Безмолвная исповедь (гет)

Изумрудная кожа обивки кресел и запрятавшегося в тени дивана, темное дерево книжных полок и массивного стола, с множеством запираемых на ключ ящичков, кофейный столик у того самого дивана, ложный камин, с занятными безделушками на полке, большой старинный глобус в изящной подставке... Приятные для глаза панели на стенах, оттенка молочного шоколада, и изумрудно-зеленые бархатные шторы, плотно задвинутые сейчас. В кабинете Владыки Кайуса, довольно радостно и быстро давшего мне добро на встречу с ним, оказалось неожиданно уютно и спокойно, и в любой другой ситуации я бы, несомненно, осталась в огромном восхищении и любовалась гравюрами гор на стенах. Вот только меня привело туда совсем другое дело...

И именно о нем я заговорила, оторвав взгляд от сложенных вместе рук, с длинными пальцами, украшенными несколькими старинными печатками, и подняв глаза на бледное, немного вытянутое лицо. Длинные светлые волосы, алая радужка глаз, символ клана, четко выделявшийся на черном шелке рубашки. У меня было достаточно времени, чтобы, когда улеглись шок и первичная обида, многое обдумать и проанализировать. И я была абсолютно уверена в том, что я и тот, кто сидел напротив, за широким столом, кое в чем были полностью солидарны. Даже больше, чем солидарны.

— Думаю, ни мне, ни вам не хочется тратить время на пустые разговоры, Владыка. Посему, из уважения к нам обоим, я задам вопрос прямо. Надеюсь, вы не сочтете его слишком... Кхм... Слишком прямолинейным и наглым. Вы ведь не хотите, чтобы я была принята в клан, не так ли? — Я, заметив мелькнувшее в глазах собеседника недоумение, улыбнулась как могла мило. — Дело в том, что я тоже не слишком хочу в него вступить.

— Однако до недавних пор мне казалось, что эта перспектива вполне тебя устраивает, — заметил вампир. — И откуда такие подозрения, милая? Разве я сделал что-то дурное в твой адрес?

— Вы ведь не просто так намекали мне еще тогда, на празднике, что не все таково, как выглядит. Не просто так обещали помощь и поддержку, и показали то, что показали. У меня было довольно времени, чтобы подумать над ситуацией, и я пришла к выводу, что мы с вами разделяем общие ценности.

— Общие ценности? — Скрестив руки на груди, вкрадчиво уточнил собеседник. — И ты действительно хочешь уйти? Ты уверена в этом? Конечно, я не стану отрицать того, что рассказал тебе правду не без умысла, но... Я не ожидал, что ты соберешься оставить клан...

— Вы скорее думали, что меня это настолько заденет, что я вновь замолчу, — кивнула я. — Владыка Кайус, видите ли, я слишком заинтересована в своем существовании, чтобы молчать в ситуации, когда от моего голоса зависит моя жизнь, и, более того, жизнь моего друга. Но не меньше я заинтересована в существовании подальше отсюда. Мне ведь не только вы не рады, не так ли?

— Знаешь, — откинувшись затылком на спинку, протянул мужчина. — Я недооценил тебя, Ребекка. Ты догадливее, чем я думал. И тверже... Хотя все же весьма странно, после столь длительного пребывания здесь, воздействия Челси, того, как ты радовалась новым возможностям, твоего романа с ищейкой... После всего ты всерьез намерена оставить клан... — Лицо его озарило понимание, и губы тронула уже знакомая злорадная улыбка. — Это из-за ищейки, да?

— Нет. — Голос удалось оставить твердым, и я от души надеялась, что то, какими усилиями мне сейчас удавалось вести себя спокойно, было неизвестно моему собеседнику. — Я и до того сомневалась в том, что хочу здесь оставаться. Открыв правду, вы во многом облегчили для меня муки выбора. — Покачала я головой, сложив руки на коленях. — И все же я хотела бы узнать, вы ведь не единственный здесь, кто мне не рад? Я не требую рассказывать причины, я и так догадываюсь. Закулисные игры клана, конкурентная борьба, неоднозначность моего дара... И многое другое.

— И ты уверена, что я скажу тебе правду?

— У вас на данный момент нет причин лгать. Я хочу исполнить наше с вами общее желание. Однако, чтобы это сделать, мне нужна кое-какая информация. Предоставить ее можете только вы. Вы ведь говорили, что я могу обращаться к вам за любой помощью, не так ли?

— Что ж, положим. Тебе действительно не рад не только я. Мой брат, Маркус, тоже. Более того, многие члены клана — Афтон, Сантьяго, Хайди... Видишь ли, у тебя действительно слишком неоднозначный дар, Ребекка. И сложно представить, что придет в голову моего брата, обладающего подобными возможностями. Аро достаточно непредсказуем подчас... Тем более, если учесть, что ты еще владеешь своим даром довольно плохо.

— Прекрасно. Второй вопрос касается Рэймонда. Я ведь действительно еще довольно мало применяла свой дар... Вы, конечно, подстрахуетесь, если мне удастся на него повлиять, не дожидаясь результатов воздействия, не так ли? И условия ведь были изменены потом, мои, я верно понимаю?

— Твоя проницательность меня почти пугает, — выдохнул вампир. — Скажем так, это не исключено, на твой первый вопрос. На второй... Почему ты так решила?

— Потому что в том, что я видела, не было ни слова о том, что я должна спеть. А я уже давно заговорила, в общем-то.

— Условия были изменены после твоей выходки в Сиене. Сокращены на месяц и вместо разговора от тебя потребовалось пение. — Злорадная улыбка лучше любых слов показала, кому принадлежала эта идея. Но сейчас мы действительно разделяли общие цели. Ему любой ценой хотелось не позволить Владыке Аро заполучить такую игрушку, как я, а мне любой ценой хотелось покинуть замок, как можно быстрее, живой, и вытащить из передряги шкуру Рэймонда. И для того, чтобы это сделать, мне нужна была помощь. И отчасти эту помощь сейчас мне мог указать один из братьев Владыки Аро, который, я почти не сомневалась, оказал бы ее, с перспективами избавиться от меня, пусть таким образом, весьма охотно. Своя роль была отведена и Тобиасу, куда более простая, в том, что я решила сделать, когда сумела подавить злость и бессильное негодование. — Однако по факту ты уже практически выиграла пари. Тебе не о чем беспокоиться...

— У Рэймонда есть шансы уйти отсюда живым? — Прервала я.

— Только если он станет одним из нас, что вынудит его хранить секрет. Но я совсем не уверен, что Владыка Аро на это согласится.

— А если Рэймонд станет вампиром независимо от клана? — Уточнила я. — Если его обратить кто-то другой? — Мои подозрения подтвердились и то, кто обратил бы Рэмми, не играло особой роли, скорее речь потом могла бы зайти только уже о его собственном неадекватном поведении после обращения. Но это все-таки был шанс. Пусть небольшой, но шанс вытащить друга живым...

— Тебя ведь еще что-то сюда привело, не так ли? — Закончив описание того, каким образом все еще можно было сохранить жизнь моего друга, уточнил уже Владыка, не сводя с меня пристального взгляда. — Что именно? Говори, не стесняйся. Я понимаю, Ребекка, какие чувства по отношению к нашему клану тебя сейчас переполняют. Я даже сочувствую тебе, веришь ли...

— Я очень жалею, что вам не удалось настоять на том, что я здесь лишняя, прежде, чем все закрутилось. — Выдохнула я. — У меня действительно было еще дело к вам, Владыка. Для того, чтобы исполнить задуманное, мне будет нужна помощь, ваша помощь. Вы обладаете достаточным весом в семье, чтобы подвести почву для некоторых действий и событий. Уверена, вас заинтересует мое предложение, которое одновременно исполнит ваше желание не видеть меня здесь и мое желание здесь не задерживаться. — Уже я откинулась затылком на спинку кресла, искоса взглянув на откровенно усмехавшегося Кайуса.

— Я тебя и вправду недооценил, девочка. Было сложно даже представить твое умение собой владеть, твою сдержанность, если вспомнить последние месяцы. Более того, ты довольно-таки умна и проницательна, для столь юной особы. Ты не хочешь остаться в клане, скажем, как моя приближенная?

— Не сомневаюсь, что вы смогли бы оценить мои таланты несравненно более справедливо, чем Владыка Аро, — пожала я плечами. — Но есть обстоятельства, по которым я не хочу здесь оставаться в каком бы то ни было статусе. Если вы согласитесь помочь мне, я буду признательна, если нет, это ваше право.

— Твои планы вполне соотносятся с моими желаниями, Бэкка, — без тени улыбки кивнул блондин. — Я помогу. А ты для начала опишешь мне, в чем...

* * *

Роль, которую я самым старательным образом разыгрывала перед Владыкой Кайусом и его приспешниками, давалась мне с невероятным трудом, еще более сложно, чем роль Лиз на первых порах. Существенно облегчало задачу только то, что я физически не могла заплакать, даже если бы захотела этого. Но вот именно плакать мне сейчас не хотелось.

У меня действительно было немало времени, чтобы обдумать все недавние и более отдаленные события моей жизни, начиная с появления в ней Вольтури и заканчивая тем днем, когда я чужими глазами видела, как на мою жизнь заключалось пари. После подобных открытий все странности обретали смысл, становилось понятным то, почему мне помогали Джейн и синьора Сульпиция, я не сомневалась в том, что на мой дар были какие-то свои планы. Вольтури сумели практически без следов, очень виртуозно провернуть свои намерения, я облегчила им работу, сама пойдя в руки, моя прежняя жизнь вполне позволяла просто исчезнуть, что и произошло, и, быть может, не случись этой войны с собой и попытки вернуть мне утраченный голос, я уже давно стала бы членом клана и действия их увенчались бы успехом. И все-таки кое в чем они просчитались, даже Владыка Аро, виртуозности планов которого я могла только завидовать. Случайно ли, или нет, но кое-чего ему не удалось учесть: я могла не захотеть становиться членом "семьи", более того, я провела в замке достаточно времени, чтобы знать его порядки, усвоить основные законы вампирского мира, а теперь, после открытий, правила игры...

И все же внутри что-то болезненно сжималось, когда замок на двери со скрипом защелкнулся и я привалилась спиной к камню стены. Ложь... На лжи была построена большая часть моей жизни, ложь окружала меня с самого детства, моя и чужая. Начиная с отца, который даже таскал меня к гипнотизеру, чтобы помочь забыть случившееся с Деннисом, тоже своего рода ложь. Единственная во всей моей жизни, для которой я могла найти оправдание. Я сама обманывала окружающих — соседей, учителей, приятелей, даже врачей матери, потому что понимала, что в ее сумасшествии виновата была отчасти я сама. Да и мама, в периоды ремиссии, страшно раскаивалась в том, что происходило между нами. Я лгала Полу, о матери, не желая объяснять, почему на самом деле стремилась от нее дистанцироваться. Но не стала делать вид, что любила его, так было гораздо честнее... Больше четырех лет мне лгали мать, Линдсы, Майк, нарисовавшие совсем другую картину моей жизни, и втянувшие в постановку о живой Лиз Линдс меня. Виртуозно, ежедневно, отвратительно, с кульминационным моментом в виде той самой сцены, когда глаза-таки начали открываться.

В начале истории с Вольтури была одна сплошная ложь, с обеих сторон, но и для нее еще можно было найти какое-никакое оправдание. У нас у всех были свои секретики, у всех. Но потом, после обращения...

В голове красочно, словно наяву, всплывали вновь и вновь сцены в Лондоне, после побега от Линдсов, когда я встретила Деметрия, той недели, проведенной в погоне за матерью, последних минут перед обращением... И здесь, в замке, уроки, рассказы, попытки обучать меня питаться новым образом и аккуратно, сдерживать жажду, поначалу не всегда удачные, задушевные разговоры во время отдыха во Франции, когда я еще общалась с помощью блокнота, поездка, предварявшая встречу с Рэмми, когда я неожиданно сумела заговорить, и до того украдкой старательно тренируясь. Возвращение в замок... Я впервые в жизни рассказала кому-то фактически всю историю Ребекки Грин, со всеми грязными и скользкими нюансами, с тем, что я когда-то и сама очень хотела забыть. Впервые в жизни мне вдруг показалось, что все изменилось, наладилось... Впервые в жизни я позволила себе дать волю чувствам, довериться кому-то другому, влюбиться, в конце концов.

И тем страшнее было теперь знать, что за всем этим стояла ложь, одна большая, сплошная ложь. И еще более неприятной и абсурдной делала ее ставка пари. Никто из участников ничего не приобретал и не терял, независимо от его исхода, и я представить не могла, зачем оно им-то понадобилось. Впрочем, время на то, чтобы украдкой, при удобном случае, заглядывать в чужие души, у меня пока еще имелось. И только в одну голову мне не хотелось заглядывать совсем. Мне не хотелось видеть то, что стояло за его поступками. Даже если бы у них было какое-то оправдание, это уже ничего не изменило бы, после тех минут, показавшихся вечностью, когда мой мир в очередной раз разлетелся на осколки. Ложь сплошной стеной окружала всю мою человеческую жизнь, ложь оказалась рядом и после обращения... И этой лжи было попросту слишком много для одной меня.

Вот только если раньше я почти всю жизнь вела себя как страус, который прячет голову в песок, старалась убежать, создать вокруг защитный кокон, придумывая себе картинку счастливой жизни, на этот раз я собиралась поступить совсем иначе. Я действительно хотела покинуть клан, и мне еще предстояло добиться возможности это сделать, но вовсе не для того, чтобы сбежать от случившегося. Я и раньше была уверена в том, что лишняя в семействе Вольтури, и эта уверенность после произошедшего окрепла. А вот держать меня было почти нечему, точнее, некому. Меня никто не спрашивал, когда обращали, да и большую часть жизни "до", и мое вступление в клан подразумевалось как-то само собой, по умолчанию, в случае успеха. Вот только у меня были свои желания, планы, мечты, на худой конец. И одним из самых сильных желаний в этом списке было прожить собственную, полноценную, нормальную жизнь, с правом на собственный выбор, хотя бы теперь. Хотя бы так.

Вольтури очень любили эффектность, безаппеляционность и твердость, граничившую с цинизмом. Но едва ли кто-то из них сейчас в полной мере мог представить, что я вдруг соберусь отплатить им той же самой монетой... Я ведь тоже все это ценила, только по-своему...

Именно на последней мысли, пока в голове прокручивались детали плана, я получила чуть преждевременный сигнал к действиям, который кое-что вынуждал поменять. В лице появившегося за дверью Феликса, сообщившего, что вернулись посланные на Сицилию, со смертной, и Владыка Кайус настоял на том, чтобы я "поприсутствовала" при разрешении некоторых вопросов. Почти радуясь тому, что видеть меня Фил не мог, я старательно стерла с лица короткую улыбку. Кайус, судя по всему, действительно собирался выполнить на сей раз свое обещание, собственно, отчасти это уже сделал. Но планы предстояло довести до конца...

* * *

Деметрий* * *

Вообще-то этот вопрос можно было бы уладить и самостоятельно, но после случая с Линдсом у нас и так висел за плечами пока еще не снятый выговор, а тема стояла довольно-таки острая. И Владыка Аро очень ожидаемо приказал доставить свидетельницу нападения новообращенных на маленькую ферму, выжившую, в замок, для того, чтобы "решить проблему лично". В случае с детьми тема укуса всегда стояла особенно остро, неосторожность и малейший промах могли привести к сотворению Бессмертного Младенца, и оспаривать решение Господина никто бы даже не захотел, не то, что не стал бы.

К тому же у меня и так успело стать на пару укусов больше, да и у Джейн, впрочем, это было не худшим вариантом развития событий. Девочка вела себя удивительно тихо и покорно, постоянно сжимаясь в комочек и с ужасом за нами наблюдая. В самом начале, правда, ребенок попытался сбежать, но, в свои восемь лет, с первого раза сумела осознать, что это тщетно. Больше попыток удрать не предпринималось, и оставшийся путь был относительно спокойным...

И все-таки кое-что по возвращении удивило порядочно — присутствие в зале Ребекки. В клан ее еще не успели принять, однако девушка, появившаяся вместе с остальными, уходить явно никуда не собиралась. И взгляд ее, понемногу светлевший в результате попыток перейти на вегетарианство, не отрывался от съежившейся в центре зала, в руках Джейн, девчушки, миловидной темноволосой малышки лет на вид и вовсе пяти, жизнь которой отмерялась всего несколькими минутами.

— А зачем здесь Бэкка? — Пользуясь тем, что сигнал к началу процесса еще не дали, уточнил я у Сантьяго, оказавшегося рядом. — Ее успели принять?

— Нет, конечно. — Отмахнулся "брат". — Владыка Кайус решил, что ей пора учиться и участвовать в процессах. Она довольно хорошо поет, по факту... По факту, она выиграла.

— Хорошо поет? — К моменту, когда мы уезжали, вокальные старания девушки меньше всего подходили под определение "хорошо", но ответить мне уже никто не успел. Вердикт Владык, короткий и лаконичный, поскольку никаких иных вариантов ситуация не подразумевала, и несколько нарочито медленных шагов Господина к зажмурившейся девочке, по щекам которой покатились слезы. Все обычно, все уже знакомо, все происходило раньше, все, кроме...

— Стойте, — этот негромкий оклик Владыки Кайуса застиг его брата уже в момент, когда последний наклонялся к девочке. Владыка Аро замер, медленно выпрямляясь, пока со стороны тронов донеслось продолжение: — В зале присутствует Ребекка. Как нам известно, она вполне успешно тренировалась после возвращения в замок. Уверен, она могла бы попробовать свой дар... в деле.

— К тому же, если у нее это не получится, мы всегда сможем поступить традиционным образом, — неожиданно согласился с ним Владыка Маркус. — Думаю, это уместно, брат абсолютно прав. Ребекка может попробовать. — Взгляд сам собой скользнул на спокойное, неожиданно для нее, лицо девушки, по-прежнему не отрывавшей глаз от свидетельницы. — Аро? — Последний, однако, не торопился с ответом, внимательно рассматривая Владык, девочку и Бэкс. И, наконец, пришел к решению.

— Поскольку мы действительно ничего не теряем, кроме времени, и необходимость оттачивать дар у Ребекки действительно есть, думаю, это возможно. Ты понимаешь, что искать? — Последний вопрос был обращен уже к девушке, медленно подошедшей ближе, и неожиданно тепло улыбнувшейся девочке.

— Понимаю, Владыка.

— Прекрасно... — приглашающий жест, Бэкки, мягко опустившаяся на колени рядом с девочкой, рискнувшей открыть глаза, и...

— Lullaby, and good night

With pink roses bedight

With lilies o'er spread

Is my baby's sweet head

Lay you down now, and rest

May your slumber be blessed... — определение "хорошо" пению Ребекки действительно не соответствовало, голос, раздавшийся в тишине почему-то словно посветлевшего вдруг зала, звучал лучше, чем просто "хорошо". Он куда больше походил на тот самый, прежний, чем к моменту нашего отъезда. Мягкое, плавное, удивительно ласковое исполнение колыбельной завораживало, опьяняло, почти мешало думать, хотя направлено было воздействие отнюдь не на нас. На девочку, в широко распахнувшиеся глаза которой, не моргая, смотрела вампирша, с почти материнской нежностью поглаживавшая ее по щеке. Слезы перестали катиться, и, судя по всему, очарованная девчушка даже не могла моргнуть. Как, собственно, и мы, ожидавшие, получится, или нет...

— When the sky's bright with dawn

He will wake in the morning

When noontide warms the world

He will frolic in the sun, — доведя довольно-таки длинную песню до конца, Бэкка закрыла глаза, и Джейн едва-едва успела подхватить "жертву".

— Она спит, — удивленно заметила сестра.

— Возможно, смертных мое воздействие еще и усыпляет, — пожала плечами Бэкс, поднимаясь на ноги. — Но...

— Мы проверим, когда девочка проснется, — отозвался Владыка Аро, что-то приказав Алеку и Джейн, вместе с безмятежно спавшим ребенком покинувшим зал. — Прекрасно, Ребекка, твои старания явно... не прошли даром. — С мнением Владыки непросто было бы не согласиться. А вот того, что в ответ на эти слова молодая вампирша, бросив едва заметный взгляд на коротко улыбнувшегося Владыку Кайуса, довольно странно улыбнется, было трудно ожидать. И еще более трудно было ждать, что в относительной тишине зала раздадутся слова:

— В таком случае, думаю, будет уместным с моей стороны уточнить, выиграла ли я пари, или мне нужно будет организовать отдельное выступление...