Шанс что-нибудь изменить (джен)

— Джинни, нам нужно поговорить, — молодая женщина подняла внимательный взгляд на супруга.

Прошло уже пять дней с того момента, как Поттер пришел в себя, и неделя с момента происшествия в Хогсмиде. О Снейпе все еще не было ничего слышно. Гарри нервничал, но спросить не мог — опасался показаться подозрительным. Оставалось только надеяться, что с зельеваром все хорошо. А тем временем можно было разобраться с другим вопросом.

Все эти дни его палата была проходной комнатой для непрерывающейся вереницы из посетителей: друзей, коллег, журналистов, официальных лиц из Министерства. Все-таки Гарри не был обычным обывателем в мире магии, а соответственно и внимание к его персоне было повышенным. Даже на личный разговор с женой пришлось выкраивать время.

— Я знаю, что этот разговор будет сложным для нас обоих, — мужчина посмотрел на жену с таким выражением, что без слов было понятно — во всех их бедах он заранее винит только себя, — но этот разговор необходим. Это о нас, Джинни. О нашем… браке.

— Боже, Гарри, — миссис Поттер устало опустила глаза, — ты решил поговорить об этом сейчас? — она с подозрением глянула на мужа. — О чем ты хочешь поговорить? О том, что наш брак трещит по швам? Ты думаешь, я ничего не замечаю? Ты неделями пропадаешь на работе, берешься за все что ни попадя, лишь бы сбежать из дома! Мальчики тебя почти не видят, что и говорить обо мне! И для того, чтобы обсудить накопившиеся проблемы, ты решил подождать, пока окажешься в больнице под действием заклятия старения, о которое все лекари голову ломают? Что, хочешь развода, чтобы не висеть грузом у меня на шее? Или все-таки нашел другую?

По лицу жены Гарри видел, что она скорее шутит, но при любой его неверной фразе дело возьмет совершенно другой оборот. При упоминании же о заклятье старения Поттер вообще болезненно поморщился. Он решил, что расскажет о своих злоключениях Джинни. Потом. Возможно. Но не сейчас, когда агенты Министерства из отдела внутренних расследований каждый день ходят к нему с подозрениями и вопросами о том, как же ему наконец-то удалось обезвредить опасного преступника, за которым десять лет безуспешно гонялось все Министерство, начиная с отдела магических преступлений, и заканчивая мракоборцами.

— Я не говорю о разводе, — начал осторожно Гарри, — пока. И дело не в моем состоянии. И никакой «другой» у меня просто быть не может! — активная жестикуляция должна была подтвердить правдивость слов. — Но мне... нам нужен перерыв. Я пойму, если ты не согласишься с этим. Все зависит от твоего решения и…

— Замолчи, Поттер! — вспылила наконец рыжеволосая. — Ты действительно хочешь, чтобы я все решала за тебя? Если не хочешь жить со мной — так и скажи! Ты меня больше не любишь?

Гарри посмотрел в глаза жены, вот-вот готовые выплеснуть слезы наружу:

— Люблю, Джинни, — боль в его взгляде была осязаемой. — Люблю, но не так, как ты этого заслуживаешь.

Джинни пораженно уставилась на мужа:

— Не так, как заслуживаю? Тогда кто я для тебя, Гарри Поттер?

Гарри не знал, стоило ли вообще отвечать на этот вопрос. Любые слова были бы бесполезны для того, чтобы успокоить жену. Они все стали бесполезны в тот момент, когда он начал этот сложный разговор. Вот чего он боялся. И все же, молчание тоже не было выходом.

— Я люблю тебя, Джинни, — он сказал это спокойно и глядя прямо в глаза. — Ты дорогой, родной и близкий мне человек, моя жена, мать моих детей. Я всегда буду ценить тебя и заботиться, но…

— Но жить со мной ты больше не хочешь? — почти насмешка во взгляде жены не отменяла того факта, что слова ее были чистой правдой.

— Прости, — что еще оставалось делать незадачливому мужу, кроме как извиняться. Извиняться за собственную неспособность любить самую дорогую женщину так, как она этого заслуживает. Джинни долго молчала. В карих глазах отражались проблески своих, только ей известных мыслей. Гарри ждал ее слов как вердикта — сейчас он был готов сделать все, что она скажет. В конце концов, он сам виноват, что не смог сохранить их общее благополучие.

— Ты уверен в своем решении? — после утвердительного кивка Поттера Джинни продолжила. — А что с детьми?

— Я никогда их не брошу. Вас не брошу, — сердце Гарри сжалось, когда при этом «вас» Джинни болезненно поморщилась. Он причинял ей боль, и готов был убить себя за это. И все равно не мог остановиться: почему-то это казалось правильным, хоть и не простым решением.

— Мне стоило ожидать чего-то подобного, — после некоторого молчания Джинни все же подняла взгляд на супруга, на ее губах застыла вымученная улыбка. Джинни всегда была сильной, даже в такие тяжелые эмоциональные моменты, сохраняла и лицо, и твердость духа. — Не знаю с чем связано твое решение: может с поразившим тебя заклятием, или с опасной работой. А может… Мне кажется, что ты просто так и не научился жить обычной жизнью. В этом не может быть твоей вины: с самого детства ты не знал, что это такое — спокойная жизнь. Но я пыталась тебе дать это — любовь, семью, покой. Вот только, похоже, тебе никогда и не нужен был этот покой, — прерывая попытку Гарри возразить она махнула рукой. — Сделай милость, позволь мне верить в такую причину твоего решения. Я приму и его, потому что… люблю тебя, хоть ты и чертов дурак!

Предательские две слезинки все же скользнули по белоснежной коже. Гарри молчал и неотрывно следил за реакцией жены. Довольно быстро она снова взяла себя в руки:

— И еще, Поттер, — такую Джинни, собранную и решительную Гарри часто видел раньше, правда, чаще на ее работе, когда нужно было быстро и четко принимать решения, — с разводом придется подождать: я не хочу рожать ребенка под пристальными прицелами камер любопытных коллег из «Пророка». Надеюсь, ты и сам понимаешь, что это не лучшая обстановка для новорожденного малыша, — Гарри лишь согласно кивнул. — Потом обсудим все еще раз. Так?

— Да, — голос прозвучал хрипло, будто у страждущего в пустыне, почти непроизвольно он добавил только, — прости.

— Нет, — рыжие пряди метнулись в отрицании, — не сейчас. И вряд ли скоро, — Джинни поднялась, чтобы уйти. Уже у самой двери она обернулась, — И еще, Поттер: Гермиона на днях записывала меня к магловскому врачу, просто так, для проверки. Так вот, у нас с тобой будет девочка, дочка. И если ты посмеешь бросить ее или мальчиков, как меня, не важно по какой причине, я клянусь всем святым, Поттер, — это будет последнее, что ты сделаешь в жизни.

Джинни вышла, а Гарри надолго остался сидеть, будто застывший. Понимал ли он, что наделал? Знал ли, какие последствия повлечет за собой его решение? Да, поэтому и боялся его принять. Но неизбежно обязан был. И хоть облегчение после признания так и не наступило, ощущение, что все идет правильным путем, тоже никуда не исчезало. Он только надеялся, что этот «правильный» путь приведет к хорошим последствиям.