжал руки в кулаки.

— Конечно, я помогу вам, ваше высочество, — произнесла Фрея и добавила, обращаясь к Эмрису: — я пойду делать мазь, а ты ступай за наградой. Встретимся на выходе и вместе пойдём домой.

— Как пожелаешь, — мрачно ответил Эмрис и развернулся по направлению к замку.

* * *

Фрея шла позади Фэна по витиеватым коридорам замка, в которых хорошо разбирались только люди, постоянно живущие здесь. Ни высокие потолки, ни тёмные мрачные стены, ни холодная замкнутость проводника ничуть не смущали и не пугали юную друидку. Они довольно долго петляли, и Фрея мысленно предполагала, что они направляются в другое крыло замка Крылатых, где обитали представители правящей семьи. Наконец Фэн подошёл к большим дубовым дверям, толкнул их и жестом приказал друидке войти внутрь. Фрея переступила порог и увидела перед собой просторную комнату, принадлежавшую, без сомнения, знатному человеку, но не настолько роскошную, как можно было ожидать от единственного и любимого внука вождя крылатых.

— Но, — тихо начала девочка, — мне нужны травы…

— Скажешь, — уверенно прервал её Фэн, — моему слуге, что тебе нужно, и он принесёт.

— Очень хорошо, — ответила Фрея.

Она прошла вглубь комнаты, где стоял слуга принца. Едва слышно Фрея шепнула ему названия необходимых трав, и тот быстро скрылся из виду. Фрея подошла к столу и разложила баночки и ложки на столе — благо они остались при ней после занятий в замке — и присела в ожидании.

Крылатый словно не замечал её. Он налил себе кружку эля и осушил её в один миг. Затем повесил свой жилет на стул, а сам отправился к кровати. Прямо в сапогах Фэн ловко улёгся на неё.

Фрея молча наблюдала за ним, тишина долго не прерывалась. Девочка, не знавшая страха, почувствовала себя неуютно посреди просторной комнаты вблизи человека, который будто нарочно показывал ей своё безразличие. Крылатый перевёл взгляд на неё, и Фрея впервые смогла долго смотреть прямо на Фэна. «Его глаза, — думала она, — очень красивого ледяного-синего цвета». Но больше ничего привлекательного в нём она не находила. В этот момент вернулся слуга с травами, Фрея приняла от него связки и принялась за мазь, желая сделать всё без ошибок, раз уж она сама заявила во всеуслышание о том, какая она замечательная.

Крылатый безмолвно следил за ней, Фрея физически чувствовала это. Её маленькие руки быстро бегали по травам, выбирая нужные, смешивая и нагревая их над пламенем огня. Эта лёгкость и ловкость завораживали. Да, эти руки были созданы, чтобы лечить и готовить лекарства.

После всех искусных манёвров Фрея подошла к нему и протянула баночку с зеленоватой кашицей, издававшей не самый приятный, но вполне терпимый запах.

— Натирайте в течение трёх дней утром и вечером, — с упоением озвучивала она своё первое лечебное предписание, — уже завтра вы почувствуете себя лучше, ваше высочество.

— Благодарю тебя, — ответил Фэн, разглядывая её, — не сделаешь ли сама процедуру в первый раз?

— О, — неловко произнесла Фрея, — лучше вы сами или ваш слуга сделаете это.

— Ты же мнишь себя целительницей? Не можешь нанести мазь пациенту? — поддел её Фэн.

— Да… то есть нет! — Фрея совсем смутилась. — Я сейчас всё сделаю.

— Тебе просто нужно нанести мазь на место ушиба?

— Да… — пролепетала девочка.

— Хорошо, — бросил Фэн и начал снимать рубашку.

Взгляду Фреи предстал его обнажённый торс. Окончательно потеряв свою всегдашнюю уверенность, Фрея отвернулась, поставила баночку на стол и, зачерпнув рукой необходимое количество мази, стала наносить на тело Фэна в области живота. Девочка с удивлением почувствовала, что существо с такими холодными глазами имело тёплое, почти горячее тело. Крылатый занимался и магическими, и физическими упражнениями, так что тело к семнадцати годам у него было очень достойное, что заставляло Фрею заливаться краской. Легонько прикасаясь к нему, она краснела всё больше, чего не мог не заметить Фэн, не отводивший глаз от лица Фреи. Он ничего не сказал, решив, что было бы совсем бесчеловечно смущать её ещё больше. Однако усмешка, не холодная, но шаловливая и абсолютно беззастенчивая, которую вряд ли кто-либо хоть раз видел на нём, тронула его губы. Заметив это, друидка отошла от него, бросив через плечо, что она закончила. Фэн надел рубашку и вновь поблагодарил её. Из его покоев Фрея вышла почти бегом. А Фэн после её ухода долго сидел неподвижно.

* * *

Антониус попросил Эмриса подождать, пока он не переговорит с Кадагором. Маг согласился, хотя и не был доволен предстоящей задержкой. Главный советник зашёл в комнаты Кадагора и плотно закрыл за собой дверь.

— Ваше величество, я привёл победителя магического турнира, — доложил Антониус.

— Эмриса? — уточнил правитель, хотя, судя по его виду, он заранее знал ответ.

— Как вы догадались? — без малейшего удивления спросил Антониус. За годы службы он привык к необъяснимым озарениям старого вождя и хотел лишь познать, каким образом тому удавалось оставаться столь проницательным, не покидая покоев.

— Так-так, — вождь оставил без внимания вопрос советника, — значит так распорядились Небеса. Я ничего не имею против. Последняя битва была между моим внуком и Эмрисом?

— Да, — смиренно ответил Антониус.

— И мой внук должен уметь проигрывать, — продолжал Кадагор. — Это не позорный проигрыш. Да и Эмрис становится всё изощрённее. Позови-ка его.

— Есть ещё кое-что, ваше величество, прежде чем позову к вам Эмриса, — заметил главный советник, не решаясь сказать прямо.

— Да, я слушаю тебя, — внимательные глаза Кадагора сверкнули.

— Эмрис одолел его высочество при помощи силовой волны. Не простой… — советник невыносимо мямлил.

— Да не тяни, главный советник! — прикрикнул на него старый вождь.

— Он одновременно вызвал все четыре стихии. А ведь это невозможно! — закончил Антониус.

— Так-так, — снова произнёс Кадагор, — а богиня-то напомнила о себе и в этом мире.

— Вы будто не удивлены, ваше величество, — губы советника изогнулись, пока он изучал лицо правителя.

Кадагор не ответил. Это было его особой манерой — оставлять без внимания вопросы, которые крайне занимали людей, их задающих.

— Что-то ещё, Антониус? — по тону правителя было ясно, что он желал бы закончить общение с советником и перейти к следующему собеседнику.

— Я хотел поделиться с вами, — Антониус сделал вид, что не понял намёка, — Эмрис становится могущественнее с каждым днём. И это замечают все советники, которые занимаются с ним, а таких большинство. Что, если однажды он выйдет из-под контроля?

— Опасно бояться всего. Да, Эмрис — это невероятная сила, но он на нашей стороне, — уверенно одёрнул советника Кадагор.

— Будет ли он оставаться на ней, когда вырастет? — из уст Антониуса вырвался вопрос, начинавший занимать всё большее количество людей не только на севере, но и на всём Альбионе.

— Будет, — заверил его Кадагор. — Если вы своими неосторожными словами, — вождь перешёл почти на змеиный шепот, — Антониус, не перечеркнёте мою многолетнюю работу. Здесь его семья и родные, его корни, его дом. И наша с тобой задача, чтобы эти корни стали глубже, чтобы даже при засухе глубинные родные воды питали его. Любому человеку, если он не рос бродягой, тяжело остаться без крова и родных и начать искать новый дом. Только тяжёлые жизненные испытания могут подвигнуть на такое. Будь так добр, не создавай для него этих жизненных испытаний, и всё будет хорошо. А теперь ступай и позови мне его.

— Да, ваше величество, — поклонился главный советник и пошёл за Эмрисом.

«Эмрис скоро осознает свою власть над всеми природными стихиями, — думал вождь, — пока что ему недоступны лишь предсказания друидов о его предназначении, а также его сила повелителя драконов. Утер Пендрагон до сих пор держит Великого Дракона в подземелье Камелота. Говорят, после смерти жены он стал ещё жёстче и пролил много крови магов». От размышлений его отвлёк скрип двери. Мгновение, и перед ним оказался худощавый высокий мальчик тринадцати лет, с голубыми глазами, которые так часто окрашивались в цвет золота.

— Вы звали меня, ваше величество, — сказал Эмрис, не делая традиционный поклон, а лишь прямо смотря в лицо Кадагора. Впрочем, это никогда не оскорбляло вождя.

— Мне доложили, ты выиграл турнир сегодня, Эмрис. Прими награду.

— Да, спасибо, — ответил маг, по виду которого сложно было предположить наличие большой радости и благодарности.

Он подошёл ближе, и вождь протянул ему книгу, толстую, с внушительным переплётом из редкой ткани. Из-под обложки выглядывали потемневшие желтовато-серые страницы, измятые у своих кончиков.

— Это редкая книга. По правде сказать, единственная в своём роде. В ней описывается становление Альбиона с точки зрения магии. Редкие древние заклинания тебе понравятся, — дружелюбно сказал вождь.

— Здорово! — искренне воскликнул Эмрис, при виде уникального подарка его лицо осветилось настоящим восторгом. — Действительно премного благодарен вам, ваше величество.

— Рад, что тебе нравится. Можешь идти, — сказал вождь и махнул рукой.

— М-м… — протянул маг, почёсывая голову, — хотел спросить, правда ли то, что говорит мне моя мать? Дело не в том, что я ей не доверяю, просто она человек…

— Понимаю. А что она тебе рассказывает? — спокойно спросил вождь.

— Что мой отец мертв, — вырвалось у Эмриса.

— Возможно, — протяжно произнёс Кадагор, словно размышляя, сколько он может поведать юноше.

— Как это? — не понял юный волшебник.

— Нам известно, что он убежал, скрываясь от преследователей в пяти королевствах, где, как ты знаешь, магия и маги под запретом. Но выжил ли он? Шансов у него было немного, — вздохнул старик.

— Понятно. А он был так же силен, как я?

— С чего ты так решил, мальчик мой? — и сложно было не расслышать нотку едкости в голосе Кадагора.

— Среди учащихся в замке я вижу, как у сильных родителей по большей части рождаются сильные дети. Редко, когда не так, — пояснил Эмрис.

Кадагор замялся, но, постучав пальцами по столу, сказал:

— Если бы ты не прожил всю жизнь на севере, ты бы знал, что так выходит далеко не всегда. И это не твой случай, твой отец и сотой долей твоей силы не обладал.

— Ясно, — Эмрису показалось, что за один вечер узнал достаточно от столь скрытного человека, хотя ему, безусловно, было, о чём спросить ещё, однако стоило остановиться. — Спасибо, что выслушали и честно ответили на мои вопросы.

— Да, иди к себе, — устало попросил вождь.

Эмрис повернулся и, слегка помедлив, вышел из комнаты Кадагора. Он не увидел Фреи там, где они условились о встрече. «Видимо, — подумал маг, — она ещё не закончила, я подожду». Когда друидка показалась ему, Эмрису бросился в глаза изменившийся цвет её лица.

— Что-то произошло? — спросил он, останавливая её.

— Нет, всё хорошо. Я закончила, — торопливо проговорила она. — Немного переживала за первое лекарство для чужого человека, но у меня всё получилось.

— Точно? — спросил волшебник, вглядываясь в лицо маленькой друидки. — Если что-то не так, только скажи.

— Всё в порядке, Эмрис, пошли домой. Тётушка будет волноваться.

Фрея взяла его за руку и потянула в сторону выхода. Эмрис не стал сопротивляться или пытать её дальше. «Но что-то точно с ней произошло», — думал он, и это что-то волновало сердце волшебника.

* * *

На выходных в городе устраивали ярмарку, поэтому многие северяне оставляли дела и устремлялись туда. Она привлекала людей всех сословий, каждый считал своим долгом хотя бы раз в месяц показываться на таком событии, поэтому ярмарка стала местом встречи для большинства жителей столицы. Эмрис и Фрея тоже решили устроить себе отдых и с утра отправились туда, испросив разрешения у Хунит и Агнес.

Фрея пребывала в великолепном настроении, она смеялась, восхищалась каждой мало-мальски необычной вещью, всюду таская Мерлина за собой. Маг не мог похвастаться положительным настроем, но смех друидки чрезвычайно заразительно действовал на него. Если из её дома он выходил несколько угрюмым, то ближе к полудню вовсю улыбался.

Мерлин и Фрея долго бродили по улицам, слоняясь от одного прилавка к другому, они перекусили уличной едой, а затем отправились дальше. На перекрёстке стоял мужчина со смешной обезьянкой, которая своими выходками доводила публику до хохота. Дальше, чуть поодаль, под шарообразным куполом стоял колдун с широкими чанами, наполненными непонятной жидкостью. Прохожие вглядывались в них и видели непонятные сцены со своим участием. Справа, стояла женщина с пареньком, который предлагал любому сыграть в магические настольные игры, столь любимые на севере. Вокруг все кричали и гудели, в воздух постоянно взметалась дорожная пыль. Фрея восторженным ищущим взором водила от мужчины, стоявшего вместе с змеёй возле забавного прилавка с треугольным навесом, к пареньку, приглашавшему всех желающих за резной стол, чтобы проверить ловкость и наблюдательность в одной премудрой игре. На улице, примыкающей к главной, прямо на дороге они увидели уродливую скукоженную старуху с неестественно загорелой кожей и тёмными выпирающими глазами. Она сидела, обмотавшись в пёструю одежду и помахивая скрюченной уродливой палкой.

— Подходите! Не стесняйтесь! — хрипло кричала она прохожим, сторонившимся её словно жабу. — Я потомственная гадалка, я смогу поведать вам будущее.

— Я хочу к ней подойти! — стала упрашивать Эмриса Фрея.

Волшебник задержал взгляд на страшной старухе, слегка наморщился — скорее от недоверия, чем от неприязни, и сказал девушке:

— Твоя тётушка просила меня присмотреть за тобой, а не выведывать будущее у подозрительных старух.

— Да уж, — прозвенел над ними голос Джейсона, — не думал, что наша юная врачевательница верит в такое.

Эмрис и Фрея резко обернулись и увидели подошедших Джейсона, Фэна и Логи, последний был особенно близок с наследником Кадагора. Принц посмотрел на Эмриса и Фрею отстранённым взглядом, каким одаривал всех встреченных путников, Логи с коварным прищуром наблюдал за происходящим, а вот Джейсон был верен своей манере найти забаву там, где её, казалось, и не должно было быть.

— Не вижу в этом ничего такого, — твёрдо сказала Фрея, — это же ярмарка, здесь все развлекаются, почему бы и нам не попробовать?

— Ладно уж, — сдался Эмрис, — иди, я рядом постою.

Фрея благодарно улыбнулась и направилась к старухе, Мерлин покорно побрёл за ней. Компания из трёх волшебников решила не спешить с уходом, а послушать, что же предскажут маленькой друидке, так что в итоге четверо молодых людей окружили гадалку и подсевшую к ней Фрею.

— Садись, деточка, — завидев приближающуюся Фрею, залепетала гадалка, — всю-всю правду тебе расскажу.

— Расскажите мне всё, что увидите, — присаживаясь напротив, попросила девочка.

Она смело протянула руку старухе. Собравшиеся вокруг четыре мага не без интереса наблюдали за происходящим, хотя каждый готов был поклясться, что не верит гадалкам, расположившимся посреди улицы во время ярмарки. Старуха своей когтистой грязной рукой взяла маленькую ладошку Фреи, даже Логи поморщился, наблюдая за этим, но друидка совсем не страдала подобной брезгливостью. Гадалка начала вглядываться в линии на руке, водя по ним пальцами и нашёптывая что-то неразборчивое, лицо её при этом приняло потрясённое выражение.

— Деточка, какая интересная судьба, — воскликнула она под прокатившиеся смешки стоящих юношей. — А вы чего смеётесь, а? Правду говорю.

Фрея посмотрела на них, взглядом призывая быть сдержаннее, затем она повернулась к гадалке.

— Продолжайте, бабушка. Мне очень интересно, — заверила она её.

— Вокруг неё, — тихо ворчал Эмрис, — собрались могущественнейшие представители мира магии, а она хочет узнать будущее у какой-то шарлатанки.

— Девушки, — снисходительно протянул с ухмыляющимся видом Логи.

— Дитя, у тебя есть прекрасный дар, — продолжала лепетать старуха, — развивай его.

— Да-да, вы правы! — восторженно поддакивала Фрея.

— Ты вырастешь и будешь большой красавицей, у тебя будет море поклонников! И замуж выйдешь!

Эмрис не удержался и закатил глаза: ну какой молодой девушке сказали бы иначе?

— А за кого, бабушка? — чисто женское любопытство было присуще и маленькой Фрее.

— Ох… — протянула гадалка и ещё больше начала всматриваться в ладонь, — такое впечатление, что здесь у тебя два пути. Поровну шансов, пойдёшь ты по одному или по другому. Соответственно, и возможных мужей у тебя два. А кого выберешь — это уж твоё дело.

— Что там ещё видите, бабушка? — наклонилась к ней поближе друидка.

— Вижу, что выйдешь замуж ты далеко отсюда, далеко от родного дома, за мужчину очень сильного и могущественного. В зависимости от твоего выбора тебе суждено стать либо королевой, либо повелительницей.

— Ну и замахнулись вы! — засмеялась Фрея.

— Да так и есть, милая! Всё так и будет. А теперь не дашь ли монетку за труды?

— Я дам, — вмешался Эмрис, так как знал, что у Фреи денег мало.

Друидка попрощалась с ней, и всей толпой они пошли дальше по шумным улицам города.

— Знаешь ли ты, милая Фрея, в чём опасность предсказаний? — с хитрой улыбкой и коварным блеском в глазах спросил её Логи. — Они откладываются в памяти, хочешь ты того или нет, и далее в своих поступках ты будешь руководствоваться этими воспоминаниями. Вот отчего многие нелепые предсказания сбываются. Люди слишком доверчивы и впечатлительны. И хорошо поддаются чужому влиянию.

Надо сказать, что как бы не смеялась вся компания над предсказанием старой гадалки, каждый из них отложил его в памяти на многие годы. И пусть сложно было искать крупицы правды среди бессмысленных слов ярмарочной шарлатанки, встреча на дороге оказалась поистине роковой.

Эвон и Антониус каждый день наведывались к Кадагору, не покидавшему свои покои, и докладывали новости, волнующие север и его жителей, обсуждали насущные проблемы и совещались по поводу некоторых спорных вещей. Точнее, Эвон вместе с главным советником рассказывали, Антониус иногда сообщал своё мнение, а старый вождь объявлял о решении.

— На востоке наших земель поймали одного гоблина. Он пытался купить вина в большом количестве на деньги, сотворённые магией. Владелец таверны, с которым он хотел провернуть сделку, проверил золото и понял, что оно не естественного происхождения. Сейчас наши люди держат этого золотоносца в темнице ближайшего крупного поселения, — докладывал главный советник. — Что будем делать с ним, ваше величество?

— Проступок тяжкий, — ответил Кадагор. — Я давно издал запрет на колдовские деньги. Он необходим для спокойной жизни простых жителей. Крылатому за такое я приказал бы оторвать крылья, — многозначительно добавил он. — Гоблина на восемьдесят лет запереть в темнице, лишить всякого золота.

— Слушаюсь, ваше величество, — сказал Антониус, запоминая все распоряжения правителя.

— На сегодня мы закончили с делами? — спросил вождь.

— Да, на севере всё. У меня остались новости с земель пяти королевств.

— Вряд ли Утер больше не казнит магов? — язвительно уточнил Кадагор.

— Разумеется, ваше величество. По донесениям наших людей Камелот начал войну с Мерсией. Они не могут поделить какие-то приграничные земли.

— Понятно, что ещё? — по равнодушному виду вождя казалось, что о делах в Камелоте он слушает скорее вынужденно, но это впечатление было обманчивым. Королевство Утера чрезвычайно занимало предводителя крылатых.

— В то же время в Камелоте, несмотря на войну, провели рыцарский турнир. Впервые взрослый турнир выиграл шестнадцатилетний рыцарь.

— Неплохо. Имя известно?

— Да, это Артур. Артур Пендрагон — сын Утера. Говорят, лучшего воина нет во всех пяти королевствах, а ведь он так юн.

— Артур Пендрагон… — задумчиво произнёс вождь крылатых. — Что там у тебя ещё, Антониус?

— Лорд Баярд казнил поселение почти из трёх десятков магов, — не без грусти поделился главный советник севера.

— А что там мой внук? Отошёл от турнира? — внезапно сменил тему Кадагор.

— Вполне, — сказал Эвон, — одна друидка сделала для него лечебную мазь, и всё быстро зажило. Наши лекари, признаться, были удивлены. Они сообщили мне, что никогда раньше не видели такой смеси.

— Та самая девочка, за которую тогда просил Ванос?

— Поражаюсь вашей памяти, ваше величество, — приподняв брови, сказал Антониус. — Как это вам удаётся всё помнить и всех знать, когда у вас и без того много дел?

Кадагор взглядом приказал ему замолчать. Его сын продолжил.

— Совершенно верно, ваше величество, — подтвердил Эвон, — она, действительно, очень способная и трудолюбивая. Я думаю, хорошо, что мы разрешили ей посещать замок, — позволил добавить принц.

— Пусть учится, — кивнул Кадагор, — нужна будет смена на место наших лекарей. Они давно не совершенствуют своих навыков, как должно. Нужны будут свежие люди, особенно когда… Неважно.

— Мудрое решение, ваше величество, — отметил Эвон без надобности.

— Можете идти, — кивнул вождь в сторону главного советника.

Когда Антониус вышел, Кадагор продолжил беседу наедине с сыном. Он не смотрел на него, сосредоточив внимание на разглядывании своих сморщенных рук.

— Как там успехи Эмриса? — спросил старый вождь.

— Практикуется над использованием нескольких стихий одновременно под ошеломленные взгляды всего замка, — медленно ответил Эвон.

Кадагор пошевелил в воздухе припухшими пальцами.

— А он идёт шагами бо́льшими, чем от него ожидали.

— Я беспокоюсь, — признался Эвон.

— И ты туда же, — отмахнулся вождь. — Вы с Антониусом сговорились.

— Эмрис сильнее моего сына! — возразил принц.

Вождь смерил его холодным взглядом.

— Эмрис — хранитель Альбиона, — медленно произнёс Кадагор, выделяя каждое слово.

— Но хранитель ли севера? — уныло спросил его сын и начал ходить вдоль стены взад и вперёд.

— Чего ты боишься? — прищурился Кадагор.

— Того, что в один день он проснётся, — Эвон остановился и, пока говорил, взволнованно помогал себе одной рукой, — поймёт, что его сила неимоверна и захочет большего. Захочет власти. Всё больше в мыслях я склоняюсь к тому, что против вас он не пойдёт, но после вашей смерти… Фэн может никогда не получить трон севера.

— Глупец! — прохрипел вождь. — Ты никогда не умел читать в человеческих сердцах. Мог лишь судить всех с высоты своих слабостей. В Эмрисе нет жажды власти. И не будет. Напротив, он главная гарантия правления Фэна.

— Не понимаю вас, отец, — покачал головой принц.

— А когда поймёшь, будет уже поздно. Я не стану тебе ничего объяснять. Скажу то, что уже говорил главному советнику — не порти ничего своими страхами, — напутствовал его Кадагор.

— Вам виднее, отец, — согласился Эвон, уступив ему, как и всегда.

— Да, — сказал Кадагор куда-то в пространство. Эвон уже собирался уходить, но остановился, услышав хриплый голос отца, — вы боитесь угрозы изнутри, а я беспокоюсь о наружных границах. Граница между пятью королевствами и севером в виде леса Аскетир однажды может показаться Утеру, Карлеону, Сенреду и прочим недостаточной. Они могут прийти, желая истребить магию окончательно. И при таком раскладе я не хотел бы ни одного сражения. Я желал бы иметь на своей стороне одну единственную силу, которая раз и навсегда поставит точку в притязаниях на север.

— И это, по-вашему, Эмрис? — приподняв брови, усомнился принц.

Кадагор ничего не ответил, лишь опустил сморщенные веки, намекая, что разговор утомил его. Эвон поклонился и вышел. В полной тишине вождь крылатых быстро уснул, как засыпают люди, полные уверенности в себе и знающие больше остальных.

* * *

Прошло пять лет

В библиотеке замка было тише обычного, советники копошились в своих делах, ученики замка, вечно снующие между полками с книгами, чьи страницы хранили свидетельства мудрости древних, куда-то неожиданно запропастились, и пользуясь этим, один крылатый нагло сложил ноги на стол и внимательно изучал магический трактат в столь неподобающей позе. Он читал не потому, что книги доставляли ему удовольствие или у души его была таковая потребность, вовсе нет. Книги были точильным камнем для главного оружия крылатого — для его ума. Со стороны он представлял собой зрелище большого лентяя, который нехотя перелистывал страницу за страницей. Это наблюдение было столь же неверно, как и предположение, что он безразличен к происходящему вокруг. Цепкий взгляд притаившегося существа выхватывал самые незначительные и неуловимые подробности с лиц проходящих мимо людей.

Он приподнял голову поверх трактата, когда дверь в комнату, где он находился, отворилась, и туда вошла девушка. «Очаровательное создание», — пронеслось в голове крылатого, чей хищный взор тут же устремился к вошедшей. Девушка далеко не сразу обратила внимание, что в этой зале она не одна, и это дало время крылатому для исчерпывающего наблюдения. Красавица, как она расцвела за последние пару лет. Черты её стали более женственными, слегка раскачивающаяся походка приобрела грацию, а в плечах пропала некоторая угловатость, которая была заметна, пока она была девочкой. Длинные шелковистые тёмно-каштановые волосы девушка начала закалывать наверх в несложную прическу, подражая высокородным дамам севера, а иногда заплетала в косу, как сейчас. Блеск глаз прикрывали густые ресницы, весь её вид говорил о безмерной любви к жизни, каждой клеткой тела она дышала, сияла и этим не могла не привлекать внимания, но крылатый знал, что главный её дар в том, что своим жизнелюбием она заражала близких людей. Появлялось желание сохранить этот внутренний свет, одаривающий всех сполна, любой ценой, в её образе не было ничего трогательного, скорее чувствовалась затаённая сила духа, преданность и доброта.

Дойдя почти до конца комнаты, девушка, наконец, заметила прищурившегося крылатого.

— О, Логи! — воскликнула она, — я не увидела тебя, а ты и виду не подал.

— Милая Фрея, — молвил он, — совсем не хотел напугать тебя.

— Разве я выгляжу напуганной? — рассмеялась она. — Возьму книгу с рецептом от сыпей и уйду.

— У тебя пациент?

Фрея повернулась к полкам и водила рукой по корешкам в поисках нужной.

— Да, — ответила она, не отрываясь от своего занятия. — Знаешь, с тех пор, как его высочество ненавязчиво начал упоминать обо мне и моих способностях в замке, ко мне начали приходить люди. Они же, если оставались довольны, рекомендовали меня друзьям и родным.

— Смею предположить, что вскоре ты начнёшь изучать яды для избавления от назойливых пациентов? — игриво спросил Логи.

— Что ты! — снова зазвенел смех Фреи. — Их не настолько много. Всё-таки мой статус не сравним пока с лекарями замка, но люди ко мне приходят. Это очень помогает, так как тетушка Агнес лечит по большей части за услуги или продукты, а теперь у нас появляются свободные деньги.

— Я искренне рад за тебя и не собираюсь дальше отвлекать, — сказал крылатый, опуская голову обратно в трактат.

Улыбнувшись ему, Фрея вышла из читального зала, прихватив несколько сшитых плотных листов, и отправилась в небольшую комнату, где было всё необходимое для приготовления снадобий. Быстро зашелестев травами в своих волшебных пальцах, друидка начала готовить лекарство от сыпи, поглядывая на листы, где были подробные указания и даже зарисовки. Закончив смешивать ингредиенты, она поставила мазь на огонь, а сама присела рядом, подперев голову руками.

Логи всегда с интересом разговаривал с ней, его черный юмор и общительность нравились ей. Однако Фрея отлично понимала, что не стоит заблуждаться относительно его приятельских отношений с ней, ибо никакой дружбы с таким хитрым и изворотливым человеком лучше не приобретать, его мысли и чувства были спрятаны от её любопытного взора. Они были знакомы уже давно, но Фрее казалось, что их отношения сложно назвать дружескими. Быть приветливой, но держаться настороже — вот какого правила придерживалась девушка в общении с этим крылатым.

Друидка передала готовую мазь через слугу для одного из советников и собиралась уже направиться домой к тётушке Агнес. Проходя мимо сокровищницы, Фрея увидела выходящего оттуда Эмриса. Заметив девушку, на губах у волшебника заиграла ласковая улыбка. Он заметно повзрослел, хотя в суете дней Фрея не отмечала этого. Но сравнивая его мысленно с образом мальчишки-подростка, которым волшебник был ещё три-четыре года назад, она приходила к выводу, что Эмрис всё же серьёзно возмужал. Нельзя сказать, что его внешность подверглась разительным изменениям: да, он достаточно подрос (а какой бы парень не прибавил в росте с тринадцати до семнадцати лет?), но остался таким же худощавым, вот в глазах Эмриса нынче было больше уверенности и силы, его лицо несколько заострилось, черты начали проявлять мужскую твёрдость. В движениях иногда проскальзывала некоторая неловкость, но самым забавным были слишком оттопыренные уши, выглядывающие из-под тёмных волос, что, впрочем, делало его облик занятным и более расслабленным. Если не знать, кто он есть, его легко было бы принять за простого парня, но мысль, что перед тобой стоит сильнейший маг за всю историю сотворения мира, заставляла волну мурашек пробегать по спине и неимоверно преображала его в глазах смотрящего.

За последние годы он достиг многого: изучил несколько десятков древних магических языков, полностью погрузился в природную магию, стал лучше разбираться в истории волшебства и подробно рассмотрел жизнеописания выдающихся магов древности. На самом деле, всё своё свободное время Эмрис посвящал колдовству. Он понял, что природной силы в нём даже больше, чем магии Древней Религии. Волшебник мог применять обе силы, но упор делал на природной: она больше ценилась на севере. У него были огромные успехи в использовании заклинаний с несколькими природными стихиями, они вызывали особый восторг у тех, кто видел Эмриса колдующим.

Однако сам волшебник не ощущал себя таким уж всесильным. Ему казалось, что где-то есть львиная часть его силы, что ещё спит, что есть магия, о которой он не имеет никакого представления. Как найти её внутри себя? Ответа Эмрис не знал. Один старый учитель, к которому юноша обращался с вопросами, сказал, что иногда, чтобы найти что-то внутри самого себя, необходимо бросить вызов, сделать то, что никогда не делал, уйти туда, где раньше не бывал, и тогда ты найдёшь что-то ценное среди тех, кого никогда не знал прежде. Замысловатые и витиеватые речи были характерны для всех жителей севера, особенно для стариков.

Великий маг и друидка шли рука об руку домой. Время за её весёлым щебетом летело незаметно, и вскоре показался дом Агнес. Фрея пригласила Эмриса на обед, и тот не стал отказываться. Когда они зашли вместе на кухню, Агнес была очень счастлива увидеть их вместе.

— Ты заходишь к нам реже, — начала она с напускной суровостью, — чем мне хотелось бы.

— Тётя Агнес, — весело ответил на это волшебник, — вам надоест видеть меня чаще. А хотя бы раз в недельку я к вам непременно заглядываю. И я всегда искренне считал, что с моим аппетитом не представляю в глазах людей желанного гостя.

После этого они сели за стол под всеобщий смех. Агнес поддерживала всеми силами дружеские отношения между Эмрисом и Фреей. Как всякая женщина, имеющая девушку возраста друидки в качестве дочери, она не могла не задумываться над дальнейшим устройством её жизни. И вот здесь Агнес никого и представить не могла рядом со своим сокровищем кроме Эмриса. Он обладал достаточной мощью и возможностями, а также являл собой юношу с самыми достойными, на её взгляд, человеческими качествами.

Конечно, они ещё очень молоды, и рано говорить о чем-то большем. Но кто из нас ни разу в жизни не забегал в своих мыслях далеко вперед? Что сам волшебник думал о Фрее? Агнес полагала, что она не могла быть ему безразлична: всю жизнь вместе, и он смотрел на неё отнюдь не дружеским взором. Она была уверена, что Эмрис видел в её воспитаннице девушку. Девушку, которая была ему крайне дорога. Остановившись в своих рассуждениях на этой многообещающей мысли, Агнес пошла за дополнительной порцией пирога для Эмриса.

После обеда Эмрис отправился обратно в замок. Войдя в один из многих залов библиотеки, он увидел там только Фэна. Волшебник не желал отвлекаться на приветствия и сразу устремился к одной из полок, взяв книгу о драконах, совсем недавно перенесенную из закрытого архива при библиотеке. Пока маг доставал увесистое произведение древней литературы, в комнату зашел Логи и направился к Фэну, они что-то начали обсуждать, не создавая при этом лишнего шума.

В последнее время вокруг Фэна начал собираться круг людей. Его людей. Не исключено, что, когда он займет место Кадагора, эти люди сменят старых советников. Эмрис не мог поручиться за остальных, но Логи определенно займёт место подле трона и не просто так: дальновидности и прозорливости крылатого могли позавидовать иные члены совета. Безусловно, все в замке видели в нём будущего советника при молодом вожде. Волшебник сел недалеко от них, раскрыл книгу и попытался погрузиться в чтение, что, впрочем, оказалось безуспешной затеей.

— Запрещённая книга? — послышался едкий голос Логи.

— Уже нет, — не поднимая головы, буркнул Эмрис, — раз её перенесли в этот зал.

— О чём она? — спросил, обернувшись, Фэн.

— О драконах, — последовал короткий ответ.

— На свете остался лишь один, — сказал Логи и наклонил голову чересчур влево — у него была такая манера, словно он потянул шею и пытался размяться, — почему бы этой книге столько стоять в закрытом архиве?

— Если дашь мне почитать, то, вероятно, я отвечу тебе, — произнёс Великий маг.

— Говорят, драконы очень мудры, — начал Фэн, — считается, что не одно магическое существо не имеет столь развитого сознания. Тот, что находится в Камелоте, живет уже тысячу лет.

— Наверное, — поднял голову к принцу Эмрис, — он мог бы поведать очень многое.

— Согласен, было бы интересно с ним пообщаться.

— Они очень мудры, правда? — словно самому себе сказал юный маг.

— Дед говорил мне, что необычайно, — подтвердил Фэн, пододвигая Логи свою книгу и указывая пальцем на страницу.

— Я безумно хотел бы увидеть дракона, — признался Эмрис.

Логи присел на край стола, изучая заклинание, на которое обратил его внимание принц, и, присвистнув, сказал:

— Твоё желание неосуществимо, Эмрис.

Тот, казалось, не обратил никакого внимания на эти слова и повернулся к внуку Кадагора.

— Фэн, ты не знаешь, могут ли они знать предназначения людей? — поинтересовался маг, взволнованно водя рукой по столу, как будто какая-то идея пришла ему в голову и прочно обосновалась внутри.

— Должны, — задумчиво ответил принц. — По крайней мере те, которые описываются в древних книгах.

— И которые находятся под всевозможными защитными заклинаниями в архиве, — дополнил Логи.

— Ты умеешь обнадежить, — саркастическим тоном сказал Эмрис.

— Но для тебя они не должны быть проблемой? — игриво продолжал Логи.

— Для него проблема, — с ледяным блеском в глазах сказал ему Фэн, — законы севера, в которых сказано, что за подобное нарушение в ответе будут и семья, и близкие преступника.

— По усмотрению вождя, не так ли? — заметил хитрый крылатый.

— За такое мой дед не проявит снисходительности. Ни к кому, — по однозначному тону Фэна можно было понять, что он и себя не считает тем, кто мог бы повлиять на вождя.

— Ладно, — поднялся со стула Эмрис, — спасибо за беседу, но книги с вами я не почитаю.

Это был лишь предлог, чтобы быстрее покинуть зал, и Логи отлично это понял.

* * *

Начиная взрослеть, человек задает себе вопросы, никогда не тревожившие его раньше, и пользоваться подростковой беспечностью, чтобы отмахнуться от нежеланных мыслей, уже не удается. Именно это и происходило с Эмрисом. У него настал возраст, больше моральный, чем физический, когда прямо перед взором проносилось: «Кто я? Зачем был рожден? Как мне использовать мою силу? Чего от меня ждут? Чего я сам жду от себя?» Превосходное понимание законов магии и осознание того, что его дар отличается от сил, данных природой другим волшебникам,

вынуждали его без конца возвращаться к этим вопросам. И если некоторые люди могли бы утверждать, что их будущее в руках Небес и никому не дано знать своего предназначения, то Эмрис с детства усвоил, что под солнцем всегда есть хотя бы одно существо, сведущее в том, что для остальных скрыто.

На севере ему мог помочь лишь один человек — Кадагор. Уверенными и твёрдыми шагами могущественный волшебник направлялся в покои вождя, приблизившись к дверям, он попросил слугу узнать, сможет ли его величество уделить ему время. Слуга пошел выполнять распоряжение и быстро вернулся с положительным ответом.

— Какая приятная неожиданность к завершению дня! Проходи, — произнёс Кадагор. Глаза у него были воспаленные, по-видимому, вождь не очень хорошо себя чувствовал.

— Извините, что побеспокоил, — сказал Эмрис, решив про себя, что несмотря на внешний вид старого крылатого осуществит цель своего визита в полной мере, — но я хотел кое о чём попросить вас.

— Да, я слушаю тебя, мальчик мой.

— Я хочу зайти в закрытый архив при библиотеке, — не раздумывая сказал Эмрис.

— Это запрещено законом, — последовал вполне ожидаемый ответ.

— Вашим законом, ваше величество, — прямолинейный тон мага намекал, что тот не даст слабины. — Если вы прикажете, то я смогу взять эти книги.

— Я не сделаю исключения даже для тебя, — снисходительно произнёс Кадагор. — Неужели в библиотеке закончились книги?

— Нет, их достаточно, — отмахнулся Эмрис, не желая попадаться в отвлекающую ловушку вождя, — но, ваше величество, я слышал, что в архиве есть древние книги пророчеств.

— Что же ты хочешь прочесть в них, Эмрис? — выгнувшись, почти прошипел Кадагор.

От такого тона юный волшебник на мгновение замер, но быстро собрался. Он устал задаваться вопросами, на которые не мог самостоятельно получить ответов, и ещё в начале беседы у него отпали всякие сомнения, что вождь прекрасно осведомлен о том, что нужно магу.

— Я хочу больше узнать о своих силах и своём предназначении. Для этого они нужны мне, там наверняка есть записи обо мне, — в голосе Эмриса звучала такая вера, что Кадагор и не подумал его разубеждать.

— Неужели твоё любопытство настолько сильно? — спросил вождь.

— Это не просто любопытство, — горячо воскликнул Эмрис, — я должен знать, куда мне двигаться. Я чувствую, есть нечто, о чём я должен знать, но на данный момент у меня нет необходимого на руках. При всей моей силе есть где-то ещё половина меня, а я не в силах дотянуться.

Лицо Кадагора на последних словах сделалось заметно более суровым и тоскливым, нотка безотрадной скорби едва коснулась морщин на его лбу.

— Эмрис, — после некоторого раздумья заговорил крылатый, — я могу понять твои метания, но я не пойду на нарушение закона. Если я сам написал его, то должен быть первым на его исполнении. К тому же я считаю, что каждый должен сам выбирать свой путь, не смущаясь предсказаниями древних.

— Но ведь для чего-то они были оставлены. Раз так, ими необходимо пользоваться, и сами вы неоднократно делали это, — маг был уязвлен тем, как двулично пользуется вождь своей властью, но, очевидно, не собирался делиться этим правом с кем бы то ни было.

— Предсказания и пророчества в твоём возрасте — плохое напутствие, — Эмрис вспыхнул: ему нравилось учиться, но он терпеть не мог нравоучений.

— Что же мне делать? — прерывающимся голосом спросил волшебник. — Кто же ещё может дать ответы на мои вопросы?

Он опустил голову и, рассерженный, безжизненно рухнул на ближайший стул. На лице мага были неприкрытые отчаяние и гнев. Голова его ударилась о ладони, опершиеся на колени. В таком положении он сидел пару минут. Затем он вновь поднял взор на сидящего старого вождя.

— Вы ведь читали их? И вы должны помнить, что там написано?

— Кое-что читал, — уклончиво ответил Кадагор.

— Расскажите, прошу вас! — умоляюще простонал юный волшебник.

Ему не хватало сдержанности, ещё слишком юн, но его пыл мог быть опасен, если принимать во внимание немалую силу, которой он уже распоряжался.

— Я помню, — нехотя начал Кадагор, — что тебе пророчили огромную силу. Сначала ты должен был родиться просто могущественным магом, но после пророчество изменилось.

— Так бывает? — Эмрис ухватился за этот проблеск искренности.

— Да, бывает. Ты родился сильнейшим магом в истории. В тебе одновременно объединились силы Старой Религии и природной магии, причём всех четырёх природных стихий.

— Значит, для вас не было неожиданностью… — начал маг.

— В моей жизни, — перебил его Кадагор, — неожиданности исчезли с момента твоего рождения.

Улыбка тронула сухие губы Эмриса, а Кадагор продолжал:

— В книгах тебе приписывались различные титулы, одни из них ты уже знаешь и слышишь по отношению к себе, иные нужно будет заслужить. Например, обращение «Великий маг» символизирует твоё превосходство в магии над другими.

Волшебник поднял голову выше.

— О, мне никто не объяснял этого раньше.

— Теперь ты знаешь. Но вот обращение «хранитель Альбиона» тебе ещё предстоит получить в будущем.

— Что же я должен совершить? — приподнял брови Эмрис.

— Не я должен сказать об этом. Ты сам дойдёшь до всего, когда наступит срок, — вождь отчетливо произносил каждое слово.

— Что ещё вы знаете? — начал допытываться юноша.

— Более я тебе ничего не скажу, — отрезал Кадагор.

— А как же моё жизненное предназначение? Я чувствую, что оно существует.

— Ещё раз повторяю тебе, Эмрис, более ты ничего не узнаешь от меня! — громче повторил Кадагор.

— А Великий Дракон знает? — сорвался наконец-то вопрос, так давно мучивший юного мага.

Даже ночью в покоях вождя не стояла такая тишина, какая воцарилась сейчас. Что-то щелкнуло в голове у Кадагора, он почувствовал, что должно случиться неотвратимое.

— Мудрости и знаниям Великого Дракона, — прохрипел голос крылатого, — нет равных во всём Альбионе.

Эмрис громко выдохнул и вскочил со стула, охваченный волнением от приближения долгожданной истины.

— Следовательно, он может ответить на мои вопросы?

— Если и так, — тон Кадагора стал отдавать угрозой, — то это существо находится в самой глубине Камелота, в темнице замка. И тебе придется отправиться в ад, чтобы найти ответы.

Лицо Эмриса пылало и выражало одержимость и упрямство, которые управляли его мыслями в тот момент, ничто не могло вынудить его отступить или хотя бы поколебаться, когда с губ его сорвались страшные для любого северянина слова:

— Что ж, если так нужно… я отправлюсь в этот ад.

В тот знаменательный вечер Эмрис поздно вернулся домой, после ухода из замка он сделал несколько кругов по лесу, прежде чем перешагнул порог собственной комнаты. Волшебник был одновременно сильно возбужден и уверен, что поступает правильно. Первое происходило с ним из-за предвкушения скорой поездки: Эмрис никогда не бывал за пределами севера, если не считать пограничный лес Аскетир. А источником уверенности стало долгожданное освобождение от терзаний или, по крайней мере, осознание, что наконец-то ясный путь замаячил где-то невдалеке. Волшебника не пугала далёкая поездка в тёмную часть Альбиона, как считалось в родном для него кругу. Его колени тряслись, но он решительно обхватывал их ладонями и вжимал в пол. Эмрис понимал, что скоро мать позовёт его на ужин и он должен будет признаться ей в намерении покинуть родной дом.

Оба не произнесли ни слова, пока ели. Хунит сердцем ощущала перемены в сыне, тяжесть на его душе, но не осмелилась спросить первой, решила, пусть Мерлин сам расскажет, если сочтёт нужным.

— Мам, — позвал её Эмрис, после того, как помог убрать со стола, — я должен сказать тебе кое-что.

— Да, милый, говори, — Хунит была готова услышать многое, но не подозревала, насколько серьёзное и опасное решение принял сын.

— Я…

Как же это тяжело, гораздо тяжелее, чем выкрикнуть это Кадагору в лицо! Мама, обеспокоенная, стояла перед ним, по ее лицу можно было прочесть, что поддержать его в чем угодно для нее важнее всего на свете.

— Я уезжаю, мама, — сказав это, волшебник увидел, как ее лицо побледнело, а глаза опустились.

— Тебя отправляют куда-то, да? — тихо спросила она, пряча глаза.

— Нет. Я покидаю север по собственному желанию. Мама, я еду на юг.

Нет таких слов, чтобы описать чувства, появившиеся на лице, а главное в глазах Хунит. Удивление, страх, непонимание, отчаяние — все это было там, все и много больше. Когда она обрела вновь способность к человеческой речи, бедная мать смогла вымолвить лишь одно:

— Зачем?

— Мама, прости меня! — Мерлин не желал видеть такого отчаяния и страха на ее лице, на мгновение он даже усомнился в своем решении. — Я никогда не предполагал, что для тебя будет так тяжело услышать это. Но я должен, пойми, должен! Я не передумаю, даже не вздумай отговаривать меня. Мне не хватает севера, я чувствую, что судьба все равно приведет меня в пять королевств. Бессмысленно этому сопротивляться. Я хочу увидеть Великого Дракона в Камелоте.

— Камелот — самое жестокое королевство по отношению к таким, как ты! — с ужасом произнесла Хунит и резко дернулась от далекого воспоминания, тяготившего ее.

— Я буду осторожен, не буду использовать магию там на виду у всех, — уверял ее Мерлин, схватив руками за плечи. — Мне нужно лишь пообщаться с драконом и понять, что есть моя судьба и куда мне двигаться дальше. А здесь мне никто не в силах помочь. Мама, пойми меня, мне это очень важно!

— Мерлин, — со слезами на лице произнесла Хунит, — раз ты решил… Как могу я сказать что-то тебе вопреки? Мое сердце будет болеть при расставании с тобой. Но ты решил…

— Мама, милая, — обнимая и успокаивая ее, сказал волшебник, — я буду осторожен, обещаю. Но я должен ехать. Завтра я соберу все необходимое, а послезавтра утром отправлюсь в дорогу.

Хунит прижалась к нему сильнее, сжимая руками его плечи.

— Ладно, — вымученно согласилась она, — но знаешь что? Я знаю одного хорошего человека в Камелоте, — успокаиваясь, начала женщина. — Он лекарь при дворе Утера. Когда-то он сам владел магией, но после Великой Чистки поклялся больше не использовать ее. Утер помиловал его, так как не было в Камелоте целителя сильнее. Очень давно мы дружили. Он помог твоему отцу сбежать в свое время от короля. Его имя Гаюс. Я дам тебе письмо, Мерлин. С ним ты отправишься к Гаюсу и поживешь у него некоторое время. Уверена, он не откажет мне в просьбе.

— Спасибо, мама! — радостно сжал ее в своих руках юноша. — А этот твой лекарь, он придворный лекарь? То есть живет на территории замка Камелота?

— Думаю, что так оно и есть, — растерянно заморгала Хунит, пытаясь припомнить точнее, но слишком много времени утекло с тех пор, как она последний раз была на юге.

— Это же прекрасно! — воскликнул Мерлин. — У меня будет свободный доступ к замку.

— Родной мой, я так боюсь за тебя! — Хунит провела ладонью по его щеке.

— Ну что ты, мама. Все будет хорошо. Ничего страшного не произойдет, честное слово. Эта поездка — мой долг, — волшебник, как мог, успокаивал мать.

— Разрешит ли вождь? — опомнившись, спросила она.

— Кадагор? Я уже сказал ему. И, по правде, он ничего не сможет изменить в моем решении.

* * *

Поздно вечером Кадагор прислал за Фэном слугу и попросил явиться к нему без промедления. Его внук удивился, но не подал виду, а последовал в покои деда. Когда он зашел в комнату, то увидел в центре Кадагора, сидевшего с тяжелым выражением на лице. Это не могло не насторожить.

— Что-то случилось, ваше величество? — первым начал Фэн. — Должно быть, если вы пожелали незамедлительно видеть меня в такой час.

— Случилось, Фэн, — перевел взгляд на внука вождь. — Эмрис пожелал покинуть север и отправиться в Камелот.

— С ума он сошел что ли? — не сдержался наследник крылатых, славившийся своей выдержкой.

Кадагор покачал головой.

— Не думаю. Эмрис хочет узнать свое предназначение, поговорив с Великим Драконом.

— Это весьма неожиданно, — только и сумел сказать Фэн. — Вы отпускаете его?

— Как я могу запретить ему? Он не мальчик, а я не являюсь для него персоной, чье мнение для него важно.

Фэн едва заметно поджал губы, в его глазах дед обладал большим весом, и было неприятно, что некоторые, получившие не меньше внимания в детстве, относились к его словам с пренебрежением.

— Полагаю, что Эмрис узнает, что хочет, от Великого Дракона, и вернется обратно. Камелот — не рай для волшебников, а здесь его дом. Не понимаю, что вас обеспокоило, ваше величество. Неужели так переживаете за его жизнь?

— Нет, нисколько, — судя по безучастному тону, так оно и было.

— Тогда и говорить не о чем, — заявил Фэн. — Он достаточно силен, чтобы самостоятельно позаботиться о себе.

— Он может не вернуться, — неожиданно произнес вождь, потирая двумя пальцами висок.

— В смысле? — растерялся принц.

— Если он пообщается с Великим Драконом и тот сообщит ему о его предназначении, то он не вернется обратно, — пояснил Кадагор, внук был единственным человеком, которому он что-то пояснял, словно делясь с ним ходом своих мыслей и желая, чтобы тот перенял его себе.

— И что же он будет делать? — потихоньку Фэн начал догадываться, но не подал виду.

— Останется в Камелоте подле одного человека.

— Потому что в этом заключается его судьба? — вождь еще не успел и рта раскрыть, но по блеску в его глазах Фэн понял, что попал в цель.

— Да, — Кадагор утвердительно кивнул.

— И вы прекрасно знали об этом все эти годы, — произнес Фэн, для которого некоторые вещи вдруг стали такими очевидными.

— Да. Знал, ждал и страшился, что однажды это произойдет.

— Чем это грозит нам? — деду нравился деловитый подход внука к решению насущных проблем.

— Точно не могу сказать тебе. В предсказаниях говорится, что Эмрис уничтожит Старую Религию, если задержится в Камелоте. Что именно скрывается под этими словами и каковы последствия для нас, я не могу сказать. Но с тех времен, как природная богиня умерла, маги считаются лишь созданиями Старой Религии. Мне страшно представить, чем грозит ее уничтожение.

Фэн сел перед дедом и, сцепив руки в замок, задумчиво смотрел на него.

— Но ведь и в Эмрисе, и во мне, и в других сильных магах есть природные силы.

— Они ныне уже другие, зависят от Старой Религии. Повторю, я не могу обозначить точных последствий. Они могут быть и незначительны, а могут быть пугающе ужасными. Этого никто не знает, потому как раньше ничего подобного не происходило.

— Я понял вас. Но на что мы можем повлиять?

— Боюсь, что пока нам остается лишь ждать, — вождь устало сомкнул веки, но тут же распахнул и прищурил, когда услышал вопрос внука.

— Мы можем попробовать особые методы борьбы?

— Против Эмриса? Это какие же? Я хотел, чтобы он стоял на защите севера в час твоего правления, Фэн. Не делай из него своего врага, ибо он никогда им не был. Покажи ему доверие, и он ни за что не навредит тебе. Теперь ты знаешь, как обстоят дела. Я поведал это лишь тебе. Сам принимай решения, ты взрослый.

— Благодарю вас, дедушка, — мягко ответил Фэн, и губы старика с усилием изобразили улыбку.

* * *

Для тех, кто много времени проводит в трудах, разговоры являются средством расслабления и отвлечения от забот. Для тех, кто не знает, чем себя занять, они представляют самую активную и разнообразную деятельность. В любом случае, как несложно понять, не успеет зерно новости осесть в почве, как сорняки сплетен уже начинают окружать молодой росток. Поэтому известие об отправлении Эмриса на юг быстро распространилось по деревне.

На следующий день Хунит рано отправилась на рынок и в торговые лавки, из-за этого Эмрис остался дома один с самого утра. Он позавтракал ни свет ни заря и начал перебирать свои вещи. Над каждой маг тщательно думал: брать или не брать в дорогу. Эмрис старался не складывать вещи, которые могли намекнуть на свое магическое происхождение. А те, без которых решительно не мог обойтись, пытался завуалировать под что-то непримечательное при помощи заклинаний или обычной человеческой смекалки.

За пару часов до полудня молодой волшебник услышал стук в дверь и подошел, чтобы открыть. На пороге он увидел Фрею. И мига было достаточно для того, чтобы понять: ей все известно. Эти глаза трепетали, чувства и эмоции лились через край. Девушка была растеряна и, казалось, несколько обижена. Она всматривалась в мага, пытаясь прочитать в его лице, что он думает, что ощущает, каковы его планы. Но ничего, совершенно ничего не могла узнать, хотя обычно его голубые глаза без утайки рассказывали ей все, что у него на душе. И от этого почувствовала… девушка не могла признаться и самой себе. Это был почти страх? Но отчего? Оттого, что близкий родной человек совершал поступок, недоступный ее пониманию, поступок опасный, который мог навсегда разделить их. Фрея не знала, почему была так напугана его отъездом, и запуталась окончательно.

— Я знаю, — без приветствий прямо начала друидка, — ты уезжаешь в Камелот.

— Быстро, — отметил вслух Эмрис, — и это правда. Не переживай, я бы не уехал, не простившись с тобой.

— Я не об этом думаю, Эмрис, — девушка переступил порог и очутилась в комнате. — Меня мучает мысль, что ты уезжаешь во вражеское королевство и можешь не вернуться. Тебя могут казнить там!

— Фрея, дорогая, — ласково сказал маг, — я достаточно силен, чтобы никакие рыцари не могли схватить меня и сжечь.

— Но там все по-другому, — Фрея стояла, заломив руки, — мы практически ничего не знаем о жизни на юге. Лишь отголоски слухов. Ты направляешься в полную неизвестность совсем один.

— Как бы там ни было, я все равно поеду, — упрямо сказал Эмрис.

— Возьми меня с собой! — кинулась к нему друидка и схватила его за руку.

На секунду Эмрис замер. Девушка, застыв, впила свои глаза в лицо волшебника.

— Нет, Фрея, нет, — покачал он головой, — ни в коем случае. Если я один, то слежу и отвечаю только за себя. Взяв тебя с собой, я буду волноваться о тебе каждое мгновение.

— Я не буду слишком в тягость, так что не бойся лишней ответственности, — настойчивости в девушке было ничуть не меньше, чем недавно в самом маге. — Я смогу быть полезной тебе.

— Дело не в боязни ответственности, ты самое дорогое существо для меня на этом свете! Как я могу подвергнуть тебя хоть малейшей опасности?

Фрея резко сжалась и молча смотрела на мага. Было ощущение, что смысл его слов очень медленно проникает в сознание друидки.

— Так что и говорить не о чем, — продолжал юноша, — я съезжу в Камелот, вернусь и после у нас будет иной разговор.

— Какой еще разговор? — так робко спросила Фрея, что Эмрис не смог сдержать улыбки: смелое и резвое дитя, так непривычно было видеть ее в таком состоянии.

— Разговор о нас, Фрея. На самом деле я хотел подождать, но сейчас чувствую, что раз начал, то не должен оставлять неопределенностей. Ты дорога моему сердцу, Фрея, очень дорога, — нежно произнес волшебник.

Девушка продолжала молчать, она перестала дышать после его слов и небольшая дрожь прошла по ее телу. Ее глаза то поднимались к его лицу, то стремительно опускались. Фрея явно растерялась, и Эмрис продолжил:

— Возможно, что ты никогда не задумывалась о таком, так что я не прошу дать ответ прямо сейчас, взаимны ли мои чувства или есть ли у меня надежда, что в будущем они станут такими…

— У тебя есть надежда! — на одном дыхании выпалила Фрея.

Глаза Эмриса заблестели, на лице появилось сияющее выражение. Он подошел ближе к девушке и руками коснулся ее плеч.

— Ты не представляешь, как радостно мне слышать такое перед отъездом. Я буду вспоминать этот момент все свое пребывание вдали от тебя.

— Я буду ужасно скучать и волноваться, — наконец-то к Фрее вернулась способность облекать свои мысли в слова, и все ее волнения, переживания и многообразие чувств отразились на лице, которое всегда было необычайно выразительным.

— Дорогая моя, я тоже буду скучать, — уже крепко обнимая девушку, произнес маг.

Фрея обняла его в ответ. Это первое признание тронуло Эмриса, сердце его стучало, он должен был отпустить ее сейчас. Или нет? Нет, сейчас он никак не мог, она дрожала от счастья и волнения под его руками. Эмрис наклонился к ней и поцеловал. Фрея не отпрянула, а еще сильнее прижалась. Да что ж она делает-то? Ему следовало первым оборвать этот поцелуй, пока чувства не взяли верх над разумом, и в следующий миг он с усилием отпрянул от Фреи и крепко обнял ее. «Родная моя», — шептали его губы.

Позже волшебник проводил Фрею до ее дома и вернулся к себе. Нет, признание в чувствах не поколебало его решимости ехать, но укрепило желание не затягивать поездку, а быстро решить все вопросы и вернуться домой.

Он пообедал дома и отправился в замок, прихватив с собой несколько книг и магических предметов, которые следовало вернуть назад. Волшебник проходил по коридорам левого крыла, когда навстречу ему вышел Логи.

— Здравствуй, Эмрис, — остановил его крылатый.

— Логи! Приветствую. Ты что-то хотел? — не самая дружелюбная фраза, но любезности от Великого мага уже давно не ждали.

— Я услышал, что ты собираешься в Камелот. Слухи не лгут?

— Не в этот раз, нет. Я действительно уезжаю.

— Забавно, — наклонил голову Логи. — И ты не боишься оставить прекрасную Фрею одну?

Каких угодно расспросов ожидал Эмрис от этого хитреца, но спросить его о Фрее? С какой стати?

— Не понимаю, причем тут она, — честно признался он. — Я хочу просто поговорить с Великим Драконом. Вероятно, что я не управлюсь и за неделю, но все равно скоро вернусь обратно.

— Опасно, — хитрым и тонким голоском начал Логи, хотя естественный его голос был вполне низок, — оставлять ее одну на севере.

— Ты угрожаешь или таким дурацким способом пытаешься предупредить?

— Даже не знаю. Тебе придется самому разобраться, Великий маг. Перед твоим отъездом я решил, что следует сделать тебе небольшой подарок. В моих глазах это подарок, — заметил Логи.

— Я заинтригован, — брови Эмриса взметнулись вверх. — Когда это мы успели сблизиться для подарков?

— Ты не будешь ему рад, — для виду успокоил его Логи, — возможно, я пожалею о том, что скажу. Однако ты не единственный, кто смотрит особыми глазами на маленькую Фрею.

— Вот это открытие! — маг источал сарказм в каждом своем слове. — С ранних лет вокруг нее носятся парни.

— Этот не носится. Если я прав и он унаследовал хоть малую часть качеств своего деда, то он просто добивается желаемого.

— Так, — серьезно сказал маг, — раз начал, договаривай до конца. Кого ты имеешь ввиду?

— Фэна.

— Что?! — вскричал Эмрис. — Да я никогда не замечал ничего такого с его стороны. Они разговаривают-то редко, — потрясенно недоумевал маг, — думаю, с его высоты он даже не замечает Фрею.

— Думаешь, что ты заметил ее, а другие не в состоянии? — лукаво прищурившись, спросил крылатый.

— Я другое дело, я не настолько высокого мнения о себе. Но Фэн… Логи, тебя подводит твой разум!

— Нет. Нисколько и ни в коем разе, — жестко возразил Логи. — Чем меньше Фэн смотрит на нее или разговаривает с ней, тем крепче его чувства. И зародились они, как мне видится, довольно давно. Так что Фэн долго держит все в себе. При таком раскладе, я считаю, твой отъезд — сильнейший побудитель к действию для него.

Эмрис обдумывал услышанное.

— Зачем же ты предупреждаешь меня? Я думал, что Фэн ближе тебе, чем я.

— В каком-то смысле, это верно. Но, видишь ли, Фрея ему не подходит. Дело не в происхождении, она прекрасна, но как человек, она лучше смотрится с тобой. А Фэну его страсть может сильно помешать. Я не хотел бы этого. Так что возвращайся скорее, женись на Фрее, и одной проблемой у меня будет меньше.

— Спасибо, Логи, — по-доброму усмехнулся волшебник.

— Прощай, Эмрис, — улыбнулся ему в ответ крылатый.

— До встречи.

Эмрис быстро направился дальше по коридору. Сделав все, что запланировал, он уже выходил из библиотеки, но столкнулся с Фэном. «Нет, ну, что за день свиданий», — проворчал в мыслях маг.

— Какая встреча, Фэн! Да, я уезжаю. Можешь не уговаривать меня остаться. И прощай!

Фэн смотрел на него несколько мгновений спокойно, потом рассмеялся.

— Даже не собирался. Это твое решение, и ты волен делать, что пожелаешь.

— Ты так считаешь? — не без удивления произнес маг. — Думаю, многие тут счастливы, что не увидят меня пару месяцев. А в надежде и всю жизнь.

— Я так не думаю. Полагаю, мы обязательно увидимся и не раз, — по его тону невозможно было понять радовало его это или огорчало. — Я желаю тебе доброго пути, Эмрис.

— Правда? Это при том, что я никогда не обращаюсь к тебе «ваше высочество»? Тогда я обнаглею в конец и попрошу тебя кое о чем.

Фэн не припоминал, чтобы Великий маг хоть раз обращался к нему с просьбой, а потому был заинтригован.

— Я внимательно слушаю тебя.

— Если, пока меня не будет, Фрее понадобится помощь, то помоги ей вместо меня.

Брови Фэна взметнулись вверх, привычная сдержанность отказала ему в этот раз. «Быть может, Логи и прав», — думал юный волшебник, наблюдая за собеседником.

— Отчего ты просишь меня о таком? — спросил принц.

— После меня на севере нет никого сильнее тебя. И, пусть дружеские чувства нам чужды, я не считаю тебя не заслуживающим доверия человеком. Пригляди за ней.

— Я польщен, — отметил принц, — и ты можешь не волноваться, я буду относиться к ней, как к сестре.

В свете последнего сообщения Логи это прозвучало чрезвычайно насмешливо в голове волшебника, но он решил воспользоваться особым отношением принца на пользу себе и Фрее. В тот момент он не думал о возможных дурных последствиях своего заявления.

— Я буду очень благодарен тебе. Прощай, Фэн.

— Прощай, Эмрис.

Великий маг вышел за пределы замка Крылатых и пошел домой. Теперь он уверился в правдивости слов Логи и в который раз поразился тонкости его наблюдений.

* * *

Вечер Эмрис провел в кругу близких: тетя Агнес, Фрея и его мама устроили ему прощальный ужин. Они много смеялись и вспоминали хорошие моменты, все как будто сговорились отрицать даже вероятность наступления нового дня и расставания.

Эмрис практически не спал в ту ночь. Волнение было настолько сильно, новых ожиданий так много, что сон не мог и подступить к волшебнику. Он перепроверил все вещи, еще раз обдумал маршрут, положил подальше письмо Хунит к Гаюсу. Маг был совершенно готов, но сердце бешено колотилось, предвкушая новый неизведанный мир, который совсем скоро предстанет перед его глазами.

Он взглянул на ночное небо. Звезды светили ярко и лживо тепло. Эмрис смотрел на них с улыбкой, не ожидая подвоха. Ну, кому могут навредить звезды? Разве способны эти бледные прекрасные лучи коварно сговориться? Все мы с блеском в глазах встречаем их свет, вручаем надежды и мечты. Но у них есть испытания, которые далеко не каждый достойно выдерживает, и сияние их взора гаснет. И тогда бледные лучи слепят мечтателей, не давая видеть мир прежним. А те, кто проходит проверку, не изменяя своему внутреннему свету, получают награду. Звездное сияние встречается с блеском их глаз, и тогда все вокруг начинает сверкать и искриться, как никогда прежде.

* * *

Обычно дорога, ведущая в лес Аскетир из северных земель, была пустынна, но сегодня утром на ней можно было увидеть высокого юношу с темными волосами. Он шел уже несколько часов, наверное, хотел добраться до трактира, находящегося в глубине опасного леса, пока не стемнело. В этом трактире могли останавливаться и люди, и маги, он не принадлежал ни югу, ни северу, хозяевами были отец с дочерью, которая с детства помогала ему по хозяйству. Сложно было сказать как, но этот постоялый двор существовал уже давно. Других мест в округе не было, и если грабители, решив поживиться, ограбили бы хозяина, то остались бы без возможности переночевать и перекусить в Аскетире. А нахождение в этом лесу, когда солнце уже садилось, не предвещало ничего хорошего, потому что тут водились в большом количестве серкеты — огромные ядовитые скорпионы магического происхождения. Их яд был практически смертелен: только сильные маги или опытнейшие целители могли помочь, но при условии незамедлительного обращения к ним, что было практически невозможно. Вот так ужасные существа повлияли на сохранение этого постоялого двора. В целом, держать его было выгоднее, чем иметь трактир где-то в пяти королевствах, если не считать главных городов. По южным дорогам шныряли разбойники, грабители, банды, которые легко могли ворваться в любое заведение и взять не только еду, но и выручку хозяев. Так что опасное и глухое расположение на ничейной земле между магами и людьми возмещалось отцу и дочери относительным спокойствием. Именно их трактир был первым местом остановки на пути Эмриса. Он уже добрался до реки — условной границы между югом и землями крылатых, — спустился к самому узкому ее месту и перешел черту. Эмрис оказался в лесу Аскетир, север теперь был позади.

---

Примечания:

Строки из названия главы взяты из стихотворения шотландского поэта Роберта Бернса "В горах мое сердце". Понимаю, что по времени огромное несоответствие в тринадцать столетий, но это первая и самая яркая ассоциация у меня с событиями данной главы.

Дальше пойдет "Камелот".

Поздно вечером Эмрис дошел до постоялого двора. Его встретили хозяин с дочерью, Амандой. Он попросил для себя комнату и ужин, расплатился золотом и поднялся наверх в сопровождении хозяйки. Как-то маг уже бывал здесь, когда вместе с другими волшебниками исследовал границы и лес Аскетир. Наверняка, его помнили здесь, но ни словом, ни делом не показали этого.

Комната была очень простой, но в ней имелось все необходимое. Маг бросил свои вещи на кровать, сам сел и начал изучать заметки по поводу дороги, пока Аманда накрывала на ужин. У девушки была очень привлекательная броская внешность, но и не менее острый язычок — лишний раз ей ничего не скажешь. Угловатость, даже некоторая грубость манер и речи четко говорили о том, что выросла она посреди леса. Половина хозяйства лежала на Аманде, с детства она привыкла трудиться. А при работе в трактире да еще в таком месте — без бойкого характера здесь делать было нечего.

Она закончила с выставлением еды, присела, пожелав Мерлину доброго вечера, и шустро выскочила за дверь. Волшебник окончательно разобрался с маршрутом на ближайшие пару дней. Всего на дорогу до Камелота он должен был затратить дней восемь. «Что ж, первый день уже прошел», — с этой мыслью Мерлин сел ужинать, а затем побыстрее отправился в постель. Он не привык так долго ходить, очень измотался, а потому моментально погрузился в свои волшебные сны о драконах и рыцарях.

* * *

На восьмой день после полудня Эмрис подошел к городским воротам Камелота. Его путешествие не преподнесло ему всех проблем, которые рисовало воображение мага еще на севере. Единственной трудностью для волшебника было использование магии. Пару раз в лесу Мерлин зажигал костер взглядом, но в остальное время зарекся не делать ничего подобного, чтобы выработать привычку.

Людей за городскими стенами было великое множество. А по меркам Эмриса, слишком много для королевства, где так много казней. Простые люди были одеты более бедно, чем привык видеть Мерлин. Он взял с собой самую простую и непримечательную одежду, так как полагал, что любые излишки могут ему дорого стоить в конечном итоге. Но теперь волшебник понял, что ткань его рубахи своей плотностью выдавала в нем далеко не крестьянского парня.

Очутившись на оживленных торговых улицах, голова Эмриса не переставала вращаться. Он впитывал в себя огромное количество нового, подмечая отличия в еде, в говоре, в манерах и обращениях. По пути Мерлин спросил у одной из торговок, где бы он мог найти королевского лекаря, Гаюса, и та указала дорогу.

Немного побродив возле замка, Эмрис подошел к нужной, как ему думалось, двери и постучал. Ответа не последовало. Волшебник постучал громче. Тишина. Тогда Мерлин толкнул дверь и заглянул внутрь.

— Есть кто-нибудь? — тишина заставила мага полностью войти в комнату. Все внутри было увешано травами, на полках стояли книги и склянки. Обстановка намекала волшебнику, что комната и вправду принадлежала лекарю. Тут неожиданно распахнулась дверь внутренней комнаты, которую Мерлин сперва не увидел, и оттуда вышел пожилой мужчина в длинном одеянии с седыми волосами до плеч. Взгляд его был прикован к колбе с какой-то желтой жидкостью. Мерлина он совсем не увидел, а пошел по направлению к столу, бормоча что-то под нос.

— Извините, — начал было юноша, но старик, поднимая голову на звук его голоса, споткнулся о что-то и начал стремительно падать. Одно мгновение, и Эмрис взглядом придвинул стул к падающему лекарю так, что он как раз на него и плюхнулся.

— Ты маг? — изумленно выдохнул пожилой мужчина.

— Да, — все пошло для Мерлина совершенно не по плану. — Не говорите никому, я держу это в секрете.

— В Камелоте магия вне закона, мальчик! Но ты помог мне. Уходи отсюда побыстрее, я не донесу на тебя.

— Вообще-то я, наверное, к вам. Вы Гаюс? — спросил юноша, внимательно изучая старика.

— Да, — ответил тот.

— Я сын Хунит, Мерлин. Вы ее помните?

— Хунит? — брови лекаря взметнулись вверх. — Конечно, помню! Боже, сколько уже лет прошло. А ты ее сын… Как, ты сказал, твое имя?

— Мерлин. Я рад, что нашел вас, — с улыбкой произнес маг. — Вот письмо от моей матери для вас.

— Любопытно-любопытно, — Гаюс взял листок из рук Мерлина, сел за свой стол и принялся читать.

Гаюс произвел теплое впечатление на Мерлина. Он спокойно рассматривал вещи, находящиеся в комнате, мысленно составляя портрет пожилого лекаря. Когда Гаюс дочитал письмо, лицо у него было задумчивым. Исчез взгляд немного рассеянного, увлеченного своим делом целителя, не замечающего рядом целого мира, зато обрел плоть и кровь вид озадаченный, вид человека, который не действует наспех, а взвешивает все возможности, опираясь на опыт и мудрость.

— В этом письме Хунит просит, чтобы я пристроил тебя к себе на время твоего пребывания в Камелоте, пишет, что ты взамен можешь оказывать всю посильную помощь.

— Верно. Я не доставлю вам неудобств.

— Не верю, — прямо сказал Гаюс и пояснил, — ты волшебник, а мы в Камелоте. Это само по себе уже неудобство.

— Понимаю, — вздохнул Мерлин, — но мне нужно где-то спать. Я ненадолго здесь. У меня есть дело, закончу с ним и уеду домой. Пожалуйста, помогите мне.

— Что за дело у тебя в Камелоте? — поинтересовался лекарь.

— Это личное. Не могу сказать, — твердо сказал Мерлин.

— Хм-м-м, — оглядывал его внимательно Гаюс. — Так и быть. Мы с твоей матерью были добрыми друзьями. И ты тоже уже оказал мне услугу. Оставайся.

— Спасибо большое! — лицо мага озарилось счастьем.

— Сколько лет ничего не слыхал о Хунит. Выходит, она живет на севере?

— Да, я родился там. И никогда раньше не был дальше леса Аскетир.

— Здесь об этом ни слова. Спросят — ты сын моей подруги, приехал устроиться ко мне помощником из королевства Лота, чтобы изучать травы. Ни словом, ни делом не смей выдавать свою магию. Иначе приговор тебе будет вынесен быстрее, чем ты успеешь осознать, что попался.

* * *

Мерлин проснулся рано, как и всегда. Накануне он лег сразу после перекуса, когда солнце еще не зашло, потому что очень утомился в своем путешествии. Гаюс строжился и еще несколько раз успел повторить, чтобы Мерлин не при каких обстоятельствах не колдовал. Однако юноша успел подметить, что за всеми строгими наставлениями стоит не беспокойство за себя, а скорее боязнь за его, Мерлина, жизнь. Это было ново, чтобы кто-то кроме матери, тетушки Агнес и Фреи думал о его благополучии, учитывая, что знакомство их не длилось еще и дня. Лекарь подметил, что одежда у волшебника не похожа на одеяние крестьянского парня. Покопавшись у себя под кроватью, он нашел темно-синие штаны и красную рубаху. Они сидели свободно на худощавом Мерлине, но это не сильно бросалось в глаза. Гаюс поселил юношу как раз в комнате за внутренней дверью. Там была небольшая каморка с кроватью, шкафом и тумбой. Большего Мерлину и не требовалось. Завтрак и ужин готовил целитель и пообещал магу, что будет делиться с ним. Мерлин в ответ поблагодарил еще раз Гаюса и уверил, что будет выполнять все поручения старого лекаря и помогать ему по дому.

Сейчас Мерлин открыл глаза и совсем недолго озирался по сторонам, хотя в комнате, как уже упоминалось, толком ничего не было. Но место было новым и непривычным для юноши, поэтому любопытство и повышенное внимание с его стороны были оправданными. Мерлин умылся, вздрагивая от ледяной воды, оделся и вышел в большую комнату, где Гаюс уже приготовил завтрак. Он был съедобным, но без изысков, главное, что утолял голод. После трапезы Гаюс должен был разнести лекарства по замку тем, кто в них нуждался.

— Пойдем со мной, — предложил он Мерлину, — это поможет тебе начать ориентироваться в замке.

— С радостью, — ответил довольный Эмрис.

Они шли по светлым коридорам замка Камелота, Гаюс между делом рассказывал Мерлину, что и где расположено. Свернув в один необычайно широкий коридор, они заметили, что навстречу им движется целая процессия. Мерлин увидел впереди мужчину с короной на голове в окружении рыцарей и советников. «Утер!» — пронеслось быстро в голове Эмриса.

Гаюс остановился в поклоне перед королем, Мерлин быстро повторил его действия. Утер махнул рукой, давая понять, что хочет переговорить с придворным лекарем.

— Гаюс, тебе передали мою просьбу?

— Да, ваше величество. Снадобье уже в ваших покоях.

— Замечательно. Я благодарю тебя, — Утер уже хотел пройти дальше, но его остановил Гаюс.

— Ваше величество, я хотел представить вам Мерлина, он сын моей старой знакомой, приехал из деревни. Я хотел бы взять его в помощники. Боюсь, я уже не тот, что прежде.

— Да, Гаюс, конечно, я не против, — сказал король, едва взглянув на Мерлина.

— Благодарю вас, ваше величество.

Утер ушел, а Мерлин лишь быстро кинул еще один взгляд в сторону удаляющегося короля.

— По нему не скажешь, что он убил столько людей, — тихо протянул маг.

— К счастью, по тебе тоже не скажешь, что ты не просто мальчик.

— Да, — согласился с улыбкой Мерлин.

— Пошли, у нас осталось лишь средство от бессонницы для леди Морганы.

— Кто она?

— Подопечная Утера.

Мерлин присвистнул и зашагал за Гаюсом. Лекарь постучал в дверь в конце коридора. Наружу выглянула девушка со светлыми приглушенными волосами и зелеными глазами, стройная, но с крепкими руками. Увидев целителя, лицо ее приняло очень приветливое выражение.

— Гаюс, я доложу о тебе леди Моргане, — произнесла она, не дожидаясь, пока лекарь что-нибудь скажет.

— Спасибо, Гвен.

Они прошли в небольшую комнату, которая, вероятно, предназначалась для ожидавших гостей. Гвен быстро вернулась.

— Одну минуту и миледи примет вас, — ее вопросительный взгляд при этом остановился на волшебнике.

— Я Мерлин, — решил представиться юноша самолично, — я недавно в Камелоте, буду помогать Гаюсу, а заодно учиться у него.

— Это прекрасно! — одобрительно сказала девушка. — Я Гвиневра, друзья зовут меня Гвен. Я служу у леди Морганы.

— Рад наконец-то познакомиться хоть с кем-то кроме Гаюса и Утера, — расслабленно начал Мерлин, но, перехватив взгляд Гаюса, тут же умолк. Гвен широко улыбнулась.

— Можете уже проходить, — указала на комнату хозяйки девушка.

Гаюс тихо кивнул и вошел, и Мерлин с любопытством последовал за ним. Они оказались в просторной и светлой спальне. Мебель была сделана из темного дерева, а покрывала и занавески из легких, почти белых тканей с золотыми узорами. В центре комнаты стояла совсем молодая девушка, темные волосы ее спускались до пояса, а на макушке поддерживались вплетенными золотыми лентами. Зеленое платье, богато расшитое, гармонировало с оттенком глаз Морганы. Она стояла неподвижно и гордо и рассматривала вошедших, особенно незнакомца, не слишком пристально, чтобы не нарушать приличий.

Мерлин уже было окончательно разочаровался в девушках пяти королевств еще по дороге в Камелот. Среди них были приятные, но никакого сравнения с севером, где все они выглядели гораздо ярче, носили более открытые платья, вопреки погоде, а нравом были смелее и раскованнее. Одно утро показало волшебнику, что главного он еще не наблюдал: сначала служанка, которая была необычайно мила, а затем и госпожа, наверняка считавшаяся самой красивой девушкой в Камелоте и не без оснований.

— Гаюс, я приветствую тебя. Ты, видимо, принес мне мое средство? — произнес мягкий и несколько низкий голос Морганы.

— Доброго утра, миледи. Да, оставляю его у вас, как принимать, вы знаете. Если вам более ничего не требуется, то прошу позволения покинуть вас.

— Ничего. Я благодарна тебе. Можешь идти.

Мерлин же с первых ее слов стоял, как завороженный, и не сводил глаз с Морганы.

— А это мой недавно прибывший помощник, — вспомнил о юноше Гаюс, — Мерлин.

— Я рада, что кто-то составит тебе компанию, Гаюс. Надеюсь, Мерлин, тебе понравится в Камелоте.

Мерлин молчал, и Гаюс выразительно стрельнул на него глазами.

— А-а-а, — протянул он с идиотским выражением, — благодарю вас, леди Моргана.

Затем вспомнил о поклоне и с заминкой исполнил его. Все действия мага выглядели несуразными и вследствие послужили причиной для улыбок Морганы и Гвиневры. К их чести, нужно отметить, последовавшие попытки скрыть эти улыбки, чтобы не обидеть скромного и растерянного, на их взгляд, юношу.

* * *

Обход Гаюса закончился, и они разошлись в разные стороны, условившись о встрече за ужином. Мерлин вышел из замка и побрел по городским улицам. Внешне он был частью этой творящейся суеты, но на самом деле размышления полностью утащили его за собой. «Она — колдунья. Я понял не сразу, а когда она заговорила. Я почувствовал ее силу. Велика, очень велика. Знает ли Моргана о ней? Осознает ли, кто она? Видно, в Камелоте об этом не догадываются. А Гаюс? Стоит ли мне рассказать? Нет, вздор, конечно, не стоит, — сразу отмахнулся Эмрис. — Придется давать объяснение, как я понял это. А это значит назвать себя по имени не только человеческому, но и магическому. Нет, слишком рано. А, может быть, и вовсе ни к чему».

Он продолжал думать о Моргане и не заметил, что налетел на кого-то.

— Извини, — пробурчал Мерлин, даже не обернувшись.

В тот момент он не представлял, что наткнулся на человека, которого таким не удовлетворишь. К тому же если твоя судьба подходит, то заявляет о себе громко, чтобы никак ты не мог пропустить ее. А кто заявляет обратное — либо недалекие, либо глухие.

— Нужно смотреть, куда идешь, чтобы не извиняться потом! — отчетливо прозвучал голос позади мага.

— Но я извинился, так в чем проблема? — с этими словами возмущенный волшебник повернулся и увидел высокого мощного светловолосого молодого человека, наверное, воина, чьи голубые глаза смотрели с вызовом.

— Проблема в том, что ты разговариваешь очень нагло, — ответил тот Мерлину.

— А твоя в том, что тебе не хватает неприятностей? — ехидно спросил Эмрис. Глаза молодого человека расширились и блеснули.

— За такие дерзкие речи тебя следовало бы наказать, — приблизился он к магу.

— А тебе следовало бы поучиться вежливому обращению!

Вокруг стала собираться толпа и прислушиваться к их разговору. Знакомый женский силуэт выскочил из гущи и обратился к дерзкому воину.

— Ваше высочество, не сердитесь на него. Он недавно в Камелоте и не признал вас.

— Это чувствуется, — заметил принц. — Откуда ты его знаешь, Гвиневра?

— Это Мерлин, он будет помощником Гаюса, — объяснила девушка напуганным голосом.

— Вот оно что. Раз так, я прощаю его на первый раз, — милостивым и высокомерным тоном произнес он. — Но Гаюсу следует растолковать ему, что к чему.

— Разумеется, ваше высочество, — согласилась Гвен, мысленно выдохнув.

Собеседник Гвиневры отвернулся, чтобы обратиться к одному из сопровождавших его рыцарей, их Мерлин заметил лишь сейчас.

— Спасибо, Гвен, — шепнул он на ухо девушке и решил спросить: — а он родственник короля?

Не успела та и рта открыть, как его высочество снова повернулся к ним.

— Я сын короля и наследный принц Камелота. Артур, — четко выговорил каждую букву принц. Затем, наклонив голову ближе к Мерлину, добавил, — лучше бы тебе запомнить это, Мерлин.

— Нет, я, конечно, видел королевских особ, но такого? И это принц Камелота? — возмущался Мерлин за ужином. — Фэн, хоть и наследник севера, да и гордец еще тот, но даже он не позволяет себе подобного!

— Ты встретился с Артуром при неудачном стечении обстоятельств, — поедая суп, невозмутимо сказал ему Гаюс.

— Да какая разница! — горячо крикнул Мерлин. — Не буду больше о нем говорить. Нет, ну и наследник у Утера! Заносчивый и самовлюбленный осел. Ох… Ладно-ладно. Я ем и молчу.

— Так-то лучше, — сказал Гаюс. — Но ты составил ошибочное мнение об Артуре. В Камелоте его любят. А то, что ты видел, всего лишь проявление молодости в сочетании с огромной ответственностью, которая давит на него.

Мерлин усмехнулся и покачал головой, показывая, что не разделяет мнения старого лекаря. Волшебник помог Гаюсу убрать со стола и, пожелав доброй ночи, отправился в свою каморку.

Он хорошо отдохнул прошлой ночью, и спать ему не хотелось. Маг достал небольшой ящик с нехитрым замком, взял из него рубаху для себя и снова закрыл. Затем прочитал заклинание, вновь поднял крышку, но на этот раз там лежала не одежда, а книги. Волшебник осознавал, чем они грозят ему в Камелоте, но не положить хотя бы пару манускриптов юноша был не в силах. Камелот — это еще не повод бросать магическое обучение. Мерлину было бы просто нечего делать вечерами, ведь Гаюс, как и все пожилые люди, рано уходил на покой. Один, в практически пустой комнате, пытаясь устроиться поудобнее, Мерлин возвращался в своих мыслях домой. Мама, Фрея… Он не знал раньше, что такое тоска. Но, по-видимому, ему предстояло испытать на себе всю силу тягучего и щемящего желания обнять родных, прикоснуться к любимым вещам, прибежать в знакомые места.

Нужно было отогнать эти мысли, и волшебник сосредоточился на интересном для себя моменте о магии Древней Религии. Вдруг некое дуновение тут же заставило его позабыть о чтении. Мерлин прислушался, но ничего подозрительного с точки зрения человеческого восприятия не заметил. Однако мироощущение Мерлина было крепко связано с его магическими способностями, а интуиция настолько развита, что казалась почти сверхъестественной. Непонятно, сколько времени Мерлин неподвижно сидел на кровати и пытался уловить хоть что-то. Он ощущал пробуждение неведомой силы, древней и всемогущей. И тут в голове Великий маг услышал голос, низкий и мощный, который прошептал: «Эмрис!» Мерлин встрепенулся. Такое раньше проделывала Фрея. Но она друидка. Друиды есть и в Камелоте? Они почувствовали его? «Я должен разобраться», — решил про себя маг и стремительно вышел из комнаты.

* * *

Эмрис очутился снаружи. Он интуитивно, на ощупь шел туда, откуда раздавался таинственный голос.

— Где ты? — мысленно спросил маг.

— Внизу, — последовал ответ.

— Куда я должен идти?

— Спускайся вниз к темницам, дойди до конца коридора, там будет лестница, ведущая в пещеры, — раздались указания в его голове.

А это существо любило командовать, и его ничуть не смущало, что он отдавал приказы самому сильному магу Альбиона.

— Хорошо, я приду, — послал ответ волшебник.

Мерлин незаметно проскользнул мимо охранников у входа в темницы, но внизу их сидело еще больше. Небольшой магический маневр помог разобраться и с этой неприятностью.

Пройдя весь коридор, маг действительно увидел лестницу. Она была крутой и с плохо сделанными ступенями. Мерлин аккуратно начал спускаться. Прошло достаточно много времени, прежде чем волшебник оказался на небольшой площадке. Маг сделал вывод, что место располагалось глубоко под замком. Вокруг царила непроглядная тьма, и он боялся ступать дальше — один неверный шаг, и Мерлин свалился бы на какие-нибудь камни. Он слыл выдающимся магом не просто так, но его неаккуратность могла здорово навредить вдалеке от дома.

Голос обладал явно магическим происхождением, поэтому Мерлин решил, что нет ничего страшного в том, чтобы разжечь огонь в воздухе. В глазах блеснуло золото, губы прошептали привычные слова, и большой огонь вспыхнул и озарил не только пещеру вокруг, но и два больших глаза с чешуйчатыми веками, которые с диким удовольствием следили за Эмрисом. От неожиданности маг отскочил в сторону. А потом пространство вокруг гигантских янтарных глаз зашевелилось, и взору Мерлина предстал огромный дракон.

Изображения в книгах были просто детскими зарисовками по сравнению с этим бесподобным зрелищем. Чешуйки переливались всеми оттенками зеленого и серого. Длинная шея с непередаваемым достоинством переходила в туловище с огромными крыльями и мощным хвостом. Но взгляд! Мудрости в нем было больше, чем в любом человеческом взоре. Он врывался в душу и оставлял там восхищение и преклонение перед единственным оставшимся на земле существом из рода драконов.

— Значит, действительно золото, — произнес, прищурившись дракон. Это был тот же голос, что звучал в голове Эмриса.

— Ты знаешь меня? Ты Великий Дракон? — начал приходить в себя Мерлин.

— Да, я Великий Дракон. И я точно знаю, кто ты, юный маг! — вкрадчивым голосом прошипело существо.

— О, понятно. Я Мерлин, или можешь звать меня Эмрисом, если пожелаешь.

— Я знал, что однажды ты найдешь меня, Мерлин. Ты и никто иной. Мое имя — Килгарра.

— Я счастлив говорить с Великим Драконом Килгаррой, — почтительно произнес маг. — Я хотел о многом спросить тебя. Но можно сначала вопрос на другую тему?

— Спрашивай, юный чародей, — благосклонно и капельку высокомерно сказал Килгарра.

— Почему ты сидишь здесь и не улетаешь?

— Явно не потому, что мне нравится местная кухня и скалистый пейзаж, — с сарказмом и несколько презрительно заявил дракон. Эмрис тихонько посмеялся: а у драконов еще и чувство юмора имеется!

— Я не могу, — продолжил Килгарра, приподнимая крыло и указывая на цепи, сковавшие его лапы. — Они несут в себе магию, которую я не в состоянии разрушить сам. Нужен очень сильный маг из рода повелителей, — прищурив глаза и приблизив свою огромную голову к Мерлину, сказал дракон, — чтобы снять колдовские оковы.

— А я бы смог? Я не знаю ничего о роде повелителей, но у меня огромные способности!

— Ты Великий маг. Ты бы смог, — уверил его Килгарра.

Слова Великого Дракона заставили Мерлина подумать.

— Если ты поможешь мне, то я не останусь в долгу, — заявил маг.

— Может, освободишь меня сначала, а потом поговорим? — оживилось огромное существо.

— Э-э-э, нет, — хитро протянул Мерлин, — ты улетишь, где же я потом буду искать тебя?

— Ох, уж мне эти молодые и могущественные волшебники, — ворчал дракон, — никакого почтения и доверия к старшим. Спрашивай, что хотел, и я буду спать.

При этом Килгарра зевнул и, помимо оглушающего звука, извергнул столб пламени. Мерлин ничуть не испугался, он уже освоился в присутствии дракона, да и никакие проявления магии не вызывали в нём страха. Всё происходящее казалось настолько естественным, что маг позабыл на мгновение о том, что находился не на севере. Хотя, нужно признать, Камелот перестал казаться ему чужим. Вот же, прямо в сердце королевства, сидит древнейшее магическое существо — и он разговаривает с ним.

— Я прибыл с севера специально, чтобы увидеть тебя.

— Да, родители всегда говорили мне, что я красивый, — с издевкой вставил дракон.

— Я хотел, — игнорируя слова Килгарры, продолжал Эмрис, — расспросить тебя о древних предсказаниях. Что в них сказано обо мне?

— Ты хочешь узнать свое предназначение, Мерлин?

— Да, — честно признался Эмрис, избегая огня янтарных глаз. Повисло молчание.

— Ты рожден сильнейшим из волшебников, — начал Килгарра, словно рассказывая древнюю легенду, — за все время со дня сотворения мира и до его затмения. В тебе течет магия Древней Религии и природная сила. При должном обучении ты можешь дойти до небывалых высот, юный чародей. Но, разумеется, у тебя есть свое предназначение. Цель, для достижения которой ты появился на свет, — Килгарра замолчал, но неотрывно наблюдал за Эмрисом.

— Ты знаешь его, ведь так?

— Ты должен восстановить мир на Альбионе, Эмрис. Мир между магами и людьми. Способы могут быть разными, конечное решение все равно принимать тебе. Но одно я могу сказать точно: для мира нужно единство, и, пока пять королевств разрознены, его не будет. Альбиону нужен единственный король, который будет признан всеми. Твой долг — защищать его, чтобы он дожил до своего правления. Твоя судьба — идти подле него, разделить с ним трудности, оберегать и помогать. Когда ты прибыл в Камелот, силы противостоящие будущему королю окончательно и бесповоротно пробудились. Сейчас он будет особенно нуждаться в твоем присутствии.

— Кто этот человек? — спросил маг, он слушал Килгарру крайне внимательно.

— Артур, — ответил дракон.

— Что?! — изумлению Мерлина не было предела. Что за ироничная судьба! — Да какое еще правление Альбионом этому пустоголовому? Да чтобы я защищал его? Я и получаса в его обществе не проведу. Боюсь, что чихать начну. Нет! Что-то ты путаешь. Мы с тобой вообще об одном и том же человеке беседу ведем?

Дракон во время этой речи немного шевелил головой вслед за магом, чтобы максимально полно видеть его лицо, которое от возмущения поворачивалось из стороны в сторону. Наконец мудрое существо подало голос.

— Как бы ты не относился к этому, такова твоя судьба. Никто не в состоянии изменить своего предназначения, Мерлин. И избежать его, даже тебе, невозможно. Ты и Артур — две стороны одной медали. Без тебя он не станет королем, но и без Артура ты не исполнишь своего предназначения. Великое королевство не увидит мир, а войне, бездушной и жестокой, не будет конца. Стоит ли оно того, Эмрис?

После этих слов дракона, Мерлин выкрикнул, что он благодарен, но ему нужно все тщательно обдумать, и выбежал из пещеры. Не помня себя, маг умчался обратно, кинулся на кровать, съежился и вцепился в подушку. Мерлин жаждал узнать свою судьбу. Ради этого, вопреки всем увещеваниям родных, он отправился в Камелот. Так почему вся его мощь дана лишь для защиты заносчивого принца? И это должно помочь завершить войну? Эмрис был в тупике. Нет, это все невероятно. Волшебник увидел дракона и получил ответы на свои вопросы, а теперь должен возвращаться домой.

Раньше Мерлин не представлял, что жизнь может круто измениться всего за неделю. Точнее думал о таком лишь в отношении других людей, а вот у него самого все было достаточно прозрачно. Однако по прибытии в Камелот волшебник начал отмечать необычайное чувство юмора у своей судьбы.

После той ночи, когда он поговорил с Великим Драконом, Мерлин больше не спускался в пещеру. Юноша освоился в Камелоте, каждое утро он выполнял поручения Гаюса и помогал старику по хозяйству в течение всего дня. Впечатления от королевства у Мерлина были по большой части самые теплые, он успел пообщаться с простыми людьми, которые жили подле замка, и те показались ему приветливыми и отзывчивыми. Эмрис решил для себя, что погостит у Гаюса еще недельку и вернется на север.

Старый лекарь показывал ему разные травы, а также способы приготовления отваров. На взгляд Мерлина, подобное с большим желанием послушала бы Фрея, но Гаюс настолько доступно делился своими рецептами, что даже не заинтересованный в целительстве Эмрис начал запоминать их.

Спустя три дня Гаюс позвал Мерлина с собой на королевский прием, на котором лекарь должен был присутствовать по долгу службы. Когда нога мага переступила порог залы, взору волшебника предстал королевский двор Камелота во всем своем блеске. Особенно впечатлила всех без исключения леди Моргана. Все званые ужины проводились в замке исключительно для людей высокого положения: рыцарей, советников, а также членов их семей.

Мерлин же весь вечер простоял в сторонке рядом с Гвен, они тихонько делились друг с другом своими впечатлениями о присутствующих гостях. Конечно, там был и Артур, но вот как раз его Мерлин пытался не замечать. Слова дракона крепко засели в голове у юного мага, но он не мог дать им связного объяснения. Просто принять на веру и последовать им — тоже было невозможным. Волшебник не привык совершать поступки, противоречащие наставлениям его сердца. А в данном случае юноша просто не представлял, что должно побудить его встать на защиту этого задиры.

* * *

На следующий день Мерлин как раз возвращался к себе и проходил мимо главной площади. В то утро здесь собралось много людей, и маг не сразу сообразил, что послужило причиной. На балконе с открытой площадкой, возвышаясь над всеми, показался Утер. В центр площади стража приволокла грязного взлохмаченного мужчину.

Атмосфера вокруг начала сгущаться и буквально давила — так казалось Мерлину. Он догадался, что мужчину вели на казнь, но всей душой сопротивлялся этому. Голова его отказывалась это принять, дыхание сбивалось, а тело покрылось испариной. Показался палач с топором, и мужчину бросили перед ним на колени. Мерлин считал, что в Камелоте принято сжигать магов, но, очевидно, Утеру было всё равно, как избавляться от «ненавистных колдунов». Маг пытался глотать воздух ртом, но у него плохо получалось. И жар, и холод охватывали его поочередно. Сверху Утер с безжалостным и грозным видом огласил приговор: за использование магии — смертная казнь. Мерлин сглотнул, в его глазах все плыло. Он втянул воздух, и слезы выступили на глазах волшебника. Юноша всем телом ощущал страх и близкую смерть мужчины.

Палач замахнулся, Мерлин отвернул голову и, едва шевеля ногами, отошел подальше. Он зажмурился, но звуки удара и падающей головы пронзили его сознание. Он прислонился к стене замка, так как тело отказывалось стоять, а затем и вовсе сполз на землю. Слезы лились из глаз Эмриса. Никогда прежде он не видел публичной казни, а то, что этого человека убили за колдовство, привело волшебника в особое смятение.

Сзади послышались шаги, а потом Мерлин почувствовал утешающее похлопывание по спине.

— Никогда раньше не видел? — спросил Гаюс.

— Никогда, — сквозь слезы прошептал Мерлин.

Площадь опустела, тело унесли, а волшебник все продолжал сидеть. Из замка вышел Артур и подошел к Гаюсу.

— На тренировке я ранил одного из рыцарей, Гаюс. Нужно, чтобы ты осмотрел его.

— Да, ваше высочество. Пусть он придет ко мне.

— А с ним, — заметив сидящего в слезах Мерлина, спросил Артур, — что такое?

— Мальчик впервые увидел казнь, — решил ответить за мага Гаюс, — это впечатлило его, он очень чувствителен.

— Да? — сказал Артур. — Я-то думал, что он храбрец, а в действительности только болтать умеет да слезы лить.

— Да что с вами не так? — в гневе вскакивая, начал кричать Мерлин. — Вы обрекаете человека на смерть за поступки, в которых нет ничего преступного! А затем продолжаете жить дальше так спокойно?

— А что прикажешь делать? — усмешка исчезла с лица Артура. — Таков закон королевства, изменить его может лишь король, а остальные обязаны беспрекословно подчиняться. Отец думает, что таким образом защищает всех.

— А ты? — с вызовом спросил Мерлин.

— Что я? — не понял принц.

— Ты не король пока. Но ты думаешь так же? Считаешь, что эти люди желают всем зла, что за владение магией их всех следует предать смерти?

— Ты задаешь неправильные вопросы, — нахмурив брови, сказал Артур. Затем сделал длительную паузу и добавил. — Но что-то в них есть, как и в тебе самом.

Он пошел прочь, но резко остановился и обернулся. Голубые глаза принца встретились с глазами Мерлина.

— Я не уверен, что, как и отец, отправлял бы всех магов на казнь.

Затем он снова нахмурился, будто отчитывая себя мысленно за слова, которые не должен был произносить, но неведомая сила вырвала их из уст принца. Артур быстро развернулся и скрылся из виду.

Быть может, именно это и стало отправной точкой. Шагом, после которого нельзя было повернуть вспять, после которого Эмрис обязан был остаться подле будущего короля.

* * *

Исполнение смертного приговора, свидетелем которого стал Мерлин, оставило глубокий след в его памяти. Это лишь укрепило его намерение скорее попрощаться с жутким королевством и вернуться домой. Волшебник представил, как любого живущего на севере, могли также одним словом бросить под топор палача, и руки его сами сжимались в кулаки. Сколько близких для него людей мирно жили на землях Кадагора, но в Камелоте уже на следующий день перестали бы дышать.

Вечером Мерлин присутствовал на королевском ужине. Для достоверности должно отметить, что юноша находился в одной из задних маленьких комнат. Его не видели, однако он имел возможность наблюдать за знатными леди и милордами королевства, ужинающими в большой зале.

Король Утер Пендрагон, Артур и Моргана сидели за отдельным столом, во главе пиршества. Все гости ожидали певицу, леди Хелен. Она славилась своим сладким и завораживающим голосом. После того как убрали горячее, заветное желание всех присутствующих было исполнено. Леди Хелен вышла в центральную часть залы и начала петь.

И тут произошло нечто неожиданное. Мерлин увидел, как всех гостей стало клонить ко сну. Их головы падали на столы, а руки безвольно опускались. Все вокруг начало покрываться паутиной. Волшебник слегка выглянул из своего укрытия, чтобы увидеть певицу — да, безусловно, это была ведьма, которая своим голосом усыпила всех. Только Эмрис оказался неуязвим для подобных фокусов — они были слишком просты для него. Маг выжидал, что та предпримет дальше. Леди Хелен достала из рукава платья кинжал, и Эмрис решил, что пора действовать. Блеск золота в голубых глазах, и люстра стремительно понеслась на колдунью. Пение прекратилось, гости начали просыпаться и с удивлением озираться по сторонам, освобождаясь от паутины. Утер вскочил со стула и посмотрел туда, где минуту назад стояла леди Хелен. Из-под упавшей люстры выползала отвратительная старуха, которая приняла облик певицы, чтобы попасть в замок. «Кого она хотела убить? Утера?» — мысленно спрашивал себя Мерлин. Колдунья же в этот момент дотянулась до кинжала и посмотрела на свою цель.

«Артур!» — пронеслось в голове у Мерлина.

«Твое появление в Камелоте пробудит его врагов», — моментально вспомнилось следом.

«Я не уверен, что отправил бы магов на казнь…» — звенело в голове мага.

Если это случится, то будет лежать на его совести. Эмрис почувствовал непреодолимое желание защитить принца. Будто страшнейшей ошибкой всей его жизни стало бы полное бездействие в тот момент. Волшебник не мог иначе, сердце настаивало, чтобы он сохранил высокомерному принцу жизнь.

Вновь взор наполнился золотом, Эмрис на несколько мгновений замедлил ход времени, когда кинжал уже полетел в сторону Артура. Этого хватило, чтобы подбежать к молодому человеку, толкнуть его и потянуть за собой на пол. Кинжал вонзился в стул, где сидел принц, время снова пошло своим ходом. По залу прокатились изумленные возгласы. Мерлин и Артур поднялись с пола, к последнему тут же бросился Утер. Пока король убеждался, что с наследником все в порядке, Эмрис уловил, как его магия забурлила внутри и тем самым разгорячила кровь. Сложилось впечатление, что все тело мага с вплетенной в него магической составляющей оживилось. Чувство полного удовлетворения приятно разливалось по нему. Да, он был рад, что спас Артура! И пусть здравый смысл пытался приводить доводы против спасения сына того, кто сам убивал стольких, маг решил, что не стоило забивать этим голову.

— Ты спас моего сына, — услышал Мерлин голос короля, — ты достоин награды.

— Что вы, ваше величество, — поспешил ответить маг и поймал на себе недоуменный взгляд Артура, — мне совершенно ничего не нужно.

— Скромный и преданный, — продолжал Утер, — ты заслуживаешь того, чтобы жить в замке и быть личным слугой его высочества.

В зале послышались аплодисменты, а Мерлин и Артур одновременно с ужасом посмотрели друг на друга.

— Отец… — начал принц.

— Я все решил, Артур. Он приступает со следующей недели.

* * *

Пожалованная королем должность подразумевала наличие отдельной, хоть и простой, комнаты в пределах замка. Будучи тактичным человеком в отношении старших, Мерлин думал, что стесняет Гаюса, поэтому будет лучше скорее съехать. Но за ужином лекарь предложил юному магу отказаться от права на отдельную комнату и остаться жить у него. Волшебник оценил доброту старого целителя. Попытавшись объяснить тому, что не хочет стеснять его дольше, Мерлин столкнулся с иной стороной вопроса. Гаюс успел привыкнуть к нему, и переезд волшебника теперь заставил бы лекаря острее почувствовать собственное одиночество. После такого юноша перестал сопротивляться и согласился остаться. Эмрис был по-настоящему тронут.

Сейчас, находясь в покоях принца, Мерлин вспоминал события, которые так непредсказуемо повернули его жизнь. Еще несколько дней назад он думал, что сегодня будет укладывать вещи для обратного путешествия. Но вот он личный слуга наследного принца Камелота. «И это моя награда», — думал волшебник, искривив губы в презрительной усмешке. Впрочем, это выражение исчезло сразу, как в комнату влетел Артур. Принц вернулся после тренировки.

— Мерлин, точно! — воскликнул тот тоном, не предвещавшим ничего хорошего. — Сегодня твой первый день.

— Да, ваше высочество. Но должен предупредить, я не очень хороший слуга. Ведь вы тоже не в восторге от меня. Быть может, по прошествии совсем малого времени вы прогоните меня? — все еще пытался сопротивляться своей судьбе Эмрис.

— Может быть, — подошел к нему вплотную принц, — но сейчас ты будешь выполнять обязанности слуги.

— Я надеюсь, тебе не пришло в голову отыграться на мне за назначение, сделанное твоим отцом?

— А я надеюсь, что ты научишься обращаться ко мне уважительно.

— Обычно люди сначала заслуживают уважение, а потом получают его. Но вы, наверное, никогда не слышали об этом, ваше высочество, — склонился юноша в шутливом поклоне перед Артуром.

— Каков… — прошептал принц, отвернувшись в сторону, но затем добавил, глядя прямо на Мерлина, — зато я знаю, что должен сообщить тебе о твоих обязанностях. Ты должен следить за моей одеждой, каждый день я трижды меняю ее. Рано утром, после тренировки и к ужину все должно быть готово, чистое и свежее. Кроме этого ты будешь подавать завтрак в покои сразу после моего пробуждения. А еще чистить мои доспехи и следить за порядком в комнате. Полы должны блестеть, Мерлин! Раз в два дня уноси мои вещи стирать.

— Я должен жить в твоих покоях? — презрительно спросил Мерлин.

— Нет, ночью я тебя здесь видеть не желаю! — с издевкой ответил Артур.

— Как прикажете, ваше высочество, — недовольным тоном сказал волшебник.

После того, как Артур ушел, Мерлин, жалуясь на свою судьбу и на самого себя за то, что промедлил с отъездом, отправился осматривать покои принца. Великий Маг в слугах у вздорного принца Камелота! Вот и послушал очаровательное и восхваляемое всеми пение. Нет, судьба решительно неумело распорядилась обладателем такого дара.

Мерлин уже две недели ходил у Артура в слугах. И это были далеко не лучшие две недели в его жизни. Нельзя сказать, что юноша не привык работать. Напротив, дома он всегда помогал матери не только магией, но и руками. Но волшебник никогда с раннего утра и до момента, когда зажигались факелы, не занимался одним лишь физическим трудом. Ему было непривычно и тяжеловато. Однако, главным образом, его возмущали абсолютно собственническое поведение Артура и необходимость выполнять все распоряжения принца. Волшебник мысленно утешал себя тем, что не пройдет и месяца, как его нерасторопность и неуклюжесть, как слуги, окончательно выведут Артура из себя и тот укажет ему на дверь. Пока этого не произошло. Артур ругался и кидал сапоги в Мерлина, одергивал за неуважительное обращение к своей королевской особе, в особенности при других, но и не думал прогонять юношу. Мерлин решил терпеливо ждать и не делал ни малейших попыток как-то изменить свое поведение по отношению к принцу.

Несмотря на неожиданное назначение, свалившееся на его голову, маг продолжал изучать Камелот. Благодаря службе у принца он познакомился с несколькими рыцарями, относящимися к ближайшему окружению Артура. Сэр Леон, к примеру, был старожилом среди других. Он был настолько преданным и повидавшим многое человеком, что порой к его мнению Утер прислушивался так, словно Леон был советником.

Суровое лицо рыцаря не сумело остаться таковым, когда тот увидел Мерлина, ворчащего на принца себе под нос. Причём Артур, позади которого стоял волшебник, слышал отчётливо каждое слово — в этом у Леона не было сомнений. Про себя рыцарь заметил, что есть нечто особенное в этом пареньке. Вот он, надрываясь, тащил на себе доспехи Артура и производил впечатление очередного мальчика на побегушках у принца Камелота, но мгновение, и он пристально наблюдает, как его господин сражается с сэром Бедивером, наблюдает неотрывно, будто в случае опасности готов броситься на защиту будущего короля. И самое необъяснимое, что сэр Леон в такие моменты ощущал полную уверенность в таковых возможностях у этого худощавого юноши.

А что же думал сам принц? О, он далеко не был так равнодушен к слуге, как утверждал последний. Артур так и не смог определить, что же за человек его новый слуга. Мерлин отталкивал и привлекал, злил и заставлял смеяться, отлынивал от работы, но затем проявлял странную заботу о его безопасности. Сначала принц хотел немного его позлить, а после выгнать. Но сейчас внутреннее чутье шептало ему, что он не должен отпускать Мерлина, каким бы громким голосом тот не будил его по утрам и как бы неуклюже не одевал доспехи. Артур готов был поклясться, что слуга на дух не переносил его, однако пару раз, уже вечерами, будущий король ловил взгляд Мерлина, полный серьёзных размышлений. В эти моменты и сам принц не посмел бы сказать о стоящем перед ним человеке, как о слабом и несмышленом. И, черт возьми, у него рука не поднималась отправить его в темницу хотя бы на ночь за некоторые дерзости! Нет, Артур хохмил над слугой, заваливал работой, кричал, но ни наказать, ни прогнать был отчего-то не в силах.

Размышления принца прервал стук в дверь. Вошел рыцарь и сообщил, что король желает видеть его высочество в тронном зале. Принц немедля отправился к отцу. Когда он вошел, то увидел, что все придворные были уже в сборе.

— Вы вызывали меня, ваше величество, — склонив голову, произнес Артур.

— Да. На севере королевства, неподалеку от городка Честер, были замечены разбойники. Они нападают на местных жителей и проезжих торговцев. Необходимо, чтобы ты разобрался. Возьми людей и поезжай.

— Слушаюсь, ваше величество. Завтра рано утром я буду уже в пути.

— Хорошо. Будь очень осторожен. Сэр Гарет доложил, что эти разбойники держат у себя несколько магов, чтобы иметь преимущество в стычках.

— Можете не волноваться, ваше величество. Я обязательно выполню приказ и вернусь, — Утер не мог на этих словах без гордости посмотреть на сына.

Артур поклонился и ушел в свои покои.

— Мерлин! — едва зайдя в спальню, произнес принц. — Собирай вещи, мы отправляемся на север.

— На север? — маг закашлялся и немного покраснел.

— На север Камелота, в Честер. Что тебя так удивило?

— Да нет, всё в порядке, — с облегчением ответил волшебник.

— Поторопись, завтра рано утром выезжаем.

— Я разве тоже еду? — Мерлин с явным неудовольствием шмыгнул носом.

— Дорога длинная. Неужели ты думаешь, что я сам буду стирать и готовить?

— Ах, да, конечно, простите, что забыл о вашей беспомощности, — с сарказмом произнес маг.

— Мерлин! — раздался недовольный крик Артура.

— Уже ушел!

* * *

Вечером Артур попросил Мерлина подать ужин в свои покои, что волшебник и сделал. Пока он молча стоял рядом и наблюдал за принцем (благо, что сам он уже поел) в двери легонько постучали. После полученного разрешения войти послышался шелест платья. Перед принцем и его слугой предстала леди Моргана.

— Что случилось, Моргана? — спросил Артур.

— Я узнала, — взволнованно начала девушка, — что завтра ты уезжаешь на север королевства, и не могла не прийти.

— Да, верно. Тебя что-то беспокоит? — спросил Артур.

— У меня дурное предчувствие, — ответила ему леди Моргана. — Прошу тебя, не езжай туда. Лучше поручи это кому-то из рыцарей.

— Нет, Моргана, я не могу не поехать. Это не просто приказ короля, это мой долг, как наследного принца Камелота, — Мерлин на этой фразе весь обратился в слух. — Я не могу послать людей в опасные места, а сам трусливо отсиживаться в замке.

— Я догадывалась, что моё предупреждение оставит тебя равнодушным. Наверное, я зря пришла. Спокойной ночи и удачной тебе поездки.

— Спокойной ночи, Моргана, — сказал Артур, когда девушка уже шла обратно к двери.

Мерлин и Артур вновь остались одни.

— И часто у неё бывают такие предчувствия? — спросил Мерлин.

— Иногда бывают. Моргана очень чувствительная девушка. С детства ей снились кошмары. Гаюс постоянно носит ей настойки от бессонницы, так как без них она не может уснуть.

— М-м-м, — только и сумел протянуть Мерлин.

На самом деле у него были свои предположения на этот счёт. Возможно, стоило порасспрашивать Килгарру об этом? Нет, пожалуй, позже. Своими домыслами маг не спешил делиться ни с Гаюсом, ни тем более с Артуром.

* * *

На следующее утро Артур, Мерлин и ещё порядка семи или восьми рыцарей выехали из замка и направились в северную часть королевства. Дорога постоянно шла через лес, они делали мало привалов и достаточно быстро передвигались. Однако это путешествие отличалось от обычных поездок, в которых рыцари сопровождали принца в различные части Камелота для решения неотложных вопросов. В этот раз с ними был Мерлин, и всем присутствующим довелось лично убедиться в чудесных взаимоотношениях слуги и принца. Сначала они поражались дерзости Мерлина и как-то страшились за него, потом их начало это забавлять, и рыцари даже в шутку делали ставки, когда же Артур накинется на своего слугу и проучит его, как следует. Однако этого не происходило. Под конец рыцарям Камелота пришлось разве только удивляться. Все они сошлись во мнении, что сын Утера несколько изменился, после того, как этот паренек поступил к нему в услужение.

На третий день путники подошли к небольшому городку, Честеру. Именно возле него обитали бандиты. Вся компания шла по дороге, которая лежала в небольшой низине, но тут Артур дал знак всем остановиться. Мерлин не понял причины, ибо сам ничего не слышал, но у Артура были более развиты чутье и слух. Через минуту они вновь начали идти, но очень тихо, не переговариваясь. Мерлин хотел о чем-то спросить принца, как вдруг из-за деревьев выскочили вооружённые до зубов мужчины и набросились на них. Волшебник не был хорош в драках, поэтому для своей же сохранности постарался отойти в сторону поближе к деревьям. Находясь в укрытии, маг глаз не сводил с рыцарей, особенно с Артура. Принц взял на себя главаря шайки. Это был огромный физически развитый мужчина, который дрался агрессивно и резко, но этот факт, казалось, нисколько не смущал принца крови. В его копилке были прекрасная физическая подготовка и преимущество в стратегии. В совокупности именно Артур являлся потенциальным победителем.

Пока они дрались юноша заметил, что со стороны, откуда прибежали бандиты, выглядывал ещё какой-то мужчина. Он не принимал участие в схватке и не имел при себе никакого оружия. «Видимо, — подумал маг, — ему нет в нем нужды». Мерлин продолжал аккуратно поглядывать на подозрительного мужчину, который в свою очередь следил за главарем. Когда победа Артура не оставляла сомнений, спрятавшийся за деревом подался вперед. Он поднял руку и начал шевелить губами. Усмешка на губах, пристальный взгляд и золото — а в результате крупная ветка совершенно неожиданным образом придавила мужчину, не дав завершить свое дело.

Артур уже повалил главаря на землю, враг почувствовал, что помощь, которую он ждет, не придет, и крикнул что-то в сторону. Тут же на принца бросились еще четыре человека. Настоящая храбрость никогда не исключает осторожности. Как бы не был смел принц, он трезво оценивал свои силы, а потому решил, что наилучшим решением будет стратегическое отступление. Он быстро развернулся и побежал, по пути подхватив сидящего в кустах Мерлина.

— Нашел время, чтобы отдохнуть, — на бегу отчитывал принц слугу.

— Вообще-то я не отдыхал. Но из меня никудышный боец, так что лучше я просто не буду мешать.

— Беги скорее! — услышал маг крик Артура. Они добежали до ущелья и остановились. — Они скоро нагонят нас, придется пойти сюда, — указал принц на крохотную тропинку, спускавшуюся вниз ущелья.

— С этим местом что-то не так, раз ты говоришь «придется»? — решил уточнить Мерлин.

— Это долина павших королей, — отличное название, нечего сказать.

— Павших? Почему павших? — в Мерлине взыграли привычная любознательность и желание найти объяснение всему вокруг.

— Такие как ты, верят в сказки о том, что эта долина проклята.

— Так, может, пойдем другим путем? — язвительно спросил Мерлин.

— Местные бандиты точно верят в проклятия, а вот я нет. Так что мы воспользуемся их страхами и пойдем именно сюда.

— Ты упрям, как осел, — буркнул маг.

— Что, прости?

— Ничего. Пройдемте, пожалуйста, в эту чудесную и живописную, хоть и проклятую, долину, ваше высочество.

— Наглец, — сказал принц, но позади послышался шум, и он быстро потянул Мерлина за собой.

Они спустились по узкой тропинке и вышли на более широкую дорогу. По обе стороны стояли явно древние фигуры, выточенные из дерева. Мерлину одного взгляда хватило, чтобы увидеть символы Старой Религии и природной магии.

— А ты знаешь, что символизируют эти фигуры? — спросил он у принца.

— В народе говорят, что они охраняют вход в долину. Во времена Старой Религии могущественные волшебники приходили сюда и даже ночью могли понять, что достигли входа.

— Каким образом? — уточнил слуга.

— Не знаю, я же не волшебник, Мерлин.

— Я об этом пожалею, — шептал Эмрис, когда они проходили мимо фигур. Резкий шум раздался в голове у волшебника и почти оглушил его, когда он переступал границу. Юноша громко выдохнул.

— Что такое? — повернулся Артур на звук.

— Все в порядке, просто мне страшно, — пусть принц лучше думает, что он трус, чем заподозрит в нем волшебника.

— И почему я не удивлен? — протянул Артур и пошел дальше.

Спокойный и умиротворенный настрой Артура от того, что удалось скрыться от преследователей, передался и Мерлину. Но, к сожалению, ненадолго. Бандиты, действительно, побоялись заходить в долину, зато они направились по тропинке вдоль ущелья, которая проходила гораздо выше, прямо над проклятым ущельем. И, когда Артур заметил их, было уже поздно. Стрела одного из нападавших достигла своей цели. Принц упал, Мерлин бросился к нему и увидел, что стрела вошла в правое плечо. Артур потерял сознание. Волшебник оглянулся, и уловил взглядом, что преследователи собираются нанести новый удар, чтобы добить молодых людей. Заклинание силовой воздушной волны сбило их всех. По-видимому, бандиты упали без сознания, крепко ударившись о ближайшие деревья.

Мерлин повернулся к лежащему Артуру и начал осматривать место ранения. Стрела вошла не очень глубоко, волшебник ухватился за ее конец и вытащил из-под правой лопатки. Затем стащил с принца кольчугу, снял жилет и приподнял рубашку. Кожа вокруг раны покраснела и начала зудеть. Вот почему Артур потерял сознание: стрела была отравлена. «Да, — думал волшебник, — тут бы пригодилась помощь Гаюса, а еще лучше маленькой Фреи с ее волшебными пальчиками. Но придется справляться самому». Маг прочитал несложное заклинание, которое позволяло остановить отравляющее действие яда. Мерлин переживал, что если он будет сильным, то чары окажутся практически бесполезными. Волшебник обработал рану и пошел собирать сухих веток для костра. Он разжег огонь одним взглядом.

Начало смеркаться. Юноша немного перекусил остатками, которые были у него с последнего привала, и лег. Всеми самыми теплыми вещами, что были в его распоряжении, он укрыл принца, поэтому сон никак не шел к нему из-за волнения и холода. Маг вновь сел и начал смотреть на угасающий костер. Артур мирно спал, ничто не предвещало ухудшения его состояния. Мерлин озирался по сторонам, всюду он слышал треск и шорохи. Холод воздуха проникал внутрь мага, рождая тревожные думы. Было бы ложью самому себе сказать, что мнение об Артуре не начало меняться у волшебника. Он готов был повторить фразу принца: «Что-то в тебе есть, Артур, наследный принц Камелота». Стоил ли он того, чтобы остаться подле него и оберегать? Непроизвольно маг уже начал это делать. Даже сопровождая его высочество по шумным улочкам Камелота, Мерлину приходилось тайком предотвращать попытки нападения на королевского сына. Магии в Камелоте было больше, чем можно было ожидать от королевства, где она под запретом. Это лишний раз доказывало, что угрозами нельзя избавиться от чего бы то ни было. То был неверный подход со стороны Утера. А что будет, когда к власти придет Артур? У него достанет смелости и мудрости изменить ситуацию? Дадут ли ему поменять сложившиеся традиции и устои? Поддержат ли его близкие? Должен ли он, Эмрис, стать той силой, которая тенью будет сопровождать короля? Мерлин вспомнил, как красиво дерется Артур. Да, именно красиво. Было в его движениях, ловких и решительных, что-то завораживающее, причем настолько, что на тренировках все с восхищением смотрели на принца. Точно также всегда взирали на Эмриса, когда он колдовал. Два разных человека, два разных оружия, но было некое сходство в них.

Глубокая ночь, спустившаяся в долину, не прервала размышлений волшебника, но странные звуки и волнения сделали за нее эту работу. Эмрис встал и, как обычно, по наитию пошел дальше по ущелью. «Что за сила заключена в этой долине? Если раньше сюда приходили маги Древней Религии, то где-то должен быть центр, хранящий основную мощь этого места», — рассуждал маг. Мерлин дошел до скалы, с которой свешивались заросшие ветки. Они прикрывали вход в пещеру, и от нее исходила такая мощная магия, что все тело Эмриса содрогнулось, почувствовав ее. «Вот оно. Я должен зайти и посмотреть, что внутри», — с радостью подумал маг.

Отодвинув листья, он вошел в пещеру и немного спустился вниз. Взору мага предстала фантастическая картина. Вся пещера была усыпана сияющими кристаллами, большими и мелкими. Эти камни звали и притягивали взор так, что сопротивляться этому не было никакой возможности. Пораженный Эмрис подошел к одному из них и заглянул в него. Тотчас перед ним начали разворачиваться картины, идущие из самой глубины кристалла. Все, кого показывал камень, были знакомы волшебнику: Утер, стоящий перед троном и отдающий приказ, бегущие рыцари, Артур, сражающийся в битве, дракон, летящий над замком Камелота и сжигающий все на своем пути, плачущая Моргана. Маг был не в состоянии увидеть что-то еще, он с силой оторвался от камня и упал на землю, но прямо перед ним оказался еще один камень. Кристалл также открылся волшебнику и начал показывать север. Фрея, радостно бегущая кому-то навстречу, Логи, лежащий в лесу без сознания, Фэн, стоящий подле пустого трона, а в следующее мгновение кристалл перенес его в покои принца севера, где тот неотрывно смотрел в глаза прекраснейшей девушки в восхитительном платье, усыпанном драгоценными камнями. Мерлин пригляделся и едва узнал Фрею. Эмрис зажмурил глаза, на ощупь поднялся с колен и пошел к выходу, и, только очутившись у камней, ведущих наружу, маг осмелился оглядеться вокруг себя.

Ох, неужели он увидел будущее? Что это за пещера и что за камни? Если они показывают правдивые видения, то, выходит, что раньше маги приходили сюда, чтобы посмотреть их. Если бы у него были книги с собой, то он бы непременно обратился к ним. Но, увы. Мерлин вернулся к костру, Артур все также спал. Волшебник убедился, что ему не стало хуже, и сам решил, наконец, отдохнуть.

* * *

Утром Мерлин открыл глаза, потому что услышал негромкие постанывания. Не вставая, он повернул голову и увидел, как Артур пытается подняться, но боль в плече, видимо, мешала ему. Эмрис подскочил и мигом оказался перед принцем.

— Очень болит? — обеспокоенно спросил он.

— Ужасно, будто в меня не стрелу, а горящий факел запустили, — пожаловался принц, и Мерлин улыбнулся этому.

— Она была отравлена.

— Как же ты обработал рану? — с удивлением спросил Артур.

— Кое-чему успел научиться у Гаюса, — хмыкнул Мерлин.

— Спасибо, — смотря прямо в глаза волшебнику, сказал принц.

— Пожалуйста, — произнес внимательно наблюдавший за его лицом Мерлин. — Нам нужно двигаться вперед. Ты как, можешь встать?

— Я рыцарь Камелота, а не тряпка. Конечно, могу, — сказал Артур тоном, будто предположить иное было неподобающей дерзостью.

— Тогда я сейчас приберу тут, и пойдем.

— Нам нужно найти остальных рыцарей. Думаю, они ждут на пересечении дорог к Честеру и к королевству Лота, — на эти слова Артура Мерлин лишь слабо кивнул. — Ты какой-то притихший. Неужели переживал?

— Шутишь? У меня был такой шанс избавиться от выскочки-принца, — Мерлин поймал взгляд Артура, и вдруг понял, что тот серьезно вслушивается в его слова, и ему стало не по себе. Ведь в действительности сердцем он не чувствовал то, что говорил. — Но на самом деле я рад, что с тобой все в порядке.

— Да неужели? — Артур пытался придать своему лицу усмехающееся и самодовольное выражение, но в этот раз у него плохо вышло, и Мерлин разглядел признаки довольства и даже облегчения, проскользнувшие на мгновение у принца.

— Да, пошли уже. Надоело мне сидеть в этой холодной долине, да к тому же проклятой, — заявил он Артуру.

Спустя несколько часов пути они вышли на нужные дороги и увидели рыцарей. Они доложили Артуру, что расправились с остальными бандитами, в том числе и с теми, которые преследовали принца и слугу в долине, а теперь лишь искали его высочество, чтобы отправиться вместе в замок. Артур искренне поблагодарил рыцарей за проделанную работу, его нисколько не задело, что основная часть была сделана ими без его участия, что и отметил про себя Эмрис. Решительно, его мальчишеское поведение было лишь защитной маской от окружения, которое возложило на этого молодого человека ответственность и большую, которое требовало от него точного подчинения существующим правилам, которое наблюдало за ним неотрывно. Артур принимал это все, пожалуй, даже боялся будущего, которое уготовано ему, так как сомневался, что выдержит этот груз. Благополучию королевства предстояло стать его обязанностью, его бременем, его долгом.

* * *

Наконец-то отряд вернулся домой. Принц доложил обо все королю и попросил щедрой награды для рыцарей. Мерлин не стал присутствовать на этой церемонии, а отправился прямиком к Гаюсу. Юноша рассказал лекарю о пещере и кристаллах.

— Говоришь, ты нашел ее в долине павших королей? — уточнил Гаюс.

— Да, ты знаешь, что это за место? Если нет, то я пойду к дракону и спрошу у него.

— Тут не может быть двух вариантов… — начал Гаюс, но споткнулся. — Постой, ты спросишь у дракона? Неужели ты уже спускался к нему, Мерлин?

— Э-э-э, ну, да. Видишь ли… я это…

— Выкладывай-ка мне все, — потребовал лекарь.

— Я все тебе расскажу, — пообещал Мерлин, — только сначала ответь, что это была за пещера?

— Если верить древнейшим книгам, то в этой пещере родилась сама магия. В ней хранятся самые магические из всех артефактов — кристаллы Ниатида. Могущественнейшим волшебникам они раскрывают себя и показывают прошлое, настоящее и будущее.

— Так вот оно что, — задумчиво протянул маг.

Однако Гаюс был наготове и отвлечь его было невозможно.

— Теперь твоя очередь.

Мерлин вздохнул, приготовившись выложить правду лекарю и представив его лицо, когда тот ее услышит.

— Дракон — это и было мое личное дело, Гаюс. Я прибыл в Камелот, чтобы увидеть его.

— Великий Дракон — это серьезно, — заметил лекарь с ноткой осуждения, — а ты говоришь так, будто приехал посмотреть на птицу, вытягивающую предсказания на ярмарке.

— Ну… Почти, — с улыбкой до ушей произнес Мерлин. — Я спрашивал у него про свою судьбу и предназначение.

— Мерлин! Дракон — это не гадалка.

— Согласен. Его слова более правдивы, — с усмешкой сказал юный маг.

— С чего ты вдруг так рискнул? — подумав, спросил Гаюс. — Это не просто любопытство. Ты должен был понимать, мальчик мой, что дракон мог и словом не удостоить тебя. Это гордое существо, и он не станет беседовать с каждым мальчишкой, решившим узнать свое будущее.

— Но я был уверен, что если он знает что-то, то обязательно расскажет мне. Я не просто мальчишка, а очень сильный маг, — уверенность, прозвучавшая в голосе Мерлина, не давала повода усомниться в искренности его слов.

— Неужели? — удивился старый лекарь. — В отличие от прочих жителей Камелота я кое-что знаю о магах и магии, так как в свое время практиковал ее сам и читал книги заклинаний и книги по истории магии. Я никогда не слышал о маге по имени Мерлин, а, поверь мне, я знаю поименно сильнейших магов севера.

— Мерлин — имя, данное мне матерью при рождении. Но у меня есть второе, магическое.

— Что же ты не рассказывал раньше? — воскликнул Гаюс, наклоняясь вперед.

— Да ты и не спрашивал меня, — весело сказал волшебник.

— Что же это за имя? — настойчиво выспрашивал Гаюс, Мерлин понял, что ему придется договаривать всю правду.

— Эмрис, — негромко и отчетливо произнес он.

Гаюс переполошился.

— Что? Великий маг?

— О, да ты и вправду соображаешь в этом, — задорно воскликнул Мерлин.

— О, небо, — на манер северян воскликнул Гаюс. — Великий маг севера прямо в Камелоте. Прямо под носом у Утера. Прямо в слугах у наследного принца. О, небо. Утер когда-нибудь сожжет меня на костре.

— Да не переживай так, — смеялся Эмрис.

— Легко тебе говорить, — заметил лекарь, — твоей силы хватит на всю армию Камелота.

— Возможно. Никогда не пробовал.

— И что же рассказал тебе дракон? — внезапно вспомнил Гаюс.

— Сказал, что мое предназначение — хранить мир на Альбионе, а также оберегать Артура.

— Так вот оно что. Ты останешься в Камелоте?

— На самом деле сначала я считал эти слова ошибочными и нелепыми. Чтобы я защищал Артура? Да никогда в жизни! Так я считал еще три недели назад. Но сейчас… Понимаешь, я уже начал делать это. И я чувствую, как по-иному моя магия ведет себя. Если раньше она вырывалась просто потому, что я произносил заклинание, то сейчас она и сама движется, чтобы окутать собой Артура. Словно она действительно дана, чтобы оберегать его. Это странно, это необъяснимо, но именно так оно и происходит! — очень взволнованно делился волшебник своими ощущениями со старым лекарем.

— Значит, тебе следует, по крайней мере, задержаться в Камелоте, — покачал головой Гаюс.

За его словами послышалось, как кто-то ворвался в комнату. Лекарь и юноша обернулись и увидели, как Моргана затаскивает Артура в покои лекаря.

— Гаюс, — послышался голос леди Морганы, — осмотри, пожалуйста, его высочество.

— Что-то случилось? — спросил лекарь.

— Он, оказывается, — на этих словах девушка бросила сверкающий яростью взгляд на принца, — был серьезно ранен во время дороги и никому не удосужился сообщить об этом. Мне будет спокойнее, если ты сам все проверишь.

— Разумеется, миледи. Присаживайтесь, ваше высочество.

— Гаюс, это пустяки, — равнодушно сказал Артур, — Мерлин уже обработал рану.

— Я сделал это, как смог. Пусть лучше Гаюс тоже посмотрит, — подал голос маг.

— Вот именно, — согласилась с ним Моргана, — в лесу Мерлин, наверняка, воспользовался подручными средствами.

— Рана была отравлена, — услышали они голос Гаюса, который уже приступил к осмотру, — и яд достаточно сильный. Надо же, какая тонкая работа.

Артур и Моргана с некоторым изумлением и одобрением перевели взгляды на слугу. Мерлин даже несколько смутился под их взорами.

— В лесу достаточно сложно сделать настойку, которая помогла бы обезвредить яд. И я не помню, что бы я ее тебе… — лекарь не договорил, так как наткнулся на многозначительный взгляд Эмриса. — Хотя память подводит меня. Я же как раз незадолго до твоего отъезда рассказывал о ней. Ты прекрасно все уяснил.

— Мерлин, мы в долгу перед тобой, — обратилась к магу леди Моргана. — Если тебе понадобится помощь, только попроси.

— О, благодарю вас, миледи, — поклонился Мерлин.

— То есть перед Морганой ты склоняешь голову, сразу вспоминаешь уважительной обращение и слово «миледи»? — пораженный таким раскладом, воскликнул принц.

— Она не заваливает меня работой и не кричит в отличие от тебя! — слова Мерлина возмутили Артура, и тот не знал, куда деть глаза.

— Просто прекрасно! Благодарю тебя, Гаюс, я пожалуй, поднимусь к себе, — и в гневе вылетел из комнаты лекаря.

— Я тоже пойду к себе, — лукаво произнесла Моргана, а перед тем, как переступить порог комнаты, обратилась к Мерлину. — А ты умеешь обращаться с ним по-своему. Никто раньше не смел так разговаривать с Артуром.

После этого, оставшись наедине, Гаюс и Мерлин некоторое время переглядывались между собой, а затем оба рассмеялись и пошли ужинать.

* * *

В тот же вечер далеко от Камелота, там, где западная часть королевства выходит на море, разыгралась буря. Неподалеку от берега находился остров, окруженный острыми и неприступными скалами. На вершине этого огромного каменного выступа стоял храм. Он был обнесен глухими стенами, внутри находился пустынный двор и само строение. Здесь всегда горели огни, в любую погоду, так как поддерживались магией Старой Религии, которой полновластно распоряжались местные обитательницы, жрицы Старой Религии.

— Твой кристалл как-то по-особенному ведет себя, — сказала вошедшая в одну из комнат храма молодая белокурая женщина другой, которая сидела перед зеркалом и расчесывала свои темные волосы.

— Да? Принеси его сюда, Моргауза. На улице разыгралась такая ужасная непогода.

— Хорошо, подожди немного, — произнесла ведьма и вскоре вернулась с сияющим кристаллом. — Нимуэ, иди скорей сюда.

Верховная жрица Старой Религии подошла, и кристалл начал показывать картины пещеры, в которую спустился высокий темноволосый юноша. Парень заглянул в один из кристаллов и в ужасе отшатнулся.

— Кто этот мальчик? — спросила Моргауза. — У него хватило сил раскрыть кристалл Ниатида в одно мгновение.

— Я догадываюсь, кто он, — прошептала Нимуэ, — кажется, при дворе Утера появился незваный гость с севера.

— Думаешь, он прибыл из земель Кадагора? — засомневалась Моргауза.

— Уверена. И нам следует предпринять меры.

— Скажи мне, дорогая, как имя этого юноши?

— Эмрис, — раздался голос Нимуэ в ответ.

---

Примечания:

P.S. В названии речь о кристаллах Ниатида и самом Мерлине — именно они были рождены самой магией.

Был уже вечер, когда Гвиневра возвращалась домой из замка. Она вошла в простую крестьянскую хижину, на пороге которой стояли две пары больших мужских сапог.

— Отец, я, дома, — крикнула Гвен. — У нас гости?

— Гвен, — послышался хриплый низкий голос ее отца, — у меня тут Пит. Мы заняты, поэтому ступай к себе и не мешай нам.

— Хорошо, — девушка привыкла к грубоватым манерам своего родителя. Мать покинула их, когда Гвен была совсем крошкой, так что весь дом был на ней. Однако ее отец, как человек, имевший высокое мнение о своей персоне, считал, что является хозяином дома, а посему последнее слово всегда должно оставаться за ним.

Когда Гвен уже почти зашла в комнату, то услышала:

— Моя дочь вернулась и пошла к себе, мы можем продолжать, — девушка нахмурилась, но захлопнула дверь, не став дожидаться ответа. У неё ещё были дела, а она так устала, что не хотела терять времени.

Между тем в соседней комнате разворачивался любопытный разговор.

— Хорошо, — сказал мужчина, стоявший напротив хозяина дома. — Так вот, я сумел через одних людей достать яд серкетов, он очень сильный. Одна капля в крови, и обычный человек уже не выкарабкается.

— А орудие?

— Держи, — протянул Пит небольшую деревянную булаву с металлическими заостренными шипами. — Я уже обтёр ее, но перед тем, как нанести удар, капни ещё.

— Она маленькая, — произнес отец Гвен, принимая дубину и маленький флакон.

— Должен же ты незаметно пронести ее, — ухмыльнулся Пит.

— А деньги?

— Вот твои деньги, — протянул мужчина увесистый кошель. Отец Гвен заглянул в него, и глаза его алчно блеснули. — Потом получишь двойную сумму, если всё сделаешь, как надо.

— Сегодня ночью и отправлюсь, — прозвучал ответ.

* * *

Мерлин бродил по внутреннему дворику замка. Он закончил со своими обязанностями в покоях принца, пожелал ему спокойной ночи и решил пройтись. Вечерний воздух обладал первозданный свежестью. Когда он наполнял собой грудь волшебника, то создавалось впечатление, что всё тело юноши очищалась. Мерлин закрыл глаза и вслушивался в ночные звуки. Стало очень тихо, но это лишь дало понять Эмрису, что он теперь не один. Мерлин медленно и спокойно повернул свою голову и увидел темноволосую девушку в красной бархатной накидке. Судя по ее внешнему виду, красавица была не из тех, кто предпочитал оставаться незамеченным. Ее взгляд излучал уверенность и азарт. Казалось, ради удовольствия она могла сделать ставку, которая противоречила бы благоразумию.

— Меня ищешь? — спросил маг.

— Да, Эмрис, — пара больших голубых глаз тут же впилась в девушку.

— Кто ты?

— Моё имя — Нимуэ, — снимая капюшон, ответила колдунья. — Я Верховная жрица Старой религии.

— Ты перепутала Камелот с островом Блаженных.

— А ты, видимо, с замком Крылатых, — приняла вызов волшебника Нимуэ.

— Что ж, — усмехнулся Мерлин, — тогда не буду спрашивать, как ты проникла сюда. Но вот что тебе нужно?

— Хотела сообщить, что Камелот не лучшее место для тебя. Если так захотел побывать на юге, то мог бы прийти ко мне.

— О, как это мило.

— Я не отрубаю головы магам, по крайней мере.

— Да, ты используешь их в своих целях. Я наслышан о системе, царящей на острове Блаженных.

— Разве на севере не происходит то же самое?

— Нет, там всё по-другому.

— Я не предлагаю тебе перейти ко мне в услужение, Эмрис. Я предлагаю равноправный союз.

— Нет, благодарю. Я откажусь от такой чести.

— Тогда уезжай на север. Юг — это моя вотчина, — блеснула глазами Нимуэ.

— Не хочу, — самоуверенно и твердо заявил Великий маг.

— Это твой выбор, Эмрис, — гордо приподняв подбородок, сказала ведьма, — но у Артура слишком много врагов. Даже без моего участия — сейчас он уже мертв!

Мерлин в этот момент услышал стук собственного сердца, в ногах у него похолодело. Юноша бросился к замку, пробежал по коридору, взлетел вверх по лестнице и ворвался в покои принца. В этот момент тень, стоявшая у кровати наследника, встрепенулась и повернулась на звук. Мерлин помчался прямо на него, успев подумать только о том, что золотое сияние будет слишком заметно в темноте. Затем волшебник почувствовал сильный удар в районе шеи. А дальше… темнота.

* * *

— Кто-нибудь! — раздался в ночи отчаянный крик Артура. — Позовите скорее Гаюса!

В покоях принца столпилась охрана, а затем и сам король не преминул появиться.

— Что тут случилось? — громом прозвучал голос Утера.

— На его высочество было совершено покушение, — начал докладывать один из стражей, — мы поймали злоумышленника. Принц не пострадал.

Король перевел взгляд с говорящего на сына. Тот сидел на полу и держал на руках голову Мерлина. Одежда принца и сам он были залиты кровью волшебника.

— Он принял на себя мой удар, отец! — в отчаянии и недоумении повторял Артур. — Да послал там хоть кто-то за Гаюсом?!

— Ваше высочество, придворный лекарь уже идёт, — пытался успокоить принца один из рыцарей.

— Допросите преступника, узнайте были ли у него сообщники, — отдавал рыцарям приказы король. На пороге появился Гаюс.

— Гаюс, его ударили по шее, — голос наследного принца прозвучал неожиданно пронзительно.

— Да, ваше высочество, не переживайте, я посмотрю его, — лекарь склонился над юношей и начал обследовать ранения. В этот момент в комнату вбежала Моргана.

— Я услышала шум… О, нет, — воскликнула девушка и тут же отвернулась. Ей было тошно видеть столько крови. — Что здесь произошло? И почему стража уводила отца Гвен?

— Ты знаешь его, Моргана? — спросил король.

— Он отец моей служанки, ваше величество, — сказала в ответ девушка.

— Сегодня он планировал убить Артура, — злобно бросил король, и глаза Морганы распахнулись от удивления. — Что там с этим пареньком, Гаюс?

— Сами по себе раны не очень опасны, — произнёс лекарь, — большая потеря крови, но жизненно важные органы не повреждены. Орудие было небольшим, и довольно сложно было бы убить с одного удара любого человека, но преступник явно рассчитывал не на это, — лекарь замолчал. Всё внимание было обращено на него. — Орудие отравили, здесь даже капли остались. По ним без всякого изучения легко определить яд, и он прекрасно известен вашему величеству. Это яд серкетов.

— Магических скорпионов из леса Аскетир? — уточнил Утер. Гаюс кивнул в ответ. — Я знал, что и здесь будет замешано колдовство.

Король отвернулся и сделал шаг в сторону. Он переменился в лице, упоминание магии произвело на него не меньшее впечатление, чем известие о покушении на наследника.

— Гаюс, ты сможешь вылечить его? — спросил Артур.

Он продолжал сжимать плечи Мерлина, его кровь всё больше заливала рубашку принца, но тому было всё равно. Лицо его бледнело всё сильнее, плечи подрагивали время от времени, как бы он ни старался держать себя в руках, как бы его воспитание не вынуждало его не проявлять страха — Артур боялся, он весь похолодел в ожидании ответа старого лекаря.

— Этот яд необыкновенно силён, к тому же здесь большая доза. У меня нет знаний, которые позволили бы полностью излечить Мерлина. Я могу лишь замедлить его действие.

— Но кто-то должен знать о противоядии? — сглотнул принц.

— Безусловно, ваше высочество. Могущественные целители севера свято хранят рецепты. Жители севера ходят в лес Аскетир без страха, смертельных случаев у них, как я слышал, чрезвычайно мало.

— Он обречён, Артур, — сказал король, похлопав сына по спине, и вышел из покоев.

— Положите его на мою кровать, — обратился принц к рыцарям. — Гаюс, сделай для него всё, что сможешь.

Немигающим взором Артур посмотрел куда-то в окно, глаза его что-то пощипывало, но он подавил в себе это чувство и пытался сохранять хладнокровный вид.

— Мне очень жаль, Артур, — прошептала Моргана, подойдя сзади к принцу. — Если бы я могла чем-то помочь… — молодой человек покачал головой и подал знак, что хочет остаться в одиночестве. Гаюс перевязал ранение Мерлина и последним покинул покои Артура.

То была горестная ночь. Ночь, полная размышлений и сомнений, беспокойства и отчаяния. Все в этом мире подходит к своему закату, и лишь только ночь всегда оканчивается рассветом. А с новым днем приходят и силы, и решительность.

* * *

Рано утром в комнату принца пришел Гаюс, чтобы проверить самочувствие Мерлина. Лекарь застал принца сидящим на полу возле кровати. Всю ночь он провел, не смыкая глаз, в таком положении. Мерлин спал.

— Ваше высочество, вам не стоит так себя истязать, — произнес Гаюс.

— Не он, а я должен был лежать здесь, так что еще как стоит, Гаюс, — последовал ответ. — Ты сказал, что, кроме как на севере, я нигде больше не смогу достать противоядие?

— Верно, ваше высочество. Надеюсь, вы не задумали отправиться туда?

— Если это единственное, что я могу сделать, то да, я поеду.

— Ваш отец запретит.

— Знаю, но я должен как угодно исхитриться и съездить на север, — Артур замолчал на некоторое время. — Мерлин пошел на риск, чтобы защитить меня. Я тоже обязан рискнуть, чтобы сохранить ему жизнь.

— Ваш отец не одобрил бы сейчас моих слов, но вы правы. Думаю, вам понадобится моя помощь?

— Да, — поднимаясь с пола, ответил принц. — Где я смогу достать противоядие? И как мне попасть на север?

— Попасть на север, — произнес лекарь, — не сложно. Они не охраняют вход к себе. Чужаков, как известно, легко обнаружить, ибо на севере свой жизненный уклад. Вам нужно будет попасть в столицу, в замок Крылатых. Это довольно большое сооружение. Там живет правящая семья и приближенные к ней маги и советники, хранятся древние книги и артефакты. Именно там живут и придворные лекари. Вот к ним вы и должны попасть, ваше высочество. Полагаю, вы вполне можете прийти и попросить для друга лекарство от укуса серкета. Оно сложное в приготовлении и лишь в замке его можно достать. Все простые жители ходят туда за ним. Если вас спросят, то можете сказать, что прибыли с восточной части земель Кадагора. Тогда их не удивит незнание вами каких-либо вещей.

— А то, что я обычный человек? Они поймут, что я не волшебник?

— Нет, не поймут. Север изначально был местом обитания крылатых, но сейчас там живут всевозможные виды магических существ и обычные люди.

— Там есть обычные люди? Такие, как мы с тобой?

— Разумеется, ваше высочество. Во время Великой Чистки судьбы многих людей перемешались так, что было и не разобрать. Были те, кто очутился на севере. По моим сведениям, они спокойно осели там много лет назад.

— Хорошо, я очень благодарен тебе. Есть еще что-то, что я должен знать, находясь на севере? — на этих словах принца Гаюс крепко задумался.

— Пожалуй, вам стоит остерегаться только встреч с самыми сильными представителями магии, которые обитают как раз в замке. Вождя вы не встретите, он уже много лет не покидает своих покоев из-за болезней. А вот его ближайшие советники и, да, конечно, как я не подумал, его внук со своими людьми — вот самые могущественные маги на севере. Лучше бы вам с ними не сталкиваться.

— У них есть возможность понять, кто я? Каким-то образом при помощи колдовства?

— Навряд ли. Нет способа, даже при помощи магии, узнать имя человека. Просто все они очень умны и могут догадаться, что вы прибыли с юга. Даже если у них появится малейшее подозрение — вы уже не сможете уйти просто так, пока они не докопаются до правды.

— Я невероятно признателен тебе, Гаюс, и сделаю все, что в моих силах.

Артур поспешил за походной одеждой, чтобы немедля отправиться в путь. Сославшись на какое-то важное дело государственной важности, принц выбрался из замка. Он сообщил отцу, что возьмет с собой отряд рыцарей, чтобы не вызвать у того подозрений. Однако в действительности отправился один. Артур рассчитывал, что если отцу и доложат, то в лучшем случае на следующий день. Его высочество планировал скакать во весь опор, для того чтобы в кратчайшие сроки достигнуть замка Крылатых.

* * *

Утеру было в то время не до слежки за сыном. Все его внимание было приковано к преступнику. Отец Гвен сознался в своем деянии и сообщил, что действовал с помощником, назвав его имя. Однако Пит исчез из столицы, и поймать его не удалось. По законам Камелота отца Гвен ждала смертная казнь, но на этом все не закончилось. Днем в зал к Утеру ворвалась Моргана.

— Моргана, дорогая, какой прият… — не успел поприветствовать свою воспитанницу король.

— Я понимаю, что он виноват, он сознался, и вы отдали приказ о казни. Но при чем тут Гвен? Зачем вы и ее приказали отправить в темницу?

— При обыске в доме у этого кузнеца нашли деньги. Значит, дочь знала о планах своего отца и покрывала его. Она также заслуживает казни.

— Нет, я не верю, что Гвен пошла бы на такое. Это лишь ваши домыслы без всяких доказательств.

— Мне и не нужны доказательства, когда речь идет о колдовстве! — резко произнес Утер. — Она виновна и будет казнена. Это мое последнее слово. Будешь перечить — тоже познакомишься с темницами замка.

— Как же вы слепы в своем страхе, — прошептала Моргана и выбежала из зала.

Хоть Великий маг и покинул свой родной дом, разумеется, жизнь на севере не перестала течь по-прежнему. Остались люди, в сердцах которых он занимал свое место, в памяти которых всегда жил его образ, с уст которых постоянно слетало его имя.

Тоска матери и тоска возлюбленной столь естественны даже при малой разлуке. Но был еще один человек, ощутивший на себе отсутствие волшебника, — тетушка Агнес. Любящие матери чувствуют, что лежит на душе у их детей. Печаль Фреи коснулась и Агнес, и теперь она тоже с волнением ожидала возвращения Мерлина.

Дни Фреи проходили как и всегда, только, пожалуй, стали скучнее из-за отсутствия Эмриса. Лишь Логи чуть ли не каждый день подходил к ней в замке и делился своими шутками и саркастическими замечаниями. Девушке казалось, что он искренне пытался развлечь ее и заставить забыть свои заботы, и она была благодарна ему за это. Даже Фэна друидка порой подозревала в излишнем внимании к своей особе после отъезда мага. Наследный принц севера стал чаще попадаться ей в коридорах, чаще выходить гулять в ее любимый маленький садик с простенькими деревянными качелями во внутреннем дворике, чаще приходить в читальный зал с целебными книгами (только Небо знало, что крылатый мог там забыть!). Фрея списывала все свои подозрения на плохо работающую из-за первой разлуки с Эмрисом голову. И все же кое-что значительное все-таки случилось в течение первого месяца отсутствия мага.

Как-то раз девушка не пошла в замок, а решила выделить день для сбора трав, которые произрастали дальше, чем друидка обычно ходила. Именно этим она и занималась, но зашла в слишком глубокий лес. Фрея не боялась заблудиться, она прекрасно ориентировалась в лесах, но путь обратно обещал занять больше времени, чем она рассчитывала изначально. Она присела, чтобы сделать небольшую передышку, а затем отправиться обратно, но тут услышала рев и леденящий душу человеческий крик. Фрея бросилась бежать на звук. Крик повторился, на этот раз с мольбой о помощи. Маленькая храбрая целительница добежала до открытой местности, где увидела крылатое существо, лежащее на земле в крови, а рядом истерзанного и уже мертвого рыкающего зверя. Фрея помнила, что это создание Старой Религии может убить только смесь силы и магии, а укус его смертелен. Друидка подбежала к крылатому, взглянула на лицо и узнала Логи. Маг очень тяжело дышал.

— О, малютка Фрея, — попытался выдавить шутливое приветствие крылатый, — вот это неожиданность. Этот зверь точно мертв?

— Да, он не дышит, — ответила девушка. — Он, что, укусил тебя?

— Ага, есть такое, — прошептал Логи, и Фрея поняла по его напряжённому лицу, что смертельно побледнела в тот момент, — да, я тоже знаю, чем это грозит.

— Лежи здесь спокойно, я сейчас быстро сварю нужный отвар, — распорядилась девушка, а сама сразу же приступила к действиям.

Логи наблюдал, как целительница общипывала веточки с лекарственными травами и готовила что-то на магическом огне. Фрея могла разводить костер в лечебных целях, но на обычный ее магии не хватало. Вскоре она дала выпить отвар крылатому и обтерла место укуса.

— Фрея, возможно, ты не сможешь помочь мне. Сейчас ты должна вернуться в замок и привести помощь, если я, конечно, не умру за это время. Сам я лететь не смогу.

— Я бы могла тебя вылечить, но у меня нет всего необходимого, по крайней мере, я замедлила действие укуса. Я побегу в замок так быстро, как буду способна.

Крылатый попытался выдавить улыбку на эти слова, но не сумел. В результате получилась лишь болезненная гримаса. Он был очень бледен. Фрея видела, что смерть начала подкрадываться к Логи.

Она не помнила, как добежала до замка, но на улице еще не успело стемнеть. Сердце бешено колотилось. Юная врачевательница была полна решимости сделать невозможное, чтобы спасти крылатого. «Нет, еще слишком рано мне переживать первую смерть», — думала девушка. Фрея побежала по коридорам к покоям Фэна и громко постучала.

— Войдите, — услышала она голос самого принца и буквально ввалилась в комнату.

— Ваше высочество, — пытаясь отдышаться, начала девушка. Наверное, она сейчас выглядела самым неподобающим образом, но не всё ли равно. — Там в лесу Логи укусил рыкающий зверь! Нужны люди, чтобы перенести его в замок.

Увидев её, принц переменился в лице, но как только Фэн услышал причину, то тут же поднялся и направился к выходу.

— Я позову еще пару стражей, ты отправишься с нами и укажешь место, — на ходу объяснял он.

— Хорошо, ваше высочество.

Фэн прихватил двух выносливых крылатых, и вместе они вышли из замка.

— Ты полетишь со мной, — невозмутимым тоном заявил принц Фрее и подхватил на руки. — Держись крепче и говори, куда нам лететь.

— Хорошо, — произнесла Фрея и ухватилась за плечи Фэна.

Они довольно быстро нашли Логи. Бедняга был уже на пороге смерти. Маги-воины подхватили его и перенесли в замок. Как только голова Логи коснулась подушек, Фрея начала колдовать над ним. Настойки, примочки, обтирания, благовония — абсолютно все средства пошли в ход. Фэн приказал явиться придворным лекарям, но их вмешательство не потребовалось. Друидка знала свое дело на отлично. Рядом с этими руками у Логи не оставалось ни единого шанса угодить в лапы смерти.

Перед тем как уснуть, крылатый взял Фрею за руку и прошептал так, чтобы никто из присутствующих не разобрал его слов: «Я в двойном долгу у тебя за спасение жизни, которую, кроме тебя, никто и не смог бы уберечь. Спасибо». Измотанная больше от душевных переживаний, нежели от физической усталости, девушка слабо улыбнулась, сжала руку Логи и опустила ее на кровать. Затем его глаза сомкнулись и не раскрывались до обеда следующего дня.

К утру весь замок был осведомлен о вечерних приключениях молодых людей, а также о том, что по прошению наследного принца севера Кадагор подписал приказ о назначении Фреи в штат придворных целителей.

Как и все путники, оказавшиеся в приграничной области, Артур остановился на постоялом дворе у Аманды и ее отца. Принц, конечно, не взял с собой ничего, что выдавало бы в нем наследника Камелота. Его беспокоило, что место ночлега в этих местах единственное, и, таким образом, легко было отследить любого человека. Но хозяин и хозяйка не обнаружили даже вежливого интереса к постояльцу. Это немного удивило, но вполне устроило Артура.

Он впервые увидел людей, которые жили так близко к землям магов. По одежде и манерам они были ближе к северянам, нежели к южанам. Аманда и так отличалась яркой внешностью, а в сочетании с одеждой северянок, пикантной, сшитой из более дорогой и плотной ткани, вынудила принца, отлично усвоившего этикет, отвести глаза в сторону.

Сын Утера последовал совету Гаюса и оставил лошадь с мечом в трактире, договорившись, что заберет их на обратном пути. По словам лекаря, конь сразу выдал бы в нем дальнего путника, ибо на близкие расстояния по землям Кадагора передвигались пешком. О мече и говорить было нечего: на нем имелись отличительные знаки королевской кузницы Камелота.

Ранним утром Артур покинул постоялый двор и отправился к границам севера. Что он ожидал увидеть? Самого себя принц убеждал, что мигом смотается до замка и обратно. Но открывшиеся перед его взором земли заставили его дыхание сбиться. Бескрайние вересковые поля, дышавшие свободой и своеволием, гордостью и силой. Артур пересек граничную реку и взял курс на столицу крылатых.

Дорога была не очень многолюдной, и принц знал, что в послеобеденное время подойдет к замку. Правда, ему встретились некоторые странные на вид существа, но он постоянно мысленно напоминал себе, что находится не дома, в этом месте свои порядки, а если он обнаружит себя, то последствия могут быть ужасными.

Для Артура север являлся страшным местом, о котором ему твердили с детства. Видимо, по этой причине он готовил себя к худшему: к хищным существам, жестоким порядкам и к магии, управлявшей всем этим беспределом. Однако принц шел по обычной дороге, рядом произрастала трава, и эта трава была такой же зеленой, как и в Камелоте! В лесах также можно было увидеть белок, кроликов и прочую живность. Артур мысленно одернул себя: «А чего же ты ждал? Что трава здесь будет лиловой?»

Принцу стало попадаться большее количество людей, и он понял, что приближается к своей цели. Возле городских стен молодой человек увидел стражников-крылатых. Если другие исконные обитатели севера распускали крылья в момент необходимости, то стража и воины практически никогда не сворачивали их. Особенно во время несения службы. Артур постарался, чтобы его глаза не напоминали созревшие яблоки, и вошел в город.

Здесь было не так шумно, как на улицах Камелота, но все равно достаточно многолюдно. У принца сложилось ощущение, что он попал на ярмарку, только люди вокруг выглядели странно не потому, что решили принарядиться для народного гулянья, это был их обычный вид. Тролли, друиды, крылатые, темные маги и обычные люди — все они предстали перед взором Артура в тихой суете своих жизней. Они покупали друг у друга продукты и одежду, практиковали заклинания в открытую, к чему никак не мог привыкнуть сын Утера. Он даже побаивался, что чья-нибудь магия неосторожно заденет его, но напрасно — принц без происшествий добрался до замка и тут решил сделать передышку. Артур пытался осознать и собрать в единую картину все, что увидел по пути от городских стен до замка. Север продолжал пугать его, но теперь к этому чувству добавилось любопытство. Эти земли манили своей опасностью и таинственностью, обрывочные слухи давали воображению невиданную подпитку для рождения фантазий.

Нет, совершенно точно это место не имело ничего общего с рассказами, которые слагали на юге! Местных жителей волновали домашние заботы, бытовые дела, но никак ни планы по захвату Камелота, как утверждал его отец. Все здесь дышало таким умиротворением и свободой, что Артур невольно спрашивал себя, а точно ли эти люди знали о существовании пяти королевств и о Камелоте в частности?

Молодой человек зашел в замок и подошел к одному из стражей-крылатых.

— Я ищу кого-нибудь из придворных лекарей. Где я могу найти их? — осторожно спросил принц.

— Идите вдоль по коридору, поднимитесь по лестнице на второй этаж, поверните сразу налево, не перепутайте — в правой части живут члены правящей семьи, туда посторонним нельзя, — идите до двойных светлых дверей, они будут по правую сторону, одни там такие. Кто-то из лекарей должен быть на месте.

— Спасибо, — Артур остался более чем доволен таким доброжелательным ответом и полностью повторил вышеописанный маршрут.

Он нашел комнату со светлыми двойными дверями и постучал. Мимо по коридору прошел крылатый в дорогих одеждах, окинул принца взглядом, но ничего не сказал и продолжил свой путь, хотя Артур по привычке насторожился и приготовился сражаться с любым врагом. Вопреки ожиданиям принца пока что никто на севере не повел себя, как его враг. В этот момент за дверью раздался приятный женский голос.

— Да-да, заходите! — прожурчал он.

Артур толкнул дверь и вошел в очень большую комнату со множеством шкафов, книг, трав, склянок с отварами и несколькими деревянными столами со стульями. Принц увидел склонившуюся над одним из столов юную девушку в фиолетовом платье с яркой вышивкой и темными волосами, уложенными в густую косу. Она повернула лицо к вошедшему, и Артур понял, что увидел сейчас самую красивую женщину в своей жизни. На мгновение он потерял способность облекать мысли в слова, но голос девушки вывел его из этого состояния.

— Что привело вас сюда?

— А, здравствуйте! Мне нужно лекарство от яда серкетов для моего друга, — пояснил принц.

— Не повезло вашему другу, — слегка наморщила свой лоб девушка. — Вы, видимо, приехали издалека?

— Как вы поняли? — спросил Артур.

— Выглядите немного потрясенным, будто впервые в замке Крылатых. У меня было такое же лицо, когда я очутилась здесь. К тому же рецептов несколько, а отличаются они временем, по истечении которого будет приниматься лекарство. Чем больше его прошло с момента отравления, тем сложнее средство в приготовлении.

— Я прибыл с восточных земель, так что мне нужно самое долгосрочное лекарство, — сказал Артур так, как научил его Гаюс.

— О, понятно. Садитесь, у меня уйдет некоторое время на приготовление, — целительница посмотрела на него с любопытством.

— Очень признателен вам, — сказал Артур, но не выдержал и спросил: — Вы так молоды, а уже придворный лекарь?

— Я всего десять дней нахожусь на этой должности, — с улыбкой произнесла девушка. — Сам принц севера попросил за меня. Все остальные лекари — опытные и старые врачеватели.

— У вас особый дар? — принц понимал, что ему стоило помалкивать, но с этой девушкой было так легко: он совершенно не чувствовал никакой опасности.

— Люди говорят, что да. Но вы сейчас сами поймете, когда я начну готовить. Если вас не поразит процесс, значит мои друзья нагло обманывают меня, — сказала целительница, глянув на Артура с шаловливым лукавством ребенка. «Она точно справится?» — мысленно спрашивал себя Артур.

Но вот Фрея, а это была именно она (вы должны были узнать ее!), начала бегать своими пальчиками по столу: собирала порошковые смеси, шелестела травами, одновременно взглядом разводя огонь. Её действия словно приковали Артура — это казалось просто невероятным. Какая беглость и легкость у этих пальцев!

Фрея соединила все ингредиенты и поставила на огонь.

— Какое-то время они должны провариться вместе, — пояснила девушка. Артур завороженно кивнул. — Вы можете спокойно подождать здесь, я буду заниматься своими делами. Вам понравилось?

— Да! — только и смог сказать в ответ принц. Девушка легонько рассмеялась.

— У всех такие лица в первый раз, — Фрея направилась к соседнему столу делать заготовки. Артур решил не отвлекать ее от работы, а смирно сидеть и наблюдать со стороны.

Прошло совсем мало времени, когда в комнату без стука вошел молодой человек в темных штанах и белоснежной плотной рубашке. Это был крылатый. Уверенность и даже некая наглость, исходившие от него, подсказали Артуру, что он являлся одним из влиятельных волшебников севера, а их Гаюс посоветовал избегать любой ценой. Принц продолжал сохранять внешнее спокойствие, хотя это давалось ему невероятными усилиями.

— Фрея! — громко крикнул маг. А затем, дождавшись внимания со стороны девушки, высокопарным тоном продолжил: — Твой постоянный пациент на протяжении этих десяти дней явился и готов полностью отдать себя в твои волшебные руки!

— Да, Логи, я тоже рада тебя видеть. Садись сюда, — девушка указала на стул рядом с собой, — сейчас я открою мазь.

Крылатый спокойно прошел до своего места и плюхнулся на стул спиной к Фрее, а лицом к сидящему напротив Артуру.

— А это кто? — спросил крылатый у целительницы и начал изучать, не стесняясь, молодого человека.

— Прибыл за лекарством и ждет, пока я приготовлю.

— А-а-а, — протянул Логи, прищурившись. — Ладно, пусть будет так. Ай-ай, Фрея, щиплет!

— Терпи! — приказала девушка. Она нанесла жидкую мазь на предплечье крылатого, которое тот охотно подставил ей (именно поэтому он сразу пришел в одной лишь рубашке). — Жди, пока подсохнет.

— Слушаюсь и повинуюсь, моя госпожа, — шутливо произнес Логи.

Тут в коридоре послышался шум, Артур напрягся, Логи и Фрея обратили свои взоры к дверям. Одна их половина распахнулась и показалась голова Кэмпбелла, старого знакомца прекрасной девушки.

— Фрея! — маг воздуха явно запыхался. — Его высочество ранен. На учении не успел поставить защитное заклинание от Вотана, и теперь с его рукой что-то страшное! Меня послали вперед.

— Ну что за день! — пробормотала целительница, подготавливая место для Фэна. — Скоро все могущественные маги севера будут ходить ко мне на перевязки.

Для Фреи это была лишь неожиданно появившаяся работа, а вот Артур почувствовал, что проблемы движутся к нему на всем ходу. Ему стало неуютно и от странного крылатого, уставившегося на него. Слова «стеснение» явно не существовало в обороте у этого существа. Глаза Логи, как его назвала Фрея, напоминали Артуру глаза безумца, так крепко они цеплялись за лицо собеседника.

Снаружи послышался большой шум. В комнату придворных лекарей вошел высокий молодой мужчина, рядом пытался взять его под руку другой, вдвое старше него и в более скромной одежде.

— Ваше высочество, да обопритесь вы на меня! — суетился второй мужчина.

— Главный советник! — послышался властный и холодный голос молодого человека. — У тебя дел нет? Иди и займись ими, Фрея посмотрит мою руку.

— Ваше высочество, ваше здоровье — это тоже мое важное дело, после ужина я буду у его величества. И что, по-вашему, я должен буду сказать ему о самочувствии его внука?

— Уйдите все отсюда, — приказал Фэн. — Я сам зайду к его величеству.

— Как пожелаете, ваше высочество, — поклонился Антониус. Он и остальные сопровождавшие их маги вышли.

— Садитесь, ваше высочество! — подбежала Фрея к внуку Кадагора.

— Фрея, — лицо Фэна сразу смягчилось при звуке ее голоса, — правая рука, посмотри, пожалуйста.

— Конечно, — сказала девушка, помогла скинуть ему меховую накидку, положила рядом огромный меч принца, расстегнула пуговицы на правом рукаве рубашки и печально вздохнула. На руке Фэна до самого предплечья практически не осталось кожи, все превратилось в сплошное месиво и кровоточило. Девушка огласила вердикт. — Болезненно, но не смертельно.

— Вам следует быть осторожнее, ваше высочество, когда в противниках стоит сильнейший из темных магов, — услышали присутствующие голос Логи.

— Знаю. Но в этот раз так вышло, — принц крылатых сжал зубы, чтобы не закричать, так как Фрея прикоснулась к ране. — А ты что тут сидишь?

— Жду, мазь должна подсохнуть.

— До сих пор обрабатываешь раны от укуса рыкающего зверя?

— Да, неприятное животное. К счастью, я убил его! — с дикой гримасой произнес Логи. У Артура затряслись бы от нее колени, если бы он обладал меньшей отвагой.

Фэн, поглощенный заботливой Фреей, едва ли и пару раз взглянул на незнакомого парня, который сидел в этой же комнате. Принцу крылатых было не до того, когда прекрасная девушка склонилась над его раной и искренне переживала за него. Да и покои придворных лекарей не являлись местом, наличие посторонних в котором могло кого-то удивить.

— Фрея, я могу уже идти? Скучно тут у вас, — спросил Логи.

— Еще нет, посиди спокойно, — прозвучал ответ целительницы, которая продолжала колдовать над рукой Фэна.

— Мне нужно чем-то занять себя, — пробурчал крылатый, взгляд его упал на кожаную дорожную сумку Артура. — О, я люблю охотничьи вещи. Могу взять?

— Это моя личная сумка, — попытался увернуться Артур.

— Я не буду открывать ее, только посмотрю внешнюю отделку, — ответ Логи не оставил сыну Утера выбора.

— Что за причуда? — повернулся к хитрецу Фэн.

— Скука, — кратко ответил Логи и начал изучать обшивку.

— Чудак! — ухмыльнулся внук Кадагора.

В этот момент в комнату вошел Антониус.

— Ваше высочество, у вас есть распоряжения для меня? Как рана?

— Все не так плохо, как казалось, — ответила Фрея за принца. Главный советник снисходительно улыбнулся.

— Тогда, как вижу, моя помощь не нужна.

— Да, ступай, — уже произнес Фэн, но Логи остановил Антониуса. Крылатый что-то бурчал себе под нос, потом вскинул голову и хитро прищурился.

— У меня есть вопрос к тебе, главный советник.

— Слушаю тебя, Логи.

— Сможешь ли ты назвать всех принцев пяти королевств по именам вместе с возрастом? Имею ввиду сыновей правителей, а не всех мужчин в правящих семьях юга, — изумление появилось на лицах всех присутствующих.

Артур был поражен этому непредсказуемому выпаду. Он не мог понять, означал ли вопрос мага, что он раскрыт, или у принца еще остался шанс сохранить лицо?

— Могу, — приподняв брови, но как можно более ровным голосом ответил Антониус. — Вы позволите, ваше высочество?

— Я не возражаю, — покачал головой Фэн и с интересом посмотрел на Логи.

— Тогда я начну. Королевство Лота, король Сенред пока не имеет детей. Немет, у короля Родора есть единственная дочь, Митиан, сыновей нет. Камелот, у короля Утера Пендрагона есть сын, Артур, двадцать один год. Мерсия, у короля Одина два сына: принц Эова, двадцать шесть лет и принц Кенред, одиннадцать лет. Карлеон. У короля Карлеона и королевы Аннис четыре сына: принц Эгберт, семнадцать лет, принц Гутфрит, тринадцать лет, принц Эйрик, восемь лет и принц Том, шесть лет.

— Решил генеалогию поизучать? — с усмешкой спросил Фэн.

— Нет. Видите ли в чем дело, ваше высочество, я неожиданно вспомнил об одном славном и старом южном обычае.

— О каком же? — вскинув брови, спросил принц севера. Фэн, как и Антониус излучали спокойствие и уверенность, а вот Артуру стало не по себе, хоть он и пытался всеми силами скрыть это.

— Сыновьям королей на сумках запрещали вышивать инициалы или любые другие символы королевской власти. Вместо этого с каждого уголка делали одинаковые стежки. Их количество совпадало с возрастом принцев, и ежегодно им добавляли с каждой из сторон по одному. Когда один из принцев становился королем, то сумки заменялись, а подобный обычай применялся уже к сыновьям, рождавшимся у нового короля. Это очень древняя традиция, но, думаю, что не ошибусь, если буду утверждать, что и сейчас она сохранилась на юге.

— Никогда о таком раньше не слышал, но к чему ты ведешь, Логи? — спросил главный советник.

— А к тому, мой дорогой главный советник, что на этой сумке я насчитал двадцать один стежок по обе стороны. Если присмотришься к ниткам, то поймешь, они сделаны в разные годы.

— Это лишь твои домыслы… — начал Антониус, но Логи уже схватил меч, который принес с собой Фэн с учений, и поднес его к шее Артура.

Принц Камелота успел лишь встать и сразу почувствовал прикосновение металла. Внук Кадагора медленно поднялся со стула, поддерживая больную руку, и внимательно посмотрел на него. Фрея застыла вместе с примочками в руках и не могла даже пошевелиться.

— Логи еще никогда не ошибался даже в самых безумных своих домыслах, как ты выразился, главный советник. У меня нет причин не доверять ему, — не сводя глаз с Артура, произнес принц севера.

— Я и в этот раз не промахнулся в своих умозаключениях, ваше высочество, уверяю вас, — обратился к Фэну крылатый, а затем с коварной улыбкой повернулся к Артуру. — К нам в гости пожаловал единственный сын и наследник короля Утера, Артур Пендрагон.

Некоторое время все в комнате стояли молча. По праву статуса первым заговорил Фэн:

— Это правда, что вы Артур Пендрагон?

— Лучше вам выкладывать все, как есть, — вставил свое замечание главный советник.

На его лице появилось выражение почти что жалости, когда он увидел Артура, прижатого мечом. Хотя, возможно, он испытывал ее в большей степени к себе. Артур обвел взглядом всех в комнате и понял, что честность в данном случае, действительно, лучшая политика.

— Да, он прав. Мое имя — Артур Пендрагон.

Послышался шум, на который все обернулись. Это Фрея выронила все, что было у нее в руках.

— Извините, — тихонько произнесла она, кинувшись собирать все с пола. Убедившись, что с ней все в порядке, принц севера решил продолжить допрос.

— Зачем пожаловали? — сурово спросил он.

— Мой друг отравлен ядом серкетов. На юге от него нет лекарства.

— Ты хочешь, чтобы мы поверили в это? — ехидно спросил Логи.

— А почему бы нет? — поворачиваясь к нему грудью и демонстрируя, что не боится крылатого, спросил наследник Утера.

— Зачем же ради кого-то самому принцу Камелота ехать на север и рисковать жизнью? — ответил вопросом на вопрос вместо Логи Фэн.

— Этот человек спас мою жизнь. Я должен был получить ту рану. Именно поэтому я не мог даже не попытаться достать лекарство. Кроме меня на это никто бы не пошел. В Камелоте не знают, что я здесь. Я уехал тайком. Если просто отпустите меня, то я заберу лекарство и тихо уеду домой. Мир не нарушится.

— Складно говорите, — усмехнулся Логи и повернулся к Фэну. — Что прикажете с ним делать, ваше высочество?

— Главный советник, выйди, пожалуйста, — сказал внук Кадагора. — И, будь так любезен, не говори ни единого слова моему деду.

— Ваше высочество, последнего я выполнить не в состоянии.

— Откажешь наследному принцу? Кажется, ты все еще служишь мне.

— Но в конечном счете я служу вашему деду.

— Поступай, как знаешь, но сейчас уйди отсюда, — вздохнул Фэн.

— Я доложу вождю, но после ужина, ваше высочество, — сказал Антониус и, поклонившись, вышел.

— Слуга двух господ, не иначе, — пробурчал Логи.

— Что же нам делать с ним? — задумчиво произнес принц севера, обращаясь к все еще стоящему с мечом крылатому, будто не замечая Артура.

— Не советую вам убивать его, Утер сразу подведет всю свою армию к нашим стенам. Может, возьмем в плен, а?

— Мой друг умирает! — воскликнул Артур.

— Вы нарушили наши границы, — холодно сказал Фэн.

— У меня не было иного выхода. Хорошо, — принц сделал паузу и набрал воздуха в легкие, — дайте мне лекарство, я отвезу его в Камелот, а затем вернусь к вам и приму наказание, которые придумаете для меня. Даю честное слово наследного принца Камелота.

— С чего нам доверять вам? — спросил Логи, немного покручивая мечом возле шеи молодого человека.

— Мое слово нерушимо, попробуйте и убедитесь в этом сами. Я не могу допустить, чтобы этот человек умер из-за меня.

— Вашего отца никогда не коробило, что из-за него умирают люди. Можете даже не заикаться о таком. И в страшном сне не увидите всех семей на севере, которые пострадали от Утера.

— Я не собираюсь оправдывать отца. Но если вы пытаетесь отомстить, совершая точно такой же поступок, как и он, то, значит, вы также жестоки, — глаза Логи и Фэна блеснули яростью.

— Мы можем отпустить вас сейчас, — с ноткой горечи сказал Фэн, — а завтра север будет пылать огнем. Ваш отец ненавидит нас, он обязательно воспользуется этим побегом на север, как предлогом, чтобы напасть, когда узнает обо всем.

— Во мне нет ненависти к северу, — твердо произнес Артур, — волею судьбы я увидел совсем не такое место, о котором мне говорили. Армия Камелота и шага не ступит по направлению к северу, если отпустите меня.

В это время Фрея, слушавшая весь этот разговор, выбежала вперед, оттолкнула Артура назад и сама встала между ним и мечом.

— Да хватит уже держать его под прицелом, Логи! Сделаем, как он предложил. Тихо отпустим и забудем об этом случае.

— Фрея, отойди, пожалуйста, — пытался приказать ей Фэн.

— Нет, не отойду, — упрямо сказала девушка. — Пусть переночует здесь, уже поздно, а утром отправится в обратный путь. Пока он не сделал ничего дурного, вы тоже не имеете права навредить ему.

— Красавица моя, — возмутился Логи, — ты же понимаешь, что загораживаешь сына человека, из-за которого растешь без матери, а лиц отца и брата не в состоянии вспомнить?

Девушка побледнела, глаза ее остановили свое движение, выражение боли ужаснуло обоих крылатых. «Я, что, зря это сказал?» — пронеслось в мыслях у Логи. У принца севера заныло в груди при виде изменившихся черт дорогого лица. Но Фрея продолжала стоять, закрывая собой принца. Артур не ожидал найти поддержку в этом месте ни от кого, он недоумевал.

— Я благодарен вам за помощь, но, право, вам лучше отойти, — сказал молодой человек.

— Нет, — в голосе Фреи послышались жесткие нотки, — вы даже не представляете, что такое темницы крылатых. Если уж попадаешь туда, то обратно пути не будет.

— А вот ему об этом знать было не обязательно, — вставил Логи.

— Ты в долгу у меня, — продолжала целительница. — Двойном долгу, если помнишь? Одну часть хочу взять сейчас взамен на жизнь и свободу принца Камелота. Я сама обо всем позабочусь и отправлю его домой. Ваше высочество, — обратилась она к Фэну, — я обещаю вам, что проблем не возникнет.

— Не очень умно тратить одну из частей на такое, — хищно прошептал Логи.

— Другая часть у меня еще останется. А кроме того будущий король Камелота тоже задолжает мне! — бесстрашно заявила Фрея.

Логи усмехнулся на этих словах. Фэн внимательно наблюдал за этой сценой. Потом подошел к крылатому, положил свою здоровую руку на его плечо, давая понять, что просит опустить меч. Логи беспрекословно подчинился.

— Я положусь на тебя, Фрея, — произнес принц севера. — Если нужна будет помощь, то можешь обращаться ко мне напрямую. Ты закончила с моей рукой?

— Да, ваше высочество, закончила. Благодарю вас.

— Тогда пошли, Логи.

— Но Фрея…

— Пошли!

— Ладно-ладно, раз вы так решили, — проворчал Логи, но, когда Фэн вышел, повернулся к Фрее. — Всегда знал, что Эмриса привлекли в тебе не только красивое лицо и славный характер.

Крылатый покинул комнату, Фрея и Артур остались одни.

* * *

Логи шел по коридорам правой части замка Крылатых. Вождь никогда раньше не вызывал его к себе, так почему вдруг сейчас? Возможно, это связано с их незваным гостем. Слуга открыл перед ним темные дубовые двери: его величество ожидал крылатого. Логи поклонился Кадагору и начал изучать комнату правителя. Много проще, чем у Фэна: кровать, стул и стол, несколько шкафов, холсты. Все в темных оттенках, но ощущения мрачности это не приносило. Штрихи этой комнаты были простыми, резковатыми и двусмысленными, ничто в покоях Кадагора не мешало думать. В голову Логи закралось подозрение, что за холстами могли быть тайники.

— Главный советник рассказал мне, как ты раскрыл сегодня нашего посетителя, — начал Кадагор, не дождавшись словесного приветствия от гостя.

— Думаю, он преувеличил мои заслуги, — намеренно скромно ответил крылатый. — Вы не задержали его?

Оба были внешне спокойны, и только по глазам можно было увидеть, что внутри у крылатых идут настоящие бури. И Логи, и Кадагор максимально сосредотачивались на каждом слове и жесте, они знали цену друг другу, как хитрейшим обитателям севера. Для каждого мысли другого далеко не всегда были очевидными и предсказуемыми, хотя с иными собеседниками они чувствовали себя ведущими, а не ведомыми. Сегодня Логи пришел с намерением доказать самому себе, что способен играть на равных с вождем.

— Когда встречаешь в лесу гадюку, то не стоит лезть к ней. Лучше уйти в другую сторону, подальше и побыстрее.

— А зачем ваше величество на самом деле позвали меня?

— Хотел посмотреть на человека, который понесет мой гроб.*

(* — По северному обычаю на похоронах вождя должны присутствовать четыре сильнейших мага Альбиона на момент церемонии. На одном из этапов все вместе они несут гроб правителя, держа за один из четырех углов. Прим. автора.)

— Интересное начало у нашей беседы, — отметил Логи.

— Ты, как и я, всегда интересуешься целями, которые ставят другие люди. Это помогает угадывать мотивы их поступков.

— Первый шаг к мудрости, ваше величество.

— Я давно разгадал твою цель, Логи.

— Не сомневаюсь, что ваш ум позволил вам сделать это, — скулы крылатого едва заметно напряглись.

— Я не против такого расклада. Ты хочешь власти, и ты прекрасно знаешь, что может дать эта должность. Это вовсе не значит сидеть на троне, нет. Но ты будешь стоять на ступеньках, ведущих к нему, в то время, как все остальные останутся внизу, — глаза Логи немного сверкнули, он опустил веки, чтобы скрыть этот блеск.

— Да, не буду лукавить. Вы угадали верно.

— Хочу дать тебе совет, — брови Логи все-таки приподнялись на этих словах вождя.

— Который позволит мне дольше продержаться у власти или быстрее отправиться к палачу, вырывающему крылья?

— Который позволит тебе хорошо служить моему внуку. «Не верьте земным властителям!»

Логи наклонил голову сначала в одну сторону, затем в другую, словно разминая шею, и ничего не отвечал Кадагору.

— Хотите сказать, чтобы выполнять свои обязанности и быть полезным Фэну, я не должен верить его словам?

— Да! Иные скажут, что совет противоречив. Но именно эти люди и отправляются к палачам. Слушай и наблюдай за всеми, но никогда не верь на слово правителям. Пока ты будешь затыкать уши на словах вождей и королей и делать все лишь соразмерно своим решениям, ты будешь стоять на этих ступеньках, Логи.

— Думаю, это лучший совет, который мне давали, ваше величество.

На этом их беседа закончилась. Крылатый вышел и быстро зашагал к себе, размышляя по дороге: «Он сделал на меня ставку или решил подстраховаться? Не могу понять. И почему сейчас? Перестал ждать Эмриса? Что-то смутило его, это точно. Вот что? Неужели сын Утера? Но почему, черт возьми, почему? Какую роль он решил отвести мне так неожиданно в своей игре? Нет, картина не сходится, мне не хватает какого-то элемента, чтобы увидеть ее полностью. Кадагор владеет им, а я нет. Значит, вождь обыграл меня в этом раунде».

* * *

— Вы не представляете, насколько я признателен вам, — начал благодарить Артур девушку.

— Ничего, когда-нибудь мне тоже может понадобиться услуга от вас, — серьезно посмотрела на принца Фрея.

— И, будьте уверены, я исполню любую вашу просьбу в память об этом дне, — с достоинством пообещал наследник.

— Хорошо, — улыбка впервые вновь тронула губы целительницы, — устраивайтесь здесь. Вот ваше лекарство. Его необходимо будет полностью дать вашему другу, как приедете. Свои дела я на сегодня закончила. Теплый плед можете найти в том шкафу.

— Я выносливый и не замерзну в помещении.

— Вы еще не знаете, какой холод на севере по ночам.

— Хорошо, еще раз спасибо вам.

Фрея кивнула и вышла из комнаты. Артур достал плед и устроился на кушетке. Сердце понемногу начинало восстанавливать свой обычный ритм. Они и вправду отпустили его так просто? Принц знал, что если бы такое случилось в Камелоте, то его отец никогда бы не поступил также. Настороженность крылатых была вполне естественной, Артур понимал это, но в конечном итоге он жив и даже абсолютно невредим. А этот умник, Логи, ловко разоблачил его. В Камелоте никто из советников не обладает таким острым умом. Он упомянул о родителях Фреи. Выходит и она пострадала от Великой Чистки, но все-таки встала на его защиту? Этим поступком девушки Артур не мог не восхищаться.

Сон не шел к принцу, в комнате стоял жуткий холод, как и предупреждала Фрея. Тут в коридоре послышались шаги, дверь скрипнула и на пороге показался женский силуэт.

— Я принесла вам ужин, — прозвенел голос целительницы.

— Вам не стоило беспокоиться, но спасибо, — Артур уже просто не знал, что отвечать на такую доброту и благородство.

Он принял из рук Фреи тарелку и начал есть. Девушка подошла к очагу, который был в комнате, подложила хворост и разожгла огонь. Все вокруг заиграло волшебными бликами пламени. Фрея села на соседний стул, закуталась в теплый платок, поджала ноги и начала смотреть на игру огня. В комнате появилась атмосфера теплой таинственности, мысли в голове меняли свои траектории и подчинялись этой магической ауре комнаты. Глаза Фреи, осветившиеся золотом огня, напоминали звезды, а волосы были словно сияющий поток в темноте.

— Значит, вы сын короля Утера? — начала она.

— Да, — только и смог ответить принц. Он впервые ощутил какое-то чувство стыда за своего отца здесь и сейчас, перед этой маленькой, хрупкой, но такой сильной духом девушкой. — Что случилось с вашей семьей?

Фрея не отводила взгляд от огня, казалось, что она даже не услышала вопрос, но все-таки ответила:

— Они умерли. Как мне рассказывали, они жили вместе с другими друидами небольшим поселением. Была война, и их преследовали. Крылатые обнаружили их всех мертвыми, а дома сожженными. Каким-то чудом в живых осталась я одна. Меня привезли на север и удочерили. По оберегам удалось выяснить, что у меня были мать, отец и старший брат.

— Мне очень жаль, правда.

— Если так, то не ведите войн против магов, когда станете королем.

— Не всегда люди, сидящие на троне, выбирают начинать или заканчивать очередную войну.

— Но Великую Чистку начал ваш отец.

— В этом вы правы. Но он думал, что защищает людей от магов. На меня самого неоднократно совершались покушения, и я видел какие последствия приносит использование магии.

— Не все мы одинаковые. Магия — это лишь средство. У вас есть меч, вы можете защитить людей от разбойников, а можете сами грабить путников на дорогах с его помощью, — эти слова заставили Артура замолчать и задуматься.

— Я понимаю, что вы хотите этим сказать. Каждый человек, в том числе и маг, самостоятельно решает, как ему распорядиться своим оружием. Все зависит от того, какое у него сердце.

— Да, — Фрея впервые перевела глаза на собеседника. — А что же ваша жизнь в Камелоте? Каков он, юг?

— Сначала я думал, — с улыбкой произнес Артур, — что север и юг — это два совершенно противоположных места. Но и там, и здесь живут такие же люди. Конечно, крылатые — это нечто. Маги с крыльями поразили меня. Я сожалею, что из-за войны люди на наших землях даже понятия не имеют, как живут северяне. Мне повезло.

— Наверное, человеческая жизнь для вас все же не пустой звук? — тихо сказала Фрея. — Вы спасаете своего друга. Кто он?

— В действительности, он мой слуга.

— Вы поехали на север один ради слуги? — изумилась девушка.

— Да, — просто ответил Артур. — Я не ожидал, что он бросится спасать меня. Он и месяца у меня не служит, я слышал от него только грубости и колкости. Он первый человек, который критиковал меня, — выражение лица у принца стало мальчишеским, блики огня смешливо играли на нем. Фрея наблюдала за ним, и в глазах ее появлялось все больше теплоты. — Я думал, что он меня недолюбливает. Если бы ему предложили столкнуть меня с моста, то он незамедлительно согласился бы и даже масла с королевской кухни принес бы, припомнив мне все уборки в покоях и таскание доспехов, я уверен! Но он… — Артур замолк.

— Да? — заинтересованно спросила девушка. — Что он?

— Он гораздо слабее меня физически, но подставил себя под удар, предназначавшийся мне, зная, что за жизнь слуги в Камелоте никто и гроша ломанного не даст. Это поразило меня. Теперь я думаю, что под этой ершистой маской не разглядел преданное и отважное сердце. Я впервые так сильно испугался, испугался того, что не успею сказать ему «спасибо».

— Успеете. Средство очень сильное. Как бы ни был слаб ваш слуга, лекарство обязательно поможет ему, — сказала Фрея.

Дверь в комнату приоткрылась, и в покои лекарей вошел Фэн. В руках он держал большую шерстяную ткань.

— Ваше высочество, вам что-то нужно? Рука? — заботливо начала спрашивать целительница.

— Нет, с рукой все хорошо. Знал, что ты будешь здесь. Уже очень холодно, — принц севера подошел к стулу, на котором сидела девушка, и укрыл ее теплой тканью.

— Вы не должны были волноваться о таком, — хмуря брови, сказала Фрея.

— Перед отъездом я пообещал Эмрису, что пригляжу за тобой. Ты подумала, как я буду смотреть в его глаза, если ты простудишься и заболеешь?

— Хорошо, выполняйте свой королевский долг, — с озорной улыбкой сказала девушка.

Артур смотрел со стороны за этой сценой. «Она определенно нравится ему», — подумал про себя принц.

— Если что-то понадобится, я к твоим услугам, — сказал Фэн, с недоверием покосившись на Артура.

— Благодарю, ваше высочество, доброй ночи!

— Доброй ночи, Фрея! — принц крылатых вышел.

— Кто такой Эмрис? — не удержался от вопроса Артур.

— Один человек, который очень дорог мне и находится сейчас далеко.

— Он тоже маг из крылатых?

— Нет, он человек, но он владеет магией, — объяснила Фрея. — Эмрис самый сильный волшебник из всех.

— Тогда могу понять, почему принц ваших земель выполняет его просьбы, — кивнул Артур.

— У них какие-то особые отношения, — заметила девушка. — Я не могу сказать, что Эмрис дружит с Фэном. За один день они могут продемонстрировать и вражду, и равнодушие, и соперничество, и взаимовыручку.

— Вы скучаете по нему? — изучая выражение ее лица, спросил принц.

— Ужасно! — не задумываясь, ответила Фрея. — Он отсутствует месяц, а я уже столько всего передумать успела. То я грустила, то я смиренно вздыхала с тоской по нему, то злилась, что он уехал, оставив меня одну, а часто я боюсь за него: Эмрис уехал в очень опасное место.

— Какое?

— Не могу вам сказать, — пристально глянула на него Фрея, а затем вновь повернулась к огню и сказала почти неслышно, но с большим чувством. — Но одно я знаю определенно: я бы отдала все на свете, чтобы сияние этих голубых глаз никогда не исчезло из моей жизни.

— Я не успел еще узнать это чувство, — признался Артур.

— Успеете. Оно всех подминает под себя. Даже будущих королей.

Они еще долго беседовали обо всем, а заснули лишь под утро. Когда Фрея проснулась, то поначалу не могла понять, почему она спит в рабочей комнате. Быстро восстановив в памяти события вчерашнего вечера, она оглядела помещение: в нем никого не было. Лекарство, стоявшее ранее на столе, исчезло. Вместо него лежала записка.

Фрея!

Я уезжаю в Камелот. Бесконечно благодарю Вас за оказанную мне помощь, я этого никогда не забуду. Возможно, настанет момент, когда на наших землях не будет войны, и я смогу должным образом принять Вас у себя дома. Наша ночная беседа останется для меня прекрасным воспоминанием о севере. Я — Ваш должник.

Артур Пендрагон

* * *

Через три дня высокий всадник пересек границы городских ворот Камелота и быстро достигнул королевского замка. Навстречу ему выбежала девушка в зеленом платье.

— Артур! — воскликнула она. — Отца Гвен уже казнили, а теперь и ее саму собираются! Ты должен помешать! Ее отец перед смертью признался, что она ничего не знала.

— Подожди, Моргана! — крикнул принц, пытаясь успокоить девушку. — Я сначала должен передать лекарство Гаюсу, а потом сразу же пойду к отцу.

— Ты достал противоядие? — леди Моргана просто остолбенела.

— Я ездил к контрабандистам, — соврал Артур.

— Это чудо, — только и успела произнести воспитанница Утера.

Артур уже, перепрыгивая через несколько ступенек, летел к своим покоям. Распахнув двери, он увидел Гаюса подле лежащего без сознания Мерлина. Без сомнения, он все еще дышал.

— Гаюс, дай ему это выпить.

— Ваше высочество, у вас получилось? — лекарь взял баночку из рук принца. — Я, признаться, с трудом верил и думал, что своими словами навлек большую беду на Камелот.

— Все в порядке, — сказал Артур.

Гаюс уже вливал снадобье в рот Мерлина. Несколько мгновений не было никакой реакции. Но затем голубые глаза резко раскрылись, от чего принц даже вздрогнул. «Я бы отдала все на свете, чтобы сияние этих голубых глаз никогда не исчезло из моей жизни», — всплыло в памяти Артура. «Нет, глупость», — мысленно одернул себя принц и кинулся к Мерлину. Артур прижал его к своей груди и сказал:

— Как же я рад, что с тобой все в порядке! — наследник Камелота будто напрочь забыл о сдержанности и манерах.

Мерлин, только что очнувшийся, не мог понять, что происходит. Он смутно помнил события последней ночи. Значит, Артур не пострадал, раз сейчас повис на нем. Так… Артур повис на нем? Это еще с чего?

— Что случилось? Знаете, чувствую я себя как-то не очень.

— Тебя вместо принца ударили по голове, — объяснял Гаюс, — а на дубине было огромное количество яда серкетов.

— И где же вы достали противоядие? — медленно спросил Мерлин, с подозрением оглядывая счастливого Артура. Правда, после этого вопроса принц моментально натянул на себя привычное ему истинно королевское лицо.

— Я лично съездил к контрабандистам и выкупил его у них. Быстрее поправляйся, я устал обходиться без слуги, — на этих словах Артур, подмигнув Гаюсу, чтобы тот ничего не рассказывал, вышел и направился к королю.

— Да неужели? — недоверчиво протянул Мерлин. — Гаюс, как он достал противоядие?

— Он же сказал, что…

— Только мне, пожалуйста, не рассказывай этих сказок! Утер, может, и поверит, он все равно ничего не смыслит в магии, но не я. Мы оба знаем, что единственное место, где готовят такие лекарства, — при дворе правящей семьи севера.

— Он ездил на север.

— Что?! — Мерлин был просто ошарашен.

— Один. Тайком. Ездил на север за лекарством для тебя. Лично я никогда не видел его таким взволнованным.

Мерлин сидел на кровати и осмысливал услышанное. «Артур?! Артур поехал ради меня, того, кого он считает обычным слугой, на север, чтобы достать лекарство? Никогда не ожидал от него такого благородного поступка по отношению ко мне», — изумлялся волшебник.

— Сколько я пролежал без сознания?

— Восемь дней. Как ты себя чувствуешь, Мерлин? — с участием спросил Гаюс.

— В голове немного гудит, но, в целом, хорошо.

— У тебя особенный организм. Мне раньше не доводилось наблюдать за серьезными заболеваниями у сильных магов, но осложнения, которые должны были наступить через два дня, у тебя наступили через семь.

— Да-да, я понял, о чем ты говоришь, Гаюс. Магия вплетена в саму мою кровь. Она лечит меня и дает жизненные силы. Это нормально.

— Любопытно, — задумчиво произнес лекарь. — Но мы не должны терять время. Утер уже казнил преступника, но его гнев пал и на его семью.

— То есть?

— Нападавшим был отец Гвен, и теперь девушка находится под стражей в темнице Камелота. Идет разбирательство, но я склонен думать, что бедняжка последует за отцом.

— Я не верю, что Гвен могла быть замешана. Если бы она знала, то предупредила бы Артура.

— Я согласен с тобой, но Утер иного мнения. Тем более покушение было совершено с использованием магического яда. Король вне себя.

— Мы обязательно поможем Гвен, я обещаю, — сказал волшебник.

* * *

В это время принц широкими шагами приближался к своему отцу. Король сидел в тронном зале и выслушивал доклад одного из рыцарей. Увидев сына, он сразу переключил свое внимание на него. Жестом Утер приказал всем придворным удалиться. Остались лишь сэр Леон и еще пара стражников.

— Артур! Ты долго отсутствовал, куда ты ездил?

— Я достал противоядие для Мерлина, — лицо короля перекосила жуткая гримаса на этих словах.

— Ты же не хочешь сказать…

— Должен признаться вам, что ездил к контрабандистам и выкупил у них противоядие.

— Это не очень хороший поступок, но на этот раз я забуду о нем, принимая во внимание, как ты беспокоился о своем слуге и как сильно тот пострадал, — на лице короля появилось небывалое облегчение. — Теперь он в порядке?

— Да, Гаюс позаботится о нем. Я хотел поговорить с вами о Гвиневре.

— Дочь этого преступника тоже замешана, я не сомневаюсь. Скоро и ее поведут на казнь.

— Я так не считаю, — спокойно и твердо сказал Артур.

— Ты понятия не имеешь, как опасна магия. Они хотели убить тебя!

— Ее отец перед смертью сказал, что Гвиневра не замешана. И я, и Моргана давно знаем ее, как преданного Камелоту и королевской семье человека, — эти слова сына, наконец, донесли до сознания Утера, что в первый раз принц так настойчиво требует свое вопреки воле отца.

— У нас нет доказательств, что она не замешана.

— С какого времени по законам Камелота нужно доказывать, что человек невиновен? У нас нет свидетельств ее вины. Поставить ей в упрек то, что она жила с преступником под одной крышей и являлась его дочерью, несправедливо и против законов Камелота, — Артур сделал ударение на последних словах. — Мы должны отпустить ее, ваше величество. К тому же Мерлин очнулся, уверен, он тоже станет просить за Гвиневру.

Утер не отвечал, он лишь внимательно смотрел на сына.

— Пусть будет по-твоему, — уступил король.

За всей этой сценой, не отрываясь, наблюдал сэр Леон. Впервые за все время службы при дворе своим опытным глазом он видел перед собой не наследного принца Камелота, нет. Рыцарь заметил появившийся на горизонте образ будущего короля.

* * *

Артур покинул тронный зал и зашагал к темницам. Возле входа его встретил начальник охраны.

— Король отпускает дочь казненного преступника.

— Да, нам только что доложили. Мы выпустим ее, не волнуйтесь, ваше высочество.

— Я хотел бы лично сделать это.

— Выше высочество, в этом нет необходимости… — начальник стражей умолк, увидев непроницаемое и решительное лицо принца. — Вот ключ от темницы, где она находится. Желаете, чтобы мы сопровождали вас?

— Не думаю, что девушка может представлять опасность для меня, — хмыкнул Артур и взял ключ.

— Разумеется, мы не это имели ввиду, ваше высочество, — договаривал ему уже вслед начальник.

Артур подошел к нужной двери. Сначала ему показалось, что внутри никого нет, но, приглядевшись, принц заметил копну светлых пушистых волос, вперемешку с которыми торчали соломинки. После этого и весь силуэт девушки медленно проявился в глазах Артура. Гвиневра сидела на полу, уставившись в стенку. Ее выносливые руки крепко обхватили дрожавшие колени. Девушка никак не реагировала на шум снаружи, словно находилась очень далеко от звуков жизни. Возможно, она уже готовила себя к участи, которую считала неизбежной? Молодой человек вставил ключ в скважину, перевел взгляд на Гвиневру: никакой реакции. Затем провернул его на пару оборотов и открыл решетчатую дверь. Только тогда Гвиневра повернула голову и посмотрела на человека, нарушившего ее уединение. Если бы сам Утер пришел к ней в темницу, то она не была бы так удивлена.

— Артур? То есть я хотела сказать, ваше высочество. Простите меня, — опустив голову и, видимо, страшно смутившись своей оговорке, девушка вскочила и присела в вежливом поклоне перед наследником Камелота.

— Ты не должна была находиться здесь все это время. Прости. Теперь ты свободна, — Гвиневра подняла на Артура свои зеленые глаза.

Он ожидал, что она кинется благодарить его, а не спросит следующее:

— Вы просили за меня у короля?

— Да, — принц почувствовал неловкость. — Видишь ли, Моргана мне покоя не давала, пока я не уговорил отца. Она очень дорожит тобой.

— Я знаю. Но просили за меня вы. Я очень признательна, — в глазах девушки блеснули слезы, но она сдержала их, Артур был растроган.

— Это был мой долг. Невиновные не должны нести наказание.

— К сожалению, не все помнят об этом, когда речь касается слуг, — Гвиневра зашагала к выходу и, поравнявшись с Артуром, тихонько коснулась его руки. — Я никогда бы не подумала, что вы способны на такой поступок, я его не забуду и отплачу вам, обещаю.

Девушка убрала руку и быстро направилась к выходу из темниц. Артур последовал той же дорогой. По пути он размышлял о том, какие теплые и приятные ощущения может подарить простое прикосновение женских рук.

---

Примечания:

"Не верьте земным властителям!" — последние слова Томаса Уэнтворта, 1-ого графа Страффорда, которого казнил Карл I, хотя ранее обещал, что ни за что не подпишет ему смертный приговор. Правительство выдвинуло ему условие о казни своего приближенного. Король полагал, что тем самым сможет сохранить свою жизнь, но ошибся. Совсем скоро суд парламента и ему вынес смертный приговор.

Жизнь в Камелоте потекла так, словно и не было этих страшных событий с покушением на принца. Мерлин и особенно Моргана были рады, что Гвен избежала участи своего отца. Служанка осталась на прежней должности и теперь училась жить без отца. Нельзя сказать, что она с трудом осваивала это: она никогда не была близка с ним. Гвиневра испытала облегчение, что теперь остались только двое — она и ее жизнь, и никто более, на кого она должна оглядываться. Вечерами она давала волю воспоминаниям, и чувство стыда, неприятное, но неотвратимое, охватывало ее за то, что она не сожалела о смерти отца, как должна сожалеть любая дочь, невзирая на отношения с родителем. Несколько сухих слез, пролитых в темнице в день казни, — точно такие же Гвен могла пустить, если бы узнала о смерти тетушки, которая жила по соседству и продавала хлеб.

У Эмриса были свои думы. Артур после неожиданного героического поступка вновь вел себя, словно ничего не случилось, а Мерлин — обычный слуга, правда, менее расторопный, чем другие. Но волшебник не мог поступить так же, как наследный принц. Его раны заживали, а время, которое он отвел себе на пребывание при дворе Утера, истекало. Юноша понимал, что должен вернуться домой. Его терзали мысли: должен ли он остаться на севере или возвратиться в Камелот?

Когда внутренние противоречия раздирают тебя, как можно устоять от соблазна и не обратиться за помощью к мудрому существу, которое находится так близко? Размышления Эмриса привели его к Великому Дракону. В это посещение маг был более сдержан и благоразумен.

— Здравствуй, Килгарра-а! — крикнул волшебник в темноту пещеры, а затем разжег в воздухе пламя. Два янтарных глаза блеснули где-то в глубине, а после предстали прямо перед юношей.

— Я никогда не сомневался, что ты придешь ко мне вновь. Что тебе на этот раз нужно? — не сказать, что слова дракона прозвучали вежливо. Он проговаривал их медленно и немного устрашающе.

— Я был не прав, что так резко подвергнул твои слова сомнениям. Тогда я не поверил им, но сейчас все иначе, — юноша придал себе вид провинившегося ребенка: опустил глаза, и держал руки вдоль туловища, сцепив их в пальцах, однако на ногах стоял твердо, чем выдавал свое небольшое лукавство.

— Ты уже не раз успел стать щитом для будущего короля, не так ли? — глаза Килгарры сузились. Под таким взором невозможно было хитрить или изворачиваться. Оставалось лишь просто и чистосердечно выкладывать все, что лежало на сердце.

— Да. Я почувствовал это. Сама магия во мне словно ликует, когда я защищаю Артура. Мне страшно представить, что я почувствовал бы, если бы оставался в стороне. Ты сказал в прошлый раз, враги Артура очнутся с моим прибытием в Камелот. Если я уеду, что будет?

— Принц никогда не станет королем. Королевства на этом острове никогда не станут единым Альбионом. Война не закончится.

— А сейчас ведь и нет войны?

— Ты ошибаешься, Великий маг, — Мерлин отвел глаза в сторону и поджал губы. — Закрытая война, но не менее жестокая ведется каждый час. Люди и маги никогда по-настоящему не заключали мира. Достаточно одно необоснованного сомнения…

— …И они пойдут в открытый бой? — продолжил Мерлин.

— Верно, Эмрис, — кивнул дракон.

— Я мог бы остаться подле Артура. Не ради него, но вот Альбион — иное дело. Если уж в этом действительно моя судьба. Но я все равно должен ненадолго отлучиться на север.

— И что ты скажешь Кадагору? — прищурился Килгарра.

— Правду. Он не сможет заставить меня изменить мое решение.

— Это ты так думаешь. Вождь севера делает одолжения, а затем требует долг с процентами. Может, он и отпустит тебя сейчас, но в мыслях назначит час расплаты.

— Он не настолько расчетлив, как ты о нем говоришь. Кадагор помог моей матери и даже по-своему заботился обо мне.

— Он кукловод, как ты не понимаешь! — дракон явно злился на Мерлина, до него не доходили простейшие, на взгляд Килгарры, вещи.

— Вождь не причинил мне открыто зла. Ни разу. Да, я отдаю себе отчет, что Кадагор далеко не безобиден, но у меня с ним нет счетов.

— Ты волен поступать, как знаешь. Но что ты хочешь от меня?

— У меня накопилось несколько вопросов. Кроме тебя, мне не у кого спросить.

— Я не занимаюсь благотворительностью, Мерлин.

— Помоги мне. И я отпущу тебя, — голова дракона приблизилась к лицу мага, тот мог рассмотреть каждую чешуйку на его морде.

— Ты поклянешься? Дашь слово Великого мага? — Мерлин уже хотел открыть рот, но Килгарра не дал ему сказать. — Оно нерушимо.

— Я знаю. Даю тебе мое слово. Я освобожу тебя взамен на помощь.

— Сколько мне ждать?

— Не больше двух месяцев, — со вздохом пообещал волшебник.

— Я принимаю твое обещание. Спрашивай, что хотел, — быстро проговорил дракон.

— Моргана. Она сильная колдунья. Знает ли она о своей магии, и знает ли еще кто-то? — приступил к расспросам Мерлин.

— Ведьма овладеет огромной силой, станет преемницей Древней Религии. Она твой враг, — заявил дракон.

— Неужели? — недоверчиво протянул волшебник. — Как-то не верится.

— Моим словам об Артуре ты тоже не поверил, помнится, — усмехнулся Килгарра.

— Ладно-ладно. Моргана знает?

— Пока нет. Она даже себе боится признаться, что ее сны — вещие, что эта сила — есть волшебство. Лучше бы ты и не дал ей этого осознать. Об ее силе в Камелоте может догадываться лишь Гаюс.

— Я понял. Еще один вопрос. Как умрет Утер?

— От руки мага.

— Как имя этого мага? — Мерлин явно не удовлетворился кратким ответом.

— Не скажу! — упрямо сказал дракон. — Ты об этом знать не должен.

— Тогда вот. В замке есть служанка по имени Гвен. Это лишь интуиция, но я ощущаю в ней что-то необычное.

— Ты не провидец, но зришь в корень, Эмрис. Твоя интуиция почти магическая. Это необычная девушка, береги ее от Морганы.

— Они же хорошо ладят, — неуверенно протянул волшебник.

— Только сейчас, — ответил дракон и устало закрыл глаза. — Я должен отдыхать. Больше ничего тебе не скажу.

— Ты же целыми днями дрыхнешь в этой пещере… — Мерлин не договорил, ибо Килгарра громко захрапел. — Да, конечно, как пожелаешь, — проворчал себе под нос Эмрис и повернул обратно.

* * *

Мерлин практически не спал в ту ночь. Когда солнце заглянуло в его комнатушку, маг встал и отправился на кухню за завтраком для принца. Он тихонько зашел в покои с подносом на руках и посмотрел на спящего Артура. «Что же тебя ждет, господин будущий король? А меня?» — думал про себя маг. Он не спешил будить его криком как обычно. Мерлин замер посреди комнаты и наблюдал за спокойно лежащим Артуром. Тот был расслаблен и… прост? Серьезно, Мерлин не видел в нем задирающуюся особу королевской крови. Сильный молодой человек с каким-то одухотворенным лицом, которого было не видать в обычной жизни у принца. Сейчас он был похож на будущего правителя, нес в себе образ желанного короля. «Нет, нужно будить его», — Мерлин поставил поднос и одернул шторы с окна.

— Проснись и пой! — прозвучало традиционное утреннее приветствие мага.

— Мерлин! — пробурчал Артур. — Дай поспать.

— У тебя много дел. Сам будешь потом недоволен, — Мерлин словил сонный взгляд принца. — Вставайте, ваше высочество, нужно поговорить.

— О, сегодня особый день? Ты назвал меня, как должен? Да я даже встану и оденусь сам по такому поводу, — иронии в голосе Артура не было предела, сон разлетелся. Эмрис усмехнулся, глаза его тепло улыбались.

— Я должен отпроситься у вас на три недели.

— Зачем это?

— Я не планировал задерживаться в Камелоте. Дома о моем назначении никто не знает, я должен съездить и рассказать им все. После вернусь.

— Я не смогу обходиться без слуги целых три недели! — возмущенно сказал Артур.

— Тогда можете воспользоваться этим и прогнать меня. Найдете себе хорошего слугу, не такого, как я, — с вызовом бросил Мерлин.

— Я не хочу другого слуги, — тихо произнес Артур после некоторого молчания. — Я не знаю, как об этом сказать… Ты спас мне жизнь тогда, я не могу прогнать тебя.

— Ты что, привязался ко мне? Или это такое чувство признательности? — с недоумением спросил юноша.

— Нет. Это нелепо, но я думаю о тебе больше, чем о чем бы то ни было. Зачем, скажи мне, Мерлин, зачем ты кинулся спасать меня? — эмоций на лице принца было больше, чем позволял придворный этикет.

— Ты не заслуживал смерти тогда. Я подумал, что ты должен успеть стать королем. Возможно, ты станешь лучшим правителем, чем твой отец, лучшим, чем все твои предки? — серьезные и могучие голубые глаза смотрели на Артура.

Ему не верилось, что они принадлежат его слуге. Но выражение этих глаз изменилось очень быстро и стало игривым на словах:

— Но сейчас ты всего лишь самовлюбленный венценосный осел!

— Твои дерзости становятся день ото дня все изощреннее! — разозлился принц.

— Так отпустите меня домой?

— Что с тобой поделать, езжай! Но чтобы через три недели стоял передо мной.

— Слушаюсь, ваше высочество! — с просиявшим лицом Мерлин вылетел из комнаты Артура.

* * *

— Ты должен поехать с визитами к вельможам, которые живут далеко от столицы. Королевские уведомления уже посланы, — голос Утера отчетливо выговаривал каждое слово.

— Да, отец. Будут ли еще какие-то поручения для меня?

— Быть может, когда ты сначала поедешь на юг королевства и захватишь Моргану? Вы могли бы заехать в Карлеон. Говорят, старшему сыну короля исполнилось семнадцать лет, а у лорда Олафа дочь — настоящая красавица. Погостите там, потом Моргана вернется в Камелот, а ты поедешь дальше по вельможам.

— Уж не сватаете ли вы меня и Моргану, ваше величество? — промелькнула догадка в голове принца, и он немедля озвучил ее.

— Вам обоим придется заключать выгодные браки. Война с Мерсией не лучшим образом влияет на казну.

— Пусть будет по-вашему, ваше величество. Уверен, Моргана рада будет путешествию, она скучает в замке, — хотя в душе он сомневался, что воспитанница Утера беспрекословно послушается и согласится на брак по расчету, но поездке она и впрямь обрадуется.

— Вот и славно. Возьми с собой побольше рыцарей, — на этих словах Артур поклонился и вышел из покоев отца.

* * *

Гвиневра складывала чистые платья для своей госпожи в ее покоях. Дверь распахнулась, и сама леди Моргана величественно вошла в комнату.

— Гвен, — девушка отложила одежду и сделала поклон, — король пожелал, чтобы я сопровождала Артура в Карлеон. Подготовь одежду и для меня, и для себя. Мы задержимся в замке у короля и королевы, твоя помощь мне понадобится.

— Да, миледи, — Гвиневра вернулась к работе.

— Думаешь, Утер хочет меня сосватать? — спросила леди Моргана.

— Полагаю, рано или поздно такой момент бы настал.

— Я никогда не видела сына Карлеона. И он младше меня, — нахмурив брови, рассуждала Моргана.

— Не сильно, так что это не будет бросаться в глаза. К тому же, если он вам не понравится, миледи, не думаю, что король будет сильно настаивать.

— Ну да! Он просто найдет мне других женихов. За кого-то из них я обязана буду пойти, — воскликнула девушка.

— У вас будет выбор, миледи. И все ваши женихи будут благородных кровей, — твердым и отстраненным голосом сказала Гвиневра.

— Прости, — прошептала Моргана, виновато глянув на нее, но служанка, конечно, услышала.

— Разве вы должны за что-то извиняться передо мной?

— Я сижу и жалуюсь, хотя ты, скорее всего, будешь вынуждена выйти за первого надежного крестьянина, который позовет тебя замуж.

— Я пока и сама справляюсь, миледи. Я могу идти?

— Да, конечно.

Моргана смотрела вслед уходящей Гвен. Та очень поспешно вышла. Видимо, такая тема для разговора не была ей приятна. Гвен не отличалась разговорчивостью, но воспитанница Утера всегда ценила ее за терпение и серьезность. Благоразумие — вот, что отличало служанку. Она была последней девушкой в Камелоте, от которой Моргана могла бы ждать поступок, совершенный под эмоциями и чувствами и противоречащий разуму. Девушка легонько вздохнула и прошептала: «Бедняжка».

* * *

Артур был несколько раздосадован тем, что придется ехать с Морганой. Когда путешествуешь на дальние расстояния в сопровождении леди, приходится ехать медленнее, а конечная остановка обосновывается не закатом солнца, а ближайшим подходящим постоялым двором для воспитанницы короля. Однако, увидев следующую за Морганой Гвиневру, принцу пришла в голову мысль, что не так уж все и плохо: дамы их нисколько не стеснят. Будущий король подсадил на лошадь воспитанницу Утера, а один из рыцарей помог Гвен. Они отправились в путь.

Дорога была тихой. Лишь рыцари весело болтали и шутили между собой. Некоторые смельчаки отвешивали комплименты Моргане и слегка заигрывали с ней. Девушка не дичилась их, охотно отвечала на любезности, но всегда своим гордым видом могла дать понять, что за рамки выходить не следует. Другое дело — Гвиневра. Для служанки она была миловидной, но вот излишнее внимание смущало ее. Гвен знала свое место и прекрасно понимала — что позволено госпоже, для нее недопустимо.

Артур, как истинный охотник, краем глаза наблюдал за ней. Он и сам не мог объяснить, что именно привлекает его в ней. Зеленые глаза? Фигура с формами? А может, неприступность Гвиневры, которую та демонстрировала другим, взбудоражила его? Принц перестал докапываться до истины. Возможно, дорога и была тихой из-за отсутствия Мерлина, но он нашел тихую отраду для своих глаз.

Поздно вечером на постоялом дворе, когда все рыцари и леди Моргана разошлись по комнатам для ночного отдыха, Артур сидел в общей комнате внизу в полном одиночестве. Он пил эль и смотрел на огонь. Принц наслаждался тишиной, что стояла вокруг. Ему редко выпадал шанс побыть наедине с собой: приемы, поручения отца, придворные церемонии, даже его тренировки — все это требовало присутствия наследника Камелота в окружении чужих людей, которым он подарит всю свою жизнь, когда взойдет на трон. Огонь догорал, хозяева вряд ли подбросят дров: они вынуждены экономить, даже принимая знатных постояльцев. Четкие силуэты на стенах сменили расплывчатые черные тени. Сколь бы ни был храбр их наблюдатель, они своим видом заставляли раскрывать сердце для сомнений, страха и холода. В этот миг деревянный пол заскрипел под чьими-то шагами. В комнату вошла Гвиневра, держа в руках тарелку со свечой, которая сразу же осветила стены. Сумрачные тени исчезли, предметы обрели ясные очертания, в воздухе повеяло теплом. Артур взглянул на нее.

— Почему не спишь? — спросил он девушку. Она явно не ожидала увидеть здесь кого-то.

— Вечером видела здесь теплое покрывало: я мерзну по ночам, вот и хотела взять. А вы, ваше высочество, отчего не ложитесь?

— Не хочется, думал посидеть в тишине.

— Не буду вам мешать.

Артур хотел задержать ее, рука непроизвольно дернулась в ее сторону, но слова так и не сорвались с губ, а кулак вновь опустился на колено. Гвиневра ушла, а вместе с ней и свет, на мгновение озаривший комнату. В ней стало совсем холодно и темно, Артур встал и направился к себе.

* * *

На дорогу до столицы крылатых Мерлину понадобилось на день меньше времени, чем в прошлый раз. Быть может, он уже хорошо знал дорогу, или тело его стало физически выносливее после службы у принца? Немного не доходя до городских стен, волшебник остановился. Северный воздух проникал в легкие, сама земля питала его. Эмрис замер, закрыл глаза, прислушался. Неслышимые другим звуки природы и мира проникали в него, услаждали слух. Маг встрепенулся и бросился на вересковое поле, проходящее рука об руку с дорогой, зажмурился крепко-крепко, а потом поднял веки и увидел перед собой низкое, суровое и благородное серо-синеватое небо. Для других оно словно было предупреждением, но Эмрис благоговел перед ним: оно являлось символом дома, свободы и мира. Юноша лежал так какое-то время и даже вздремнул, а после вскочил на ноги и быстро зашагал к дому.

Так бывает, когда очень долго в волнении и нетерпении ожидаешь кого-то, вслушиваешься в каждый шорох, но каждый раз не получаешь желаемого. Услышав поступь знакомых, как показалось Хунит, шагов, она мысленно убеждала себя, что это обман. Нет, столько раз она готова была кинуться за порог, и напрасно. Сердце матери с трепетом постукивало, вынуждая все тело покрываться легкой дрожью, а разум призывал сохранять спокойствие. Она услышала, как отворилась дверь, но не спешила поворачиваться: этим Хунит лишь приблизила бы момент разочарования.

— Мама! — прозвенел до боли знакомый и дорогой голос. Никогда ее воображение не рисовало этот звук так реально, внутри Хунит все задрожало, руки замерли и похолодели от волнения. Она повернула голову и на кратчайший миг увидела любимого сына, потому что сразу же слезы начали застилать ее взор. Материнские руки незряче распахнулись ему навстречу, и он кинулся в ее объятия. Долгожданный момент встречи настал.

— Мама, я вернулся! Не плачь, пожалуйста, все хорошо. Т-ш-ш. Все хорошо, — успокаивал ее Мерлин, словно она была его ребенком.

— Сынок! Мой Мерлин! О, ты вернулся! Как же мое сердце выдержит такое счастье? Я каждый день ждала тебя! — Хунит долго покрывала глаза Мерлина поцелуями.

— Я соскучился.

— Ты голоден? Пошли обедать. Расскажешь мне обо всем.

— Да, пошли, — со счастливой улыбкой сказал юноша. — Я очень-очень голоден, мам.

За обедом Мерлин едва успевал отвечать на все вопросы матери, ее интересовала каждая мелочь вплоть до мягкости и теплоты одеяла, которым он укрывался на ночь. Когда эмоции от столь трогательной встречи поутихли, Хунит сказала:

— Зайди к Фрее. Она так ждала тебя. Агнес на пару дней в отъезде, так что девочке будет еще радостнее увидеть тебя.

— Обязательно зайду.

Волшебник знал, что через пару часов друидка должна была вернуться из замка Крылатых, поэтому разобрал те немногие вещи, что были у него с собой, соприкоснулся с каждой знакомой с детства вещью в родном доме, а затем пошел в сторону дома тетушки Агнес, но перед этим заскочил к торговке недалеко от основных улиц города и взял у нее букет азалий. Они были дорогой редкостью на севере, так как семена привозили лишь из-за моря, и для своей жизни цветы требовали тепла, а создать его и поддерживать можно было лишь магией. Фрея любила цветы, но такое явно не могла себе позволить.

Мерлин подошел к дому и постучал. Приятное нетерпение охватило его. Вот, еще мгновение, и он увидит ее глаза. Сначала они округлятся от удивления, а потом теплое лучистое сияние польется из них. Шаги… Ах, где же букет, нужно держать его прямо перед собой. Или лучше опустить, так естественнее? Нелепые мелочи лезли в голову, а дыхание продолжало сбиваться. Перед встречей с мамой юноша так не волновался, почему же сейчас что-то гнетет и тянет его? Мерлин так и продолжал рассматривать цветы, когда дверь открылась и на пороге показалась Фрея. Первым он успел увидеть платье — лиловое, более представительное, чем она носила обычное — затем взор его нашел ее лицо и темные глаза. Она что-то крикнула, но он не разобрал, друидка повисла на его шее, Мерлин едва успел спасти букет от опасности быть испорченным и обнял ее. Девушка что-то начала говорить, а он совершенно не понимал ее слов. Они лились, словно большой звенящий поток, маг видел лишь глаза и руки, ее волшебные руки, которые он всегда так любил. Мерлин зашел в дом, закрыв за собой дверь, и, наконец, вручил Фрее цветы. Она благодарно приняла их, положила на стол, но не пошла за водой, а прижалась к Мерлину и первой поцеловала его. Чувства лишили его последних остатков благоразумия и сдержанности. Той ночью Эмрис не пришел ночевать домой, и нельзя сказать, что Хунит хоть сколько-нибудь удивилась этому.

* * *

В замке Крылатых допоздна горел свет в окнах правого крыла. Слуга вождя уже помогал ему укладываться спать, как раздался стук в дверь. Паренек вышел посмотреть, кто в поздний час осмелился нарушить покой Кадагора. На пороге стоял глава охраны замка, он настойчиво просил повидать вождя. Кадагор принял мага-воина, тот с подозрением осмотрелся вокруг, будто искал возможные лишние уши в этих покоях.

— Говори, зачем побеспокоил меня? — прохрипел вождь. Вечерами его организм еще пуще ослабевал, поэтому он не сильно жаловал посторонних. Лишь внука или главного советника Кадагор мог принять да и то в срочном порядке.

— Мои люди донесли, что Эмрис вернулся в столицу, — торопливо произнес крылатый.

— Хорошо, ступай, — глава стражи замешкался, так как не ожидал, что его так быстро отпустят, но поклонился и вышел. Кадагор жестом подозвал слугу. Но тут в покои без стука влетел главный советник.

— Видел главу охраны, выходящего от вас, ваше величество, — на ходу начал Антониус, — стало быть, вам доложили.

— Ты забыл, что от коридора мои покои отделяет дверь, в которую принято стучать? — тихо спросил вождь, но советник понимал, что ответ не требуется.

— Вижу вас эта новость нисколько не смутила.

— Я не девица, чтобы смущаться, главный советник.

— Вы отмените званый ужин, который мы планировали на завтра? — казалось, Антониус привык к неожиданным ответам вождя, использовавшиеся Кадагором для отвлечения внимания.

— Нет, пошлю на кухню приказ, чтобы расстарались в честь возвращения Великого мага, — произнес в ответ вождь севера.

* * *

Яркие шаловливые лучи пробудившегося осеннего солнца щекотали лицо Эмриса. Он уже проснулся, но не хотел открывать глаза. Маг ощущал необыкновенный прилив сил и эйфорию. Немного покрутившись в кровати, он все же раскрыл глаза. Небольшая, но светлая и уютная комната, на столе рядом с букетом розовой сирени, которую, по-видимому, принесла Фрея, красовались его азалии. Сама друидка сидела за столом, расположив зеркало перед собой, и укладывала волосы в более изящную прическу, чем маг привык видеть на ней. Внимательно изучив ее вид, он отметил достаточно изменений по сравнению с прежней маленькой Фреей.

— Ты стала иначе одеваться, — произнес Эмрис.

— О, ты проснулся, — радостно улыбнулась ему девушка, — доброе утро! Я не успела рассказать тебе: теперь я придворная целительница.

— Что? — юноша приподнялся на локте. — Как это вышло? Ты слишком юна для такой должности.

— Его высочество попросили за меня перед вождем за спасение Логи.

— Что с ним приключилось?

— Его укусил рыкающий зверь, а я вылечила его, — опустив подробности, ответила Фрея. — Теперь ходить в замок — моя обязанность. А одеваться я стала по-другому, так как среди моих пациентов много дочерей и жен советников. Теперь я не могу носить прежнюю одежду.

— Тебе идет, ты выглядишь более взрослой, — Фрея лучезарно улыбнулась ему.

— Мне пора. Завтрак на столе, до встречи!

Мерлин оделся, позавтракал и вышел в сторону замка. По пути он размышлял, как сообщить Фрее, что он вновь уедет. Она огорчится, что особенно будет печально для него теперь, когда они стали близки. Ноги мага сами свернули на маленькие темные улочки, пересекавшие большие торговые, и бежали туда, где можно найти подкуп для любой северянки. Мерлин зашел в лавку с украшениями и попросил продавца — старика с блестящими прозорливыми глазами — показать ему дорогие и необычные украшения. Тот высыпал на прилавок огромное множество сияющих драгоценностей, но ничто не зацепило глаз Эмриса.

— Вы не поняли. Мне нужна очень особенная вещь. Достойная девушки Великого мага.

Продавец вскинул одну бровь, зашевелил пальцами и убежал в маленькую комнатушку позади прилавка с резвостью, которой можно было только позавидовать. Старик вернулся с небольшой резной коробочкой и открыл крышку. Перед взором волшебника предстали восхитительные серьги в форме капель с благородным серым жемчугом — оттенок повторял цвет северного неба — в окружении прозрачных камней. Точно слезы, которые падали вместе с росой.

— Я беру, — уверенно заявил Эмрис.

* * *

Весь замок готовился к предстоящему приему, а также попутно обсуждал возвращение Эмриса, а вот Фрея переживала лишь по поводу своего платья: она поздно заказала его у швеи в городе, и оно могло не подоспеть вовремя. После обеда девушка отлучилась из комнаты придворных лекарей, чтобы навестить мастерицу и справиться о наряде. К великому ее облегчению, платье было готово и прекрасно на ней сидело. У друидки никогда не было такого красивого наряда, она потратила большую часть своего жалования. Фрея хотела убедиться, что все сидело идеально. Ей было важно выглядеть хорошо теперь, когда Эмрис вернулся, но она ни за что не призналась бы в этом. За время, проведенное при дворе крылатых, девушка успела увидеть его прекрасных обитательниц и их обаяние, поэтому начала иначе относиться к себе. Дочери и жены советников умели провести границу между собой и целительницей, указывая на ее более низкое положение, но делали это так тонко, что Фрея не имела возможности показать свой жаждущий справедливости нрав.

Первая ночь, которая превратила ее из молодой девушки в молодую женщину, преобразила ее. Сейчас, смотря на себя в зеркало, Фрея знакомилась со своим новым образом: лицо будто повзрослело; тело немного раскрепостилось, что чувствовалось в позах; сияние глаз не погасло, но стало больше осмысленным, нежели радостным, как это было раньше; цвет кожи стал на оттенок светлее, более ледяной, а, может быть, контраст создавался из-за более темных и дорогих материалов ее одежды, она не знала точный ответ.

— То, как вы падаете себя, — приговаривала швея, крутясь вокруг девушки, — не менее важно, чем то, как сидит платье. Меньше улыбайтесь, вам нужен более загадочный вид. А так вы похожи на ребенка. Держите голову всегда высоко и гордо, но не задирайте — мужчины этого не любят. Двигайтесь медленнее! Когда вы бежите, то опять-таки смахиваете на девчонку. Молодые красивые женщины ходят медленно и с достоинством. Но пытайтесь быть естественной, иначе все будет напрасно.

Фрея делала вид, что не очень заинтересована в подобных советах, но на самом деле не пропускала ни единого слова. После примерки она вернулась в замок. В комнате лекарей ее ожидал Эмрис.

— Я успел услышать, что сегодня в замке званый ужин.

— Да. Кто-то говорил, что даже Кадагор выйдет из своих покоев и посетит его.

— Это настоящее событие. Но я хотел сказать другое. Ты будешь сопровождать меня?

— С радостью! — с улыбкой до ушей начала Фрея, но спохватилась, вспоминая советы швеи, и продолжила более строго. — Меня тоже пригласили, и я буду рада сопровождать тебя.

— Отлично! У меня кое-что есть для тебя, — сказал Мерлин и протянул друидке свой подарок. Девушка открыла его, и, как бы не старалась сдержать эмоции, по ее взгляду волшебник понял, что подарок удался на славу.

— Спасибо, Эмрис! Я надену их сегодня.

Фрея ушла переодеваться, а маг вышел в коридор, чтобы подождать ее. Там он наткнулся на большую компанию: Фэна, Логи, Джейсона, Вотана, Кэмпбелла и еще парочку сильных магов севера. Все они охотно начали общаться с ним, расспрашивали о Камелоте и о драконе, любопытствовали, не оказался ли он в темнице замка по приказу Утера, и вообще, как ему удалось ни разу не попасться на магии. Эмрис спокойно отвечал на их вопросы, беседа обещала закончиться нескоро.

Фрея была полностью готова, но выглянув в коридор, увидела не только Эмриса, но еще много магов, причем, как нарочно, первых представителей севера. Она хотела предстать в новом и пока что чужом образе сначала перед ним одним, чтобы получить долю поддержки и одобрения, а затем перед всеми знатными особами севера. Девушка замялась у двери и мысленно ругала себя за это: «Где моя смелость? Всего лишь новое платье». Она подняла высоко голову, набрала побольше воздуха в грудь, заставила себя отпустить ткань платья, ибо руки непроизвольно вцепились в нее, и медленно вышла из комнаты. Фрея остановилась, чтобы закрыть дверь, она понимала, что на этот звук все стоявшие в коридоре мужчины обернулись, но сделала вид, что абсолютно не думает об этом. Медленно и грациозно девушка развернулась и направилась к ним. Не спеша, держа осанку, без своего вечного спутника — улыбки, — только с блеском в очах девушка приблизилась к Эмрису и приняла предложенную ей руку. Фрея не осознавала, что изюминкой в ее образе являлось не платье, а серьги. Они изумительно шли ей! Жемчуг делал овал лица более изысканным, скулы чуть острее, а кожу еще светлее. Да, молодая женщина, а не тот ребенок, к которому все привыкли.

— Фрея! Прекрасно выглядишь, — подал голос первым самый наблюдательный из присутствующих. — Откуда такой жемчуг?

— Доброго вечера, Логи. Это подарок Эмриса, — любезно и с расстановкой ответила друидка.

— О-о-о, — драматически произнес Логи и повернулся лицом к Великому магу, — да ты поднаторел в Камелоте…

— Фрея, — перебил хитреца Мерлин, — давай пройдем в большую залу.

Волшебник, ничего не сказав остальным, быстро увел девушку за собой.

* * *

В тот вечер в большой зале замка Крылатых собрались все самые могущественные маги севера, советники, их семьи. Кадагор демонстрировал силу и власть, которая всегда шла рука об руку с правящей семьей крылатых. Присутствие Эмриса было ему только на руку — посмотрите, Великий маг также находится в лоне севера, он друг и защитник, мы сильны. Много лет вождь не покидал своих покоев: немощь сковала его тело, но не разум. Он приказал перенести его на руках на место званого ужина, что и сделали слуги. Все гости заходили в большую залу и проходили в ее конец, где сидел Кадагор. Подле него стояли Фэн, Эвон и главный советник — все в шикарно расшитых темных одеяниях и накидках, отороченных мехом в большом количестве и приветствовали вновь прибывших. Фэн стоял ближе к Кадагору, чем Эвон. Вождь сидел и в основном молчал. Казалось, Кадагор являл собой старого и усталого человека, который не может обратить внимание на собственных гостей. Возможно, впервые оказавшиеся при дворе младшие сыновья некоторых советников и могли сделать такой вывод, но не их отцы. Они уважали вождя, знали, откуда идут приказы главного советника и принца севера, понимали, что подобные распоряжения мог отдавать человек, сохранивший остроту ума вопреки возрасту и физической слабости.

У крылатых считалось, что юноша достигает расцвета сил и становится мужчиной, когда раскрываются его крылья, если коренной представитель севера больше не в состоянии летать, значит, наступил его закат. Если они не могли парить, то быстро чахли и умирали: в крыльях заключалась их жизненная энергия. Тем, что продолжал жить и удерживать власть, Кадагор получал заслуженное почтение к своей особе. Воспаленным взглядом он провожал гостей, которые из большой залы направлялись в обеденную, где было накрыто семь длинных дубовых столов. Стены комнат были отделаны темными породами дерева. Когда к ним подошли для приветствия Эмрис и Фрея, вождь с усилием приподнял голову, чтобы посмотреть прямо в лицо волшебнику.

— Я приветствую вождя севера и всю правящую семью, — учтиво произнес Эмрис. Фрея склонилась в глубоком поклоне, — приветствую главного советника, — Антониус немного наклонил голову в ответ на слова мага, чего не обязаны были делать Фэн и Эвон.

— Хорошо, что ты вернулся домой, — проговорил с трудом Кадагор. — Как там Камелот?

— Там публично казнят за колдовство, но там живут такие же люди, как и везде, — последовал ответ.

— Подойди ко мне во время ужина, хочу поговорить с тобой, Эмрис.

— Как вам будет угодно, ваше величество.

Во время трапезы все оживленно разговаривали, играла музыка, показывались колдовские фокусы и разыгрывались небольшие магические битвы. После горячего желающие могли потанцевать, но таких оказалось совсем мало. Было много огня, так как вечера на севере были морозными, тем более, что приближалась зима. Эмрис успел обмолвиться хотя бы парой слов с очень многими, прежде чем дошел до вождя. Тот сидел в одиночестве, несколько дальше от основных действий, но был на виду у всех гостей. Юноша присел подле него, оказавшись ниже и посмотрев снизу вверх.

— Вы хотели о чем-то поговорить, ваше величество?

— Я думал, ты поведаешь мне свои планы после того, как пообщался с Килгаррой, — голос Кадагора стал более крепким, будто не так уж и сложно ему было выговаривать длинные фразы.

— Вы не сказали мне так многого тогда, но хотите от меня откровенности? — уколол Эмрис.

— Разве ты не понял, что я пытался уберечь тебя? Не увидел жестокое обращение с магами в Камелоте?

— Верно, но я задумался, нет ли в том и нашей вины? Мы оградились от юга, там остались лишь жаждущие мести маги. По ним они судят и о нас.

— Ты выступаешь защитником Утера?

— Разумеется, нет. Но я считаю, что не стоит сидеть и ждать, когда они нападут. Нужно показать, что мы другие, что мы не желаем войны.

— Ты еще так юн. С такими людьми, как Утер Пендрагон, не договориться, не пролив потоков крови.

— Но я попробую сделать шаг.

— И какой? — глаза Кадагора орлиной хваткой вцепились в лицо юноши, все его тело слегка вытянулось вперед и приняло позу хищника, готового напасть в любой момент.

— Я вновь отправлюсь в Камелот. И для будущего установления мира буду находиться подле наследного принца, Артура.

— Хорошо. Если Артур, когда станет королем, пойдет войной на север, и ты не в силах будешь разубедить его, как поступишь тогда?

— Я… я не знаю. Если такое случится, следовательно, я не исполню своего предназначения. Мне стал дорог весь Альбион, а не только север, как вам. Я буду защищать все земли от войны, насколько мне позволят мои возможности.

— Это твой выбор. Ты знаешь, Эмрис, что я всегда уважал его и ценил тебя. Желаю тебе доброго пути, не разочаруйся в нем, — сказал вождь.

Эмрис понял, что на этом беседа окончена. Волшебник отошел от стола и уже направился к своему месту, как сдавленный хрип заставил его и всех гостей обернуться. Кадагор судорожно хватался за стол, лицо его стало красным, вождь хрипел и пытался заглотнуть воздух.

— Дедушка! — с криком бросился к нему Фэн.

Он подставил свои руки Кадагору, чтобы тот мог опереться, и позвал слуг. Они умчали вождя в его покои, придворные лекари следовали за ними. Торжественный ужин окончился смятением: многие считали, что вождь умирает. Осмотром Кадагора занимался главный придворный лекарь. Эмрис прошел к его покоям, постоял некоторое время рядом с Фэном, Эвоном, Вотаном и главным советником. Потом быстро развернулся и пошел прочь. Ситуация не волновала, а раздражала его. Смутное чувство присутствия на великолепно разыгранной трагедии не покидало Великого мага. Он зашел за Фреей — скамьи, как нарочно, стояли у него на пути так, что пришлось отодвигать их ногами — и потащил ее домой без всяких объяснений. Обратно они шли рядом, но маг не держал ее за руку. Волшебник хмурился, уставившись в какую-то точку на дороге. Фрея молчала и долго не решалась спросить, в чем же дело.

— Что тебя злит? — ненавязчиво начала девушка.

— Он будто хочет управлять мной, но чтобы я даже вякнуть не смел!

— Вождь старый и больной человек. Сегодняшний приступ — это естественная вещь, а не запланированное представление.

— У меня на этот счет другое мнение, — огрызнулся Мерлин. Фрея поджала губы, но не выпустила наружу упрек.

— Что ты сказал ему? — Эмрис отстранено уставился на друидку. Девушка пояснила. — Ему стало плохо после вашего разговора — это все видели.

— Я сообщил ему, что вновь уеду на юг, — маг обреченно вздохнул. Если уж признаваться, то сразу. Вечер выдавался отвратительным.

— Как? Ты ничего не сказал мне! — Фрея остановилась, чем вынудила сделать то же самое и Мерлина.

— Я не успел.

— Я не понимаю, зачем тебе снова уезжать и покидать дом, семью… меня? Ты надолго собирался? — голос ее дрожал.

— Очень надолго. Я решил пока жить в Камелоте, но изредка буду вырываться на север. Чтобы повидать дом, семью и тебя!

— Ты выбираешь Камелот? Из-за чего? Я тебя не понимаю! — повторила Фрея громче, слезы подступали к ее горлу, Мерлин слышал это.

— Фрея, прошу тебя! — Эмрис никогда не видел ее слез и сейчас начинать не желал. — Я говорил с Великим Драконом. Мне было сказано, что для мира между людьми и магами я должен оберегать наследного принца, Артура.

— Что?! — в мыслях девушки всплыл образ светловолосого молодого человека. Так это из-за него Эмрис покинет ее? На какой-то момент сердце друидки сжалось настолько, что она почти пожалела, что защитила его тогда. Так вот как судьба решила сыграть с ней? Слезы начали течь по щекам Фреи, словно жемчужины, что украшали ее серьги. Его подарок, какая ирония.

— Это моя судьба. Сейчас я не могу взять тебя с собой. Обещаю, когда установится мир, мы сможем жить вместе, где захотим, — волшебник сжимал в своих ладонях руки девушки. — Мне важна твоя поддержка сейчас.

Фрея воззрились на Мерлина. Слезы, боль, обида, непонимание в любимых глазах: он не верил, что эти эмоции вызвал он сам. Волшебнику было горько, голова начала болеть, виски неприятно стягивались, ограничивая его в мыслях и чувствах.

— Мне тоже сейчас нужен был ты. Рядом со мной, — резко сказала друидка и вырвала свои руки из тепла его ладоней. — Но, по-видимому, мы ценим не одни и те же вещи.

— Фрея! — она слышала отчаяние в его голосе, но друидка не хотела хоть как-то облегчить эти страдания, Фрея желала остаться глухой. Что-то взыграло в ней, скверный обидчивый голос шептал, чтобы она уколола его также болезненно. Девушка обхватила себя руками.

— Я замерзла. Пойду скорее домой, не провожай меня.

* * *

Агнес уже легла в постель, но не успела крепко заснуть. Женщина недавно вернулась домой и, переступив порог, ощутила нахлынувшую усталость. Мы всегда подсознательно отличаем чужую подушку от своей и спим на них по-разному. Агнес чуть-чуть приподнялась, услышав шаги снаружи и скрип ручки. Фрея вернулась! Радость уже охватила Агнес, она приготовилась выбежать ей навстречу, но остановилась — до нее донеслись рыдания и всхлипывания. Женщина видела Фрею во многие моменты жизни, но не помнила, чтобы эта маленькая, но сильная духом девочка плакала. Любую печаль она прятала под ослепительной улыбкой, всегда была так искренна и общительна, всегда ослепляла своей красотой и живым характером, что Агнес забросали бы камнями, если бы она заявила, что Фрея скрытна и истинных чувств не выказывает. А теперь что-то довело ее до слез. Женщина накинула шаль и пошла к девушке. Друидка сидела, обхватив колени руками, съежившись, будто маленький звереныш, всхлипывала и сжимала ладони в кулачки. Она сразу же вскинула голову, услышав шаги. О, она точно не хотела свидетелей для своей слабости и, как ей казалось, трусости! Но девушка совершенно забыла, что тетушка возвращается сегодня.

— Тетушка Агнес, ты уже вернулась? — задала она бессмысленный вопрос.

— Да, дорогая. Отчего слезы? — ласково спросила Агнес.

— Эмрис вернулся! — сквозь потоки рыдания выдала Фрея.

— Это же чудесно, разве нет? — Агнес уже готовилась к какой-то неожиданности, это было видно по скупости движений и сдержанности в словах.

— И снова уезжает! Навсегда… только редко… будет приезжать… возможно, — несуразным образом друидка пыталась сообщить тетушке все случившееся, слезы душили ее.

— Раз он так решил, у него должны же быть причины? — спокойно пыталась рассуждать женщина.

— Да, — только и сказала Фрея, не поясняя, какие именно.

— Дорогая, тебе всего лишь шестнадцать. Ты в праве решать, стоит ли тебе ждать его или ты хочешь расстаться с ним? В конце концов вы просто дру…

— Не просто! — оборвала женщину целительница. — Мы были близки. А теперь он уезжает.

Произнося это, девушка стала меньше рыдать, но больше покраснела.

— Ничего страшного, милая. Я нисколько не осуждаю тебя, — Агнес присела рядом с Фреей на пол и приобняла ее одной рукой за плечи. — Все-все хорошо. В этом нет ничего дурного. У тебя есть выбор: ждать или расстаться.

— Я пока еще очень люблю его, тетушка. Не могу расстаться. Но так обидно, ты бы знала! Как будто мною пренебрегли ради… Неважно. Так горько. До омерзения!

Агнес успокаивающе похлопывала ее по плечам одной рукой, а другой утирала лицо от слез. Фрея прижалась к ней и спряталась у нее на груди. Сейчас это были единственные руки, которые могли успокоить ее. Тетушка проводила ее в комнату, помогла раздеться и уложила в кровать, словно маленькую девочку. Она присела на край постели и гладила волосы Фреи, пока не убедилась, что та заснула. Рядом печально склонился букет нежных азалий, а лиловая сирень продолжала стоять первозданно свежей.

* * *

Антониус вошел в одну из комнат замка Крылатых. Небольшая, но богато обставленная по меркам севера: присутствовали золотые нитки на полотнах, украшавших стены, по дереву были выложены полудрагоценные камни. Посреди нее стояли двое мужчин. Серебро старости уже тронуло их волосы. Один из них был очень плотного телосложения, невысокого роста, с маленькими щупленькими глазами и узким ртом. Другой был тоньше, плечистый хорошо сложенный мужчина с аккуратной покладистой бородой. Он стоял в профиль, поэтому были видны крылья, которые в сложенном состоянии занимали крайне небольшое пространство за спиной их носителей. Это были знатные советники севера, Фафнер и Хаген.

— Что с вождем? — спросил Фафнер главного советника.

— Главный лекарь сообщил, что его величество в очень тяжелом состоянии.

— Умирает?

— Пожалуй, пока нет, — уклончиво ответил Антониус.

— Он уже почти десять лет «умирает», — вступил в беседу Хаген.

— В этот раз все действительно может закончиться, — произнес Фафнер, — и тогда трон займет его внук.

— А вы против, советник Фафнер? — спросил его Антониус.

— Только не говорите, что я такой единственный. В совете есть еще недовольные, скажу я вам. Принц Фэн не изменит порядков деда. Мы так и будем ютиться на севере.

— Хотите войны?

— Я не понимаю, — несколько злостно и с возмущением заговорил Фафнер, — почему мы, сильные маги, должны соблюдать границы, когда уже давно могли бы расселиться по всему Альбиону?!

— Ценность жизни? — произнес главный советник.

— К черту, — поддержал Хаген своего союзника, — к черту ценность жизни! Войн без крови не бывает, но мы решим вопрос о том, кто в Альбионе главный, раз и навсегда.

— Хотите надавить на Фэна, когда он станет вождем? У него немало союзников, молодых и сильных. Эмрис, например? Что вы ему противопоставите?

— Ничего не придется противопоставлять. Эмрис уедет, — Антониус вскинул одну бровь в изумлении. — Да, это точная информация, не смотрите так. У меня повсюду в замке есть уши.

— Я все равно с трудом верю, что вы провернете такое. Доброй ночи, господа советники! Держите меня в курсе, — сказал Антониус и вышел из комнаты, оставив Фафнера и Хагена наедине.

— Я предлагаю, — начал Хаген, когда выглянул в коридор и убедился, что главный советник вправду ушел к себе, — связаться с Вотаном.

— Думаешь, темный маг нас поддержит? А вдруг доложит принцу? — зыркая по комнате своими глазками, спрашивал Фафнер.

— Полагаю, у нас есть неплохие шансы. Даже если откажет, принцу не доложит, — Хаген выждал паузу, — его семья никогда не была близка с правящей.

— Мы не можем рассчитывать только на старых советников, — покачал головой Фафнер, — нужны и молодые силы. Кто-то близкий к принцу.

* * *

Два часа главный лекарь не выходил из покоев вождя. В коридоре остались Фэн и Эвон, но и последнему наследный принц заявил, чтобы тот ступал в свои покои и что ему нет смысла стоять долго подле дверей отца. Эвон несколько разочарованно и смиренно посмотрел на сына, Фэн выдержал этот взгляд, ничем не выдав своих чувств. «Словно он сын моего отца, а не мой», — уже в который раз подумал Эвон, развернулся и послушно отправился к себе. Фэн остался ждать, ничто не могло вынудить его покинуть свой пост. По ощущениям принца прошел еще один час, хотя в действительности меньше, когда дверь приоткрылась и из покоев вышел главный лекарь. Фэн подошел ближе и пристально посмотрел ему в лицо.

— Знаю, что хотите услышать, ваше высочество, — тихим голосом начал лекарь, — но теперь все кончается. Если вождь проживет еще два месяца — это будет чудом.

— Значит, больше двух месяцев вы ему не дадите? При любых обстоятельствах? — врачеватель пытался отыскать эмоции на этом холодном лице и не мог.

— При любых, ваше высочество. Готовьтесь к похоронам и к коронации, — лекарь поклонился и тихонько удалился подальше от принца.

Фэн подошел к двери и заглянул в щелку, которую оставил целитель. В комнате было очень темно, вождь спал. Принц решил не заходить внутрь, крепко закрыл дверь и пошел прочь. Он вышел из правого крыла, спустился по главной лестнице и зашагал к массивной старой двери. Она скрывала за собой зал, который давно не открывали, о котором забыли, как только Кадагор заперся в своих покоях. Это был тронный зал. Холодный и величественный, серый и с высокими потолками, пугающий и манящий, — вот каким было место, в полной мере отражающее власть правящей семьи крылатых. Даже толпа чувствовала себя мелкой и несмышленой, когда оказывалась здесь. Фэн медленно ступал по меховой дорожке, тянущейся к трону. Он был сделан из темного дерева, резьба выводила символы севера — вереск и крылья. Внук Кадагора ощущал силу, исходившую от него, до тех пор, пока не подошел к ступенькам этого символа власти на севере. Принц оглянулся и обвел глазами весь тронный зал. Больше он не вынуждал чувствовать Фэна неуверенность или слабость. Наконец-то он понял, какое торжество должно было охватывать его деда, когда тот сидел на нем и с этого самого места наблюдал за подданными. Голову кружило могущество, исходившее от трона, а ноги сами крепко вставали на ступеньки. Никогда прежде Фэна не посещала мысль, что он был рожден, чтобы править.

---

Примечания:

Думаю, жемчуг упоминать не нужно, тут все прозрачно. Жемчуг — слезы. Их дарит Фрее именно Мерлин, так как самые дорогие и любимые люди обычно и заставляют нас плакать. Кроме того, жемчуг — это женский символ, символ возрождения и перерождения. Да, я знаю, что натуральный серый жемчуг добывают на Таити. Как он оказался в Англии? Магия.)

Свеча, как символ света и надежды. Противопоставление тьме. Ее приносит Гвиневра в сумрачную комнату, где сидит Артур. Она — свет для него, пусть он пока и не видит этого на 100%.

Цветы. Эмрис приносит Фрее азалии. Вот тут уже идет язык цветов.

Азалия — символ женственности, сдержанности, преданности; но в то же время — страсти и печали. Азалию принято дарить перед нежеланной разлукой. Преподнося азалию, вы говорите: «Я надеюсь, ты дождешься меня». Это признание мужчины, что вы для него — единственная и неповторимая.

Но на столе у Фреи уже стоят цветы, лиловая сирень. Кратко с языка цветов эти цветы можно охарактеризовать одной фразой: «Любишь ли ты меня еще?»

Когда Фрея в слезах засыпает, Агнес видит, что цветы азалии опустились, они вот-вот завянут, а сирень продолжает стоять.

Символы севера — вереск и крылья. Крылья пришли от коренных жителей, крылатых, что естественно. Ко всему прочему, они знаменуют свободу, разум и божественную защиту. Север — это как раз небесная сень для всех магических существ.

Вереск — символ самопожертвования, страстной любви, самоконтроля. Справедливо и для севера, и для Фэна.

Моргана сидела перед зеркалом и наблюдала, как Гвен сооружает на голове прическу, достойную первой леди Камелота. Воспитанница короля облачилась в роскошное платье, лиловое с золотой вышивкой. В Карлеоне их встретили радушно и благосклонно. Догадывались ли король и королева о матримониальных чаяниях Утера? Безусловно, да. И не противились бы любому из союзов, как подметила Моргана. Наследник Карлеона, Эгберт, произвел на девушку впечатление самонадеянного и самовлюбленного юнца. У Артура, конечно, тоже были свои королевские замашки, но он всегда знал, где проходит граница, которую будущему правителю переступать не следует, у него было чувство такта и благородство, коими наследник Карлеона не обладал. Моргана не сомневалась и в том, что прелести леди Вивиан, не заставили сердце Артура дрогнуть. Леди Вивиан была единственной и обожаемой дочерью богатого лорда Олафа, который являлся правой рукой короля.

Моргана вынашивала в себе уверенность, что королевой Камелота суждено быть именно ей. Девушка не могла точно сказать, когда она зародилась в ней, но это было так естественно: принц выберет в жены первую леди королевства. Моргане льстила эта мысль. Кто еще отважился бы конкурировать с ней? Девушку не особо волновали нежные чувства, Артур был ей приятен, но Моргана отчётливо понимала — истинной глубокой любви она не испытывала. Для воспитанницы короля принц являлся средством, чтобы удовлетворить амбиции, чтобы возвыситься, чтобы не только сохранить, но и упрочить свое положение.

Лишь одна мысль, одна мысль тревожила и терзала ее: кошмары по ночам, нарушавшие мирное течение сна. Если они не случайны? Моргана порой ловила жалостливый взгляд Гаюса — это было больше, чем сочувствие лекаря к пациентке. Она знала, что в прошлом он не гнушался магии и со страхом признавала, что сны ее могут иметь колдовское происхождение. Если это действительно так, то все мечты и планы Морганы разобьются о преграду из законов пяти королевств и убеждений Утера. Сама магия девушку не пугала. Владеть такой силой — значит иметь дополнительный источник власти.

Вот Гвен закончила с волосами Морганы. Первая леди Камелота выглядела безукоризненно. К тому же, она долго спала сегодня, набралась сил и готовилась весь вечер провести с сияющей улыбкой на устах.

Чем южнее находилось королевство, тем меньше его правители тратили на вещи утеплённые и практичные, а больше на богатые и узорчатые изыски. В замке Карлеона боролись два вкуса: изящный королевы и воинственный короля. Там, где королева Аннис видела обивку со сложной вышивкой, король жаждал повесить военные трофеи, оружие, на худой конец, шкуры животных, убитых им лично на охоте. В итоге каждый обставлял комнаты, в которых часто бывал, в соответствии со своими пристрастиями.

Несогласие супругов в бытовых вопросах никак не влияло на политические: здесь бразды правления полностью принадлежали Карлеону, хотя тот изредка мог поинтересоваться мнением жены. А вот в воспитании детей всё было не так гладко. Единое направление в действиях родителей отсутствовало, что тонко подмечало мудрое и чуткое детское восприятие. В каждом из четырех сыновей присутствовали закономерные при таком воспитании черты: склонность к манипулированию и капризность. Они не умели получать отказ, так как с детства добивались желаемого, если не от матери, то от отца. Моргана тоже не умела принимать «нет» в качестве ответа, но она никогда не была капризной, скорее, наоборот.

На вечере Артур и Моргана отдали дань вежливости, потанцевав с леди Вивиан и принцем Эгбертом. Затем наследник Камелота пригласил Моргану, она была довольна, но внешне не проявила этого, а отпустила пару колких шуток в адрес принца. Артур относился к ней, как к сестре, и это ее устраивало. Главное, чтобы он не проникся по-настоящему серьезной симпатией к кому-нибудь.

После ужина Моргана отправилась к себе. Она отпустила Гвен отдыхать, поэтому самостоятельно сняла все украшения и распустила волосы. Девушка потянулась к ящику, где лежал сонный порошок, вернее, должен был лежать, ибо Моргана его не обнаружила. «Должно быть, Гвен забыла оставить», — подумалось ей, и, взяв накидку, она вышла из комнаты.

Моргана шла по коридору, окна которого переходили в середине в створчатые двери, а в конце они вновь уступали место окнам. Эти створчатые двери вели на открытую площадку, где сейчас стоял Артур. Но девушке не было до него дела, она прошла мимо. Однако крайнее окно открыло перед глазами Морганы лужайку перед замком, в тени которой на плохо сбитой деревянной скамье сидела Гвен и шила что-то. «И почему на улице сидит? Уже холодает», — с осуждением подумала воспитанница короля. Она спустилась по боковой лестнице и тоже очутилась на лужайке. Оставаясь незамеченной обоими, девушка украдкой подняла взор на Артура, стоявшего наверху. Моргана пытался понять, что затаило в себе выражение этих глаз. К ее удивлению, они светились нежностью и были устремлены на… Гвен. Что же это? Нет, не ошибка, так и есть!

Моргана отвернула голову, втянула остужавший воздух и, словно ничего не произошло, зашагала к служанке, склонившейся над белой рубашкой.

— Гвен! — громко окликнула она девушку.

— Миледи! — служанка поспешно поднялась и присела перед госпожой. — Вам что-то понадобилось?

— Сонные порошки, — беззаботно улыбаясь, молвила Моргана. — Ты забыла их оставить.

— Ох, простите! Я быстро сбегаю за ними и принесу ваши покои.

— Будь любезна.

Гвиневра засуетилась и быстро побежала к себе. Моргана осталась возле скамьи и вновь посмотрела наверх: она увидела лишь блеснувшую в ночи серебристую кольчугу на спине Артура. Справедливо ли ее подозрение? Если и так, это может быть лишь королевской прихотью. Моргана ничего не замечала за Гвен. Она определенно не заигрывала с принцем и совсем не искала его внимания. Не замечала воспитанница короля и признаков тайной влюбленности у служанки да и вообще влюбленности. В последнее время Гвен была тихой и поникшей пуще прежнего. С другой стороны, Артур не был склонен к частым увлечением, пару раз в подростковом возрасте, но это не стоило и упоминания. Всё время принц тратил на обучение, бесконечные тренировки, поручения Утера, а отдыхал с друзьями-рыцарями. Наблюдать за девушкой издалека, но не оказывать более явных знаков внимания, если уж она понравилась — Моргана не узнавала в таком поведении привычного Артура. Тем более служанка…

Моргана поднялась в свою комнату, продолжая размышлять над увиденным. Она хотела взять щетку, чтобы расчесать запутавшиеся на ветру локоны, но из-за дрожи в пальцах опрокинула баночки, стоявшие на столе. В смятении Моргана кинулась поправлять их, старалась каждую вернуть на исконное место. В комнату вошла Гвен и подала госпоже сонные порошки.

— Простите, миледи, — служанка низко склонилась, — не представляю, как я могла забыть.

— Не страшно. Иди к себе.

Ночь не грозила больше быть страшной. Моргана выпила порцию порошка и легла в кровать. Крепкий и глубокий сон пришел к ней довольно быстро. Но в самый разгар ночи руки девушки начали метаться по простыне, из груди вырывались тихие возгласы. Воображение Морганы рисовало ей образ рыцаря, позади него развевался красный плащ. Он повернулся, и она увидела золотого дракона на спине: это был рыцарь Камелота. Он находился в лесу возле озера. Моргана знала его, в детстве она часто бегала к его восточному берегу из замка. Рыцарь будто ждал кого-то: в нетерпении он постоянно сжимал перчатки и прикасался к рукоятке меча, на котором, помимо обычных символов Камелота, была изображена и корона. В своем сне Моргана старалась посмотреть на лицо рыцаря, но его было не разглядеть в ярких солнечных лучах, только светлые волосы мужчины были видны ей. «Это Артур», — мелькнула догадка. В этот момент рыцарь вздрогнул, словно услышал шорох, и обернулся. Для Морганы он больше не был незнакомцем. И вот ее видение показало новый образ: девушка с распущенными светлыми волосами в простом платье шла навстречу Артуру. Она была знакома Моргане, но сознание упорно отказывалось отыскать в своих глубинах ее имя. Девушка протянула руки рыцарю, и тот с улыбкой сжал их в своих. Артур потянулся к ее лицу, Моргана поняла, что он хочет сделать и начала крутить головой и взмахивать руками, беззвучно пытаясь крикнуть: «Нет!» Она хотела бежать, но нога запнулась о что-то, и она начала падать. Моргана проснулась. Она тяжело дышала, руки ее смяли всю кровать, простыни и подушки были влажными. Сон! Она перебрала его в своей памяти, словно боялась, что если не сделает этого, то забудет его весь. Теперь Моргана четко знала имя той девушки из сна. Это была Гвиневра.

* * *

— И как тебе показался Карлеон? Король также с ума сходит по охоте? — радостно вопрошал Утер свою воспитанницу.

— Он очень обаятелен. Возраст не сумел отнять этого у него, так же как и у вас, ваше величество, — Утер рассмеялся в ответ на комплимент Морганы.

— Я уже давно не тот, что в молодости, дорогая Моргана. А как тебе его сын?

— Не сердитесь на меня, ваше величество, но он мне совсем не понравился. Принц Эгберт не обладает и десятой долей достоинств своего отца. Не всем везет так, как Артуру, — продолжала свои речи лисица.

— Думаешь, Артур похож на меня? — и сам же не дал Моргане ответить. — Впрочем, ты не первая, кто говорит мне это. Ничего страшного, женихов мы тебе еще найдем. Я счастлив, что, в целом, ты довольна поездкой, — король похлопал ладонью по столу, намекая, что Моргана может уже идти, но девушка не собиралась так скоро покидать королевские покои.

— Я знаю, что иногда бываю вспыльчивой, — Моргана взяла руку короля в свои и крепко сжала, — но это все мой безудержный характер. Я хочу, чтобы вы знали, — она сделала паузу и посмотрела самым прямым и честным взглядом, на какой была способна, — как я вам благодарна и как люблю вас.

— Моргана, я никогда не сомневался в этом, — слова девушки тронули Утера. — Я тоже бываю резок и не всегда могу понять, что происходит в голове у молодой девушки…

— Поэтому, — перебила она Утера, — поймите правильно то, что я скажу вам.

— Да, я слушаю внимательно.

— Вы знаете, что Артур очень много времени посвящает государственным делам и военной подготовке, — Моргана несколько закусила губу, будто сомневалась, стоит ли продолжать. — Молодые люди в его возрасте больше ухаживают за девушками, чем занимаются делами.

— Он образцовый сын, но что ты хочешь сказать этим? — подозрение начало закрадываться в голову короля.

— Я все это говорила, чтобы вы не судили его строго. Возможно, такое увлечение закономерно, — оправдывающимся тоном говорила девушка.

— К чему ты клонишь? 

— Я заметила, что он неравнодушен к одной из служанок.

Утер сначала долго и серьезно смотрел на Моргану, а потом рассмеялся.

— Моргана, в этом нет ничего страшного! Это же смешно, — король прекратил смеяться и наклонился ближе к воспитаннице. — Признаться, я в молодости тоже таким грешил.

— Он относится к этому серьезнее, я уверена, — категорично воскликнула Моргана. — Эта девушка ни о чем не подозревает. Поэтому я предлагаю действовать, пока Артур в отъезде. Отошлем ее в деревню. Как говорится, с глаз долой — из сердца вон.

— Это разумно, если ты считаешь, что это увлечение требует таких мер.

— Я не хочу, чтобы этой девушке было плохо. Дело в том, что это моя служанка, Гвен.

— Ах, та самая… — глаза Утера презрительно сощурились.

— Да, ваше величество. Прошу, дайте мне разрешение. Я сообщу ей, что вы не желаете видеть ее в столице из-за случая с ее отцом. Она уедет и даже не будет знать истинной причины. Как и Артур.

— Я и не подозревал, что ты у меня такая благоразумная. Ты абсолютно права и рассуждаешь, как я. Я даю тебе свое позволение.

— Благодарю, ваше величество. Я так счастлива, что вы никогда не обделяете вашу воспитанницу своей милостью. Поужинаем вечером вдвоем? Вы и я?

— С радостью, дорогая.

* * *

Мерлин вернулся в Камелот в дурном расположении духа, так что отсутствие Артура порадовало его. У волшебника было почти две недели, чтобы разобраться в своих мыслях и чувствах, без словесных дуэлей с задирой-принцем. Гаюс удивился его возвращению, хотя и был рад видеть юношу.

— Я думал, что ты останешься на севере. Уже готовил убедительную речь к возвращению Артура, — Гаюс поставил тарелки с похлебкой для себя и юноши.

— Я бы сказал тебе, — Мерлин взял хлеб. — Спасибо.

— Ты плохо выглядишь. Что случилось? — начал выспрашивать лекарь.

— В день перед моим отъездом случились не очень хорошие вещи.

— Расскажи, — маг бросил не самый дружелюбный взгляд на Гаюса, но тот не обратил на него внимания. — Плохие вещи лучше выговаривать вслух, тогда станет легче. Ты знаешь, что я никому не скажу.

— Да, — Мерлин устыдился своего поведения, — ты уже показывал мне не раз, что достоин доверия. — Он промолчал. — Вождь севера при смерти.

— Я был молодым человеком, который учился целительству и магии, когда Кадагор был уже полновластным правителем. Я старик, а он все еще правит, — Гаюс тяжело вздохнул. — Казалось, что он бессмертен, но все приходит к своему закату. Мда, целая эпоха уходит вместе с…

— А я поссорился с любимой девушкой, из-за своего решения жить на юге.

— А ты окончательно решил?

— Пока Артур не станет королем, я буду подле него. А после… Не буду загадывать. Давай я помою посуду. Мне все равно позже идти к дракону.

— Опять? Будь осторожнее, — лекарь покачал головой и передал Мерлину тарелки.

— Не волнуйся, — маг уже хотел выйти, но обернулся. — Кстати, хотел спросить. Почему ты носишь леди Моргане порошки?

— Она страдает бессонницей, я тебе, кажется, уже говорил.

— Это простая бессонница? — лекарь потупил глаза, и Мерлин начал настойчиво добиваться ответа, словно ищейка, которая ищет кость. — Ты ведь знаешь или хотя бы догадываешься? Бессонница ли у нее? Или она спит, но ей снится что-то особенное? Порошки нужны, чтобы сон был глубокий? Возможно, это ее магия так проявляет себя?

— Так ты догадался, — протянул Гаюс.

— Магию я сразу в ней почувствовал. И я видел похожие вещи на севере. У прорицателей при дворе Кадагора.

— Ей снятся кошмары. Страшные образы из будущего, которые, по ее словам, сбывались, — Мерлин кивнул на этих словах. — Я подозреваю, что у нее есть магический дар, а это одно из его проявлений. Боюсь, скоро мои порошки перестанут ей помогать.

— Магия не терпит насилия. Леди Моргане не место в Камелоте.

— Она воспитанница короля. Если Утер узнает о ее магии, мне страшно представить, что с ней будет. С тобой, кстати, тоже, — многозначительно посмотрел лекарь на юношу.

— Я умею распоряжаться своей силой. А она нет. Ей бы поучиться у кого-нибудь.

— В Камелоте это невозможно.

— А как же я?

— Мерлин, раскрыться перед ней — плохая идея. Это может быть очень рискованно для тебя.

— Я подумаю.

* * *

Гвен приготовила постель для леди Морганы, оглядела комнату в поисках работы, которую еще не сделала, но таковой не оказалось. Служанка не хотела вновь ошибиться. Госпожа никогда не была с ней груба, напротив, внимательна и вежлива. А как она хлопотала о ней, пока Гвен была под стражей? Гвиневра понимала, что редкая леди уделила бы столько времени какой-то служанке. Моргана вошла в комнату, и Гвен сразу же подбежала к ней, приняла из ее рук накидку и начала помогать расстегивать застежки на платье. Воспитанница короля была молчалива, да и служанка слова не вымолвила. Когда леди Моргана стояла в ночной сорочке, она подозвала жестом служанку ближе и сказала:

— Гвен, я должна кое-что сообщить тебе, — лицо Морганы стало жалостливым.

— Я вас слушаю, миледи.

— Я говорила с королем. Он недоволен, что ты продолжаешь находиться в замке. Я пыталась уговорить его, но ты знаешь Утера.

— Да, миледи, — тихо произнесла Гвен.

— Он хочет, чтобы ты уехала. Ты говорила, что у тебя есть какая-то родственница?

— Верно, миледи. В западной части Камелота.

— Боюсь, тебе придется уехать к ней. Мне очень жаль, Гвен, правда! — Моргана погладила ее по руке. — Но с завтрашнего дня ты больше не служишь у меня. Могу я чем-то тебе помочь?

— Нет, миледи, — до этого момента служанка стояла, склонив голову, но сейчас решительно подняла ее, — я благодарю вас за все, что вы для меня сделали. Больше мне никто не сможет помочь. Доброй ночи, миледи! — Гвен поклонилась и стремительно вышла из покоев Морганы.

* * *

Мерлин шел через внутренний двор замка, он расправился с посудой и теперь собирался к Килгарре. Разговор с Гаюсом привел его в чувства, маг был более расслаблен и даже что-то легонько насвистывал. Пока Мерлин шел, он постоянно крутил головой и озирался: его природная любознательность никогда не давала ему покоя. По этой причине юноша не сразу заметил расстроенную и идущую ему навстречу Гвен, а лишь когда она практически налетела на него.

— Гвен! — ошарашенно воскликнул Мерлин. — Что с тобой?

— Мерлин, извини! Я не хотела.

— Не стоит извиняться. Почему ты плачешь?

— Это лишь мои проблемы, и будет лучше, если я пойду, — но маг схватил ее за руку.

— Нет, расскажи мне. Может, я смогу помочь тебе.

— Король не желает меня больше видеть в замке. Леди Моргане пришлось отказать мне в работе.

— Найдешь другую, — заявил Мерлин.

— Кто возьмет меня в такое тяжелое время особенно после истории с отцом? Будучи в немилости у короля? Да еще с долгами? — Гвен покачала головой. — Мне придется уехать в деревню к двоюродной тетке.

— Что за долги?

— У меня остались отцовские долги. Я пообещала выплачивать их постепенно и тратила на это почти все деньги. А теперь придется продать дом. У меня останется совсем немного, как раз на дорогу до тетки и на обустройство.

— Продавай дом, — резко сказал юноша, Гвен удивленно воззрилась на него. — Продавай и выплачивай долги, а я устрою тебя к одной хорошей женщине. Я носил ей лекарство, она плетет корзины и вяжет теплую одежду, но она старая. Ей нужна помощница. Думаю, смогу договориться, чтобы ты заняла комнатку в ее доме.

— Спасибо, Мерлин, но мне, возможно, лучше будет уехать. У меня никого не осталось в Камелоте. Что меня держит?

— Ты выросла здесь. Камелот — твой дом. И как же друзья? Я, например? А Моргана? А Гаюс? Мы все ценим тебя, — Гвен легонько улыбнулась. — Вот, видишь. Уже немного улыбаешься. Это нечестно, бежать, когда у тебя на то нет причин. Утер несправедлив. Держись и не робей.

— Я не ожидала найти такую поддержку от тебя, Мерлин, — глаза Гвиневры светились благодарностью.

— Вот и зря. Иди домой и ложись спать. Завтра все устроим.

— Спасибо тебе, Мерлин! Большое спасибо!

Мерлин проводил глазами девушку, пока та не скрылась из виду, тихонько вздохнул и прошептал: «Вот и подтвердились слова Килгарры. За Гвиневрой стоит присматривать. Интересно, приложила ли к этому руку Моргана? Не верится». Маг отправился к темницам. Уже проверенным способом он добрался до Великого Дракона.

— Здравствуй! — крикнул в глубины пещеры Мерлин.

— Здравствуй, юный чародей! — голос послышался совсем рядом, чуть ниже, чем стоял Мерлин. Очень резко морда дракона предстала прямо перед ним. — С возвращением! Спрашивай, не стесняйся.

— Кадагор умирает, — сообщил Мерлин.

Дракон смерил мага оценивающим и недоверчивым взглядом.

— Ничто не вечно под солнцем.

— Но я пришел не поэтому. Перед моей первой поездкой в Камелот, вождь рассказал, что мне принадлежат некие титулы. Некоторые я еще должен заслужить. В частности «Хранитель Альбиона». Что я должен сделать и что это за титул? Какие есть еще?

— О, да. Хочешь узнать свое полное имя со всеми причитающимися званиями, которые должны будут объявлять всякий раз на официальных церемониях?

— Хочешь потешить мое самолюбие? Давай.

— Эмрис, Великий маг и хранитель Альбиона, повелитель всех четырех стихий, последний лорд-повелитель драконов, распорядитель Великого Изумруда.

— О! Так, а теперь давай разбирать.

— Из них два даны тебе при рождении. Великий маг — в знак твоей превосходящей силы, повелитель всех четырех стихий — в знак того, что лишь ты можешь в полной мере и разными способами пользоваться силами огня, воды, земли и воздуха.

— Я даже буду лордом-повелителем драконов? А почему последним?

— Титулы повелителей драконов переходят от отца к сыну. Во время Великой Чистки истребили всех повелителей, кроме одного. Твоего отца.

— Мой отец? А он жив?

— А ты чувствуешь в себе силу повелевать мною? — волшебник отрицательно покачал головой. — Значит, жив. Как только он умрет, сила повелителя перейдет к тебе. Ты не сможешь не почувствовать.

— Неужели он и правда есть где-то живой? Ты знаешь, как его зовут? Где он сейчас?

— Его зовут Балинор, и я не знаю, где он, я не дорожная карта, Мерлин!

— Хорошо-хорошо. Расскажи про остальные титулы.

— Распорядитель Великого Изумруда. Этот камень был утерян много лет назад. Это могущественный артефакт, и он принадлежит тебе. Изумруд — символ твоей власти, отыщи его. Без него тебе не получить последний титул. Изумруд должен находиться в кольце, которое тебе следует носить на среднем пальце левой руки. И последнее, но самое важное звание. Хранитель Альбиона. Оно перейдет к тебе, когда ты прочитаешь заклинание, древнее и мощное. Лишь тебе под силу справиться с ним.

— Где оно записано?

— Я не знаю. Да, не смотри так, есть вещи, которые я не знаю.

— Я должен прочитать какое-то мощное заклинание, которое неизвестно, где записано?

— Именно так.

— Восхитительно!

— Не торопись. Это заклинание важно, ибо свяжет все земли Альбиона воедино и передаст их под твою защиту. Это заклинание мира. Но ты не сможешь прочитать его в одиночку. Для заклинания единства Альбиона потребуется союз пяти великих. Великий маг, Великий король, Великий Дракон, Великий меч и Великий Изумруд.

— Первый — это я, король — Артур, дракон — ты, изумруд я должен найти, а вот меч откуда взять?

— Здесь я тебе не помощник. Это твой путь, ты сам должен собрать все воедино.

— Да, я понял, что от меня требуется. Спасибо. Я помню свое обещание, не переживай.

— Не сомневаюсь, — дракон ненадолго умолк. — Помни, каждый компонент должен присутствовать на заклинании добровольно. Самая большая сложность здесь будет с Артуром. Он должен захотеть ради мира стать частью магического заклинания.

Три недели в отсутствие Артура пролетели для Мерлина совершенно незаметно. Сначала он помогал Гвен перебраться на новое место. Девушка была безмерно благодарна юноше, они подружились и, в целом, лучше узнали друг друга. Женщина, у которой жила теперь бывшая служанка леди Морганы, была пожилой и глуховатой, что Гвиневре было только на руку: она была, наверное, единственным человеком во всем Камелоте, кто не слышал о казни отца девушки. В остальном Глэйс (а именно так ее звали) была обычной милой старушкой, радушной, слегка наивной и доверчивой.

После обустройства Гвиневры у Мерлина началась веселая жизнь. Кажется, в столице не осталось ни одного закутка, куда он не сунул свой нос. Старые лавки, места в лесах, в которых раньше жили маги, подземелья Камелота — волшебник проверил эти места в первую очередь, но ничего, что могло хоть отдаленно намекнуть на заклинание единения Альбиона или на изумруд с мечом, не нашел. И вообще, кто сказал, что он должен найти что-то в Камелоте? Внутреннее чутье подсказывало ему, что если судьба привела его сюда — к Великому Дракону и к будущему Великому королю, — то и камень с оружием будут тут. Или подсказки, где их искать, маг найдет именно в Камелоте, а не где-то в царстве Лота. Пока поиски не дали результатов.

После недели беготни, Мерлин решил, что пора исхитриться и попасть в библиотеку замка. Собрав всю свою природную наглость и уверенность, маг отправился к хранителю библиотеки и сообщил, что теперь он, как ученик и помощник придворного лекаря, будет ходить в библиотеку по поручениям и заданиям последнего. Мерлин тараторил что-то совершенно пустое, не давая хранителю задать нежелательные вопросы, потом резко развернулся и вышел. На следующий день он зашел в библиотеку, словно делал это каждый день, махнул рукой стоявшему на входе хранителю и уверенно зашагал к дальним книжным стеллажам. С тех пор волшебник повторял эти действия каждое утро после завтрака, а иногда и вечерами.

В библиотеке замка было обширное собрание книг, Мерлин нашел любопытные для себя экземпляры по истории Камелота, в том числе по магической ее составляющей, но, разумеется, без упоминания каких-либо заклинаний. Там также была закрытая комната. Закрытая для простых смертных. Однажды Мерлин сумел проникнуть в библиотеку, когда хранитель отлучился, и с помощью своей силы с легкостью открыл замок. Волшебник был не удивлен: за дверью находились некоторые магические книги, ныне запрещенные в королевстве. Мерлин с любопытством полистал их, они были посвящены магии Старой Религии, в которой Великий маг чувствовал себя ребенком. Через пару дней волшебник принес созданные магией свитки (в Камелоте каждый пергамент был на пересчет), дождался момента, когда в библиотеке никого не стало, зашел в ту комнату и перенес записи на свитки золотом своих глаз. Вечерами в своей каморке юноша мог внимательно изучать их.

Однако спустя три недели возвратилась главная забота Мерлина и сразу же громким и требовательным тоном возвестила о себе.

— Мерлин! Вернулся из дома и бездельничал? В моих покоях пыль скопилась даже на подушках.

— Как же я рад вашему возвращению, ваше высочество, — ироничным тоном произнес Мерлин.

— Скоро в Камелоте будет проходить главный рыцарский турнир. Подготовь мои обмундирование.

— Что за турнир?

— Самый большой из всех. Он проходит ежегодно, на него съезжаются лучшие рыцари всего королевства.

— А награда?

— Тысяча золотых момент, всеобщее восхищение и слава.

— У тебя и так все это есть, значит, тебе нет смысла участвовать?

— Мерлин, — Артур возмущенно глянул на него исподлобья, — я сын короля и обязан участвовать. Я делаю это ради чести.

— А-а-а, — протянул юноша.

Артур гневно усмехнулся и вышел из своих покоев. Мерлин последовал за ним, они направлялись в тронный зал, где принц должен был отчитаться королю о прошедшей поездке, а также Утер в этот день собирался объявить дату турнира.

Во время долгой церемонии Артур не мог не заметить, что возле Морганы теперь стоит другая служанка. Это заставило принца помрачнеть. Когда он возвращался к себе, то спросил у Мерлина:

— Почему Моргану сопровождала другая служанка?

— Ты заметил отсутствие Гвен? Серьезно?

— Я задал тебе вопрос, Мерлин.

— Гвен пришлось уехать.

— Из города?

— При дворе так думают. Но я помог обустроиться ей здесь. Она продала свой дом.

— Где она сейчас?

— Почему тебя это волнует?

— Мне просто интересно.

— Э-э-э, нет. Что-то тут не так, — Мерлин прищурился и внимательно посмотрел на Артура. — Она тебе что, нравится?!

— Что за ерунду ты несешь? Просто ответь, где она теперь!

— В восточной части города. Не доходя до оружейной лавки Хитча, нужно повернуть направо. Там будет дом, а внизу лавка одной женщины. Торгует теплыми вещами и корзинами. Гвен сейчас у нее.

— Хорошо, спасибо.

— О-о, еще и спасибо сказал.

* * *

Артур после тренировки и обеда отправился в город. Он не взял с собой никого из рыцарей, а также надел одежду, на которой не было каких-либо символов Пендрагонов. Очевидно, принц не хотел привлекать к себе излишнего внимания, хотя в городе его и так прекрасно знали: простые люди любили приходить на турниры, где могли вдоволь насмотреться на гордость королевства — лучшего воина Камелота и своего будущего короля.

Артур зашел в оружейную лавку Хитча. Оружие здесь, если не считать королевской кузницы, было лучшим в Камелоте. Как рыцарю и воину, Артуру было любопытно взглянуть на некоторые образцы. Продавец сразу же бросился показывать лучшие клинки и мечи, какие у него были для его высочества. Принц достаточно долго их рассматривал, но складывалось впечатление, что мысли его были далеки от оружия.

Ничего не купив, Артур вышел от Хитча и свернул направо. Он сильно замедлил шаг, постоянно озирался и всматривался в дома по обе стороны улочки и в лица прохожих, будто искал кого-то, но в то же время боялся встретить то самое лицо.

В глубине улочки мелькнул знакомый силуэт, Артур остановился. Гвиневра перетаскивала охапки с прутьями для плетения корзин в дом. На момент она остановилась, чтобы перевести дух, поправила рукой волосы, которые выбились из тугого пучка и мешали ей, и вновь принялась за работу. Принц наблюдал за ней, пока она не перенесла все в дом и не закрыла за собой дверь, затем развернулся и пошел по дороге обратно в замок.

* * *

Мерлин накрывал стол для ужина в покоях принца. Артур сидел перед бумагами, брови его были нахмурены, весь вид говорил о не лучшем настрое его высочества.

— Иди ужинать, — сказал Мерлин, но Артур никак не отреагировал. — Ваше высочество, идите откушать ваш ужин. — Снова тишина.

Мерлин подошел к столу и дотронулся до плеча принца. Артур вздрогнул и поднял голову.

— Что с тобой? Ужин готов, я сказал тебе об этом уже два раза.

— Я что-то задумался. Иду.

Он встал и прошел к столу, где его ждали жаренный барашек, фрукты, вино, козий сыр. Мерлин последовал за ним и налил в бокал вино. Артур молча ел. Мерлин видел, что он не в порядке, и размышлял стоит ли спросить его об этом: «Подобное спрашивают у друзей. А он меня другом не считает. Притвориться, что не вижу? Тоже не пойдет. Я должен знать, что происходит с ним».

— Ты чем-то расстроен. Волнуешься из-за предстоящего турнира?

— С чего бы?

— Сегодня в тронном зале король недвусмысленно дал понять, что ждет от тебя победы. Будто ты не смеешь занять даже второго места.

— Для него это серьезно. Честь королевской фамилии, моя слава великого воина. Но я о турнире не думаю.

— Настолько уверен в себе? — Артур посмотрел прямо в глаза слуге.

— Что-что, а моя рука и мой меч никогда меня не подводили, — серьезно ответил принц.

— Тогда в чем дело? — допытывался маг.

— Мерлин, не лезь ко мне!

— Ты ходил к домику справа от оружейной лавки? — Артур молча отпил из бокала. — Значит, да, — кивнул Мерлин самому себе.

— Не зли меня, предупреждаю в последний раз! — принц яростно сверкнул глазами, таким Мерлин его еще не видел.

— Послушай, если беспокоишься о ней или хочешь поговорить, просто пойди и сделай это! В этом нет ничего такого.

— Она не поймет. И меня никто не поймет, — он горько усмехнулся и откинулся на спинку стула. — Да что со мной происходит?

— Тебе станет легче, как только и самому себе, и Гвиневре ты честно признаешься в чувствах.

— Ты слышишь вообще, что ты мне предлагаешь? Я будущий король Камелота, а она уже даже не служанка! Вообще никто! Уйди с глаз моих! — Артур показал рукой на дверь, но Мерлин и не шелохнулся.

— Ты можешь изливать на меня свой гнев, сколько хочешь, — твердо заявил юноша. — Я не уйду. И я знаю, что прав. В глубине души ты тоже это знаешь. Я не обижаюсь. Ты сейчас сам запутался. Ложись спать, а завтра сходи к ней.

— Ты никогда не слушаешь моих приказов. Настолько не уважаешь меня? — глаза принца выражали горестное отчаяние.

— Дело не в уважении. Я поступаю так, как считаю верным, даже если приказывают мне другое. Я стараюсь слушать свое сердце, а все короли, — он сделал паузу, — или будущие короли грешат тем, что затыкают голос сердца. Но от этого никому не становится лучше, поверь. — Артур внимательно смотрел в лицо Мерлину. — Когда станешь королем, прислушивайся к биению вот этого, — он приложил руку к левой части груди, — порою оно более прозорливо, чем наши умы.

— Ты выглядишь неумелым и пугливым мальчишкой, — лицо Артура немного расслабилось. — Знаешь, все в тебе не так. Но иногда… ты говоришь, и у меня возникает желание прислушаться. Я понимаю, что должен пропустить все это мимо ушей, что ты несешь чушь, но это представляется чем-то мудрым. Неуместное слово. — Артур начал оглядываться по сторонам, но потом вновь остановился на Мерлине. — Хотя, да. Именно мудрым. Я не понимаю, откуда это в тебе. Я не знаю, как буду воспринимать другого слугу.

— Собираешься меня прогнать?

— Ты горел желанием уйти при первой возможности.

— Не уйду. Я ведь уже повидал семью. Пока ты не станешь королем, я буду служить тебе. Возможно, я не лучшая кандидатура.

— Оставайся, — Артур увидел, как лицо слуги тронула светлая улыбка. — И продолжай говорить правду. Даже если я ругаюсь и злюсь.

— Хорошо, договорились. Я уберу все со стола. Ложитесь отдыхать, ваше высочество.

* * *

Моргана была в дурном настроении целый день. Девушка жила в покое несколько недель, она была уверена, что избавилась от небольшого недоразумения, которое омрачило ее жизнь. Чем не повод для радости? Моргана спала эти ночи спокойно, порошки Гаюса являлись крепкой преградой для ночных кошмаров. Однако сегодня эта преграда вновь не выдержала натиска ночных видений.

Воспитанница короля проснулась в холодном поту в предрассветный час, вскочила с кровати и больше не могла даже взглянуть на белоснежные подушки. Новый образ для Морганы был много хуже предыдущего. Она села на стул перед зеркалом и обхватила голову руками. Моргана же, казалось, все решила. Однако во сне девушка увидела тронный зал Камелота, украшенный праздничными цветами. По обе стороны стояли рыцари в красных плащах и приветствовали короля. Но не Утера, а Артура. Он стоял возле трона и смотрел прямо перед собой: к нему шла Гвиневра в красном платье, расшитом золотом. Такие надевают на коронацию королевы Камелота, такое мечтала надеть сама Моргана. Когда Гвиневра подошла к Артуру, тот подал ей руку, и она опустилась на колени. Король взял корону и, держа ее над головой девушки, провозгласил ее королевой Камелота. На этом моменте Моргана проснулась. Ужасный, просто ужасный сон! А ведь она отослала Гвен подальше от замка и Артура. Днем нужно самой сходить к Гаюсу, чтобы взять порошки и ненароком расспросить о служанке: если кто и знает о ней, то только Гаюс.

* * *

— Как твоя служба у Артура? Мне кажется, что ты уже не так возмущен этим назначением, — Гаюс завел разговор с Мерлином за завтраком по сложившейся традиции.

— Признаю, я привыкаю. Гаюс, ты же знаешь все в Камелоте? — Мерлин ел, не останавливаясь. Чем бы не был занят Великий маг, а аппетит у него всегда был всем на зависть.

— Полагаю, да. А что ты хочешь узнать? Последние недели мне казалось, что ты что-то ищешь. А когда Леон неделю назад был у меня, то рассказал, что видел тебя возле пустоши Краддок. Я был удивлен.

— Мне нужно найти пару мощных артефактов. И у меня нет никаких зацепок, где они могли бы быть.

— Что за артефакты?

— Великий меч и Великий Изумруд, — Мерлин открыто сомневался, что Гаюс сможет помочь ему в этом.

— Я когда-то слышал про изумруд.

— Правда? Вспомни, пожалуйста!

— Очень давно. Если мне не изменяет память, камень — символ твоей власти?

— Верно.

— Да, его хранила при себе природная богиня. Она должна была передать его тебе, — Мерлин весь обратился в слух. — Но она исчезла. И о камне после этого никто не слышал.

— Каким образом она исчезла?

— Давно, когда ты еще и на свет не появился, природная магия и старая религия были едины. Что-то произошло между жрицами и природной богиней, и она ушла с острова Блаженных. Она провела мощнейший обряд, в котором принесла в жертву собственную жизнь. После этого обряда огромная часть природной силы ушла из рук жриц Старой Религии и их ближайших сподвижников.

— Куда же она делась? В мире магии всегда поддерживается баланс, — со знающим видом вставил Мерлин.

— Мой мальчик, она отдала эту силу тебе.

— Что?!

— Твое превосходство над всеми прочими магическими существами обеспечило это самопожертвование богини.

— Где она проводила обряд?

— В долине павших королей.

— Возле пещеры?

— Нет, пещера с ниатидами — не единственное магическое место в долине. Есть еще одно, попробуй найти его.

— Хорошо, спасибо, Гаюс. А то я уже всю округу и замок перерыл.

— Видимо, ходил в библиотеку и темницы?

— Да. А где еще можно что-то спрятать?

— Если бы я хотел спрятать что-то магическое в Камелоте, то выбрал бы покои Артура, — серьезно заявил лекарь.

— Почему? — удивился маг.

— Там никто никогда не стал бы ничего искать. А сам Артур абсолютно ничего не смыслит в магии. Даже если он увидит магический предмет, то пройдет мимо, — Мерлин остановил взгляд на Гаюсе и рассмеялся.

— Ты чертовски прав! — сквозь смех сказал волшебник.

* * *

Гвен сидела на первом этаже дома Глэйс. Он был очень простым, даже ветхим, но девушка была не в том положении, чтобы привередничать. Ее все устраивало, старушка была тихой, правда, чересчур наивной. Когда они ели вместе или плели корзины, Глэйс старалась завести с Гвен беседу, узнать о ней побольше, но бывшая служанка уворачивалась и отнекивалась: у нее не было никакого желания делиться своими переживаниями с чужим человеком. Гвиневра старалась деликатно намекнуть на это хозяйке, но та совершенно их не понимала, чем слегка раздражала девушку, но она терпела и всякий раз прикусывала язык, когда тот хотел сотворить более грубое замечание.

Легкое отчаяние подкрадывалось к Гвен. Отец, пусть и не самый лучший, ушел, а она даже не осознала этого до конца. Семьи у девушки не осталось, дом продан. Как Гвен и предполагала, некоторая сумма у нее осталась, она решила приложить ее на черный день. Девушка не видела свой путь дальше, словно туман опустился на ее судьбу. Гвиневра убеждала себя, что это такой период: новый дом, новая работа, новые люди — все это сгущало краски и создавало гнетущую атмосферу. «Но это пройдет», — подбадривала она себя.

В то знаменательное утро Гвиневра находилась на первом этаже, где была обустроена торговая лавка. На полках были разложены теплые носки, кофты, штаны и шапки, на полу стояли корзины, в дальнем уголке был сделан небольшой прилавок, где и обустроилась Гвен. Напротив нее было окно, выходящее на улицу. Гвен протирала его, но оно все равно оставалось тусклым, на подоконнике лежали старый ивовые ветки. Глэйс была наверху, занималась вязанием. В обязанности же Гвен входило слежение за лавкой и торговля. Если никого не было, что бывало довольно часто, она скромно сидела в уголке и плела корзины. Девушка делала это и раньше, но никогда много не практиковалась, поэтому сейчас приходилось наверстывать, чтобы набрать приличную скорость.

Гвен основательно подходила к работе. Если хоть раз какой-то прутик она провела выше или ниже нужного уровня, то возвращалась и переплетала этот фрагмент, даже если приходилось переделывать большой объем. Ответственный подход давал результаты: скорость понемногу росла, а качество плетения оставалось таким же хорошим. Правда, руки у девушки были исколоты прутьями.

Именно за этим занятием ее и застал Артур. Принц резко и по-хозяйски зашел в лавку. Он хотел совсем не так, но все у него сегодня шло не по разумению. Гвен машинально вскочила, услышав шум. Когда она увидела вошедшего принца, глаза ее расширились, а брови в изумлении поползли наверх. Она быстро присела, Артур кивнул, и она поднялась. Его Моргана прислала? Вряд ли. Что ему было нужно здесь? Эта лавка не с оружием или бумагой, или с драгоценными украшениями и резными фигурами. Теплые носки и корзины…

— Ваше высочество, здравствуйте! Что привело вас сюда? Я чем-то могу помочь? — принц оглядывал товары, и девушка решила первой нарушить затянувшееся молчание.

— Здравствуй, Гвиневра. Я пришел к тебе, — удивленное выражение не покидало ее лица, но она молчала, не смея перебить принца. Артура это как будто раздосадовало. — Я должен признаться тебе кое в чем. — Она также молчала. — Я… мне жаль, что ты покинула замок, что мой отец вынудил тебя это сделать.

— Если вы считаете, что я обижена или что-то замышляю… — перед глазами Гвен встало лицо отца. Смертный приговор. Покушение на принца.

— Конечно, нет!

— Я никогда ничего бы не сделала против вас! — перебила его девушка, стискивая ладони крепче. Взгляд Артура упал на них, и он увидел исцарапанные руки Гвен.

— Что у тебя с руками?

— Руками? — Гвен посмотрела на свои руки, будто раньше их и не видела. — А, это от прутьев. Не берите в голову, ваше высочество.

— Не могу. Меня волнует все, что связано с тобой, — Гвен, затаив дыхание, слушала Артура, а тот непонятно откуда набрался смелости и со светящимися глазами воодушевленно продолжал. — Я не знаю, в какой момент это… Хотя, нет. Знаю. Тогда в темнице. Я снова и снова думал о тебе. Я должен признаться, ты запала мне глубоко в душу. Ты мне нравишься, Гвиневра.

Она стояла с видом скорбным и потрясенным, совсем не такое лицо должно быть у девушки, которой единственный принц королевства признается в чувствах. Гвен повернула голову в бок, будто не хотела, чтобы он смотрел в ее глаза, лицо ее то бледнело, то розовело, она тихо вздохнула и произнесла:

— Что же вы хотите услышать от меня, ваше высочество?

— Есть ли у меня надежда? Надежда, что когда-нибудь ты ответишь взаимностью на мои чувства?

— Да о каких чувствах вы говорите? — громко воскликнула Гвен на всю лавку. — Вы, наследный принц, хотите от меня, уже даже не служанки в замке да к тому же дочери человека, покушавшегося на вас, какого-то ответа?

— Гвиневра! — Артур, казалось, ждал и боялся такого поворота. Хотя что еще он мог услышать от нее? Она решила прояснить все.

— Ваше высочество, вы желали моего ответа, тогда не перебивайте. Я скажу вам все как есть. Думаю, что с вашей стороны это не более чем увлечение, королевская прихоть. Я никогда не испытывала к вам никакой симпатии. Ваше внимание — гибель для меня. — Гвен видела вполоборота, как изменилось его выражение на этих словах, как болезненно побледнело лицо. — Поэтому прошу, умоляю вас оставить меня в моей тихой и простой жизни. Если не сделаете этого, мне не будет покоя. Вы скоро остынете и сами будете удивляться сегодняшним словам. — Она остановилась. — И стыдиться их. Я никогда не напомню вам о них и никому не скажу, можете положиться на меня.

— Ты не веришь, что мои чувства искренны? — спросил Артур, когда девушка замолчала.

— Я не верю, что ваш отец или королевский двор позволят вам хоть на шаг приблизиться ко мне. О чем-то большем я и не говорю.

— Я пришел, чтобы узнать твое мнение, а не мнение отца или королевского двора!

— Что ж, если хотите: я тоже не верю, что ваша внезапная страсть продержится хотя бы день под натиском вашего отца. У меня нет к вам чувств или каких-то надежд, — принц опустил глаза. — Простите, если я обидела вас. Я не хотела. Но обманывать кого-либо или давать ложные надежды — не в моих правилах.

— Полагаю, мне остается лишь удалиться. Спасибо за честность. Пусть ты ничего не испытываешь ко мне, но я хочу, чтобы ты знала, что всегда можешь рассчитывать на мою помощь. Прощай, Гвиневра.

Она не успела что-то ответить ему: он уже ушел. Гвен долго стояла и смотрела в окно, а затем опустилась вдоль стены и закрыла лицо руками.

* * *

Моргана подошла к двери Гаюса, задержалась возле нее, поправила волосы, пальцами пробежалась по платью, подняла ладонь, сжатую в кулачок, и постучала. Никто не отвечал, но это было неудивительно: даже если лекарь и был на месте, то мог не услышать, так как порой слишком увлекался своими отварами и мазями. Девушка решительно вошла в комнату. Придворный лекарь сидел за своим столом и чистил корешки, одновременно что-то отмечая в лечебной книге.

— Гаюс! У меня уже заканчиваются порошки. Не мог бы ты…

— Леди Моргана! — Гаюс поднялся, чтобы выказать почтение воспитаннице короля. — Конечно.

— …Увеличить количество основного ингредиента.

— Вам плохо спится, миледи? — Гаюс нахмурился.

— Могу проснуться во второй половине ночи, — Моргана улыбнулась слегка натянуто. — Уверена, что мне поможет увеличение дозы.

— Это может быть опасно. Я совсем немного увеличу ее, но после сегодняшней ночи я приду к вам, и вы подробно опишите мне, как спали.

— Хорошо, — Гаюс начал готовить порошок, Моргана присела на один из стульев. — Гаюс, ты ничего не слышал о Гвен? Она, должно быть, обращалась к тебе за помощью?

— Да, обращалась, — послышался третий голос в комнате лекаря. Моргана обернулась и увидела Мерлина, он зашел бесшумно, словно пантера. — Я помог ей с продажей дома и сбором вещей.

— Она уехала из города?

— Да, Гвен у тетки сейчас, — маг говорил спокойно и уверенно, сложив руки за спину, а глаза его при этом с темным блеском наблюдали за девушкой. — Это в восточной части королевства, три дня пути отсюда. Верно, вы скучаете по ней, миледи?

— Верно, мне не хватает Гвен, — Моргана улыбнулась и постаралась придать печальное выражение глазам. Ей почти удалось. «Потрясающая игра», — пронеслось в голове у волшебника.

Они пристально смотрели в глаза друг другу, пытаясь угадать мысли другого. Так продолжалось, пока Гаюс не закашлялся и не прохрипел:

— Вот ваши порошки, миледи.

— Благодарю, Гаюс. Я очень признательна и тебе, Мерлин, что помог Гвен.

— Вам не за что благодарить меня, — Мерлин замолчал ненадолго, — миледи.

Моргана взяла сонные порошки и вышла. Как только дверь закрылась, лицо ее помрачнело. «Он солгал мне, глядя прямо в глаза. Наглец! — думала воспитанница короля. — Гвен еще в городе. Я уверена».

* * *

День сменился другим. Пока будущие враги и друзья обдумывали и вынашивали планы, пока влюбленные тосковали по недосягаемым объектам своих страстей, пока могущественные мира сего делили власть, искали и умирали, к Камелоту стекались лучшие рыцари королевства на предстоящий турнир.

Был среди них один человек, особо интересующий нас, который хотя и имел по рождению право участвовать в рыцарских турнирах и служить королям, но никогда не делал ни того, ни другого по веским причинам. Однако в этот раз он не просто будет участвовать, этот человек будет драться, как лев, будто для него это настоящая битва. Пути назад нет: Гавейн должен вырвать победу и отнять звание лучшего воина пяти королевств у наследного принца Камелота.

Мерлин на рассвете зашел в библиотеку. Позже у него просто не выдалось бы свободной минутки для этого: завтра начинался турнир и должен был продолжаться в течение трех дней.

Маг не успел перенести текст одной из книг, потому что уже послышались шаги хранителя, но без книги Мерлин не захотел уходить и прихватил ее с собой. Ночью он перенес текст у себя в комнатушке и решил рано утром, пока все спят, вернуть все назад.

Мерлин как раз ставил книгу на место, как услышал тихий скрип и шаги. Волшебник замер и начал прислушиваться. Шаги приближались к запретной комнате. Мерлин погасил огонь, который магией разжигал в темноте. Дверь распахнулась, и маг сначала увидел яркую ткань женского платья, а затем поднял глаза, чтобы встретить лицо его обладательницы. Это была леди Моргана.

— Миледи, что вы забыли в здесь? — прямо спросил маг.

— Мерлин, — девушка была застигнута врасплох, но всеми силами старалась не показать этого. — Думаю, это ты должен ответить мне на этот вопрос.

— Я здесь по поручению Гаюса, — Мерлин решил положиться на свою уверенность.

— Разве это не закрытая комната?

— Да, но не для Гаюса. Вы знаете, как король ему доверяет. Боюсь, он не обрадуется, что Гаюс послал сюда меня. Вы ведь не донесете ему об этом, миледи? — поклонился Мерлин, чтобы Моргана не могла увидеть хитрого блеска в его глазах. Он и так понимал, что она ничего не скажет, иначе придется и самой объяснять, что здесь делала. Подопечная короля могла, конечно, выкрутиться, но рисковать не стала бы.

— Разумеется, нет, — Моргана изобразила на своем лице милейшую улыбку.

— Тогда с вашего позволения я закрою комнату, — Мерлин видел, что Моргана колебалась, но в конечном счете не стала сопротивляться.

— Да. А у тебя есть ключ?

— Гаюс дал мне его, а то как же я открыл бы дверь? — юноша сделал самое невинное лицо, какое мог.

— Ну конечно. Я уже выхожу, — она переступила порог, а Мерлин отвернулся и шепотом произнес заклинание: на его руке блеснул ключ.

Волшебник вышел из комнаты, держа ключ так, чтобы Моргана увидела его. Он повернулся спиной к двери и начал скрежетать ключом по скважине, создавая видимость, что он проворачивает его и запирает дверь. В действительности маг почти бесшумно прошептал заклинание, чтобы замок закрылся. Затем юноша повернулся к подопечной короля, еще раз поклонился и пошел прочь из библиотеки, оставив Моргану одну. Он не сомневался, что колдунья пришла искать в библиотеку ответы на давно мучившие ее вопросы.

* * *

В тот день у Мерлина было много хлопот. Юноша подготавливал обмундирование Артура, но хотя бы не должен был прислуживать за ужином: принц обязан был присутствовать на приеме, куда пригласили всех рыцарей, приехавших на турнир.

Большинство прибыло как раз в последний день. До обеда волшебник выходил из замка в город и лично наблюдал, как рыцари, уставшие и злые, въезжали в город. Они останавливались в трактирах, чтобы привести себя в порядок и выпить эля, грубо торопили слуг с лошадьми. Но стоило им выйти и приблизиться к замку, как облик рыцарей полностью менялся: они вскрикивали на слуг лишь за серьезные провинности, на лица натягивали обворожительные и учтивые, как им казалось, улыбки, сгоняли с осанок всякие следы усталости и долгой дороги, а манеры являли самые изящные, какие могли иметь при себе воины. Перед Утером они раскланивались, восхищались Камелотом и доблестью принца. Король понимал, что этому их обязывает этикет, но ему было приятно слышать подобные льстивые речи. Кроме того, Утер весьма щепетильно относился к сословным делениям и уважал тех, кто четко придерживался их и не позволял ничего лишнего.

Во время торжественного ужина Мерлин стоял подле Артура и с любопытством рассматривал гостей. Заметил он и леди Моргану, которая была очень довольна новыми лицами в особенности потому, что те чествовали ее и оказывали неимоверное количество знаков внимания, как первой леди королевства и леди завтрашнего турнира. После его завершения король по традиции давал прием, на котором победитель сопровождал леди турнира.

Волшебник не задержался долго на ужине, потому как Артур решил пораньше удалиться в свои покои, чего ранее, по наблюдениям Мерлина, не делал. Маг помог Артуру переодеться ко сну, погасил свечи и, пожелав доброй ночи, отправился к себе. Сон еще не скоро грозил ему своим нашествием: Мерлин кропотливо изучал заклинания Старой религии. Они были не столько трудны, сколько чужды ему. Для волшебника эта магия была совсем иной, он не мог провести никаких аналогий с тем, что изучал ранее на севере. Тем более у него не было здесь учителей. Гаюс был не в счет. Мерлин никак не хотел обращаться к нему, потому что заботился о безопасности лекаря. Маг отчетливо понимал: многие непонятные вещи старику пришлось бы показывать на практике, и этим тот нарушил бы законы Камелота. По этой причине Мерлин решил изучать Старую религию в одиночку, пусть это и сильно удлиняло процесс обучения.

* * *

В это же время в восточной стороне города в маленьком ветхом и холодном домике горел свет на втором этаже. Там сидели девушка и старушка, они вязали в сумраке нескольких свечей. Быстрое движение рук позволяло не чувствовать стужу, которая начинала проникать в верхние комнаты по вечерам. Девушка пыталась хранить молчание, тогда как старушка постоянно нарушала его.

— Завтра начинается турнир, — молчание в ответ. — Думаю, никого не будет в городе: все пойдут посмотреть на рыцарей. Думаешь, стоит вставать рано и открывать лавку?

— Как вы решите, — коротко и с неохотой отвечала девушка.

— Милочка, ты хорошо работаешь — должна и отдыхать. Погода обещает быть вполне теплой. Нужно кстати сходить к Берте за пряжей… Хотя позже. Ты сходи завтра с горожанами, повеселись на турнире.

— Не хочу.

— О, милочка, так не должно быть! Ты, наверное, из скромности? Не стоит. Девушки должны веселиться и отдыхать. Когда я была молодой…

— Я не очень люблю многолюдные места.

— Нет-нет, это как-то неправильно. Что соседи подумают? Что я держу тебя за работой, когда весь город пойдет смотреть на самых лучших рыцарей Камелота? И на нашего принца? — При упоминании Артура Гвиневра прекратила вязать и повернула голову к окну. — Нет, если не хочешь опозорить меня на всю улицу, то ступай завтра на турнир. Я уже старая, но послушать про рыцарей страсть как люблю. Иди, а потом расскажешь мне, как там все.

— Хорошо, — голос Гвен смягчился.

— Вот и славно, — довольным голосом промурчала Глэйс. Она действительно напоминала старую кошку манерами и голосом, вот только хитростью и изворотливостью кошачьих, по мнению Гвен, совсем не обладала.

* * *

Турнир проходил на главной площади перед замком. Деревянные трибуны своими грубыми очертаниями отделяли кусок земли, на котором рыцари в благородном порыве во имя золота и славы собирались биться во всю свою мощь. Эти трибуны были предназначены для знатных людей и богатых горожан, но и простой люд со всего города и ближайших поселений спешил на самое большое зрелище года: за трибунами было достаточно много места, где они могли стоя наблюдать за схватками.

Мерлин уже мечтал, чтобы турнир закончился, ибо ему он принес много дополнительной работы, отвлекал от изучения заклинаний и поиска артефактов, а Артур был в скверном расположении духа последние пару дней. Возможно, это было связано далеко не с турниром, а с одной милой девушкой, но маг все равно не был рад ему. Пока он был в конюшнях, несколько рыцарей, которые блистали манерами только при Утере и Моргане, довольно неучтиво гаркнули слуге, чтобы тот и им подготовил лошадей. Мерлин, крепко сжав кулаки, попытался объяснить, что он слуга принца, а у рыцарей должны быть свои слуги, но это замечание не возымело должного эффекта. В конце концов, он нашел слуг этих рыцарей, здорово пнул их и велел явиться перед господами. Те даже растерялись и не сразу поняли, что получили распоряжение от такого же слуги, как они, а когда позже осознали, то обиделись и начали шептаться меж собой о высокомерном слуге принца. В последующие дни турнира молва о Мерлине разошлась по слугам гостей и даже среди некоторых господ.

До начала турнира остались считанные минуты. Артур был полностью собран и смотрел прямо на центральные трибуны, где находились король, его воспитанница и ближайшие советники.

— Все, ты готов, — весело сказал Мерлин, — можешь идти и бить всех этих выскочек.

— Я же и сам выскочка, по твоему мнению? — усмехнулся принц.

— Не такой, как они, — сказал маг и мрачно посмотрел туда, где стояли остальные участники турнира.

— О, да я уже в фаворе у собственного слуги!

— Не задавайся, а то передумаю!

Артур встал в ряд с остальными рыцарями, король поднялся и начал свою приветственную речь.

— Жители Камелота! Сегодня начинается самый большой ежегодный турнир королевства. Награда — тысяча золотых монет, — он указал рукой на сундук с золотом, стоявший рядом, — шанс стать рыцарем Камелота, если вы достойно проявите себя, а также возможность сопровождать на прием мою подопечную, леди Моргану! — Утер посмотрел на девушку с ласковым выражением на лице. — Я надеюсь, что все вы покажете свою храбрость. Желаю вам удачи. Начнем!

Король махнул рукой, зрители закричали и захлопали в ладоши, призывая турнир начаться как можно скорее. Жребий выбрал для каждого своего соперника. Артуру достался младший сын одного из западных семейств, но он одержал первую победу на турнире не так легко, словно его мысли не были сосредоточены на поединке, и только меч и выучка помогли ему расправиться с противником без потерь. Народ ликовал и приветствовал своего принца громче, чем кого бы то ни было. Пока Артур благодарил толпу за поддержку, то заметил стоявшую Гвиневру. Лицо его невольно просветлело, и на следующую битву он вышел уже более бодрым и сосредоточенным.

Мерлин отметил про себя эту перемену, он не спускал глаз со своего господина. Гвиневру он заметил еще раньше, пока все собирались. Они обменялись быстрыми приветствиями. Волшебник гадал, заметила ли свою бывшую служанку леди Моргана? Но та была совершенно поглощена зрелищем и, наверное, не видела ничего вокруг себя. Слугу принца она тоже игнорировала, словно не встречалась с ним еще вчера утром в библиотеке замка.

А что же остальные рыцари и воины? Тех, кто уже давно служил в армии Камелота, жители хорошо знали и ожидали от них ярких побед. Но любой турнир доставляет острейшее удовольствие, когда на нем случаются неожиданности, когда появляется некто, побеждающий тех, кому еще вчера аплодировали. Люди — странные существа, они переживают за своих любимцев и радуются их победам, но их приводит в восторг этот новый и таинственный герой. Был ли такой человек на этом турнире? Безусловно, да.

Артур бился первым, затем прошло еще несколько ярких схваток. Толпа поглотила первые волны дикого наслаждения, утолила острую жажду и захотела передохнуть, на трибунах стало тише. В этот момент на поле появилась новая пара противников. Один из них был самым крупным участником турнира, он производил устрашающее впечатление. Все в нем было огромным: огромный рост, огромные руки, даже нос и уши — и те были огромными. Перед ним встал худощавый мужчина среднего роста, но на фоне этого гиганта он казался мелким. В руках у него было простое и крепкое оружие, одежда была почти крестьянской. Перед участием в турнире каждый предоставлял свое свидетельство о дворянстве, поэтому вид этого человека заставил всех поморщиться: видно, он был совсем бедным дворянином. Даже Мерлин поддался общему предубеждению и мысленно предрек этому парню скорый конец или при невероятном везении местечко подле Гаюса.

Распорядитель турнира объявил о начале битвы. Гигант кинулся на тщедушного соперника, но тот с ловкостью ребенка увернулся. Публика одарила парня своим вниманием. Страшный соперник побежал на него и вжал в ограждение. Мерлин поморщился: сейчас мелкого воина просто раздавят. Однако тот схватил за ухо гиганта, резко потянул, воспользовался растерянностью противника, вывернулся, ударил его ногой и сразу же зацепил ею. Они упали вместе на землю, только худощавый быстро вскочил и ударил пару раз гиганта. Схватка закончилась. Все симпатии повернулись к неизвестному воину. Распорядитель в смятении искал его имя в списках, чтобы объявить о победе. В конце списка он нашел его: Гавейн. Толпа ликовала. Мерлин тоже решил похлопать ему, но, поймав взгляд Артура, решил остановиться. Принц ревностно относился к своим успехам, а к новым героям испытывал подозрение.

Теперь у публики появился новый герой. Надолго ли? Нужна была новая проверка, чтобы окончательно решить, не зажглась ли его звезда яркой удачей на одну битву. Когда пошел второй тур и очередь дошла до Гавейна, все взгляды были уже прикованы к нему, внушительность очередного соперника более никого не смущала. В этой битве парень осмелел и показал более агрессивную борьбу. Его ловкость и изворотливость поражали, он был шустрым и смекалистым. Под конец он начал бросать острые словечки противнику, подшучивал над ним и дразнил, и Мерлин понял: это есть совершенно привычная для парня вещь. Гавейн вновь одержал победу. Так случилось и в третьем, последнем, туре в этот день. Воин очаровал всех своими задиристыми фразами, которые отвлекали противников, но самого парня заставляли быть еще внимательнее. Мерлин слышал, как многие начали переговариваться, что в финал могут выйти принц и этот новый парень. Магу приглянулся веселый и такой легкий Гавейн, но он не мог допустить, чтобы в последнем туре Артур получил раны или даже был убит им. После каждого сражения койки Гаюса пополнялись ранеными.

Третий тур закончился уже после обеда, ближе к вечеру. Все неспешно собирались и готовились отправиться на ужин. Пока шел турнир и замок был наполнен гостями, король каждый вечер устраивал ужины для всех. Мерлин успел передать одному из слуг замка вещи Артура, а сам подошел к Гавейну.

— Ты здорово дрался, — начал Мерлин.

— Правда? — отозвался молодой человек. — Приятно слышать. Как тебя зовут?

— Я Мерлин, — маг протянул руку новому герою Камелота.

— А я Гавейн. Будем знакомы, приятель, — он сильно хлопнул по руке Мерлина и крепко сжал ее, волшебник даже поморщился. — Чем занимаешься?

— Я слуга у принца Артура.

— Да-а? — протянул Гавейн без тени пренебрежения, которую так часто видел слуга. — Тогда ты единственный, с кем я смогу подружиться.

— С чего ты взял? — с улыбкой спросил Мерлин.

— Да проходил тут один рыцарь. Как там его? Серьезный такой, знаешь. Еще рядом с королем ошивался, — Гавейн посмотрел куда-то наверх, пытаясь вспомнить имя.

— Сэр Леон?

— Точно! — с энтузиазмом воскликнул Гавейн. — Так вот он обронил, что единственный человек в Камелоте, которые не превозносит Артура до небес — это ты. Так что ты будешь не в обиде, если я выиграю турнир.

— Не думаю, что кто-то будет, кроме самого Артура. Ты сегодня всем очень понравился.

— Правда? — с улыбкой и недоумением спросил Гавейн. — Ладно, хорошо, если так. Слушай, а где тут хороший трактир поблизости?

— Ты хочешь отправиться туда сейчас?

— Конечно! Нужно расслабиться после тяжелого дня.

— Король для всех участников устраивает ужин.

— Терпеть не могу весь этот церемониал. Думаю, они без меня обойдутся.

— Твое отсутствие точно заметят. Ты должен быть там.

— У меня даже одежды получше нет, — Гавейн оглядел самого себя, — нет, это бессмыслица.

— Тут в замке море одежды. Я могу достать что-нибудь для тебя.

— Да? — приподнял брови Гавейн.

— Запросто, — самоуверенно заявил Мерлин.

— Ладно, неси свои тряпки. Но потом все равно пойду в трактир. Так что расскажи, где выпивка получше.

— Я тебе лучше покажу. Я буду с принцем на ужине, а потом вместе пойдем.

— Так ты тоже любитель хорошей выпивки? — Гавейн со всей силы опустил свою руку на плечи Мерлина и прижал его к себе, не обратив внимания на его отнекивания и попытки вырваться. — Вот это по мне, Мерлин. Мы с тобой прекрасно повеселимся.

Гавейн направился внутрь замка, потащив мага за собой. В таком виде их увидел Артур, который спускался в тот момент по лестнице.

* * *

Гавейн стал выглядеть чуть опрятнее в одежде, которую принес Мерлин. Но манеры человека, привыкшего ошиваться в трактирах, было не спрятать. В этот вечер и король, и остальные придворные закрыли на них глаза: его воинское мастерство околдовало всех. Только Артур не разделял открыто всеобщего восторга. В мыслях он оценил искусство Гавейна, но не смог признать вслух свое восхищение. Подозрение, словно маленький едкий червячок, грызло его и подбиралось все ближе, шепча, что именно этот парень выйдет в финал турнира.

Гавейна официально представили леди Моргане, но после ужина он вновь подошел к ней.

— Стало быть, главная награда турнира — ваша рука на руке победителя в течение одного вечера, миледи?

— Вы ошиблись, милорд, — с очаровательной улыбкой ответила Моргана. — Главная награда — тысяча золотых монет.

— Золото дороже женской красоты?

— Многие мужчины невысоко ценят женскую красоту, — нарочито печально произнесла девушка, наблюдая за Гавейном из-под ресниц.

— Уверяю вас, я не отношусь к их числу, миледи, — он поцеловал руку Морганы и удалился.

В коридоре его успел перехватить Мерлин.

— Идем? — спросил Гавейн.

— Да, я сделал свои дела, — ответил Мерлин.

— Подбил перья в подушке его высочества?

— Угу.

Они вместе вышли из замка и пошли вдоль городских улиц. Сегодня народу было больше обычного из-за турнира, все обсуждали его, выпивали, спорили. Многие теперь узнавали Гавейна и кричали ему какие-то напутствия, а тот весело и громко говорил что-то в ответ. Мерлин привел его к трактиру, имевшему славу лучшего в столице. Гавейн несколько округлил глаза, увидев цены, и проворчал что-то вроде: «Эти городские совсем стыд потеряли. Три монеты за бутылку эля». Мерлин вызвался вложить больше половины денег, ибо привел Гавейна в не самое дешевое место и по меркам Камелота. На севере маг привык к лучшим вещам, которые всегда были в изобилии в замке крылатых, но Гавейн похлопал его по груди и сказал:

— Нет, пусть я и не выиграл пока турнир, но я не барышня, чтобы за меня платили. Пополам, — маг кивнул в знак согласия. — Все равно я останусь в выигрыше, потому как пью больше всех!

— Хорошо, — сказал Мерлин.

Они взяли эль и начали болтать. Пару раз Гавейн вызывался поучаствовать в соревновании на силу и оба раза выходил победителем. Волшебник же пил мало и надеялся, что этой ночью никто не удумает покуситься на жизнь Артура, пока он решил в коем-то веке расслабиться в Камелоте и узнать получше нового знакомца. Гавейн много пил, громко разговаривал, любил подшутить над всем, что движется, и смеялся, когда подкалывали его, выражался порой не совсем благородно и изысканно, но в нем были открытость и смелость. Мерлин успел убедиться за вечер, что его худощавость не сказалась отрицательным образом на его силе и выносливости. Он бы мог победить Артура и стать великолепным рыцарем…

Но последнее значило навредить принцу. А этого Мерлин допустить не мог. Ну не уговаривать же Гавейна легонько стукнуть Артура по голове? Принц будет биться, маг точно знал это. Да и Гавейн не выглядел человеком, легко отступающим от своей цели. Шум рядом оборвал череду размышлений Мерлина: Гавейн вернулся с очередной трактирной забавы.

— Еще эля! — крикнул он трактирщику. — Мерлин! Давай поговорим по душам.

— Давай. Откуда ты приехал?

— С восточных земель, северо-восточных, если точнее.

— Там, где граница с Мерсией? Там же война сейчас!

— Да, ну и что? Я все равно прибыл на турнир, — Гавейн уже был несколько пьян, что неудивительно после четырех бутылок эля и трех бутылок вина.

— У тебя есть семья? — продолжал выведывать Мерлин.

— Мать осталась в деревне.

— А отец?

— Отец, будь ему неладно, бросил мою мать и меня. Мы ему, видите ли, были в тягость. Он же из благородных.

— Он был рыцарем?

— Ага.

— А твоя мать?

— Да простая женщина. Ведет хозяйство. Живет в деревне. Твое здоровье, Бьорк! — И Гавейн осушил еще одну кружку эля.

* * *

Следующий день турнира должен был явить любопытным взглядам горожан схватки сильнейших рыцарей, которые проявили себя таковыми в первый день большого события. Сегодня станут известны имена двух лучших воинов королевства, которые сойдутся в сражении в конце турнира. Каждому участнику предстояло сразиться дважды. Пускай битв и было на одну меньше, чем в предыдущий день, но самые слабые соперники отсеялись.

Первая битва была для Артура легкой, не прошло и пары минут, как противник был повержен и лежал на земле. Громкие возгласы одобрения послышались со всех сторон. Теперь принцу предстоял длительный перерыв, поэтому он снял шлем и несколько доспехов, но остался на поле перед площадкой для сражений и наблюдал остальные схватки.

Мерлин подошел к нему, когда объявляли вторую и последнюю на сегодня битву для Гавейна.

— Если он сейчас победит, то выйдет в финал, — сказал Мерлин и по взгляду принца понял, что выбрал не лучшую фразу для начала беседы.

— Я знаю, Мерлин, — мрачно ответил Артур.

— Это тебя беспокоит? Думаешь, что уступишь ему?

— Пусть сначала выиграет эту битву, — как раз в этот момент Гавейн заехал мечом по коленям своему сопернику, тот упал на колени и получил от ловкого парня локтем в челюсть.

— Он уже выиграл, — кивнул в их сторону Мерлин.

— Я заметил, Мерлин, — сквозь зубы процедил Артур.

Он должен был сражаться следующим, поэтому пошел к столу, на котором лежал его шлем, схватил его и направился к площадке. Когда принц повернул к ней, то наткнулся прямо на Гвиневру.

— Ваше высочество, — поклонилась Гвен.

— Гвиневра, рад видеть тебя. У тебя все хорошо?

— Да, благодарю вас.

— Уже уходишь с турнира? — Артура не могло не задеть, что она покидает турнир на последнем, его сражении.

— Нет, я искала Мерлина, — девушка смутилась, словно поняла, чем вызван его вопрос. — Я досмотрю турнир до конца.

— Мерлин там, — Артур указал рукой направление, а сам отправился на поле за новой победой.

* * *

— Отдыхайте, ваше высочество, — приговаривал Мерлин, пока складывал вещи принца в его покоях поздним вечером того дня.

— Сон совсем не идет, — Артур пил вино и смотрел на догорающий огонь.

— Даже если и проиграете — разве это страшно?

— Для меня это невозможно, Мерлин. Отец улыбался и мне, и Гавейну сегодня за ужином. Но в его взгляде, обращенном на меня, я ясно видел: ему нужна победа Пендрагона.

— Ты единственный наследник. Подумаешь, какой удар по самолюбию, — фыркнул Мерлин.

— Ты не понимаешь. Завтра я выйду биться на смерть.

— Если почувствуешь, — Мерлин подошел ближе к Артуру и склонился над ним, — что тебе не хватает сил для победы — отступи. Глупо умирать на каком-то турнире!

— Умирать, отстаивая свою честь, — это высшая доблесть для рыцаря.

— Если не послушаешь, то мне придется вмешаться. Ты этого не понимаешь, но я не могу дать тебе умереть! — Артур внимательно вглядывался в лицо Мерлина.

— Что же ты сможешь сделать? — принц позволил себе легонько улыбнуться, пока смотрел на серьезное лицо слуги.

— Нечто очень страшное, — пытался отшутиться волшебник. — Не желаю тебе проверить на себе, что именно.

— Ладно, — сдался Артур, — я могу тебе сказать лишь, что буду сражаться до конца и не буду рисковать напрасно.

— Гавейн — отличный парень, я не хотел бы, чтобы кто-то из вас пострадал.

— Значит, я тоже отличный парень? — вскинул брови принц.

— Что ты. Если тебя ранят, то целыми днями будешь лежать в кровати. Тогда я стану твоим единственным развлечением. Я этого не хочу.

— Небеса, — в ужасе воскликнул Артур. — Я не выдержу тебя столько времени. Ты только что дал мне сильнейший повод победить в этом турнире.

* * *

Гаюс сидел напротив Мерлина и внимательно, по-отечески слушал его излияния.

— Какой-то турнир! Зачем так рисковать? Зачем ставить на кон жизнь? Решительно не понимаю! — возмущенно восклицал волшебник.

— Для него это действительно не просто. Это древняя традиция, ритуал, в котором рыцарь показывает, что он мужчина, что он достоин звания рыцаря. Для Артура турнир имеет особенное значение. Не только отец, все жители Камелота, советники, рыцари наблюдают за ним. Артур каждый день должен доказывать, что достоин короны. И проиграть для него — почти смерть.

— Даже если он и займет второе место, неужели его сразу перестанут любить? Ты же видел, Гаюс, как его встречают.

— Простые жители не перестанут. Но вот король… Он обязательно выкажет свое неудовольствие. Авторитет Пендрагонов упадет среди высшей знати.

— Все равно. Все прекрасно знают, что другому человеку не быть королем Камелота. А вот если он умрет, то случится нечто страшное.

— К счастью, на этот случай у Артура есть ты, — лукаво посмотрел на юношу лекарь.

— Да, не хотел бы использовать магию в многолюдном месте. Очень опасно, — он вздохнул. — Вот я сильнейший из магов и никогда этого никому не стремился доказать. Я спокойно проигрывал на тех же магических состязаниях, если хотел закончить побыстрее.

— У тебя иное дело. Твоя сила в любом случае принадлежит тебе, и ты уверен, что она останется при тебе и будет больше, чем у кого-либо. И все это понимают, не придают значения малым проигрышам. А Артур не может быть уверен даже в завтрашнем дне. Его сила не абсолютна, он вынужден каждый раз доказывать, что он достойный наследник Камелота.

* * *

Гавейн спокойно заканчивал облачаться в немногочисленные доспехи, можно сказать, что их у него практически не было. Рядом с ним стоял сэр Леон.

— У меня есть реальный шанс победить твоего принца, — как бы невзначай кинул ему финалист.

— Не думаю. Как бы ты не был хорош, его высочество не проиграет, — с достоинством и гордостью ответил ему сэр Леон.

— Все вы так носитесь с ним. Только его слуга этого не делает.

— Кто? Мерлин? — уточнил рыцарь.

— Ну да. Ты же сам мне об этом говорил. Мы вчера чудесно посидели в трактире, — Гавейн проверял меч.

— Все в замки подшучивают над тем, как Мерлин относится к Артуру. Но ты ошибся, он самый преданный слуга из всех, что были у принца, — Гавейн непонимающе посмотрел на Леона. — Он спас ему жизнь, подставив под смертельный удар себя. — Гавейн повернулся, нашел глазами Мерлина и начал всматриваться в него, словно впервые увидел этого парня. — Если понаблюдаешь, то увидишь — он всегда подле Артура, всегда незримо наблюдает за ним, будто оберегает.

— Может быть, ты ошибаешься? — с надеждой спросил Гавейн, а потом пробормотал себе под нос: — Или я был слеп.

Распорядитель объявил о начале финала. Гавейн и Артур вышли на поле, трибуны ревели, повсюду развевался символ Пендрагонов — золотой дракон. Король что-то сказал, но Гавейн не разобрал ни слова. Что-то екнуло внутри него, но он заглушил это в себе. «Я должен победить, иного пути нет, — подумал Гавейн, посмотрев прямо в глаза принца, — даже если мне придется его сильно покалечить». Ему вспомнились слова Мерлина, которые тот сказал вчера в трактире:

— За что ты бьешься? За золото и славу?

— Нет, есть нечто большее. Поэтому я сильнее всех прочих. Поэтому у меня больше шансов победить в финале.

— Думаешь, Артур бьется за деньги и славу? У него тоже есть нечто большее.

Тогда, пьяный, он не придал значения этим словам. Но сейчас перед ним стоял не принц, но первый рыцарь Камелота, сосредоточенный, прямой: он вышел биться за свою честь, за честь своей фамилии. Вздорные мысли. Его, Гавейна, цель много благороднее. Оставались мгновения до начала схватки. Воин оглядел трибуны и возле выхода увидел Мерлина. Он переводил взгляд с принца на Гавейна. Это был другой Мерлин: голубые глаза потемнели от тяжелых дум и невероятной сосредоточенности, тело и его положение напоминали охотящегося ястреба, руками он крепко вцепился в ограждение. Гавейн был уверен, что костяшки у слуги сейчас побелели. Он стоял и не двигался, но по слишком выровненному подъему груди воин понял: Мерлин сковал себя, чтобы побороть волнение.

Гавейн услышал сигнал и принял начальную позу. Первый удар нужен был, чтобы почувствовать силу соперника: нельзя быть слабым, но и всю мощь вкладывать в первый удар не следовало. Первый удар — словно проверка, противники ощупывали друг друга. Опытные воины все могли сказать о сопернике по нему. Мечи Гавейна и Артура сошлись в первом ударе — они поняли, что встретили равных себе. Артур начал первую атаку. Он выбрал целью нижнюю часть груди, как самую малоподвижную у воина. «Значит, он наблюдал за моими схватками на турнире», — пронеслось в голове у Гавейна. Артур не был так изворотлив, но Гавейн оценил его силу, выносливость и прекрасные стратегические выпады.

Сражение затягивалось. Гавейн решил, что пора. Пора идти на риск ради победы. Он поднял меч, сделав вид, что собирается атаковать голову. Артур мог выбрать оборонительную позицию, но Гавейн уже понял, что принц также почувствовал момент риска. И он не ошибся. Артур не стал защищать голову, а воспользовался моментом, чтобы нанести удар в грудь. Уже за это воин почувствовал уважение к противнику. Гавейн резко опустил меч и ударил принца в плечо. Тот пошатнулся. Краем глаза Гавейн увидел отчаянное лицо Мерлина. Он знал, за что сражается сам, и видел, за что бьется Артур. Но этот паренек? Что стоит на кону у него?

Гавейн не успел подумать, Артур нанес новый удар. Принц скрестил свой меч с оружием противника и потянул вниз. «Атака ног», — смекнул Гавейн. Воин задумал резко выйти из позиции и нанести удар в грудь. Он пробовал такое однажды и был уверен: Артур не успеет подстроиться под удар и отразить его. Призрак победы, будто на яву, замаячил перед Гавейном. Этот едва ощущаемый настрой почувствовал и Артур, и стоявший далеко Мерлин. Гавейн уже повел меч. Что это? Ноги потеряли опору и точку равновесия. Он не понял, что произошло. Гавейн осознал, что падает, будто подскользнулся. Принц и сам не ожидал такого, но у него была отменная реакция. Артур повел меч вверх и прижал его к груди Гавейна. Воин лежал перед ним и видел лишь кончик меча возле себя. Трибуны, сговорившиеся молчать во время схватки, теперь хором взревели. Распорядитель объявил победу Артура.

— Твою руку! — сказал Артур, протянув свою.

— Не будешь добивать?

— Не в моих правилах. Ты должен был победить, ты сражался лучше, — сказал ему принц в шуме толпы.

— Принц Камелота признал, что я лучше него? — Гавейн встал напротив него.

— Случай встал на мою сторону.

— Знаешь, случай — это тоже важная часть битвы. Удача выбрала тебя. Значит, ты заслужил.

— Оставайся в Камелоте, — Артур смотрел на Гавейна свои прямым и светлым взглядом. — Ты уже прошел испытание на рыцаря.

— А в чем оно заключалось?

— Выстоять в бою против меня минуту.

— Вряд ли. Тебя ждет король. Иди за наградой, — они пожали руки друг другу.

* * *

Гавейн сидел у себя в комнате. Был уже поздний вечер, он вернулся с королевского приема, который Утер устраивал в честь окончания турнира. Король был крайне доволен победой сына, это видели все. Леди Моргана, довольная и сияющая, сопровождала принца на протяжении всего вечера.

Молодой человек собирал свою небольшую сумку, завтра он должен был покинуть это место. В дверь постучали.

— Да? — крикнул Гавейн.

— Это Мерлин, — послышалось за дверью.

— Входи.

— Я зашел попрощаться, — произнес слуга, пока закрывал за собой дверь.

— Может еще свидимся, — с печалью ухмыльнулся Гавейн.

— Почему не желаешь остаться в Камелоте и стать рыцарем?

— Я же говорил, не люблю все эти дворянские замашки.

— По рождению ты благородного происхождения. Тебе же понравился Артур, — с хитрой улыбкой спросил Мерлин.

— Когда я такое сказал? Я должен был очень много выпить.

— Я и так увидел. Во время сражения, — Мерлин сел на кровать рядом.

— Мерлин, я может и был бы не против попробовать. Но…

— Расскажи мне, — Мерлин тронул его плечо, словно призывая довериться.

— Я приехал сюда, — с неохотой начал Гавейн, — чтобы защитить свой дом. На него напали.

— Воины Мерсии? Ты говорил, что живешь на границе.

— Если бы. Армия Камелота не может защитить своих жителей, которые живут на границе. Сколько раз я хватался за меч! Но на мою деревню напал некто более страшный.

— Кто же? — Гавейн видел, что слуга принца действительно не равнодушен к его рассказу.

— Маги. Во главе была женщина. Она назвала себя Моргаузой.

— Кто она?

— Не знаю. Понял, что какая-то жрица, но врать не буду. Плохо разбираюсь в этом. Я бился, но ее люди все равно взяли меня в плен. Что я мог? Она сказала, что если не хочу увидеть деревню сожженной вместе с жителями, то должен отправиться в Камелот на турнир и победить принца.

— Зачем ей это?

— Без понятия. Она даже не просила убивать — просто победить.

— Видимо, она неплохо знает Артура. Победить его — равно убить. Она обещала уйти из твоей деревни, если ты победишь?

— Да. Только вот я не выполнил ее задания. И, честно, не представляю, как теперь быть. Там осталась моя мать.

— Ты же понимаешь, что она просто могла бы дальше использовать тебя и угрожать расправой?

— Прекрасно понимаю, Мерлин! — крикнул воин. — Но кто из нас не сделает всего, когда угрожают жизни самого дорогого человека?

— Ложись спать, — Мерлин вскочил с кровати. — Завтра не уезжай никуда. Я поговорю с Артуром утром. Мы поможем тебе, обещаю.

— А ты уверен, — кричал вдогонку Гавейн, — что ему будет не все равно?

— У тебя же все равно нет других вариантов!

— Это верно, — вздохнул Гавейн.

Что-то внутри подсказывало ему, что этот паренек может дать ему надежду, которой он никогда не знал.

* * *

Надежда — странная штука. Только что она мелькнула золотистым облаком перед нашим храбрым воином, преградив путь страху. Хотя знал ли он, что такое страх? Знал, без сомнения, но прогонял его громким смехом и звоном бутылок каждый раз, как тот появлялся из-за горизонта. Но другой нашей героине страх был ведом, и она не могла спрятаться от него. Она ощущала, как он надрывает в ней что-то, делает слабой, рушит мечты. Этот страх приходил к ней из самого спокойного, надежного и умиротворенного царства во вселенной — царства снов.

Моргана бежала по коридору босиком в ночной сорочке и легкой шали, которую успела накинуть на плечи. Холодные пальцы цеплялись за попадавшиеся на пути перила и стены, словно она могла упасть, если не ухватится за них. Ее дыхание сильно сбилось из-за спешки и волнения, но она продолжала бежать и не останавливалась ни на мгновение.

Свет из-под двери Гаюса проглядывал наружу. «Он еще не спит», — пронеслось в голове у Морганы, и она с шумом ворвалась в комнату. Но там стоял один Мерлин. Он листал какую-то книгу.

— Где Гаюс? — все еще обыскивая комнату взглядом, спросила Моргана.

— Он ушел к одному тяжелому пациенту. Думаю, будет очень поздно, — сказал Мерлин и поглядел в окно: уже сейчас было темно. — Я могу чем-то помочь?

— Не думаю, что ты сможешь, — губы девушки искривились, и она повернулась к выходу.

— Отчего же? — громким и четким голосом спросил Мерлин. — Я знаю, что вас мучают кошмары, миледи.

— И что из этого? — девушка резко обернулась и начала шагать в сторону, где он стоял. Ее нисколько не смущал неподобающий внешний вид, она забыла о нем. — Многие приближенные знают об этом. Ты не лекарь и не мудрец, чтобы дать мне нужный совет.

— Верно, я обычный парень. Слуга. Но, возможно, я дам вам ответ, который вы не получите ни от лекаря, ни от мудреца.

— Попробуй, — усмехнулась Моргана и остановилась на расстоянии вытянутой руки от слуги, — наверное, я сегодня слишком милостива к таким дерзостям.

— Ваши кошмары показывают вам знакомые образы. Вы видите события, которые еще не произошли, — Мерлин сократил дистанцию и теперь стоял прямо перед ней, что Моргане пришлось поднять глаза, чтобы не упустить его взор. — Они настолько правдивы, что вы просыпаетесь в страхе посреди ночи. А затем… Затем они воплощаются в реальность. — Руки Морганы от слов Мерлина похолодели больше, чем после сегодняшнего кошмара. — И вы задаете вопрос: откуда у вас эти сны? Вы ищите ответ, который уже давно сидит в вашей голове, хотите, чтобы кто-то подтвердил это, но в то же время боитесь, что кто-то еще узнает об этом. Думаете, Гаюс не догадывается?

— Остановись! — с ужасом воскликнула Моргана.

— Догадывается, — маг не обратил на ее реакцию никакого внимания. — Он хочет уберечь вас от короля, но правду скрывает не только от него, но и от вас. Хотели ответов? Правды? Поверьте, я очень хорошо знаю, что это такое. Искать ответы, когда, даже те, кто знает их, отказываются говорить. Так что вот, что я скажу вам, миледи. — Мерлин остановился. — В вас есть магия.

Моргана громко выдохнула. Он только что сказал это вслух?! Нет. Неужели правда? Как он понял? Какой ужасный поток мыслей ревет у нее в голове. Нужно собраться. Моргана поджала губы и попыталась придать взору устрашающего блеска.

— Ты говоришь какой-то вздор! Я не должна была тебе позволять…

— Но позволили, — вновь оборвал ее юноша. В нем не было никакого чувства такта и манер, как успела подумать девушка. — Вы сейчас ужасно злы на меня, не так ли? В вас все бурлит? Хочется, чтобы я поплатился за свои слова? — Он начал идти вперед, но места уже не осталось, поэтому девушка стала отступать. — Так представьте, что именно так и происходит. Возжелайте этого, представьте в своих мыслях, направьте все силы. Да сильнее! Я заставляю вас отступать, вы должны быть очень злы.

Уголки ее губ презрительно и бессильно вздрагивали. В Моргане действительно все кипело, настоящее пламя бушевало и жаждало вырваться наружу. Она почувствовала, как дошла до стены, а он все шел вперед. Моргане стало страшно, она нуждалась в защите, хотела сбежать отсюда и никак не могла вырваться. Будучи самым последним шансом на защиту, огонь, пылавший внутри, вырвался наружу. Моргана увидела легкое сиреневое сияние перед собой, будто внутренний поток вырвался волной. Эта волна полетела к Мерлину и, когда достигла его, девушка уверилась, что сияние и было ее внутренней силой. От соприкосновения с ним слуга резко отлетел к противоположной стене. Девушка окаменела. Вся ее злость прошла, а она сама пыталась осознать, что случилось. Моргана посмотрела на поднимающегося с пола Мерлина: казалось, ему не было больно от довольно мощного удара.

— Надеюсь, вы больше не сомневаетесь, — он как-то странно смотрел на нее.

— Значит, и вправду магия, — прошептала девушка. — Ты доложишь королю?

— Нет.

— Но в любой момент можешь это сделать.

— Не стану.

— Ты! — Моргану осенила мысль. Только сильные эмоции помешали ей сразу прийти к этому выводу. — Откуда ты знаешь о магии? О таком ее проявлении? И что ты на самом деле делал в библиотеке сегодня? Ты сам ведь не… маг?

Мерлин спокойно продолжал смотреть на нее.

— Ты должен быть магом. Иначе как?

— Ступайте к себе, миледи.

— Ты не ответил. И я не смогу уснуть, — она невольно вздрогнула.

Мерлин подошел совсем близко к ней, Моргана вся съежилась при этом.

— Не бойтесь. После этого можете спокойно идти к себе и ложиться спать. Вам не приснятся кошмары, — тихонько сказал юноша, поднял руку и прижал ее к голове девушки, а затем прошептал какие-то слова на странном для Морганы языке.

Она вновь увидела сияющий поток, но теперь он принадлежал Мерлину и был золотым. Тогда Моргана еще не знала, но всем сердцем чувствовала, что увидела настоящее чудо.

Мерлин бодрым шагом ворвался в покои спящего Артура. Волшебник, напевая себе что-то под нос, положил чистую рубашку для принца, поставил подносы с завтраком на стол и направился к окну. Резким движением, которое так не нравилось его высочеству, он раздвинул плотные узорчатые занавески и закричал неестественно радостным голосом свое утреннее приветствие:

— Проснись и пой!

— Мерлин! — протянул недовольным и сонным голосом Артур. — До каких пор ты будешь вопить каждое утро?

— Пока не уйду с должности вашего слуги, ваше высочество, — ответил Мерлин очень серьезно и посмотрел на принца. Тот никак не мог раскрыть глаза навстречу новому дню. — Вставайте, ваше высочество. Завтрак на столе. И нам нужно серьезно поговорить.

Артур приоткрыл один глаз, затем закрыл. Лениво потянулся, потряс головой и, наконец, встал. Когда он закончил свой утренний ритуал, состоящий из умывания, переодевания и завтрака, Мерлин все также молча и спокойно смотрел на него.

— Да, Мерлин. Я тебя слушаю.

— Артур, у Гавейна проблема, — принц вопросительно повел бровью. — Сейчас объясню. Вчера вечером он рассказал мне о беде, которая случилась с его деревней. Он живет недалеко от границы с Мерсией.

— На нее напали воины Одина?

— Как ни странно, нет. На деревню Гавейна напали маги. Во главе них, по его словам, стояла женщина. Именно она приказала Гавейну ехать в Камелот на турнир и победить тебя.

— Не понимаю. Какая в этом может быть выгода ведьме?

— Я думаю, что она неплохо знает тебя. Если бы не случай, то поражение стоило бы тебе жизни, — Артур задумчиво посмотрел на слугу.

— А что ты хотел от меня?

— Гавейн не выполнил приказ. Теперь всей деревне, где осталась и его мать, грозит гибель, если ты не вмешаешься.

— Хорошо, это деревенька — часть Камелота. Я пойду к отцу и попрошу официально дать мне разрешение взять рыцарей и отправиться туда.

Принц решительно поднялся и слегка недоуменно поглядел на слугу. И не без причины. Маг в тот самый момент почувствовал нотки довольства Артуром, что явственно отразилось в его глазах. Волшебник поклонился принцу и побежал к Гавейну, чтобы сообщить радостную новость.

Мелькнувшая вчера в душе воина надежда на утро показалась ему глупостью, которой можно лишь стыдиться. Но тем неожиданнее и приятнее была для него весть, что Мерлин уже поговорил с Артуром, и тот был готов оказать всю посильную помощь.

— Думаю, что еще до обеда мы отправимся в путь вместе с отрядом рыцарей, — закончил свой рассказ Мерлин.

— Дружище, — потрясенно заговорил Гавейн, — вот уж правда не думал, что тебе удастся уболтать принца. Спасибо тебе!

— Пока не за что, — улыбнулся волшебник. — Собирайся. Ты ведь тоже поедешь?

— О чем речь! — живо воскликнул Гавейн и вскочил со стула, на котором до этого нетерпеливо ерзал. — Да я мигом!

Мерлин по-доброму похлопал его по плечу и пошел к Гаюсу. По пути он увидел принца разговаривающего с леди Морганой. Что-то в ее облике заставило слугу немного свернуть с маршрута и подойти к принцу под предлогом возникших вопросов касательно предстоящей поездки.

— Да, и вот что, Мерлин. С нами поедет леди Моргана. Помоги ее служанке, она новенькая.

— С чего это вы берете с собой леди в такую поездку? — шепотом спросил маг, продолжая мило улыбаться подопечной короля. Хотя вряд ли ее обмануло его внешнее радушие.

— Она попросилась. Видимо, осталась неравнодушна к чарам этой деревенщины.

— Это плохая идея, Артур, — заметил он.

— Вообще-то, — сказал Артур уже громко, — Моргана мечом владеет гораздо лучше твоего. Ах, прости! — Артур с силой хлопнул Мерлина по плечу. — Ты же вообще мечом не владеешь.

— Очень смешно, — недовольно пробурчал волшебник и поймал на себе подозрительный взгляд Морганы.

«Она не понимает, почему я отговариваю Артура от идеи взять ее с собой», — мелькнуло в голове у мага.

— Мне идти и укладывать дорожные платья леди вместе с чулками? — презрительно спросил Мерлин у Артура.

— Нет-нет, Мерлин, — вмешалась Моргана, — с этим уже справилась моя служанка. Ты нужен для другого.

Юноша посмотрел на принца, тот кивнул ему в сторону Морганы, словно отдавая приказ следовать за ней. Волшебник легонько вздохнул, повернулся к воспитаннице короля и показал всем своим видом, что готов следовать за ней.

* * *

— Что-то еще, миледи? — с некоторой ноткой нетерпения спросил Мерлин, когда все приказы были исполнены, а в покоях Морганы не было никого кроме них.

— Мерлин, я полагаю, мы должны поговорить, — Моргана стиснула руки.

— Разве? — маг демонстрировал полное равнодушие.

— Ты ведешь себя так, словно вчера ничего не было. Я не понимаю причин такого поведения, — Мерлин начал шагать в ее сторону так же как и вчера вечером, а затем остановился прямо перед девушкой и немного наклонился к ней. Расстояние между их лицами заметно сократилось. Моргана соврала бы самой себе, если бы стала отрицать свое волнение при этом.

— А разве что-то было? — девушка была уверена, что он просто насмехался над ней.

— Мерлин! — строго сказала Моргана. — Давай не будем разыгрывать друг перед другом спектаклей. Я уже убедилась, что ты не такой простой, каким кажешься.

— Я польщен, — усмехнулся маг.

— Мы будем хранить тайны друг друга ото всех. И теперь, мне кажется, мы должны стать ближе, — она запнулась и решила изменить формулировку: — узнать друг друга лучше.

— Зачем? — этот мальчишка решил сегодня вывести ее из себя своими бесконечными вопросами!

— В Камелоте мы единственные маги. Я ничего не знаю о магии, мне понадобится твоя помощь.

— Миледи, — Мерлин отпрянул от нее, — мы не единственные маги в Камелоте, во-первых. А во-вторых, я не буду помогать вам с вашей силой. Я рассказал правду, чтобы вы перестали метаться и не натворили глупостей, пытаясь узнать, что с вами происходит. Это все. Давайте каждый пойдет своей дорогой.

— Вот как? — глаза Морганы отдали холодком. — Я не ждала такого приема после твоей помощи вчера. Сегодня мне не снились кошмары.

— Я дам вам рецепт настойки. Она будет иметь почти такой же эффект, как и мое заклинание.

— Не проще ли научить меня заклинанию?

— Вы не сможете прочитать его, — у девушки появилось чувство, словно он скрывает что-то.

— Отчего же?

— Оно специфичное. Его читают в том месте, откуда я родом. У вас не получится.

— Хорошо. Оставь рецепт настойки, — обреченно и разочарованно произнесла Моргана.

Мерлин нацарапал ингредиенты на бумаге, лежавшей на столе у подопечной короля. Он помнил их от Фреи и знал, что они хорошо помогали провидцам на севере сохранять сон, если только сильные пророческие сны не хотели порвать эту защиту.

— Почему ты не хотел, чтобы я поехала с Артуром?

— Там маги, миледи. Для вас это опасно. Можете не проконтролировать свою силу, тогда все узнают о ней, — за этим он поклонился и вышел, не успев увидеть, как руки Морганы потянулись вслед за ним в непроизвольной попытке остановить.

Но он ушел. А Моргана еще долго не могла перестать думать о нем. Всего один вечер, а она уже не видит в нем слуги. Мерлин превратился в единственного человека в замке, кто мог бы ей помочь и понять ее. Девушка надеялась, что и она тоже может стать чем-то более родным для него. Моргана поторопилась? Почему он так явно отталкивал ее? Пренебрегал ею? Кажется, этот волшебник знал о ней больше, чем она сама. Его магия такая красивая. Золотая. Почему именно золотая? Как учиться магии? Сила всегда будет проявляться вот так, под эмоциями, как вчера? Почему Мерлин приехал в Камелот? Столько вопросов, а ответов не было. Скоро это начнет сводить ее с ума. Еще час назад девушка напросилась в поездку с Артуром, чтобы быть ближе к человеку, которого она уже начала считать другом, но теперь ей тем более стоит поехать. Моргана должна точно знать, друг он ей или враг.

* * *

— Вот уж не думал, что первая леди Камелота отправится спасать мою деревню, — обменивался любезностями Гавейн с леди Морганой.

— Вы еще многого обо мне не знаете, сэр будущий рыцарь Камелота, — с лукавой улыбкой отвечала девушка.

Мерлин, ехавший впереди рядом с Артуром, обернулся на этих словах и посмотрел на нее. «Вот уж действительно, многого», — мысленно усмехнулся маг и подметил, что сэр Леон с недоверием присматривается к Гавейну. Видимо, даже далеко маячившая перспектива — обрести нового сослуживца в лице Гавейна — напрягала старожила армии Камелота. Волшебник отвернулся и посмотрел на Артура. Этот всегда был в лесу как дома: либо абсолютно спокоен, либо крался, словно хищник, вышедший на охоту. Видно, ему стало скучно, потому как принц вспомнил о существовании своего нерадивого слуги.

— Мерлин, мы сократим путь через долину павших королей.

— Прошлый опыт ничему не научил тебя?

— Опять неуважительное обращение?

— После того как потаскаешь тебя раненого по лесу, перестанешь испытывать какое-либо уважение, — рыцари позади прыснули со смеху.

— Ты на что намекаешь, Мерлин? — сквозь зубы процедил принц.

— Совершенно ни на что, ваше высочество, — Мерлин отвесил ироничный поклон.

— Мы остановимся в долине павших королей на ночь, — громко объявил все спутникам Артур.

— Скверное название, — заметил Гавейн. — Почему именно там?

— Долина находится в низине, там можно удобно укрыться от посторонних глаз. А так как все среди нас люди смелые — кроме Мерлина, конечно, — мы можем спокойно переночевать там, — ответил Артур.

— Очень хорошо, — ответил слуга.

В этот раз он был не против долины. Ночью, когда все уснут, у него будет шанс поискать место, где богиня проводила обряд много лет назад.

— Ты не трясешься? — донеслись до него сквозь пелену размышлений издевки принца. — Не возражаешь? Не начинаешь рассказывать сказки старых бабушек о проклятиях?

— Что ты! В прошлый раз мы выяснили, что таких ослов, как ты, даже проклятия павших королей не берут, — послышались смешки, а Артур замолчал. — Так что я и не думаю беспокоиться.

Они продолжали свой путь. Начинало смеркаться, Мерлин понял, что скоро они подъедут к долине, поэтому слегка замедлил лошадь. Волшебник выбрал момент, когда возле Морганы никого не было, и поравнялся с ней.

— Миледи, когда будем пересекать границу долины, — прошептал Мерлин, — вы услышите шум в голове. Главное — не закричите при этом.

Маг сразу отъехал в сторону, как только сообщил это Моргане. Девушка прекрасно уяснила совет, ибо не произнесла ни звука, когда они очутились в долине.

После того как путники легли спать, волшебник примерно час лежал и выжидал, когда все крепко заснут. Затем он поднялся и на цыпочках прошел мимо спящих рыцарей.

Долина павших королей в ночи была особенно зловещей. Пусть Мерлин уже и ночевал здесь, но мертвая тишина с легкими вскриками совы и невесомым шелестом травы производили ужасающее впечатление и заставляли лицо бледнеть. Казалось, вот-вот ветер донесет мерзкие запахи, но воздух был на удивление свежим. В этот раз собрался густой туман, поэтому, отойдя на приличное расстояние, позволявшее быть невидимым и неслышимым, Мерлин воспользовался своей силой повелевать стихиями и произнес заклинание для разгона тумана силой ветра. Маг был очень умелым, его заклинания работали тонко: они не вызывали ветреную бурю, а лишь прогоняли густой ослепляющий туман. Мерлин хорошо чувствовал свою магию и искусно направлял ее.

Потом он закрыл глаза и обратился к своему внутреннему чутью, к своей магической интуиции. Великий Маг пытался прощупать в своей голове местность вокруг и определить, где еще укрыто место, обладающее такой же внушительной магией, как и пещера с кристаллами. Словно река выходила из берегов, так и магия Мерлина расплывалась по округе. Вот он почувствовал силу уже известной ему пещеры, вот сила живой колдуньи, Морганы, — чистейшая магия Старой Религии, могущественная и пока спящая. Дальше какие-то магические нити, словно волшебной паутиной была окутана вся долина до самых границ. Это место было пропитано магией, потусторонними силами, возможностями для колдунов.

Нашел!

Пещера, вход в которую был закрыт старым дубом, испускала необъятную магию. Эмрис добрался до нее и своими глазами увидел могучее дерево. На его широком стволе были выцарапаны символы. Некоторые, древние и общие, маг знал, но были и те, которые он увидел впервые. Волшебник начал очищать вход от зарослей и отодвигать камни, заслонявшие вход. Разобравшись с ними, Эмрис шагнул внутрь и разжег огонь в воздухе. Внешне пещера не имела ничего привлекательного, маг мог лишь ощущать силу этого места.

Эмрис спустился и увидел перед собой достаточно большое и ровное пространство. Стены здесь сияли, рядом с обычными камнями соседствовали драгоценные камни. «Возможно, до того, как маги начали использовать эту пещеру, она была чем-то вроде шахты, где добывали золото и камни», — думал Эмрис, проходя мимо невероятных природных богатств. Он дошел до небольшого подземного озера, куда сбрасывали свои воды крохотные водопады. Эмрис взглянул на него и уже не мог отвести глаз. Он увидел большой зал, толпу людей, глашатаи возвестили о начале церемонии коронации, затем на пол с праздничной дорожкой полилась кровь. Эмрис резко отвернулся, словно его шею свела судорога. И в этой пещере были картины будущего, только в озере, а не в кристаллах. Маг прошел вдоль водяной глади, пытаясь не смотреть в озеро. Он встал перед стеной с нацарапанными символами. Некоторые перекликались со знаками на дубе, но здесь их было гораздо больше. Словно письмена. Послание? Маги Старой Религии уже не используют эту пещеру. Так неужели для него? Кто еще мог прийти сюда? «Богиня должна была передать мне кольцо, — размышлял Эмрис, — но прервала свою жизнь. Кольцо — вещь земная, она не могла забрать его с собой. Стало быть, она спрятала его, положила туда, где оно дождалось бы меня в безопасности. Я должен найти его и логично, что я пришел на место, где она провела последний обряд. Если эти символы нацарапала она для меня, то в них должна быть подсказка, где находится кольцо».

С этими мыслями волшебник начал всматриваться в каждый завиток на стене. Здесь были и друидский трискелион, и узорчатые изображения фазана, зайца. По низу шли несколько изображение змей: сначала змея, свернувшаяся в клубочек, затем змея, сбрасывающая кожу, и, наконец, обновленная змея, которая выгнула шею и приготовилась к чему-то. Чуть выше располагался олень с ветвистыми рогами, а слева можно маг узнал очертания морской рыбы и летящего над ней альбатроса. В верхней части было нацарапано древо жизни с драконом, распахнувшим крылья прямо над ним. Если смотреть на все картины издалека, то выходила целая спираль из изображений. Вот и загадка, которую ему предстоит разгадать. Мерлин вздохнул, еще раз оглядел всю пещеру и отправился к выходу.

Оказавшись на поверхности, он решил посмотреть внимательнее и на символы дуба. Мерлин не рискнул разжигать магические огонь здесь, поэтому почти уткнулся носом в ствол дерева и водил руками по выцарапанным символам. Ему даже показалось, что дуб в разных местах отличается на ощупь. Волшебник начал постукивать по его поверхности, но тут услышал покашливание. Он остановился, опустил руки, выпрямился и развернулся. Вздох обреченности вырвался, пожалуй, слишком громко из его груди: перед магом предстал принц Артур собственной персоной.

— И что ты забыл ночью возле дерева, Мерлин?

— Мне показалось, что кто-то ходит вокруг нашего лагеря. Пошел посмотреть, — прозвучала нескладная попытка объяснения от юноши.

— Да? Мне тоже так показалось. Но зачем ты нюхал дуб? — Мерлин не мог разглядеть в темноте, но отчетливо представил недоуменное выражение на лице принца, которое было нередким гостем Артура, когда принц разговаривал со слугой.

— Я не нюхал, Артур! Мне просто показалось, что у этого дерева… что…

— Да, Мерлин?!

— Там жучки…

— Жучки?! Какого черта?!

— Древесные. Будет плохо, если мы принесем их в замок, — Мерлин поморщился на этих словах, представив взбешенное лицо принца.

— Идиот! В таких случаях одежду после походов радивые слуги кипятят!

— О, я не знал. Теперь ты меня успокоил.

— Иди спать, Мерлин! — Артур быстрым шагом пошел к месту ночлега, а Мерлин с лукавой улыбкой пошел следом.

* * *

Через день путники оказались в трех-четырех милях от деревни, которую теперь контролировали маги. По дороге Артур расспросил Гавейна о местонахождении деревни, о том, как и где расположены дома, колодец, мельница, кузница, о местности вокруг деревни, о дорогах ведущих к ней. Гавейн толково описал нужные принцу вещи, отпустив лишь одну шутку, что и таверну возле мельницы он считает важным стратегическим объектом.

Мерлин сидел в сторонке, пока Артур втолковывал свой план наступления остальным. Он думал о ведьме, которая послала Гавейна, чтобы убить Артура, а также о том, что она не упустит шанс исполнить задуманное. Нужно тихо защитить Артура и при этом не дать столкнуться с ведьмой Моргане, а то действия могут развернуться непредсказуемым образом. Лучше обезвредить ведьму как можно скорее. Мерлин надеялся, что с ее стаей и рыцари Артура справятся, если те лишатся главаря.

Рыцари и Гавейн, возглавляемые Артуром, зашли с разных сторон и напали по команде принца. Мерлин старался половчее пробраться через сражающихся к дому, где находилась ведьма. В толпе он был абсолютно незаметен. Воины, которых привела колдунья, не были сильными магами, поэтому они не чувствовали Эмриса. По большей части они сражались мечом и редко использовали заклинания в сражениях, так как не были достаточно натренированы для одновременного использования двух сил. По сравнению с воинами-магами севера они смотрелись откровенно жалко. Мерлин оглянулся, чтобы найти Моргану. Девушка взяла на себя мужчину и сражалась на равных. Артур бы с ним не согласился, но юноша считал, что в бою для Морганы безопаснее всего.

Эмрис проскользнул в дом, который принадлежал Гавейну и его матери и в котором сейчас обитала ведьма. Внутри было обманчиво-спокойная атмосфера. Маг прошел вдоль стены и заглянул в смежную комнату. Там лежала крестьянка со связанными руками и без сознания. Мерлин почувствовал движение позади себя и обернулся. Перед ним с горделивой осанкой стояла молодая женщина с длинными светлыми волосами. Она смотрела на него с любопытством и без страха, хотя первое ее слово подсказало волшебнику, что для колдуньи не является тайной его истинная сущность.

— Эмрис, я надеялась, что ты заглянешь.

— Кто ты?

— Меня зовут Моргауза. Я жрица Старой Религии. Ты уже знаешь мою сестру.

— Нимуэ? Да, мы знакомы.

— Нет, Нимуэ — верховная жрица. Мы служим одному делу, и, с этой точки зрения, нас можно назвать сестрами. Но я имела в виду мою кровную сестру, — Моргауза выжидающе посмотрела на Эмриса.

— И как же ее имя?

— Моргана, — ответила жрица, удовлетворенная произведенным эффектом.

— Не ожидал, — признался Мерлин. — Каким же образом?

— Я знаю, что она сейчас здесь. Хочу заключить сделку.

— Какую? — прищурился Мерлин.

— Для меня эта ваша вылазка — хороший шанс забрать Моргану и при этом сохранить в тайне ее магию в Камелоте. Ты ведь и сам понимаешь, что ей там не место. Взамен я тихо уйду из деревни, отпущу жителей, отзову своих людей. Твои спутники не пострадают.

— А что ты будешь делать с Морганой?

— Позабочусь о ней так, как Утер никогда не мог и не сможет. Она не вернется в Камелот.

— Как ты планируешь, чтобы Артур объяснил это в Камелоте? — Моргауза ухмыльнулась и кошачьей походкой подошла ближе.

— В Камелоте она для всех умрет, — в голосе ведьмы прозвучали стальные нотки.

Мерлин задумался. Жрицы Старой религии хотят забрать к себе Моргану и обучить ее магии. У подопечной короля прекрасный потенциал. Должен ли он передавать ее в стан врагов Камелота? Есть ли ей место в Камелоте, пока там правит Утер? Если он согласится на предложение Моргаузы, то никто не пострадает, у Морганы будет шанс познакомиться со своей силой и перестать жить в страхе. Вот только жизнь среди жриц не даст ей правильного представления о мире магии.

— Если откажешься, — напомнила о своем присутствии Моргауза, — то я направлю всю свою силу против твоих спутников и попытаюсь забрать сестру. Ты сильнее меня, но вынужден скрывать свою истинную природу. Кто-то обязательно пострадает, Эмрис. Например, первой будет мать Гавейна.

— Дай мне немного времени. Я должен подумать.

— У нас совсем нет времени. Думай поскорее, — фыркнула ведьма.

Мерлин подошел к окну домика и отвернулся от Моргаузы. В данный момент ему было выгодно такое предложение, но в будущем оно могло встать против его интересов. Присутствие в Камелоте Морганы было опасным и для нее самой, и для волшебника. Девушка ярко проявляла эмоции, поэтому вопрос времени, когда правда станет общеизвестна. Нет, такое решение могла принять лишь сама Моргана. «Я не должен принимать такое серьезное решение за нее», — подумал маг и кинулся прочь из домика, не обратив никакого внимания на протесты Моргаузы.

Волшебник выбежал наружу, покрутил головой во все стороны и приметил сражающуюся Моргану. Он добежал до находящегося за ней сарая и окликнул ее:

— Леди Моргана!

— Мерлин! — девушка отбилась от нападавшего воина и обернулась, в изумлении уставившись на него. — Что ты тут делаешь?

— Пойдемте за мной! — Мерлин потащил ее внутрь сарая. — Моргана, ты хотела знать о своей магии.

— Сейчас не время, — девушка уже хотела повернуться к выходу.

— Я встретил здесь вашу сестру, — Моргана застыла и оставалась стоять спиной к магу, поэтому Мерлин решил выложить все. — Она хочет забрать вас к себе из Камелота, обучить магии, помочь вам. — Моргана повернула голову и подняла потрясенные глаза на юношу. — Но вам придется попрощаться с Камелотом. Для Утера и Артура вы умрете. Выбор за вами.

— Почему она раньше не приходила ко мне? — спросила Моргана, а Мерлин заметил, что глаза ее увлажнились.

— Я не знаю, миледи. О таком нужно спрашивать ее. Только времени почти нет. Вам придется быстро принимать решение.

— Как ее имя?

— Моргауза. Она жрица Старой религии, и у нее такая же сила, как и у вас.

— Я согласна, — Моргана высоко вскинула свой подбородок.

— Миледи, вы уверены? — тень недоверия прошлась по лицу волшебника. — Для всех, кого вы знали в Камелоте, вы умрете.

— Мне нечего терять, Мерлин, — Моргана снисходительно и облегченно улыбнулась, — я чужая в Камелоте, королевская семья удочерила меня, но они никогда не примут меня. Что бы там ни было, я согласна.

— Тогда следуйте за мной, — произнес волшебник с хмурым видом: события развивались слишком быстро, и он не был уверен в правильности своих действий.

Они прокрались обратно к домику, где пару минут назад Мерлин разговаривал с ее сестрой. Схватка близилась к завершению, Артур с рыцарями были близки к победе. Нужно было быстрее уходить. Мерлин втолкнул Моргану в домик и захлопнул дверь. Моргауза в нетерпении ожидала их.

— Я помогу вам сбежать, — обратился Мерлин к Моргаузе.

Та подошла к нему и взяла за локоть. Они отошли от взволнованной Морганы, и Мерлин прошептал на ухо колдунье:

— Наша сделка в силе. Я все устрою сам. Позабочусь о смерти Морганы. Взамен хочу, чтобы ты никогда не упоминала при ней обо мне, как об Эмрисе. А еще дай мне прядь ее волос.

— Я не против, — кивнула ведьма.

— Уходите через запасную дверь, — юноша кивком головы указал направление.

Моргауза подошла к воспитаннице короля. Та выглядела растерянной, лицо ее побелело. Жрица коснулась ее плеча и что-то тихо сказала, отчего из глаз Морганы брызнули слезы. Моргауза приобняла сестру и прошептала заклинание, пока та не видела. В руке колдуньи появилась прядь каштановых волос, которую она передала Мерлину, когда после проходила мимо юноши.

— Поторопитесь! — крикнул Мерлин.

Они вышли на улицу, где их уже поджидали лошади. Колдунью сопровождали пара доверенных лиц, а остальных она оставляла на верную смерть в сражении с Артуром. Моргауза подсадила Моргану на лошадь, и они скрылись из виду, не сказав ни слова на прощание. Одна, потому что не могла в своем оцепенении произнести ни слова, а другая, потому что не привыкла прощаться с кем-либо.

Мерлин отбежал на небольшое расстояние в другую сторону леса и оглядел ту часть деревни, которая была видимой для него, в поисках мертвого тела. На его счастье, по всей деревне лежало множество трупов. Он выбрал один из тех, что лежал в стороне и принадлежал человеку Моргаузы, так как Артур всех своих рыцарей знал на перечет. Золотым взглядом Мерлин переместил труп к себе и склонился на одно колено перед ним. Волшебник протянул вперед руку с прядью волос и зашептал нечто, одно лишь ему понятное. Облик мертвеца начал меняться, золото померкло в глазах волшебника. Перед ним теперь лежала девушка с лицом Морганы. Маг бы ни за что не заподозрил подвоха, если бы не знал, что девушка сейчас во весь опор скачет к острову Блаженных. Юноша поднялся и спрятал в карман оставшиеся волосы Морганы. В его могуществе было одно несомненное преимущество — ингредиентов для любого заклинания он мог использовать меньше, чем требовалось, поэтому он сумел сохранить половину пряди. Кто знает, возможно, она еще пригодится?

* * *

Когда Мерлин вернулся в деревню, Артур со своими рыцарями уже одержал полную победу. Рыцари ходили между домами, помогали освободиться местным жителям, убирали за собой следы прошедших схваток. Самого принца нигде не было видно. Мерлин пошел по направлению к дому Гавейна и заглянул внутрь. Волшебник увидел трогательную картину воссоединения матери и сына. Рядом с ними стояли Артур и сэр Леон. Мать Гавейна сжимала одной рукой ладонь принца, а другую держала на голове Гавейна. По щекам ее текли слезы благодарности.

Никто из наблюдателей этой душещипательной картины не мог бы сказать, сколько прошло времени, прежде чем мужчины вышли на улицу. Артур обратился к Гавейну:

— Теперь я со спокойной душой могу вернуться в Камелот, — принц протянул руку Гавейну для прощального рукопожатия. — Прощай. Если понадобится помощь, то обращайся напрямую ко мне, а не через Мерлина.

— Я кое-что хотел спросить, — Гавейн переминался с ноги на ногу, что было на него совсем непохоже.

— Да? — Артур застыл в ожидании.

— Предложение служить рыцарем еще в силе?

— Я думал, — Артур мотнул головой и усмехнулся, — что тебе это не по нраву?

— Признаться, я изменил свое мнение. Быть может, это мой шанс стать рыцарем совсем не таким, каким был мой отец. Я сегодня увидел, как вместе мы можем сделать что-то стоящее. Так как?

— Я не беру своих слов назад. Ты уже давно прошел испытание на рыцаря. Даже более того, я признаю тебя лучшим воином среди всех, с кем я сражался. Если ты сам хочешь, то я буду рад сражаться вместе с тобой.

— По рукам! — воскликнул Гавейн и хлопнул с силой по ладони принца. — Придется разучивать этикет. Эх, я еще пожалею об этом!

В этот момент к ним примчался один из рыцарей с глазами, полными ужаса.

— Ваше высочество! — он не мог управлять хриплым и срывающимся голосом.

— Что там? — с беспокойством спросил Артур.

— Леди Моргана… Мы потеряли ее из виду во время боя… А теперь она… Она там… в лесу…

Артур сорвался и побежал в ту сторону, куда указывала рука рыцаря. Все остальные бросились за ним следом. Принц забежал за крайний домик и очутился в лесу. Лицо Артура было крайне взволнованным, сердце колотилось, как никогда прежде. В заросшей длинной траве виднелся силуэт девушки. Принц побежал к нему и приземлился на бегу рядом. Артур схватил руками лицо девушки и повернул к себе. Это была Моргана. Ее тело уже начало холодеть, и глаза принца непроизвольно зажмурились, а из горла вырвался жалобный всхлип. Позади послышались шаги рыцарей и Мерлина. Слуга принца застыл, болезненно закусив нижнюю губу, и молча наблюдал за этой картиной. Когда он помогал Моргаузе сбегать с Морганой, совершенно не подумал о боли, которую тем самым причинит принцу. А теперь сердце его слегка сжималось от ощущения вины перед ним.

Артур с какой-то немыслимой и отчаянной надеждой начал проверять дыхание и пульс девушки. Лицо принца исказилось от боли. Он не мог больше сдерживать рыданий даже перед собственными рыцарями.

— Нет! Как я мог не уберечь ее?! — стенал принц и теребил за плечи тело Морганы.

Никто не мог сказать ему ни слова. С поникшими лицами и наворачивающимися на глазах слезами все стояли, скорбно скрестив руки.

Радостная минута спасения и обретения нового товарища сменилась горечью утраты близкого человека, болью невосполнимой потери. Впервые Мерлин усомнился в правильности своего поступка, чувство вины было толком не знакомо ему. Но сегодня он почувствовал первый укол этого оружия, которое своими ударами меняет души людей.

* * *

Через пару дней все путники вернулись в Камелот. Вернулись для того, чтобы объявить о похоронах.

Утер закрылся в своих покоях на несколько дней. Король никого не принимал, почти ничего не ел. Артур беспокоился за его состояние, однако через неделю Утер снова вернулся к своим обязанностям, но прежним не стал. Смерть Морганы произвела на него сильнейшее впечатление. Некогда величественный и гордый король Камелота в одночасье превратился в одинокого больного человека. Он постарел и передвигался теперь с трудом. Гаюс проводил много часов в королевских покоях, постоянно готовил снадобья, следил за изменениями в самочувствии короля, но поправиться ему было уже не суждено. Душевная рана была словно песчинка, подтачивавшая огромный валун, но возможности удержаться у этого валуна не было, потому что уже давно на нем произрастал гниющий мох.

У Мерлина стало чуть меньше работы, так как Артур взял на себя много обязанностей короля, чтобы помочь ему. Тренировки он теперь проводил через день и сильно уменьшил их. К счастью, за обучение рыцарей взялся Гавейн, точнее теперь сэр Гавейн. Его новые и необычные приемы могли надолго занять даже опытных вояк.

Мерлин размышлял о том, что пора бы выполнить обещание, данное им дракону. Предчувствие тяжелых испытаний не покидало его. Волшебник пытался разобраться, как он должен поступить. Но не сдержать слово было для него невозможно, он решительно не мог поступить иначе. Скрепя сердце юноша спускался в темную пещеру под замком Камелота, слыша лишь эхо своих тяжелых шагов.

Фэн стоял возле окна в своих покоях. Прошла неделя, как его дед слег, и с каждым днем ему становилось только хуже. Принц севера не строил никаких иллюзий, он прекрасно понимал: дед умирает, а ему, в обход отца, придется стать правителем этих земель. Его это не пугало, и дело было не только в подготовке и обучении: Фэн чувствовал себя единым целым с севером, воплощением этих земель, холодных и неприступных, но нежно любимых их принцем.

Уязвимым местом для наследника севера был его отец: ни для его проницательного деда, ни для него самого это не являлось секретом. Фэн помнил, как еще в детстве все мальчики, приходившие в замок Крылатых, гордились своими отцами, стремились быть похожими на них, в то время как ему собственного родителя представляли безвольным и недальновидным человеком. Кадагор решил, что Эвон не в состоянии вырастить достойного приемника и любезно избавил его от всяких хлопот. Ребенком Фэн не понимал причин этого, ему было обидно, что он не может драться со своим отцом, как другие, читать книги и летать в горы. Принц видел почитание, с которым относятся к его деду, и пренебрежение, выказываемое его отцу этими же людьми. Подсознательно он начал тянуться к деду, стараясь показать, что он достойный внук. Однако в глубине его сердца осталось глухое и одинокое место, предназначенное для отца, но так никогда и не заполненное заботой и вниманием. Внешняя холодность в обращении Фэна с Эвоном дала последнему понять, что тот не считался с ним. Отец не стал начинать битву за сердце сына, оставив все, как есть.

Иногда Фэн пытался строить догадки, что чувствует принц Эвон на самом деле? Он, как и сам Фэн, скрывает свои чувства? Или Кадагор прав, и он вообще мало склонен к размышлениям? Во всяком случае при деде и остальных обитателях замка Фэн всегда обращался к Эвону с холодно-равнодушным тоном и держал на дистанции чуть меньшей, чем слуг во время официальных обедов. Он превзошел отца во всем: в магии, в полетах, в обучении истории и дипломатии, даже в военном деле, что считалось чуть ли не единственным талантом принца Эвона. Никто на севере не удивился, когда Кадагор передал титул наследного принца внуку, едва тому исполнилось девять лет.

А сейчас Фэн не знал, как изменятся его отношения с отцом после смерти деда. Должны ли они измениться? Противное грызущее чувство вины иногда охватывало Фэна. Принцу казалось, что в заговоре Кадагора против Эвона он выступил против собственного отца, как того пожелал вождь. Скверное ощущение, словно им манипулировали в собственной семье, настигало его с новыми силами в часы одиночества. Фэн научился прятать свои чувства, в совершенстве для своих юных лет постиг искусство лицемерия и двуличия, но так и не смог полностью заглушить собственное сердце.

Именно оно предательски дрогнуло и застучало сильнее, когда Фэн впервые увидел Фрею. Детское увлечение. Прихоть. Но что же волнение при виде нее не улетучилось за все эти годы? Они были совсем не похожи. Фрея наслаждалась жизнью, радовалась всему и всем, училась целительству целыми днями в течение многих лет на глазах принца, мило огорчалась, забавно пугалась его.

И сердцем, и разумом он понимал, что пока не время открывать ей свои чувства, тем более она влюблена в Эмриса. Фэн не испытывал ревности, он убедил себя, что это глупо, так как Фрея ничего не знает о его любви, а Эмрис был искренен с ней от первого до последнего слова. И все равно эта девушка занимала особенное место в его душе, она словно являлась единственным крохотным коридорчиком, по которому его истинные чувства и эмоции пробирались во внешний мир. Никому на свете Фэн не рассказал бы о теплой надежде, живущей внутри него, и об уверенности, что однажды Фрея не будет смотреть на него, как на чужого человека.

* * *

С болезнью вождя весь замок стал тише и темнее. Советники отчего-то больше не осмеливались в голос обсуждать свои дела в коридорах даже первого этажа и ходили медленнее, стараясь не издавать лишних звуков. Все разбежались по углам и сидели в своих покоях, а в другие комнаты выходили по крайней необходимости. По ночам были сильные заморозки, так что каждый обитатель замка почувствовал на себе не радушное приветствие северной зимы.

Не стала исключением и Фрея. В эти дни она притихла и практически не улыбалась, правда, по иной причине, нежели остальные. Обида девушки начала отпускать ее сердце, а взамен начало приходить раскаяние за излишне резкие слова в адрес Эмриса. Она искренне сожалела, что таким стал их последний разговор перед его отъездом на юг, кто знает на сколько! Целительница не снимала серых жемчужных сережек, а подаренные Мерлином цветы положила между строк книги, которую держала дома на столе. Фрея уже нарисовала у себя в голове тысячу картин их встречи, того, как она извинится перед ним, а он с радостью ответит ей, что не держит обиды. После этого ей становилось легче, и ссора, только что казавшаяся страшной ошибкой, превращалась в мелкое недоразумение.

Личные переживания благоприятно отразились на работе Фреи. Теперь до позднего вечера она находилась в замке, по собственному желанию брала пациентов других целителей, рисковала и лечила сложные ран и болезни, к которым ранее не осмеливалась подойти. В девушке все больше просыпалась лекарская смелость, и развивались интуиция и смекалка. Руки Фреи стали еще более гибкими, целительница приобрела память на движения, и она выручала ее ни раз. Даже после беспрерывной работы в течение многих часов, когда голова уже не соображала, а сама Фрея от усталости не могла реагировать быстро, ее волшебные руки спасали любое положение.

В один их холодных и мрачных северных дней Фрея шла по коридору к покоям принца, чтобы отдать травяной отвар, который Фэн добавлял в чай. Отвар способствовал расслаблению и хорошему сну, что было очень кстати в такой напряженной ситуации. Фрея, при всей поглощенности своими делами и чувствами, отметила, что принц среди всех придворных лекарей отдает предпочтение ее услугам. Целительнице льстила такая привилегия. Фэн был для нее холодным незнакомцем, как и для всех остальных, но девушка перестала остерегаться его после своего назначения на должность придворной целительницы.

Подойдя к дубовым дверям, она уверенно постучала (совсем не так, как в свои первые дни в замке). Фрея услышала громкое «Да, входите!» и переступила порог комнаты. Сначала девушка увидела Фэна: он сидел за своим столом и внимательно изучал какие-то бумаги. Затем она перевела взгляд на открытую маленькую дверцу в стене. Это был тайник. Тот самый тайник, доступ к которому не имел никто, кроме принца, и в котором хранились важные государственные документы, свитки с мощными заклинаниями, а также драгоценности. Фрея несколько раз моргнула от удивления, что ей, простой придворной целительнице, довелось увидеть такое, а Фэн с легкой, но милой усмешкой разглядывал ее. Как только она перевела свой взгляд на принца, тот вновь склонился над документами. Фрея думала, что он полностью погружен в них, и с чуть большой смелостью принялась изучать его внешность. Обычно никто не смел слишком пристально разглядывать наследного принца севера, будь то важные советники или обычные слуги. Глаза Фреи с огоньком любопытства исследовали лицо принца: темные длинные волосы были заплетены в косы, узор которых напоминал изгибающихся драконов с рисунков в старых книгах. Фрея пыталась проследить, как идет причудливое плетение, но каждый раз путалась. После она перевела взгляд на его профиль, такой гордый и холодный, но не обладавший ни одной острой чертой. Во всем сквозило благородное изящество и мужественность. Сейчас Фэн сидел, но девушка знала, когда он встает, то становится на голову выше нее, хотя целительница не была низкорослой. Руки его соединяли в нем воина и принца — длинные аристократичные пальцы и широкие натренированные плечи. Его лицо нельзя было назвать красивым, так как излишняя непроницаемость и твердость отталкивали любого.

— Можешь поставить, спасибо, — внезапно сказал принц, и девушка резко опустила глаза от неожиданности и смущения.

— Да, ваше высочество. Я могу идти?

— Задержись, у меня есть просьба.

Фрея послушно осталась ждать. Она стала свидетельницей того, как наследный принц с помощью заклинаний на языках, которые она даже не слышала, запирает дверцу тайного хранилища. Затем Фэн наклонился за полотном, висевшим поверх тайника и укрывавшего его от посторонних любопытных взглядов, но не успел взять его, как в дверь постучали и послышался мужской голос:

— Ваше высочество, это советник Фафнер. Прошу принять меня в срочном порядке.

— Заходите, советник, — крикнул Фэн и, как только тот вошел, обратился к Фрее: — Ступай.

Девушка поклонилась и вышла, так и не узнав, о чем хотел попросить ее принц.

* * *

У советника Хагена было много хлопот: каждый советник требовал к себе внимания и особого подхода, каждый мог поменять свое мнение под действием своих собственных страхов, алчности, жены, детей, собаки и т.д. Причин было множество, и требовалось особое искусство все предусмотреть, решить и сохранить спокойствие, хотя бы внешнее.

Хаген никогда не был замечен за таким человеческим пороком, как трусость и неоправданная подозрительность — за вспыльчивостью, жестокостью, нечестностью — но никак не за боязнью чего бы то ни было. Однако в последние дни спина его чувствовала пристальное наблюдение лишней пары глаз, отчего его бросало в холодный пот, ибо эта пара глаз принадлежала тому, от кого Хаген хотел бы утаить, сколько раз зевает, прежде чем лечь в постель. Да, после беседы с Фафнером и главным советником Хаген заметил, что некто оказывает ему повышенное внимание. Он стал осторожничать и подмечать, кто в последнее время разговаривает с ним, кто встречается ему чаще обычного. Результаты таких наблюдений заставили его нервничать, ибо уже несколько дней Хаген натыкался, на кого бы вы подумали? На Логи. Помнению советника, крылатый из ближайшего окружения принца вел себя, как обычно: дико и по-сумасшедшему. Но раньше таких частых встреч в огромном замке за ними не наблюдалось.

Хаген был невысокого мнения о Логи, он не понимал, почему принц держал подле себя этого ненормального с безумными глазами и странной манерой крутить головой. И все же он не мог списать их столкновения на чистые случайности, необходимо было принять меры.

По совместной договоренности Фафнер сегодня должен был посетить принца и разведать обстановку, а Хаген в это время собирался наведаться к наследнику самой могущественной семьи черных магов на севере, к Вотану.

* * *

Если кто-либо на севере пытался добиться каких-либо изменений поперек правящей семье, то ни у кого не было ни малейших сомнений, чьей поддержкой должен был заручиться этот некто. Самая могущественная семья черных магов издревле противопоставляла себя правителям севера. Каждое поколение рождало новых наследников, чтобы продолжать историю вечного соперничества. Поэтому сама история определила в Фэне и Вотане соперников, не поинтересовавшись их мнениями. Никогда черные маги не претендовали на трон севера, но считали своим святым правом оказывать влияние на политику и правителей. Они были вечными тенями, что никогда не давали вождям спокойно вздохнуть. Во время войн черные маги оказывали огромную поддержку северу, поэтому испортить отношения с ними было немыслимо.

Фафнер и Хаген не были исключениями. Они добились неплохих успехов, пока договаривались с прочими советниками, но привлечение на свою сторону Вотана не только укрепило бы их позиции, но позволило бы действовать более решительно.

Однако что же на этот счет думал сам Вотан?

Сейчас, когда он смотрел на советника Хагена, склонившегося перед ним и излагавшего суть своей просьбы, он не хотел спешить. Вотан никогда не испытывал личной неприязни к Фэну, но кровь — не вода. Желание чувствовать себя значимым, укрепить влияние своей семьи и самого себя, как семейные черты черных магов, были присущи Вотану. Черные маги могли как заканчивать войны, так своими поступками приводить к ним. Вотан мог совершить жертву, чтобы семья продолжала процветать, но не стал бы этого делать, если бы увидел иной путь.

— Значит, по твоим словам, советники хотят, чтобы принц Фэн, когда взойдет на трон, бросил клич войны в сторону юга? — уточнил Вотан, сидя на стуле возле клетки со своим любимым вороном и подкармливая его.

— Да. Но война — это больше по части вашей семьи, нежели правящей. Мы не обманываемся и понимаем, что он не пойдет на такой шаг, — заверил его Хаген.

— Верно. И я не представляю, как вы собираетесь его заставить. Он сильный человек и не поддастся на угрозы или уговоры, — сказал Вотан в большей степени самому себе.

— Вы точно подметили, ни советники, ни ваша семья не смогут оказать никакого влияния на управление севером, если принц станет вождем, — вкрадчиво сказал советник. — Следовательно, следует предотвратить его коронацию.

— Ты предлагаешь мне поучаствовать в заговоре против будущего вождя? — голос Вотана буквально прогремел на всю комнату. — Это дико, глупо и бессмысленно. Чтобы начать войну, нужно будет свергнуть Фэна. А на такое я не пойду. Если бы у него хотя бы был брат, тогда… Но нет. Он единственный наследник. А посадить на трон представителя новой семьи — не будет ли так еще хуже? Предки Фэна уже несколько сотен лет правят крылатыми. Ни одна война, ни один заговор не истребили их и не поставили на колени. Я бы мог похлопотать и надавить, если бы ты попросил освободить твоего приспешника, которого пару недель назад бросили в темницы. Но вот заговор… Ты ведь понимаешь, что это несколько другая ответственность?

— Да, чтобы начать войну, нужно не дать принцу Фэну надеть на голову корону. Если вы переживаете по поводу претендента на трон, то хочу вас успокоить, — Вотан отвлекся от кормления птицы и с интересом посмотрел на Хагена. — У нас есть человек, который удовлетворяет всем вашим требованиям.

— И кто же это?

— Прочитайте вот этот договор, который мы составили, и подпишите, если согласны оказать нам некоторую… помощь, — советник протянул черному магу свиток, содержание которого изумило Вотана.

* * *

В покоях вождя горело несколько свеч. Вся комната погрузилась во мрак, воздух стал тягучим и болезнетворным, казалось, что каждый, кто заходит сюда и дышит им, уносит в себе частичку болезни. Кадагор лежал, а вокруг него хлопотали придворные лекари. Словно мухи летом, они раздражали его, и вождь радовался внутри себя, когда они оставляли его в одиночестве. Но силы приливали к нему, когда внук заходил навещать его, а Фэн делал это исправно утром и вечером.

Минула неделя, а придворные лекари так и не могли сообщить Фэну ничего вразумительного о здоровье Кадагора. Силы медленно покидали вождя, но ни один лекарь не осмелился бы припечатать ему приговор и отмерить время, которое еще было в распоряжении деда и внука.

Однажды вечером Кадагор протянул руку навстречу вошедшему Фэну. Тот поспешил к деду и обхватил своей ладонью его сморщенную старую руку. Вождь шевельнул пальцами, и принц наклонился к самым его губам.

— Скажи им убраться, — с трудом прохрипел вождь ему на ухо.

— Вы можете идти, главный придворный лекарь, — холодным и официальным тоном изрек Фэн, всем своим видом излучая королевское достоинство так, как только он один и умел.

— Как хорошо, — протянул вождь, когда все лекари, их помощники и его личные слуги вышли, — столько ненужных людей, а я хотел поговорить с тобой. — Фэн присел на край кровати и сжал руку деда. — Я уже чувствую этот призрак в черном с гончими собаками. Они дышат мне прямо в спину. Иногда, когда не отличаю сон у меня или бред, даже вижу их. Стало быть настал час для нашей последней беседы.

— Дедушка…

— Мне нравится, что сейчас ты обращаешься ко мне без всяких «ваше величество». Так лучше, мальчик мой. Я столько сделал всего за свою жизнь, старики говорили мне, что перед смертью приходит раскаяние за прожитую жизнь. Какая жалость, что и сейчас я его не чувствую. Но унести с собой в могилу все это я не могу. Придется тебе выслушать меня сегодня до самого конца. Мне всегда нравилось проводить время с тобой. Я никого не любил за свою жизнь, но тебя почти что люблю. Хотя опять вру… Всю свою жизнь я любил север, эти земли. Ты поймешь меня, когда будешь править ими. Будут идти годы, тебе будет казаться, что ничего не меняется, но твое сердце все больше и больше будет стучать от радости и наслаждения при виде этого неба и этого вереска, этих гор. Чтобы продолжать обладать ими, ты пойдешь на все, на любые поступки. Эта земля дает силы. Она имеет характер такой же, как твой и мой. Именно поэтому мы похожи с тобой больше, чем ты думаешь. Север роднит нас сильнее, чем кровь.

— Не говорите. Берегите силы, — молвил Фэн.

— Сколько же можно молчать? Вся жизнь была для этого, — произнес вождь совсем медленно. Фэн склонил голову. — Я всю жизнь боялся старости. Да, это так. И вот я на смертном одре. Знаешь, здесь уже ничто не страшно. Слышишь? — Он схватил Фэна за руку почти стальной хваткой, которую тот не ожидал от деда на смертном одре. — Недавно я попытался вспомнить лицо матери и не смог. Ты понимаешь? Я забыл лицо матери, так много времени прошло…

— Своей я никогда не знал, — с горечью вставил принц.

— Мой мальчик, прости меня. Это небо наказало меня, заставив страдать тебя, — в глазах Фэна застыл немой вопрос. — Я унаследовал север рано, мне едва исполнилось семнадцать. Земли были так запущены, отец мой никогда не заботился о них. Никчемный правитель. Я ничего не знал и не умел. У меня были природная смекалка, ум и наблюдательность. — Вождь закашлялся и медленно продолжал. — Советники хотели, чтобы я женился на девушке из богатой семьи. Я и сам понимал выгоды такого союза. Впервые мы увидели друг друга уже перед алтарем, даже смотрины не устраивали. Родители у нее были жесткие, а она мягкая и безвольная, словно овца. Всю семью я через пять лет послал на войну, прямо на границу, чтобы наверняка. Никто из них не выжил. — Кадагор что-то прохрипел и, не обращая внимания на бледнеющее лицо внука, продолжал. — Она раздражала меня страшно. Брак был совершён, мне нужен был сын, а более я ни о чем не заботился. Я тогда был жутко не сдержан, заботился лишь о политике. Она пыталась смягчить меня, но напрасно. Я еще больше издевался над ней и своими грубыми, жестокими словами добивал. А она плакала, просила ударить, накричать. Но я выбрал наихудшее для нее средство: втаптывал в грязь злобой и презрением. Тонкая душа, которую я тогда считал слабой, — она не выдержала. Послеродовая горячка прикончила ее. Пенарддин оставила мне Эвона. А я, как только увидел его глаза, узнал в них ее. Сейчас я понимаю, что уже тогда решил любой ценой оставить его без трона.

В комнате послышался треск от дров в камине. Фэн продолжал держать руку деда в своих руках, и вождь чувствовал, как холод пронизывает молодые ладони до самых кончиков длинных пальцев.

— С твоей матерью вышло иначе. Я совершил всего один поступок и до сих пор не знаю, лежит ли на мне ее гибель. Брак твоего отца тоже был по расчету. Они неплохо ладили. Твоя мать была поумнее Эвона, хотя это и немудрено. Она настояла на том, чтобы после свадьбы они уехали из города. Почти год они жили в одном из семейных замков на северо-востоке, но позже вернулись в столицу. Она была беременна и за два месяца до родов решила приехать сюда из-за хороших лекарей. Твоя мать очень заботилась о тебе и пускала все свои женские хитрости, чтобы наладить отношения между мной и Эвоном. Это было не в ее власти, но она пыталась, — мрачная усмешка тронула губы Кадагора. — К ней я относился лучше, чем к нему. Я тогда устраивал множество званых ужинов, для двора мы были образцовой семьёй. Твоя мать обожала танцевать, даже на восьмом месяце не могла на месте посидеть. Я подарил ей несколько семейных драгоценностей из тех, что хранятся у тебя. Среди них было ожерелье с тем изумрудом, помнишь? Каждый старец в стране твердил, что оно проклято и приносит смерть, а я подарил его ей. Честно, я не желал. Но через шесть месяцев после родов она свернула себе шею, упав с лошади, хотя была прекрасной наездницей.

Фэн недвижимым мертвым взглядом смотрел в лицо Кадагору. А тот все продолжал. Беспощадно.

— Кажется, вся моя жизнь была игрой с людьми. Порою, словно тонкую посуду, я слишком крепко сжимал их и разбивал вдребезги. Теперь ты займешь мое место. В тебе есть внутренний огонь и сила, я вижу. Еще маленьким мальчиком ты тронул мою ледяную душу. Я бы не пожелал иного наследника. К сожалению, я чувствую, что передаю тебе власть в темный момент. Я хотел защитить твое будущее и будущее севера. — Кадагор дернулся вперед, ближе к внуку. — Помни, угроза никогда не приходит извне, она придет изнутри, и лишь после этого внешние враги поддержат ее. Правление — сложная вещь. То предает лучший друг и советник, то предатель впервые говорит правду безвозмездно. Жди всего и всегда будь готов. Предполагай наихудшее — и тогда разочарование никогда не постигнет тебя и удивляться будет нечему. Север и юг — враги, но всегда интересуйся, что происходит на юге, словно он твоя возлюбленная. — Судорожный кашель взял в плен вождя. — Силы и правда совсем оставляю… мен… Этот трон… он только твой. Никому больше не мог бы отдать само… дорог… — Он собрал последние силы, чтобы сказать. — Я тебе завещаю север! Открой окно, я хочу увидеть его в последний раз.

Фэн вскочил и побежал к окну, открыв его нараспашку. Поток холодного ветра ворвался в душную комнату. Кадагор глубоко вздохнул, хрипота на время отступила от него. Поток окутал собой тело вождя, как будто хотел сделать его последние минуты спокойными.

Фэн вернулся к кровати и встал коленями на пол, он снова взял руку Кадагора в свои ладони и прислонился лбом к ней. Ему показалось, что он слышит нежное звонкое пение. Сам север будто пел колыбельную на прощание своему правителю и провожал в последний путь.

---

Примечания:

В Шотландии существует легенда о призраке смерти — отвратительной старухе в черном, которую сопровождает черный гончий пес. Увидеть их значило скорую смерть для самого человека либо для кого-то из близких.

Вотан — персонаж, списанный с героя оперы Вагнера. В скандинавской мифологии он всем известен как Один. Черные вороны — спутники Одина и символ его мудрости. Если быть точнее, он готов пожертвовать многим ради обретения силы и мудрости.

Разъясню с наследованием трона в правящей семье. Я взяла принцип средневековых монарших семей: правит тот, чей род древнее. По этой причине соперниками всегда считались представители одной семьи, причем состоявшие в самом близком родстве. Даже кузены могли претендовать на трон в случае истребления прямой правящей ветки (либо, если взять Францию, где в каком-то году приняли закон о наследовании только мужчинами, при отсутствии наследников мужского пола).

Пенарддин — легендарная фигура кельтской мифологии и предок предполагаемого короля Артура. Была дочерью основателя королевских родов Британии. Ее сын, Бран, был также правителем Британии. Его имя означает "ворон". Именно Бран, сын Пенарддин, стал прототипом для Брана Старка из знаменитой серии "Игра престолов" Джорджа Мартина.

Северяне оплакивали кончину своего вождя. Его тело омыли, одели в традиционные одежды и оставили в покоях, куда также доставили гроб. Именно в нем через день должны были понести тело Кадагора для церемонии прощания и похорон.

Фэн сидел у себя в покоях. Эта ночь выдалась у него бессонной, так как тяжелые размышления о последних словах деда не выходили у него из головы. Его слуга, боясь потревожить своего господина, дрожащим голосом произнес, что завтра все ждут его в тронном зале для объявления дня похорон и дня коронации. Фэн продолжал пить вино и смотреть на огонь, поэтому слуга поклонился и тихо вышел.

Принц, как и все остальные, знал, что по традициям он обязан провести похороны на следующий день после объявления, а коронацию через три недели. В каких бы поступках не признался его дед перед смертью, он не чувствовал обиды на него, напротив, после его ухода Фэна стал более одиноким. Всю свою бессонную ночь принц крылатых разговаривал с Кадагором, который в его мыслях сидел прямо перед ним. Такой сокровенной и близкой беседы Фэн не вел с ним ни разу при жизни. Должно быть, только сама смерть смогла сделать их по-настоящему родными, заставить вспомнить каждый момент, что был у них при его жизни, но которому они не придавали значимости.

Подходило время обеда, но принц и сегодня не намеревался покидать пределов комнаты до вечера. А вот вечером у него был запланирован особый визит. Но у кое-кого на это были совершенно иные планы.

В покои Фэна постучали, однако тот не хотел разговаривать с кем-либо. Однако стук настойчиво повторился. Затем еще и еще.

— Да войдите! — не выдержал принц.

В комнату проскользнул Логи и аккуратно прикрыл за собой дверь.

— А я уж подумал, что черти вынесли вас в каминную трубу, ваше высочество, — произнес хитрец вместо приветствия.

— Мне не до шуток, Логи, — зло посмотрел на него наследный принц.

— Никогда не видел у тебя на лице столько эмоций, — Логи впервые позволил себе обратиться к Фэну на «ты», но, так как возражений не последовало, он продолжил. — Смерть деда, такого деда, это, конечно, печальное событие, но тебе не пристало горевать долго. Кое-кто хочет извлечь из этого выгоду, и если мы ничего не предпримем, то останемся в дураках. А лично у меня такого желания нет.

— О чем ты?

— О твоей коронации. Советники плетут заговор.

Фэн ухмыльнулся и отвернулся к огню. Отпив из бокала вина, он спросил:

— И какова цель этого заговора?

— Что сталось с твоими манерами? — проворчал Логи. — Даже не предложил мне вина, не усадил. — Он сделал паузу. — Понял. Тогда усажу и напою себя сам. — С этими словами он плюхнулся на соседний стул и налил себе выпить. — Хотел бы я и сам знать его цель. Это пока для меня загадка. А ты ничего не знаешь?

— Нет. От тебя слышу впервые.

— Мой друг, займись своими лазутчиками, — посоветовал крылатый. — Это их прямая обязанность. Целый совет плетет заговор, а ты об этом ничего не знаешь!

— Небо! А ты-то откуда?

— Я сам себе лазутчик, и за свою шкуру отвечаю только я сам, — вина Логи показалось недостаточно, и он начал лакомиться фруктами со стола принца.

— Что же такого страшного они задумали? Они все равно ничего не предпримут до коронации.

— Это почему же позвольте вас спросить? — ирония так и сквозила в его голосе.

— Потому! — Фэн поднялся со стула и поставил бокал. — Потому что такой заговор будет расцениваться, как посягательство на трон. Их вместе с семьями будет ждать казнь по законам севера. Чтобы идти на такой шаг, нужно иметь человека, которого они посадят на трон вместо меня, а я единственный наследник.

— Я и сам уже об этом думал. Я считаю, что у них есть туз в рукаве. Родственники? Может быть, со стороны матери, о которых ты не знаешь?

— Логи, чтобы претендовать на трон, нужно обернуться назад и посчитать своих предков. Я мог бы волноваться при наличии родных братьев, но родственники… Допускаю, что они есть, но они не имеют права на трон. Успокой свое воображение. Если они что-то хотят, то не сделают ничего до коронации, а там уже у меня в руках будет абсолютная власть над севером.

— Надеюсь, что ты прав, иначе нам придется несладко. Я слыхал, ты собираешься к провидцу?

— Все-то ты знаешь, — прищурился Фэн. — Да, я хотел, но чуть позже.

— Пойдем сейчас. Я составлю тебе компанию, — предложил крылатый.

— Кажется, ты не отстанешь от меня. Пошли.

Вместе они вышли из покоев и отправились к главной лестнице. Провидцы жили в подземных комнатах, куда не проникал солнечный свет. Только факелы освещали пространства, скрытые под замком. По ночам они выходили на улицу в специальные садики. У провидцев были свои ходы, которые вели прямиком туда. Посторонние не могли проникнуть в эти сады, один из отрядов воинов-магов охранял эту территорию. Привилегией свободного посещения провидцев пользовались все члены правящей семьи, а также главный советник севера. Остальным же требовалось разрешение вождя.

Фэн и Логи спустились по ступенькам в подземелье и свернули налево, к комнатам. В правой его части находились страшные темницы крылатых. Стражник, стоявший подле массивной двери, при виде принца, раскрыл ее перед ним, Логи вслед за принцем вошел в комнату, сокрытую от большинства людей. Посреди этой каменной комнаты на подстилке сидел седовласый мужчина в длинном темно-сером одеянии. Внизу было очень холодно, но в уголке комнаты горел костер, а на старце висели шкуры животных, что указывало на то, что этот человек не пленник здесь, а охраняемая особа. Перед ним стоял маленький столик, на котором были разбросаны странные предметы: кусочек чьей-то кожи, заставивший Логи поморщиться, несколько костей, кора дуба, ясеня и еще какого-то дерева. В руках провидец держал два кубика. При более близком рассмотрении стало понятно, что это обычные игральные кости. Фэн присел с другой стороны столика напротив старца, Логи последовал его примеру.

— Ваше высочество, рад, что вы заглянули ко мне, — просипел провидец.

— Приветствую вас, старший провидец. Я пришел, чтобы задать один вопрос, — почтительно произнес Фэн. — Вы поможете мне?

— Спрашивайте, ваше высочество. Отвечу, если так будет угодно небесам.

— А его предсказания всегда сбываются? — шепотом спросил Логи у Фэна.

— Всегда, — также шепотом ответил ему принц. А затем обратился к провидцу: — Скажи, благополучно ли пройдет моя коронация через три недели?

— Вы уверены, что именно так хотите поставить ваш вопрос? Помните, я не смогу спросить дважды. Коронации всегда для кого-то проходят благополучно, а для кого-то не очень. А небеса любят шутить, ваше высочество.

— Хорошо, — Фэн сжал губы и сосредоточился. — Я хочу узнать, стану ли я вождем севера через три недели?

Провидец закрыл глаза и начал раскачиваться из стороны в сторону, шепча какие-то непонятные слова. Логи своими глазами хищника неотрывно наблюдал за ним, в то время как Фэн спокойно ожидал ответа. По его лицу ничего нельзя было прочитать. Старик открыл глаза и вышел из своего странного состояния.

— Бросьте кости, ваше высочество.

Принц принял из его рук два кубика и одним движением бросил их на стол: выпали шестерка и единица.

— Вы не станете правителем через три недели, — огласил свой приговор провидец.

Фэн сглотнул и сжал руки в кулаки.

— Вы уверены? — твердо спросил он, поднявшись.

— Не я, а небо ответило на ваш вопрос. Через три недели вы не станете вождем, но небо не сказало, что вы вообще им не станете.

— Благодарю вас. Отдыхайте.

Фэн вышел и быстро зашагал по коридору. Логи шустро нагнал его.

— Видишь, есть смысл побеспокоиться о коронации.

— Завтра я официально объявляю о днях похорон и коронации, — бросил ему через плечо Фэн, не сбавив шаг. — Посмотрим, чем они ответят. Ты считаешь, что их цель — не допустить меня к трону?

— Честно, ваше высочество? Если бы я был на их месте, то с меньшей целью не пошел бы на такой риск. Знали бы вы, как в этот раз я мечтаю ошибиться.

* * *

В это утро солнце не соизволило почтить суровый север своим присутствием. Принц крылатых делал все в это день машинально: машинально поднялся, оделся, едва поел, машинально выслушал доклад главного советника. Все как-то проходило мимо него, он и рад был очнуться от этого состояния, но не мог. Наступил час, когда он должен был идти в тронный зал.

Весь двор, все обитатели замка собрались сейчас там и ожидали наследного принца. Наша милая Фрея своей необычайной жизнерадостностью с самого утра противостояла хмурому утру. Пока она шла к тронному залу — увидела за окном снег. Это был первый снег в этом году, и девушка улыбнулась ему. Столь обычное явление природы на севере означало встречу с возлюбленным. Она продолжала медленно идти вдоль коридора, вытянув руку в сторону и подставив ладонь, словно могла поймать снежинки, падающие снаружи замка.

Именно такой ее увидел Фэн. Сердце его гулко стукнуло при виде этой милой картины. Эта девушка была так далека от интриг этого холодного замка. Принц пошел вперед и, завидев его, девушка поспешила поприветствовать наследника севера:

— Доброе утро, ваше высочество!

— Доброе утро, Фрея, — Фэн остановился на мгновение и зашагал дальше.

Он переступил порог тронного зала и увидел, что все уже были в сборе. Советники склонились перед ним, и принц зашагал по дорожке, по обе стороны от которой собрались знатные северяне. Он дошел до лестницы, ведущей к трону, и поднялся на пару ступенек. Фэн обернулся и смерил ледяным взглядом всех присутствующих.

— Как наследный принц севера, — сурово и величественно начал он, — я официально объявляю о кончине вождя, моего деда Кадагора. Для всех нас это тяжелый час. Его правление — это великое и долгое правление. Под его властью север прошел войну и выжил. И не только выжил, но и стал домом для всего магического. Наши земли стали богаче, наши люди живут в мире. Завтра в полдень состоятся его похороны. При своей жизни дед назначил меня наследным принцем. Так как я являюсь единственным его преемником, я объявляю о своей коронации через три недели.

Фэн замолчал и обвел взглядом всех, кто стоял в зале. Логи немигающим взглядом уставился куда-то прямо перед собой и застыл в ожидании чего-то пугающего. Сбоку от него мелькнула чья-то тень: один из советник вышел на дорожку, ведущую к трону, бросился на колени и крикнул:

— Ваше высочество, позвольте сказать! Советники севера требуют другого вождя.

Это был никто иной как Фафнер. Фэн посмотрел на него, а затем перевел взгляд на главного советника. Тот склонил голову, не пожелав видеть лицо принца.

— Единогласно? — Фафнер кивнул в ответ на этот вопрос принца крылатых. — И кто же по-вашему должен править?

— Ваше высочество, — вмешался Хаген, — мы возмущены тем, что старый вождь, при всех его достоинствах, переступил через сына в линии наследования. — Фэн побледнел, а Логи со скрежетом зубов повернулся к советнику Хагену. — Все мы желаем видеть вашего отца, принца Эвона, на троне севера. Если вы добровольно примите наши условия, то будете жить также, как раньше. У вас, разумеется, останется титул наследного принца. Но править будет ваш отец.

— А если я скажу, что не приемлю такого решения? — в голосе Фэна звучала сталь, он словно очнулся от преследовавшего его с самого утра туманного состояния.

— Мне бы не хотелось, ваше высочество, — угрожающе прошипел Хаген, — сопровождать вас в темницу замка крылатых.

Глаза Фэна яростно засверкали. Он продолжал стоять и пытался собрать мысли воедино. Так вот какое предательство уготовили для наследного принца собственные советники! Он не мог согласиться на такое унизительное предложение. Но кто сейчас на его стороне? Кто предатель, а на кого Фэн может рассчитывать? Взгляд его упал на Логи, который стоял в первых рядах и сейчас пытался привлечь его внимание. Знаками крылатый буквально кричал принцу, чтобы тот уходил. Фэн повернул голову в сторону. Молчание в зале слишком затянулось, поэтому Логи решил выйти вперед и взять слово.

— Его высочество должен обдумать ваше предложение. Дайте ему три часа.

— Ты даже не советник, помалкивай! — грубо одернул его Хаген.

— Постой, — остановил его Фафнер. — Мы можем дать время. Но три часа — слишком много.

— Два часа? Час? — торговался Логи.

— Тридцать минут, — сказал Фафнер.

— Хорошо. Ваше высочество, — обратился он к Фэну, — пройдемте в ваши покои.

Фэн спустился со ступенек и пошел прочь из зала.

— Не стоило, — прошептал Хаген на ухо Фафнеру, — отпускать его вместе с этим безумным.

— Что он может? Я распоряжусь, чтобы стража встала возле его покоев и больше никого не впускала и не выпускала оттуда, — он жестом подозвал стражника и отдал ему приказ: — Выставите стражей по всему замку, прочитайте заклинания отслеживания для крылатых существ. Принц не должен покинуть замок.

* * *

— Я не буду злорадствовать, Фэн, — начал Логи, как только они оказались в его покоях, — но у нас большие неприятности. Чертов провидец! При таких делах ты и вправду не коронуешься через три недели.

— Предатели! — прошептал Фэн, расхаживая назад и вперед по комнате. — Моего же отца! Так просто, но я даже подумать не мог…

— Я тоже прозевал его, — уязвленный голос Логи давал понять, как крылатому неприятно осознавать собственные промахи. — Эвон слаб. Самое оно, чтобы манипулировать правителем, как вздумается советникам.

— Нужно придумать, как выбраться из этой ситуации. Северу конец, если на трон сядет мой отец, — с болью в голосе сказал Фэн.

— Для начала не мешало бы понять, на кого мы можем рассчитывать? — крылатый сел на стул и призвал на помощь всю свою наблюдательность и сообразительность. — Советники — это главная опора заговорщиков. Но ведь у нас есть еще армия в лице воинов-магов.

— Думаю, это самые преданные люди, — Фэн остановил свое хождение и внимательно посмотрел прямо в глаза Логи. — Но вот незадача: большую часть послали на границу две недели назад.

— А они подготовились, — протянул он. — А что древние магические семьи?

— Обычно они идут к тем, кто сильнее, чтобы не дробить север внутренними стычками, — принц сел на стул напротив крылатого. — Хотя все они большие приверженцы традиций.

— А следовательно при равенстве сил перейдут на твою сторону, — закончил его мысль Логи.

— Не скажи. Многие из них в родстве с советниками. Мы не можем быть уверены. Кроме того, как раз по традициям трон должен наследовать сын, а не внук.

— Тогда нам нужно бежать из замка, — Логи наклонился вперед, ближе к принцу. — Если нам это удастся, верные тебе люди тоже придут к нам. Сейчас главная задача — сохранить тебе жизнь.

— Советники не станут зря махать мечами. Все-таки после моего отца я точно единственный и последний наследник, — уже не так уверенно произнес Фэн.

— Ошибаешься, Фэн, — Логи откинулся на спинку стула и лениво повернул голову к нему. — Твой отец в прекрасной физической форме. Уверен, как только пройдет коронация, даже дорожки не уберут, а побегут объявлять о свадьбе, чтобы обзавестись новым наследником.

— И как он только согласился? — словно самого себя вопрошал наследный принц.

— В схватке между твоим отцом и советниками, извини, я ставлю на последних. Вот как нам сбежать? — оживился Логи. — Перед покоями стоит охрана, нам не выйти, чтобы не переполошить всех.

— О, это меньшая из проблем, — махнул рукой Фэн.

— Неужели? — повел бровями вверх крылатый.

— Да, сейчас соберу необходимое, — принц поднялся с места и пошел к шкафам.

— Содержимое тайника?

— Нет. Одежду и оружие, — бросил Фэн уже через плечо. — Тайник укрыт старинными заклятиями, его никому не под силу взломать, даже Эмрису.

— Эмрис сильнее тебя.

— Это да. Но чтобы перебрать все возможные заклинания даже сильному магу понадобится лет двадцать-тридцать.

— О, да твой дед был умница. Вот это преимущество по времени. Я спокоен. И как мы уйдем? Я никогда не видел и не слышал, но предполагал, что в замке есть потайные ходы.

— Именно. О них никто не знает. Из моей комнаты можно выйти прямо к озеру, — говорил Фэн и скидывал необходимые вещи в небольшую походную сумку.

— Отлично. А твой отец тоже не знает?

— Нет. Дед рассказал о них только мне, — принц закончил сборы и еще раз обвел печальным взором свои комнаты, как будто прощался с ними.

— Небо, — Логи театрально встал на колени и вознес руки вверх, — я никогда тебя ни о чем не просил, но, пожалуйста, позаботься о нашем дорогом вожде, славном Кадагоре.

— Пошли, — хлопнул его по спине Фэн и усмехнулся.

Такой тяжелый момент показал ему, что в сердце Логи при всех его странностях лежит преданность большая, чем он мог предполагать. Мысленно он уже несколько раз поблагодарил небо за то, что послало ему такого верного друга.

Они прошли во внутреннюю комнату покоев принца, где он обычно принимал ванну и умывался. Там возле стены стояла ростовая кукла в виде воина в традиционной форме севера. В руках воин держал огромный меч с королевскими символами, его острие упиралось в пол. Фэн взялся за рукоятку и потянул ее в другую сторону: прямо перед ними кусок стены повернулся и открыл проход. Логи и Фэн забежали внутрь, принц вытянул руку и вернул меч в исходную позицию. Стена закрылась за ними.

Фэн, как маг огня, прочел короткое заклинание, и в воздухе из ничего вспыхнуло пламя, осветившее им путь. Каждая минута была на счету, и крылатые воспользовались своими крыльями, чтобы пролететь весь путь по тоннелям до самого озера. Фэн выбрался наружу вместе с Логи и огляделся.

— Они используют заклинание отслеживания, — тихонько произнес Фэн.

— Мы с тобой этого ожидали. Готов? Сейчас надо будет лететь с такой скоростью, с какой мы еще ни разу в жизни не летали. За нами будет большая погоня.

— Готов, — твердо сказал Фэн.

* * *

— Вы сказали мне, советник, что моему сыну не будут угрожать. Что ему в тягость трон, и он с радостью согласится, — раздался голос Эвона в приемной зале замка, где сейчас находились Фафнер, Хаген, Антониус и несколько других крупных советников.

— А ему никто и не угрожал, ваше высочество. Этот выскочка, Логи, устроил представление. Ваш сын через уже двадцать минут выйдет и, безусловно, согласится на наше предложение, — ответил ему Фафнер.

— А если нет? — продолжал спрашивать Эвон.

— Он согласится, ваше высочество, — с яростным блеском в глазах сказал Хаген, и Эвон умолк.

— Ваше высочество, идите к себе. Мы будем сообщать вам новости, — под маской вежливости Фафнер продолжал гнуть свою позицию.

— Хорошо, но помните о своем обещании.

— Разумеется, ваше высочество.

Эвон вышел за дверь, а Хаген ухмыльнулся.

— Идеальный правитель, — объявил он всем.

В залу вошел главный стражник, лицо его было обеспокоенным, что сразу передалось всем присутствующим.

— У меня плохие новости. Стражи доложили, что они засекли крылатых через заклинание. Но они уже находились в нескольких милях от замка.

— Проклятье! Как вы могли упустить… — набросился Хаген на него.

— Заклинание работает очень быстро, — оправдывался стражник. — Если бы принц захотел сбежать через окно, то мы бы сразу засекли движение. Возможно, это не он, но я решил доложить.

— Быстро в покои принца! — прокричал Хаген.

— Время не вышло еще… — попытался возразить ему Антониус.

— Вы оглохли?! Это приказ! — кричал Хаген, совершенно забыв, что разговаривает с советником более высокого ранга, чем он сам.

Отряд стражников и советники не побежали, а полетели на крыльях к комнатам Фэна. Одного взгляда хватило, чтобы понять: они остались без своего главного заложника.

— Но как? — недоумевал Хаген.

— Не важно как, — прервал его Фафнер. — В погоню за принцем и Логи! Не жалейте людей и сил на заклинания поисков. Через каждые двадцать шагов применяйте блоки для заклинаний сокрытия и невидимости. Мы должны их найти. Всех людей в замке, с которыми мы не подписывали договор, хватайте и сажайте в темницы.

— Слушаюсь, господин советник, — стражи отправились исполнять приказы.

— И меня тоже? — послышался голос главного советника.

— Я все еще надеюсь на вашу помощь, так что нет, — ответил Фафнер, а сам прошелся по покоям принца рыскающим взглядом.

— Чтобы понять следующий шаг принца, моя помощь вам не понадобится, — заявил Антониус, продолжив оставаться возле входа в покои в отличие от Фафнер и Хагена, которые заглянули во все углы. — Его высочество принц Фэн вряд ли спрятался от вас под кроватью.

— Благодарю за ценные мысли, главный советник, — насмешливо произнес Фафнер. — И ваши предположения о местонахождении или о планах принца я с удовольствием выслушаю.

— С ним Логи. Он обязательно посоветуют принцу отправиться за помощью к воинам-магам на границу, а также пошлет за Эмрисом.

— Признаюсь, последнее я упустил из виду, — призадумался советник. — Он же в Камелоте.

— Я сказал, что думаю. А вот как вы все-таки собрались справляться с Эмрисом, для меня полная загадка.

— У меня есть план. Нам нужно вскрыть тайник в комнате принца, и тогда можно будет ни о чем не переживать.

— Этот тайник не взломать, — сказал Антониус.

— А если вы будете знать точно, на каком языке написано открывающее заклинание? — спросил Хаген.

— Тогда его можно будет взломать за пару недель, — после небольшого раздумья ответил главный советник.

— Вот именно, — победным тоном сказал Хаген.

— Только кроме принца Фэна никто не знает о нем, — все таким же приземленным голосом Антониус продолжал подкидывать контраргументы.

— Недавно я заходил к принцу, когда он уже вешал полотно на тайник. Он был не один в комнате, там стояла девушка, одна из лекарей. Стало быть, она слышала заклятие.

— Но она наверняка практически не умеет колдовать. Это бесполезно, она попросту не знает, какие магические языки существуют.

— Отнюдь, — не согласился Фафнер. — Мы заставим ее повторить эти слова, хотя бы напев. В каждом языке специфичные звуки. Она-то не знает, но вот мы сразу все поймем.

— А если она забыла?

— Есть много заклинаний, которые заставляют вспоминать конкретный момент. А, будьте покойны, я записал день и час. Сейчас мы отправимся в темницу и найдем ее. Мы получим военные карты севера, фамильные драгоценности правящей семьи, переписку с важными лицами. Никакая армия не сможет ничего поделать, так как все маги севера и советники незамедлительно поддержат принца Эвона. А если главнокомандующему доложат, что все военные и стратегические документы у нас, то и он вынужден будет выступить на нашей стороне. Так что не будем медлить. Все, что нам нужно, — открыть тайник раньше, чем принц Фэн подойдет к замку с армией.

* * *

Всех мелких магов, работников замка и лекарей тащили вниз замка к темницам, бросали их в холодные и темные камеры, не объясняя причин. Нескольким крылатым удалось выбраться из замка, среди них были Джейсон и Кэмпбелл. Они полетели в сторону восточных лесов, предположив, что там смогут обнаружить принца и Логи.

Но вот другим так не повезло. Те, кто остался в замке, даже предположить не могли, что их ожидает. Новости о побеге наследного принца из города распространились мгновенно, однако все недоумевали: каждый на севере знал волю Кадагора — посадить своего внука на трон после себя.

Лекарей, в том числе и Фрею, вытащили прямо из покоев целителей и поволокли к темницам. Девушка кричала и вырывалась, пытаясь объяснить, что она обычная целительница. Зачем же и ее запирать в мрачном подземелье? Но стражникам было все равно, они выполняли приказы и не задумывались над их разумностью.

Фрею грубо толкнули в темницу прямо на каменный пол и захлопнули дверь. Она посмотрела на руки, а затем пощупала колени: было больно и кожа немного оцарапалась. К тому же здесь под землей было холоднее, чем ночью в открытом поле. Фрея потерла руки, укуталась, как могла, в свою шаль и присела в угол темницы. Здесь был сплошной камень, темницы были глубоко под землей, так что об окнах говорить не приходилось. «Быть может, когда наверху все утрясется, нас выпустят отсюда», — успокаивала себя Фрея. Девушка начала вздрагивать от покалывающего холода и почувствовала, что устала. Понемногу голова ее стала склоняться в бок, и она задремала.

Проснулась девушка от того, что услышала лязг ключей о скважину. Дверь распахнулась, и она увидела, как два советника с парой охранников вошли в камеру. Фрея поднялась с места, но не сделала ни шагу вперед. Одного советника, Фафнера, она знала, а другого частенько видела, но не помнила имени.

— Так вот, что это за девушка, — начал советник, имени которого целительница не помнила. — Ты ведь, — обратился советник к ней и сделал пару шагов вперед, — ты возлюбленная Эмриса? Вы всегда вместе.

Фрея молчала, лишь смотрела исподлобья на обоих мужчин.

— Да, верно, — ответил вместо нее Фафнер. — Какое совпадение. Думаю, тебе интересно, зачем мы пришли, дитя? — Фрея кивнула. — Я знаю, что ты была в покоях принца Фэна, когда он открывал тайник. Помнишь ли ты, какое заклинание он читал?

Каждый ребенок на севере знал, что тайник в комнате принца — важнейший объект власти на этих землях. «Так вот оно что! — пробежала догадка в мыслях у Фреи. — Я должна сохранить это, иначе принцу Фэну и всему северу конец».

— Да, — ответила Фрея и постаралась сделать более приветливое лицо, хотя у нее плохо вышло, — я видела это. Но, видите ли, у меня дар прекрасного целителя, и магией я не владею. Я ничего не понимаю в таких заклинаниях.

Это было правдой. Фрея едва ли могла бы повторить одно слово из того заклинания.

— Ничего страшного, дитя, — вкрадчиво сказал Фафнер, — мы поможем тебе вспомнить. Но после этого ты должна постараться повторить нам его. Пускай несколько слов, и мы отпустим тебя. Даже больше — щедро вознаградим.

— Не уверена, что получится, — отнекивалась Фрея. — Знаете, у меня с самого детства и память, и слух скверные.

— Это пустяки, — улыбнулся Фафнер, и Фрее стало от него не по себе. — Подойди сюда.

— Я не хочу, — поджала губы Фрея.

— Тогда я сам.

Фафнер вытянул руки вперед и начал надвигаться на нее. Фрея вжалась в угол и вся съежилась. Советник железной хваткой взял ее голову в свои руки, она попыталась отбиться, поцарапать его, но все без толку: он уже читал заклинание. В голове Фреи резко всплыл тот день и час, она явственно увидела перед собой комнату принца, услышала его голос, когда он закрывал тайник. Каждый слог, каждый звук отпечатывался в ее сознании. Фафнер отпустил ее, и она начала резко опускаться вдоль стены.

— Мы проведаем тебя через пару часов. Ты должна будешь ответить на все наши вопросы, понимаешь? — Фрея отвела взгляд и ничего не сказала. — Хорошо, приди в себя. Заклинание мощное.

Они вышли, оставив потрясенную Фрею одну. Она не может рассказать им. Что же делать? Они же не убьют ее, если она им не скажет? Но что-то страшное наверняка смогут сделать. Так. Нужно успокоиться. С таким роем мыслей она ничего хорошего не придумает. Может быть… просто солгать им? Произнести какие-то слова, они услышат в них один из языков и отправятся проверять его. Так она выиграет время. Вот только нужно обдумать, что именно сказать им. О, небо, почему она редко вслушивалась в заклинания, произносимые Эмрисом? Нужно вспомнить что-нибудь. Как же там было? Хэнбони тальпик арэ? Что-то похожее или нет? Хоть бы они позвали Эмриса. Если он придет, то все будет хорошо.

* * *

— Кажется, оторвались, — произнес Фэн, закрыв крылья и поставив ноги на твердую землю.

— Нам с тобой следует отдохнуть. Такой полет забирает много сил, — заметил Логи, присев на корточки и тяжело дыша.

— Нужно поймать какую-нибудь живность и зажарить. Пока едим, обсудим дальнейшие действия, — сказал принц, уперев руки в колени.

Они начали охоту и совсем скоро уже сидели возле огня, поедая жареных кроликов.

— Если кому-то из твоих людей удастся улизнуть из замка, то они полетят сюда, к восточным лесам, — заметил Логи, когда утолил основной голод.

— Да, знаю. Нужно перехватить их всех, — сказал Фэн. — А еще отправиться к армии на границу как можно скорее.

— Согласен. Меня только одно беспокоит, — Логи на мгновение прервал процесс поглощения нежнейшего мяса кролика. — Советники также отлично знают, что мы можем искать поддержки только у воинов-магов. Они не могут ничего не предпринять. Если бы ты хотел повлиять на главнокомандующего армии, что бы ты сделал, а, Фэн?

— Сложный вопрос, — задумался Фэн. — Ему нечем угрожать — у него нет семьи. Деньги главнокомандующего Адера тоже не прельщают — он ценит свою честь воина выше всего остального. Его можно поколебать, только украв военные документы и письма из моего тайника. Но это маловероятно.

— Х-м-м. Тайник, значит? Как же они надеются его открыть? — рассуждал вслух Логи, а затем обратился к принцу: — Фэн, а в последнее время ты ничего странного не замечал у тайника? Или может ты открывал его при ком-то?

— Смеешься? — усмехнулся принц. — Хотя… Я недавно закрывал его, когда в комнате была Фрея.

— Фрея? — Логи, как хищник, ухватился за эту ниточку. — Кто-то еще может об этом знать?

— Да. О, нет… — Фэн хлопнул ладонью себе по лбу. — Я идиот. Сразу после этого в покои зашел Фафнер. Он ничего не слышал, но видел, как я вешаю полотно на тайник.

— Кажется, ты подверг Фрею большой опасности, — нахмурился крылатый.

— Думаешь? — лицо Фэна стало еще более серьезным и суровым.

— Веришь ли, я уже сам себя ненавижу за свою прозорливость, — Логи вгрызся в кость.

— Упаси их небо, сделать ей что-нибудь, — прошипел Фэн и руки его побледнели, как снег: так сильно он их сжал.

— Нужно будет звать Эмриса, — сказал Логи, отложив несъедобные остатки в сторону. — Как бы он не относился к внутренним делам севера, к Фрее он прибежит.

Он прочел заклинание, уничтожившее следы их пребывания на этом месте в лесу, а Фэн осмотрел местность.

— Пошли к реке, нужно подготовить заклятия, — позвал принц крылатого.

— Ты хорошо ориентируешься в этих местах, Фэн?

— К счастью, просто прекрасно. Дальше эта река уходит в озеро, несколько миль севернее отсюда. Это хорошее место, чтобы дождаться тек, кто успел покинуть замок вслед за нами.

— Надеюсь, что мы не единственные.

К вечеру при помощи специальных заклинаний, отправляющих сигналы и отслеживающих крылатых, Логи и Фэн имели в своем распоряжении Джейсона, Кэмпбелла и еще восемь крылатых. Они разбили небольшой лагерь на ночь, Фэн позаботился о защитных и скрывающих заклинаниях более высокого порядка, чтобы даже Вотан, если он во всем этом участвует, не мог отыскать их.

Логи и Фэн долго еще обсуждали планы действий, когда они доберутся до армии. Им придется брать штурмом собственный замок, но и это не было самым сложным. Фэн думал о том, как ему поступить с отцом и советниками, когда он вернется. Логи считал, что советников любой ценой, любым обманом следует перетянуть на свою сторону. «Ты не сядешь без их помощи на трон, пусть ты принц, но и они обладают властью. Наша главная битва будет внутри замка, а не у его стен», — прорицательски говорил ему Логи. Фэн понимал всю правдивость его слов, он смотрел на яркий огонь, а затем на крылатых, собравшихся вокруг костра. Ночи сейчас были такие холодные, они пытались согреться магическим огнем, как могли. Среди крылатых был один воин, любивший старинные северные предания. Чтобы отвлечь остальных, он начал рассказывать одно из них.

— Вздох, изданный по Фраоху, герою севера, заставляет каждого мужчину скорбеть, а каждую женщину — плакать. Там, дальше на севере есть каирн, который напоминает нам о великом герое Фраохе, сыне Фиахи. Больше всех его оплакивает дева с карими глазами и вьющимися волосами — единственная дочь Мейв. Хотя было много мужчин, что искали ее любви, она никого не любила, кроме Фраоха. Когда Мейв поняла, что ей отказал в предпочтении герой с нравом без изъяна, она замыслила уязвить его тело, поскольку не разделил он с ней ее буйство. Она поставила для него смертную западню, потому что не уступил он хотениям женщины, предпочтя ей ее же дочь. На озере Мейв росла рябина. Хороши были ее гроздья, слаще меда. Поговаривали, что они могли поддержать человека, находящегося без пищи, три дня. Каждая ягода прибавляла человеку год жизни, а недужного избавляла от горестей. Но подле рябины жило ядовитое чудовище и мешало каждому добраться до чудотворных плодов. Однажды Мейв охватила болезнь. Она послала за героем Фраохом и велела ему принести гроздей с той рябины. «Не был я нанят плоды собирать, — сказал сын Фиахи с алеющим лицом, — но, хоть не делал я этого прежде, — добавил Фраох, — сейчас я пойду, чтобы нарвать плодов для Мейв». Фраох удалился, нехотя ступая, и пустился плыть по озеру. Он нашел чудище крепко спящим, а пасть его была раскрыта на дерево. В тот день Фраох ушел от чудища незамеченным, неся полную пригоршню красных плодов туда, где Мейв тосковала по ним. «Хорошо, что ты принес их, — сказала прекрасная Мейв, — но мне не излечиться полностью без коры с того дерева». Фраох, юноша, не знавший страха, снова отправился плыть по спокойному озеру; однако не мог он, как ни велика была его удача, избежать назначенной ему смерти. Он ухватил рябину за верхушку и оторвал ветвь от древа; но, когда он направлялся к берегу, разбуженное чудище заметило его. Оно настигло его, когда он плыл, и ухватило руку своей зияющей пастью. Фраох схватил чудище за пасть; если бы у Фраоха был теперь его клинок! Чудище изгрызло его прекрасную грудь и оторвало ему напрочь руку. В спешке примчалась белокурая дева, неся клинок, от которого не было проку. Схватка эта была недолгой — рука его все еще держала чудовище за голову. Горестным был исход борьбы между Фраохом, сыном Фиахи, и змеем. Они пали бок о бок у этих прибрежных бурых камней. Когда благородная дева увидела это, она пала на берег облаком тумана. Очнувшись от забытья, она взяла в свои ладони его обмякшую руку: «Хотя быть тебе к ночи растерзанной птичьей добычей, велико деяние, что ты совершил».

Каждый крылатый молча и с глубочайшим вниманием слушал это старинное предание. В рассказах о великих героях все северяне находили образ идеальной жизни и смерти, к которой должен был стремиться каждый воин. Повесть о гибели Фраоха не устрашила их, а придала решимости, напомнила о вечно живущем чувстве любви к земле, на которой все они родились. Предание, рассказанное ночью у костра, когда сами они скоро должны были отправиться на битву, давало веру, без которой ни один северянин не мог победить в битве, и лишало страха, что пугало всех противников этих воинственных и отчаянных людей.

Рассказчик заканчивал свое повествование:

— Печальна была погибель Фраоха от чудовища. Руки его были длинными, словно меч, крепче, чем ворота, был его щит, много героев вокруг него собиралось. Пловец, который превосходил Фраоха, никогда не ступал в реку. Добротна была крепость его рук, и выше похвалы — быстрота его ног. Душою он превосходил короля. Никогда он не уклонялся от битвы. Красив был вождь, которого чтили люди, красивы щеки, что соперничали с розами в алости; красивы уста, которые не прекословили зову дружбы и не уклонялись целовать красавиц. После того как умер достойный, мы сожалеем, что остаемся в живых. Жесточайшей из женщин была Мейв, из тех, что когда-либо видели очи, — та, что послала Фраоха сорвать ветвь после того, как принес он плоды. Лужайка носит его имя; Лох Мейв называется озеро, где чудище несло свою стражу и зев его был раскрыт на дерево.

Еще долго после окончания сего рассказа крылатые сидели около огня, а затем отправились спать. Долгие полеты на высокой скорости забирали много сил. Фэн был уверен в крылатых, которые собрались здесь. Он сам был готов сложить свою голову, подобно Фраоху, лишь бы знать, что его потомки будут жить на севере и слушать те же предания и легенды, на которых вырос он.

На следующий день у Джейсона было особое поручение — лететь на юг в Камелот, чтобы призвать Эмриса на помощь наследному принцу. Всем остальным предстояло полететь к восточной границе, где расположились основные силы армии крылатых во главе с главнокомандующим Адером.

* * *

Для Фреи время тянулось долго. Сначала она ходила из стороны в сторону по темнице, после вновь села в свой уголок, обхватила руками колени и уткнулась в них лицом. В какую западню она попала из-за глупой случайности. Девушка надеялась, что принц выбрался из замка. Тогда он сможет послать за Эмрисом, а Великий Маг сможет разобраться со всем этим, Фрея не сомневалась. Через какое-то время она просто устала думать в напряжении об одном и том же. Капли воды стекали по противоположной стене, и Фрея безвольно наблюдала за их медленным бегом.

Она услышала шаги по коридору, но глаза ее продолжали смотреть на капли воды. В голову лезли мысли о скоротечности жизни и о том, какими свободными должны чувствовать себя природные стихии. Вот эти капли воды, им совершенно нечего бояться, они могут пройти повсюду, узнать и увидеть все, но остаться собой. Заскрипела дверь, ведущая в ее камеру, кто-то зашел, но девушка не подняла на них взгляда.

— Мы дали тебе даже чуть больше времени. Сейчас уже вечер, так что повтори слова, которые произносил принц, — раздался в холодной темнице голос Фафнера.

— Мне сложно повторить это, — безразлично сказала Фрея.

— Тебе придется. И да, пусть это существо посидит у тебя на руках, — с этими словами он подошел к сидящей на полу девушке и положил ей на руки небольшую черную змейку; Фрея отпрянула от неожиданности и быстро вскинула глаза на советника.

— Что это?

— Ты же целительница, не должна бояться змей, — с недоброй улыбкой отметил Хаген.

— Я и не боюсь их. Просто не ожидала. Зачем она мне?

— Это одна из моих волшебных змеек, — ответил Фафнер, и Фрея вспомнила, что когда-то слышала, как Эмрис и Логи обсуждали коллекцию магических змей у одного из советников — значит, они говорили именно о Фафнере. — Она безвредная, но чудесно улавливает ложь в человеческих сердцах. — Он замолчал. — И словах. Теперь ты можешь рассказывать.

Фрея посмотрела на маленькую змейку, которая скользила по ее рукам. «Мне нужно как можно спокойнее произнести слова, тогда она не среагирует», — подумала целительница.

— Что-то похожее на «хэнбони тальпик арэ». Это самые понят… — Фрея не успела договорить — змея вонзила свои клыки в ее руку, девушка легонько вскрикнула. — Почему она меня укусила? Я правду говорю!

В ответ змея вновь набросилась на руку девушки. Ее укусы были не смертельными и не слишком болезненными, но заставляли трепетать от страха, ибо у Фреи не было запасного плана. Что теперь они будут делать с ней?

— Жаль, — сказал Фафнер и забрал змейку в свои руки. — Жаль, что ты не захотела сказать нам всей правды. Глупое дитя, ты понимаешь, что делаешь только хуже? У тебя еще есть шанс, чтобы передумать и сказать нам правду.

Фрея не произнесла ни слова, только опустила голову. Советник продолжал:

— У нас нет времени. Если передумала — скажи сейчас, если нет — прими последствия своего выбора.

— Я не могу предать своего принца и весь север, — прошептала Фрея. — Вы ничего не услышите от меня.

— Тогда придется, — вступил в их беседу Хаген, — применить силу. Хрупкие девушки плохо выдерживают пытки.

Внутри Фреи все похолодело. Она слышала, какие страшные пытки проделывали с преступниками в темницах замка. Девушка не считала себя смелой, и не могла бы поручиться, что после первого же раза не выложит все, что знает. «О, небо, дай мне сил! Помоги мне, пожалуйста, помоги!» — мысленно молила она.

— Я слышал, — продолжал Хаген, — что ты очень дорожишь своими руками. Есть особая пытка, как раз для девушек. Тонкие колышки, чуть толще деревянных щепок, с заостренными концами вбивают в палец между ногтем и кожей. — По всему телу Фреи пробежала дрожь. — Это очень болезненно, милая, пальцы людей — самое чувствительное место на всем теле. А главное, после того, как все твои пальцы усадят этими колышками, твои руки не смогут более лечить. Вряд ли ты и стакан сможешь самостоятельно поднять, так больно тебе будет.

Губы Фреи задрожали от ярости и злости, пальцы вжались в платье. Она буквально зарыла руки в складки ткани, словно это могло их спасти.

— Вы пожалеете об этом! — в бессильной ярости крикнула она на всю темницу. — Пожалеете! Эмрис узнает и просто убьет вас!

— Не нужно пытаться нас запугать. Это бесполезно. Господин палач, проходите, у вас целая ночь в распоряжении, — обратился Хаген к мужчине позади. — Позовите нас, как только она готова будет признаться, — а затем повернулся к девушке: — Не заставляй нас ждать слишком долго.

Советники покинули темницу. Фрея, запуганным комочком, вжалась в стену. Нет! Такое не могло произойти с ней. Ее руки… Мужчина быстро направился к ней. Девушка села, спрятав руки назад. Она железной хваткой уцепилась за платье и прижала локти спиной у стене. Отчаянная и бесполезная попытка спасения! Палач одним рывком поднял ее и потащил в соседнюю темницу. Слезы брызнули из глаз этой храброй девушки, надежда все еще жила в ней — она вырывалась и умоляла.

— Отпустите меня, пожалуйста! Скоро здесь будет Эмрис — я попрошу его, и он сделает для вас, что угодно. Пожалуйста! — ее мольба все больше срывалась на болезненный крик. — Пожалуйста, только не мои руки! Если хотите пытать — бейте, топите, но не руки. Нет, умоляю вас! Заклинаю!

Фрея рыдала. Страх сковал ее. Ужас пронзал все тело. Она видела неотвратимость происходящего. Казалось, Фрея скоро начнет задыхаться. Так хотелось сбежать, проснуться, что угодно, только бы вырваться из этой ужасающей реальности. Хоть бы кто-нибудь появился в последний момент! Хоть бы случилось чудо…

* * *

Фэн не зря выбрал именно Джейсона для полета в Камелот. Да, он был игрив, любил покрасоваться, совсем не владел дипломатией в разговоре и не отличался проницательностью, какую имел Логи, но для такого путешествия он обладал ключевыми качествами — изворотливостью и выносливостью. Этот парень умел выбраться из любой передряги, был достаточно осторожен, а также при большой концентрации — какой как раз требовали подобные обстоятельства — мог без перерывов долететь до королевства.

Джейсон был в пути уже несколько часов, но так и не снизил ни высоты полета, ни скорости. У него не было сомнений — Эмрис без промедлений полетит с ним, а его помощь с любой битве обеспечит победный перевес. Нужно будет только поесть как следует, ибо крылатый чувствовал голод, а на обратном пути ему придется тащить на себе еще и Великого Мага.

По его расчетам Камелот должен был быть уже под ним, и он начал постепенно спускаться ниже. Облака уже остались над ним, и Джейсон мог видеть прекрасные зеленые поля Альбиона прямо под собой. Пролетев еще какое-то время, крылатый заметил очертания поселений. Значит, скоро появится замок Камелота.

Однако Джейсон увидел не только замок. Точнее совсем не в таком виде, в каком ожидал. Над башнями крепости стоял тягучий серый дым, а местами вспыхивало пламя. Когда Джейсон пригляделся, то увидел, что многие дома перед стеной замка охвачены огнем, улицы пусты. Он спустился на землю недалеко от крепости, но страшный рев заставил его вновь посмотреть на небо. В тот момент Джейсону показалось, что огромный дракон, из ниоткуда появившийся над городом, несся прямо на него. Огромное чудище уже раскрыло свою пасть и готовилось извергнуть уничтожавшее все на своем пути пламя. Крылатый не предполагал такого развития событий и замешкался. На его счастье, в последний момент чья-то рука сильно дернула его в сторону, и огненное пламя дракона столкнулось о щит из золотой магии. Джейсон зажмурился на мгновение, а когда вновь открыл глаза, увидел, что дракон поднялся довольно высоко. Молодой человек посмотрел на своего спасителя, хотя уже прекрасно понял, кто это.

— Эмрис, мне нужна твоя помощь. Но сначала накорми меня и объясни, что тут происходит.

---

Примечания:

Предание о Фраохе — одно из старых гэльских сказаний, взятое мной из сборника кельтских легенд.

Пытка с вбивание кольев под ногти с целью их дальнейшего расслаивания действительно существовала. Зародилась в Испании (инквизиция и все такое), что неудивительно, испанцы были на такие вещи мастерами. Очень болезненный вид пыток, ибо тысячи нервных окончаний подходят именно к подушечкам пальцев.

Когда один из крылатых рассказывает у костра легенду о Фраохе, то упоминает слово "каирн". Это термин именно кельтский, означает камни, которые складывались над захоронением. В Шотландии действительно есть груда камней, которую принято называть "каирном Фраоха".

Мерлин сидел в комнате Гаюса напротив Джейсона, который, едва пережевывая, уплетал похлебку и овощи. Великий Маг положил голову на руки и прокручивал в голове события последних дней. Все началось с того вечера, когда он спустился в пещеру к Килгарре. Дракон сказал ему слова нужного для освобождения заклинания, а также закалил простой меч своим дыханием. Именно им Мерлин разрубил цепь, сковывающую древнейшее магическое существо на протяжении почти двадцати лет.

Почуяв долгожданную свободу, огромный дракон взмыл вверх, туда, где пещера выходит наружу. Вот только уже на следующий вечер, он решил напомнить о своем существовании самым ужасным способом.

— Это ты выпустил дракона? — спросил Джейсон, допивая свой эль. Эмрис кивнул в ответ. — Да-а-а. Он последний дракон в Альбионе и захочет отомстить за смерть всего своего рода. Камелот будет медленно и долго погибать в его пламени.

Эмрис сидел, склонив голову, и, казалось, не слышал крылатого. Джейсон продолжал:

— Знаешь, на севере проблемы похуже.

— Что там случилось? — встрепенулся волшебник.

— Кадагор мертв. А советники затеяли заговор, чтобы посадить на трон отца Фэна вместо него.

— Кадагор умер? — потрясенно переспросил Эмрис.

— Да, вождь умер в своих покоях, — подтвердил Джейсон. — Рядом с ним был Фэн. Мы не успели провести церемонию похорон из-за заговора.

— Выходит, он не притворялся тогда… — прошептал он, а затем добавил в полный голос: — Зачем ты прилетел в Камелот? Да не снимай ты накидку! Кто-нибудь зайдет и увидит твои крылья!

— Хорошо-хорошо, — сказал крылатый, поправляя плотную ткань, прикрывавшую его спину. — Фэн сейчас направляется к границе за армией, чтобы отвоевать столицу обратно. Но это будет довольно сложно. Советники сами хорошо владеют магией, а еще они позовут своих воинов и сыновей. Получится нехилая междоусобная война. Ты нужен на севере, чтобы закончить все это поскорее. С тобой Фэн мигом вернет себе трон. Поэтому я должен прилететь обратно вместе с тобой.

— Я сейчас не могу, — произнес Эмрис и крепко сжал губы.

— Это еще почему? Из-за Камелота?

Но волшебник был погружен в свои думы. Он нахмурил брови и не отвечал на вопросы крылатого. Потом Эмрис встал и посмотрел на него.

— Жди меня здесь. Никуда не уходи. Я должен сходить кое-куда.

— Хорошо, — согласился Джейсон, у которого все равно не было иного выбора. — Только не задерживайся.

Но Эмрис уже выходил из комнаты. На сегодня был назначен королевский совет, куда он должен был сопровождать Артура. Король собирал всех придворных, чтобы найти, как он выразился «решение проблемы», хотя в действительности это больше напоминало крик о спасении.

* * *

На королевский совет прибыли все, кто только мог. Придворные с хмурыми лицами и испуганными глазами перешептывались между собой, пока сэр Леон докладывал королю о потерях, которые нес Камелот.

— Дракон нападает только по ночам. В течение нескольких часов летает над городом и сжигает выборочные места. Очевидно, что он не торопится. Полагаю, дракон жаждет расправы над королевством и будет медленно добивать всех нас.

Мерлин мысленно ухмыльнулся, ибо рыцарь в точности повторил мысль Джейсона. Однако ситуация была печальной. Мерлин уже понял, что его магия может защитить от пламени Килгарры, но вот нанести древнему ящеру вред волшебник был не в состоянии. Драконы были защищены магией, и все его удары разбивались о плотную чешую огромного существа. Если бы Мерлин и захотел, то не смог бы убить или ранить его: Великий Маг был не в силах помочь Камелоту.

— Должен быть способ, — сказал Утер.

— Мои воины и их оружие бессильны против этого дракона, ваше величество, — вставил Артур и с отчаянием в глазах посмотрел прямо на отца. — Но мы должны защитить народ, иначе они все погибнут. Неужели нет ничего и никого, кто был бы способен справиться с драконом? Я не верю. Гаюс? — Он повернулся к лекарю. — Что скажешь?

— Ваше высочество, во времена Старой Религии были специальные люди, повелители драконов. Они могли управлять драконами и приказывать им. Именно с помощью одного из таких людей ваш отец и запер Великого Дракона много лет назад в подземелье. Дар среди них переходил от отца к сыну, это были целые кланы.

— Отлично! — воскликнул принц и обернулся к королю. — Отец, давайте найдем хотя бы одного, и он остановит дракона.

Утер бросил мрачный взгляд исподлобья на сына, в котором промелькнуло нечто похожее на вину и сожаление. Он медлил, прежде чем ответил Артуру.

— Во времена Великой Чистки я отдал приказ уничтожить всех повелителей, — король увидел, как потух свет в глазах принца, и добавил: — Сожалею.

Вряд ли Утер на самом деле испытывал чувство сожаления. Если бы ему пришлось, то он вновь отдал бы этот приказ, не задумавшись о последствиях.

— Вообще-то, — раздался голос Гаюса, — остался один.

— Кто же? Как его найти? — резко обернулся Артур.

— Его зовут Балинор. Вы помните его, ваше величество.

— Да, Гаюс. Думаешь, он выжил? — с сомнением спросил Утер.

— Уверен. Я слышал, что он живет отшельником в лесах Медиры. Он наш последний шанс на спасение. Только повелитель может укротить дракона, даже сильнейшие маги, будь они при дворе, как двадцать лет назад, не смогли бы помочь.

— Тогда я поеду и найду его, — сказал принц.

— Нет, Артур, — остановил его король, — ты никуда не поедешь. Ты должен остаться в Камелоте. Пошли людей, чтобы привезли его.

— Но, отец…

— Это мое последнее слово, ваше высочество, — медленным холодным голосом отчеканил Утер.

— Хорошо, отец.

На этом собрание завершилось. Тяжелый осадок остался в сердцах всех, кто присутствовал на нем. Надежда на какого-то повелителя, которого, возможно, и в живых-то не было, была очень призрачной и туманной. Каждый придворный, каждый житель королевства поняли, что они могут рассчитывать только на себя. Вопреки всеобщему отчаянию и страху Артур продолжал патрулировать улицы города со своими воинами, с достоинством выполняя свой долг защитника. Страх за свою жизнь был ему ведом, но еще больше сердце его сжималось, когда он видел очередной горящий дом, откуда выбегала мать с детьми, а отец семейства пытался вытащить из огня хоть что-нибудь ценное, но напрасно: за считанные мгновения дом сгорал дотла. Боль и ужас окутали город, но жители хранили молчание. Каждый лишний шорох, как они думали, мог привести к встрече с тем, что не могло остановить ни одно оружие в королевстве.

Иногда Мерлин ходил за Артуром на его вылазки, иногда, когда принц ругался, что от такого слабого и трусливого слуги ему прока все равно нет, юноша тайком присматривал за ним. Волшебник, так же как и принц, считал, что должно быть средство, которое помогло бы в борьбе с Килгаррой, но, в отличие от Артура, имел основания для такого мнения. Эмрис прекрасно осознавал, что ни природа, ни магия не создают абсолютно неуязвимое существо. «Баланс должен быть во всем», — слова, которые не уставали повторять все мудрецы севера. Сейчас их единственной надеждой стал отряд рыцарей, который сразу после собрания отправился на поиски Балинора.

Мерлин вернулся в комнату Гаюса, где его ожидал Джейсон, расхаживающий в нетерпении из угла в угол. Крылатый прервал свои метания, когда увидел Эмриса, и выжидающе посмотрел на него.

— Мне придется задержаться в Камелоте, — наконец произнес Великий маг. — Как только дракон перестанет представлять опасность, я отправлюсь с тобой на север.

— Долго, слишком долго, Эмрис!

— Я ничего не могу поделать, Джейсон! — прокричал Эмрис.

Джейсон замер. Он никогда прежде не слышал его крика. Это был мощный, но отчаянный крик. В нем слышались боль и бичевание самого себя за беспомощность.

— Я знаю, что должен поехать на север, что я в силах сохранить многие жизни! — продолжал Мерлин также громко. — Но я не могу! Слышишь ли меня?! Не могу оставить этот город догорать в огне, а его жителей обречь на гибель! — Он мучительно вздохнул и добавил хриплым шепотом: — Они более беззащитны, чем жители севера.

— Я дождусь тебя, — на удивление спокойным голосом сказал крылатый. — Я тоже не могу ничего поделать. Я не хочу междоусобной войны на севере.

— Пусть будет так, — устало кивнул Эмрис. — Моя комната в твоем распоряжении.

— А как же ты?

— Уверяю тебя, ты будешь единственным человеком в Камелоте, кто будет спать ночью.

* * *

И Эмрис не ошибся. В ту ночь дракон штурмовал восточную часть города. Артур, который утром проводил отряд воинов на поиски повелителя драконов, вечером патрулировал улицы города. Рыцари Камелота, оказавшиеся настолько бессильными перед Килгаррой, могли лишь помогать простым жителям выбираться из своих горящих домов и спасать последние запасы зерна и воды.

Принц находился совсем недалеко от дома Гвиневры, и невольно мысли его обратились к девушке. «Она, должно быть, уже перебралась в одно из убежищ подле замка», — рассуждал Артур, но ноги все равно несли его к маленькому ветхому домику, где еще несколько дней назад женщины мирно продавали теплые вещи и корзины. Сейчас же всюду стоял дым и запах гари, мусор, куски обгоревшего дерева валялись по улицам. А звуки… Ночи потеряли свою тишь! Теперь были крики, плач, взмахи крыльев гигантского чудовища и столбы пламени.

Артур скрылся из виду своих рыцарей и один шагал по узкой знакомой улочке. Он остановился напротив двери. Темнота. Ни единой живой души. Обветшалые окна и дверь. Неожиданно эта самая дверь, которая еще пару мгновений назад казалось абсолютно мертвой и не таящей за собой что-либо живое, заскрипела и дернулась. Артур нахмурился и пригнул шею, чтобы среагировать как можно быстрее. Из дома выскочила женщина.

— Гвиневра?! — изумлению принца не было предела.

— Ар.? То есть ваше высочество? А что… — девушка сильно растерялась от неожиданности.

— Не время для вопросов! Нужно убираться отсюда поскорее! — Артур схватил ее за руку и потащил туда, где, по его мнению, должны были остаться рыцари. — Дойдем до патруля, а затем в убежище. Кажется, все жители Камелота сейчас там? — принц с вопросительным намеком вскинул бровью и несколько раздраженно посмотрел на девушку.

— Я… — Гвиневра почувствовала себя неуютно под этим презрительным взглядом, которого совсем не ожидала. — Я там и находилась, но вынуждена была вернуться.

— Ночью?! — возмутился Артур.

— До утра дом мог и не выстоять, — уже более спокойно ответила Гвиневра.

— Что могло… Черт с ним. Сейчас сопровожу тебя в убежище, а оттуда ты не должна делать ни шага, — принц остановился и развернул ее лицом к себе. — Ты поняла меня? — Гвиневра кивнула. — Вот и славно.

Они дошли до патрулирующих улицы рыцарей, и принц отдал приказ двигаться к убежищу. В такое неспокойное время можно сказать, что они добрались до своей цели без лишних приключений. Дракон выбрал своей целью несколько башен замка и лишь дважды пролетел над улицами города. Едва доставив Гвиневру, Артур тут же бросился в восточной башне, где уже орудовал Килгарра. Девушка ощутила внутренний укор за то, что так и не сказала по пути слов благодарности.

* * *

Уже четыре дня Камелот медленно умирал под пламенем Великого Дракона. Известий от отряда, посланного на поиски Балинора, не было никаких. Наступило утро, которое возвещало о нескольких часах спокойствия, но лишь до наступления темноты.

— Выходит, драконы спят днем? — спросил Джейсон, развалившись на стуле и наблюдая, как Эмрис меряет шагами комнату придворного лекаря.

Тишина.

— Ты решил не разговаривать со мной?

— Ты задаешь неуместные для такой ситуации вопросы, — буркнул волшебник, не глядя на крылатого.

— Делать-то мне все равно нечего. Видимо, мой родной Север тоже скоро будет пылать.

— Не говори ерунды.

Тут за дверью послышался шум. Мерлин выскочил в коридор и увидел Артура.

— Они нашли его! — воодушевленно прокричал принц.

— Балинора?

— Да! Где Гаюс? А, вот, — указал он на показавшегося из-за угла лекаря.

— Я услышал, что повелителя доставили в замок, ваше высочество? — поклонился уставший и изможденный лекарь.

— Да, Гаюс. Он сейчас в темнице.

— Странное место для будущего спасителя, — заметил Мерлин.

— Не такое уж и странное, учитывая нравы моего отца, — парировал Артур. — Пойду в тронный зал.

Мерлин и Гаюс проводили принца взглядами и повернулись друг к другу. Лицо старого лекаря, как показалось Мерлину, выражало не только усталость, но и какое-то странное волнение. Внутренний голос никогда не изменял магу.

— В чем дело, Гаюс?

— Ты ничего не чувствуешь? Там же сейчас твой отец.

— Нет, Гаюс. Я не видел его ни разу в жизни. С чего бы?

— Как раз потому, что ты не видел его ни разу в жизни.

— Я пойду за Артуром, — произнес Мерлин вместо ответа и зашагал прочь.

* * *

И правда, темницы Камелота не внушали совершенно никакого ужаса по сравнению с тем, что творилось за их пределами. Перед одной из них стоял Утер с советниками, принц Артур, Гаюс и Мерлин. За решеткой на мокром и грязном сене сидел человек, весь обросший, с длинной бородой. Одежда его была также грязной и по-своему грубоватой, какой-то негнущейся. Мужчина сидел и смотрел куда-то в пол, словно он был здесь совсем один.

Мерлин пытливо вглядывался в его лицо из-за плеча Артура, но как только пленник поднял голову, волшебник сразу же отвел глаза, словно в них можно было прочесть все его сокровенные мысли.

— Мои люди искали тебя не для того, чтобы убить, — начал Утер, — а чтобы ты помог изгнать дракона. Я обещаю сохранить тебе жизнь.

Балинор окинул короля презрительным взглядом, усмехнулся и вновь отвернулся. Утер сжал губы, но затем продолжил свою речь.

— Ты понимаешь, что весь город погибнет? Не думай сейчас о своей ненависти ко мне, я прошу за жителей, за своего…

Утер осекся и понял, что не должен был произносить последних слов. Балинор тут же с яростью в каждом движении поднялся и подошел к самой решетке.

— Сына? Должно быть, ты хотел сказать «сына»?

Глаза Утера предательски забегали из стороны в сторону. Но деваться было некуда.

— Да. Артур — единственный мой сын, и я не желаю ему такой участи.

— А мой ребенок сейчас должен быть мертвым! — Балинор буквально выплюнул в лицо короля эти слова. — Уходите. Я хочу поспать.

Король тихо вздохнул и вышел, а следом за ним отправились все. Мерлин какое-то время шагал позади Артура, но воспользовался случаем и незаметно ускользнул обратно в темницу. Балинор не спал. Он сидел и наблюдал за огнем, не выказав никакого интереса к раздавшимся шагам.

— А если бы он был жив и находился сейчас в Камелоте? — на одном дыхании спросил Мерлин.

— Что? — встрепенулся Балинор. — Ты это о чем, парень?

— Ваш ребенок. Если бы он выжил, но оказался в пылающем Камелоте, вы бы и тогда не стали отзывать дракона?

— Парень, шел бы ты…

— Ответьте мне, — серьезно попросил Мерлин и посмотрел прямо в лицо отцу своими яркими голубыми глазами.

— Если бы так и было, — покачал головой Балинор, — то он бы не нуждался в моей защите. Дракон не тронет будущего повелителя.

— А если бы он хотел защиты не для себя, а для города? Исполнили бы вы его просьбу?

— Тебя это не…

— Ответьте мне, отец!

— Ты не можешь быть. Это… это правда ты? — дрожащими губами пролепетал мужчина.

— Да, я. И это сейчас самое большое мое желание. Чтобы вы спасли Камелот, отец, — резко и твердо отчеканил Мерлин и бросился прочь из темницы.

Балинор остался один, потрясенный и сбитый с толку. Его ребенок. Сын. Живой. Такой взрослый. И он желает, чтобы он вновь совершил поступок, который поклялся больше никогда не делать. Небо, воистину, играло в злые игры.

Балинор просидел несколько часов неподвижно, отказался от еды, которую ему дали, только выпил воды. Стража обо всем докладывала королю, тот был вне себя от злости за свою беспомощность. Это ли час расплаты?

К вечеру узник попросил позвать короля. Направляясь к темницам, Утер думал, как должен вести себя с ним: умолять или приказывать? Стращать или задабривать? Рык дракона в небе лишил его способности обдумывать свои действия. С тяжелым сердцем предстал перед Балинором король и вовсе был не готов к таким его словам.

— Выпусти меня, я прогоню дракона из Камелота.

— Это правда? Что ты хочешь взамен?

— Ничего. Убраться подальше от этого места и все. Только запирать дракона я больше не буду. Просто прикажу не прилетать в Камелот и не вредить ему.

— Я согласен! Стража! Выпустите его.

Тотчас же двери были открыты, и Утер кинулся к повелителю драконов, словно к лучшему другу.

— Он сейчас приближается к крепости. Пойди поскорее и прогони его!

Балинор наблюдал за руками короля, вцепившимися в его грубый камзол, за тем, как они дрожали. Оглядев темницы, он, словно в большом сомнении, посмотрел на Утера, но все-таки подчинился.

По коридорам крепости разлетелась новость: повелитель драконов согласился применить свою силу и изгнать чудовище из королевства. Рыцари, советники, люди в убежище встрепенулись и ожили. Дуновение надежды прокатилось по всему замку, и жители замерли.

Артур из окна наблюдал за подлетевшим к стенам драконом и за маленькой тенью, которая бесстрашно направлялась к нему.

— Я бы не осмелился так близко к нему подойти, — прошептал принц.

— Ты и не обязан, ты же не повелитель, — раздался звонкий голос совсем рядом.

— Мерлин, я забыл, что ты здесь, — сказал принц, не отрываясь от картины за окном.

Маг встал рядом и, казалось, тоже наблюдал за небывалым зрелищем.

— Очень на вас похоже, ваше высочество, — в привычной дерзкой манере заявил слуга.

— Он так храбр. В темнице я совсем не разглядел этого. Но он храбр. Что-то делает его таковым.

— Кто знает, ваше высочество, — задумчиво протянул Мерлин.

* * *

Принц стремительно шагал в тронный зал. Утро впервые было по-настоящему добрым за долгое время — жители ликовали, дракон был изгнан из королевства, — но брови Артура были сдвинуты и весь вид говорил о крайнем напряжении. Перед дверью он ненадолго остановился, однако кивнул страже, и те распахнули перед ним двери.

Утер стоял спиной к нему, но, услышав скрип, сразу повернулся и простер руки навстречу сыну.

— Мальчик мой! — такого обращения к себе Артур не слышал уже долгое время, — какое чудесное утро! Камелот спасен!

— А его спасителя вы решили запереть в подземелье? — так холодно спросил Артур, что короля передернуло.

— Артур, это было необходимо.

— Вы дали слово, ваше величество, что с ним ничего не случится.

— Я дал слово, что не казню его. И я сохраняю ему жизнь, Артур. Но отпустить его я не в состоянии. Балинор — единственная наша гарантия, что дракон никогда не вернется в Камелот.

— Отец…

— Споры здесь неуместны. Я знаю, что делаю, и ты меня не переубедишь. Ты и сам видел, какой коварной и разрушающей может быть магия. Тебе этого не достаточно? Ступай к себе. У тебя много дел по восстановлению города, как у принца этих земель.

— Но ведь не вся магия одинаковая! — в отчаянии закричал принц. — Почему от любого ее проявления вас бросает в такой ужас? Этот человек спас всех нас, он не заслужил подобного обращения.

— Чтобы избавиться от опасности не на несколько дней, а навсегда, я принял такое решение. Я король, и ты будешь уважать его. Думаю, нам больше нечего обсуждать.

— Очень хорошо, ваше величество, — Артур откланялся и, злобно сжав кулаки, покинул тронный зал.

В это самое время Мерлин шел по одному из коридоров замка, тихонько улыбаясь самому себе. Быть может, судьба дала ему шанс сойтись с отцом, без которого он жил столько лет? Он исполнил его просьбу. Кто знает, сколько собственных убеждений он переступил, но прислушался к просьбе сына. Отец дорожит им? Не стоит делать поспешных выводов, но сердце все равно согревалось от мысли, что в мире существует еще один человек, который любит его, пусть и по-своему. Было еще кое-что, не оставившее магу иного пути, кроме как навстречу Балинору. Эмрис всегда хорошо понимал, что сама возможность иметь магию пришла к нему через отца, ибо Хунит и все ее предки были обычными людьми. Его влекло и родственное чувство, и желание узнать больше, прикоснуться к источнику своей магии. «Сейчас занесу вещи в комнату Артура и пойду искать отца», — подумал про себя волшебник.

Последние дни были тяжелым испытанием для Мерлина. Он чувствовал себя ответственным за нападение на Камелот, а самое плохое для него было в том, что он не мог ему помочь. Это сильно угнетало мага. Вдобавок задержался с поездкой на север. Ничего, сейчас он поговорит с отцом и отправится туда. Эти мгновения были словно наградой за все пережитое. Надежда и вера вновь управляли его душевными порывами.

Эмрис увидел, что приближается королевская стража, и остановился, чтобы пропустить их. Стражники вели какого-то человека. Мерлин пригляделся и узнал Балинора. Белоснежные рубашки принца упали на пол и, скрывая боль на своем лице, юноша нагнулся к ним и не поднимался, пока процессия не скрылась за поворотом. «Вот и награда», — с горечью пронеслось у него в мыслях.

Конечно, Балинор видел Мерлина по пути в темницу. Его сердце предательски сжалось, когда он понял, почему этот мальчик так долго собирает рубашки, чуть ли не уткнувшись в них лицом.

Вот он и снова узник. Только на душе было гораздо тяжелее, чем раньше. Ощущение огромной вины повисло валуном и сковало громоздкими цепями все внутри. Повелитель драконов печально вздохнул и прошептал: «Что восемнадцать лет назад, что сейчас мой ребенок остается для меня небесами, до которых я не могу дотянуться».

Секрет доброго правления: правитель да будет правителем,

подданный — подданным, отец — отцом, а сын — сыном.

Конфуций

Дни выдались необычайно морозными, вот-вот должен был выпасть первый снег. От земли веяло холодом, грязь на дорогах застыла и больше не пачкала сапоги путников. По окраине обгоревшего города брели два человека.

— Выйдем из города, тогда можно будет лететь, — безразличным тоном сказал Эмрис.

— Как скажешь, — послушно ответил Джейсон и замолчал. Тишина была слишком давящей. — У тебя что-то случилось?

— Я не буду делиться с тобой своими мыслями, разве не понимаешь?

— Я ожидал такого ответа. Удивляюсь, как это ты сошелся с сыном Утера.

— Что в этом такого? — буркнул, поджав губы, Великий Маг.

— Ты не тот человек, который создан для дружбы. Не обижайся, я говорю честно, мы давно знаем друг друга. Глядя на тебя, видишь могущественного волшебника, которого можно уважать, бояться, с кем можно сотрудничать, учиться или враждовать, но не дружить, понимаешь?

Эмрис зло усмехнулся.

— И когда это ты стал знатоком меня? — саркастично протянул маг.

— Но знаешь, — продолжал крылатый, словно не услышав Мерлина, — у каждого правила есть исключение, которое его лишь подтверждает. Думаю, ты и сам всегда понимал, что на свете мало людей, любящих тебя, а способных пронести свою любовь через время еще меньше. Именно поэтому ты такой.

— Какой?

— Колючий.

Эмрис расхохотался.

— Давай уже полетим. Пошел лес, здесь тебе можно спокойно расправлять крылья.

— Я надеюсь, что мы не сильно опоздаем.

* * *

Если в Камелоте находился узник, которого тяготила разлука с только что обретенным сыном, то на севере у новоизбранной пленницы дела обстояли куда хуже. Страдающая Фрея уже несколько дней находилась под жесточайшими пытками. Вчера ей истязали восьмой палец. Осталось два. Она понимала, что не умрет от такого, но сердце разрывалось от боли. Девушка устала плакать, она могла лишь едва шевелить губами и поднимать глаза вверх. После дня пыток ее на ночь бросали в камеру, но посмотреть на руки Фрея не осмелилась бы ни за что на свете. Смелость покинула друидку. Казалось, она умрет сразу же от душевной боли, если сделает это.

Девушка хранила молчание, а советников это ужасно раздражало. Донесения с границ говорили о том, что принц Фэн пришел к соглашению с военачальниками и начнет наступление уже завтрашним утром. Не все в армии воинов-магов являлись крылатыми, так что какую-то часть пути их будут нести другие крылатые, а оставшееся расстояние они пройдут все вместе пешком, восстанавливая силы перед битвой. Не все они такие же железные, как принц, поэтому он наверняка даст передышку, в этом вопросе все советники были едины. Но кто бы мог подумать, что шестнадцатилетняя девчонка так долго сможет сопротивляться пыткам.

— Они достаточно болезненны? — в который раз спрашивал Хаген.

— Разумеется, — отвечал Фафнер, — кончики пальцев — самое чувствительное, что есть на теле человека. Ей день за днем без передышки обкалывают толстыми острыми иглами каждый палец со всех сторон, а руки обливают кипятком, чтобы усилить их действие. Ее рвет, знобит, но она молчит. Раньше твердила, что ничего не знает, а теперь молчит.

— Вы понимаете, советник, что мы поставили на кон север и свои жизни?

— Прекрасно понимаю, за кого вы меня держите! — Фафнер присел на стул и прищурился. — Но у нас все еще есть армия. Мы будем удерживать замок, сколько сможем. Наши шансы равны.

— Как знаете, пойду к принцу Эвону. Но учтите, уже послезавтра принц Фэн будет здесь. Замок готовят к осаде.

С этими словами Хаген вышел из библиотеки, где шла их беседа. Фафнер взял со стола одну из книг, но не стал читать ее, а лишь медленно и монотонно начал перелистывать все страницы то одной, то другой рукой.

Он и сам еще вчера побывал у принца Эвона, и этот визит не принес ничего хорошего. Советник увидел, что тот мечется и совершенно не понимает, что должен делать. Ранее его уговорили, что законный наследник севера именно он, что всю жизнь его использовал отец, а после его смерти то же самое будет делать и сын. Им пренебрегли, как законным представителем правящей семьи, а теперь сам Эвон с помощью советников должен восстановить правильный порядок вещей. Фэн еще молод, и нехорошо взваливать на него такую ношу. Принц не будет против.

Но вот принц сбегает из-под стражи, куда его поместили не из лучших побуждений. И сомнения начали тяготить Эвона. Что о нем сейчас думает Фэн? Или Эвон не должен волноваться о нем, ибо сыну он всегда был глубоко безразличен, тот всегда поддерживал деда в его отношении к Эвону. Они оба решили, что из-за отсутствия склонностей к политике, он не имеет прав не только на трон, но и на звания отца и сына? Терзания уже много лет не покидали Эвона, каждый взгляд на ледяное лицо Фэна пробуждал их с новой силой. Теперь же он пошел против желания отца, но чего хотел сам Фэн? Сейчас бы Эвон набрался смелости и задал бы ему этот вопрос, будь он рядом.

Фафнер видел эти сомнения и понимал, что в свете событий они могут сыграть очень дурную роль. Беседа с принцем не возымела положительного воздействия, и советник покинул его комнату удрученным и задумчивым. В скольких вещах он ошибся? Фафнер ставил на то, что маленькая девушка и пяти минут не сможет провести под пытками, но она не сдается уже четвертый день; что глубокое презрение между отцом и сыном, которые не были таковыми друг для друга ни единого дня, сыграет ему на руку, но вот, презрение переросло в сомнения, а сомнения грозят обернуться в раскаяние. Управлять армией и предсказывать ход действий советников враждебных государств было проще, чем предугадать поступки этих маленьких, на взгляд Фафнера, людей. Он не сумел, а теперь проигрывает эту войну. Советник подошел к своим покоям, где его ожидали несколько крылатых, представителей знатных северных семей.

— Полагаю, следует готовиться к осаде, — перешел советник прямо к делу.

— Не все семьи севера прислали своих людей. Больше половины, но не все, — произнес один из крылатых.

— Отчего же? — жестко спросил Фафнер. — Практически все они обещали свою поддержку еще несколько дней назад.

— Оттого, дорогой советник, — прозвенел голос только что вошедшего Антониуса, — что эти умнейшие люди не желают быть казненными за измену.

— Это не измена, а…

— От справедливого восшествия на трон севера наследника Кадагора, — перебил его главный советник, — до измены его внуку нас отделяют лишь слова несчастной девочки, которую вы пытаете в темнице под замком!

— И вас тоже объявят изменником, если принц Фэн вернет себе замок раньше, чем мы вскроем тайник в его покоях, — подметил Фафнер.

— Нет, не объявит, — коротко заявил Антониус.

Фафнер подошел вплотную к главному советнику и прошипел:

— Мне следовало бы отдать вас под стражу.

— Как же вы объясните отсутствие главного советника другим членам совета? Ваши ряды и так мельчают, — спокойным голосом заявил ему Антониус и вышел.

— Можете пустить в ход любые хитрости и даже угрозы, но добудьте войска еще хотя бы двадцати северных семей! — отчеканил свой приказ Фафнер и тоже выскочил в коридор, словно укушенный бешеной собакой.

* * *

Войска Фэна подошли к столице. Численность и прекрасная подготовка армии за его спиной внушала решительность, но не уверенность. Кто бы мог подумать, судьба всего севера и его в руках хрупкой девушки.

— Они не добились, чего хотели, — прозвучал голос за спиной принца, — в противном случае военачальники перешли бы на их сторону.

— У них еще есть возможность, — ответил Фэн, не оборачиваясь, а лишь пристально вглядываясь в силуэты родного города.

— Думаю, нет, — причмокнул языком Логи, — крепись, Фэн, Фрея должна быть уже мертвой.

— Ты совсем не веришь, что она выжила? — выдавил сквозь зубы принц.

Мысль, что он больше не увидит эту девушку живой, приводила в отчаяние. Не стоит думать об этом. Не стоит. От его настроя слишком многое зависит. Он доберется до замка и сделает все возможное для нее.

— Хотел бы, но… Боюсь, мне придется оставить ее в памяти, как самую красивую девушку из всех, что я видел. И самую самоотверженную. Сам факт, что эти воины все еще бьются за тебя, говорит о том, что она ничего не сказала.

Даже проницательный Логи, который тысячу раз был прав, не верил, что Фрея жива. Он уже будто попрощался с ней. Но Фэн не мог. Как отпустить ее и оставить всякую надежду?

— Довольно об этом, — резко оборвал крылатого его высочество. — Давай обсудим план.

— Да, — согласился Логи, догадавшись, о чем думает принц. — Советникам должны уже доложить о твоем подходе к столице. Они будут рассчитывать, что мы дадим воинам время на отдых и нападем вечером. Ночь — идеальное время для нападения. Но мы сделаем по-другому. Мы нападем утром.

— Утром? — с удивлением в голосе повторил Фэн, хотя это и не было его привычкой, однако разговоры с Логи частенько вынуждали его делать вещи, не входящие в круг обыденных.

— Именно, — прищелкнул пальцами крылатый прямо перед носом принца (что считалось неуважением к королевской особе), — они будут ждать нас, как только стемнеет. Крепость можно взять только в темноте: они это знают и мы тоже. А мы не придем. Мы будем спать. А они нет. Они устанут и к утру будут совершенно без сил. Тогда-то мы и нападем. Их усталость будет для нас подарком лучшим, чем ночная мгла.

— А ты хитер, — усмехнулся Фэн. — Никто до тебя не предлагал подобного. Так и поступим, сейчас отдам приказ главнокомандующему.

Армия была удивлена и обрадована одновременно тому, что ночью сражения не будет, и все они могут отдыхать до утра. Этим чудесным подарком они не преминули воспользоваться. Фэн же вновь сидел, окутанный собственными думами. Логи подошел к нему с фляжкой спиртного и жестом предложил выпить, но принц лишь отстраненно махнул рукой.

— А зря, — пробубнил Логи, — выпивка еще никому перед битвой не мешала. А тебя опять что-то гложет?

— Я задумываюсь о том, что будет после того, как мы возьмем замок, — произнес принц, смотря вдаль, где сквозь легкую дымку строго очерчивался силуэт замка.

— А ты мыслишь как стратег. Это будет самое сложное. Потому как тебе нельзя будет их всех казнить. Править тебе будет некем, людей и власть казненных ты не получишь, а утратишь. В идеале ты должен переманить их всех, хотя бы и угрозами, на свою сторону. Это укрепит твою власть и позволит наблюдать за ними, вот только как это сделать, я еще не придумал.

Логи лукавил, и Фэн догадался об этом, но не стал давить на того и вынуждать сказать ему правду. Какой смысл? В преданности этого человека у Фэна не было сомнений. Скорее наоборот, принц побаивался, что после всего, что крылатый сделал для него, того ждут неприятные последствия. Его долг был и перед севером, и перед его народом, и перед Логи, и перед тем созданием, что осталось в замке.

— Я знаю способ.

— М-м-м? Если ты не можешь их запугать, то можно купить. Ума не приложу чем.

— Нет, другой способ. А их можно еще и купить? — движимый любопытством, Фэн оглянулся.

— Можно. Возможно, их прельстит идея переформировать совет по их усмотрению. Их первым требованием будет отстранить меня от политики так далеко, чтобы кроме собственной матери я больше никого не видел.

— Изгнание?

Нельзя сказать, что эта мысль была новой, но услышать ее сейчас было горько. Логи, который всегда поступал, руководствовавшись выгодой и использовав хитрость и дипломатию, он ведь понимал, что его поступки ударят по нему. Больше всего удивляло принца, что он добровольно принял на себя роль щита, которая была ему чужда. Логи всегда был в его окружении, но впервые принц кому-то позволял обращение на «ты», впервые интересовался чьим-то мнением, когда этого не требовали обязательства.

Фэн внимательно посмотрел на сидящего рядом крылатого. Логи кивнул ему и сделал глоток из фляги.

— Они будут просто глупцами, если позволят мне остаться в замке, — заявил крылатый, прищурившись.

— Это не входило в мои планы, — недовольство и злоба сквозили в голосе принца.

— В мои тоже, Фэн. Иди спать. Мы хотим утомить воинов в замке, а не самих себя.

* * *

Пожалуй, это была самая необычная ночь у всех советников без исключения. Как только солнце село, весь замок и городская крепость были готовы к продолжительной осаде. Напряжение каждого, от простого воина до главнокомандующего, было на пределе.

Прошло два часа. Фафнер в нетерпении посылал гонцов к главным воротам каждые полчаса. Сейчас был уже четвертый.

— Его что-то долго нет, — вставил ценное наблюдение Хаген.

— Я и так это вижу, — процедил сквозь зубы Фафнер.

В мыслях у обоих засело одно и то же ужасное предположение: они попались в какую-то дьявольскую западню. Не так страшен тигр на равнине, как змея среди высоких трав, а войско наследного принца неожиданным образом из ревущего мощного тигра превратилось в хитрую и коварную змею, невидимую для них.

— Быть может, на крепость уже напали и гонец убит?

— Небеса — свидетели, я впервые был бы счастлив смерти своего гонца! — нервно прикрикнул Фафнер, и это выдало его беспокойство.

— Ладно-ладно, не возмущайтесь, — проговорил Хаген.

В этот момент в покои влетел гонец и заплетающимся языком выговорил следующее:

— Армия принца Фэна не сдвинулась ни на шаг. Разведчики докладывают, что там тихо, словно они… спят!

— Что за хитрость? Может, магический купол тишины или невидимости, а, советник Фафнер?

— Да что за чертовщина там происходит! — в ярости Фафнер стукнул кулаком по стене. — Усильте охрану крепости, даже если кто-то подойдет к стене, чтобы посрать, докладывайте мне!

— Да, господин советник, — гонец поспешно ретировался.

— Сколько семей еще прислали своих людей? — спросил Хаген

— Восемь, — устало ответил его союзник.

— Не густо. Стоит начать продумывать план отступления.

— Не знаю, как у вас, а вот мой план отступления — это донесение о доходах, перечисленных с моих владений в казну.

— У меня такой же, впрочем у всех остальных членов совета он такой же, — усмехнулся Хаген, присев рядом с Фафнером.

Оба советника были заранее готовы к неминуемому поражению. Они поддались отчаянию и неверию, а это верный признак проигрыша. Была еще возможность отыграться, но уже на другой сцене. Сцене политической, где принц Фэн не имел еще того опыта и чутья, кои необходимы для жизни на ней. Здесь советники еще могли опередить злосчастного принца.

* * *

Фрея пришла в себя от нестерпимого желания пить. Жажда вынудила ее приоткрыть глаза и сквозь узкую размытую щелочку своих век увидеть белые лучики света, пробивавшиеся через окно, которое находилось под самым потолком темницы. Отвратительный свет, жгущий глаза. И никакой воды. Сегодня к ней еще не приходили, или она просто потеряла счет времени. У соседнего угла была небольшая течь: грязная вода стекала по стене и собиралась в небольшую лужицу на полу. Фрея поползла. Точнее мысленно представила, что сейчас сдвинет колено и отодвинется от стены, но воплощение этой картины в жизнь оказалось крайне болезненным. Никаких сил. Девушка легла на пол и начала понемногу передвигаться при помощи змеиных движений туловища. Последние пару дней она мысленно умерла много раз. Но сейчас что-то екнуло внутри нее. Возможно, последнее почти животное желание жить?

Она ползла, сдвигавшись на толщину пальца за три движения телом. Должно быть, прошло часа два, но Фрея добралась до лужи и припала к ней языком. Она не смогла сразу сделать глоток, просто погрузила губы и язык в воду, словно она могла оживить ее. Затем девушка жадно вылакала всю лужу и положила голову на то место. Глаза Фреи остановились на окне. Бледно-серое низкое небо; оно нисколько не изменилось за это время. Целительница просто продолжала лежать и смотрела на небо за окном. Какие-то звуки, далекое лязганье, слабый порыв ветра.

Снег… Пошел первый снег в этом году. Пушистые сухие хлопья пролетали за окном и даже залетали внутрь темницы. Снег падал на каменный пол и таял.

По щекам Фреи потекли слезы, а тело содрогнулось от неожиданных эмоций, которые она вновь смогла ощутить. Первый снег. Одними губами, беззвучно она прошептала:

— Я знала, что ты придешь. Ты обещал… Обещал прийти вместе с первым снегом… Я верила.

* * *

Еще до рассвета все воины армии севера были наготове. Они были отдохнувшими и бодрыми. Первая битва с новым вождем. Пускай коронация еще не прошла, но каждый из магов уже видел в Фэне не принца, но вождя. К нему подошел главнокомандующий и попросил:

— Скажите им несколько слов. Для поднятия боевого духа это важно. Воины не должны идти сражаться, если не услышат своего вождя, ваше высочество.

— У меня нет опыта в публичных речах, — признался Фэн и добавил: — но я обязательно последую вашему совету.

Принц вышел перед первыми рядами воинов и оглядел их. Если не смотреть на войска с высоты птичьего полета, то они пугают и вызывают дикий трепет.

— Я никогда не думал, — крикнул Фэн своим могучим голосом, — что этот час настанет. Что мне придется вести армию на собственный дом, чтобы вернуть его. Сражаться против тех, кого мысленно клялся защищать. Но сейчас время, чтобы дать иную клятву. Я клянусь защищать каждого, кто сегодня пойдет за мной в гущу сражения и кто остался там в замке, преданный мне. Я люблю север и знаю, что каждый из вас благоговеет перед ним. Сражайтесь за меня, но думайте о нем. Тогда вы будете непобедимы. Ибо эта земля и силы, которые она дает своим детям, — единственное, что имеет ценность, и единственное, что вечно.

Фэн обернулся к городу и махнул рукой. Пешие отряды двинулись с мест по его знаку, а крылатые взмыли в воздух. Оказавшись на достаточном расстоянии от стен крепости для магов огня, армия Фэна испытала на себе град огненных шаров. Крылатые сверху поставили блокирующие щиты и продвигали их, пока отряды подходили к стенам вплотную. Практически сразу же крылатые воины со стороны замка напали на них. В ход шли заклинания вихрей, огненных мечей, маскирующие заклятия, если только их успевали произносить. Защитные блоки появлялись и исчезали с завораживающей скоростью.

Воины бились уверенно, они не сомневались в своей победе. Несколько сильных волшебников, защищаемых другими крылатыми, уже начали читать заклинания и контрзаклинания, чтобы снять защитные чары с ворот замка и открыть их. Крылатые по воздуху уже миновали стены крепости и подлетели к замку. Шло ожесточенное сражение, ибо замок остались охранять самые умелые маги. На улицах было пусто. Простые жители знали о готовящейся битве и не смели высунуть нос наружу. Никогда не знаешь, какое волшебство обрушится на тебя с неба.

Словно сговорившись, ни та, ни другая сторона не произносили смертельных заклятий. Со времен Великой Чистки они считались чем-то обезображивающим. Выросшие в свободе, маги умели принимать собственные решения, находясь в подчинении у командующих. Но и командующие не требовали переходить эту грань. Убивать себе подобных — разрушение для того мира, который они создали. И все сильные северного мира видели основу этого мира.

Фэн и Логи совсем недолго находились в воздухе вместе с сражающимися. Для них главной задачей было попасть в замок крылатых. Принц решил не изобретать ничего нового и воспользоваться потайным ходом, ведущим в его покои. Таким же образом, как они сбегали несколько дней назад, принц и его верноподданный промчались по подземным туннелям на огромной скорости и достигли покоев его высочества.

Аккуратно открыв потайную дверь, крылатые очутились в одной из комнат и, тихонько ступая, отправились в спальню принца. Внезапно принц движением руки остановил Логи, шагавшего позади. Кто-то еще находился в спальне Фэна.

— А я ожидал вас, ваше высочество, — молвил голос.

Фэн и Логи вышли вперед и увидели мужскую фигуру, спокойно восседавшую в кресле напротив камина. Мужчина закинул ногу на ногу и чувствовал себя совершенно вальяжно. Услышав звук приближающихся шагов, он проворно, но без лишней спешки вскочил со стула и предстал перед крылатыми.

— Главный советник! — произнес Фэн, его взгляд перекинулся на стену, где находился тайник.

— Они не сумели, — коротко заметил Антониус.

— Хвала небесам! — не удержался Логи и сделал паузу перед своим вопросом. — Фрея… Она еще дышит?

— Дышит, насколько я могу судить. Вот ключ от темниц. Нижняя камера в правой части. За этим я вас и ждал.

Фэн стремительно рванулся вперед, но главный советник отступил на шаг. Принц вопросительно и нетерпеливо сверкнул глазами.

— Вы не казните меня, я не поднимал бунта.

— Но и не препятствовали, — отрезал Фэн.

— Верно. Люблю наблюдать закономерный ход вещей. Вы спасете ее, а я откажусь от должности главного советника. Но не казните, ваше высочество, окажите мне эту милость. В остальном можете поступать по своему усмотрению.

— Где сейчас зачинщики? — вмешался Логи.

— В главной зале библиотеки.

— Думаю, ваше высочество, это выгодная сделка, — высказался крылатый, с усмешкой наклонив голову.

— Вы получите, что хотите, — холодно отчеканил Фэн и с яростью выдернул ключ из рук Антониуса.

Принц на крыльях вылетел из комнаты, не успев увидеть склонившегося главного советника. Они остались с Логи вдвоем.

— А ты, Логи, — обратился к нему Антониус, — ты наконец-то добьешься желаемого. Я освобождаю должность, которой жаждешь ты.

Крылатый обратил к нему свой взор, обвел его своим безудержным сверкающим взглядом, обошел кругом и, встав за его спиной, прошептал на ухо:

— А я думаю, что мне не стоит расслабляться. Эта должность стала для меня еще дальше.

— В самом деле? — правая бровь Антониуса взлетела вверх. — Чего или кого ты опасаешься сейчас?

— Фэна.

— Это нелепо.

— Фэна, — упрямо повторил Логи. — Всегда нужно опасаться правителя, разве вы не поняли за все время, будучи советником при правящей семье? Только его силы и только его слабости влияют на мое положение.

— Его могущество будет расти сейчас.

— Будет. Но будут расти и слабости, — Логи обошел советника и встал между ним и дверью. — А его слабости повлекут за собой мое поражение, как бы я не хотел иного исхода.

— Я не понимаю тебя, — сдался Антониус.

— Этого от вас и не требуется, — подмигнул ему Логи и вышел из комнаты.

Он отправился в библиотеку, чтобы сообщить всем о замечательном окончании сего выброса. Тщеславие Логи взыграло, и он не смог удержаться от того, чтобы выполнить сию роль. Он прекрасно осознавал, что навлечет на себя еще больший поток недовольства и ненависти. Крылатый видел, как все больше и больше стервенели глаза советников, когда останавливались на нем. «Пусть лучше на мне, чем на Фэне», — подумал он и удивился собственным рассуждениям. Его игривость всегда проявляла себя, но ровно столько, насколько он позволял, и никогда не во вред, никогда не за пределами черты, которую видел лишь сам хитрец. «Я в роли жертвы? — усмехнулся про себя Логи. — Что ж попробуем сыграть и эту роль. Я дрогнул, но моя игра на этом не заканчивается. В конечном итоге и моя вольная слабость может дать свои плоды».

* * *

Советники собрались в библиотеке. Каждый осознавал: битве скоро конец, и они проиграли в ней. В небольшой комнатке рядом находились двое крылатых, чья беседа будет интересна нам, дорогой читатель.

— Как вы поступите теперь, советник Фафнер? Принц Фэн вернет себе трон, не скажу, что он надолго потерял его, — с долей упрека в голосе произнес Вотан.

— Уж не хотите ли вы сказать, что теперь, когда исход очевиден, желаете покинуть наш стан, господин черный маг? — с ядовитой улыбкой прошептал Фафнер.

— Вы ожидаете такого? — Вотан прошелся по комнате, сложив руки в замок за спиной.

— Разумеется, нет. Я никогда не сомневался в вас, — лживым голосом пропел советник, — как раз напротив, считаю вас одним из преданнейших наших сторонников. Вы так смело подписали договор, который лежит в моем тайнике.

Вотан покраснел и смутился, но очень быстро взял себя в руки.

— Это лишь одна из битв, — продолжал Фафнер, — и вы ничего не смыслите в политике, если считаете, что принц казнит всех советников. Он будет глупцом.

— Вы так считаете?

— Кем же ему править? Простые смертные не принесут ему ни денег, ни урожая, ни воинов, ни магов, ни лазутчиков. У него за границей враждебные пять королевств. Думаете, он захочет остаться с ними один на один в первый год на троне? Что же он будет за правитель!

— Я искренне полагал, что вождя делают подданные.

— В этом и заключается ошибка. Вождя делают знатные подданные. Лишишься их всех — и ты не вождь. Рядом с его высочеством сейчас находится Логи, а он достаточно прозорлив и не посоветует ему совершать столь опрометчивый поступок.

Едва Фафнер успел закончить свою фразу, как на пороге нарисовался Логи, отвесил шутовской поклон, чем собрал на себя все презрительные взгляды в библиотеке, и с сияющим видом сообщил:

— Господа советники, ваша война проиграна.

— Вот и помяни дьявола, — прошептал Фафнер на ухо Вотану.

* * *

Глаза Фреи закрылись, но в мыслях еще стоял образ падающего снега. Прохлада, которая шла от него, была оживляющей. Тело не уставало напоминать о боли и жажде. Девушка сопротивлялась, но закончилось это противостояние очередным приступом тошноты. Ужасная вонь не трогала ее, Фрея ее не замечала.

Какие-то шаги на лестнице. Затихли… Ее начинают преследовать несуществующие звуки, быть может, она даже начнет сходить с ума. Фрея читала в книгах, что от сильной боли и страданий люди теряют разум. Такова ее участь? Нет, нужно еще потерпеть. Пока первый снег не закончится.

Снова звуки. Бедная Фрея, если бы она только могла пошевелить руками, то закрыла бы ими уши со всей силы, чтобы никогда-никогда не слышать этих отчаянных звуков, вселяющих надежду, боль, трепет! Шаги. Такие близкие и… родные? Это он? Фрея открыла глаза, но не увидела ничего, кроме обволакивающей все пелены. Звуки, скрежет, щелчок. Это не палач! Это кто-то, кого она ждала. Он приблизился к ней, девушка смотрела прямо на тень, но ничего не могла разглядеть. В надежде она потянулась и услышала шепот рядом со своей головой:

— Фрея! Что они сделали? О, небо, ты все-таки жива!

Этот холодный голос, в котором сейчас слышалась такая боль невозможно было не узнать. Разум подсказал ей, что это принц, но губы своевольно прошептали слова, предназначавшиеся другому:

— Я знала, что ты придешь.

Девушка поняла, что ее подхватили на руки. Истерзанные пальцы ударились то ли о собственные ноги, то ли о грудь принца, и болезненная гримаса исказила лицо девушки, а тело начало сводить судорогой. Фрея ощутила, как ее пронесли над лестницами и коридорами, как уложили на что-то нежное и мягкое. Она больше не могла чувствовать, и милостивый сон принял юную целительницу в свои объятия.

* * *

В покоях принца горело несколько свеч, что было много меньше, чем обычно. В этот раз комната предназначалась не для него одного: на огромной кровати лежала измученная девушка. Фрея так и не приходила в сознание с самого утра. На свет она реагировала крайне болезненно: жмурилась и отворачивалась даже во сне, поэтому все окна были занавешены, а вечером слуги зажгли свечи в дальней части покоев, где расположился Фэн. Сейчас он сидел там вместе с Логи и в неполный голос они обсуждали сложившееся положение. Логи в первую очередь справился о Фрее:

— Что сказал главный придворный лекарь?

— Что еще немного и руки было бы не спасти. Хотя и сейчас они в бедственном положении. Все утро только и делали, что втирали мази да читали заклинания. Ее тетка ушла недавно, но завтра придет снова.

— Где ты будешь спать?

— В соседней комнате, в замке, благо, никогда не было недостатка в свободных спальнях.

— А вот в преданных советниках всегда был. Что ты думаешь по этому поводу? Они на редкость смиренно ведут себя, но не стоит обольщаться. Сейчас советники понимают, что нужно склонить голову и изобразить искреннее раскаяние. Вотан — их щит.

— Как он согласился на такое? Мне сложно понять, на что он рассчитывал, хотя не исключаю временного помутнения из-за тщеславия. Я хотел бы выслушать твое мнение и твой совет. Но последнее решение я оставлю за собой, и до завтрашнего собрания ты его не узнаешь.

Логи понимающе кивнул и наклонился ближе.

— Я бы устроил показательные казни нескольких советников. Четырех-пяти смертей будет вполне достаточно. Твоего отца я бы лишил привилегий члена правящей семьи и отправил бы подальше на север, где снег не сходит больше полугода. Они сильны все равно и попытаются сторговаться, когда ты будешь менять членов совета и его главу. Думаю, они предложат тебе сказочные условия по пополнению казны в ближайшие три года в обмен на то, чтобы меня в этом правительстве не было. Спорю, что потребуют моей ссылки, если ты потребуешь ссылки отца. И ты должен согласиться. Ссылка — не казнь. Я еще обязательно вернусь. А ты не должен показывать, что знаешь об участии Вотана в заговоре.

— Я обдумаю твои слова. Ступай к себе и отдыхай. Благодарю тебя.

Логи встал с места с непроницаемым лицом и подбадривающей улыбкой в глубине глаз. Какое-то время он смотрел на Фэна, словно, пытаясь сказать, чтобы тот не сожалел о его возможном изгнании, а после покинул спальню принца. Кажется, в последнее время у Фэна было слишком много бессонных ночей и еще одна, далеко не последняя, маячила перед самым взором.

* * *

Фэн остался на своем месте до самого утра. Сколько мгновений своей жизни он пережил вновь! Казалось, что каждый момент, каждый случай, фраза, что врезались в его память, делали это для того чтобы всколыхнуться именно сейчас. Каждый поступок и каждое решение привели Фэна к этой ночи. Сейчас он находился один лицом к лицу со своими демонами, страхами и сомнениями. Принц отчетливо понимал лишь одно — первые лучи солнца должны уничтожить их всех, иначе он проиграет в войне. Самым важным было не то, как поступят советники, а то, как поступит он.

Ночь, которую Фэн должен был провести в мучительном одиночестве неожиданно скрасилась еще большими страданиями юного существа, лежавшего без сознания на его кровати. Несколько раз отчаянный крик Фреи вырывал принца из его оков и вынуждал подойти к ней, чтобы дать воды и проверить ее состояние. Эта вынужденная, но добровольная забота переворачивала все вверх дном в душе Фэна.

В предрассветный час принц перебрался на край своей постели и неотступно наблюдал за лицом девушки. «Если я сейчас оступлюсь или позволю себе слабость, — думал про себя принц, — то она не выживет». В этот момент первые лучики выступили на темно-сером холодном горизонте. Больше не было сомнений. Зато были цель и надежда, было, ради чего сражаться, было, ради чего бороться, было, ради чего жертвовать.

Совершенно спокойный и, казалось, даже безмятежный Фэн вышел раньше обычного из своей комнаты. Он отдал приказ страже не впускать к себе никого кроме главного лекаря. Собрание в тронном зале объявили на полдень. Однако перед ним принц хотел разобраться с одним делом. Последним делом.

Ему не пришлось идти далеко. Принца Эвона сторожили в его комнате. Именно туда и направлялся наследник Кадагора. Когда Фэн зашел в спальню отца, то увидел, что тот уже собран, причесан и накормлен. Эвон был удивлен приходу сына. Пожалуй, он бы не смог вспомнить ни единого подобного случая. Какое-то время Фэн молчаливо прошелся по комнате, огляделся, затем, сложив руки за спиной, встал перед отцом. Между ними оставалось расстояние, подобающее для принца и подданного.

— Я никогда не был здесь, — произнес Фэн, подтвердив размышления Эвона.

— Зачем же вы пришли сейчас?

— Я хотел узнать, — Фэн замолк.

Он так долго всматривался в лицо Эвона, что тому стало не по себе от этого пристального и непривычного внимания. Только когда отец мучительно сглотнул от напряжения, парализовавшего все вокруг, Фэн отвел глаза к окну.

— Зачем вы это сделали, отец? — спросил наконец Фэн, не повернув головы, но почувствовав на себе пронзительный взгляд Эвона. — Зачем пошли на поводу у советников и решили занять трон? Я не верю, что вы хотели власти. Вы никогда ее не хотели.

— Вы же меня совсем не знаете, принц. У вас никогда не было отца, точнее ваш дед был им, не я, — принц чувствовал досаду и смятение от того, что его сын не только впервые пришел к нему, но и впервые назвал отцом.

— Вы правы, я вас не знаю, — повернулся к нему лицом Фэн. — Но у меня не было отца. Дед был дедом, я никогда не смешивал. Однако я всегда хотел иметь отца. В детстве я не мог до конца понять того, что сейчас так ясно. В вопросах севера семейные узы отходят на второй план.

Мускулы Эвона дрогнули на секунду, а глаза покраснели. Фэн опустил взор ниже и заметил, как твердые в бою руки трясутся от неконтролируемой дрожи.

— Ваш дед презирал меня. Должно быть, такова была его месть мне — забрать у меня сына. Я не смог противостоять ему, я был слабее и это бессмысленно отрицать. Я желал восстановить истинный порядок вещей. Быть пускай не отцом, но следующим правителем. Меня убедили, что… — Эвон осекся.

— Да? — подхватил Фэн. — В чем вас убедили?

— Что это лучше и для вас, — шепотом закончил Эвон.

— Вы вновь ошиблись, отец, — Фэн так естественно произносил это новое обращение, словно не было этих двадцати двух лет полного отчуждения. — Во всем. Дед воспитал меня не из-за презрения к вам. В конечном счете он руководствовался интересами севера. Он поставил их выше, как и подобает правителю. И это было не лучше для меня. Для меня и еще для многих людей этот заговор будет иметь последствия. Знаете, я все равно рад. — Уголки губ Фэна едва заметно приподнялись. Ничего не значащее изменение в выражении лица для всех людей, — но великодушный и щедрый жест, если говорить о Фэне. И Эвон это прекрасно знал, сколько бы не повторял, что они чужие друг для друга. — Рад, что хотя бы так мы поговорили. Я все понимаю, отец, правда. Хочу пожать вам руку. Позволите?

Эвон в волнении хотел произнести «Разумеется», но вместо этого выдал какой-то странный звук: не то всхлип, не то крик. К ладони его прикоснулись сильные, холодные, но мягкие пальцы сына. Отец не удержался и в порыве накрыл ее второй своей рукой. Все тело Эвона пронзили тысячи иголочек, он склонил голову, и длинные волосы спрятали в своей тени всю бурю его ощущений от этого простого рукопожатия. Крепко сжав губы, Эвон поднял взор на принца и увидел в ответ непривычную ласку. Как могла небо послать ему этот взгляд после всего, что произошло?

Фэн забрал руку из крепкого плена отцовских, спокойным и примирительным взором прошелся по его фигуре, задержался на легкой седине в волосах и резко вышел из комнаты.

Первые шаги по направлению к взрослой политике — какие они у каждого правителя? Смеем предположить, что каждый начинает свой путь с осознания, что корона тяжела. Много тяжелее, чем что-то еще в этом мире, но надевают ее добровольно. Быть правителем — не сказка и не награда. Это плата за возможность воплотить в жизнь нечто, что отразится на судьбах людей, зависящих от тебя. Желаешь удержаться на своем месте — играешь по правилам, выбиваешься из поля, берешь на себя больше, чем должен, тогда готовься, что вскоре ты лишишься своей короны. Каковы же эти правила? Хочешь взять — дай взамен. Сохраняй баланс и придерживайся иерархии. Есть ли выход из этого замкнутого круга, где порою кажется, что ты последний в списке имеющих власть, пускай и напротив твоего имени значится высший титул? Тонкая грань. Можешь воспользоваться хитростью и преданными людьми, можешь испытать судьбу и переиграть тех, кто разделяет бремя власти. Плата за ошибку? Отдашь нечто очень дорогое так, чтобы другие не заметили и продолжишь путь.

То были первые шаги Фэна в мир, рядом с которым он жил, в котором властвовал тот, кем он был выращен. Первая расплата за то, что он хотел получить. Принц принял условия и вступил в игру.

Надев маску полного безразличия, он двигался по направлению к тронному залу. Казалось, что он никого не замечает, но принц подметил все. Советников, которые скрывали волнение, но мысленно были уверены в победе над ним. Какая ирония, без особых военных потерь и быстро вернуть себе замок и наткнуться на самоуверенные лица заговорщиков! А вот и ожидающее лицо главного советника. Антониус попрощался с должностью, но выжидал окончания этой партии. Логи… В его глазах больше волнения за него, Фэна, а не за себя. Крылатый словно кричал всем своим видом, чтобы принц забрал себе столько власти в этой битве, сколько сможет, не оглянувшись на потери, застилавшие путь назад. А вот и Джейсон! Принц не знал, что тот успел вернуться. Значит, Эмрис здесь. Фэн поднялся по ступенькам перед троном и повернулся лицом к присутствующим. Он еще раз обвел глазами всех, но не увидел Великого Мага.

— Вы все знаете, что произошло, — начал Фэн, речь его текла словно холодная горная река: никаких лишних эмоций и умелое обхождение всех препятствий. — Восстание — это преступление против правителя. Но еще страшнее, когда угроза исходит от члена правящей семьи. На сегодняшнем собрании я накажу виновных и раздам награды преданным. Через три дня пройдут похороны, а на следующий день будет коронация.

Фэн остановился и, как и ожидал, заметил недоумение на лицах советников: по традициям между похоронами и коронацией должны были пройти три недели, но принц решил, что не будет больше ждать. Ни один из присутствующих не осмелился выразить свое удивление в чем-нибудь большем, нежели приподнятые брови и переглядывания. Фэн ненадолго удовлетворительно прикрыл глаза и продолжил:

— Для начала приведите принца Эвона в зал.

Легкий шепот пролетел по залу словно рябь по воде. Любое излишнее волнение могло обернуться неприятными последствиями, поэтому каждый старался проявлять как можно меньше пристрастий. Размеренный и отчетливый звук шагов донесся в коридоре. Принц не спешил расставаться с армией, ибо это была мощь огромная и безудержно преданная ему. Весь замок сейчас охраняла не обычная стража, а маги-воины. Пока принца Эвона вели по дорожке в сопровождении бравых воинов, Фэн изучал лица. Каждое подергивание носом, потирание рук, движение скул рассказывало ему целую историю и позволяло оценить личные силы. Не так уж и велики, как ему хотелось бы несмотря на победу.

Принц Эвон смиренно встал, не подняв глаз на сына. Зато все остальные перевели внимание на внука Кадагора. Кто-то говорил перед собранием, что действия принца предугадать проще простого, кто-то считал, что сюрприз от наследника такого деда не заставит себя долго ждать, тот пойдет наперекор всеобщему мнению. Но лишь в середине зала стоял человек, который был уверен, что все они ошибаются. Человек, который уже практически сел на трон, шел не по направлению ветра и не супротив него. Он выбирал путь, должный правителю.

* * *

Фрея встрепенулась и поняла, что очнулась от глубокого и, должно быть, продолжительного сна. Не открыв глаза, она пыталась понять, что с ней. Попытка сделать не сильное внутреннее сжатие отозвалась ужасающей болью. Верно, это испугало бы другого человека, но даже в такой момент девушка оставалась целительницей. Без всякого умственного усилия она поняла: силы вернулись, ибо она может чувствовать боль такой, какой ощущала ее прежде. Довольно прятаться, нужно медленно открывать глаза. Яркий свет моментально вторгся в узенькую щелочку и вынудил крепко зажмуриться с непривычки. Еще одна попытка и на этот раз более удачная. Большая и просторная комната с высокой кроватью. О, она была здесь и не единожды. То была комната принца Фэна. Но сейчас его здесь не было, зато рядом сидел главный лекарь. Тот посмотрел на очнувшуюся девушка нарочито небрежным взглядом, словно отметив про себя изменение в состоянии своей подопечной. Его высочество настаивал на его тщательном присмотре за больной, и главный лекарь ни за что бы не пренебрег приказом принца. Легкая вспышка заботы и участия, столь редкая для людей, которые всю свою жизнь исцеляют больных, быстро промелькнула по его лицу и безвозвратно ушла.

— Милая, слышите меня? Видите?

— Да, — тихонько проскулила Фрея, — вижу и слышу.

Как непривычно поменялись для нее роли! Она так хорошо знала весь процесс с той стороны, зачем задается тот или иной вопрос, почему дают выпить это, а потом надавливают здесь, однако это было настолько чуждо, что девушку охватило чувство неприязни к себе, беспомощно лежащей на кровати.

— Помните, кто я?

— Да. Вы главный придворный лекарь.

— Чудно. Сделайте несколько глотков и отдыхайте.

Фрея через силу выпила несколько ложек, но не стала спать.

— Расскажите, что случилось.

Главный лекарь с сомнением посмотрел на нее, но решил выполнить просьбу:

— Его высочество вернул себе замок. Как раз сейчас он присутствует на собрании, где решается очень многое.

— Это он, — Фрея нисколько не смущалась, ей даже в голову бы не пришло, от чего можно было бы испытывать неловкость, — принес меня сюда из темницы?

— Насколько я могу судить, — чуть сжав губы перед ответом, произнес пожилой лекарь, — да. Меня вызвал принц и приказал сделать для вас все возможное. Не могу понять, милая, почему именно вы оказались в той темнице.

— Это случайно вышло, господин главный лекарь, — слезы девушки без спроса предстали на обозрение. — Что с моими руками? Насколько все скверно?

— Дитя, — нехотя начал он, и Фрея уловила эту щемящую нотку в его голосе, — мне тяжело вам сказать такое сразу, я запомнил вас среди прочих целителей за вашу необыкновенную одаренность. Думаю, вы точно понимаете, какая необыкновенная сила и гибкость таилась в ваших руках. При всей моей опытности — я не обладаю таковой. — Фрея неотступно следила за ним и пыталась справиться с бурей внутри себя, а оттого не торопила старика, который столь отдаленно начал отвечать на ее вопрос. — Все утро я думал о том, что, когда вы очнетесь, то обязаны задать мне этот вопрос. — Он остановился и вздохнул. — Я пока не могу точно судить, но, Фрея, ваши руки едва живы. Надеюсь, что грязь не вызовет смертельной болезни, сейчас нет симптомов. Худшим исходом для вас будет невозможность пользоваться руками вообще. Лучшим — вы сможете двигать ими и даже по-прежнему работать, но не без некоторой боли, которая не оставит вас до конца жизни.

Фрея опустила слезящиеся глаза вниз, чтобы наконец столкнуться с реальностью. Даже смерть можно было бы считать шансом на побег, шансом никогда не увидеть, во что превратилось самое драгоценное для нее. Будь здесь сейчас Фэн, наверное, он закрыл бы ее глаза, чтобы ей не пришлось испытывать новую боль. Но главный лекарь при всей своей человечности и человеколюбии не стал бы так поступать, потому как не носил в своей душе тот же нежный трепет, что и принц, по отношению к этому юному созданию.

Она посмотрела. А точно ли это были руки? Две израненные конечности, черные и кровоточащие. Кожи не было, одно мясо и волдыри от ожогов. Ногтей тоже практически не осталось. Руки лежали на влажных повязках, но сверху ничем не были прикрыты. «Завтра он полностью перевяжет мне их, это из-за сильной боли», — пробежала мысль. Да, сама Фрея, если бы лечила такие раны, поступила бы также. Ее плечи начали содрогаться, бесконечная жалость к самой себе повлекла громкие рыдания, которые Фрея и не думала скрывать, хотя обычно сдерживала себя. Но можно ли назвать это обычным?!

Главный лекарь слегка похлопывал ее по плечу и приглаживал волосы.

— Поплачьте, дитя, — успокаивал он, — будет легче. Вы не представляете, как замечательно, что вы еще способны плакать.

В этот момент дверь в покои принца стремительно распахнулась, и главный лекарь по свойственной привычке подскочил, чтобы поприветствовать его высочество, ибо никто более, по его разумению, не мог зайти в эту комнату. Однако ему пришлось испытать удивление, потому что на пороге показался высокий темный силуэт. Когда он приблизился, то главный лекарь тут же узнал Великого Мага. Такого выражения лица он еще не видел у Эмриса. Дикая злоба и отчаяние перекосили все лицо, руки, хоть и были сжаты в кулаки, все равно дрожали. Он, застыв, смотрел на рыдающую Фрею. Потом, словно через неимоверное усилие, сделал несколько шагов и присел на край постели. Эмрис даже и не взглянул на лекаря. Один лишь этот образ страдающей девушки переворачивал наизнанку всю его душу и причинял острейшую боль. Он посмотрел на ее ладони и тут же отвел взгляд, как будто это могло еще больше обжечь девушку. Эмрис легонько коснулся ее плеч, желая прекратить эту дрожь, но Фрея не останавливалась. Маг, оглядел ее, закусив губу и лихорадочно соображая, как он может ей помочь сейчас, не сделав еще больнее.

— Фрея! — хриплым шепотом позвал он любимую девушку.

Она взглянула в его лицо. Лицо из прошлой жизни, он не изменился. Фрея видела чудовищную боль, которую причиняли ему ее слезы, желание утешить и взять на себя ее страдания, но молчала.

— Фрея?! — вновь позвал он. — Не молчи, умоляю! Прости, я так поздно!

— Мне так больно, — с трудом выдавила девушка.

Он услышал ее голос, словно доказательство, что она жива и будет жить. Этого достаточно. Об остальном он позаботится.

— Руки… — жалобно пропищала Фрея.

— Да-да, родная, не волнуйся. Больше ничего не говори, не нужно.

Эмрис бережно, как к святыне, поднес свои руки к ее левой ладони, но не коснулся. Такой любимый голос произнес несколько слов, и золото окутало израненную руку целительницы. Потом Великий Маг проделал то же самое с правой рукой, осторожно обойдя кровать. Боль, шедшая из рук, притупилась и остановилась, словно Эмрис поставил невидимую преграду для нее. Нежно погладив Фрею по волосам, он вновь сверкнул золотом в своих глазах, и девушка заснула.

Логи был чрезмерно заинтересован в окончании этого спектакля. Позже, вспоминая мельчайшие подробности этого собрания, он не взялся бы утверждать, что решение принца было полностью предугадано им, как это обычно водилось у прозорливого крылатого. Фэн сохранял такую уверенность и непоколебимость, что на мгновение даже Логи готов был поверить: никаких душевных усилий оглашение страшного приказа от внука Кадагора не потребовало.

— Восстание против воли законного правителя севера — тяжкое преступление. Все вы знаете, что она карается смертью, — раздавался суровый голос Фэна по всему залу. — Последней волей моего деда было передать трон мне, но воля эта была нарушена заговорщиками. — Мучительная пауза. — Принц Эвон, сын Кадагора, властью, данной мне небесами, я приговариваю вас к смерти. Вы виновны в заговоре против севера.

Логи ощутил, что воздух словно повис вокруг, страшно сжался и не мог высвободиться. Все будто ждали, что сейчас сработает ловушка, подготовленная Фэном для предателей, и поглотит всех. Крылатый перестал метаться своим взглядом стервятника по лицам советников и сосредоточился на принце.

— Будучи достойным преемником своего деда, — продолжал он, — я хочу дать шанс тем советникам, которые, руководствуясь самыми благими для этих земель намерениями, приняли ошибочную сторону. — Фэн сделал ударение на последних двух словах, наблюдая за замеревшими членами совета. — Я верю, вы глубоко сожалеете. Наказание должен принять зачинщик.

Присутствующие северяне не могли в полной мере принять слова принца. Как мог сын, прекрасно знавший, кто стоял за заговором, отдавать приказ о казни отца-марионетки? Как мог принц, еще не начавший своего правления, столь открыто бросать вызов властным советникам севера? Фэн пожелал сделать виновников обязанными, и от одной мысли об этом Логи причмокнул от удовольствия.

Принц Эвон воплощал в себе святую отрешенности. Казалось, приказ сына ничуть не удивил его, напротив, он был готов тут же в тронном зале, исполнить свою последнюю мученическую роль без ропота и упреков.

Воины-маги словно родились, не имея понятия, что это за чувство, которое зовут удивлением. Быстро и ловко они вывели принца Эвона из зала и повели в темницу. Казни на севере не были публичными, поэтому в этот же вечер ему было суждено тихо в присутствии лишь стражей принять свою участь и уйти, будто он никогда и не был на этой земле.

— Завтра мы простимся со старым вождем, а послезавтра состоится коронация. На сегодня все, господа.

Пока все остальные расходились, принц незамеченным прочими знаком приказал главнокомандующему задержаться. Логи же был попросту не из тех, кто нуждается в разрешении, поэтому оставил себя сам.

— Через три дня после коронации вам следует отбыть обратно на границу, — спокойным, но несколько усталым голосом обратился Фэн к Адеру.

— Возможно, ваше высочество, — аккуратно начал тот, — в свете событий мне стоит задержаться в замке? Полагаю, что нужен вам здесь больше.

— Нет-нет, вы достаточно сделали. Новость о новом вожде достигнет ушей южных правителей быстрее, чем хотелось бы. Я хочу быть уверенным на счет восточных земель и Аскетира.

— Об этом я и желал бы с вами поговорить, ваше высочество, — вставил позабытый двумя собеседниками Логи.

Главнокомандующий откланялся и оставил принца наедине с крылатым.

— Еще одна битва, Фэн, — вкрадчиво произнес Логи.

— Но не война, верно? — спросил принц, хотя и сам прекрасно знал ответ.

Лицо его чуточку расслабилось, а поза стала более открытой и располагающей. Он зашагал по направлению к окну и жестом пригласил Логи последовать за ним. Отсюда едва ли можно было увидеть городские улицы, скорее крепостные стены и простирающееся дальше высокогорье с дивными лесами, окруженными таинственной легкой дымкой утреннего тумана. Веяло прохладой и свободой.

— Осталось разобраться лишь с твоим будущим, Логи, — не оборачиваясь произнес Фэн.

— Пускай я буду платой, ваше высочество, — искренне предложил крылатый.

— И куда же ты направишься? — прямо поглядев в его глаза, спросил принц.

Логи вплотную подошел к окну и начал пристально всматриваться в далекие горы. Фэну показалось, что по его лицу пробежала тень сожаления, но крылатый встряхнулся, словно хотел приободриться, и обернулся к принцу.

— Утром мне пришло в голову, что приграничье — отличное место для ссылки.

Тут Логи слукавил, его решение было более чем взвешенным. Он потратил не один день и час, чтобы тщательно подобрать самое подходящее место для пребывания вдали от замка, так как рассчитывал, что Фэн, чувствуя вину, предложит ему выбор.

— Знал бы ты, как мне жаль, Логи, — прошептал одними губами Фэн, но Логи прекрасно все понял.

— Они захотят, чтобы Вотан стал главным советником, я уверен, — крылатый в последний раз на долгое время преподнес принцу в дар плоды своего проницательного ума. — Поздравляю с коронацией.

— Уже прощаешься?

— Не время. Загляну к вам через день, — Логи кивнул, собираясь уходить, но резко остановился, очевидно, вспомнив нечто важное. — Эмрис здесь.

На этих словах глаза принца резко распахнулись, а тело непроизвольно вытянулось во весь рост.

— Когда ты успел узнать?

— Заметил Джейсона перед собранием, — ответил Логи, — перекинулся с ним парой слов еще перед началом. В Камелоте творятся большие дела.

— Он сейчас у Фреи? — Фэн словно и не услышал последнего замечания Логи.

— Полагаю, да. Поэтому не спеши к себе. Эмрис освободил дракона из подземелья Камелота, а тот напал на столицу и медленно сжигал ее каждую ночь, — по лицу крылатого было заметно, что он не желал бы подобной участи северу.

— Выходит, королевство сейчас в руинах? — изумился принц.

— Нет, они спаслись, — заявил Логи. — Нашли последнего оставшегося в живых повелителя драконов и уговорили прогнать его.

— Им будет не до нас в ближайший год, — резонно заметил Фэн.

— Им да, а вот избранным северянам нет, — парировал ему Логи.

— Надеюсь, смогу их занять, — усмехнулся внук старого вождя. — А что Эмрис? Собирается остаться?

Логи лишь пожал плечами в ответ. Принц предвкушал необычный разговор, когда направлялся в свои покои. Его собеседник проводил Фэна лишь до лестницы, а затем, ничего не сказав, тихонько свернул в сторону библиотеки.

* * *

Когда Фэн зашел в свою комнату, то увидел картину, которая умилила бы кого угодно, но не его. Изнеможденная и обессилевшая Фрея спала на плече у Эмриса, а тот, боясь даже вздохнуть слишком глубоко, нежно обнимал и поддерживал ее своей рукой, хотя и маг, и принц знали, что сон навеян чарами и не разрушится от постороннего звука или движения.

Фэн плотно закрыл дверь, а в голове у него промелькнула мысль, что скоро это место из комнат принца превратится в покои правителя, а потому незачем сейчас излишне волноваться. Без видимых усилий он бесшумно подошел к кровати и вполголоса спросил:

— Ты уже знаешь?

Эмрис промолчал, зло усмехнулся и дьявольски, как показалось Фэну, сверкнул на него глазами, прежде чем все-таки удостоил принца крылатых ответом:

— Когда я вернулся, то заметил страх в глазах окружающих. — Пауза. — А когда я зашел сюда, то понял причину. Полагаю, ты обо всем осведомлен, так что выкладывай.

Фэн нахмурился, ему думалось, что Эмрис намекает на то, что и в его глазах сейчас присутствует страх. Принц всеми силами пытался не выказывать его, но смятение тормозило ясность мысли. Только в отличие от северян он боялся не гнева Эмриса, а его последствий для Фреи.

— Советники, — с ноткой горести и обреченности начал Фэн, — подняли восстание, чтобы усадить на трон моего отца. Я смог бежать, но незадолго до этого кое-кто видел Фрею в моих покоях, когда я закрывал тайник. — Принц кивнул в направлении картины на стене. — Ее пытали, чтобы узнать ключ. Мы вернули замок спустя несколько дней, однако… Ты сам видел ее руки.

Фэн слышал, как дрогнул его собственный голос, видел, как багровеет лицо Эмриса, понимал по сжатым до боли кулакам и двигающимся скулам, в какой ярости он находится. Он отвернулся, чтобы не видеть ни Фреи, ни тем более Эмриса. Отчего-то томящее и грызущее чувство вины усиливалось при мысли о нем, хотя пострадала только Фрея. Словно перед ним он виноват вдвойне. Но очень глупо отводить взгляд от неизбежного, принц понимал это.

А Эмрис будто боролся сам с собой, разрывался между желанием поставить к стене всех виновных и страхом навредить слепой и неуправляемой местью маленькой Фрее. Когда их взгляды пересеклись, принц увидел решимость, которую истолковал по-своему.

— Только не вздумай рубить всех, как капусту! — не сдержался и воскликнул он.

— Меч — не мое оружие, Фэн, — с злобным сарказмом выдавил маг.

— Мы по-другому все решим. Не вмешивайся, умоляю, — Фэн прикладывал все усилия, чтобы убедить мага. В одно мгновение промчались воспоминания о словах деда. — Если убьешь их, остальные потребуют твою голову, и у меня не будет законного повода не удовлетворить их просьбе. — Фэн рукой остановил готовые было сорваться возражения мага. — Знаю, ни одна армия магов тебя не схватит, но тебе придется навсегда покинуть север. Небеса — свидетели, я этого не хотел бы!

— Думаешь, я не знаю этого? — возмутился Эмрис. — А, по-твоему, то, что сделали с Фреей, нормально? Никого не хочешь наказать?

— Я только что взвалил всю ответственность на своего отца!

Волшебник замолчал, лишь повернул голову близко в сторону Фреи. Фэн догадался: он пытался успокоиться, вдыхая запах ее волос. На совсем юный лоб легла горькая морщина.

— Ты решил казнить невиновного за преступления многих? Так начинаешь свое правление? Почему бы не привести к палачу зачинщиков, которых ты прекрасно знаешь по именам?

— И тогда это будет мое первое и последнее решение как правителя. Я так не хочу, — решительно заявил принц.

— Да небеса! Неужели на севере перестала существовать армия? — Эмрис плохо управлял своим голосом, теперь он уже кричал. — Они поддержат тебя! Сотни воинов, обладающих боевой магией, встанут за тебя! Я, в конце концов, защищу тебя! Тебе ничего не грозит, почему ты не поступишь как должно?

— Ты рассуждаешь как ребенок. Все не так просто. Мы лишимся глав огромных магических кланов. Во время восстания практически все советники были вовлечены. Допустим, я казню их. Думаешь, все закончится? Лишившись своих предводителей, кланы, состоящие из членов семей казненных, передадут правительственный пост следующему наследнику и успокоятся? О, нет! Это заставит их только поднять знамя мятежа! Только теперь это будет не из-за разных политических взглядов. Это будет кровная месть, которая коснется каждого. Весь север восстанет против меня! И не думаю, что юг будет спать в этот момент. Я уничтожу свои земли собственными руками! — закончил свою речь Фэн, тяжело дыша.

Эмрис же, казалось, несколько успокоился и задал только один вопрос:

— Когда коронация?

— Через день. Завтра похороны деда, — коротко ответил принц.

Великий маг привстал и опустил спящую Фрею на белоснежные подушки.

— Я заберу ее к себе, — и наклонился, чтобы подхватить девушку на руки, но Фэн резко дернул его за локоть.

— Ты остаешься?

— Задержусь, — бросил через плечо волшебник. — Есть дела. Потом уеду в Камелот, — и с этими словами он-таки взял Фрею на руки.

В тот момент двери распахнулись, и в комнату зашла взволнованная Агнес. Увидев Эмриса с ее девочкой на руках, она промолчала и только уступила ему дорогу. Пробежав взглядом по покоям, Агнес замерла на лице Фэна. За много лет, она готова была поклясться, никто не видел в ледяных глазах принца севера такого полыхающего пламени.

* * *

Даже совершенно незнакомый с замком человек, очутившись в обширной библиотеке крылатых, понял бы, какой из множественных залов служит хранилищем для тайн черной магии. Это единственная комната, куда не заходили ради любопытства, здесь находились только те, кто занимался этим опасным ремеслом.

Но Логи знал, что застанет этого человека возле книг по некромантии. Он лениво протянул ноги и неспешно переворачивал страницу за страницей. Он не хотел никого замечать. Логи начал разговор без всяких приветствий.

— Другого, столь же дурного союза ты не мог бы заключить, Вотан.

— Полагаю, что из твоего положения об этом сложно судить, — отозвался черный маг, вкрадчиво шелестя очередной страницей толстого манускрипта, раскинувшись на внушительном резном стуле и наслаждаясь полным одиночеством.

Он уже успел придти в себя после собрания, почувствовал себя защищенным и практически неуязвимым.

— Мое положение должно крайне волновать тебя, — угрожающе прошипел Логи.

— Уже выбрал место ссылки? — не без издевки спросил Вотан. — Такую привилегию Фэн должен был оставить тебе.

— О, не волнуйся! — ангельски-сладко заулыбался хитрец и наклонился к самому лицу своего противника. — Я приложу все усилия, чтобы ты ни на мгновенье не почувствовал себя спокойно. — Вотан помрачнел и усмешка стала медленно исчезать с его губ. — А в один расчудесный день мы вновь встретимся лицом к лицу.

— Совершенно не понимаю, с чего ты окрысился на меня, — процедил Вотан.

— Брось! — воскликнул Логи. — Ты не обманешь меня. Я знаю, что ты был среди главных заговорщиков. Фэн не знает, но я не забуду.

— Тогда и цена с моей стороны тебе известна, — Вотан перешел от обороны к угрозам. — Пока я буду занимать должность главного советника, тебя и близко в столице не будет.

Логи отступил на шаг и изо всех сил попытался спрятать собственное разочарование. Ему ужасно не хотелось уезжать, а еще больше не хотелось, чтобы кто-то осознал всю глубину его горечи. Место, которое он мнил почти своим, ускользало к человеку, стоящему напротив. О, он презирал сейчас Вотана больше кого бы то ни было! Таким глупым, по-своему неотесанным и безыскусным образом черный маг не только забирал его сокровище, к которому он подводил годы обучения, но и изгонял из дома. «Ничего, — думал крылатый, — я с тобой еще расквитаюсь», а вслух произнес:

— Уже через пару дней меня здесь не будет. Будь покоен.

* * *

Вечером Фрея проснулась и обнаружила себя в комнате, давно забытой и являющейся лишь во снах. Спальня Эмриса в замке Крылатых, которой он пользовался совсем редко, по приказу Кадагора всегда была готова принять Великого мага севера. К ней прилегало еще несколько комнат, тщательно убиравшихся слугами замка и терпеливо ожидавших своего неугомонного хозяина. Фрея заглядывала сюда пару раз вместе с ним и чуть больше тайком в одиночку. Ей казалось, что покои Эмриса в замке соответствуют его натуре лучше, чем дом Хунит. Здесь все было отделано красивым темным и строгим деревом, никакой роскоши или намека на тщеславие. В спальне все просто, но удобно и уютно: вместительный шкаф, большая мягкая кровать с несколькими шкурами, небрежно раскиданными по покрывалу, небольшие тумба и стол.

Соседняя комната служила чем-то вроде рабочего кабинета: сплошные книги, артефакты, магические камни и зелья, но содержалось все в полном порядке, — в колдовстве Эмрис не любил беспорядок. Иногда он ел здесь, когда не хотел выходить.

Третья комната служила для приема немногочисленных приятелей и учителей, а в большей степени для заказчиков. Последних было великое множество в любое время. Только подумайте — ну, у кого еще просить приготовить зелья, прочитать замысловатые древние заклинания или перевести текст с мертвого магического языка? Разумеется, у Великого мага, пускай и берет он за свои услуги очень прилично! Эмрис не брезговал таким занятием, поэтому у него всегда были хорошие деньги.

— Эмрис! — негромко позвала Фрея и сразу уловила движение возле окна — ее глаза слипались от соленой влаги.

Волшебник переоделся в свою привычную северную одежду: темные штаны и рубашку с едва видимой вышивкой золотых нитей.

— Да, дорогая? Что-то болит? Пить? — взволнованно спрашивал маг, приближаясь к кровати.

— Пить и есть, — ответила Фрея, сделав попытку слабо улыбнуться, но вышло неубедительно.

С довольным видом Эмрис умчался в соседнюю комнату и притащил суп и какой-то овощной салат, а также кувшин с водой. Сначала он бережно напоил ее, а потом и накормил словно дитя. Фрее совсем не хотелось вспоминать о недавних событиях, и она постаралась сосредоточиться на долгожданном возвращении юноши. Оживившись, она хотела сама взять кружку, но вздрогнула, увидев, перед собой собственную руку. Эмрис уловил изменившееся выражение ее лица и поморщился от невыразимого сочувствия и, как ему казалось, личного бессилия.

— Т-ш-ш-ш, дорогая, все пройдет. Пока не смотри.

— Кого ты пытаешься обмануть? — маг вздрогнул от брошенного в сердцах упрека, а девушка, пытаясь сдержать всхлипывания, продолжила уже чуть мягче: — Я же целительница, я знаю… Знаю, что руки будут обезображены навсегда. Чудо, если я смогу вновь работать ими.

Эмрис обнял ее и начал гладить по волосам медленными и успокаивающими движениями. Фрея в ответ прижалась к нему, ища утешения в том, кто наполнял ее сердце чувствами до страшной трагедии, тихонько шепча: «Что же мне делать с этим? Что дальше делать?»

— Все образуется, Фрея, — уверял друидку волшебник. — Ты действительно знаешь. Знаешь, что для выздоровления нужны хорошие мысли и вера. Ты снова будешь лечить людей, иначе и быть не может. Я всегда буду заботиться о тебе. — Он остановился, словно обдумывая, готова ли девушка услышать продолжение. — А если ты позволишь, то и любить тебя буду всегда.

Действие его слов было подобно холодной воде в ранее утро. Фрея забыла обо всех тягостях, мучавших ее, ибо вспышка любопытства овладела ее сознанием в это мгновение.

— Я хочу сказать, — продолжал Эмрис, видя немой вопрос в любимых глазах, — выходи за меня замуж.

* * *

Спешка с похоронами вызвала много суеты. События происходили столь стремительно, что жители севера, привыкшие к некой размеренности, окутавшей север после Великой чистки, встрепенулись. Замок крылатых был вершиной среди всеобщей паники. Всякий здесь начал следить за каждым, однако увиденное непременно умалчивалось и откладывалось в памяти, чтобы в нужный момент всплыть в самой неприятной форме для одних и совершенно спасительной для других.

Больше других удивлял своим поведением Эмрис. Странным образом он посещал то одного старца, то другого. Один раз зашел к своему любимому учителю. Ни с кем не разговаривал кроме матери и Фреи. Все гадали, собирается ли Эмрис вновь на юг или займет одну из должностей при Фэне, но тот решительно уклонялся от любых расспросов и всех держал в неведении. Он куда-то ходил и что-то вынюхивал, чем раздражал некоторых советников.

Второй день подряд тронный зал наполнялся знатными людьми севера, даже ломился от такого непомерного их количества. Проститься со старым вождем приехали из самых отдаленных земель, как, впрочем, и посмотреть на нового правителя.

Наступало необычное время. Впервые на памяти северян четыре сильнейших мага этих земель были так молоды. Обычно сила и опыт шли рука об руку со зрелостью и сединой, но последние годы взрастили и представили поколение юных магов, превосходивших возможностями всех. По традициям четыре сильнейших мага сопровождали гроб правителя, как бы символизируя четыре опоры для первых десяти лет нового правления. Для народа было важно, чтобы все четверо присутствовали на похоронах и выказали поддержку новому вождю. Впервые сам правитель находился среди четверки сильнейших.

Вместе они стояли в просторном коридоре, соединенные долгом, который отдавали мертвому вождю и родной земле. Отсюда проглядывался весь зал, взволнованный, трепещущий и высокомерный. У многих фраза «Сильные мира сего» слетала с губ с ехидной усмешкой, полной неверия и иронии. Вотан, Фэн, Эмрис и Логи. Все они были в темных расшитых плащах с меховыми воротниками, приличествующих могущественным людям под этим низким небом. Они ожидали той минуты, когда вместе возьмут гроб вождя на носилках и понесут к столу, вокруг которого слуги уже разожгли магический огонь. Они прошли через весь зал. Старики возносили искренние молитвы за упокой старого вождя, а самые озорные и остроумные северяне сохраняли торжественно-печальный вид. От чистого сердца или по умыслу все продолжали играть в этой трагической постановке прощания. Вознесся на стол Кадагора, маги заняли свои места перед ним и преклонили колени. Их примеру последовал весь зал, и тогда началась церемония.

Услышав о смерти вождя, Эмрис испытал потрясение, но мысли о живых, нуждающихся в нём, быстро увели его в другую сторону. Его скорбь ещё не готова была излиться наружу, — он не принял эту смерть и не дал себе прочувствовать ее, — поэтому всю церемонию лицо мага было отрешенным, он словно был далеко от замка.

Для Фэна это была первая из двух больших церемоний и, признаться, в душе он готовился ко второй и жаждал её со всем внутренним скрываемым пылом, какой только мог держать человек, тщательно застегивающей каждую петельку на рубашке.

Для Логи это было прощание со старой привычной жизнью. Последние дни, проводимые среди тех, кого он видел вокруг с самого детства. Ему придется столкнуться с иным миром один на один. Замок крылатых… Кто знает, когда он вновь увидит эти властные и старые стены, что держали в своей тени едва ли не весь магический мир.

Вотан трепетал от предчувствия, что совсем скоро обретёт то, на что и не рассчитывал. Пусть Фафнер грозился своим документам с его, Вотана, подписью. Чёрный маг не боялся его. Самоуверенность, столь присущая в эти годы, перекрывала все доводы рассудка.

Церемония закончилась, и образ Кадагора стал частью прошлого, частью истории. День сменился ночью. Невидимые слуги замка крылатых убрали гроб и похоронные венки, заменили их на праздничный цветы, внесли трон, выкатили новую чистую дорожку. С утренними лучами зал был уже преображен. Путь, по которому вчера несли тело мёртвого вождя, сегодня пройдет новый правитель севера. В сущности, одна и та же дорога.

Вот он идёт, гордо возвышаясь над теми, кто пришёл выразить свою преданность, идет к своему трону. Фен прекрасно знал, чего стоит их преданность и собирался уплатить каждому по счетам за своё правление.

* * *

После Коронации молодой вождь отобедал со всеми гостями и даже успел подписать несколько указов. Среди прочих было прошение совета о назначении Вотана главным советником. Логи же отправлялся распорядителем на приграничные земли. Фен хотел бы поменять местами имена в этих двух свитках, но взял себя в руки и с мыслью, что положения на севере меняются словно зимний ветер, подписал оба. Странно, но казнив отца и отослав друга, этой ночью Фен заснул сразу же.

* * *

Агнес сидела возле Фреи и что-то читала ей. Эмрис использовал её приходы, чтобы заняться своими делами, поэтому более в комнате никого не было. Друидка восстанавливала свои силы довольно быстро — все-таки цветущий и крепкий молодой организм давал о себе знать, — но душевный покой был подорван, воспоминания о жестоких пытках и, главное, осознание, чем они еще обернутся, терзали девушку. Спокойный, монотонный голос тетушки Агнес действовал почти усыпляюще. Видимо, она считала, что чем больше Фрея будет спать, тем меньше будет мучиться от боли.

В комнату тихонько поскреблись, и Агнес, оглянувшись на свою дорогую девочку и заметив, что та распахнула глаза и выжидающе смотрела на дверь, негромко воскликнула:

— Входите!

Ловкая тень проскользнула внутрь и предстала перед больной и её сиделкой.

— Логи, — прошептала Фрея.

Агнес поднялась с места и с недоверием покосилась на крылатого.

— Я бы не побеспокоил Фрею, — вежливо обратился к ней Логи, уловив направленный в его сторону взор и его значение, — но завтра утром уезжаю надолго и хотел попрощаться. Вы позволите?

Агнес ещё раз посмотрела на девушку, та кивнула ей, и она вышла в соседнюю комнату, уступив своё место крылатому.

— Милая красивая Фрея! — с печальной улыбкой начал он. — Когда я вернусь, ты должна поправиться полностью, хорошо?

В глазах девушки показались слезы, которым гордость не позволяла перейти дозволенную границу, поэтому она лишь кивнула. Она была рада, что он зашел к ней, и опечалена его скорым отъездом. Внутренний голос подсказывал, что за всем этим скрывается огромная несправедливость.

— Я буду на границе, — продолжал Логи. — Такова суровая необходимость. Там столько всего произошло.

— Правда? — вымолвила девушка.

— Угу. Фен стал правителем.

— А кого… — Фрея запнулась и с волнением в голосе продолжила: — Кого обвинили в восстании?

— Отца Фена. Его казнили сегодня утром перед коронацией.

— Но… — Фрея потрясенно заморгала и сжала край одеяла. — Но, Логи, принц Эвон ведь здесь совсем ни при чём? — Логи замер, отведя глаза. — Не молчи, ответь!

— Ох, уж всё равно. Ты права, восстание на него попросту повесили.

Губы Фреи тронуло совершенно не свойственная ей мрачная усмешка, горькая и злая. Крылатый даже замер на мгновение, когда уловил это новое выражение лица друидки.

— Рано или поздно они получат своё, — добавил он.

— Я полагала, — произнесла она ледяным тоном, — что законы севера должны воздавать за преступления немедля.

— В жизни так не всегда бывает, чтобы сразу и по справедливости. Что ж, прощай, Фрея. Если небесам будет угодно, то свидимся.

На этих словах в комнату зашёл Эмрис.

— Так ты уезжаешь? — спросил он.

— Именно. Указ уже подписан. Пригляди за маленькой Фреей.

— Я тоже скоро уеду, — заявил Великий маг, а Логи сощурил глаза.

— Как же сильно тянет тебя в Камелот, — протянул крылатый, но Эмрис словно пропустил его слова мимо ушей.

— Желаю удачи, Логи, — протянул ему руку маг.

Крылатый пожал протянутую руку, с нарочитой веселостью подмигнул Фрее и вышел из покоев Великого мага. Эмрис остался наедине с девушкой. Она не смотрела на него, и он первым подал голос.

— Ты хочешь побыть одна?

— Напротив, — девушка подняла лицо, и маг не увидел в нем ничего, что опасался заметить. — Я очень хочу поговорить с тобой. Перед твоим отъездом я вела себя как глупый и капризный ребенок. Больше не хочу недомолвок, не хочу неискренности, понимаешь?

Эмрис кивнул ей в ответ, подошёл ближе кровати и присел на край. Он с удовольствием отметил, что Фрея достаточно хорошо себя чувствует для серьёзного разговора, а её глаза блестели и пылали желанием жить.

— Ты предложил мне замужество, и я от всего сердца хочу сказать тебе «да», но уже сейчас я понимаю, что одной любви для брака слишком мало. — Фрея ласково улыбнулась, чтобы как-то смягчить свои слова, безусловно, благоразумные, но заставившие Эмриса смотреть на неё исподлобья. — Мы хорошо знаем друг друга. Но если я буду твоей женой, ты должен будешь делиться всем со мной, и тем, что сейчас ты не говоришь никому. Ты сказал, что вновь уедешь в Камелот. Значит, оставишь меня одну? Разве таким должен быть брак двух любящих людей?

Перед этим проникновенным лучистым взглядом Эмрис был бессилен.

— Ладно, — сдался волшебник, — я тебе всё расскажу. Сложу перед тобой всю свою жизнь, и ты будешь решать. Ты помнишь, как я впервые поехал в Камелот. Я встретился с Великим драконом, и тот рассказал, что моё предназначение примирить людей и магов, объединить Альбион. Но сделать это один я не в состоянии, в этом предсказании есть ещё один человек, не маг, поэтому я должен оберегать его от врагов. Это принц Камелота Артур.

— Артур… — тихо повторила Фрея, внимательно слушавшая Эмриса.

— Мы с ним, как две стороны одной монеты, так сказал дракон. Мы последний шанс на объединение этих земель и воцарение мира. Но Артур — человек и нуждается во мне. Знаю, на севере он для всех сын Утера, но мне он стал другом, — на последних словах лицо мага озарила тёплая улыбка.

— Он ведь не знает, кто ты, так? — уточнила девушка.

— Разумеется, нет, — Эмрис склонился на колени перед кроватью и осторожно охватил плечи Фреи своими ладонями. — Каким бы сильным меня не считали, мне очень нужно, чтобы ты была со мной. Сможешь ли ты издалека поддерживать меня и продолжать любить?

— Но ты же не оставишь меня в одиночестве навсегда? — взволнованно спросила она.

— Нет, что ты. Я, может быть, больше всех хочу завершить то, что должен, как можно скорее. Ты поедешь со мной на юг, когда между людьми и магами будет настоящий мир?

— Расскажи мне о нём, пожалуйста, — попросила Фрея, уютно устраиваясь на плече Эмриса.

Словно одним этим жестом она ответила ему согласием, и он почувствовал это каким-то мистическим, данным лишь ему одному чутьём, улавливавшим малейшее изменение в тоне её голоса, в наклоне головы, в отблеске глаз. Эмрис ласково погладил её шелковые волосы и с довольной улыбкой начал свой рассказ.

— Ты идёшь через южные леса: они более зелёные и пушистые, у них больше солнца, и они не менее красивы, чем на севере. Правда, толком нет гор, но есть нагорья и небольшие скалы. Много озер в лесах и животных. Мне жаль, когда их убивают не ради еды или тёплых шкур, а просто так, потому что на юге это развлечение для знатных. Замок Камелота кажется мрачным, но потом я привык, и мне стали нравиться эти лабиринты лестниц. Озеро за замком так волшебно переливается на рассвете. — Фрея закрыла глаза, словно представляла в своём воображении все эти картины Камелота. — В Камелоте живут прекрасные люди. Они побаиваются магии, потому что не знают о ней ничего, но они добрые. Вот Гаюс, старый лекарь, у которого я живу, он забавный, умный и чуткий. Он беспокоится обо мне, как о сыне, и единственный знает, кто я. Сэр Леон — главный среди рыцарей. С виду слишком строгий, но, узнав его, я увидел, какой он честный и преданный, как готов отдать свою жизнь за Камелот. Гвиневра, она была служанкой в замке, настоящий друг, трудолюбивая и стойкая, я даже смог ей помочь в Камелоте. Думаю, ты бы с ней отлично поладила. А вот сэр Гавейн недавно в замке и тоже не без моего вмешательства, чему я, честно говоря, рад. Он весёлый, любит трактиры, но на этого человека можно положиться.

Фрея раскрыла глаза и внимательно изучала мальчишески-счастливое лицо мага, пока он рассказывал о своих новых друзьях. Его радость отзывалась в ее сердце. Когда Эмрис замолчал, девушка, лукаво улыбнувшись, спросила:

— А Артур? Ты ничего не сказал о нём. Какой он?

— Он… Знаешь, он так менялся в моих глазах. Да и сейчас он не менее противоречив. Наглый, надменный, самовлюблённый. Отважный, благородный, искренний. Я знаю, что если он доживёт, то однажды станет великим королем. Только буду ли я рядом?

— Но ты хотел бы?

— Очень, — признался Эмрис. — Я считаю его другом, пускай он и не знает правды.

Фрея ободряюще улыбнулась и прижалась ещё ближе. В попытке поднять дух близкого человека, мы забываем о своей боли. Так было и у Фреи — она пыталась передать Эмрису всю свою безграничную веру.

— Я была глупой тогда. Поезжай в Камелот. После дракона ты нужен там.

— Будто тебе я сейчас не нужен!

— Нужен, но я иду на поправку. Когда я достаточно окрепну, возвращайся, и мы поженимся, а пока объявим об обручении.

— Как скажешь, дорогая, — сказал Эмрис и поцеловал её.

* * *

Перед отъездом Эмриса всё делалось в какой-то спешке. Они с Фреей впопыхах объявили о своём обручении, практически одновременно с этим Вотан принимал все дела по управлению севером от Антониуса. Бывшего главного советника теперь понизили до обычного члена совета. Что касается Фэна, то он словно уже по меньшей мере десяток лет правил севером — так естественно молодой вождь находился у власти. Услышав о скором замужестве Фреи, он не выказал никаких чувств, казалось, ледяная маска сковала его лицо ещё сильнее.

Эмрис в поисках Великого изумруда понял одно — на севере его следов нет. Шанс отыскать его по-прежнему маячил лишь в Камелоте. Волшебник был по-своему умиротворён: Фрея поправлялась и дала ему своё согласие, Фэн уверены начал правление. Лишь одно смущало его — он не успел как следует поговорить с Логи, а тот уже уехал из замка в свое новое место обитания. Что ж… Он мог только мысленно пожелать ему удачи!

Сегодня устраивали прощальный ужин дома. Мама, тётя Агнес, Фрея — все они теперь были близки не только по чувству глубокой привязанности — теперь они шли к тому, чтобы стать настоящей семьёй. Они совсем не говорили о последних несчастьях, о скором отъезде Эмриса. В тот вечер звучало лишь тепло детских воспоминаний, добродушные подкалывания старших и едва уловимые мечты о сладком будущем.

По возвращении в Камелот Мерлин получил и нагоняй, и крепкое дружеское объятие. Даже разъезжая по столице и окрестностям, Артур успевал вспоминать о своем нерадивом слуге, который сразу после изгнания дракона сбежал домой.

Из-за больших разрушений крайне не хватало рук, и Утер решил, что помощь брата его покойной жены и дяди Артура, Агравейна, которого он уже давно не желал видеть при дворе, сейчас будет весьма кстати. Что об этом думал сам Агравейн, Утер, разумеется, не удосужился спросить.

Мерлин столкнулся с Агравейном в первый же день и получил высокомерное замечание о своем бездеятельном времяпрепровождении, хотя сам королевский родственник тоже не утруждал себя даже видимостью какого-либо занятия. Волшебник сразу поморщился при виде него, но не из-за надменного вида — это было свойственно всем Пендрагонам, — а из-за неприятного слизкого облика этого человека.

Мерлин подмечал изменения в поведении Артура и делал, надо признать, невероятные открытия для самого себя. Принц, оказывается, мог рано вставать каждый день без помощи слуги, он стал меньше шутить, перестал поддевать Мерлина за каждый промах и много сидел над бумагами. Ежедневные тренировки были заменены на столь же ежедневные выезды в разрушенные части города. Волшебник решил, что, выполняя свои обязанности тихо и насколько возможно старательно, лучшим образом поможет ему. Даже если Артур и заметил это, то не подал виду, но Мерлин чувствовал, что его присутствие скорее в радость наследнику Камелота. Оба перестали делать раздражавшие другого вещи, и этот негласный договор о перемирии заставлял сердце волшебника стучать быстрее.

Мерлин совсем быстро успел посмотреть на город, но подумал, что работы по восстановлению, опиравшиеся на труд бедных жителей, идут медленно. От внимания Артура это тоже не ускользнуло — тот предлагал отцу снизить налоги, выделить деньги из казны в помощь жителям, а также отправить на строительные работы рыцарей. Дело сдвинулось бы существенно, а армия прекрасно бы обошлась без некоторой части воинов пару недель. Но король придерживался другого мнения на этот счет — деньги нужны самой казне, как никогда, а ослабить армию после такого удара от магического мира вовсе недопустимо. Утер напрямую заявил, что ожидает следующего вмешательства, так как прекрасно знает подлость этих «магических выродков». Мерлин спрятался за широкую спину Артура, чтобы король не увидел, как слуга закатывает глаза. Ему подумалось, что при помощи магии город за неделю блестел бы словно новенький. Но предубеждения и обиды Утера работали против людей королевства.

Вечером Мерлин не удержался и спустился в темницы так же, как делал это много раз, когда здесь сидел дракон. Только теперь он шел к отцу. Едва завидев Мерлина, Балинор поднялся и подошел к прутьям, чего юноша делать не стал. Он ничего не сказал матери, просто не знал, как это сделать, когда сам находился в смятении и растерянности.

— Ты пришел все-таки, — протянул Балинор.

— Не мог иначе, — Мерлин остановился, подбирая слова. — Утер… Он собирается держать тебя тут?

— Как будто да, — отвернулся от сына повелитель драконов.

— Я мог бы на раз вытащить тебя, — сверкнул глазами маг.

— Не стоит, — горько улыбнулся его отец. — Лучше скажи, твоя мама, где она сейчас?

Он посмотрел на Мерлина с опаской, и тот понял, что он боится услышать о ее возможной смерти.

— Мама в порядке. Она живет на севере, — ответил юноша.

— Вот как, — с облегчением протянул Балинор.

— Почему ты не хочешь выбраться отсюда? — резко спросил Мерлин.

Отец несколько ошарашенно взглянул на него, и Мерлин понял, что последняя реплика более подходила Великому магу севера, а не слуге принца. А ведь отец до сих пор не знает, кто он. В его жизни в последнее время появилось слишком много лжи. Мерлин взял себя в руки и, смягчив тон, добавил:

— Что за прок в том, чтобы жертвовать собой? Ты ведь так не делал всю жизнь.

— Ты верно подметил, — согласился Балинор, — но ведь я всю жизнь не знал, что у меня есть сын. — Он покачал головой. — Такой взрослый.

Волшебник подошел ближе к решетке. Отец внимательно наблюдал за его реакцией, словно желал как можно сильнее понять сына из каждого жеста.

— Что же во мне такого?

— Ты мой ребенок. Не хочу, чтобы Утер начал свирепствовать и отыгрываться на невинных из-за моего побега.

— Не понимаю тебя, — хрипло прошептал Мерлин, — я бы думал о семье и близких, как о том, ради чего я должен быть жив и свободен любой ценой.

— Возможно, когда-нибудь поймешь, — с ласковым выражением на лице проговорил Балинор.

— Мне пора, — встрепенулся Мерлин, — я буду заходить, когда смогу.

Балинор проводил его взглядом, гадая, как много магического досталось ему от него, а если много, то как же он выживает в Камелоте?

* * *

Казалось бы, изнуряющие работы по восстановлению города должны были погасить на время огонь ненависти ко всему магическому в сердце Утера. Но здравый смысл всегда чужд затравленным существам, и король, не посоветовавшись ни с кем, отдал приказ обследовать весь город и окрестности с особой тщательностью, чтобы даже дуновение магии было разоблачено.

Первые вылазки дали свои результаты, и теперь Артур, как и другие придворные, был вынужден потратить драгоценные часы на то, что его отец называл «судилищем нечисти». Поджав верхнюю губу, принц выстукивал начищенными сапогами дорогу до тронного зала, а Мерлин едва поспевал за ним.

— Обычное дело для рыцаря, — ворчал запыхавшийся слуга, — просиживать штаны на собраниях, когда город в руинах.

— Разумеется, сбегать домой, когда город в руинах — куда почетнее! — не остался в долгу Артур, хотя в душе полностью разделял злословную реплику Мерлина.

— Что король намерен обсудить на этот раз?

— Сэр Леон сказал мне, что в городе поймали нескольких колдунов.

Мерлин притих, и Артур продолжил:

— Отец изъявил желание публично допросить их.

На Мерлине тут же появилась кислая мина, которую обернувшийся Артур принял на свой счет.

— И когда ты станешь хоть отдаленно напоминать слугу принца? — вздохнул он негромко.

— Да, пожалуй, никогда, — вполне серьезно ответил Мерлин, и они как раз подошли к нужному месту.

Для волшебника это собрание тянулось мучительно долго. От каждого нового приказа короля «В темницу!», «Казнить на костре!» к горлу подкатывал едва сдерживаемый приступ тошноты. Мерлину казалось, что в зале очень душно, и он постоянно переминался с ноги на ногу. Последними допрашивали двух мужчин. Один из них был уже в годах и все время молчал, склонив голову. Второй отвечал на вопросы короля за обоих.

— Я друид, и просто помогал отстраивать дом заново. С магией-то быстрей, я никому не причинял вреда.

— Магия и колдуны под запретом в этом королевстве, — жестко отчеканил Утер.

Мужчина исподлобья посмотрел на короля и покачал головой.

— Знаю. Надеялся, что не заметят, но, видимо, за свою глупость буду расплачиваться жизнью по твоим жестоким законам, Утер!

— Это твой сообщник? Как его имя? — продолжал король, не обратив внимания на последние слова допрашиваемого.

— Это просто сумасшедший, который живет у нас в деревне и шастает где ни попадя. Он случайно оказался рядом, вы его отпустите.

— В чем заключается его безумие?

— Да уже лет двадцать ничего не соображает, живет сказками. Все твердит о каких-то богинях, драконах…

— О драконах? — вскинул брови Утер, и мужчина замешкался.

— Да, ваше величество. Он раньше в трактире работал, как мне рассказывали, песни сочинял и развлекал людей. А когда началась война, он и помешался. И сейчас, во время нападения дракона он просто с цепи сорвался.

Утер вперил свой взгляд в стоявшего бедняка с поникшей головой. Обычный оборванец, только руки у него сильно дрожали.

— Что он в последнее время говорил? — кивнув в его сторону, спросил король.

— Что-то о сыне какого-то повелителя. Я не очень разбирал. Но он все куда-то рвался, только старики в деревне за ним и присматривали, а то сбежал бы в лес да умер там один. Жалко все-таки.

— В темницу обоих! — раздался приказ, и все последовавшие возражения остались лишь криками в воздухе.

* * *

Утер приказал всем разойтись кроме Артура и Агравейна, так что Мерлин сразу смекнул, что речь пойдет о чем-то магическом, раз король оставил только членов семьи. Его подозрительность становилась все более нездоровой. Волшебник подумал, что за ужином все равно что-нибудь выудит у Артура и спокойно отправился к Гаюсу.

Утер сначала нервно прошелся пару раз из сторону в сторону, затем повернулся лицом к Агравейну и произнес:

— Я могу быть не прав, но разве в магическом мире повелителями не называют только повелителей драконов?

— Я тоже не припоминаю никаких других, ваше величество, — Утер удовлетворительно хмыкнул.

— А раз Балинор последний их представитель, — продолжал рассуждать король, — то речь идет именно о его сыне. Значит, у него есть сын, и тогда он не самый последний из повелителей. Когда он умрет, дар перейдет к его наследнику.

— Если только вы и в самом деле верите словам того безумца. Он может быть настоящим сумасшедшим, и его слова тогда не имеют никакого отношения к действительности.

— Действительно, отец, — сказал Артур, — мне кажется, вы придаете излишнее значение словам безумца. Вы его видели — у него ни капли разума во взгляде. Он сумасшедший.

— Однажды, — понизил голос король, — я думал также как и ты сейчас. И жестоко поплатился за это, поверь мне. Магическое безумие отличается от обычного, Артур. Я воевал с этими тварями и кое-что о них знаю. Нужно будет завтра еще раз допросить его.

* * *

Мерлин сидел напротив Гаюса и ужинал, пока тот пытался соединить какие-то отвары.

— У тебя что-то случилось дома, Мерлин? Ты уехал в такой час, а приехав, слишком много молчишь, так что не вздумай рассказывать мне, что все в порядке, я не поверю.

— Там решили устроить небольшой переворот, а в остальном все действительно в порядке, Гаюс.

Лекарь прищурился:

— Значит, сегодняшнее собрание так повлияло на тебя. Ты уже почти час ешь одну тарелку супа, — Гаюс кивнул на миску, по которой Мерлин волочил ложку, превратив все овощи в сплошную кашу.

Волшебник слегка улыбнулся:

— И правда, я, должно быть, тебя разочаровываю. Обычно ты говоришь, что я съедаю весь ужин быстрее, чем Артур выигрывает поединок.

— Если хочешь чем-то поделиться, — Гаюс подошел и ласково похлопал его по плечу, — то я всегда готов выслушать.

— Да-да, — кивнул Мерлин и с благодарностью посмотрел снизу вверх на лекаря, — я знаю, Гаюс, спасибо. Я пойду к Артуру.

Что-то тревожило мага, но он и сам не мог понять до конца с чем это было связано. Одно было точно — что-то произойдет, он так привык доверять своему внутреннему чутью. Первая мысль была об Артуре. «Если с ним что-то случится, я же сам себе этого никогда не прощу», — думал он по пути к покоям принца. Он легонько постучал и на вопросительный крик ответил:

— Это я, Мерлин.

— Кажется, мы договорились, — обрушился сразу же на слугу принц, — что ты на сегодня мне больше не нужен, у меня много дел.

— Да, я помню. Но нужно же забрать посуду после ужина… — Мерлин перевел глаза на пустой обеденный стол, а затем на недоуменный взгляд Артура, сейчас принц точно думал, что его слуга — полный идиот.

— Мерлин, к этому часу ее давно забирают. Что-то случилось? — настороженно спросил принц.

Волшебник напряженно пытался понять, с чем связано его дурное предчувствие. Он прощупывал мысленно всю комнату, даже коридор и соседние покои, понимая, что странно выглядит в глазах Артура, но беспокойство было выше осторожности.

— Случилось? — рассеянно повторил он. — Нет, конечно нет. Просто… мне не спится, я подумал, может, пока разберу твои вещи, чтобы завтра работы было поменьше… Я буду тихим и нисколько не помешаю.

— Мерлин, — сердито начал Артур, но не договорил, так как в комнату постучали и тут же влетели несколько рыцарей.

— Ваше высочество, это срочно, в замке убийство!

Артур вскочил, а Мерлин горько зажмурил глаза — он искал не в том месте!

— Кого убили? Вы подняли тревогу? Как много времени прошло?

— В темнице зарезали Балинора. Мне передали, что буквально четверть часа назад, не больше. Да, уже оповестили всех дежурящих рыцарей и короля.

Артур выбежал в коридор вместе с рыцарями, и они побежали вниз. Мерлин остался на месте, на него никто не обратил внимания в этой суматохе. Он медленно прислонился к стене, колени его сами согнулись, и он оказался на полу, дрожащий и тихо всхлипывающий. Он не сумел предотвратить убийство собственного отца.

* * *

Сказать, что с самого утра Утер пребывал в ужасе, — ничего не сказать. Волчьим взором он пронизывал несчастных стражей, которые ничего не видели и не слышали. По их словам, они обнаружили тело, когда делали обход, а делали они его каждую четверть часа. Никто не заходил в темницы, двери не были сломаны, все было исправно, никто из стражников не был ранен, никто не видел чужаков, никто не пропадал и не вел себя странно — однако, мертвое тело.

Мерлин всю ночь не спал и сейчас стоял за спиной Артура с мешками под глазами и совершенно измотанным видом. Он и так догадывался, кто это мог быть, но выслушивать нелепые подозрения Утера было слишком тяжело.

— Кто находился в соседних камерах? — кричал король. — Приведите их, если доблестные рыцари Камелота ничего не видели и не слышали!

Артур тяжело сглотнул, но промолчал. Его отец даже не понимал, что насмехаясь над рыцарями, плюет в собственного сына, который их отбирал и занимался их обучением, посвящая столько времени армии, считавшейся лучшей в пяти королевствах.

— Через три камеры находились вчерашние пленники. Тот друид и сумасшедший. Больше в этом отсеке никого не было.

— Приведите их немедленно! — побагровел Утер — только этого сумасшедшего здесь и не хватало.

Стража втолкнула двоих пленников. Мерлин искоса посмотрел на них, остановившись на безумном. О, его стеклянные светлые голубовато-серые глаза внушали ужас. После известия о смерти отца, магу начало казаться, что он узнает чувство настоящего страха.

— Вы видели или слышали вчера что-то? — спросил король.

— Я нет. Мы спали весь вечер. А вот когда обнаружили тело, я уже не смог уснуть, — друид кивнул на соседа. — Он всю ночь метался и снова кричал о драконах. Измотался я, переведите хоть в разные камеры, чтобы я был подальше от него.

— Что он кричал?

— Да не слушал я! — топнул он в ярости, но не услышал гневного ответа короля, так как безумец словно сорвался с цепи.

— Они убили его! Убили!!! — стража едва сдерживала вырывающегося. — Они разжигают войну снова! Теперь Эмрис будет управлять драконами! Э-э-эмрис!!!

— Уведите их обратно! — приказал Утер. — Собрание окончено, расходитесь. Агравейн, Артур, останьтесь.

Оставшись наедине, Агравейн тихо сказал:

— Должен признать, ваше величество, теперь я разделяю ваши подозрения.

— Он просто сумасшедший, дядя, — сказал Артур и повернулся к королю. — Я лично проведу расследование этого убийства, ваше величество.

— Нет, Артур, нет! Мы закроем дело, все равно его убийц уже нет в Камелоте.

— На что вы намекаете, отец?

— Это сделали северяне, разве не понимаешь? Ах, да ты ведь не знаешь… — Утер прикрыл глаза рукой. — Это настоящий кошмар, твой дядя в курсе. Уже много лет у магов есть пророчество о рождении самого сильного среди них колдуна по имени Эмрис. И он действительно родился. Он на три года младше тебя, Артур. — Король сжал кулаки изо всех сил. — Я всегда думал, что настанет день, когда они обрушат его мощь на нас. А теперь, оказывается, его отец еще и повелитель драконов, и он умер! Умер прямо у нас в Камелоте, а значит, его сын теперь управляет драконом. Ты можешь представить? Северяне убили Балинора, чтобы Эмрис стал абсолютной и непобедимой силой!

— Отец, это предположение, основанное на словах безумного человека, — пытался образумить его принц.

— Нет, Артур, ты еще так юн. Они страшные чудовища, и я боюсь оставить тебя одного в этом мире в борьбе против них, — король схватил руку Агравейна и протянул к ладони Артура. — Поэтому я вызвал твоего дядю. Эти годы… не могу сказать, что мы были семьей, но в борьбе против зла ты можешь полагаться на свою семью, Артур, не сомневайся.

Принц обеспокоенно и с сомнением переводил глаза с отца на дядю. Он думал о своей поездке на север некоторое время назад и осознал, что если бы не она, то сейчас он, скорее всего, безоговорочно разделил бы убеждения отца. Но пусть на короткое время Артур увидел северян и их жизнь и теперь никак не мог поверить словам короля о том, что все они «страшные и жестокие чудовища».

* * *

Когда Мерлин зашел к Артуру, тот расхаживал из угла в угол и безмолвно что-то повторял. Волшебник подошел ближе и услышал срывающееся с губ принца слово:

— Эмрис…

Даже в свете последних событий это было слишком. Мерлин совсем потерял свою сдержанность и с откровенным удивлением смотрел во все глаза на принца.

— Мерлин! — воскликнул Артур, заметив его. — Сходи к сэру Леону за договорами, он знает какими. Мерлин?!

— Почему ты повторяешь это имя? — словно не слыша, спросил юноша.

Брови Артура приподнялись, но он спокойно ответил:

— При необычных обстоятельствах я уже слышал это имя.

— Правда? И где?

Артур пристально посмотрел на него, и Мерлин готов был поклясться — прямо сейчас он знает все. По его спине пробежала дрожь, и он ощутил капли холодного пота на лбу и ладонях.

— Далеко отсюда. Это имя будто преследует меня.

— Правда? — повторил Мерлин, и Артур посмотрел на него, как на идиота.

— Займись делом!

Маг опустил глаза, что-то пробормотал и поскорее убрался из покоев принца. Он мог только строить догадки при каких обстоятельствах Артур еще слышал его магическое имя.

* * *

Вечером, лежа в кровати, Мерлин ворочался и думал о безумном пленнике и об отце. Теперь он повелитель драконов, но, проклятье, он ничего не чувствовал. В Камелоте ему не у кого было спросить, да и находись он на севере, ничего бы не поменялось. Видимо, такое передается от отца к сыну, но сейчас можно было лишь сожалеть о его преждевременной кончине. Его огромная магическая сила никак не помогла спасти Балинора, Мерлин чувствовал себя жалким последние пару дней.

Однако, оказалось, что кое-что смогло пододвинуть тоску и скорбь, захватившие Мерлина, и это были те стеклянные безумные глаза. Стоит ли встречаться с ним? Может быть, он что-то знает? Нет, в Камелоте, как он уже понял, не так уж и мало магического, но вот знания о нем, а тем более о его происхождении, — это редкость. Мерлин беспокоился, что его авантюра на этот раз не останется в тайне, потому что безумцы, по его мнению, не умели хранить секретов.

Но сколько раз любопытство брало в нем верх! Рука об руку оно шло вместе с его судьбой. В конце концов именно оно привело его в Камелот, столкнуло с Артуром и даже с Морганой, будущее которой он так резко решил, руководствуясь лишь собственным мнением. Каждый день, проведенный в королевстве, вынуждал его совершать поступки, которые лет через десять наверняка лишат его спокойного сна, но вот опять он натягивал свои сапоги, чтобы спуститься в темницы, которые после убийства Балинора охранялись с особой бдительностью.

Мерлин пошел на риск — он использовал одурманивающее заклинание, потому как иначе к темницам было не подойти, ибо патруль постоянно ходил и заглядывал во все темные углы. Почему-то волшебник совсем не удивился, что стеклянные глаза были открыты и пристально взирали прямо на него. Его соседа действительно отправили в соседнюю камеру, откуда доносилось тоненькое посапывание, которое вряд ли бы прекратилось, даже если бы кто-то надумал совершить здесь второе подряд убийство.

— Ты ужасно хочешь узнать что-то, не так ли? — прошептал голос пленника.

Мерлин оглянулся еще раз по сторонам, обвел взглядом душную камеру, а потом с хрипом в голосе ответил:

— Ты говорил о драконах и о богинях. Откуда ты все это знаешь?

— Мне шепчут голоса, — ответил безумец, уставившись на стену. — Они ведут меня и рассказывают о том, что происходит.

— Куда ведут?

— К камню, — собеседник сверкнул глазами на Мерлина, но неожиданно вновь начал разглядывать стену.

— Что это за камень? — Мерлин задумался, как долго сумасшедшие способны просто так отвечать на вопросы.

— Ее камень. Камень, который она забрала и спрятала. — Мерлин промолчал, надеясь, что он и дальше продолжит болтать. — Спрятала для Эмриса, но я хочу найти его первым. Я уже очень долго ищу его.

Мерлин смекнул, что речь о богине и об изумруде, который ему, по словам дракона, нужно найти. Жалкий шанс, выпытывать все у безумца, но вдруг?

— Ты, наверное, многое знаешь о ней? Расскажешь?

— А камень? Не про него ли ты хотел узнать? — прищурившись, впервые спросил пленник.

— Вовсе нет. Расскажи о ее жизни, я люблю слушать истории.

Безумец покачал головой:

— Любишь? А я было решил, что сам Эмрис пришел допытываться у меня о камне.

— Нет, — глядя прямо в его глаза, заявил маг, — мне это ничуть не интересно.

— Она жила в далекое время, когда магия природы и древняя религия не были разделены, — потирая ладони, начал безумец. — Они были совсем вместе. Первой служили богини, девушки, с раннего детства обладавшие большой магической силой природы и природных стихий. Второй жрицы, которые живы и ныне. — Пленник громко хлопнул в ладоши, ужасно возбуждаясь от осознания, что кто-то впервые слушает его. — Однажды жрицы решили, что способны управлять всем сами. Они задумали убить богиню природных сил. Для этого они подкупили ее возлюбленного, чтобы тот заманил ее на озеро. Оно было подо льдом, но приближалась весна, и лед становился тонким. Тот юноша должен был толкнуть ее, чтобы богиня оказалась в воде, а жрицы должны были замостить озеро крепким льдом. Так и случилось. Они решили обречь ее на страшную смерть, она билась об лед, находясь в озере. Ее спас крестьянин из деревни рядом. Она вся дрожала, вся дрожала. И плакала бесконечно от того предательства, которое испытала. В тот же день она провела обряд и, умерев, передала силы другому волшебнику, который тогда еще не родился. И столько плакала, столько плакала.

— И откуда ты только все это узнал? — помолчав, вымолвил Мерлин.

— Парень, который предал ее, был моим отцом. Я с детства слушал эту историю, — протяжно сказал безумец и откинул седую прядь с лица. — С самого детства.

— Он ведь уже умер? — прикидывая в голове время, решил уточнить маг.

— Да уж сколько лет. За свое предательство он страшно наказан.

Мерлин хотел спросить, как именно, но понял, что уже не услышит внятного ответа. Безумец со стеклянными глазами все повторял слова «страшно наказан» и завывал понемногу. По дороге назад, воспользовавшись бессознательным состоянием стражи, Мерлин заглянул в книгу, где были записи с допроса. Его интересовало название родной деревни пленников близ озера Гейрионид. Рядом лежал королевский приказ о сожжении, назначенном на послезавтра.

* * *

Ранним утром Мерлин отправился в город по поручению Гаюса. В такое время Артур десятый сон видел, поэтому заметив знакомый силуэт, волшебник решил, что по ночам нужно все же больше спать. Однако подойдя ближе и укрывшись за полками одной лавки, Мерлин обнаружил, что это и в самом деле принц. Он стоял напротив небольшого дома, из которого вышла никто иная как Гвиневра. Скромно улыбнувшись Артуру, она пошла вместе с ним в сторону дома. Мерлин подумал, что во всех этих ужасах должно быть и что-то хорошее. Если Гвен немного смягчилась по отношению к принцу, то маг будет первым, кто порадуется за них. Шаловливая мысль немного насолить Артуру настойчиво скреблась в голову Мерлина. Весело улыбнувшись, он вышел из укрытия и пошел прямо за этой милой парочкой. Оказавшись совсем рядом, Мерлин театрально-удивленно воскликнул:

— Ох, ваше высочество, даже представить не мог, что способен увидеть вас на ногах в столь ранний час!

Гвен вздрогнула от неожиданности, а Артур медленно развернулся со скрежетом зубов.

— Ты-то что здесь забыл в такой час?

— Это все Гаюс, — Мерлин указал на бутылку с настойкой и скорчил забавную гримасу принцу, на которую Гвен улыбнулась.

— Мерлин, в следующий раз, когда ты будешь выполнять поручение Гаюса и случайно увидишь меня, можешь просто пройти мимо!

— Правда? — смешливо изогнул брови Мерлин.

— Правда! — крикнул Артур, которого слуга уже успел вывести из себя.

Они проводили Гвен и вместе пошли в замок.

— Не сердись, — начал Мерлин, — хочешь, я сам устрою вам следующее свидание. Ты будешь доволен, обещаю!

Артур с большим сомнением взглянул на Мерлина.

— Нет уж, спасибо. Полагаю, я сам способен организовать свидание. Просто мы сегодня надолго уезжаем, я хотел попрощаться с Гвиневрой.

— Значит, я все испортил, — грустно покачал головой Мерлин. — Пожалуй, это было слишком.

Артур почувствовал, что он правда огорчился, и захотел подбодрить его. Он похлопал ладонью по его плечу в знак того, что все забыто. Однако он не учел, что Мерлин очень отходчив. Поняв, что принц не сердится, он тут же спросил:

— А куда мы собрались? Вчера ты ничего не сказал?

— Совсем поздно принесли приказ от короля. В небольшой деревеньке пересохли все реки и колодцы, они не видели дождя уже много недель. Старейшины в деревне считают, что их кто-то проклял, потому что такого у них никогда не было. А учитывая, что совсем рядом находится остров Блаженных, я бы не удивился такому исходу.

— Бедные жители, а как называется эта деревня?

Ответ Артура заставил Мерлина вздрогнуть.

— Название какое-то странное, я не запомнил, но рядом находится, а точнее находилось до засухи, озеро Гейрионид.

— А белая рубашка с воротником тебе нужна? — донесся до принца вопрос Мерлина, сидящего возле шкафа и скрытого за грудой вещей.

Принц тихонько вздохнул.

— Я полагал, Мерлин, что слуги должны сами понимать, что понадобится в походе на две-три недели, — Артур сделал паузу и добавил многозначительно. — И это точно не белая церемониальная рубашка.

— Что поделать, до сих пор плохо разбираюсь в твоем странном гардеробе, — пробурчал маг, откидывая рубашку в стопку с ненужными вещами.

— Правда? А в чем ты хорошо разбираешься? — съязвил Артур.

— Право, тебе лучше не знать, — заметил Мерлин.

— Хоть в чем-то я с тобой полностью согласен, — заявил принц и снова окунулся в доклад одного из рыцарей и в изучение карт западных земель.

Еще до рассвета Артур оповестил тех рыцарей, с кем собрался ехать на задание. В докладах говорилось, что уже почти два месяца в деревне Ламсинорид пересохли все колодцы, воду черпали из ближайших реки и озера, но неделю назад она исчезла и там. После этого жители заподозрили противоестественные причины происходящего. Принц изучил карты местности, переговорил с несколькими советниками и понял, что колодцы питали подземные воды, которые никак не были связаны с рекой или озером. Выглядело все крайне подозрительно.

Мерлину не терпелось попасть в деревню. Он уже махнул рукой на причудливые сюрпризы судьбы. Ведь только он узнал, что за история произошла в этой деревне более пятидесяти лет назад, как Артуру понадобилось ехать именно туда! Интересно, нынешние события как-то связаны с трагедией из прошлого? Мерлин поделился своими соображениями с Гаюсом.

— Знаешь, Мерлин, насколько позволяет судить мой опыт, только очень страшные трагедии приводят к зацикливанию событий. Но для этого нужна энергия, а для энергии сосуд. А так как люди имеют свойство умирать, то сосудом становится какой-то предмет.

— А если так, то что можно сделать, чтобы оборвать эту цепь несчастий?

Гаюс пожал плечами.

— Не знаю, мой мальчик. Тут нет единого рецепта, каждый случай уникален. И если уж ты спрашиваешь у меня, что делать… — насмешливо протянул лекарь, и Мерлин рассмеялся.

— А я-то всегда считал, что нет ничего зазорного в том, чтобы задавать вопросы. Кем бы я ни был.

— Все верно, я просто подшучивал над тобой. Возможно, я больше всего люблю в тебе именно любознательность, хотя, признаю, она может завести тебя не в ту сторону и навлечь неприятности.

— Тогда я призову на помощь Артура, — весело заявил маг, начав складывать свои вещи в путь.

— Сомневаюсь, что он тебе поможет. Чаще всего он в эти самые неприятности умудряется попасть раньше твоего. Вы стоите друг друга, — сказал старый лекарь и продолжил читать свою книгу.

* * *

Мерлин еще никогда не ездил в западные земли Камелота. Он знал, что если доехать до самого моря, то дальше на одном из островов находится храм жриц Древней Религии, и называется он островом Блаженных. Тот факт, что они направляются в ту сторону, пока не пробудил в маге никакой тревоги, он искренне надеялся, что хотя бы одна поездка имеет шанс пройти без нападений. И эта надежда испарилась, как только Артур выехал за пределы города и свернул на нижнюю дорогу.

— Ваше высочество, а почему мы не поехали по верхней дороге? Она ведь гораздо безопаснее.

— Но по нижней гораздо быстрее, — ответил Артур и поскакал еще быстрее. — Не переживай! — Крикнул принц, обернувшись назад. — Как видишь, я выбрал лучших рыцарей, чтобы ты не дрожал так сильно от страха.

— Посмотрим, что ты скажешь, когда бандиты с нижней дороги покусятся на твои королевские регалии, — пробурчал Мерлин себе под нос, но тоже подстегнул лошадь, чтобы не сильно отстать от принца.

— Я не расслышал, что ты сказал?

Вместо Мерлина ответил Гавейн:

— Ваше высочество, он сказал, что вы болван, который рассматривал карту вверх тормашками.

Другие рыцари прыснули от смеха, да и сам Мерлин по-доброму усмехнулся на шутку главного сатира Камелота. Принц покачал головой и, не ответив, продолжил путь.

— А кроме бандитов нижняя дорога больше ничем не опасна? — поинтересовался Гавейн у Мерлина.

— Ты будешь рад, из-за них, как я слышал, на ней много таверн.

— Вот это по мне!

— И магических чудовищ.

— Я бы предпочел иную закуску.

— Что ты, Гавейн, стараниями Артура закуска будет у одной из этих тварей в виде нас. — Мерлин сказал громче в сторону принца. — Причем достаточно быстро — это же короткий путь!

— Не волнуйся, в этот раз не будет никаких нападений, — со своей непоколебимой уверенностью заявил Артур.

— И зачем ты это сказал?

* * *

И даже один день пути прошел вполне спокойно. Заночевав в пещере, ранним утром они поехали дальше. Артур был в прекрасном настроении и весело рассказывал о своей последней охоте другим рыцарям. Его слушали все, кроме Мерлина, озиравшегося по сторонам и крутившего головой во все стороны. Они ехали по узкой тропе в низине. Если бы на них напали, то бежать отсюда было некуда: либо назад, либо вперед. Во время очередного взрыва смеха, Мерлин услышал рык. Он остановился и посмотрел на спутников: на их лицах застыл смех, и волшебник понял, что ему не послышалось.

— А что делают в таких случаях? — задал вопрос Гавейн, с кислой миной озираясь вокруг.

— Бегут! — последовал по-королевски незамедлительный ответ.

Они все мгновенно пришпорили лошадей и поскакали вперед. Где-то сбоку вновь послышался крик и топот. Выехав на какую-то поляну, они спешились и спрятались в лесу.

Но жуткий крик приближался. Совсем скоро они увидели огромное чудище с телом льва и головой орла. Мерлин сразу признал в нем грифона и закатил глаза.

— Я же говорил, что нужно ехать по другой дороге, — зловеще прошептал маг на ухо принцу и яростно сверкнул на него глазами.

— Это грифон, — прошептал сэр Леон.

— Напомните мне, его нужно поразить в самое сердце с одного удара? По-другому его, кажется, не убьешь? — уточнил Артур без всякого намека на страх, словно они говорили о подписании какой-то бумаги.

— Да, верно, ваше высочество. Так говорят, сам я никогда не видел.

Мерлин про себя подумал, что в это время еще нужно прочитать заклинание на всякий случай, но промолчал, ибо прекрасно понимал, что таких глубоких познаний от него не ждут. Он уже заметил новое решительное выражение на лице Артура. О, он его прекрасно знал!

— Вы же не собираетесь в одиночку выйти против него? — хотя лицо принца именно это и выражало.

— Собираюсь. Не тебя же отправлять, — усмехнулся он.

Грифон был уже близко, и Артур собрался вылезти из укрытия.

— Нет, Артур, не нужно, это магическое существо! Ты можешь и не убить его одним ударом! Ты можешь вообще промахнуться! Да за что ты такой упрямый?! Зачем лезть на это чудовище, лучше тихо посидеть — он уйдет.

— Уже нет, ты слишком громко кричал только что! Посиди тут тихо, Мерлин. — Он оглядел рыцарей. — Это всех касается, приказ принца.

Гавейн задержал рукой Мерлина, который собирался уже помчаться вслед. Все заметили, как он искренне волнуется о нем, особенно, когда слуга прилюдно перешел на «ты». И принц не одернул его, хотя это считалось неслыханной дерзостью, что доказывало — их отношения выходили за пределы отношений принца и его слуги.

Артур ловко перескакивал в разные места перед грифоном, сбивая его с толку. Размахивая мечом, он осторожно прицелился в левую сторону груди чудовища, но совершенно неожиданно оно взмахнуло лапой и отбросило принца на несколько метров. Мерлин с ужасом увидел, что после удара он не пошевелился. Он опять готов был броситься к нему, но Гавейн снова остановил его. Артур пошевелил головой и медленно приподнялся на локте. Грифон побежал на него, и Мерлин подумал, что еще мгновение и он применит свою магию. И плевать, что на глазах у всех. Тут неожиданная тень выбежала вперед и нанесла сокрушительный удар в грудь грифона. Чудовище начало оседать, так что удар пришелся в самое сердце. Невозможно передать, с каким облегчением выдохнули все рыцари и особенно Мерлин.

Все подбежали к ним, незнакомец протянул руку Артуру и помог ему встать.

— Вот это удар! — воскликнул Гавейн с восхищением.

Мужчина оглядел неожиданно выскочивших рыцарей.

— Вы все отсиживались, пока на вашего друга нападал грифон? — возмутился он.

— Не обвиняйте их в трусости, — вмешался Артур, — они все очень смелые люди, это был мой приказ. — Он повернулся к незнакомцу. — А вам я обязан жизнью. Как ваше имя, сударь?

— Меня зовут Ланселот. В этих местах чудовища — не редкость, вам стоит быть осторожнее.

— А меня Артур Пендрагон. У вас хороший глаз и отлично поставленный удар, — хромая, Артур подошел к грифону и оценил мастерство спасителя. — Кто вас тренировал?

— Я сам учился. Когда вокруг столько тварей, без оружия никак. Даже не думал, что когда-нибудь встречу принца крови. А куда вы едете?

— В деревню Ламсинорид. Там уже долгое время нет питьевой воды.

— О, да, я слышал. Могу составить вам компанию, если вы не против. Здесь есть объездной путь, быстрый, но гораздо более безопасный. На картах его обычно нет.

— Отлично! — воскликнул принц. — Мы вернемся за лошадьми и продолжим путь.

Мерлин отошел от очередного беспокойства, которое учинил ему принц. Нет, заставлять до смерти волноваться каждый раз! Это было невыносимо. А потом как ни в чем не бывало говорить о «хорошем глазе» и «отлично поставленной руке». Волшебник оглядел спасителя Артура, и тот произвел хорошее впечатление. В его глазах светился разум, а голову он держал очень смело и открыто, как делают очень честные люди. Он производил впечатление волевого, но скромного человека. На вид ему было около двадцати трех-двадцати пяти лет. Черты лица довольно мягкие и приятные, глаза и волосы темного цвета. Весь он был худой, но, как уже увидели все, был ловок и прекрасно владел своим телом.

— А вы никогда не думали пойти в рыцари? — обратился Артур к Ланселоту.

— Для здешней округи я и так рыцарь, ваше высочество, — вежливо и без тени бахвальства ответил мужчина.

* * *

Они подъехали к деревне ближе к вечеру. Если это только могло напоминать живую деревню, а не пустыню с едва выглядывающими лачугами. Земля начала расходиться трещинами, а по улицам гулял ветер, перегонявший пыль от одного дома к другому. Не было видно ни одного человека.

— Мда, место не самое впечатляющее, господа, — присвистнул Гавейн.

— Поедем дальше, — произнес Артур, вглядываясь в дома, — где-то должен быть дом старейшин.

Они медленно пересекали улицу за улицей, но пустынный пейзаж не менялся. В один момент им показалось, что они заметили тень девочки, но она сразу же бросилась бежать, Артур даже не успел окликнуть ее.

Мерлину деревня показалась зловещей. Кожей он ощущал в каждой из потухших лачуг живых людей, пронизанных страхом и отчаянием. Никогда прежде он не чувствовал в одном месте такого скопления злобы, горести, слез и ни капли доброты и света.

Они доехали до большого дома с табличкой «Совет старейшин деревни Ламсинорид». Не успели они спешиться, как из дома выскочил человек в длинном одеянии и маленькими глазами.

— Ваше высочество, какое счастье, мы так вас ждали!

Он проводил принца и его спутников внутрь и представился одним из старейшин по имени Кейрод. По пути он рассказывал о несчастьях, свалившихся на их общину.

— Как люди выживают сейчас? — спросил Артур. — Ведь неделю у вас не было совершенно никакой воды.

— После того как пересохли колодцы, мы увеличили запас воды. Он и так у нас был, но мы решили натаскать еще. Он хранится в подвалах этого дома. Каждое утро мы выдаем по плошке на дом. Если семья многодетная, то две плошки. Единственное время, когда деревня вновь оживает. Все сидят по домам, берегут силы. Все равно урожай засох.

— Это ничтожно мало, — недовольно сказал Артур, — отведите нас сначала к колодцу. Когда мы решим проблему с водой, я подам прошение королю, чтобы вам отправили мешки с зерном.

— Это было бы слишком хорошо, ваше высочество, — Кейрод пошел вперед, указывая путь. — На главной улице стоит самый большой колодец, у нас их всего шесть, но все они питаются одним источником. Подземные воды сначала проходят через главный колодец, а потом разветвляются к остальным.

Они дошли до колодца, очень глубокого, но в котором, казалось, никогда не было воды. Артур показал рукой на место чуть дальше.

— Вода идет с той стороны?

— Да, — ответил старейшина.

Они отошли в ту стороны. Здесь начинался лес. Принц и сэр Леон одновременно нагнулись к могучему дереву.

— Ваше высочество, таким деревьям нужно много воды, — тихо произнес рыцарь.

— Я тоже подумал об этом, — кивнул Артур.

— А здесь, — Гавейн начал ощупывать землю вокруг стволов деревьев, — и не пахнет засухой. Под этими деревьями еще есть вода.

— Это очень странно, — заметил сэр Леон, — что буквально в нескольких шагах от деревни стоят мощные деревья, а рядом стоящие колодцы без воды. Возможно, — обратился он к старейшине, — стоит на время вырыть новый колодец?

— Это первое, что мы сделали, господин рыцарь, — ответил Кейрод, — раньше у нас было пять колодцев, а теперь шесть. Как только мы его вырыли, вода начала заполнять его, но не поднялась и на метр, как снова остановилась. Теперь этот колодец тоже пуст, а все живое рядом высохло. Это похоже на проклятье.

Рыцари переглянулись и поняли, что им предстоит непростая задача. Они вернулись в большой дом старейшин, чтобы поужинать. Еда здесь была, а вот питье принц прихватил из Камелота, ибо понимал, куда отправляется. Кейрод оставил их, сославшись на срочные дела. Они поужинали, и в комнату пришла девушка, чтобы убрать со стола. Она была вторым живым человеком, которого они увидели в этой деревне. Ланселот попытался расспросить ее:

— А что говорят в деревне? Как объясняют такую неожиданную засуху?

Девушка подняла свое лицо, и Мерлин увидел, какие черные у нее глаза в обрамлении глубоких мешков под ними.

— Эту деревню прокляли, вот, что я вам скажу. И прокляли по заслугам.

Она развернулась и вышла.

— Наверное, она, как и все, слишком напугана, — сказал Гавейн, обгладывая кость.

— Такое от страха не говорят, — отметил Мерлин, и Артуру подумалось, что он чертовски проницателен.

После ужина все, кроме Мерлина и Артура, разошлись по комнатам. Они молча сидели напротив камина, в котором догорали поленья. Маг всматривался в игру пламени, и ему казалось, будто он видит лицо отца, и медленная желчь разливалась от горла по всей груди. Он оглянулся и понял, что Артур тоже видит в огне печальный образ, который никак не может отпустить. Образ Морганы.

* * *

Рано утром Мерлин пошел на конюшню, чтобы позаботиться о лошадях. Если смотреть в небо и видеть ласковое солнце, то невозможно даже представить, что земля под ним сейчас гибнет. На конюшне Мерлин увидел юношу. Тот поклонился и сказал, что приходит на работу в этот дом в ранние часы.

— А девушка, выходит, служит здесь весь день? — спросил маг, кормя лошадь Артура.

— Да, она здесь живет, — ответил парень и крайне смутился, что не ускользнуло от внимания Мерлина.

— Вчера она сказала, что эта деревня проклята и что жители заслужили это, — маг попытался завести беседу на нужную тему.

— Мередит не в себе в последнее время. Все мы едва держимся. Просто у нее особенный случай.

— А что случилось?

— Да дело… — парень словно колебался, но Мерлин приложил все усилия по изображению своего лучшего лучезарного и честного взгляда, перед которым еще никто не мог устоять. — Мы с ней встречались какое-то время назад, но потом я встретил другую девушку. Мы расстались, я постарался сделать это мягко и деликатно все объяснил ей. Через некоторое время она заявила на всю деревню, что моя Элис пыталась столкнуть ее в озеро. Это было весной, лед еще не растаял, но был уже тонкий. Мередит якобы чудом спаслась и яростно бросилась обвинять Элис. Только никто во всей деревне ей не поверил, Элис такая мягкая и хрупкая, это просто невозможно. Все знают ее с детства.

Мерлин напрягся, пока слушал эту историю. Стало быть, все повторяется, и должен быть предмет, на котором зациклены трагические события.

— Извини, мне пора к принцу, а то он будет шуметь, — произнес маг и быстренько умыкнул к Артуру.

Принц уже завтракал с рыцарями и обсуждал планы на день. Артур предложил одному человеку спуститься вглубь колодца и осмотреть его, и за столом шел оживленный спор о том, кто же отправится совершать подвиг. Наконец, Ланселот, как самый легкий, но не менее сильный, убедил всех, что его кандидатура подходит для дела наилучшим образом.

Кейрод выдал им веревки подходящей длины, и они отправились к главной улице. Сэр Леон обвязал Ланселота, и Гавейн с Артуром начали спускать его на дно колодца. Когда он достиг земли, то дернул веревку два раза и забрался дальше по туннелю, по которому должна была течь вода. Прошла примерно четверть часа, прежде чем он появился вновь и подал сигнал, чтобы его тянули наверх. Он показался на свет весь чумазый, с запахом смрада и тяжело дышащий.

— Что там? — спросил Артур.

— То еще чудище, должен признать. Там в глубине туннеля сидит огромная мерзкая жаба. Она своим телом перекрывает ход воде.

Гавейн поморщился, представив себе эту отвратительную картину.

— Тогда я очень рад, что проиграл тебе в сегодняшнем споре. Если бы я заранее знал о такой чудесной встрече, то сразу же поддержал тебя. Ты лучше всех подходишь для встреч с мерзкими чудовищами.

— Помолчи! — сказал ему Артур и повернулся к Ланселоту. — Ты сможешь убить ее?

— Почему нет, — пожал плечами Ланселот. — Только вам придется быстро вытащить меня, потому что вода хлынет, как только я убью ее.

— А еще, — добавил сэр Леон, — нужно вытащить ее тело из туннеля, иначе она даже мертвая, плавая там, будет отравлять воду всей деревне. Так что Ланселоту нужен помощник. Чтобы быстро вытащить двоих, каждого должны держать по трое человек. А нас всего семеро. Ланселота будут держать трое, всего четыре человека. Остаются три, только кого они будут держать?

— А меня вы не считаете? — вылезла голова Мерлина из-за спины Артура.

— Да ты даже мои доспехи не в силах удержать! — возмутился принц.

— Но я легкий, меня можно спустить в колодец, — возразил маг.

Это была идея, но, посмотрев на бледнеющее от ярости лицо Артура, сэр Леон не стал высказывать своего мнения, чего нельзя было сказать о Гавейне.

— Точно! Ваше высочество, Мерлин тощий и легкий, давайте спустим его. Ланселот разберется с жабой, а Мерлин поможет ему вытащить ее.

— Ты с ума сошел? Ты решил оставить Мерлина в этом колодце навсегда? Он всегда что-то да сделает не так, ему туда нельзя!

— Ваше высочество, — вмешался сэр Тристан, — у нас нет выбора. Мерлину придется постараться, мы не можем обратиться к местным жителям, они обессилены.

Артур закусил губу и с минуту размышлял о чем-то, пока все-таки не сдался.

— Так и быть, хотя я пожалею об этом.

Если ранее в лесу рыцари имели честь наблюдать картину под названием «Слуга беспокоится за принца», то теперь для них и Ланселота была представлена постановка «Принц волнуется за слугу». Артур лично обвязал веревками Мерлина, препираясь с ним и объясняя, что при спуске нельзя сильно шевелиться и размахивать руками, что, как только он встанет на землю, нужно дважды сильно дернуть за веревку, что ему не нужно лезть вперед и мешать Ланселоту расправляться с жабой, а тем более пытаться помочь ему.

— Нет, и еще раз нет! Единственная твоя помощь ему — это вытащить эту мерзость сюда. Ты меня хорошо понял?

— Артур, я не такой придурок, каким ты меня считаешь, — буркнул Мерлин.

— Хотелось бы верить в это! — принц выразительно приподнял брови.

— Ты что, волнуешься за меня? Найдешь расторопного слугу.

Артур не успел ответить.

— Ты только заметил это? — воскликнул, смеясь, Гавейн. — Да вы уже стали не разлей вода, его высочество тебя на каждое собрание таскает.

Все присутствующие попытались скрыть улыбку согласия, которая напрашивалась на их лица после услышанного. Только Гавейн, незнакомый с чувством такта, мог высказать такое при всех.

— Какая глупость! — сказал Артур. — Разумеется, я не хочу, чтобы кто-либо пострадал. А у него, — он кивнул на Мерлина, — шансов больше всего.

Странная улыбка не сползала с лица волшебника, пока его спускали в колодец, но из-за темноты никто этого не заметил. Они ступили на дно, подали сигнал, и Ланселот, наклонившись, указал на отверстие.

— Она сидит порядка двадцати метров отсюда. Там отверстие расширяется и снова сужается. Жаба загораживает узкую часть. Давай так: я лезу первым, ты ждешь минуту или две, потом следуешь за мной. Там мало воздуха, так мы не помешаем друг другу дышать.

— Хорошо, ты прав. А жаба, что, спит? Или сидит спиной? Ты уверен, что сможешь просто взять и убить ее?

Ланселот ответил так уверенно, как мог:

— Вообще-то она не спит и сидит лицом к нам. Но обычно у меня получалось убивать чудовищ.

Это напомнило Мерлину об уверенности Артура, что он непобедим в каждой битве, правда, бывали и плохие дни.

— Будем надеяться, что так будет и в этот раз.

Туннель был не слишком узким, и Мерлин без особых усилий прополз его. Когда он выбрался на более широкую площадку, то увидел жуткую темно-зеленую морщинистую и склизкую морду гигантской жабы. По высоте она вся была почти как сам Мерлин. Мерзкое животное смотрело на них темными немигающими глазами.

— Так, и какой там у нас план? — спросил у Ланселота Мерлин.

— Ты стоишь тут, я нападаю, — ответил тот не оборачиваясь, чтобы не увидеть гримасу на лице Мерлина, которая там незамедлительно появилась.

Ланселот на цыпочках начал подходить к жабе с правой стороны. Однако жаба, даже смотря прямо, оказывается обладала боковым зрением или, по меньшей мере, чутьем. Как только Ланселот подошел достаточно близко, из пасти высунулся длинный и изворотливый язык. Он обхватил мужчину и начал шнырять по стенам и потолку, ударяя его каждый раз все больнее. Делать было нечего, Мерлин поморщился, представив, как больно сейчас Ланселоту, и прочитал простенькое заклинание, глаза его сверкнули золотом, а жабий язык словно онемел и приземлился на землю. Ланселот с трудом выпутался из его пут и, тяжело дыша, уставился на Мерлина.

— Ты маг?!

— Угу. Только не говори остальным, они не знают.

— Магия в Камелоте вне закона!

— Да, но если я сейчас буду действовать по законам, то мы отсюда не выберемся.

Ланселот действительно был разумен, как и показалось изначально Мерлину. Он кивнул в знак того, что принимает его условия.

— Никто не должен знать, ты меня понял? Здесь я пользуюсь магией только в крайних случаях, и это один из них.

— Слово чести, я никому не расскажу.

Мерлин повернулся к жабе и направил руку в ее сторону. Несколько слов на неизвестном языке вырвались у него самопроизвольно, изящное движение пальцами и струя золотой магии взметнула к чудовищу, окутав его и разорвав изнутри. Немедля они схватили ее тело и побежали, так как вода уже хлынула внутрь.

— Черт, она тяжелее, чем я думал, — пролепетал Ланселот.

Но Мерлин решил эту проблему по-своему. Тело взметнулось в воздухе и плыло само за ними.

— Вот это да! — словно ребенок восхитился мужчина.

— Ползи вперед, пока нас не затопило!

Последние шаги они вытащили ее своими силами, причем Мерлин поцарапал себе руку об ее когти. Они дернули веревки, схватили жабу с двух сторон, пытаясь не уронить склизкую кожу. Внизу вода начала уже заполнять колодец. Рыцари сверху пытались побыстрее вытянуть их, они сразу почувствовали, насколько тяжелым было чудовище. Когда их головы показались на поверхности, по двое человек с каждой стороны кинулись забрать тело жабы, а затем помогли и Мерлину с Ланселотом ступить на твердую землю.

— Что у тебя с рукой? — закричал Артур.

— Поцарапал о ее когти, когда мы ее тащили. Гаюс посмотрит в Камелоте, это ерунда.

Артур мрачно посмотрел на него, пощупал руку и убедился, что Мерлин прав, называя рану ерундой. Но в первый момент, увидев на нем кровь, он поймал себя на мысли, что смертельно перепугался.

— Нужно ее сжечь, — сказал сэр Леон, осматривая жабу.

— Знатное чудище, — протянул Гавейн, — но Ланселот с Мерлином молодцы! Я вот предпочитаю сражаться с кем-то более человеческого облика.

Он подошел и радостно похлопал обоих по плечам, отпустив шутку про запах от Ланселота.

* * *

Жители деревни и старейшины весь остаток дня неустанно благодарили принца и рыцарей за спасение деревни. Вода появилась и в озере, и в реке. Старейшины высказали мнение, что магическое происхождение жабы иссушило сразу все водоемы в округе.

— Непонятно только, кто именно наслал все это на нас. У вас нет предположений, ваше высочество?

Артур помотал головой.

— Не имею представления, но вы можете обращаться к нам в любое время. Но, надеюсь, вы навсегда избавитесь от неприятностей.

Мерлин задумчиво смотрел на Мередит, стоявшую позади Кейрода. Ее отрешенный вид словно говорил: ее это не касается.

— А я думаю, — своими словами Мерлин обратил на себя внимание рыцарей и старейшины, — что причины этому — страшные горе и ярость, овладевшие Мередит.

— Что-что? — изумленно воскликнул Кейрод и посмотрел на девушку. — Быть не может, объяснитесь!

— Жители деревни знают, что случилось с Мередит, — Мерлин обратился к Артуру, — весной она утверждала, что девушка ее бывшего возлюбленного пыталась утопить ее в озере, — Мерлин снова перевел свой взгляд на девушку, — но никто ей не поверил, а ведь попытка убийства действительно была, не так ли?

Все потрясенно смотрели на Мередит, а ее черные глаза впились в Мерлина, и она слегка качнула головой.

— Мередит, как же так? — пролепетал старейшина. — И ты решила уничтожить всю деревню?

— Нет, — остановил его Мерлин и подошел вплотную к девушке, — вы делаете поспешные выводы. Мередит не умеет пользоваться магией. Думаю, она сидела возле того озера, охваченная яростью и обидой, а магия восприимчива к таким чувствам. Их впитала та жаба, если загляните в старые книги, подобные животные являются переносчиками болезней, злости и… мести. В сердцах Мередит пожелала гибели всем, кто не поверил ей, а в особенности той, которая хотела убить ее. Она не ожидала, что ее желание так скоро и наверняка воплотится в жизнь, просто она случайно выбрала особенное место.

— Озеро Гейрионид? — догадался старейшина. — О нем есть старые предания, что кто-то там уже тонул.

Мерлин опустил глаза и постарался продолжить дальше, не глядя на Артура, во все глаза смотревшего на своего слугу, который вдруг сделался знатоком магии и людей.

— Мой учитель рассказывал об этом. Мередит, несчастья зациклены на этом озере. Ты можешь разорвать этот круг, отпусти месть из своего сердца и, умоляю, уезжай из этого места.

Девушка подняла полные слез глаза и, запинаясь, сказала:

— Это… такая нестерпимая боль… Я тонула, захлебывалась, а никто из них даже не выслушал меня! О, я пожелала, от души пожелала им всем медленной и мучительной смерти. Я горела желанием отомстить им всем. А потом пришла засуха… и я подумала, это возмездие. Пусть я умру с ними, но я увижу, как они будут наказаны, я умру спокойно, будучи отомщенной.

— И ты считаешь, что это принесет тебе успокоение? — Мерлин взял ее за руки. — Мередит, месть обманывает людей, обещая призрачную справедливость, но в действительности ты обречешь себя на большие муки. Месть никогда, слышишь, никогда не приносит радости! Это тяжело, но если отпустишь, то эти злые силы не смогут поглотить тебя. Ты же не хочешь, чтобы через двадцать, тридцать, сто лет еще одна девушка из этой деревни испытала предательство на себе и оказалась тонущей в весеннем озере, покрытом тонким безжалостным льдом? Чтобы в ее сердце зародилось желание мести и, возможно, — кто знает? — у нее хватит сил на еще более страшную месть, чем у тебя? Я верю, что не хочешь.

Мередит лишь тихо качала головой и всхлипывала. Волшебник обнял ее и успокаивающе гладил по волосам. Кейрод не осмелился ничего сказать, а рыцари с Артуром были удивлены тем, какой трагический оборот приняла история о засухе в одной деревне близ озера Гейрионид в западной части королевства Камелот.

* * *

— А потом мы проводили ее до другого поселения, — рассказывал Мерлин, сидя перед Гаюсом, — кажется, она в самом деле сможет начать все заново и похоронить обиду в своем сердце. А Элис предстоит стать отверженной в своей деревне.

— А что сказал тебе Артур? Думаю, он должен был сильно удивиться, — Гаюс как и всегда умел подмечать все детали.

— Так и было! — беззаботно сказал маг. — Но я все свалил на тебя.

Гаюс с неодобрением посмотрел на волшебника, а тот принял милейший вид.

— Гаюс, не волнуйся, все обошлось. Меня даже похвалили и признали мой личный вклад в разрешение этого дела.

— А что с зацикленными трагедиями? Ведь ты сказал им не совсем правду: жабы переносчики, но не хранители. А озеро не может им быть. Это ведь тот самый камень, который ты хотел найти?

Мерлин напустил на себя загадочный вид, быстро вскочил и выбежал в свою комнату. Вернувшись, он показал лекарю небольшую коробочку.

— Когда мы ночевали в деревне, я пошел к озеру. Рядом с ним находится деревенское кладбище. Я раскопал могилу человека, который также предал мою магическую прародительницу, как Элис предала Мередит. Раньше я не понимал. Я думал, что она совершила обряд передачи природных сил мне, потому что хотела умереть и была подавлена. Но теперь я думаю, ею двигала исключительно месть. Природная богиня желала отомстить и людям, и жрицам, которые предали ее. Наделив меня огромной властью, она хотела сделать меня их погибелью и вечным страхом. — Мерлин открыл коробку и перед Гаюсом сверкнул огромный изумруд, прозрачный, словно горная вода. — Я нашел этот камень в могиле того мужчины. Нужно разорвать и этот круг. Изумруд не должен быть символом моей силы и внушать страх другим. Я желаю, чтобы он стал символом защиты.

— Это и правда Великий Изумруд, — выдохнул Гаюс. — Ты же знаешь, что он переходил от богини к богине и считался самым сильным магическим артефактом Альбиона?

— Угу, — Мерлин присел перед Гаюсом. — Ты не знаешь случайно, сила повелителя драконов, я должен ее как-то почувствовать?

— Мог бы и раньше спросить, если это так волновало тебя, — улыбнулся старый лекарь. — Я слышал, что сила пробуждается сама в нужный час. Когда ты надумаешь призвать дракона, то слова на драконьем языке сами придут тебе на ум. Этому не учатся, оно рождается само.

Мерлин застыл на месте, будто мыслями ушел в свой внутренний дремучий мир, а затем резко вскочил, обнял Гаюса и выбежал из комнаты.

* * *

Артур шел по тихой безлюдной улочке в сопровождении Гвиневры и рассказывал ей об удивительной поездке на озеро Гейрионид. После спасения от дракона она позволила подступить ему чуть ближе, но принц хорошо чувствовал: она не знает, как выразить благодарность, а ему хотелось, чтобы ее влекло к нему сердце. Но это была возможность для них узнать друг друга лучше, поэтому Артур не торопил девушку, медленно давая ей изучить себя. Сам он с головой ушел в теплую радость постоянных встреч с ней, заглушая в себе желания большего.

— Должно быть, тяжело испытать предательство от близкого человека, — сказала Гвиневра, выслушав историю Мередит, — тем более ощутить, что кто-то настолько ненавидит тебя, что желает смерти.

— Наверное. Мне, к счастью, не доводилось переживать такое, но Мередит слишком близко подпустила зло в свое сердце. Как бы тяжело не было, думаю, любой должен остановиться, когда зло внутри причиняет вред другим.

— Вы думаете о магии сейчас?

— Думаю, что это касается не только магии. Любой человек способен испытывать недобрые чувства, которые могут выйти из-под контроля и стать губительными для окружающих. Злое начало есть в каждом из нас.

— Я верю, — промолвила Гвиневра и уловила полный нежности взгляд принца, — что изначально в нас больше доброго начала. Вы не замечали, как дети, совсем маленькие, всегда тянутся к доброму и отзывчивому человеку, как легко они отличают добро от зла и справедливость от несправедливости, хотя еще и говорить толком не могут? Я всегда это списывала на удивительную способность человеческого сердца говорить через доброту и честность, а дети не знают иного способа общаться, кроме как через сердце.

— Дети не знают мира и могут позволить себе быть добрыми и счастливыми. Меня восхищают взрослые люди, которые смогли пронести эту доброту через все испытания и неприятности, которые выпадают на их долю.

Гвиневра улыбнулась ему в ответ. Они шли вместе, пока не вернулись к дверям ее дома. Оба хотели бы пройтись еще, но не позволяли счастью так надолго пленять их сердца.

— Это путешествие принесло в Камелот еще одного храброго воина. Ланселот будет принят в рыцари на следующей неделе. Он прекрасный человек, если хотите, я познакомлю вас, — предложил Артур, прощаясь с Гвиневрой.

— С удовольствием, ваше высочество.

* * *

Избавившись от всех дел в замке, Мерлин помчался подальше от центра города, на окраину, куда мог вызвать дракона. Он не был уверен, что у него все получится, но если так никогда и не попытаться, то он ничего не узнает. Волшебник выбрал поляну, встал посередине и закрыл глаза. Мерлин прислушивался к собственным чувствам, но не ощутил ничего нового: только дуновение ночного ветра и его привычное чутье, которым он мог прощупывать местность и искать магические предметы. Волшебник напрягся и изо всех сил представил дракона, мысленно он говорил себе, что хочет увидеть его здесь и сейчас. Ничего.

Какая ирония, он ощутил угрозу стать первым повелителем, который не в состоянии воспользоваться своей силой. Логи бы громко смеялся над ним сейчас. Мерлин остро ощутил необходимость поговорить с отцом, но разговаривать больше было не с кем. В отчаянии он стукнул кулаком о землю. Потом еще и еще. Он ощущал такую ярость и такое бессилие. Где-то внутри стоял ком, которые жаждал вырваться вместе с какими-то словами, в отчаянии он отпустил его, и неведомые слова сорвались с его губ, словно устрашающий рев.

Ночные звуки вокруг замолкли, ветер в замедленном движении прошелся по высоким травинкам, будто само время в этот момент остановило свой ход. Лес замер, а тишину темного неба вскоре нарушили взмахи огромных крыльев. Волнение дрожью прокатилось по всему телу Мерлина: еще чуть-чуть, и он вновь окунется в эти мудрые янтарные глаза и услышит недовольный голос древнейшего существа, чей покой он теперь волен нарушать в любое время.

Он закрыл глаза от наслаждения новым ощущением — теперь они вместе, он и дракон. Волшебник думал о том, какое чувство свободы рождается в полете.

— Я ждал, что ты меня позовешь, — начал Килгарра, удобно устроившись на поляне, — я почувствовал смерть твоего отца.

— И ты согласен подчиняться мне?

— У меня нет выбора, юный чародей, разве ты этого еще не понял? — чешуйчатая голова наклонилась совсем близко, а голос был все таким же проникновенным, как помнил Мерлин с момента их последней встречи.

— Я тоже запрещаю тебе вредить Камелоту. Мой отец сохранил тебе жизнь, я собираюсь последовать его примеру.

— И я благодарен тебе, Эмрис, — склонив голову, ответил дракон.

— Я нашел Великий Изумруд, как ты и говорил мне. Отвези меня на север.

— Это прекрасно, ты сделал один из важных шагов. Остались меч и заклинание.

— И Артур. Он еще не король, и он не готов принять магию. Пока, — Мерлин смутился под пристальным взглядом Килгарры, только эта огромная древняя ящерица умела так делать, но чувство удивительного родства к совершенно иному существу не покидало его. — Ну, я так думаю.

— И раз он не готов. Пока, — едко передразнил его дракон, — ты решил использовать меня в качестве коня?

— А ты против? Я не умею летать, как крылатые, иначе бы не просил. Мне нужно полететь туда и вернуться к утру.

— Как же ты будешь чистить конюшни для принца после бессонной ночи? — продолжал насмехаться дракон, игнорируя злой взгляд волшебника. — Ладно, залезай. И держись крепче, а то улетишь!

— Видимо, ты давно ни с кем не разговаривал, раз тебя так понесло, — ворчал Мерлин, взбираясь по чешуйкам на спину Великого дракона.

* * *

Как прекрасно снова очутиться дома! Ведь как бы там ни было, а Мерлин, конечно, все так же считал север своим домом. Просто и Камелот перестал быть для него чужим местом. Вот если бы на юге процветала такая же свобода в магии, как на севере… Но пока это были мечты. Уверенными шагами он шел по улицам, знакомым с детства. Ювелирная лавка — вот, что он искал. Он часто ею пользовался, покупая подарки, все-таки лучшие ювелиры севера сидели здесь, но сегодня ему требовалась иная услуга.

— Господин Эмрис, в такой поздний час! — с сонной улыбкой приветствовал его главный ювелир.

— Извините, что так поздно, но мне нужно, чтобы вы изготовили два изделия. Прямо сейчас.

Ювелир встрепенулся, посмотрел на Великого мага, подметил его странную одежду, но быстро смекнул, что услуга для Эмриса того стоит.

— Только для вас. Чем могу помочь? — деловито спросил ювелир.

— Мне нужно, — Эмрис достал из коробки огромный изумруд, — чтобы вы разделили его пополам. Одну часть поместили в кольцо, а другую в свадебное колье.

— О, — заулыбался ювелир, — мы все слышали о вашей помолвке. Разумеется, но мне понадобится пара часов.

— Я подожду.

Его снабдили парочкой магических книг, вином и закусками. Вот уж непривычно после роли слуги в Камелоте! Он вдоволь начитался, а в конце получил два настоящих шедевра, обрамленных серебряными кольцами. Ожерелье и кольцо были совершенно одинаковыми: ювелир придал половинкам изумруда продолговатую овальную форму, закрепил в облаке двух тонких колец из серебра и прикрепил на основу.

— Это ведь магический артефакт, так? — поинтересовался он, но не стал дожидаться ответа. — Я сразу так и понял. Я разделил их магией, так что сила изумруда пополам разделилась в двух половинках, не волнуйтесь. Прошу.

Он протянул две коробочки с украшениями, а Эмрис в ответ положил в его руку мешочек с золотыми монетами.

— Я вам очень признателен. Всего хорошего.

У него было мало времени, так что повидаться с мамой точно не получалось, но его главной целью был визит к Фрее. Она должна была быть уже дома, а не в замке. Конечно, в окнах было темно — ведь уже около часа ночи! Он постучал в дверь. Тишина. Он терпеливо повторил это несколько раз. Наконец, дверь открыла Агнес, заспанная и в удивлении воззрившаяся на удивительное явление на пороге своего дома.

— О, небо, Эмрис! Ты на время хотя бы смотрел?

— Добрый вечер, тетя Агнес! Иначе не смог, прошу прощения. Я могу пройти к Фрее?

— Да я понимаю, что глубокой ночью ты пришел сюда не ко мне, — усмехнулась она и приоткрыла дверь пошире, пропуская мага внутрь.

Не включая свет, на ощупь, он нашел путь до комнаты Фреи. Она уже не спала, а полулежала на подушках и, кажется, совершенно не могла понять причины такого шума.

— Эмрис! Что случилось? — она протянула к нему свои руки, и он ласково взял их за запястья, так как не знал, может ли он прикасаться к ним, не причиняя ей боли.

— Я хотел отдать тебе это, — маг встал на колени перед кроватью и открыл коробку с ожерельем.

Магическая сила изумруда заставляла светиться его ночью. Фрея восхищенно смотрела на камень, а потом подняла смешливые глаза на Эмриса.

— Значит, мое свадебное ожерелье светится в темноте? Так ты хочешь, чтобы я не могла уснуть по ночам, а думала о тебе?

Эмрис легонько рассмеялся, взял ожерелье и застегнул его на шее друидки.

— Я хочу, чтобы твой сон всегда был спокоен, поэтому и поспешил принести тебе этот камень. В нем заключена невиданная магическая сила. Его использовали как оружие мести, но сейчас я дарю его тебе с любовью. Ты знаешь, я не верю в вечные проклятия, но я верю: все, что мы вкладываем в людей, в мысли и в предметы вполне реально. — Фрея внимательно рассматривала камень на своей шее. — Я хочу, чтобы этот камень оберегал тебя, пока меня нет рядом. Это мощный магический артефакт.

— Спасибо, дорогой, — Фрея поцеловала его, — даже ночью не буду его снимать!

— У меня вторая половина, — Эмрис показал ей кольцо на своей руке. — У тебя все хорошо?

Девушка открыто посмотрела на него и с легкостью ответила:

— Вполне. Руки будут работать, теперь я в это верю. А как тебе удалось отлучиться из Камелота?

— Благодаря дракону, — хитро улыбнулся Эмрис.

— Как дракону? — ахнула Фрея. — Ты меня сейчас разыгрываешь или посреди ночи вправду пришел сказать мне, что прилетел на драконе?

— Все правда, Фрея. Неожиданно, но у меня дар повелителя драконов.

— Ты расскажешь мне? А историю о камне ведь тоже? В замке знают об этом камне? Боюсь, мне устроят настоящий допрос! — Фрея с счастливой улыбкой заваливала его вопросами, а Эмрис не успевал отвечать на все.

— Да уж, — притворно вздохнул он. — Два таких любопытства под одной крышей — кажется, наш брак обречен, не так ли?!

С игривой улыбкой Фрея взлохматила ему волосы и притянула к себе. Они проговорили почти до утра, лежа в обнимку, а перед восходом Эмрис вновь призвал дракона, чтобы вовремя вернуться в Камелот, пока его королевское высочество, Артур Пендрагон, не успел проснуться и с нетерпением не потребовал завтрак от своего нескладного, но такого преданного и ставшего дорогим сердцу слуги.

На следующий день Фрея собиралась в замок. Эмрис и представить не мог, как вовремя он появился: его облик приободрил девушку и дал ей уверенности вновь идти в замок. А с некоторых пор это превратилось в настоящее испытание. Тетушка Агнес помогла Фрее одеться в аккуратное синее платье с белым воротником, дома девушка почти ни к чему не прикасалась.

— Эмрис не собирается остаться на севере до свадьбы? — однажды осторожно поинтересовалась Агнес у друидки.

— Нет, — девушка села за стол и начала есть фрукты, которые тетушка заботливо выложила на большом блюде и разрезала на дольки. — У него дела.

— Что могут быть за дела? — многозначительно отозвалась Агнес, покачивая головой. — Фрея, не обижайся, но лучше нам поговорить об этом до свадьбы.

Девушка замерла и внимательно присмотрелась к своей приемной матери. Она догадалась, о чем пойдет речь, потому что, живя под одной крышей столько времени, могла по любому движению руки, по любой мелочи, которая повторялась изо дня в день, сказать, что у той на душе. Вот и сейчас друидка ясно видела, что той не нравятся регулярные отлучки Эмриса особенно после восстания, лицо Агнес выражало неудовольствие и упрек.

— Любовь — это прекрасно, но брак должен строиться на чем-то большем, — продолжала Агнес. — Я помню, что раньше вы ссорились из-за его поездок на юг, ты хотела, чтобы он больше ценил тебя, не так ли? Он предложил тебе замужество, но осесть на севере, по-моему, не спешит.

— Я теперь думаю совсем иначе, — отмахнулась Фрея. — Тетушка, я повела себя тогда очень нехорошо и капризно. Сейчас я недоумеваю, вспоминая, что наговорила ему. Если вы думаете, что я выхожу замуж, потому что слепо люблю его, и больше ничего во внимание не принимаю, то вы ошибаетесь. После… после того, что случилось, я считаю, что защита, которую даст мне такой брак много важнее. — Агнес хотела возразить, но Фрея остановила ее. — Прошу тебя, я все решила. Ты не бываешь в замке и не видишь, какое влияние он там имеет. Я люблю его и знаю, что именно он и нужен мне: добрый, надежный, чуткий. Не волнуйся, это будет хороший брак, он тоже любит меня.

Фрея поднялась и обняла тетушку. Она неустанно заботилась о ней все эти дни, а теперь переживала за ее будущее. Где-то в глубине Фрее хотелось, как раньше, запальчиво броситься на защиту Эмриса и огородить от любых подозрений. Однако девушка рассудила, что больше пользы будет, если она не пойдет на поводу у своих порывов, а ласково убедит Агнес, что Эмрис сумеет позаботиться о ней, что в их семье будут царить счастье и спокойствие. Друидка в последнее время изменяла многим своим привычкам, все, кто знал ее близко, заметили, что она более сдержанна и осторожна, кто-то замечал в ее глазах печаль и списывал на несчастья, свалившиеся на девушку во время попытки свергнуть Фэна. Немногие были полностью осведомлены о ее героической роли в сохранении трона у внука Кадагора. С новым вождем они с тех пор не виделись, никаких заявлений Фэн не делал, и Фрея была рада этому. Ей хотелось заслониться от тех дней и от всего, что связано с ними, просто попытаться продолжить свою жизнь дальше, чтобы более не допустить никаких трагических происшествий.

Целительство по-прежнему оставалось ее большой страстью, Фрея жаждала поскорее восстановиться, поэтому каждый день выливала на руки всю ту гору зелий, которую ей оставил Великий Маг. Уже через неделю она вызвалась вновь ходить на службу в замок, не слушая уговоров остаться дома на лечении еще хотя бы неделю. Вот этим ей и нравился Эмрис, если бы он был сейчас здесь, то поддержал бы ее желание, он никогда не возражал ей, а доверял и помогал, что вносило в их отношения особые легкость и понимание. Эмрис не ограничивал ее свободы, но при этом Фрея знала, что он всегда думает о ней. Девушка считала это характерной особенностью мага и верила, что брак не изменит его взглядов. Никакой другой северянин не согласился бы, чтобы женщина имела столько власти над собственной судьбой и суждениями.

Другие лекари с пониманием отнеслись к ее безудержному желанию продолжать свою работу: пока что она медленно готовила отвары и зелья, морщась от каждого прикосновения трав, листьев и цветков лечебных растений. Фрея делала это медленно, на нее старались не смотреть, чтобы не вызвать обиды и непонимания. Однако больные не были столь тактичны — они с откровенным недоумением взирали на девушку с замотанными руками, едва шевелящимися, которая почти два часа готовила самую простую настойку. Друидка замечала каждый такой взгляд, отпущенный исподлобья, и каждый из них она принимала близко к сердцу. Иногда под конец дня ей хотелось закрыться в одной из подсобных комнат неподалеку и выплакаться, но она не позволяла себе этого. Мысленно Фрея говорила себе, что все это пустяки, она просто должна повыше поднять голову и справиться с этим. Взгляды не кусаются.

А сказать что-либо ей напрямую, как она уже поняла, в целом замке не осмелился бы никто. Теперь она считалась невестой Эмриса, и страх, который он внушал остальным, Фрея начала замечать по отношению к себе. Весь замок мог думать, что угодно, но молчал, словно состоял в заговоре. Вот что было по-настоящему жестоко, так это безнаказанность советников. Фрея за все это время ни разу не столкнулась ни с Фафнером, ни с Хагеном, зато она успела в полной мере налюбоваться Вотаном, который благодаря своим сообщникам разве что не пританцовывал, расхаживая по коридорам замка. Каждый раз она поджимала губы, но для себя целительница решила — если ей предоставится случай отплатить непосредственно им, она его не упустит, но нарочно рушить тот тонкий мир, окутавший, наконец, центр севера не будет. Едва-едва столица вздохнула спокойно, и девушке противила мысль, вновь увидеть здесь поле жестокой бойни.

* * *

Фэн разгребал все донесения с крайних земель, которые посыпались на него словно из рога изобилия. Он принял предложение совета об укреплении армии, только не продумал особенности подготовки. Новый правитель считал, что идеальная армия владеет и магическими боевыми приемами, и оружием в равной степени. В целом, северная армия такой и задумывалась, но в действительности уровень владения оружием сильно не дотягивал до магии. А магия имела свои пределы, если ты, конечно, не Эмрис.

— Раз вы решили взяться за подготовку армии, ваше величество, — Вотан решил высказать свое мнение на этот счет, когда они остались наедине в тронном зале, — то я только поддержу вас, но нам нужны люди, прекрасно разбирающиеся во владении мечом и военных стратегиях — не магического происхождения, разумеется. А таких людей…

— …на севере нет, — закончил за него Фэн. — Я знаю, Вотан. Нам нужно таких людей найти.

— Я бы сказал, — ехидная улыбка тронула губы главного советника севера, — что лучшие воины находятся в Камелоте, где сейчас прохлаждается Эмрис. — Правитель бросил уничтожающий взгляд на Вотана, давая понять: это скверная тема для шуток. — Но вряд ли можно ожидать, что они побегут помогать нам в обучении армии. Так что из реальных вещей я бы посоветовал вам привлечь людей из царства Лота.

— А им что за выгода?

— Конечно, у них, как и в Камелоте, действует запрет на магию, но они граничат с нами. Они сами уже давно называют северную часть своего королевства «разбойничьей», потому что, во-первых, там и правда много разбойников, во-вторых, там промышляют наши жители, живущие рядом с границей. Их люди и наши торгуют там практически открыто, так что и нанять воинов там проще, чем где бы то ни было.

— Нужно попробовать, — решился Фэн, — я просмотрю список наместников в той области и решу, кому поручить отбор людей. И да, насчет Эмриса. Пусть в замке держат язык за зубами по поводу его отлучек на юг. Для всех он просто шныряет в поисках артефактов и редких заклинаний по всему северу.

— Создадим ему репутацию этакого безумного, но всезнающего мага? — эта идея позабавила черного мага. — Хотя это лучшее, что мы можем сделать, совет и так в курсе, но если эти сведения просочатся на юг, у нас будут неприятности. Однако в какой-то момент эти поездки нужно оборвать.

— Когда-нибудь — непременно, — согласился Фэн, в этот момент он ужасно напомнил Вотану Кадагора, — но не сейчас. Пусть вдоволь надышится кровавым воздухом Камелота.

— Хорошо, ваше величество. Я, в свою очередь, пока веду переговоры с северными семьями. Признаюсь, это займет много времени, но совет пока не окончательно сформирован.

— Нужно угодить всем? — с улыбкой отозвался правитель.

— Для нашего с вами блага, — поклонился ему Вотан.

* * *

Семья Вотана довольно потирала руки и не теряла даром времени — у их богатых соседей подросла дочь, так что следовало породниться с ними, чтобы увеличить личное богатство и могущество. Главный советник не возражал, только попросил свою матушку заняться этим делом лично и не отвлекать его, ведь новая должность требовала особых усилий. Покорность сына вдохновила ее на новые свершения, и вот после непродолжительного визита к драгоценным соседям, все детали были обговорены, а наследница древнего магического рода готовилась стать женой второго, после правителя, человека севера и самого могущественного черного мага.

Она была рождена для этой роли — в этом убедились все жители замка, как только Лиллэль переступила его порог. На севере, как мы уже упоминали, ценилась внешность, особенно для женщин, которые претендовали на мужчин с высоким статусом. Для своих юных лет Лиллэль обладала очень взрослой, томной, соблазнительной красотой. Она не стеснялась открытых нарядов и всегда зачесывала копну своих золотистых пушистых волос наверх, тщательно следя, чтобы линия шеи была выставлена на всеобщее обозрение. Удивительно белую кожу лица она сохраняла благодаря сывороткам магического происхождения. У Лиллэль были темно-синие глаза и маленький рост, из-за чего она старалась ранее задрать голову посильнее, чтобы казаться выше, но потом оставила бесполезные попытки, оценив привлекательность маленького роста в глазах высоких мужчин. Ее воспитывали в родительском доме, находящемся далековато от центральной части севера. Отец девушки следил за ее здоровьем и хорошим магическим образованием, но не разрешал заводить излишние знакомства на стороне. Круг ее общения был ограничен домашними и несколькими соседями. Что касается ее пристрастия к особо красивой и далеко не деревенской одежде, то ее мать уговорила мужа, что девушка должна воспитывать в себе вкус, иначе потом, когда она окажется в столице, будет чувствовать себя крестьянкой. Это было далеко от правды в отношении Лиллэль, но отец не стал спорить с двумя женщинами о платьях и побрякушках. Дочь умело скрывала от родителей свою страстную и чувственную натуру, позволяя заблуждаться о том, что в малонаселенной местности она не имеет возможности встречаться с мужчинами и испытывать на них свои чары. Лиллэль являлась сильной колдуньей и распоряжалась одной из природных стихий — стихией воды.

Вотан знал о ней то же, что и другие. Когда Лиллэль предстала перед ним, он подумал, что именно так и должна выглядеть девушка из влиятельной магической семьи, воспитанием которой тщательно занимались. Манеры, внешность, богатство и сильная магия — чего еще желать? Она заговорила, и образ томной девушки рассыпался в голове черного мага. Он и представить не мог, что она прекрасно знала, какое впечатление производит ее голос, и с каким скрытым вниманием следит за его лицом, подмечая изменения и составляя свое впечатление о будущем муже. Голос Лиллэль был отзвуком стекла или даже хрусталя. Именно тонкого звенящего раскалывающегося хрусталя. В первый момент Вотан не поверил, что этот голос принадлежал живому человеку

— Не хотела бы отвлекать вас, но согласно традициям я должна быть представлена вам в первый же день, — она сложила руки перед собой, но это не выглядело знаком растерянности или стеснения, напротив, она знала, что говорит и кому говорит, и Вотану это понравилось. — Я Лиллэль, из рода водных магов Несса.

— Рад познакомиться с вами, — он поднялся из-за стола и отправился к девушке, — я Вотан, главный советник севера.

Он более не добавлял, что является черным магом, так как занимал высокую должность. Лиллэль знала все эти тонкости этикета и нежно улыбнулась.

— Матушка желает поторопиться с церемонией свадьбы, и я, признаться, не вижу причин откладывать. — Она пристально посмотрела на Вотана. — Вы желали бы что-то узнать обо мне?

— Сейчас я знаю все, что нужно. Остальное и так станет явным после свадьбы, так к чему торопиться и выяснять полный список наших недостатков? Я хотел бы сказать лишь одно — для меня было бы большой удачей, если бы вы были мне не столько женой, сколько союзницей.

— Моя семья и так передает вам золото и часть своих людей в качестве приданного, — лукаво наклонила голову девушка. — Вам этого мало?

Вотан подумал, что его невеста прекрасно поняла смысл его высказывания, но нарочно затягивает беседу, чтобы заставить его говорить побольше. Подозрительность, которой он обладал с детства, к сожалению для Лиллэль, не оставляла возможностей для столь простых уловок.

— Я бы сказал, что это само собой разумеющееся, но я говорил не о вашей семье, а о вас, — терпеливо пояснил черный маг.

— Ваше благополучие — моя свобода, а ваше возвышение — и мое возвышение, — ответила Лиллэль, и Вотан понял, что она наконец-то отбросила свои жалкие попытки и приоткрыла свою истинную натуру. Возможно, из их союза выйдет что-то дельное, ему нужна будет помощь, потому что, даже став главным советником севера, он не отделался от щекотливого дыхания Фафнера и Хагена в его спину.

— Я рад, что с первых минут мы начали понимать друг друга.

* * *

Или Лиллэль хотела, чтобы он узрел в ней идеальную спутницу, которая поможет ему укрепить положение и справиться с некоторыми советниками, мечтавшими оказать излишнее давление на главу совета ради собственной выгоды. Она отправилась в выделенные ей роскошные комнаты в замке, где ее ожидала мать. Ласково, но твердо она объяснила ей, что встреча прошла без происшествий и они оба остались довольны друг другом. После этого Лиллэль выпроводила родительницу из своей спальни и начала разбирать вещи. Ей помогала служанка: невеста Вотана доверила ей одежду, а сама занялась магическими книгами, камнями и прочими личными премудростями, которые взяла из дома.

— Ты будешь моей служанкой постоянно? — обратилась она к девушке.

— Если вы не пожелаете иного, госпожа.

— А я пожелаю, — сладко улыбнулась Лиллэль. — Я хочу слуг-мужчин. — Девушка так и замерла, и колдунья напустила на себя самый равнодушный вид. — У меня есть тяжелые вещи, я много колдую, часто требуется мужская сила. Как-то у меня был мужчина-слуга, ты не представляешь, насколько это удобно.

— Конечно, госпожа, — спохватилась служанка, — но ведь для переодевания и купания вам все равно нужна девушка. А так я передам, что вам требуется помощник.

Лиллэль подумала, что для начала это будет неплохо. Она добавила:

— Да, только проводи ко мне всех претендентов. Я сама выберу.

— Разумеется, госпожа. Желаете после обеда осмотреть замок?

— Непременно! — ответила Лиллэль, шустро раскидывая по полкам свои книги. — Должна же я знать, чем мне предстоит управлять. Пока правитель не женат, замок будет на моем управлении, я не ошибаюсь?

* * *

Лиллэль давно поняла: удовлетворишь себя, и можно дальше заниматься своими делами, а иначе желания будут тяготить тебя и отвлекать. Для нее это был простой путь и она с легкостью следовала ему, шла ли речь о выборе гребня или о мужчине. Примерно в пятнадцать лет она осознала, что ее желание чувственных наслаждений больше, чем у сверстниц. Недолго поколебавшись, девушка решила и в этом пойти по пути полного удовлетворения, только зареклась соблюдать определенную осторожность. Зато она избавилась от стеснительности и теперь в этом замке не испытывала страха и неловкости. Эти чувства давно перестали быть спутниками Лиллэль.

— Здесь находится вход в сокровищницу, — рассказывала ей служанка, ведя по замку, — а здесь начинаются библиотечные комнаты. Хотите зайти?

— Нет, я позже осмотрю их изнутри. Пока я хотела бы просто не заблудиться в этом замке, — сказала Лиллэль, а ее глаза бродили по стенам, потолкам и огромным дверям.

Этот замок никогда не оставлял равнодушными новичков, так и для Лиллэль, прожившей на далеком севере в уединенном родительском доме, эти коридоры с резными деревянными панелями и высокими сводами кружили голову. Она вкушала предстоящие управление огромным замком со множеством могущественных колдунов. Сознавая, что и сама потягается в магии со многими из них, ей было интересно выудить и что-то новенькое для себя. Лиллэль обожала старинные магические артефакты, она изучала их и собирала с ранних лет и привезла с собой в замок обширную коллекцию.

— Тогда нам осталась комната целителей. Пойдемте, я представлю вас им. Если вам что-то будет нужно, они все для вас сделают, госпожа.

Лиллэль решила про себя, что эта комната просто обязательна к осмотру. Никогда не знаешь, что понадобится тебе в следующий момент — яд или лекарство. Она зашла внутрь и увидела много людей, работающих за длинными столами. Тут стоял запах трав, сушеных заготовок, кислот и огня. Лиллэль прошла вдоль до самой стены, ее внимание привлекла девушка с перевязанными руками, которая пыталась удержать бутылочку с отваром над огнем при помощи щипцов. Девушка заметила, что за ней наблюдают, но продолжила свое дело.

— Господин главный лекарь, — повернулась Лиллэль к мужчине позади себя, — отчего вы заставляете больных девушек работать? Это нехорошо ни для нее, ни для лечащихся.

Тот не успел ответить, потому как Фрея повернулась к гостье и решила сделать это сама.

— Это мое желание. Пока я недостаточно здорова, я не работаю с больными. Кстати, меня зовут Фрея.

Лиллэль позволила себе проявить легкое удивление на своем лице.

— Так это вы невеста Эмриса? Рада встрече! Кажется, у нас обеих грядут в жизни приятные перемены. Надеюсь, я вас не обидела? — вкрадчиво уточнил хрустальный голосок. — Я скоро уйду и не буду отвлекать вас, всего лишь знакомлюсь с замком.

Фрея мотнула головой и прикоснулась к протянутой руке. Весь замок с утра шептался о новоприбывшей колдунье, которая должна была стать женой главного советника. Друидка попыталась понять свои ощущения от первой встречи. Лиллэль была бойкой и решительной, ее стеклянный голос обескураживал, она прошлась по всем, все подметила и обо всем узнала, но никто бы не сказал, что она вмешивалась. Словно к вам пришел гость, вы достали угощения, поговорили, но он практически ничего не съел и ушел. Вы точно знаете, что он у вас был и что-то узнал, но ваш пирог на столе оказался нетронутым.

* * *

Пока Лиллэль осваивалась в замке, заводила новые знакомства и приучала окружающих к своим вкусам и привычкам, на другой стороне севера в приграничье другой северянин обживался на новом месте. По пути сюда он обдумывал, что ему предстоит сделать, чтобы приблизить тот день, когда место за спиной правителя севера будет принадлежать ему.

Прибыв на место и окинув взором холмистые поля, которые тянулись до самого горизонта, за которым начинался юг, Логи подумал, что лучшего места для полного разочарования ему было не сыскать. Но это крылатый был не из тех, кто отчаивался, а из тех, кто вслед за одним планом строил другой, а за ним еще один. Он хорошо оценивал свои шансы. Что у него было? Поддержка правителя, огромная магическая сила и его ясный ум. Крайне мало. Чего ему недоставало? Сильных союзников среди совета и магических семей, политического влияния, золота (оно было у его семьи и у него лично, но речь шла о богатстве, достаточном для борьбы за главную должность на севере). Логи решил, что лучшим началом для распространения личного влияния станут приграничные земли, потому что, по сути, они были свободны. Все влиятельные семьи жили в центре и на севере, а здесь не было гор, одни холмы, множество всякого сброда и близкий юг. Это место не подходило для воинов или для магического искусства, зато оно было находкой для торговли. А торговля была совсем не развита на севере, он был ограничен собственными землями и не сообщался более ни с кем. Это было непаханое поле, но у Логи не было других вариантов. Если его задумка удастся, то приграничье станет областью его влияния, причем торговля начнет приносить ему доход, а после лицом к нему повернутся и высокие чины севера, чьи союзы были нужны крылатому, как воздух.

Он приехал в поселение, куда его определили главным наместником. Место было простое, а люди откровенно равнодушные. Каждый где-то и как-то перебивался, пристраивался, выторговывал, но ничего цельного здесь не было. Среди людей было гораздо меньше магов, а больше простых деревенских парней. Крылатый жил в самом большом в округе доме, с несколькими слугами. Те удивились, увидев, сколько книг привез с собой крылатый из столицы, а также сколько колец он носил на своих пальцах. На самом деле это были не кольца, а защитные артефакты, их носили многие в замке, но тут это было редкостью.

В доме, по мнению Логи, было слишком светло и сыро. Он любил некоторую приглушенность, поэтому распорядился занавесить окна плотными синими тканями. Слава небесам, здесь подумали о комнате под библиотеку! Вокруг дома кухарка и ее помощница возделали сад с ярко-розовыми и лиловыми цветами, которые так и резали по глазам. Логи выходил сюда, чтобы посидеть и подремать, либо просто подумать с закрытыми глазами, ибо обозревать все это цветущее великолепие он был не в силах. Мороз должен был добраться сюда еще через месяц, так что в течение этого времени крылатый должен был вдыхать отравляющий разум аромат.

Каждый день к нему приходили помощники и главы соседних поселений, обсуждая местные вопросы. Их глупость едва не доводила Логи до истерики. Скажем, от дождя снесло мост через реку. Логи отвечал, что разумеется, нужно его починить, наймите рабочих, напишите в отчете, сколько золота на материалы и оплату труда вам нужно, и все! По его мнению, это были очевидные вещи. Помощники же не могли самостоятельно решить, кого нанять, какой мост строить, в том же месте или сдвинуть немного на север? Крылатый готов был закатывать глаза на каждый подобный вопрос. Логи понял, что работы предстоит немерено, потому что эти люди элементарно не умеют выстраивать управление.

Крылатый предпринял попытки научить их последовательности действий и занимался этим ныне. Его раздражение на глупость окружающих начало отходить да и сами эти люди медленно и спотыкаясь начали сдвигаться с мертвой точки и понимать, чего от них хочет новоявленный наместник. Вечерами он писал письма Фэну с отчетами (пока строго официальные, потому что не успел проверить вскрывают ли их посторонние лица) и строил планы по внедрению торговли в этой глухой местности, также он переписывался и с некоторыми другими обитателями замка, сохранившими с ним благожелательные отношения.

Как-то раз за обедом он поделился с помощниками идеей начать в приграничье торговлю. Совсем рядом находятся северные города царства Лота, которые давно находятся чуть ли не на самоуправлении, а потому не побрезгуют торговать с магами.

— Верно, господин наместник, — согласился один из помощников, — кое-кто из местных так и делает на свой страх и риск, но повсеместно это не устроить.

— Это почему же, позвольте вас спросить? — поинтересовался крылатый, едва снова не закатив глаза.

— Потому что, — ответил его собеседник, уже не смущаясь, что Логи держит его да и остальных за круглых идиотов, — эти города процветают за счет разбойников. С ними не договоришься.

— А мы попробуем! — сверкнул глазами Логи и продолжил ироничным тоном. — Может быть, (хотя, конечно, я могу быть не прав!) в этот раз мы все-таки преуспеем, господа, хотя бы потому, что теперь с вами поеду я, а я все-таки четвертый по силе маг во всем Альбионе!

* * *

Самоуверенность Логи оправдала себя. На другой неделе они съездили в царство Лота и предложили сотрудничество тамошним главарям. Условия были простые и взаимовыгодные: те предоставляли площадку для торговли под сносную плату, а северяне пополняли их ярмарки редкими товарами, которые было не сыскать на юге. При этом Логи отдельно обговорил безопасность торговцев и положения, при которых они могли использовать магию на землях южного королевства.

К счастью, как и рассчитывал крылатый, головорезы не были обременены совестью, прекрасно считали золото, а ещё лучше реагировали на силу, языком которой пользовались и сами. Несколько уроков вежливости от Логи в начале беседы пошли на пользу переговорам.

Вернувшись, они начали готовить первую группу торговцев. Крылатый лично проверял вещи и давал советы о дороге. Первые несколько заходов он решил сопровождать лично, пока все не будет отлажено.

Спустя месяц первое золото начало в большом количестве греметь в карманах у местных, они взбодрились, поняв, какое выгодное дело задумал новый наместник. Как только речь зашла о личном обогащении весь налет равнодушия сошел на нет, более инициативных и внимательных поданных приграничье никогда не знало. Каждый вдруг нашел нечто, что мог продвигать в качестве товара. Через два месяца уже было не найти дома, в котором хотя бы один член семьи не ездил на ярмарки в царство Лота каждую неделю. Они возили северные травы, ткани и, конечно, магические зелья и предметы. Такие диковинки как закалённая магическим огнем небьющаяся посуда улетала с прилавков, и с каждой новой партией удивительных вещей становилось всё больше.

Логи преуспел быстрее, чем рассчитывал, но вскоре из замка ему пришло письмо. В нем сообщалось, что одно из высокопоставленных лиц севера нанесет визиты во все основные поселения восточных земель. Крылатый прищурил глаза и стал размышлять о целях и опасностях подобной поездки.

* * *

Пожалуй, в свете событий, которые нещадно сотрясали север и юг, мы надолго выпустили из поля зрения небольшой одинокий остров неподалеку от западного побережья. Если раньше здешние рыбаки нарекли его между собой «Островом двух ведьм», то теперь ему было впору называться «Островом трёх ведьм».

Мы вернемся в тот день, когда Мерлин решился на опасный и не вполне обдуманный поступок. Великий Маг счёл возможным отдать Моргану в руки ведьм на обучение свободной магии и объявить ее мертвой для всего мира. Возможно, став старше, он поймёт, что даже желая помочь Моргане найти себя и огородить Артура с Гвиневрой от злого пока в ее лице, он взял на себя слишком многое и слишком легко распорядился ее жизнью и смертью. А сейчас его точило лишь лёгкое чувство вины при взгляде на тоскующего по Моргане Артура.

С того дня для Морганы начался иной путь. Она плохо помнила, как доехала до острова. Скажем, она вообще не помнила никакого острова, колдунья очнулась после трехдневного сна в каменной комнате, местами занавешенной шкурами животных с простой мебелью, но удобной постелью. Вряд ли здесь можно было рассчитывать на служанку, поэтому Моргана оделась самостоятельно и умылась из оставленного кем-то подноса с теплой водой. Толкнув массивную дверь с железным кольцом, девушка убедилась, что никто не держит ее за пленницу в этом месте, она вообще укорила себя за подобное предположение, родившееся в ее голове, пока она застегивала петельки платья на спине. Все было бы еще лучше, если ее покормят.

Моргана спустилась по круговой лестнице и вышла в просторную практически пустую комнату. Совершенно бессвязно с одной стороны стоял шкаф, рядом еще несколько полок, с другой стороны стол с наспех задвинутыми стульями, но главное внимание привлекли огромные окна. Ничем не прикрытые отверстия в камне зияли вдоль комнаты, пропуская сильные порывы ветра. Подойдя и выглянув, девушка увидела бескрайнее море. Конечно, откуда еще могли быть такие порывы! Вниз тянулась неумолимая каменная стена, пока не врезалась в суровый камень острова, подвергавшийся нападкам жестоких волн. В сердце этого острова и находилась сейчас колдунья.

За спиной послышался торопливый шаг, Моргана, оглянувшись, узнала Моргаузу, ту самую волшебницу, которая назвалась ее сестрой.

— Ах, сестра! — кинулась она с радостным восклицанием на девушку и крепко сжала в своих объятиях, что Моргане даже стало неловко — сама она не испытывала таких всепоглащающих чувств к незнакомке. — Ты проснулась, хочешь есть? Пойдем скорее.

Моргауза потянула ее за собой, а свободной рукой взмахнула в сторону невзрачного стола — тут же на нем появились скатерть и завтрак. У Морганы пропал дар речи от такого свободного обхождения с магией. Ее усадили на стул и стали заботливо предлагать яйца, кашу и фрукты. Моргана была ошеломлена, но от завтрака не отказалась бы ни за что на свете.

— У тебя будет много вопросов, это естественно, — начала колдунья, наблюдая как Моргана ест, стараясь соблюдать все приличия. — Я начну рассказывать тебе, а потом ты спросишь обо всем, что хочешь, договорились? — Моргауза пустила сестре доброжелательную улыбку. — Мы с тобой сводные сестры по матери, она была рождена жрицей Древней Религии, ее кровь течет и в нас с тобой. Долгое время я не знала о тебе, потому что наша мать не успела рассказать. Рассказать, что вторую дочь она родила от Утера Пендрагона.

— Что? — воскликнула Моргана. — Мой отец — Утер? А как же Горлуа?

— Горлуа — твой приемный отец, — объяснила Моргауза, быстро поймав мятущиеся ладони Морганы и сжимая их в своих, — он умер, и Утер, видимо, чувствуя вину, взял тебя в качестве воспитанницы, хотя ты его родная дочь. Он встретился с нашей матерью на празднике у Горлуа, но не знал, что она колдунья. Когда ты родилась, она отправила ему письмо, в котором сообщила, что отдала тебя на воспитание бездетному Горлуа. Она чувствовала, что очень ослабла, поэтому поспешила отдать тебя. Ее предчувствия были верны, Моргана, она умерла через пять дней. Совсем недавно я нашла ее старые вещи и переписку, из которой все и узнала.

Моргана молчала и плакала. Не рыдала и не всхлипывала, просто слезы, словно водопад, лились из ее глаз.

— Я выросла на этом острове, острове жриц. Я обучалась магии здесь. Мне жаль, что ты оказалась в руках этого человека, что твоя магическая сущность была подавлена, и хочу исправить это.

— Стало быть, — прошептала Моргана, — Утер всегда знал, что я его родная дочь, но скрывал это от меня?

— Да, дорогая, — подтвердила Моргауза, гладя сестру по рукам, — он жестокий человек. Даже родной дочери ничего не сказал. Наше счастье, что он не догадался за все эти годы о твоем даре.

Моргана встала и повернулась к окну. Воздушная стихия с шумом обрушилась на нее, заглушая все вокруг. Моргауза подошла к ней со спины и громко сказала:

— Теперь для них ты мертва. Можешь спокойно жить здесь, я обучу тебя магии.

Моргана резко обернулась.

— Мне тяжело сознавать, что и Артур тоже обманывается, — призналась она.

— Он всего лишь сын своего отца, даже если сейчас он кажется иным. Тот мальчик, Мерлин, ни о чем не расскажет, мы договорились.

— Кто он? — поинтересовалась Моргана.

— В каком смысле, дорогая? — прищурилась Моргауза. — Он просто мальчик, который владеет магией. Он здорово помог нам, забудь о нем.

— Но в нем есть что-то особенное? — настаивала Моргана. — У него золотая магия, я видела, и он живет в Камелоте. Ну какой волшебник по собственной воле придет прямо в замок Утера? И он первым сказал мне про мою магию, хотя Гаюс наблюдал меня с самого детства.

С каждым словом Моргана видела, что лицо Моргаузы медленно гаснет, но та взяла себя в руки.

— Ты еще многого не знаешь о магии, Моргана. У каждого мага свой цвет волшебства. А Гаюс, думаю, догадывался о твоей магии, просто боялся говорить. Пойдем, я представлю тебя главной жрице.

— А их много? — изумилась девушка.

— Нет, что ты, — рассмеялась колдунья, — ты будешь третьей.

Моргана послушно последовала за сестрой, но нельзя сказать, чтобы поверила ей до конца. Точнее она сомневалась в словах о Мерлине, словно Моргауза всеми силами пыталась увести разговор от этой темы, хотя на все остальные, как позже убедилась Моргана, говорила совершенно открыто. И не нужно было быть жрицей, чтобы понять: здесь что-то нечисто.

* * *

После первой недели на острове Блаженных Моргана перестала удивляться парящим в воздухе вивернам (родственницам драконов), двигающейся во всех направлениях мебели и постоянно меняющейся погоде. Нимуэй, главная жрица, встретила ее с улыбкой и обещанием сделать достойной магической преемницей. Эту первую неделю Моргана была настороже, но и Моргауза, и Нимуэй старались познакомить ее с магией. Днем она могла читать книги. Да, она впервые видела магические книги, и ей казалось просто невозможным, чтобы на страницах так откровенно было написано «…если вам потребуется направить силу сквозь блокирующей магический блок, то нужно произнести такие-то слова и сосредоточиться на блоке. Если важнее обойти блок и достигнуть цели за ним, то думайте о движении силы и произнесите такие-то слова…». Это поражало Моргану, она убедилась, что ничего не знает, а различных мелочей великое множество. Каждый вечер Моргауза приходила к ней в комнату и занималась с ней практиками. Сначала она показывала простые заклинания, чтобы девушка просто ощутила свою силу и смогла создать сама хотя бы что-то простое. Но в первый вечер у Морганы ничего не вышло. Совсем. Она смутилась, потому что ей сказали, что она является жрицей Древней Религии, а это подразумевало определенное магическое могущество. Пусть это ее первая осмысленная попытка колдовать, но она не увидела магии от себя, что огорчило ее.

— Не переживай, — успокаивала ее сестра, — это первый день. Ты уже взрослая девушка и не использовала магию, которая с рождения была у тебя, долгие годы. Разумеется, поначалу будут трудности, чтобы растормошить ее, чтобы ты могла пользоваться ею, когда тебе нужно и искусно направлять ее. Уверяю тебя, что все волшебники долго этому учатся, у всех разные успехи. Нужно много читать и практиковаться — без этого никуда. Также придется засесть за изучение языков, без них твой выбор заклинаний будет ограничен.

— Я знаю, что внутри меня магия, Моргауза, я уже видела ее, — Моргана села на кровать и сжала руки. — Один человек сумел сделать так, чтобы она вырвалась наружу.

— Кто же? — спросила Моргауза, садясь рядом и чувствуя, что ответ не обрадует ее.

— Мерлин, — смело отозвалась Моргана, она не прекращала попытки разузнать что-нибудь о том, кто занимал ее мысли сильнее, чем новоявленный отец-король, неожиданный брат-принц и негаданная сестра-ведьма. — В Камелоте он сказал мне, что я владею магией, и в тот же момент доказал. Он разозлил меня и заставил защищаться при помощи силы.

— Да, магия сильно связана с эмоциями, — податливо произнесла колдунья, — в этом он был бесспорно прав, пытаясь пробудить ее в тебе через страх или злость. Но моя задача научить тебя управлять ею, научить разбираться в древних текстах и в самой истории магии. Не хочешь же ты, чтобы я запугивала тебя, пытаясь достучаться до твоей силы?

— Конечно, нет, — улыбнулась Моргана. — Но, возможно, я смогу время от времени встречаться с Мерлином и перенимать магический опыт и от него, раз однажды он уже сумел быстро добраться до моей магии?

— Нет! — очень резко ответила Моргауза и спохватилась, поймав встревоженный взгляд сестры. — Во-первых, сходить с острова, пока ты не в состоянии постоять за себя, небезопасно. Во-вторых, вряд ли этот своенравный мальчишка захочет возиться с тобой. Ты чужая для него, Моргана, а мне ты сестра, последний живой член моей семьи, и, поверь, я сделаю для тебя все, буду такой терпеливой, пока ты учишься, какой не была еще не одна колдунья до меня. Ты слишком напрягаешься, ложись спать. Утром я приду к тебе, и мы продолжим.

— Значит, я не могу выходить из этого замка? — насторожилась дочь Утера.

— Бесчеловечно держать тебя здесь, через неделю мы вместе поедем прогуляться, но одна ты еще какое-то время не сможешь выходить, пойми это. Для мира ты мертва, будет опасно, если так скоро о тебе прознают.

Моргана опустила голову, и Моргауза наклонилась, чтобы поцеловать локоны ее темных волосы. Она оставила ее одну в размышлениях о своей участи. Вся следующая неделя показала, что к ней относятся, как к равной и желают помочь, девушке не к чему было придраться. Лишь маленькие оговорки, недомолвки и неожиданная тишина в ходе шумной беседы подозрительно стучали в ее голове. Лишний раз она убедилась, что все это не имеет отношения к ней и ее силе, все это касается лишь долговязого юноши с голубыми глазами и даром, при котором смертельно опасно находиться в сердце Камелота.