Шиноби (джен)

Сложенная ручная печать, поток чакры, и грунт пополз в стороны и наверх, формируя прямоугольную яму более чем трёхметровой глубины. Ещё импульс силы — и глина с песком стенок котлована сжалась в монолит. Распечатать свиток, и в яме оказалась небольшая бытовка с торчащими трубами вентиляции и печки.

Подровняв её положение по высоте, заставил землю поползти обратно, закапывая укрытие. Часть вынутого грунта насыпалась сверху, обеспечивая дополнительную защиту.

Закончено. Я кивнул паре стоящих рядом шиноби, моментально начавших укладывать наверх снятый ранее дёрн. Это уже не первый установленный мной опорный пункт, все знают последовательность действий.

К вечеру они ещё помогут траве подрасти с помощью чакры, и вообще не будет видно ничего лишнего. Даже дверь, ведущая к лестнице вниз, похожа на кусок коры. Конечно, два метра грунта — посредственная маскировка от сенсоров. Можно было бы насытить окружающую растительность и землю чакрой, размывая сигнатуры. Но это само по себе будет маяком «тут что-то есть».

Зато, чтобы пробить слой земли, потребуется применение достаточно масштабной и затратной техники, которую почувствуют из соседнего опорного пункта.

Отряхнув и так чистые ладони, я кивнул шиноби, для которых опорник и предназначен, и переместился обратно к Хиаши.

Тот встретил меня, задумчиво смотря на карту и меланхолично делая пометки в блокноте. Оглянувшись, когда я появился в дверях, мужчина немного невнятно из-за зажатого в зубах карандаша, хмуро бросил:

— Они концентрируют силы на нашем участке. Я ходил в патруль, засёк недолгое появление джинчурики Четырёххвостого. Мы нанесём удар первыми, незачем ждать.

— Состав команды? — удивлённо поднял я бровь. — Или вдвоём пойдём?

— Нет. Парни уже выдвинулись. Их задача — вовлечь джинчурики в бой, а потом твой выход, — покачал головой Хиаши. — И, Ясуо, твоя задача — ликвидация сосудов биджу, а не помощь в битве. Справишься?

— Одного заберу точно. Двоих — как ситуация сложится.

— Не рискуй понапрасну. Мы продержимся столько, сколько надо. И никаких Врат! Не желаю перед Юмико отчитываться, почему её сын опять вернулся куском мяса.

— Теперь у меня есть страховка, — хмыкнул я в ответ.

— Я знаю. И надеюсь, ты будешь её использовать, а не ждать неведомо чего. Район назначения — два километра к югу от двойного холма. Там сидишь в печати и ждёшь. Всё, выдвигаемся.

Он исчез в Крыльях, а потом и я последовал его примеру, оказавшись в точке назначения. Теневой клон с изменением сигнатуры чакры отправился в первый контур моей печати, и она ненадолго приоткрылась наружу, давая ему возможность обозреть окрестности, а потом переправить информацию.

Створ печати приоткрывается на долю секунды, но если их сенсоры что и успеют понять, так это появление кого-то уровня генина, без следов характерной чакры Узумаки.

Ждать пришлось почти полчаса, эпизодически получая картинку от клона, пока внизу не появились наши силы. Бойцы возникали командами, когда их переносили сюда Крыльями и Полётом Бога Грома.

Технику Тобирамы Сенджу и Минато часть шиноби Конохи начали изучать ещё до войны, но техника довольно критична к личному мастерству, скорости реакции и запасам чакры пользователя.

Ей действительно нужно учиться и тренироваться, наши Крылья в этом плане намного проще. Во многом за счёт сложности самой печати, разумеется. Зато техника Минато теперь изучается на последнем году академии. Кто освоит, тот освоит. Совокупно, у Конохи теперь есть почти семьдесят человек, способных к пространственным техникам.

Крыльев мы за годы перемирия наделали более сорока штук. Полтора десятка ушли Песку и Туману после начала войны, остальное — Конохе. С учётом того, что пользователь Крыльев легко способен закинуть пятерых человек на другую сторону планеты, мобильность Деревни сильно выросла.

Чем сейчас и воспользовались, перетащив двадцать бойцов сразу к обиталищу Камня. Они глубоко вкопались в холм. Много мастеров земли, многометровая порода сверху. Теоретически, я могу пробить это одной техникой, но ведь наверняка ещё и барьер имеется… У нашего временного штаба он есть, например.

Вспыхнула фиолетовая стена, отрезая холм от сил Конохи, едва в его сторону полетел первый огненный шар.

Ну почему ничего не может быть легко? Прилетел, долбанул Биджудамой или техникой из свитка, пошёл дальше. Но, нет…

Пока противник прятался за барьером, парни успели перекинуть к опорнику врагов ещё сорок человек, окружая его по периметру. Подземные ходы в наличии, но у нас достаточно сенсоров, чтобы ощутить попытку прорыва. Противников тут больше сотни в подземном городе, ещё столько же, скорее всего, рассеяны по округе.

Действительно, собирали силы.

Хиаши, тем временем, отправил в барьер технику из свитка. Молния производства Нагато. Свет и грохот ударной волны — привычные последствия, а вот округлая дыра в барьере и испарённая порода за ним — не очень.

Сам барьер устоял, хоть и оказался пробит, медленно затягивая прореху. Хм. Оригинально. И, кстати, довольно правильно. Зачем блокировать полностью, когда у тебя многие метры камня за ним?

Повторить Хьюге атаку ещё одним свитком не дали, из-за барьера выскочил невысокий старик, окружённый аурой из лавы. Сложил печати и выплюнул полсотни кусков лавы, устремившихся в Хиаши. Тот закрутился на месте, окружив себя куполом из чакры.

Впрочем, джинчурики Четырёххвостого бил не только в Хиаши.

Поднимались стены из земли, вода и ветер, останавливая натиск. Невысокий старик появился возле Хьюги, впечатывая горящую лапу биджу в его защиту. Командир мудро решил не тратить чакру, отскочив назад.

Тем временем из-за барьера устремились десятки врагов. Кто-то сразу Мерцанием, другие — окутавшись разнообразной защитой.

Я продолжал ждать. Хиаши справлялся со стариком. Каждый его удар не доходил до горящего Покрова, но отбрасывал джинчурики и заставлял морщиться от боли. Клан, вся суть техник которого в контроле формы чакры, получил в своё распоряжение природную энергию.

Такие атаки и для Наруто в полноценном Покрове Девятихвостого и Режиме Мудреца очень опасны и болезненны. А что переживает старик — и думать не хочу. Я не знаю, чем он руководствовался, выходя на современное поле боя без сенчакры.

Какие-то их внутренние разборки? Стариковская упёртость? Так или иначе, Режима Мудреца у него нет, и Хиаши держался.

Чакролапы наталкивались на выплески чакры, Хьюга виртуозно пользовался Мерцанием, иногда бил техниками из свитков. А вот его соперник уставал, всё чаще промахиваясь и атакуя в пустоту.

Хотя самое главное творилось среди обычных бойцов. Несмотря на то, что шиноби из Камня больше, пока они не сошлись в рукопашную, обмен техниками принёс победу нашей стороне. Очень грамотно наши первые отряды выпустили Стены Ветра, перекрыв весь фронт вражеского нападения. Закрылись защитными техниками против тех, кого Стены не остановили, а следом выдали одновременный залп огнём, заставив врагов остановиться и уйти в оборону. А далее разом активировалось три десятка свитков Сфер Молнии.

Некоторые техники попали в цель и ранее, но здесь на землю упало сразу двадцать трупов, очень уж техника быстрая и пробивная.

Задавив вспышку гордости, я продолжил наблюдать.

Шиноби камня таки прорвались ближе, что стоило им ещё полутора десятков трупов. Завязалась рукопашная схватка с редкими обменами техниками.

Особенно выделялось юное дарование Учих. Парнишка красиво сражается: Мерцание, кунаи, сюрикены, прямой меч в правой руке. Он перемещался от противника к противнику, нанося один удар и уходя. Редко его атаки заканчивались поражением цели, но они всегда как минимум отвлекали врагов, зачастую уже фатально.

Чуть позади, прикрытые земляной стеной, стояли Сакура и Шино с сокомандниками. Абураме так и вовсе спрятался за Сакурой, стоящей в боевой стойке. Не просто так, как оказалось. Те, кого зацепил Саске, замедлялись, а некоторые уже и пали. Парнишка, оказывается, разносил насекомых Абураме. Не удивлюсь, если ещё и дополнительно отравленных.

К сожалению, бой не идёт в одну калитку. Уже полтора десятка наших ушло в госпиталь эвакуационными печатями, раненые или убитые. Та рана, что поймал парнишка из Инузука, очень страшная, ему техникой земли вывернуло рёбра наружу. Под жалобный вой его собаки-партнёра их обоих и перенесло.

Свитки у наших ребят потихоньку заканчивались, но и враги теряли преимущество в численности. На моих глазах Сакура одним ударом снесла голову кинувшемуся на неё чунину. Каменная броня поверх кожи того не спасла. Режим Мудреца — жуткая штука для бойца ближнего боя.

Сглотнув, она посмотрела на свой правый кулак, заляпанный кровью и мозгами, на секунду прикрыла глаза и бросилась в бой сама. Сила у личной ученицы Цунаде немаленькая, глупо в защите стоять.

Я улыбнулся, наблюдая, как она сражается спина к спине с Саске. Интересно, её детская влюблённость в него ещё имеет место? Думаю, такая заруба растопит даже «каменное» сердце Учихи.

Ах, как хочется ворваться в бой. Не допустить смертей и увечий…

— Терпи, Узумаки, — ворвался в мысли возглас моей «страховки». — Лисята должны расти и учиться. Толку с воина, ни разу не пролившего кровь врага и не рискнувшего своей жизнью? У тебя своя задача.

— Вдруг помощь не явится? — поморщился я в ответ.

— Тогда вы просто победите. Видишь же, куда всё идёт.

Я вздохнул, но вынужден был согласиться с запечатанным во мне клоном Курамы. Такая вот страховка на бой. Клон состоит, во многом, из моей чакры, на что я тратил большую часть резерва за те две недели, которые «прохлаждаюсь» на опорнике. Курама после создания клона забрал большую часть силы обратно. Иначе такие объёмы чакры биджу меня изувечат, Узумаки я или нет.

Разница с другими в том, что я восстановлюсь. Кстати, похожим образом действует и Карин, её Исобу получает немало чакры сестры. Но она привыкнет и сама за пару лет, у них довольно высокое совпадение по типу чакры, да и женщины, в целом, пластичней и легче приспосабливаются к биджу.

И вообще, надо бы как-то оставить черепаху себе, когда война закончится. Мы островная «страна», нам его сродство к воде идеально. Как и Туману. Они его на Четырёххвостого или Пятихвостого не поменяют, несмотря на, вроде как, большую силу. А Шестихвостый и так опять у них, договорились с его джинчурики.

На поле боя, пока мы беседовали с лисом, произошли изменения. Уставший джинурики, основательно избитый Хиаши, оглянулся вокруг и вытащил из подсумков два немного разных куная, которыми уже не сколько отбивался от Хьюга, а, скорее, пытался помочь простым бойцам.

Плохо там всё. Выучка у шиноби Камня неплохая, но Режима Мудреца, кроме как у пары бойцов, нет, а наши ещё и свитки с техниками совсем не жалеют.

В тот момент, когда Саске свитками — моей Сферой Молнии, между прочим — убил двоих шиноби, джинчуики дрогнул, запросив помощи.

Кунаи полетели в стороны, а спустя мгновение появилось шестеро шиноби. Джинчурики Пятихвостого, четверо новых и старик Ооноки.

— Бинго!

Печать вокруг сомкнулась полностью, отделяя меня от мира. Ускорив в ней время в десяток раз от реального, я сложил ручные печати. Покров Молнии. Режим Мудреца. И самое главное…

— Погнали, Курама!

Тело облекла тяжесть, наполняя дикой, едкой силой. Всё, отданное за эти дни, вернулось обратно вместе с рычанием лиса:

— Знаешь, Наруто — отличный партнёр. Но слишком уж он добрый. Поэтому, Ясуо, покажи им мощь Девятихвостого лиса!

Его чакра плавно синхронизировалась с Покровом Молнии, и мир вокруг дрогнул, прогибаясь под силой и волей демона. В руках стали расти два напитанных молнией и огромным количеством мощи Расенгана.

То, что я делаю, держа одновременно свой Покров и две таких техники, требует чудовищного контроля чакры. Но я семь лет его качал на чужой силе, пропустив сквозь себя объёмы энергии, которые и не снились большинству шиноби! Могу себе позволить.

Выход из печати среди врагов. Они замедленно поворачиваются ко мне, а Курама ещё больше энергии вкладывает в свой Покров.

Здоровенный мужик, больше двух метров роста, начинает реагировать, поворачиваясь ко мне, окутываясь аурой Пятихвостого.

Он умер первым.

Расенган в правой руке вошёл ему между ключиц, пробивая ещё некрепкий Покров и перемалывая плоть. Техника распалась выплеском чакры, отправив вверх оторванную голову.

Не обращая внимания на остальных, рывок в сторону, и второй Расенган входит в уже измученного старика джинчурики. Попадает в спину, пробивая покров, перемалывая сердце и внутренности, прожигая молнией насквозь. Дыра получилась размером с мою голову. Да и он свою практически потерял, она повисла на куске кожи.

Уход Крыльями, создать ещё один Расенган, пользуясь ускоренным временем в печати. Он сильнее прошлых.

— Бей!

В ушах грохочет рык Курамы, а я выхожу из печати. Выбрал себе целью я ещё одного здоровяка в Покрове. Расенган влетает ему в голову, круша кости и мозги.

Готов.

Правильно я выбрал цель, Цучикаге уже в полусотне метров — уходит Мерцанием. А вот менее опытный шиноби среагировать не успел.

В руках кунай, сквозь который идет молния, шаг вперёд, и он входит в ключицу ещё одного врага. Хотел в череп, но он успел убрать голову. Впрочем, и так, идя сверху, лезвие ломает кости, рвёт мясо, достаёт до сердца. Враг бьёт себя по груди, уходя эвакуационной печатью.

В ладони уже новый кунай, устремляющийся в голову очередной цели. Он уходит назад, пытается сложить ручную печать.

Хорошо, значит не он.

Мерцание, и ещё один джинурики получает нож в живот. Рванув лезвие выше, я отпустил нож и ушёл в печать.

Расенган. Выход. Мерцание. И он входит в поднятые перед грудью руки раненого ранее. Хрустят кости, летит кровь, но враг исчезает.

Я останавливаюсь, сосредоточившись на сенсорике, да и Курама подтверждает.

— Ушли, Ясуо.

Сброс ауры Курамы, оставшись только в Покрове Молнии, попутно откатив время в печати Крыльев к стандарту. Жрёт чакры она, как не в себя.

Мерцание, и какой-то шиноби Камня лишается головы. Ещё одно, новый труп.

Потребовалось ещё два мертвеца, прежде чем следующая цель подняла руки, крича:

— Сдаюсь! Не убивайте!

Мой кунай прошёл мимо его головы. А шиноби упал на колени, вскидывая ладони выше.

Выдохнув, я резко повернул голову, ища новых врагов. Их не нашлось. Оставшиеся на ногах полтора десятка человек сдавались в плен.

— Успокойся, Узумаки, — произнёс Хиаши, подходя ближе. — Они больше не будут сражаться.

— Я бы тоже не решился, — между загнанными вдохами вытолкнул слова Саске, стоящий неподалёку. — Слишком быстро. Я осознал произошедшее, лишь когда умер третий джинчурики.

Его партнёрша, тем временем, занималась пленными, погружая их в сон, заодно активируя лечебные печати раненым, у кого они есть. К чести Камня, такие нашлись у всех оставшихся в живых. Без медицины они бойцов на передовую не отправили.

Наши тяжёлые все ушли эвакуационными печатями. Да и мёртвые тоже, вокруг одни способные сражаться шиноби.

Хиаши оглядел бойцов и крикнул:

— Все, кто сегодня погиб, сделали это не зря. Вы сами видите, какая добыча попалась, — повёл он рукой на трупы джинчурики, исходящих чакрой биджу. — Хорошо потрудились! Не будем останавливаться! До победы!

— Да-а-а!

Единым порывом прокричали несколько десяток голосов, заставив его вскинуть голову и гордо усмехнуться.

А я с раздражением смотрел на трупы. Такая растрата… Если бы биджу запечатали не очень давно в сосуды, я смог бы что-то сделать. Разрушил печать, высвободил монстров. Но тут слишком много воды утекло с тех пор, как печать превратила их в единый комплекс человека и демона. Теперь ждать, когда монстры возродятся сами…

— Я заберу часть силы, нам полезно будет, — разрушил мои бодания с жадностью Курама. — Попроси остальных отойти. И, Ясуо, будет больно.

— Отступите подальше, буду собирать чакру, — попросил я Хиаши.

Встав над трупами, я расслабился, позволяя лису взять под контроль мою систему чакры.

Вокруг потянуло его мощью, насыщая окружение. Всё больше и больше, обволакивая тела внизу. Коноховцы разбежались, лишь самые любопытные продолжали смотреть.

Чакроканалы жгло огнём, хотя, вроде, не так сильно, как Курама обещал…

— Терпи, — раздался рык в сознании.

И выпущенная им чакра устремилась обратно, цепляя за собой чужую. Я поднял руку и впился зубами в рукав куртки, не обращая внимания на то, что она покрыта чужой кровью. Главное не закричать, не портить репутацию. Всё тело жгло огнём и, казалось, резало изнутри сотней тупых ножей.

Упав на колено, крепче сжал челюсти, отвернувшись от шиноби, чтобы было не видно слёз. Пытка всё длилась и длилась, пока клон лиса напитывался чужой силой.

Его ёмкость закончилась, и он отправил собранное в мою печать для хранения чакры. Её оказалось много. Она шла и шла, переполняя печать.

Стало чуть менее больно, уже не хотелось орать. Через пять минут процедура закончилось, оставив меня сидеть на остывающем трупе джинчурики Пятихвостого.

Сколько же Курама выкачал силы? И, главное, зачем нам она? Впрочем, океан бесхозной чакры… жалко ведь…

Стеганул болью Риннеган в левой глазнице. Ну да, силы настолько много, что хватит на маленького биджу. Глаз насылает видения, как можно их смешать, вдохнуть мощь в единую форму. Не хватает только двух компонентов: души и природой энергии. И не того смешного количества, которое у меня есть в печати, а больше. Много больше.

— Ты понимаешь, — тихо прошептал в сознании Курама. — Мы можем это сделать.

— А нужно ли? — саднящим горлом прохрипел я и, с трудом сделав глоток из фляги на поясе, закончил: — Орочимару, вот, сотворил, теперь природной энергии в мире всё меньше. Не удивлюсь, если в некоторых областях скоро растения умирать начнут — так высушена местность.

Вполне реальная опасность. В этом мире жизненная и природная энергия настолько глубоко встроены в сами клетки, что без них те умирают. Нельзя подобный хищнический сбор продолжать дальше, думаю, это понимает и сам Орочимару. Он псих, помешанный на знаниях, но смерти миру он не желает. Наверное.

— У нас получится лучше, чем у змеёныша. А его тварей поймаешь и убьёшь, — продолжал нашёптывать демон-лис.

— Мататаби это повторишь? — постарался отшутиться я. — Она тебя за «котят» на куски порвёт.

— Думай, Узумаки. Я всю их чакру переправил в печать. Пусть ждёт своего часа…

Он замолк, оставив меня в тишине сидеть на трупе здоровяка-джинурики. Искушает, собака. А точнее — лис. Не думал, что в биджу встроен инстинкт размножения, они же никогда не были животными, просто создания из чакры. Однако, вот он, в чистом виде.

Я поднял ладонь и сжал кулак. Даже просто движение отдалось болью в каналах чакры. Как будто Врата открыл. Мама опять ругаться будет. Хотя, прогресс: в прошлые разы я вредил организму от безысходности, а теперь от жадности.

Это ведь прогресс, верно?