Хоук и прочие неприятности (джен)

Заканчивался первый месяц после отъезда Айдана. Так рано назад я брата не ждала — он предупреждал, что путь до Вейсхаупта займет по меньшей мере три недели в одну сторону, и это при самом лучшем раскладе. Тем более, уезжать из Киркволла мне пока не хотелось: здесь было куда интереснее, чем с учителями в Хайевере.

За неполный месяц я успела обойти всех своих знакомых в городе, навестить Ноирин, снова сдружиться с ферелденскими — бывшими ферелденскими — мальчишками, несколько раз помочь Хоуку в его проблемах. Однажды даже сходила с монной Хоук на какой-то прием — отчаявшись затащить на подобные мероприятия сына, монна Лиандра взялась за меня. Тоска на этом приеме была смертная, даже в замке Эн было повеселее: виверны, капризы и кунари изрядно разбавляли великосветский треп. Правда, сенешаль Бран Кавин отравлял мне настроение на обоих мероприятиях совершенно одинаково.

Без кунари тоже не обошлось. Аришок Хоука больше не беспокоил, но его подчиненные периодически делились заданиями, на которые сами тратить время не хотели. Я несколько раз летала в их резиденцию в надежде подслушать что-нибудь интересное, но единственное, что выяснила: Аришок все-таки сидит на своем троне не все время.

Слежка стражи за Алессой результатов пока не давала, словно Мясник передумал связываться с этой женщиной. Правда, один ход он все же сделал — сумел выманить и убить сэра Эмерика. Сделал это наш таинственный убийца или мстительный гаденыш Гаскар, никто не знал, но сам орлесианец клялся, что он не при чем. В этот раз я была склонна ему скорее поверить, хоть и не без сомнений. Мое отношение разделял и Хоук, так что Дюпуи остался пока жив. Но я ужасно расстроилась: пожилой храмовник мне нравился. С другой стороны, он умер так, как диктовала ему выбранная стезя — в попытке защитить обычных людей от мага.

Еще я сумела уговорить своих друзей дать мне пару боевых уроков, так что теперь разминаться в одиночку с утра не приходилось. Поначалу Изабелла отказывалась — ее я просила первой, заскучав по Зеврану и его финтам, которые углядела и у пиратки; но, как и раньше, меня выручила неожиданность — меня в который раз застали во время разминки. На этот раз я обошлась без внешних спецэффектов, даже музыка была вполне земной: Китти отстукивала мне ритм каблуком по полу, разбавляя сухие удары перебором струн антиванской гитары. Играть она толком не умела, инструмент привез в подарок Зевран всего-то за месяц до нашего отъезда — и я даже до конца не поняла, кому подарок предназначался. Но волшебство струн заворожило демонессу куда надёжнее, чем пение тетивы, так что теперь она бралась за гитару при любой возможности. Видимо, ее игра или мой танец тоже кому-то пришлись по душе, потому что потренировать меня внезапно согласился Фенрис. А за ним подтянулись и остальные.

Настоящей победой для меня стала ничья с матерью Миной. Меня это окрылило настолько, что я два дня ходила с улыбкой до ушей и даже не раздражалась от очередных проигрышей.

В общем, жизнь вошла в какой-никакой ритм, я даже окончательно помирилась с Андерсом и снова помогала ему в лечебнице. Но жизнь, особенно жизнь в Киркволле, любит преподносить сюрпризы, причем, как правило, неприятные.

В тот день я сидела как раз в лечебнице — не столько ради помощи, больных почти не было, сколько ради общения. Андерс варил какое-то особенно сложное зелье, сэр Ланцелап, вымахавший в здоровенного ленивого котищу, периодически лез к хозяину и мешал, так что я отвлекала зверя как могла: шуршала бумажками, щекотала лапы и легонько дергала за усы. Сэр Ланцелап то сердито фырчал, то лениво отмахивался хвостом, то заинтересованно поводил ушами, но, в целом, его внимание принадлежало хозяину. Хоть сейчас это было и не слишком удобно, но Андерс все равно был заметно рад и даже слегка злораден: моя кошка оказалась не настолько преданной, да и вовсе не кошкой. Я в ответ на эту радость только посмеивалась.

Понаблюдав, как маг тщательно отмеряет сушеную веретенку на маленьких аптекарских весах, я дождалась, пока он закинет травку в котелок, и спросила:

— Андерс, а что со Справедливостью?

— В каком смысле — что? — удивился приятель. — Все с ним в порядке. Или ты меня опять в чем-то подозреваешь, мелкое чудовище?

Взгляд, брошенный на меня, был полон иронии, и я решила ковать железо, пока маг снова не начал хмуриться.

— Ну, ты такой ворчливый стал, что я невольно вспомнила своего деда, — с серьезной миной сообщила я. А потом добавила уже действительно серьезно: — И он перестал появляться. Ну, полностью, я имею в виду. Зато какие-то… нотки я теперь вижу в тебе.

Андерс кинул на меня какой-то непонятный взгляд и сосредоточился на котелке: пришла пора добавлять еще какой-то ингредиент, который я не узнала. Настаивать на немедленном ответе было глупо, маг терпеть не мог, когда его прерывали, так что я послушно замолчала. Но требовательно смотреть не перестала. Страж помешал свое варево, чуть уменьшил огонь и со знакомыми ворчливыми интонациями поинтересовался:

— Ты ведь не отстанешь, да?

На столь глупый вопрос я даже отвечать не стала, только укоризненно посмотрела. Андерс недовольно фыркнул и снова сосредоточился на зелье. Мне этот процесс чем-то напоминал варку кофе, так что я с интересом следила за тем, как побулькивает жижа, постепенно теряя травянистый цвет. Сушеные травинки, поначалу набухшие, медленно оседали на дно, оставляя прозрачный отвар на поверхности. Наконец маг окончательно потушил пламя, котелок накрыл крышкой и укутал какой-то плотной тканью и убрал на полку.

Начал без какого-то предисловия:

— Справедливость никуда не делся, он все еще со мной. Просто, боюсь, разделить нас теперь невозможно. Поэтому у меня появились его черты… теперь мои.

— В прошлом году ты говорил, что не можешь найти грань между собой и им, — припомнила я свой прошлый приезд. Маг устроился на лавке и невесело усмехнулся:

— А теперь ее нет. Или… я не вижу? Иногда я словно отстраняюсь и смотрю на себя со стороны. Думаю, это он перехватывает контроль. Раньше это было как-то иначе.

Я пересела поближе, благо, теперь Андерс не отвлекался на зелье. Сэр Ланцелап тоже воспользовался моментом, запрыгнул на колени к хозяину, боднул того лобастой головой под руку — мол, чеши, — и заурчал. Мужчина нежно улыбнулся, провел рукой по мохнатой спине и пощекотал за ушами. Умилившись этой картине, я решила не отставать от приятеля и тоже протянула руку — только не к коту. Светлая растрепанная шевелюра, собранная в корявый хвостик на затылке, была такой же мягкой, как раньше.

Андерс несколько секунд сидел, прикрыв глаза, потом перехватил кота поудобнее и лег на лавочку, головой мне на колени. Я хмыкнула, не убирая руки, и поинтересовалась:

— Не боишься, что Айдан тебе все-таки что-то оторвет? Я становлюсь старше, а брат — все подозрительнее.

— Так я же с серьезными намерениями, — мне в тон отозвался приятель. Я все-таки попыталась убрать руку, но он наощупь нашел ее и вернул обратно. — Или ты передумала замуж?

— Ну, ты вроде неплохо себя ведешь, — задумчиво протянула я. Чуть сжала пальцы, стягивая волосы — совсем легонько, чтобы не причинить боль, а обратить на себя внимание, — и велела: — Рассказывай про Справедливость. Ты ведь знаешь, я на твоей стороне.

— Рассказывать особенно нечего, — тихо отозвался Андерс. — Знаешь, теперь я предпочел бы оказаться один. И Справедливость, думаю, тоже. Кажется, идея была не очень хорошей: одержимость не одержимость, но люди и духи не должны существовать в одном теле.

— Почему? — обеспокоилась я. Если уж сам Андерс признал, что дух внутри — так себе идея, то волноваться явно стоило.

— Он меняет меня, — просто ответил маг. — Знаешь, идеи свободы для магов, справедливости и… ну, вот этого, всегда были для меня соблазнительны. Но раньше меня интересовала, в основном, моя свобода. И я ее нашел. А теперь я чувствую себя снова в клетке, только на этот раз ее выстроил я сам — из убеждений, долга и других эфемерных субстанций. Вот только работать приходиться совсем не эфемерно. И рисковать.

— Из-за Справедливости? — тихо уточнила я. Он кивнул. Тогда я деловито уточнила: — А что не так? Ты не можешь его контролировать? Он заставляет делать что-то такое, что тебе категорически не нравится?

— Что за ерунда? — Андерс опять сбился на ворчание и встал. — Я вполне могу его контролировать, да и что значит — мне не нравится? Звучит так, словно мы делаем что-то плохое.

— Еще скажи, что я к вам несправедлива, — фыркнула я и уселась поудобнее. Маг прожег меня возмущенным взглядом, но ни опровергать, ни подтверждать не стал. Хмуро проговорил:

— Я не против помощи другим магам. Просто не вижу, как это можно сделать быстро, массово и эффективно. А Справедливость считает, что мы делаем недостаточно. Я просто устал с ним спорить.

— И что он предлагает? — с опаской уточнила я.

— Поговорить с Верховной Жрицей, — Андерс пожал плечами, снова перехватил волосы шнурком и отошел к своему котелку. Размотал тряпку, придирчиво понюхал содержимое и принялся доставать флаконы на одну порцию. — Как будто ничтожного мага к ней кто-то пустит. Да даже если и пустит, с чего бы ей меня слушать?

— Верховная Жрица относится с интересом к смелым экспериментам в рамках закона, — уклончиво отозвалась я. — Но почему именно она?

— А кто? Она глава Церкви, значит, она и отвечает за то, что происходит в Кругах. И за сами Круги, — следом за флаконами на свет божий явилось ситечко, и маг принялся аккуратно разливать содержимое котелка. Попутно говорил: — И она же может на что-то повлиять. Хотя я так не думаю — она же не единовластный владелец Церкви, там еще куча жриц, храмовников и Создатель знает кого еще. Даже если лично она захочет помочь магам, не уверен, что найдет достаточно сторонников.

— Ну… может, это и не самый плохой выход, — неуверенно проговорила я. В любом случае, это явно было лучше взорванной церкви; к тому же Андерс ведь все еще может контролировать Справедливость. И Китти говорила, что он по-прежнему дух.

— И не самый хороший, — проворчал Страж. — Если честно, выхода я вообще не вижу: даже если ко мне и другим магам прислушаются, все равно останется куча тех, кто не захочет отпускать нас… Думаешь, Мередит сдастся вот так просто, потому что ей приказали из Орлея?

Я вспомнила ледяного дракона Казематов и вынужденно согласилась:

— Вряд ли.

Потом припомнила еще кое-что и осторожно уточнила:

— Винн говорила, что попытка отделения магов от Церкви будет означать войну… Думаешь, если это затеет Верховная Жрица — тоже будет война?

— Не знаю, но не хочу, чтобы она началась с меня, — отрезал Андерс, закупоривая флаконы. — Война, знаешь ли, тоже штука несправедливая, хоть тут мы со Справедливостью сходимся. Там гибнет много ни в чем не повинных людей. В том числе магов.

— И храмовников, — ради все той же справедливости заметила я. И предложила: — Чем тебе помочь?

Маг вздрогнул и резко развернулся:

— Не вмешивайся в это, мелкое чудовище! — видимо, что-то у меня такое появилось в лице, потому что приятель постарался сгладить впечатление: — Если то, что говорят про Круг Кинлох, правда, ты и так уже помогла. Но эта война, что подпольная, что явная, слишком опасна. Не лезь.

— Я вообще-то выросла в стране, известной своими подпольщиками и партизанами, — чуть обиженно возразила я, но уже не слишком активно, правоту мага я признавала. Тем более, если Вера права, я все равно окажусь там, где нужна. И если свобода магов — моя забота, то дело и так найдется.

Андерс хотел что-то ответить, но не успел: в дверь лечебницы внезапно забарабанили так, словно война уже началась. Маг глянул на дверь недовольно, но все же пошел открывать. Однако едва он отпер замок, как створка распахнулась во всю ширь, и внутрь лечебницы влетел Маэль, абсолютно целый, но белый как простыня. Он вцепился в руки целителя, явно пытаясь что-то проговорить, но изо рта вырывались только хрипы. Маг попытался перехватить пациента, но тот, не иначе как от шока, демонстрировал бульдожью хватку.

Я поспешила на помощь, и вдвоем мы все-таки сумели оторвать мальчишку от рук мага и напоить успокоительным. Когда он перестал хотя бы дрожать, маг присел перед ним на корточки и спросил:

— Что случилось? Объясни спокойно.

— Ребята пропали, — хрипло проговорил Маэль. — Мы собирались раков ловить на дальнем пирсе, только я опоздал, и парни ушли без меня. Ну, мы так договаривались. Дорогу я знаю, на месте бы и встретились.

Он замолчал, рвано вдыхая воздух, словно его душили рыдания. Я размешала еще несколько капель зелья Дагны в стакане с водой и подала рассказчику. Маэль даже спрашивать не стал, выпил все в три глотка.

— Я туда пришел, — наконец проговорил он, — а там никого нет и… повсюду кровь. Словно свинью резали.

— Что за дальний пирс? — Андерс вскочил, взялся за сумку и принялся спешно собирать зелья, на ходу расспрашивая. Мне собирать было нечего, поэтому я осталась рядом с мальчишкой, вместо него и ответила:

— Какой-то потаенный пирс, в часе ходьбы по Клоаке. Думаю, его контрабандисты обустроили, слишком хорошо скрыт с моря. Говорила же им, чтобы не совались туда…

— Баррет говорил, там раков больше всего, — всхлипнул Маэль. Андерс на секунду застыл, нахмурившись, и уточнил:

— А это еще кто?

Ответила опять я:

— Один из местных. Парни наконец сдружились. Хотя вообще-то я бы от таких друзей держалась подальше, он с кем-то точно связан.

— Ясно, — заключил маг. Велел мальчишке: — Сиди здесь и не высовывайся. Станет страшно, разведешь себе вот это зелье, пять капель на стакан воды. Поиграй с Сэром Ланцелапом, он один скучает.

— А в-вы? — растерянно спросил Маэль, переставая всхлипывать. Страж с легким раздражением отозвался:

— А мы пойдем выручать твоих дружков.

— А на том пирсе больше ничего нет, — снова скуксился мальчишка. Потом вытянул руку — таким знакомым, как у его сестры, жестом, что я сразу догадалась, что сейчас будет, — и зажег пять огоньков на кончиках пальцев. Андерс выругался, а Маэль виновато проговорил: — Я испугался и… и сжег там все. Случайно.

Маг с легкой растерянностью опустился на стул. Но довольно быстро пришел в себя:

— Так, надо тебя спрятать.

— Стоп, — вмешалась я. — Пару часов он прекрасно посидит здесь. А мальчишек надо спасать.

— Да, верно, — в глазах приятеля мелькнули лазурные искры… или мне так только показалось. Мгновение он еще думал, потом кивнул: — Все подчистую ты сжечь не мог, сил бы не хватило потом сюда добраться. Значит, план прежний, сиди здесь, а мы пойдем посмотрим.

— Можно позвать Мерриль, — предложила я. — Может, она сможет их найти по… тому, что осталось.

Андерс скривился, как всегда, когда речь шла о магии крови. Мотнул головой:

— Позвать лучше Хоука, вдруг там засада. И… — нехотя добавил: — этого эльфа, он неплохо следы читает.

— Тогда иди к Хоуку, а я поищу остальных, — предложила я.

* * *

Мерриль легко согласилась помочь — чем бы она ни занималась дома, дело явно зашло в тупик, да и поучаствовать в спасении кого бы то ни было она никогда не отказывалась.

Китти я, к своему удивлению, нашла в «Висельнике», причем в одиночестве — если не считать какого-то горе-поэта. Кажется, раньше он пытался охмурить Изабеллу, но пиратка только смеялась, а демонесса слушала вполне благосклонно. Больше никого не было — ни Изабеллы, ни Варрика. Со мной подруга не пошла, решила найти Баррета — почему-то мы обе были уверены, что уж местный в такую засаду не вляпается.

Фенриса дома тоже не оказалось, и я понадеялась, что все сейчас у Хоука — иначе непонятно, где их еще искать.

К счастью, в этом предположении я не ошиблась: в особняк Амеллов-Хоук успели добраться все, даже эльфийка уже прибежала. К несчастью, не только у нас нарисовалась проблема.

— Нам нужно идти сейчас, пока эта дрянь не сбежала, — Фенрис метался по комнате, как дикий зверь по клетке. Сейчас в нем было столько злости, что я даже не решилась рот открыть, чтобы поздороваться. Да и внимания на меня не обращали — было зрелище и поинтереснее.

Потому что один человек все-таки решался возражать эльфу: Андерс стоял на одном месте, словно для контраста со своим вечным оппонентом, но злость у него на лице была написана ровно такая же.

— Пока мы ищем твою девицу, наших мальчишек, возможно, убивают! Или увозят в рабство. Собственные капризы тебе дороже нескольких жизней?

— Заткнись! — Фенрис остановился прямо перед магом. Казалось, что хрупкий, как и все представители его расы, эльф возвышается над человеком, хотя Андерс был на несколько сантиметров выше. Впрочем, если подумать, для эльфа Фенрис был довольно высоким. — Ты не знаешь, кто такая Адриана! Эта дрянь не остановится ни перед чем, чтобы угодить Данариусу!

— Прекрасно! — маг явно и не думал сдаваться. — Значит, без твоей шкуры она отсюда никуда не денется и пару часов вполне может подождать!

Я огляделась по сторонам, удивленная этой картиной: обычно Хоук обрывал такие споры довольно быстро, а сейчас, судя по лицам, он длился уже не первую минуту. Но хозяина дома в комнате не наблюдалось, равно как и хозяйки. Я подобралась поближе к Варрику, стараясь не попадать в поле зрения спорщиков, и тихонько спросила:

— А где Хоук?

— Провожает матушку в церковь, — так же тихо отозвался гном. — Обычно она с Боданом ходит, но тут он ногу подвернул.

Я кивнула. После моих слов о том, что Мясник может нацелиться на родных Хоука, он стал очень внимательно относиться к безопасности своих женщин: перестал подначивать Бетани, которую везде сопровождал храмовник, провожал монну Лиандру, если не было других компаньонов, даже с Мерриль взял слово не связываться с незнакомой магией. Как правило, я на это косилась с одобрением — матушка Хоука мне тоже нравилась, подруги тем более, а безопасность лишней не бывает, но вот именно сейчас это было адски не вовремя.

Спор шел с переменным успехом уже почти полчаса, когда появились новые действующие лица: вернулся домой Хоук, почему-то вместе с Себастьяном. Едва только наш предводитель заткнул спорщиков в попытке выяснить, что произошло, как следом прибежала Китти. Была она в кошачьем облике, но, увидев принца, резво выскочила за дверь и вернулась уже как леди Ванда. Я искренне понадеялась, что она не слишком сильно мелькала перед гномами — сомнительный дар Сэндала меня все еще беспокоил.

Вмешиваться сразу она не стала, подошла ко мне и поделилась:

«Он за это неплохую сумму получил, причем не от местных. Сам не знает, от кого, его нанимала красивая женщина с чужим акцентом».

Я кивнула и снова повернулась к спорщикам, слушая, что они расскажут. Наша с Андерсом проблема меня не слишком интересовала, я и так знала все подробности, а вот эльфа слушала внимательно.

Оказалось, что в Киркволл явилась любимая ученица его бывшего хозяина, как раз та самая Адриана. К ней Фенрис пылал такими же нежными чувствами, как и к самому Данариусу, и теперь хотел выловить ее до того, как она смоется из города. Учитывая его рассказ об их отношениях, я прекрасно понимала Фенриса. Вот только согласиться с ним все же не могла: месть стервозной тетке не стоит нескольких жизней.

Именно это и озвучил Андерс, едва только эльф замолчал. Спор грозил пойти по второму — или, скорее, двадцать второму — кругу, Хоук явно несколько растерялся: похоже, он бы тоже предпочел спасать тех, кому это требуется, но ссориться с эльфом не хотел. Как ни странно, прекратила этот балаган леди Ванда. Равнодушно протянула:

— Грызетесь как два кобеля из-за одной… — она скосила глаза на меня, потом на Себастьяна, и после паузы с усмешкой закончила: — …кости. Скорее всего, ваших мальчишек по приказу этой Адрианы и увели.

— Откуда ты знаешь? — уточнил Хоук, заметно светлея лицом. Демонесса пренебрежительно дернула плечиком и ответила:

— Оттуда, что пока вы лаялись, я нашла этого Баррета. Хотя не скажу, что он прятался… — она на секунду задумалась, выдерживая паузу, и закончила, повторив то, что уже пересказала мне: — Ему заплатила некая красивая властная женщина с незнакомым акцентом. Вряд ли у вас здесь торжественная встреча работорговцев со всего Тедаса, м?

— Это Киркволл, Лавандочка, — усмехнулся Варрик. — Здесь все возможно.

— Тогда откуда столько крови? — хмуро поинтересовался Андерс. Демонесса задумчиво, едва ли не с уважением, отозвалась:

— Мальчишки не хотели уходить. Этот слизняк, Баррет, думает, что всех спасти вы уже не сможете.

— Надо будет ему потом объяснить, у кого не стоит брать денег, — так же задумчиво отозвался Хоук. Китти хмыкнула:

— Сомневаюсь, что он тебя поймет. Теперь.

Мужчина посмотрел на мою подругу очень долгим взглядом, который мне совершенно не понравился. Демонесса, несмотря на свою природу, к магии обращалась не так часто, и свое желание поиграть со смертными обычно компенсировала удачным выбором жертв: тех, кого мне было совершенно не жаль. Да и игры ее редко вредили всерьез, некоторые даже в памяти жертв не откладывались. А проучить преступника, на мой вкус, было делом благим. Хоук же этого мнения явно не разделял, по крайней мере, сейчас. Но говорить ничего не стал, видимо, отложив до более спокойных времен. Посмотрел на спорщиков:

— Ну, идем? Или Адриана уже не так и нужна?

Фенрис глянул на мужчину одновременно и зло, и благодарно, и кивнул на выход:

— Я покажу, где эти старые рабские загоны.

Хоук на это кивнул, потом вопреки своим же словам замер, задумавшись, и уточнил:

— Они далеко?

— Чуть выше Рваного берега, на склонах, — отозвался эльф. Мужчина кивнул:

— Отлично. Алиена, пока мы идем, сгоняй в церковь, передай маме, чтобы никуда не уходила оттуда… или хотя бы не уходила одна. Потом вернешься, заберешь девушек и сбегаете на этот дальний пирс, хочу все-таки быть уверен, что это Адриана.

— Ты отпустишь их в одиночку? — возмущенно спросил Андерс. Вряд ли он так беспокоился за Изабеллу или Мерриль, но я польщенной себя все равно не почувствовала. Вмешалась леди Ванда, промурлыкала, перебирая пальцами по моему плечу:

— Я схожу с ними. Или не доверяешь мне, маг?

— Разумеется, нет, — отрезал Андерс, но больше спорить не стал, не желая дальше веселить рассмеявшуюся демонессу. Хоук кивнул:

— Вот и решили. Себастьян, ты с нами?

— Я же обещал помочь, — согласно наклонил голову принц. У него это так изящно получалось, что я даже залюбовалась, несмотря на ситуацию. Может, зря я старалась не лезть не в свое дело, надо было высказаться? Хоронить в церкви такую внешность и такие манеры — просто преступление против красоты. А вот на троне он бы очень хорошо смотрелся.

Поймав взгляд демонессы, я слегка покраснела, отвернулась и первой покинула комнату — через окно. Напоследок только велела:

«Веди их сразу на пирс, я догоню».

«Может, и принца прихватить?» — задумчиво отозвалась эта блудливая кошка, и я почувствовала острое желание сделать ей что-нибудь плохое. Правда, что ли, хвост ощипать? Подруга рассмеялась у меня в голове, а потом я перестала ее ощущать.

Дорога до церкви отняла чуть больше времени, чем хотелось бы: лететь туда прямо в птичьем облике я все же не рискнула. Впрочем, от дома Фенриса было даже ближе, так что крюк меня не слишком сильно задержал. Убедить монну Лиандру оказалось куда сложнее: она умилялась моей заботе, улыбалась, но только отмахивалась. Я пожалела, что не могу, как Хоук, просто навязать ей свое мнение, и на очередное «да что может случиться со мной в Верхнем городе?» мрачно ответила:

— Именно с этих слов начинается большинство неприятностей.

— Ну, хорошо, — с улыбкой покачала головой женщина. — Я обещаю, что в одиночку никуда не выйду.

— Иди со спокойным сердцем, дитя мое, — проговорила мать Эльтина, которая все это время слушала нашу дискуссию. Спокойнее от ее слов не стало, но поводов поволноваться у меня было и так много, так что я велела себе выкинуть это поручение Хоука из головы, выскользнула из церкви и поспешила догнать подруг.

* * *

За пределами городских стен дул сильный ветер. Это было к лучшему: на Киркволл в последние дни обрушилась непривычная жара. Пожалуй, на моей первой родине такую жару даже назвали бы экстремальной, но в мире, где могли убить за пирожок или вовсе ради развлечения, погоду особенным экстримом никто не считал. Как бы то было, возможность вдохнуть свежий воздух скорее радовала, если бы не причина для прогулки.

На дальнем пирсе мы пробыли недолго: смотреть и вправду было особенно не на что. Похоже, из Маэля вырастет сильный маг — пол и стены были покрыты копотью, каменный пирс немного оплавился. Изабелла только присвистнула, Мерриль сосредоточенно нахмурилась, сложила пальцы в сложный жест и что-то безмолвно пробормотала — и подтвердила то, что мы и так уже знали. Следы крови вели в сторону Расколотой горы.

Мужчин мы догнали уже на склонах. Путь их явно был не таким простым, как наш: свежие трупы попадались нам несколько раз, и не поштучно, сражение шло даже не на равных, с перевесом в пользу противника. Я даже успела забеспокоиться, но напрасно — команда из двух стрелков, двух воинов и мага каким-то паршивым охотникам за головами так просто не далась.

Пещера, с которой начинались рабские загоны, нашлась буквально за поворотом. Ничего особенного внешне в ней не было, но это, наверно, логично — кто же захочет привлекать внимание к себе? Изабелла задумчиво спросила:

— Интересно, а нет ли сюда дороги через катакомбы? Могли бы подобраться с неожиданной стороны.

— Нет, — отозвался Фенрис. Выглядел он напряженным, как гончая, почуявшая след, но отвечал ровно, почти в привычной вежливой манере — совсем не так, как орал на Андерса. — Работорговцы не чураются нападать друг на друга, так что возможности сделать это с двух сторон в таких местах нет. А если и есть какой-нибудь потайной ход, то ведет он точно не в катакомбы.

— Работорговцы нападают друг на друга? — удивился Хоук. Эльф мрачно усмехнулся:

— А какой способ добыть партию рабов, по-твоему, самый простой? Отбить у конкурентов.

После этой фразы лириумный воин все-таки вошел внутрь, и мы последовали за ним. Некоторое время шли молча и в одиночестве — отчего-то никто не нападал. Света в пещерах не было, естественного освещения от входа хватило ненадолго, так что вскоре Андерс и Мерриль запалили светящиеся шарики. Демонесса покосилась на них с заметной завистью.

Но уже через пару поворотов необходимость в магическом освещении отпала. Похоже, работорговцы использовали под свои нужды остатки старых гномьих строений — слишком знакомой были и архитектура, и геометрия коридоров, и даже лавовые каналы, освещающие теперь наш путь. Но и тевинтерцы внесли свою лепту: каналы от проходов огородили решетками точь-в-точь как в Казематах, кое-где на стенах виднелись рисунки, похожие на те, что я видела в Клоаке. Раньше я думала, что это более-менее современное творчество, как граффити, но теперь закрались сомнения. К тому же было в этих рисунках что-то общее со статуями рабов.

В очередной раз вспомнилась Бранка. Слишком много находится мест, где пробирает отчаяние.

Демонесса коснулась моего разума легко, словно мазнула мягкой лапкой, и давящее ощущение слегка отпустило. Я благодарно улыбнулась подруге.

— Занятно, — заговорила она. — Все так боятся демонов и одержимости, но совершенно не стесняются рабства. В чем разница-то? Демон со своим рабом хотя бы обращается бережно, тело-то одно на двоих.

— Полагаю, во вреде для окружающих, — ответил ей Себастьян. — В отличие от одержимого раб не может разорвать человека голыми руками.

Варрик хмыкнул:

— Расскажи это нашему Эльфу, Певчий.

— Так давайте спросим, — воодушевилась леди Ванда. И позвала: — Эй, Фенрис. Скажи, для тебя была бы разница — вернуться к Данариусу или подчиниться демону?

— Я предпочту смерть, — отрезал эльф. И добавил: — В обоих случаях.

— Тоже мне, разрешил спор, — обиделась демонесса. Оглядела всю нашу компанию и остановилась на маге: — Андерс, а ты бы что предпочел: Круг или демона?

Страж явно хотел послать мою подружку туда же, куда явно мысленно отправил эльф, но потом передумал. Несколько секунд честно размышлял и резюмировал:

— Круг. Из него можно сбежать, а от демона — нет. К тому же в Круге ты, по крайней мере, не причинишь вреда окружающим.

— Зато могут причинить тебе, — возразила она. — К тому же…

— Лавандочка, у тебя что, завелся знакомый бездомный демон, и ты ему по дружбе решила помочь? — хмыкнул Варрик, перебивая Китти. Она тут же презрительно фыркнула:

— Дружить с этим никчемными недоумками?

— Замолчите, — оборвал их Хоук. Фенрис поддержал:

— Они где-то рядом.

«Рядом» оказалось буквально через две комнаты. Первым, что мы увидели, открыв дверь, был деревянный стол, собранный из козел и пары неструганных досок. На столе лежал один из тех, ради кого я сюда пришла, — Шон, полноватый, добрый мальчишка с карими глазами. Из всей компании он был самым тихим, никогда не встревал в неприятности, но и никогда не бросал друзей.

Безнадежно мертвый. Не нужно было даже подходить, слишком много крови было вокруг — никто не выживет, потеряв столько. Но я все же шагнула к столу, бездумно, как сомнамбула, не отрывая взгляда от посеревшего лица.

Меня перехватили за плечо. Фенрис над ухом произнес:

— Стой. Здесь явно готовили ловушку.

В этом он не ошибся. Стоило только войти в комнату, как из углов к нам выскочило несколько оживших трупов не первой свежести. Все так же бездумно я развесила щиты и, не обращая внимания на бой, подошла ближе к столу.

Сейчас Шон казался не полноватым, а словно вздувшимся. И в то же время усохшим: смерть превратила жизнерадостного парня в мумию. Глаза были широко распахнуты, в них застыли ужас и одновременно безразличие, словно вместе с кровью из Шона выходили чувства. Протянув к его лицу руку, я вздрогнула и на мгновение замерла — я так и не научилась смотреть мертвецам в глаза, — но все же заставила себя опустить ему веки. Все равно прежнего тепла в них уже не было…

— А у него ведь тетка… — ровно проговорила я, когда шум боя стих. — Помню, она его любила чуть ли не больше жизни.

— Она умерла зимой, — отозвался Андерс, подходя ближе. Пару секунд словно не решался, потом обнял за плечи. Я кивнула:

— Повезло. Она этого уже не узнает.

— Но зачем… они приносят в жертву тех, кто этого не желает? — жалобным голосом спросила Мерриль.

— Вот она, магия крови, — зло отозвался Фенрис. — Во всей своей полноте. Нравится? Ты сама в шаге от этого…

На мгновение мне стало почти физически больно от этих набивших оскомину споров, особенно сейчас, когда рядом лежал знакомый, еще вчера предлагавший мне булочку и смотревший своими теплыми глазами. И я взвыла, чтобы выпустить эту боль наружу. А потом подскочила к эльфу и со всей силы ударила в плечо:

— Не смей! Не смей обвинять всех поголовно! Нет никаких «все маги крови», нет никаких «все храмовники», нет вообще никаких «всех»! Каждый в ответе только за свои преступления, и среди нас святых вообще нет!

В первый момент Фенрис отшатнулся, явно больше от неожиданности, но потом в его глазах вспыхнула злость. Он схватил меня за шкирку и процедил:

— Тогда почему весь Тевинтер тонет в крови? Где же те маги, которые используют магию на благое дело? Где они были, когда убивали этого мальчишку?

— Спорили в теплой комнате о праве очередности на дружбу Хоука! — я попыталась его еще раз ударить, но больше не вышло, эльф держал меня достаточно далеко, чтобы я не дотягивалась. И в эту же минуту нас растащили, меня обхватил за плечи и почти перенес Варрик, Фенриса за локоть оттащил Хоук. И возмутился:

— Вы оба с дуба рухнули? Тут кровищи и ловушек за каждым поворотом дохера, еще найдете, куда энергию приложить. Алиена, я тебе сочувствую, конечно, но держи себя в руках. Никто не виноват, что эта Адриана такая сука, что режет детей. Фенрис, успокойся, она тоже в чем-то права. Вспомни свой вопрос насчет благой магии, когда тебе Андерс в следующий раз кости сращивать будет.

Эльф зло выдернул руку из захвата, но ничего не сказал. А я почувствовала подступающие слезы и, запрокинув голову, чтобы не дать им пролиться, глубоко вдохнула и прикусила губу, чтобы прийти в себя. Переборщила — во рту тут же появился металлический вкус крови.

Варрик это заметил, покачал головой и вздохнул:

— Что это, Перчинка, решила сама заняться магией крови?

Я качнула головой, еще раз втянула воздух, а затем снова почувствовала прикосновение Китти. Нашла ее взглядом и благодарно кивнула. Одновременно пробормотала:

— Идем. Может, еще кто-то…

«Жив» я сказать не смогла. Впрочем, и не понадобилось, моя команда запоздала: Хоук и так уже отправился дальше. Снова я осталась в комнате с Варриком и леди Вандой. Только на этот раз был еще Андерс. Он, поймав мой взгляд, покачал головой, коротко коснулся кончиками пальцев прокушенной губы, исцеляя, и хотел уже идти за остальными, но я перехватила его за руку:

— Только не обижайся. Я не имела в виду…

— Идем, — перебил он. — Я не обижаюсь. Понял, о чем ты.

Дальше мы шли молча. Я не проронила ни слова, даже когда мы нашли второго из мальчишек — Колума. Он выглядел куда хуже, словно его пытались выпотрошить, и к нему меня не подпустили, но я все равно успела увидеть перекошенное от ужаса лицо.

Губы Андерс уже не пытался мне лечить.

Рабские загоны оказались длинными и пустыми. Коридоры сменялись коридорами, иногда комнатами. Ловушек было столько, что впору было бы назвать пол минным полем, причем здесь были не только магические — растяжки, нажимные пластины и капканы попадались даже чаще. Зато они никогда не сопровождались чьим-нибудь трупом, обязательным атрибутом каждой магической ловушки. Знакомых мне людей больше не попадалось, и я испытывала от этого облегчение и одновременно жгучий стыд: чужая смерть означала жизнь одного из моих приятелей, и как же сложно было эгоистично не радоваться ей.

Одними ловушками Адриана не обошлась. Оно и понятно — где взять столько рабов и времени? Нас ждали тевинтерские наемники, в количествах, сложных для понимания. Сколько же денег хозяева Фенриса потратили на его поимку? Я еще помнила первое нападение в Киркволле три года назад и множество трупов, что остались после нашего знакомства с эльфом; а ведь он к тому моменту скрывался не первый месяц и сам говорил, что охотников за головами за ним посылали много.

Я шла следом за всеми, развешивая щиты, но сосредоточиться в этот раз на бое никак не могла. Перед глазами стояли лица Шона и Колума, вспоминалось, как мы два года назад исследовали Клоаку — неподалеку от лечебницы, потому что дальше уходить было опасно, как мы дрались с местными хулиганами, как первый раз пошли на этот демонов пирс ловить раков…

Последней каплей стало еще одно знакомое тело. В большой комнате нас встретил колдовской ужас, и это даже на некоторое время вернуло меня в реальность: немертвый маг — совсем не тот противник, рядом с которым можно позволить себе невнимательность. Если уж честно, то и в прошлых стычках меня все время прикрывали то Варрик, то леди Ванда. А после боя я увидела, за чей счет Адриана смогла вызвать столь грозную тварь: вдоль стен лежали, образуя пятиугольник, несколько молодых мужчин из мелких воришек Киркволла. А прямо напротив двери слепо смотрел в потолок Томми-Полкармана.

Поблекшие рыжеватые волосы знакомого карманника оказались последней каплей. Почувствовав, как текут слезы, я отвернулась и зло вытерла их рукой. Не время было рыдать, но остановиться никак не получалось, и я злилась на себя, но еще больше — на эту дрянь Адриану, которую хотелось придушить собственными руками. Но поймав пару сочувственных взглядов, я только вздернула подбородок, не желая принимать это сочувствие. Смотрелось бы, наверно, убедительнее, если бы не слезы, но остановить их я так и не смогла.

Немного надежды в меня вселила эльфийка, рабыня этой Адрианы. Девушка была хоть и перепугана до крайней меры, но жива. И она же рассказала, что двоих свежих рабов магистресса держит при себе, но пока не убивает. Я изо всех сил надеялась, что выжившие — мои приятели, и еще что мы успеем их спасти. Апатия и печаль сменились лихорадочным возбуждением, и теперь уже я рвалась вперед, так что Хоуку приходилось меня останавливать.

Кое-что в словах эльфийки меня зацепило. Когда ее спросили, зачем Адриана убивала рабов — даже своих собственных, привезенных из Тевинтера, девушка зябко обхватила себя руками за плечи и ответила:

— Госпожа боялась. Кто-то должен был прийти за ней, и она опасалась за свою жизнь.

Усилием воли я не посмотрела на Фенриса. Даже ничего не сказала, хотя Китти чуть дыру во мне не прожгла возмущенным взглядом. Мысль, что если бы не Фенрис, мальчишки остались бы живы, не могла не прийти в голову. Но это была недостойная мысль; эльф не отличался ангельским характером, и я во многом при желании могла бы его обвинить, но в этих убийствах виновата была только тевинтерская дрянь.

Впрочем, судя по лицу, самому лириумному воину эта мысль тоже в голову пришла. Может быть, стоило бы что-то сказать, чтобы Фенрис не примерял на себя эту вину, в его голове и своих тараканов хватало… Но я все еще была зла на его упрямство, да и утешать мне абсолютно не хотелось. Меня бы кто утешил.

Впрочем, Фенрис в утешениях явно не нуждался, упрямо сжал губы и отправился дальше. С этим намерением спорить никто не стал.

Мы успели. И это действительно были они, Лир и Патрик. Оба были бледны, ранены, Патрик и вовсе в полуобморочном состоянии, но живы, и я едва не разрыдалась снова, теперь от облегчения. Щит на них я накинула еще до того, как Адриана вообще открыла рот. На мой вкус — не стоило и начинать разговоры, но женщина имела другое мнение:

— Зря ты пришел, раб!

— Разве не за мной ты сюда приехала? — с угрозой в голосе поинтересовался Фенрис. — Я здесь. Ты не рада, Адриана?

На этом обмен мнениями и закончился. Адриана послала перед собой еще нескольких солдат, но Хоук только хмыкнул на это: после всех тех людей, сквозь которых нам пришлось пройти, последний рубеж выглядел откровенно жалко. Фенрис на живые препятствия внимания почти не обращал, стремился к ненавистной магичке. Она, видя такое рвение, окружила себя щитом наподобие моих и попыталась добраться до мальчишек, но этого не позволила я: еще в начале боя, убедившись, что щиты есть на всех, я начала продвигаться в сторону пленников. И теперь ждала магистрессу так, словно на нас надвигался дракон — с девятислойным щитом и шестом в руках. Очень хотелось выйти за пределы защиты и отомстить ей за все, что она сотворила, но свои шансы уцелеть при таком раскладе я оценивала реально.

Зато для Фенриса задача не оказалась непосильной. Пока остальные гоняли четверых — всего лишь! — солдат и с десяток оживших мертвецов, лириумный воин загнал бывшую мучительницу в угол, вышиб из рук посох, а потом по-простому заехал рукоятью меча в висок. Я ему активно помогала, разбивая все чары, что пыталась наложить магистресса; единственным, что мне не давалось, был ее щит — заклинание было сложным, многослойным, и сливалось с собственной силой женщины, так что я никак не могла увидеть точку, в которую стоило бить. Проблемой это не стало: Фенрис просто подождал, пока заклинание исчерпало само себя под ударами его меча.

Слушать, что там обсуждают старые враги, я не стала, развернулась к мальчишкам. Лир был почти цел, только на виске запеклась кровь, но перепуган насмерть. Патрик выглядел куда хуже: весь измазан в крови, изранен, и при этом не реагировал ни на что, уставившись в одну точку. Ран я нашла несколько и в первое мгновение растерялась, за что хвататься первым. Но довольно быстро ко мне присоединился Андерс, и я с облегчением вздохнула.

Фенрис покинул нас первым. Перерезав Адриане горло, он перекинулся с Хоуком парой слов и почти выбежал из комнаты. Следом отправились и мы: наскоро исцеленные раны требовали дальнейшего, более вдумчивого лечения, да и всем остальным делать в этом царстве смерти было нечего.

Уже у выхода ко мне негромко обратился Себастьян:

— Леди Алиена, я могу чем-то помочь?

— Живые живы, мертвые мертвы. Чем тут поможешь? — тускло отозвалась я. Рядом со мной Лир помогал идти Патрику, но оба спотыкались едва ли не на каждом шагу; мы с Андерсом поддерживали обоих мальчишек. Поначалу и вовсе хотели их разделить, так всем было бы проще, но невысокий щупленький Лир вцепился в друга с такой силой, молча, но отчаянно глядя на меня, что пришлось оставить как есть.

Леди Ванда, которой явно не нравилось ни мое внимание к спасенным, ни тоска по погибшим, тут же предложила:

— Добить выживших?

Я посмотрела на нее долгим и очень, надеюсь, красноречивым взглядом. Потом прикрыла глаза и извинилась перед принцем:

— Простите. Спасибо за предложение, но…

— Тела надо забрать, — подсказал Андерс. — И поговорить с родителями Колума.

Я малодушно порадовалась, что я все еще ребенок. Вряд ли меня отправят с такими новостями.