Глава 32. Hу что ж, начнем потеху! Уже в который раз

— 32 -

— Я, конечно, не херувим. У меня нет крыльев, но я чту Уголовный кодекс. Это моя слабость.

Остап Бендер ⁽¹⁾

— Нет, ну тебя тоже можно понять. Ты представитель силовых структур, хоть и коррумпированный с ног до головы, для тебя Робин Гуд — исключительно криминальный элемент, которого ты никак не можешь взять за жабры. Обидно, ещё бы. Ну так постарался бы относиться к людям по-человечески, глядишь, и они стали бы склоняться к тебе, а не к нему.

— К людям? Ты говоришь о сервах!

— Вот и нечего нос морщить. А сервы, по-твоему, не люди? А кто тебя кормит, поит, одевает, обеспечивает оружием?

— Теперь уже никто…

— Ой, вот только не надо. Подумаешь, временные трудности. Найдёшь себе нового синьора, с твоим-то опытом. И снова будешь выбивать последние гроши из несчастных крестьян.

— Пфе. Они существуют для того, чтобы работать!

— Ага. А когда Адам пахал, а Ева пряла, кто был дворянином?

Алекс взирал на активно жестикулирующую Чарли с такой гордостью, будто когда-то лично давал ей уроки риторики, заодно и обучая ставить на место зарвавшихся средневековых феодалов. Оного феодала пустили к костру, накормили, обогрели… и начали методично колоть на предмет местных реалий. Сперва он отвечал неохотно, да и то лишь когда к нему обращался сам Алекс (видимо, остальных принял за обслугу), но когда за него взялась Чарли, причём с полного одобрения мессира д’Элиано, сэр Гай Гизборн, видимо, решил, что конкретно этой даме позволено чуточку больше, чем другим. Однако, наблюдательностью данный субъект обделён не был, посему со временем уяснил, что общаются странные путешественники вполне себе на равных, а это значит… Что это значит, товарищ феодал додумать не успел, потому что поспевать за ходом мысли бойкой рыжей дамочки было нелегко. Тем более, после отсидки в промозглой камере, несостоявшейся казни и голодного жития в Шервуде. И он даже сам не понял, как она мало-помалу вытянула из него всю подноготную. Невесёлую, надо сказать, подноготную.⁽²⁾

А потом… он даже не заметил, как остался у костра один, обуреваемый воспоминаниями и думами. И даже слегка вздрогнул, услышав негромкий голос:

— Не тоскуй, чувак. Бывает гораздо хуже.

Гизборн бросил хмурый взгляд на привалившегося к дереву Дина. Тот не смотрел в его сторону, чтобы костёр не слепил, держал в руках своё странное оружие и внимательно вглядывался в темноту за пределами полянки.

— Возможно, — ответил неохотно. — Не имеет значения. Леди Шарлотта права, я просто начну всё сначала. В конце концов, наёмники нужны везде.

Винчестер недоверчиво хмыкнул, но от комментариев воздержался. А сэр Гай всё-таки решился сказать.

— Сэр Дин, — он тоже отвернулся от огня, медленно поднялся на ноги и привычно задрал подбородок. — Могу ли обратиться с просьбой?

— Ага, — от неожиданности согласился Винчестер, которого ни с того ни с сего обозвали «сэром»

— Оставьте мне эти воспоминания. Прошу вас.

Дин помолчал, переменил позу и осторожно ответил:

— Обоснуй…те.

Не то чтоб он понял, о чём вообще речь, но не признаваться же! С невольной завистью покосившись на сладко дрыхнувшего в спальнике Алекса, охотник вздохнул — вот как будто он нанимался разбираться с покосившимися мозгами выдуманного средневекового злодея. Хотя какой он злодей… так, запутавшийся в собственной нелепой жизни человек. Убить любимую женщину, это ж надо! Впрочем, судя по словам влюблённого рыцаря, который даже сам не понял, что рассказал, дамочка была та ещё стерва и манипуляторша. Да и состояние аффекта никто не отменял.

— Я понял, кто вы, — Гизборн заговорил тихо и торопливо, не сводя напряжённого взгляда с Винчестера. — Ваша одежда, ваше оружие, ваша пища… Это всё не может быть сотворено руками человеческими. Даже ваша манера разговора, то, как вы общаетесь между собой… Я клянусь, что никому не расскажу о том, что увидел здесь.

— Ну и кто мы по-тв… по-вашему, сэээр?

Рыцарь слегка расслабился. Самую малость. Подумал секунду и осторожно продолжил:

— Кормилица моей сестры рассказывала нам истории, легенды о другом мире, о волшебных созданиях, прекрасных дамах и могучих рыцарях. О Тир-на-Ног, о курганах сидхе, о Фаэт Фиадха, о Дану и Беленусе… Я добрый христианин! — внезапно перебил он сам себя, сверкнув глазами. — Конечно, я не верю во все эти дьявольские порождения!

— Но?.. — Дин вроде бы и не двигался, так же расслабленно опираясь спиной о могучий дубовый ствол, но сэр Гай отчего-то сразу понял, что эта показная небрежность в любой момент может оказаться очень даже фатальной.

— Но я вижу вас наяву. И понимаю, что вы не можете быть людьми. И я не знаю, чему верить. Ведь Господь всемогущ и всеведущ?

— Ага, — негромко хмыкнул Дин, вообразив встречу такого вот средневекового «доброго христианина» с Чаком. Разрыв мозга, причём у обоих.

— В таком случае, он знает и допускает существование таких созданий, значит… значит, так надо. И кто мы такие, чтобы сомневаться в промысле Божьем…

— Ясен пень.

— Что? Впрочем, неважно… Как бы то ни было, мне довелось увидеть нечто сказочное, непостижимое… Даже если это будет последним, что я увижу в жизни.

— Так, чувак, кончай гнать богословскую пургу, — не выдержал Дин. — Мы здесь вообще оказались случайно, сбились по пути в другой мир… а, пофиг… да блин, ты сядь, что ли, а то ещё в обморок упадёшь. Короче! Переночуем и до свидания, ты своей дорогой, мы — своей.

— Да, я так и понял, — рыцарь послушно усёлся обратно прямо на землю. — Смысл некоторых твоих речей ускользает от меня, но это не имеет значения. Я просто хочу… я хочу помнить.

Дин, прищурившись, внимательно разглядывал сгорбившуюся у костра тёмную фигуру и видел то, что гордый некогда рыцарь всё ещё пытался скрыть — отчаяние. Он сам себя наказывал за грехи, варился в своем персональном аду, не дожидаясь, пока попадет в ад настоящий, не понимая, зачем жить дальше, но не зная, как умереть. Это было настолько знакомо, что просто мороз по коже. И он не выдержал.

— Скажи, чего ты желаешь больше всего?⁽³⁾ — тихо спросил Дин. Сэр Гай ответил не сразу. Поворошил веткой угли в костре, задумчиво покачал головой.

— Сделать что-то хорошее. Хоть что-то, хоть мелочь. Чтоб хотя бы один человек в этом мире вспоминал меня добрым словом. А потом умереть.

Похоже, Гизборн сам до смерти удивился собственным словам, потому что глянул на Дина как-то дико и настороженно. Но потом пожал плечами и снова уставился на огонь.

— Как насчет охоты на чудовищ?

Сэр рыцарь сперва решил, что ослышался. Потом вспомнил, с кем имеет дело. Тем не менее, звучало это настолько странно, что он осторожно переспросил:

— Что вы подразумеваете под словом «чудовища»?

— Под словом «чудовища» я подразумеваю чудовищ, — отозвался Винчестер. — Ну, ты понимаешь, оборотни, демоны, упыри… короче, всякий сброд, который мешает жить нормальным людям. Как тебе такое?

— То есть вы… — медленно начал Гизборн, выпрямившись и даже посветлев челом. — Вы убиваете демонов. Вы не порождения дьявола, вы паладины света!

— Типа того, — Дин аж слегка оторопел от такого энтузиазма. — Ты сможешь. Раз уж ты ухитрился найти нашу стоянку, которая от людей закрыта в принципе, значит, сможешь.

— Научи меня, сэр Дин, — решительно потребовал рыцарь.

— Ну, здрасьте. Научить тебя за пару часов быть охотником я, естественно, не смогу. А вот рассказать кое-что для начала — так запросто. Ты читать-то умеешь?

Сэр Гай обиженно поджал губы:

— На четырёх языках, к вашему сведению.

— Тогда первым делом совет: ищи информацию в книгах. Наверняка уже сейчас есть такие ребята, которые что-то фиксируют, рассказывают, объясняют.

— В некоторых монастырях есть хорошие библиотеки, — задумчиво кивнул рыцарь.

— И без фанатизма, окей? Как следует разберись в происходящем, прежде чем тащить на костёр первую попавшуюся ведьму, особенно, если она не ведьма…

…И всё-таки перед рассветом его сморил сон. Он крепко спал, с головой укрывшись той волшебной тканью, что была тонкой, как шёлк и грела, словно самое лучшее пуховое одеяло, и не слышал, как они уходили. Не видел, как Дин бесшумно положил рядом с ним пару своих ножей и кастет с выгравированными на нём рунами. Не почувствовал, как Дина мимоходом прикоснулась к его ладони, выглядывающей из-под накидки, тут же спрятав в рюкзак крошечный матовый флакон. И как Чарли улыбнулась на прощанье — тоже не видел. А уж что Валентайн не стал снимать защиту — не знал тем более. Так что сэр Гай Гизборн просто спал, впервые за долгое время не просыпаясь от кошмаров, и не ведая, что судьба его только что разбилась вдребезги, а из осколков начал собираться совсем другой путь.

* * *

Время за полночь, и мне осталось три пути.

Не один ли бес, куда ступать, зачем идти?

Опустились руки, поднялись корни.

Монету на удачу. Руку чёрт не дёрни.

Первая дорога — сидеть. Ждать. Смирно.

Быть каменно-спокойным, быть абсолютно мирным.

Только ветер знает, сколько нужно силы,

Чтобы не слететь с катушек и ждать судьбы красиво!

Второй выбор мне — стряхнуть пыль, сорваться!

Извините, мол, но не могу остаться!

И лететь-мчаться в неизвестность зимы.