Раскрывшийся бутон (джен)

Когда чай был готов, сёстры устроились в уютной гостиной, освещённой мягким солнечным светом. Лили осторожно села на диван рядом с Петунией, нерешительно держа чашку, её взгляд то и дело опускался, словно она искала нужные слова на её дне. Петуния видела, как сестра нерешительно сжимает чашку, закрываясь ей будто щитом.

— Петуния… — прошептала Лили, глядя в сторону, — мне… мне жаль за то, что было. За те вещи, которые я сказала, и за те, которых не сказала тогда.

Петуния на миг закрыла глаза, словно собираясь с силами для того, чтобы начать этот болезненный разговор. Прощение и понимание требовали от неё мужества, но сейчас, глядя на Лили, она впервые почувствовала, что они обе стали старше и, возможно, наконец готовы понять друг друга.

— Я тоже не всё сделала правильно, Рыжик, — ответила она медленно, чувствуя, как горечь прошлого отступает. Детское прозвище заставило Лили с надеждой вскинуть голову. На мгновение Петунии стало больно от тех чувств, что отражались у неё на лице. — Мне… было тяжело видеть, как ты уезжаешь в мир, в котором мне нет места. А потом эти взгляды, слова, которые звучали… как будто я ничтожество, которое не заслуживает внимания.

Лили, сглотнув, покачала головой. В её глазах была и боль, и смятение, как будто она только теперь поняла, какой след её слова оставили в сердце Петунии.

— Я не осознавала. Я считала, что ты тоже увидишь этот мир как чудо, но… — Лили вытерла щёку, по которой скатилась слеза. — Я не видела, насколько я отдалялась от тебя и от семьи. Можешь ли ты простить меня?

Петуния, помедлив, раскрыла свои объятья, и Лили буквально влетела в неё. Она крепко обняла Лили, позволяя словам отступить на второй план. Младшая сестра, дрожа, прижалась к ней, словно найдя поддержку в её руках. Они сидели так несколько минут, пока дрожь Лили не утихла.

— Всё позади, Рыжик, — мягко сказала Петуния. — Мы снова вместе, и это главное.

Лили, услышав её слова, едва сдержала слёзы.

— Спасибо, Петти. Ты не представляешь, что это значит для меня. Я так скучала, Пет. Иногда мне казалось, что мы больше не сможем просто поговорить… как раньше.

Петуния, не говоря ни слова, погладила сестру по спине, чувствуя, как напряжение между ними уходит. Они немного помолчали, продолжая обниматься. Ни одна из сестёр не хотела сейчас размыкать объятий. Через какое-то время Лили подняла глаза и грустно улыбнулась, а затем, помедлив, прошептала:

— В магическом мире сейчас неспокойно. Там… я боюсь, что скоро будет война, — сказала она, глядя в одну точку. — Тот-Кого-Нельзя-Называть, тёмный волшебник, он набирает силу. Он и его сторонники начали открыто угрожать тем, кто не поддерживает их политику. Иногда кажется, что вокруг одни враги. Они выступают не только против маг… — тут Лили виновата замялась, проглатывая окончание слова, — обычных людей, но и против таких, как я… как Джеймс. Иногда я просто... не знаю, что делать.

— Джеймс?

— Джеймс Поттер, — произнесла Лили, робко улыбаясь. Румянец залил её щеки, а глаза заблестели. — Мы начали встречаться в прошлом году. Он, конечно, кретин временами, но когда я рядом, он словно меняется, будто старается быть лучше для меня. Знаешь, Петти, он был одним из немногих, кто всегда поддерживал меня.

— Северус упоминал о нём, — тихо сказала Петуния, и Лили на миг вздрогнула, услышав его имя, но ничего не сказала. — Надеюсь, он и его друзья больше не досаждают Северусу?

— Я много раз пыталась с ними поговорить, но ты же понимаешь — мальчишки, — Лили недовольно поморщилась.

Петуния понимала. Она покачала головой и решила, что лучше спросить об этом у самого Северуса. Поэтому, улыбнувшись, она перевела тему.

— Мне бы хотелось познакомиться с Джеймсом, если он для тебя так важен.

Лили вскинула голову, слегка удивлённая и тронутая.

— Ты правда хочешь познакомиться с ним? — робко спросила она, и в её глазах мелькнуло облегчение.

— Конечно, — подтвердила Петуния, тепло улыбаясь. — Я хочу быть частью твоей жизни, Рыжик. Если он делает тебя счастливой — значит, и мне нужно его узнать.

— Спасибо. Это правда важно для меня —тихо произнесла Лили, её лицо озарила слабая, но искренняя улыбка. Она сжала руку сестры, и на мгновение, казалось, что преграды, которые долгое время стояли между ними, стали уходить, оставляя место пониманию и тихой радости.

Они молчали несколько минут, и это молчание было лёгким и уютным. Петуния чувствовала, что обида, которая так долго жила в её сердце, постепенно отступает, оставляя место светлым воспоминаниям. Наконец, Лили вздохнула и тихо добавила:

— Я иногда думаю, что если бы не Хогвартс, мы могли бы жить как раньше. Я скучаю по этому времени.

Петуния кивнула, чувствуя, как сердце сжалось от непрошеной грусти.

— Да, я тоже, — прошептала она, признавая, что тоже скучает по тому времени, когда всё было проще. — Но я рада, что у тебя есть то, что ты любишь, хоть я и далека от этого мира.

Лили прижалась к ней и прошептала «спасибо», и в этот момент между ними установилось спокойное понимание, словно они вновь могут стать так же близки, как в детстве.

Позже, когда за окном уже сгустились сумерки, Петуния приготовила для Лили постель в небольшой гостевой комнате. Однако, как только Лили вошла в комнату, она сказала:

— Можно мне остаться с тобой, как в детстве?

Петуния, чувствуя, как её охватывает волна нежности и воспоминаний, кивнула. И они устроились рядом в её комнате, как когда-то в детстве, когда просто ощущение присутствия рядом друг друга делало их сильнее. Лили уснула почти сразу, а Петуния ещё долго лежала, вглядываясь в темноту и думая о том, как странно жизнь разлучила их, чтобы потом снова свести. Она понимала, что отдаление, страхи и обиды не исчезли полностью, но сегодняшняя ночь дала ей надежду, что однажды они смогут доверять друг другу полностью.

Наутро они собрались и отправились в Лондон. Ещё немного сонные после длинного разговора, они почти не разговаривали, но это молчание было лёгким и спокойным. Петуния уловила волнение сестры, когда они подходили к офису поверенного их отца, мистера Прайса, и постаралась успокоить её взглядом.

Офис мистера Прайса располагался в старом здании почти в самом центре Лондона. Высокие окна и тёмная тона в интерьере придавали ему серьёзный, почти строгий вид, который сразу же заставлял задуматься о важных и неизбежных делах, предстоящих встречах. Лили, казалось, нервничала, её взгляд то и дело блуждал по обстановке, пока они сидели в приёмной, ожидая, когда их пригласят в кабинет.

Петуния почувствовала, как Лили крепче сжимает её руку, и сжала её в ответ. В этот момент дверь кабинета открылась, и секретарь пригласил их войти.

Мистер Прайс, человек почтенного возраста с коротко подстриженными седыми волосами, встал, чтобы поприветствовать их. Его манеры были сдержанными, и в его голосе чувствовалось неподдельное сочувствие, когда он произнёс:

— Мисс Петуния и мисс Лилиан, добрый день, — произнёс мистер Прайс, поднимаясь из-за стола. — Прошу, присаживайтесь. Моё искреннее соболезнование вам обеим.

Петуния поздоровалась, и они опустились на стулья перед его столом. Мистер Прайс открыл кожаную папку, достал несколько документов и приступил к делу, уважая их молчаливое согласие перейти к основной причине визита.

— Завещание вашего отца, — начал он, раскладывая бумаги, — гласит, что дом и личное имущество будут поделены между вами поровну. Поскольку мисс Лилиан является несовершеннолетней, её часть будет находиться под моим надзором до её совершеннолетия или до особого распоряжения.

Лили посмотрела на Петунию, и в её взгляде мелькнуло что-то похожее на облегчение, хотя её глаза по-прежнему были полны грусти.

— А… вещи? — робко спросила Лили, понизив голос. — Некоторые из них я бы хотела забрать сразу.

Мистер Прайс понимающе кивнул.

— Разумеется. Всё, что касается личных вещей, может быть разделено вами на ваше усмотрение. Однако, в завещании ваших родителей также указано, что, если дом когда-либо будет продан, — сказал он, аккуратно переворачивая страницу, — часть вырученных средств должна быть направлена на благотворительность, в память о вашей матери.

Петуния и Лили обменялись удивлёнными взглядами. Их мать всегда настаивала на том, что нужно помогать нуждающимся, и помогала устраивать благотворительные вечера в местной администрации, а также сборы при церкви. Однако они не ожидали, что это отразится и в завещании.

— Какую именно благотворительность, мистер Прайс? — растерянно уточнила Лили.

— В завещании указано, что ваша мать хотела бы поддержать фонд помощи детским приютам и, в особенности, образовательные программы для детей из неблагополучных семей. Я взял на себя смелость приложить список подходящих организаций, — мистер Прайс протянул список сёстрам.

— Благодарю, мистер Прайс, — произнесла Петуния, читая этот список.

— Ваш отец упомянул, что для него это тоже было важно, — пояснил мистер Прайс с уважением. — Так что, если вы продадите дом, учитывайте, что двадцать пять процентов от суммы, должны быть переданы на эти нужды.

Петуния лишь кивнула. Она не собиралась продавать родительский дом, но понимала, что не может принять решение в одиночку. Это решение должно быть принято совместно с Лили.

— И наконец, — продолжил мистер Прайс, — ваш отец особо отметил, что должна быть сохранена библиотека с семейными книгами, которую он собирал в течение своей жизни. Если дом будет продан, книги должны быть или перенесены в новый семейный дом, или переданы в местную библиотеку.

После формальных обсуждений мистер Прайс протянул обеим сестрам экземпляры документов, и они подписали все необходимые бумаги, скрепив свои права на дом и имущество. После завершения дела он встал и снова выразил свои соболезнования, на этот раз с лёгким поклоном.

— Мисс Петуния, мисс Лилиана, если вам понадобится дополнительная помощь, не стесняйтесь обращаться ко мне. Ваши родители всегда доверяли мне, и я буду рад помогать вашей семье и в дальнейшем.

Петуния и Лили поблагодарили его и покинули кабинет. Выйдя на улицу, они остановились, чтобы на мгновение перевести дух. Петуния, заметив, как сестра погружается в свои мысли, мягко коснулась её плеча.

— Может, заглянем в дом и заберём твои вещи? — предложила она, понимая, что это может помочь Лили почувствовать связь с прошлым.

Лили кивнула, и они, молча обменявшись взглядами, направились в сторону в сторону пустого переулка. Петуния сжала руку сестры и активировала портключ, и через мгновение они оказались в доме родителей. Портключ выкинул их около крыльца. Петуния не боялась, что любопытные соседи заметят что-то странное — Малфой с Долоховым не забыли вплести в защиту слабые маггло-отталкивающие чары, достаточные, чтобы странности не интересовали соседей.

Дом родителей встретил их тишиной, которая казалась ещё более пронзительной после утра в шумном Лондоне. Этот дом, наполненный воспоминаниями, теперь был погружен в странное, пустое молчание. Войдя внутрь, Лили сразу остановилась на пороге, оглядывая каждую комнату, словно надеясь увидеть что-то родное и знакомое, то, что напомнит ей об ушедших родителях.

Петуния, замечая её колебание, мягко коснулась её плеча:

— Если хочешь, мы можем задержаться здесь, Лили. Никакой спешки.

Лили кивнула, и, набравшись смелости, поднялась в свою старую комнату, где на полке по-прежнему стояли её детские книги, а на стене висела афиша её первого школьного спектакля. Петуния следовала за ней, чувствуя, как её накрывает волна тёплых, но отдающих горечью воспоминаний.

Лили присела на кровать и посмотрела на стоявшую на комоде старую куклу, которую так берегла в детстве. Рядом лежали её дневники, небольшая коллекция значков и несколько фотографий.

— Я не была здесь так давно. Приезжала только на каникулы, — прошептала Лили, поднимая старый дневник и перелистывая страницы. — Всё здесь такое… нетронутое, как будто мама с папой просто вышли и скоро вернутся.

Она судорожно вздохнула, и Петуния присела рядом, обняв её за плечи.

— Я знаю, — мягко произнесла она. — Это ощущение… как будто мы все ещё маленькие девочки, которые вернулись домой к ужину. Мама вот-вот позовёт нас вниз, а папа сидит в гостиной с газетой.

Некоторое время они молчали, и Лили, решившись, начала складывать в чемодан, выуженный из-под кровати, некоторые вещи: кукла, несколько книг, дневники, немного одежды и пара фотографий. В процессе она наткнулась на письмо — лист бумаги, заложенный между страницами книги, и удивлённо его развернула. Это оказалось письмо от их матери, написанное для Лили, когда та только уехала в Хогвартс на первый курс.

Глядя на знакомый почерк, Лили снова ощутила, как слёзы наворачиваются на глаза, но она попыталась сдержаться и протянула письмо Петунии:

— Мама написала мне это, когда я уезжала в школу в первый раз. Она всегда переживала за нас обеих и… надеялась, что мы не потеряем связь.

Петуния осторожно взяла письмо, чувствуя, как её сердце сжимается. Она дочитала до слов о том, что мама всегда верила, что их сестринская связь выстоит перед любыми испытаниями. На глаза навернулись слёзы, но Петуния, как и Лили, сдержалась, молча вернув письмо сестре.

— Мы со всем справимся. Вместе. Ты мне веришь, рыжик? — произнесла она, их взгляды встретились. Лили судорожно кивнула, сдерживая слёзы, и они обе ощутили робкое понимание и поддержку, которые снова прорастали между ними.

Когда Лили закончила собирать вещи, они вместе прошлись по дому, словно прощаясь с ним, а затем переместились к Петунии домой.