Мешать соединенью двух сердец... (джен)

Глава 32

Кингсли вышел, а его место заняла Гермиона и, к немалому удивлению Родольфуса, Невилл.

— Поздравляю, мистер Лестрейндж!

— Спасибо, Гермиона, — улыбнулся Родольфус. — Но, Мерлина ради, как? Как вам это удалось?

— Нелегко, — улыбнувшись в ответ, призналась девушка, отметив, что Лестрейндж в первый раз назвал её просто по имени. — Аберфорт сражался как лев. Доказывал, увещевал, объяснял, насколько важен будет такой шаг для того, чтобы в будущем тёмные волшебники, которые захотят уйти от Волдеморта, не боялись обращаться к нам. Это, пожалуй, стало одним из решающих аргументов. То, что вы помогли нам освободить Гарри Поттера, поддержали Рона, история с Робардсом… Ох, что мы только не говорили.

Гермиона не упомянула, что Невилл и Колдман заявили на заседании Визенгамота, что считают срок, отбытый Лестрейнджем в Азкабане, достаточным, и поддерживают прошение Аберфорта Дамблдора об амнистии. Августа Лонгботтом, ко всеобщему удивлению, вмешиваться не стала.

— Аберфорт показал ваши воспоминания, там, где вы спасаете Невилла. Это тоже впечатлило судей.

«Только не показал тот момент, где он захватил папу», — с горечью подумал Невилл.

— Что, решился-таки? — удивился Родольфус.

— Только это, — призналась Гермиона. — В остальных вы выглядите… странно.

— Да, мне свойственно увлекаться, — рассмеялся Лестрейндж, поняв, что она имеет в виду, и не удержавшись, процитировал:

— Есть упоение в бою,

И бездны мрачной на краю,

И в разъяренном океане,

Средь грозных волн и бурной тьмы,

И в аравийском урагане,

И в дуновении Чумы.

Все, все, что гибелью грозит,

Для сердца смертного таит

Неизъяснимы наслажденья —

Бессмертья, может быть, залог!

И счастлив тот, кто средь волненья

Их обретать и ведать мог.

Изумлённая Гермиона осторожно взглянула на Невилла, которого могли вывести из себя эскапады Лестрейнджа, явно терявшего голову от неожиданно обрушившейся на него свободы. Он уже выглядел примерно так, как в воспоминании — глаза горели, на губах играла восторженная улыбка.

— Я вас пугаю? — Родольфус заметил её удивление. — Не бойтесь. Эта увлечённость для меня всего лишь возможность чувствовать себя живым.

— А других способов чувствовать себя живым у вас нет? — поинтересовалась девушка и тут же пожалела об этих словах, так резко изменилось лицо Лестрейнджа. Улыбка погасла, огоньки в глазах потухли, взгляд стал отстранённо-печальным.

— По моим наблюдениям, чувствовать себя живым помогают три вида деятельности — война, любовь и творчество. Бой, наверное, самый простой способ, — негромко заговорил он, — но для него нужны некоторые условия, в первую очередь — иметь, с кем и за что сражаться. Конечно, не всем, многие обходятся без этого, им достаточно крови, которая льётся вокруг. В любом случае, по условиям предоставления мне свободы, этот способ для меня теперь закрыт, так что не пугайтесь, — он через силу усмехнулся, улыбка вышла вымученно-бледной.

— Любовь… — улыбка превратилась в болезненную гримасу. Родольфус положил руку на грудь, туда, где под тонкой рубашкой угадывался массивный серебряный медальон, судорожно сжал его, потом отпустил и, не в силах говорить, лишь развёл руками. — Не сложилось.

— Творчество… — Лестрейндж потёр переносицу. — Увы, здесь я тоже бессилен. Так что остались лишь воспоминания.

— Но вы же будете играть? — спросила девушка.

— А куда мне деваться? Я дал слово. Правда, извлекать звуки из инструмента — это далеко не то же самое, что играть, а я, к сожалению, сейчас способен только на это. Это не возможность почувствовать себя живым, это бесконечная пытка. — Осёкшись, Родольфус бросил быстрый взгляд на Невилла. Тот продолжал упорно смотреть в сторону, не принимая участия в разговоре.

— Играть мне нечем и не на чём.

— А тот рояль? — Невилл, наконец, подал голос.

— Декорация, — махнул рукой Лестрейндж. — Когда-то был высококлассный инструмент, один из лучших в мире. Но, увы. Когда рука только-только зажила, я всё-таки решил попробовать. Результат меня, скажем так, сильно расстроил, я позволил себе поддаться чувствам. Когда овладел собой, оказалось, что в руке добавилась ещё одна трещина, а рояль восстановлению не подлежит. Разбил вдребезги, проще говоря. И руку, и инструмент.

— Но инструмент же можно купить, — несмело предположила Гермиона, обходя вопрос с травмой руки. Ей вообще не нравилась эта тема. Она чувствовала, что Невилл вот-вот влезет в разговор и задаст так беспокоящий его вопрос, на который неизвестно как отреагирует Родольфус.

— Такой — к сожалению, нет, — между тем покачал головой Лестрейндж.

— Они настолько дорогие?

Родольфус засмеялся.

— Мисс Грейнджер, вы уже не раз могли заметить, что деньги для меня не проблема. Таких инструментов практически не осталось. А те, кому посчастливилось ими обладать, не отдадут их ни за какие деньги. Не всё в этом мире продаётся и покупается, как ни банально это звучит. Впрочем, — заметил он, — может, оно и правильно. Толку мне сейчас от такого инструмента.

— У нас остался дедов рояль, — всё так же упорно глядя мимо Лестрейнджа, заметил Невилл.

— Тебе очень повезло, если надумаешь играть. Мой инструмент, как я уже сказал, был один из лучших, но рояль профессора Пурсоула — это… это легенда музыкального мира. Ему нет равных. Чистейший звук, такого я больше нигде не слышал. Он уникален, второго такого нет. Береги его, Невилл.

— Я не буду играть, — выдавил мальчик. — Поэтому будет лучше, если ты его… вы его заберёте.

Лестрейндж потерял дар речи, потрясённо воззрившись на Невилла.

— Мама бы так и сделала, — неохотно пояснил он. — И дед тоже.

Родольфус покачал головой.

— Алиса — возможно. Добрейшей души человек, я таких больше не встречал. А вот профессор, после всего, что случилось… не думаю, Невилл. Боюсь, это будет оскорблением его памяти.

— Сделал бы, — угрюмо возразил Невилл и, поколебавшись, продолжил. — Незадолго до его смерти, когда мы все вместе навещали родителей, у них с бабушкой был разговор… Они думали, что я не слышу, но я слышал. Бабушка, как всегда, проклинала вас всех, а дед сказал ей, — Невил нахмурил лоб, припоминая, — сказал:»К несчастью, Родольфус не сумел остановить свою безумную жену, но я никогда не поверю, что он мог причинить вред Алисе». Потом они заспорили, поругались, больше не разговаривали, но он был в этом уверен до самой смерти, я знаю. Я всегда был на стороне бабушки, а вышло, что он оказался прав.

Родольфус прикрыл глаза и какое-то время молчал, потом глухо произнёс:

— Спасибо, Невилл. Мне очень, очень важно было это услышать.

— Так что забирайте рояль, а то бабушка его выбросит в конце концов.

— Невилл, этот инструмент стоит огромных денег, я не могу взять его просто так. Я выпишу тебе чек…

— НЕТ!!! — пронзительно взвизгнул Невилл так, что Родольфус отшатнулся от неожиданности, и с яростью добавил:

— Я никогда не прикоснусь к деньгам Лестрейнджей!

Гермиона ожидала ответного взрыва, но Лестрейндж лишь кивнул.

— Прости. Но ты не станешь возражать, если я пожертвую эти деньги вашей больнице? Взять просто так столь ценную вещь я не могу, — словно извиняясь, пояснил он.

Лонгботтом молча кивнул.

Родольфус написал несколько слов и протянул мальчику листок. Тот взял, мельком взглянул и буркнул:

— А ты… вы не ошиблись?

— Возможно, он стоит дороже, определить цену такой вещи практически невозможно, — смутился Лестрейндж.

Гермиона из-за плеча Невилла заглянула в записку и оторопела.

— Мистер Лестрейндж, но это же нереально много!

— А, вы в этом смысле, — усмехнулся Родольфус. — Нет, ребята, это его очень приблизительная цена. Дать её, конечно, мало кто способен, но, поверьте, он её стоит.

— И вы так легко можете заплатить такие деньги? — удивилась девушка.

— Не то, чтобы легко, это немало даже для меня, так что платёж будет разбит на три части с интервалом в два месяца между выплатами. Надеюсь, Колдман с умом распорядится этими деньгами.

— Я хочу спросить, — Невилл, наконец, решился. — Не за рояль, а просто. Или за рояль.

Лестрейндж спокойно смотрел на него, ожидая продолжения.

— Мама сказала, что это отец вам руку повредил.

— Да, это была драка с твоим отцом, — так же спокойно кивнул Родольфус.

— И он был не один? Их было четверо?

— Остальные больше подзуживали. Обычная школьная драка. Никто не ожидал, что её последствия будут для меня столь фатальными.

Невилл недоверчиво посмотрел на него.

— А мама сказала…

— Невилл, твоя мама слишком близко к сердцу приняла эту, в общем-то банальную историю. Мы с ней фактически вместе выросли, она очень переживала за меня. Скажи, ты дерёшься со слизеринцами?

— Конечно, — кивнул Невилл. -С Малфоем и его прихлебателями. Вот они всегда втроём-вчетвером на одного.

— Что-то ломать приходилось?

— Да, случалось.

— Вот видишь.

— Но костерост обычно решал все проблемы.

— Костерост сращивает кости, но вернуть пальцам гибкость, которая была до перелома, он бессилен. В большинстве случаев её и раньше не было, поэтому никто не замечает разницы. Мне просто не повезло. Но это всё далеко в прошлом.

Невилл с подозрением взглянул на Лестрейнджа. Тот по-прежнему был абсолютно спокоен.

— Почему тогда отец замешкался, когда выхватывал палочку, после того, разглядел, кто перед ним?

— Не знаю, Невилл. Может, вспомнил, что когда-то мы с твоей матерью были друзьями.

— Ну ладно, — кивнул, наконец, мальчик. — Мне тоже было очень важно это услышать.

Лестрейндж вежливо наклонил голову.

«Врёт, — подумала Гермиона, глядя на Родольфуса. — Не так просто там всё было.» Она заметила и то, что Родольфус, сожалея об Алисе, о девушке Колдмана, о других своих жертвах, ни разу не упомянул Фрэнка.

— Как вам рояль отправить? — Невилл немного расслабился и, наконец, взглянул Лестрейнджу в лицо.

— Этот мелкий пакостник всё сделает, — Родольфус щёлкнул пальцами. Перед ними тут же материализовался домашний эльф.

— Привет, Браш! — обрадовалась Гермиона. Давно тебя не видела. Ой! Что с тобой?

Эльф выглядел так, словно по нему пробежало стало кентавров. Оба глаза заплыли, нос свёрнут набок, губы распухли. Гермиона возмущённо взглянула на Лестрейнджа.

— Я, конечно, бываю вспыльчив, — правильно истолковал он взгляд девушки, — но не до такой степени и предпочитаю равных противников. Отправил его к брату, чтобы Рабастану не было так безотрадно, а этот олух не смог разминуться с моей… с Беллатрикс. Хорошо, хоть жив остался, после встречи с Беллой это не каждому удаётся. Брат посмотрел на это всё и вернул его обратно, передав, что не готов взваливать его смерть на свою совесть. Браш, — обратился Родольфус к эльфу, — ты всё слышал.

— Да, хозяин, — эльф склонился в глубоком поклоне.

— Будь осторожен с инструментом. Очень осторожен!

— Не беспокойтесь хозяин, Браш всё сделает.

Лестрейндж кивнул. Браш протянул руку Невиллу, и мальчик с эльфом исчезли.