Dark sky, bright stars | Тёмное небо, яркие звёзды (гет)

Тем же вечером я сидела в своей комнате, сосредоточенно выполняя ментальные упражнения. Через неделю Весперия Блэк снова испытает меня, и я не собиралась давать ей повод для очередного унижения. В перерывах между тренировками я обдумывала ситуацию, в которую ворвалась буквально с двух ног.

Чем больше я размышляла, тем сильнее накручивала себя, проходя весь путь от «ничего не выйдет, и они все же скажут родителям Лорен» до «меня поймают Пожиратели Смерти по какому-то магическому следу».

Когда тревога, сдавив грудь, уже начинала превращаться в нечто невыносимое, по оконному стеклу раздался лёгкий, едва различимый стук. Я рефлекторно вздрогнула, но в ту же секунду едва слышно выдохнула — от облегчения. Спасение от собственных мыслей могло прийти только в двух формах: окклюменция, от которой к этому моменту я уже порядком устала, или же... Эдвард.

Мой спаситель был уже здесь.

Я быстро распахнула окно, и прежде чем ткань штор успела колыхнуться от потока ночного воздуха, Эдвард одним плавным движением оказался в комнате. Привычная вампирская грация, с которой он опустился в своё излюбленное кресло, вызывала во мне странную смесь зависти и восхищения.

— Ты выглядишь так, словно снова слишком много думала, — произнёс он с лёгкой усмешкой, внимательно изучая меня золотистыми глазами.

— Ты, как всегда, бьёшь прямо в цель, — я закатила глаза, но уголки губ дрогнули в слабой улыбке.

Эдвард чуть склонил голову, рассматривая меня с тем самым пронзительным выражением, от которого нормальным людям становилось неуютно. Мне же становилось жарко. Но сейчас не об этом.

— Ты, кстати, знал, что с Лорен? Так ведь? — я чуть наклонилась вперёд, все еще сидя на краю кровати, вцепившись пальцами в свои коленки.

— Да, — коротко ответил он, не отводя взгляда.

— И... — я на секунду замялась, пытаясь подобрать правильные слова.

— И? — повторил он с легким непониманием.

— Ну... ты мог бы сказать мне, и я бы помогла ей намного раньше.

Эдвард невозмутимо посмотрел на меня, затем беззаботно пожал плечами.

— Мне не было до нее дела, и я не думал, что тебе будет.

— Эмпатия из тебя так и плещет, — фыркнула я. Впрочем, мне не стоило удивляться. Странно, что я вообще подумала об этом.

— У нас Джаспер — главный по эмпатии, а не я, — спокойно отозвался он, устроившись в кресле так, будто мы обсуждали домашку по литературе, а не судьбу бедной девушки.

Некоторое время мы просто сидели в тишине. Я немного расслабилась, чувствуя, как тревога, наконец, отступает. Эдвард оказался именно тем, что мне было нужно.

— Эдвард... — я вдруг задумалась вслух, задавая вопрос, который давно не давал мне покоя. Я вглядывалась в его спокойное, почти отстранённое выражение лица. — Почему ты вообще следуешь за Карлайлом? Почему не убиваешь людей?

Он не был похож на того, кого волнуют чужие судьбы.

Эдвард медленно перевёл на меня взгляд. В его глазах мелькнула тень чего-то далёкого и едва уловимого. Он не ответил сразу, словно взвешивая, стоит ли рассказывать мне правду. Я не торопила его, просто ждала.

Похоже, он все же решился.

— Ты ведь заметила, что не все в порядке, — он постучал пальцем по своему виску, устремляя задумчивый взгляд в окно. — Я думаю, что это тянется еще из моей человеческой жизни.

Некоторое время тишина висела между нами, будто некая невидимая пелена, раскинувшаяся в воздухе.

— В моей новой «жизни» был период, когда я убивал людей. Проблемы только усугублялись, — заговорил он наконец, и голос его звучал ровно, без малейшей эмоции, но в глубине его золотистых глаз таилась тень мрачных воспоминаний. — Я переставал быть собой, терял критику к своему состоянию и даже не осознавал этого. Мне казалось, что все под контролем. Потом, когда я, условно, «трезвел», до меня доходило, что я снова теряю рассудок.

Я слушала его, затаив дыхание, ощущая, как в комнате стало прохладнее, словно его слова высосали остатки тепла из воздуха. Эдвард говорил с пугающей отстраненностью, будто рассказывал не о себе, а о ком-то далеком, чужом. Но я видела напряжение в его пальцах, сжимающих подлокотники кресла, и в том, как он избегал встречаться со мной взглядом.

— К сожалению, для вампиров нет волшебной таблетки. Поэтому я принял решение — сохранить свою личность. Это не благородный выбор, не высокая мораль, а всего лишь эгоистичное желание не потерять себя. В отличие от Карлайла, который искренне верит в ценность каждой человеческой жизни, мне... в сущности, все равно. Так что не строй иллюзий на мой счет.

Я молча смотрела на него, изучая резкие черты его лица, в которых странным образом сочетались хищная природа и нечто печально-отрешенное.

— Разочарована во мне? — спросил он, не изменившись в тоне, но в его глазах промелькнуло нечто едва уловимое — ожидание, может быть, вызов.

Я медленно покачала головой, чувствуя, как уголки губ тронула призрачная тень улыбки.

— Нет, — ответила я спокойно. — В общем-то, именно этого я и ожидала. Тебе не идет образ героя. Возможно, только моего.

Эдвард смотрел на меня долго, слишком долго, будто пытался заглянуть в глубину моего сознания, вывернуть его наизнанку. В конце концов он усмехнулся, но в глазах промелькнуло лёгкое удивление. Может быть, даже облегчение.

Он вздохнул, пробежавшись по комнате каким-то уставшим взглядом. Похоже, откровения дались ему не так просто, как это могло показаться.

— Не хочу возвращаться домой, — сказал он ровно. — Могу я остаться здесь?

Я кивнула, чуть сдвинувшись на кровати, освобождая ему место. Ткань покрывала едва слышно зашуршала, а следующая секунда заворожила своей нежностью, когда он притянул меня к себе, окутывая прохладой. Его рука мягко скользнула по моему плечу, а затем его лицо спряталось в моих волосах. Я почувствовала, как он медленно вдыхает, заполняя лёгкие ароматом. Я провела пальцами по его руке — сильной, бархатной, ледяной.

— Возможно, волшебная таблетка всё же существует, — негромко произнесла я, не поднимая головы.

Эдвард замер, затем нехотя оторвался от подушки и взглянул на меня. В глазах его скользнуло что-то, похожее на усталое ожидание. Он не особо на что-то рассчитывал, но позволил себе заинтересоваться.

— Окклюменция, — пояснила я, внимательно следя за его реакцией.

Эдвард скептически приподнял бровь.

— Думаешь, со мной это пройдёт? — Его губы тронула едва заметная усмешка. — Я же не волшебник.

Я пожала плечами, не отводя взгляда.

— Стоит попытаться.

Эдвард смотрел на меня с прежним скептицизмом, но в глубине его глаз теплился едва заметный огонёк любопытства. Я почти видела, как он прокручивает мои слова в голове.

Я осторожно провела пальцами по его запястью, ощущая под кончиками ледяную гладкость его кожи.

— Слагают легенды о Блэковском безумии, — негромко сказала я, наблюдая, как он слегка приподнял бровь.

— Безумии? — усмехнулся он, похоже, представляя единственную представительницу древней фамилии, которую знал.

Я кивнула.

— Их род известен не только тьмой и могуществом, но и... нестабильностью. Они легко впадают в ярость, могут быть одержимыми. Вспыльчивые, своенравные, порой совсем без тормозов. Это пламя, которое может согреть, но чаще всего сжигает самого носителя. Одни теряли рассудок, погружаясь в хаос собственного сознания, другие искали способы совладать с этим.

Эдвард молчал, но его пальцы медленно скользнули по ткани покрывала, сминая её.

— И они все поголовно окклюменты, — продолжила я, чуть понизив голос.

— Чтобы сдерживать эмоции?

— Чтобы сдерживать себя, — поправила я.

Я осторожно положила ладонь на его холодную скулу, очерчивая черты. В мягком полумраке комнаты Эдвард выглядел неподвижной статуей — идеально выточенной, завораживающе прекрасной.

— Ты читал рукопись Дамблдора?

Он медленно кивнул.

— Представь, что твой разум — это тихая гладь озера. Любая мысль, любое чувство — это камешек, нарушающий покой воды.

Эдвард молчал, но мне показалось, что его губы дрогнули в намёке на умиляющуюся улыбку. Наверное, я выглядела невероятно забавно в роли учителя. Конечно, подобные метафоры казались немного глупыми и наивными, но я продолжила, не давая ему возможности вставить саркастическое замечание.

— Нужно научиться не позволять ряби разрастаться. Начни с дыхания. Ну… если это вообще возможно для тебя, — я чуть наклонила голову, изучая его реакцию.

Он вздохнул. Настолько плавно и едва ощутимо, что я бы не заметила, если бы не следила за ним так пристально.

— Хорошо, — наконец сказал он, закрывая глаза. — Что дальше?

Я осторожно провела пальцами по его плечу.

— Тебе нужно место внутри сознания, где нет голода, нет радости, нет гнева. Нет ничего. Только тишина. Ты — часть магического мира, даже если до недавнего времени не знал этого. В тебе есть магия — почувствуй ее.

Эдвард не ответил. Он будто растворялся, погружаясь в себя. Я уловила, как меняется его выражение лица — с обычного скептического к полному спокойствию.

Тишина повисла между нами. Я лежала рядом, ощущая его хрупкое равновесие, боялась пошевелиться, чтобы не спугнуть этот момент.

И вдруг…

Что-то изменилось. Казалось, аура поблекла. Эдвард окунулся в какой-то медитативный транс. Со вздохом я подумала, что у него получилось с этим разобраться намного быстрее, чем у меня.

Эдвард замер окончательно, его грудь больше не вздымалась привычным действием. Он стал похож на статую, но это была не та мёртвая, напряжённая неподвижность, которую я иногда наблюдала, а нечто иное — абсолютная гармония, почти… сон. Мертвый сон.

— Эдвард? — позвала я негромко.

Никакой реакции. Он не шевельнулся, не вздрогнул, даже его веки оставались неподвижны.

Я осторожно коснулась его плеча. Ноль реакции. Внутри зародилась лёгкая тревога.

— Эдвард? — повторила я чуть громче.

Тишина.

Он словно не был здесь. Он словно действительно… спал.

Чего?

Вампиры не спят. Они не отключаются. Они всегда осознают всё, что происходит вокруг. Но сейчас передо мной лежал Эдвард Каллен, застывший в абсолютном покое, и я понятия не имела, что с ним происходит.

Не этого я ожидала. Абсолютно не этого. Карлайл будет на седьмом небе от счастья из-за нового открытия.

Мои веки становились тяжелее. Я чувствовала его спокойствие — заразительное, необъяснимое. Возможно, его разум, измученный вечным течением мыслей, наконец-то обрел передышку. И, может быть, именно это осознание притянуло меня к границе сна.

Я прикрыла глаза, позволяя волнам тишины окутать меня, погружая в забытье вслед за ним.