Конан и Конкин (джен)

Стигия, зажатая между Шемом и Черными Королевствами, почти недоступна для путешественников. Хотя она и омывается с одной стороны морем, но корабли, случайно вынесенные к её берегам, едва узнав очертания, описанные в каждой лоции с пометкой «смертельно опасно — не высаживаться», стараются всеми силами уйти обратно в море. Те же, кто не смог этого сделать, исчезли навсегда, и ни родные, ни купец, отправивший это судно, никогда уже не узнают, что произошло здесь, на пустынных песчаных берегах.

Отсюда начинается пустыня, занимающая большую часть этой закрытой страны. Известно одно, эта пустыня не является природной, как другие на этом континенте. Когда-то здесь, как и в Черных Королевствах, буйствовала тропическая зелень, но во времена войны между Королями-Гигантами и Сэтом, эта земля пережила магический удар такой силы, что все живое — люди, животные, растения — умерли мгновенно. Это, кстати, и было началом заката великой цивилизации Королей. Больше здесь не могло ничего расти, и жить. Только пески кочевали по некогда зеленым землям, подгоняемые горячим ветром. Но люди, начавшие поклоняться победителю Змею, вернулись сюда. Человек неистребим, как плесень или пыль. Он всегда найдет возможность зацепиться корнями и создать подобие жизни даже в самых ужасных условиях.

Как известно, главным городом Стигии является Луксур. Это город светской власти, подтверждением этого является нахождение в городе Трона Слоновой Кости. Но светская власть крайне слаба, тому путешественнику, который все-таки сможет добраться сюда (находились и такие), наверняка покажется, что всем в этой стране управляют жрецы. И это отчасти верно, но их главный город Кеми. Он находится на западном побережье Стигии.

Однако есть те, кто еще выше жрецов, хотя в большинстве и вышли из их среды. Это Черный Круг — сильнейшие колдуны Стигии. Их главный город Кешатта.

Но на самом деле, все они: и светские правители, и жрецы всех рангов, и колдуны из Черного Круга, все они подчиняются одному настоящему правителю — Великому Змею Апопу, известному в этом мире под именем Сэт.

В самом сердце Стигийской пустыни есть огромная скалистая гора. Словно фантастический мрачный замок — так причудливо изгрызли гранит вечные песчаные бури — она возвышается над барханным морем. Этот огромный кусок гранита по объему равен самой большой горе Кезанкийских гор. Каменный массив пронзают огромные мрачные пещеры, на стенах которых искусными резчиками выбито множество барельефов с изображением людских фигур с головами животных, движущихся с подношениями к главному залу, к которому ведут все эти тоннели.

Сам главный зал огромен: иногда вспыхивающий сам по себе в черной каменной чаше, колдовской огонь, не в силах осветить зал полностью. Пламя взлетает над чашей на многие метры, но в ее свете можно разглядеть только огромный каменный трон в форме цветка лотоса и ближайшие стены, на которых теперь присутствует только одна узнаваемая фигура — один и тот же мощный торс человека, но голова каждый раз другая. То голова трубкозуба, то осла, то крокодила. В самом центре, на плите за троном было главное изображение, в два раза больше остальных — та же могучая фигура, но с головой змея.

На каменном лотосе, свернувшись кольцами, лежал сам Великий Змей. В зале все было огромным, поэтому настоящий размер рептилии, определить было невозможно. Неподвижный взгляд Сэта был направлен на чашу, где то вспыхивало, то пропадало колдовское пламя; отблески огня играли в черных, немигающих глазах; ни один мускул тела не двигался, и казалось, что змея тоже каменная — вытесана из цельного черного агата. Эта неподвижность, и то, что Сэт находится в своей излюбленной ипостаси, говорит о том, что он отдыхает. Никто из смертных не видел его таким и никогда не увидит. Жрецы — только они могут иногда лицезреть свое божество воочию — тоже считают, что бог никогда не спит. Он всегда бдительно следит за миром, и всегда вовремя вмешивается, не давая врагам даже в мыслях осквернить великую Стигию.

Неожиданно, по всему телу змеи пробежала судорога. Хвост взлетел и начал хлестать по каменному ложу. Никто никогда не видел подобной реакции Сэта, он всегда вел себя по змеиному. Любое его движение было плавным, перетекающим из одного в другое. Похоже, то, что заставило его содрогнуться, было из ряда вон выходящим. Конвульсии продолжались несколько мгновений и прекратились также мгновенно, как и начались. Голова поднялась над каменным лотосом, и по подземелью разнеслось змеиное шипение, усиленное до грохота акустикой зала.

Жрецы были правы и неправы: Сэт все-таки иногда спал, но даже во сне он слышал то, что хотел услышать. Или увидеть. Потому что именно во сне он особенно чисто улавливал все, что видели, слышали и чувствовали его соглядатаи. Люди, звери, или птицы. Те, кого он сделал своими разведчиками, своими глазами, ушами и руками за пределами Стигии. И то, что он сейчас увидел в Ларше, городе, который он помнил еще великим, заставило его устроить этот танец. Известие, действительно, стоило того, чтобы великий Змей содрогнулся.

Его посланница, та, которая должна была забрать Жезл, сейчас умирала. Там в Ларше в это время по её телу растекался яд, парализуя мышцы и лишая её возможности сопротивляться. Это могло разрушить все его дальнейшие планы. А он уже не мог больше оставаться тем, кем был сейчас. Этот мир надоел ему хуже, чем насмешки брата Сета. Проклятая планета, проклятый мир. Мир, где ты можешь быть только тем, кем тебя представляют смертные.

Когда он появился здесь, в этом мире — он был уверен, что мир полный магии даст ему возможность усилиться. Это казалось само собой разумеющимся — магия всегда подпитывает магию. Но все оказалось не так, как он рассчитывал, и вот теперь он заперт в пустыне. Его должны были боготворить все обитатели этого мира, а затем и других миров, везде, куда он захотел шагнуть. И все у него для этого было! Проклятые Короли! Если бы у него оставался Повелитель Границ, все было бы по-другому. Он бы не слабел и мог дотянуться до любого мира, с любой магией. И вот сейчас, когда все должно было наладиться, когда Жезл должен был вернуться к нему, какая-то ничтожная тварь, эта жрица, которой он дал так много, вдруг решила умереть! Проклятые смертные, им ничего нельзя доверить, обязательно испортят.

Вспышка гнева растаяла без следа. Он тут же забыл о своей служанке-жрице. Раз она не смогла предусмотреть такую возможность и не сумела предотвратить свою смерть, она больше не нужна. Надо срочно искать, кого-то еще, кому можно доверить бесценный Жезл. Конечно, он бы лучше сохранил её, ведь она уже не раз доказывала, что у нее большой потенциал, но помочь ей отсюда он никак не мог. Уже никак нельзя было останавливать начатое, Змей чувствовал, что кто-то еще охотится за артефактом. Чувство было неясным, но Сэт знал, что его предвидение никогда не подводило и не подведет его.

Может отправить Верховного Жреца? Этот точно пройдет через любые преграды. Он бы никогда не подставил свою шею какому-то насекомому. Но Сэт не доверял Тот-Амону. Он знал, что если тот поймет, что попало в его руки, то Змей уже больше никогда не увидит Повелителя Границ. Нет, Тот-Амон пока еще не соперник ему, и нечего давать этому хитрому колдуну дополнительный козырь. Сэт давно знал, что придет час, когда ему придется уничтожить колдуна. Но сейчас польза от того, что Тот-Амон был верховным жрецом, перевешивала вред, и пусть он продолжает усиливать власть Стигийской веры в окружающем мире. Но отправлять его в Ларшу ни в коем случае нельзя.

Нужен другой кандидат. И здесь, в Стигии его найти еще можно — колдунов и жрецов хватает, но события разворачиваются в Ларше, а это очень далеко от Стигии. Мгновенно все это — найти кандидата, настроить его, и отправить в Ларшу — сделать не удастся, а значит, есть вероятность, что Жезл может найти кто-то другой. Или Жезл, раз он проснулся, сам может завладеть чьей-то душой. Это тоже ни к чему хорошему не приведет. Сэт хорошо помнил о том, как нелегко справляться с порождением Изначальных сил. Ну, и нельзя забывать и о братьях из мира богов. Сет ни капли не сомневался, что родственники не забыли про артефакт. Он им тоже очень нужен.

Так что оставался один выход — надо подыскать сущность, не обязательно человека, который смог бы забрать Жезл и принести его сюда, в Стигию. Он опять пожалел, что когда-то он не создал кого-то похожего на Шииху, но только с мозгами и желанием жить. Чтобы мог не только воевать, но и думать. Тогда не надо было бы использовать смертных. Увы люди созданные магией, не имели вкуса к жизни, и действовали только по конкретному приказу. Шииху Жезл подчинил бы себе в одно мгновение. Такой исполнительный служака был просто создан для подчинения артефакту.