Однажды в Кеттердаме (гет)

Когда за девицей закрылась дверь, Каз повернул голову, чтобы посмотреть на Инеж, и выражение лица у него было при этом жутко самодовольное. Так что она знала, что он сейчас скажет, раньше, чем он открыл рот.

— Инеж, драгоценная моя, — произнес Каз, выглядя, как кот, добравшийся до канарейки, — ты что, ревнуешь?

Инеж пренебрежительно фыркнула, переместившись обратно на стол:

— Еще чего!

Не признаваться же в том, как у нее в жилах закипела кровь, когда она увидела, как та нахальная девица обольстительно улыбается и хлопает ресницами на Каза. Надо сказать, тот игнорировал ее авансы с извечно холодным видом, но это не помешало Инеж после догнать девицу и припугнуть ее. Чтоб не повадно было.

Каз иронично приподнял брови:

— Ты собираешься всех восторженных дурочек отгонять от меня столь радикальным способом?

Вот зараза! Ей следовало догадаться, что он знал о ее небольшой стычке с Кирой. Инеж гордо вскинула подбородок, не собираясь сдаваться:

— Только самых наглых.

Каз ухмыльнулся и вкрадчиво спросил:

— Значит ли это, что я могу побить тростью тех членов твоей команды, которые смотрят на тебя с сердечками в глазах?

— Никто из моей команды так на меня не смотрит, — возразила Инеж.

— Серьезно? — Каз откинулся на спинку кресла, одарив ее насмешливым взглядом. — Ты правда не замечаешь или просто пытаешься сбить меня со следа? Не бойся — калечить я их не буду, только попугаю, — и с хитрой усмешкой добавил: — Как ты с Кирой.

Инеж почувствовала, как потеплели щеки, и попыталась это скрыть, плавным движением переместившись Казу на колени. Он тут же привычно положил ладони ей на талию, притягивая ближе. Инеж наклонилась, чтобы вкрадчиво прошептать ему на ухо, с удовлетворением почувствовав, как по его телу прошла дрожь:

— Знаешь, я в состоянии самостоятельно поставить на место тех, кто переходит границы.

Каз в тон ей прошептал, касаясь губами ее шеи:

— Знаешь, я тоже.

Теперь уже дрожь пробежала по телу Инеж. Но сдаваться она не собиралась.

— По мне, так эта Кира перешла все границы — в клубе пару дней назад. Все заметили.

У Каза снова сделалось то довольное выражение:

— Все-таки ревнуешь.

Инеж собиралась всё отрицать, потому что она не ревновала — она просто защищала свою территорию. Но Каз не дал ей такой возможности, поцеловав ее.

— Инеж… сокровище моего сердца… — прошептал Каз между поцелуями. — Тебе совершенно не о чем беспокоиться… Есть только ты.

Инеж вздохнула и опустила голову ему на грудь, прижавшись всем телом.

— Я знаю. Просто… Все эти девицы, которые пытаются тебя соблазнить… бесят.

Каз тихо засмеялся. Она чувствовала, как смех вибрирует в его груди под ее ухом.

— Готов поспорить, что мужчин, которые пытаются тебя очаровать, гораздо больше. В конце концов, ты защитница слабых и гроза работорговцев, а я чудовище. У тебя по определению больше поклонников.

В его голосе проскользнула едва заметная горечь, и Инеж нахмурилась и выпрямилась, чтобы посмотреть ему в лицо.

— Во-первых, ты не чудовище. Во-вторых, ты ведь знаешь, что обратное тоже верно?

Каз недоуменно приподнял бровь, и она пояснила:

— Тебе не о чем беспокоиться: для меня существуешь только ты.

Каз вздохнул, но кивнул. И Инеж заключила:

— А в-третьих… спорим?

Каз фыркнул, и глубоко скрытая печаль исчезла из его темных глаз.

— Спорим.

Инеж довольно ухмыльнулась и потянулась поцеловать его, чтобы запечатать сделку.