Месть ситха (джен)

«Век живи — век учись, дураком помрешь» — как говорит учитель мой Дарт Сидиус. Золотые слова, если вдуматься. Я к примеру пятый десяток разменял, а за сегодняшнюю ночь столько нового узнал и про себя, и про других. Занятно, хоть и ничего не предвещало. Просто не спалось. Что уже само по себе непривычно — не спать не из-за того, что у тебя что-то нестерпимо болит, а просто от мыслей. И ладно бы мысли были особенно черными да тревожными. Нет же, просто о будущем детей мечталось. Даже не мечталось, интенсивно планировалось. А тут в спокойном ментальном поле ночного корабля возникла воронка чужих эмоций. Нешуточная такая воронка, несветлых таких эмоций. Страх, раздражение, отвращение. Взаимное. При этом источники эмоций расходиться не торопятся.

Решил сходить посмотреть, что за дела. Обнаружил Пиетта и Органу. Хотел сразу вмешаться, но предпочел понаблюдать. Честно говоря, планировал дать Пиетту наговорить лишнего, чтобы потом великодушно показать собственную кротость нрава по отношению к словам, а не к делам. Что вообще-то есть сущая правда. Разве что во время особо лютых приступов мигрени. Но тогда я мог изувечить, прицепившись вообще к любому поводу. Точнее, настоящим поводом была мигрень. Остальное — детали.

Сам капитан эти времена практически не застал, но слишком быстро оказавшемуся в кругу наиболее близких мне офицеров капитану Пиетту наверняка таких ужасов про меня понарассказывали, заслушаешься! Судя по его спонтанной реакции на всякое мое появление, так оно и есть. Он и сам может отчет себе в этом не отдавать. Только нечего лишнего на нервах у человека играть. У него и без того служба нервная.

Короче, пока я ждал, как Органа моего человека в угол загонит, обнаружил, что дела развиваются совсем наоборот. Похоже, недооценил я местного особиста по фамилии Таркин, который не иначе как по фамильной гнидистости характера приучил окружающих говорить только идеологически выверенные вещи. Уделал наш капитан политика. Вчистую. Только и оставалось, что выразить ему свое удовольствие. И поздравить себя с появлением в команде столь удачного человека.

А вот Органой следовало заняться основательно. Нам с ним еще работать и работать, а он раскис чего-то, словно полжизни в Сенате не просидел. Волоку к себе, щедро плескаю коньяк в чашку с чаем. Снимаю шлем и сажусь рядом. Нет, топить Органу в чайной чашке я не планировал. Но это у меня почти получилось. Пришлось стучать поперхнувшегося политика по спине.

— Как вы могли… — наконец прокашлялся тот.

— Что именно? — уточняю я, хотя заранее знаю ответ.

— Так поступить с памятью Падме.

— Я же сказал: идея не моя. Меня тоже сначала шокировало. Но теперь мне кажется, ей бы понравилось.

— Она боролась за мир!

— Как за конечную цель. Но средства для ее достижения допускала разные. А еще мне приятно, что к ее памяти уважительно относятся люди, с которыми мне в случае чего идти в бой.

— Против кого? — привычно взвился Органа.

— Надеюсь, не против вас.

— Я любил ее… — совсем невпопад отзывается альдераанец.

— Вижу.

— Опять ваши ситхские штучки?

— Без надобности. Просто вы в кои веки возмущаетесь не по политическому расчету, а по велению сердца. Без должного опыта у вас это плохо получается. Даже на Пиетта сорвались — не удержались.

— Я любил. А теперь Лея не хочет меня видеть. Почему все, что любил я, оказывается вашим?

— Не что, а кого. И не утрируйте, к королеве Брехе я не притрагивался.

— Да при чем здесь она!

Он искренен в своем негодовании и растерянности. Искренен настолько, что мне его даже чуточку жаль. Не без брезгливого высокомерия, но жаль. Только мне гораздо интересней понять, с чего это опытный политик дал волю чувствам.

— С воплощением идеи строительства Новой Республики возникли проблемы?

— Напротив. Все идет в строгом соответствии с высокими идеалами демократии: максимум свободы, и возможности самореализации личности при минимуме контроля.

— Если получится, сильные, яркие индивидуалисты к вам валом повалят. Империя требует от своих граждан довольно жесткого подчинения интересам общества, но у тех, кто стаей не живет, появится отдушина. Я в двадцать лет в такую республику из Храма сбежал бы, пожалуй.

— Не общества, а государства, — по инерции огрызается Органа, но тут же одергивает сам себя. — Но не в этом суть.

— Тогда в чем? — помогаю ему продолжить.

— В том, что стремились-то мы не к этому. Наш идеал — не новая, а старая Республика. К которой теперь уже точно нет возврата. Саму основу ее снесут новые элиты: в империи — капитаны Пиетты, в республике — парни из разбойных эскадрилий. Старый мир обречен. Палпатин победил.

— Зато наивная набуанская девочка Падме Наберрие мечтала о чем-то подобном.

— Она была плотью от плоти старой аристократии.

— А хотела странного.

— Подчас она сама не знала, чего хотела.

— Сейчас ей не больно от того, что ее мечта прорастает в реальность сквозь прах привычного, милого мира…

— Вы действительно ее любили… — с чуть отрешенной обидой сообщает мне Органа.

А я отнимаю у него ополовиненную бутылку коньяка. Еще не хватало, чтобы завтра на переговорах от него перегаром несло.

* * *

Бывшая гробница владыки Куна, совсем недавно база Альянса, а сейчас храм Нового Ордена встретил нас интенсивными строительными работами. Я надеюсь, не за счет средств флота. А то с бывшего бухгалтера Адамса станется. Ладно, пустое это. К делу.

На утреннем солнышке на чистовыметеном и свежепобеленном дворе нас встречает парад новых рыцарей. Весьма прилично выглядящий строй. Еще бы, когда две трети присутствующих — вчерашние бойцы Алой гвардии или сотрудники Инквизитория. Командированные от Империи, так сказать. Адамс не возражает. Про этих он хотя бы знает, на кого они работают. В отличие от повылазивших из темных щелей якобы светлых личностей, за которым невесть кто стоять может. Собственно, Адамс потому и форсирует заключение договора с Республикой об обучении в храме одаренных республиканцев. Ему нужно кем-то уравновесить пока явно гипертрофированное имперское крыло.

На крыльце нас с Органой встречает Адамс с Леей. Прибывшая буквально часом раньше девушка заняла подобающее ее должности пресс-секретаря Храма место возле шефа.

— Его превосходительство, лидер Эндорской Республики Бейл П. Органа, — представляет гостя дроид протокольной службы.

Бейл привычно выступает вперед с дежурным выражением смеси высокомерия и уважения к партнерам. Мастерство не пропьешь.

— Республика рада приветствовать новое объединение одаренных галактики. В знак будущего плодотворного сотрудничества позвольте вручить небольшой дар. Надеюсь, он поспособствует восстановлению утраченных в тысячелетних распрях знаниях о Великой Силе.

Это он о том, что я сейчас должен вручить обнаруженный на Эндоре голокрон. Не кочевряжусь, вручаю. Благо, эта маленькая хитрость лидера Органы в заблуждение никого не ввела, скорее заставила понимающе улыбнуться потугам слабейшего показаться наравне с сильными.

Опять же и я не с пустыми руками приехал. Дроиды выгружают контейнеры с остатками джедайской библиотеки. Двадцать лет назад в суматохе боя многое сгорело. На остальное Сидиус лапу наложил. Днями же лично отсортировал. Оставил то, что, по его мнению, может пригодиться для обучения Люка, а остальное широким жестом даровал Храму.

Честно говоря, такое решение моих детей меня несколько удивило. Я-то почему-то думал, что Лея изъявит желание остаться при дворе. Она же заявила, что разочаровалась в Республике, но не верит в человеческое лицо империи, поэтому предпочитает присматривать за обоими государствами со стороны — из Храма. Люк же заявил, что хочет и может сделать Империю лучше и готов подставить плечо Палпатину. Ага, вот так вот, ни много, ни мало. Хотя, оно и к лучшему. Светлая силища сына весьма эффективно поддерживает эмоциональное равновесие повелителя. Да и Сидиуса просто по-хорошему забавляет возможность обучать азам великовозрастного балбеса. Мы с сыном бессовестно этим пользуемся? А то ж: я — ситх, и он — не джедай.

Тем временем перебираемся под своды храма, где к переговорам присоединяется истинный хозяин помещения владыка Кун. Вообще-то, планировалось рутинное обсуждение декларации о сотрудничестве, по которой Храм брал на себя ряд обязанностей по Силовой, так сказать, поддержке Республики в обмен на то, что та станет всячески поддерживать авторитет Храма и способствовать вербовке одаренных в его ряды на своей территории. О деталях Органе и Адамсу предстояло всласть поторговаться. При этом Лея должна набираться опыта ведения переговоров. А я присматривать, чтоб стороны не жульничали. Адамс — в Силе, а Органа — исходя из многолетнего сенатского опыта. Но появление призрака вносит в происходящее изрядную сумятицу.

Прежде всего, Экзару Куну захотелось, чтобы его видели все собравшиеся, включая неодаренных. Для чего призрак вселился в возвращенного дочери С-3РО. Я сразу и не понял, с чего это у старины С-3 фотоэлементы горят как лава Мустафара. Сообразил лишь когда кибер-секретарь заговорил на до хатта правильном старокорусанти.

— Великий повелитель Тьмы лорд ситхов Экзар Кун милостиво позволяет потомкам своим расположиться в моей усыпальнице. Достойную величия места сего виру уплатив, дозволено будет гостям заморским расположиться под сими сводами.

Вот ведь хатт, на этом фоне и гранд-магистр Йода — знатный оратор. Органа же вообще не понял, с кем дело имеет.

— Экзар Кун, это кто?

— Аз есмь Экзар Кун!

С-3РО ревет так, что испуганное эхо уносится по высокие своды словно стая птиц. Не ожидавший от собственной бытовой техники эдакого перерожденчества Органа предпочитает прикусить язык. Зато, заслышав про некие незапланированные траты, срывается Адамс.

— Эй, папаша, ты в своем уме? Какая еще вира?! Мы ж с тобой обо всем договорились!

— Воистину так. Но лишь с тобою. А как же доля малая, партнером твоим привнесенная?

Это он про меня или про Органу? И вообще, зачем призраку деньги? Пожалуй, надо ему Вишейтовский голокрон подсунуть. Пусть лаются всласть. Тут Органа понимает, что невесть кто его на деньги выставить пытается и начинает громко и искренно возмущаться. Мне проще, я — человек государев. Как повелитель скажет, так тому и быть. Поэтому просто пытаюсь незаметно отрегулировать речевой аппарат С-3РО. Можно же то же самое на нормальном языке говорить. Уж из шести миллионов вариантов можно подобрать что-нибудь более доступное для понимания.

— Новые поколения разумных до золота падки зело… — начинает ответствовать Кун, но на миг замолкает и продолжает после заминки. — В натуре, блин, чуваки! Не в бабле счастье, а в его количестве! Делиться надо, короче!

Стоп, с осовремениванием речи я слегка перестарался.

— Gentlemen, our financial contradictions…

Я вообще не понял это он по-каковки.

— Мастер Энакин, прекратите наконец хватать меня за языковые настройки! Щекотно же! — наконец-то начинает говорить своим обычным голосом С-3РО.

Засевший в нем ситх пытается швырнуть в меня молнией. Только зря. Сколько я протезов пережег, пока не понял бесполезность этих попыток. Демонстративно чихаю от запаха горелой проводки и обещаю после окончания переговоров заменить вышедшую из строя конечность, причем бесплатно.

После этого переговоры возвращаются в намеченное русло. В ходе бессовестного торга выясняется, что по мнению Куна, коли с подачи Республики сюда прибудут джедаи, либо лица им идейно близкие, то за эдакое непотребство в его дому Куну надо доплатить особо. И сумму запросил… Впрочем, быстро выяснилось, что в качестве платы он готов принять не кредиты, которые из-за войны обесцениваются что в Империи, что в Республике, а возможность посещать Республику. Мол, в Империи и без него ситхов как грязи. А Республике его присутствие может быть полезно. Органа сдуру согласился. Ну, не в курсе вчерашний сенатор того, что призрак лорда ситхов буквально намертво привязан к своей гробнице. Внутри комплекса он может бесплотным привидением скакать или вселиться хоть в дроида, хоть в утюг, хоть в микроволновку, но за пределы — ни-ни.

Тут в разговор вступает Плэгас Мудрый, и я понимаю, что передо мной классическая разводка лоха. Ибо Плэгас, потупив глазки, скромно сообщает, что вообще-то есть одна древняя методика закрепления призрака в материальном объекте. Ох, сейчас они Органу мало того, что разуют-разденут, так еще и призрака Куна у себя в гостях периодически принимать заставят.

Тревожно перевожу взгляд на дочь. Она все отлично понимает, но не возмущается. Напротив, смотрят на парочку ситхов полными восторга глазами. Впитывает мастерство лордов без всяких соплей по поводу бывшего папаши. И ненависти какой-то особенной к Органе- старшему у меня вроде бы нет, а все равно видеть такое отношение к нему дочери приятно.

Понимаю, что ситуация вошла в спокойное русло и моего вмешательства не требует, и тихо выхожу прочь. Через несколько минут следом появляется Лея.

— Я рядом сяду. Не возражаешь?

— Нет. Только ты чего ушла. Тебе же интересно было.

— Да, интересно. На я лучше потом в записи еще раз все внимательно пересмотрю и обдумаю, а то сейчас я уже начинаю терять нить происходящего. Во всяком случае, в его потаенной части. А ты почему ушел?

— Так драки не намечается.

— Старый ситх Палпатин и дальше собирается тебя использовать исключительно как держиморду силовой поддержки?

Лея обиженно поджимает губы. Ей за меня обидно, или она ищет очередной повод прицепиться к действиям императора?

— Я не держиморда. Я — Избранный, гарант равновесия Силы в галактике. Поначалу это специалист по разниманию драк и обламыванию рогов зарвавшимся.

— Почему поначалу?

— Потому что тысячи лет представители разных концепций использования Силы выясняли отношения исключительно световыми мечами и по-другому не умеют. Со временем научатся. Но не факт, что я доживу до этого.

Дочь бросает на меня тревожный взгляд.

— Нет, это не значит, что я собираюсь помирать в ближайшее время. Это к тому, что на преодоление тысячелетних традиций потребуются годы и годы.

— Тогда ладно.

— Ты бы с Органой поговорила, что ли.

— Зачем?

— Ради места в Координационном Совете Республики Альдераан Бреха Антиллес подала на развод. А тут и ты личико в сторону воротишь. Такое стерпеть никаких нервов не хватит. А зачем нам псих во главе сопредельного государства?

— Ты хочешь, чтобы я с ним восстановила нормальные отношения?

— Я считаю это разумным.

— Ты или император?

— Солидарное мнение.

— Хорошо. Но первой я к Органе не подойду. Можешь передать ему мою готовность встретиться, и, если он сочтет эту встречу возможной, она состоится.

— Хочешь выставить меня в образе миротворца?

— Коли Палпатину плевать на имидж своего соратника, то мне, как дочери, твоя репутация небезразлична.

— Ох, Сила великая! Кажется, меня ждут тяжелые времена!