Шанс что-нибудь изменить (джен)

Гарри сидел в углу темной холодной комнаты и смотрел на кровать. Собственно, кроватью это сборище досок можно было назвать с большой натяжкой, но именно эту функцию оно здесь выполняло. В комнате было еще немало леса и металлолома, которые при нетщательном рассмотрении также можно было принять за мебель. Например, тот же скрипящий стул, на котором разместился Поттер. Свет от единственного не шибко чистого окна освещал только половину помещения и не доставал даже до простыней кровати, не говоря уже об объекте наблюдения молодого человека, расположенного на ней. Правда, не такого уж молодого: морщины, верные следы тревог и лишений, прочно заняли свое место между двумя черными изогнутыми бровями. Да и волосы не были столь темны как раньше, хотя серебро седины пока еще едва тронуло виски. В зеленых глазах читалось нетерпение вперемешку с долей облегчения. Так выглядят глаза человека, который очень долго ждал чего-то, и вот сейчас, вот-вот, это что-то должно было случиться. С кровати в ответ зеленым черные глаза светились непониманием и тревогой. И все же Гарри был почти счастлив, ведь увидеть взгляд этих глаз было его желанной целью на протяжении очень долгого времени.

— Наконец-то, Северус. Наконец-то... Спасибо.

Гарри был раздражен. Уже многие месяцы он был на взводе и почти физически ощущал насколько именно переполнена чаша его терпения. Причин для этого было несколько.

Во-первых, работа. Разумеется, никто, даже самый неосведомленный из самых юных магов, не предполагает, что работа аврора таит в себе хоть долю спокойствия. Конечно нет. Это выматывающая, отбирающая все силы и время бездна из которой нет выхода. И все же она может приносить удовлетворение. Например, поимкой темного волшебника, который терроризирует магический мир на протяжении почти десяти лет. Вот только волшебник этот, будто зная все шаги авроров наперед, никак не собирался попадаться. Да и личностью был весьма загадочной. Никто никогда не видел его лица. Лишь смутные, укутанные в темный плащ очертания фигуры, замеченные случайными очевидцами. Маловато для фоторобота. К тому же темным волшебником он считался скорее из-за своего нежелания подчиняться системе управления мира магии, а не как не из-за своих дел. Потому как среди дел его не числилось ни одного достаточно криминального по оценке самого Гарри. Всего пара ограблений благородных магических семей, о которых сам Поттер, и по совместительству глава мракоборческого отдела, в силу их участия в битве с Волдемортом на стороне последнего был далеко не благородного мнения. Да еще разоблачение приличного числа высокопоставленных магов в их преступных действиях и грехах, что регулярно занимало заглавные колонки в «Ежедневном пророке». И вот такого Министерство магии уже не прощало вне зависимости от благородства мотивов. Ведь это подрывало репутацию как самого Министерства, так и устройства всего магического мира в целом.

Разумеется, Морок, как прозвали злоумышленника в прессе за умение оставаться в тени и сохранять свое инкогнито, сразу же стал если не самой нежелательной персоной, то определенно обеспечил себе место в десятке первых из них. И продолжалось это вот уже почти десять лет. Гарри нервно передернул плечом. Когда он только пришел в отдел мракоборцев, уже тогда Морок был местной головной болью. За годы своей службы Поттер изловил немало других, по-настоящему опасных преступников. Но не этого. Изворотливостью разоблачитель обладал поистине завидной. И, похоже, влиятельным наверху это надоело. Приказ о его поимке пришел с указанием сроков и с пометкой о том, что несоблюдение этих сроков грозит мистеру Поттеру смещением с должности. Несмотря на все имеющиеся заслуги перед магическим сообществом. А смещение сейчас было совсем некстати: Джинни опять ждала ребенка. Гарри нахмурился и потер рукой глаза под очками.

Это была вторая причина его раздражения. Нет, не Джинни, конечно. И точно не будущий ребенок. Если бы Гарри спросили, что именно не устраивает его в его личной жизни, что бы он ответил? Что бы он мог ответить? Его красавица и умница жена всегда и во всем поддерживала его. Даже когда он сутками пропадал на работе в поисках очередного мерзкого пятна на теле магического мира, упуская и пропуская дни рождения, годовщины, да и просто жизнь своей семьи. Любимой семьи. До рождения сыновей Поттер, с детства лишенный нормальных семейных отношений, не представлял, что можно так любить другое существо просто за то, что оно есть, а не за какие-то качества или особенности. Тем дороже стала ему Джинни, подарившая столь ценное сокровище, и готовая подарить еще не однажды.

Прекрасная, сильная Джинни. О, он без сомнения любил свою жену! И все же… Все же что-то было не так. Сам Гарри не понимал, что именно. И когда это началось тоже. Только к моменту, когда его дорогая жена сообщила ему весть об очередной беременности, Гарри отчетливо это почувствовал. Что-то было не так. Что-то не так именно в его отношении к Джинни. Почему-то вдруг его любви стало недостаточно. Причем настолько, что Поттер уже специально избегал возвращаться домой и сознательно отгораживался от супруги. Было больно видеть укор и обиду в ее взгляде, но как решить свою проблему Гарри просто не представлял? Ведь врать жене он не умел, да и не хотел, а объяснить что случилось не мог, потому что сам этого не знал. Может так проявлялся кризис среднего возраста? Хотя до него должно быть еще далеко. Или это охлаждение, которое все семейные пары рано или поздно, но переживают? И стоит ли волноваться ему по этому поводу так сильно, стоит ли что-то со всем этим делать? И что именно, собственно говоря?

С кем можно посоветоваться по этому вопросу? Если бы его родители были живы, он без сомнения спросил бы их совета. На секунду стало жаль оброненного в лесу камня воскрешения. Хотя вот еще вопрос, получил бы он от своих родителей совет? Ведь семейная жизнь Джеймса и Лили закончилась слишком рано, чтобы они имели возможность хотя бы понять проблему, мучающую их сына. Помимо воли Гарри вспомнил слегка улыбающееся в ответ на его вопрос-просьбу лицо матери, ее лучистые даже в темноте леса глаза:

«Останься со мной».

«Всегда».

«Всегда», — эхом отозвалось другое, только уже черноглазое и печальное воспоминание из прошлого.

У Поттера все сжалось внутри. Что это было за чувство: раскаяние за собственную прежнюю несправедливость по отношению к влюбленному в его мать профессору Снейпу, или зависть из-за того, что последний сумел сохранить свои чувства неизменными на протяжении долгих лет, до самой смерти. Воистину окружающий его мир не терпит "хеппи эндов".

В кабинет постучались, возвращая начальника отдела мракоборцев из собственных мрачных мыслей.

— Войдите, — он поднял утомленный взгляд на открывшуюся дверь. — Что случилось?

— Его видели. В Хогсмиде.

— Ни одного следа, сэр, — тон молодого аврора был полон нескрываемого разочарования и усталости. Еще бы, ведь по наводке на Морока они облазили Хогсмид и близлежащие окрестности вдоль и поперек, и не один раз.

Гарри покосился на светлеющий ноябрьский горизонт и привычно нахмурил брови — не сказать, что его это удивило. Сложно было представить, что человек, за которым безуспешно гоняются десяток лет, вот так просто возьмет и предстанет перед ними с повинной.

— Понятно, Тревор, — он перевел взгляд на молодого человека. — Еще раз опросите свидетелей, и можете отдохнуть — на сегодня уже достаточно розысков.

Аврор молча кивнул, хотя на лице у него явно читалось несогласие: все возможные свидетели были уже не раз опрошены и осмотрены. Даже воспоминания их были проверены. И не один раз. И все это, включая следящие заклятия, приводило в одну точку. Ту, на которой сейчас стоял его начальник отдела и спокойно рассматривал небо в ожидании восхода. Тревор еще раз кивнул и пошел исполнять указание, ведь он, как и все в отделе, понимал, что от этого напрямую зависит судьба уважаемого и ценимого всем коллективом начальника.

Между тем сам начальник чувствовал себя настолько измотанным, что почти смирился со своей неудачей. Он стоял и размышлял о том, что через месяц его уберут с должности. А может и из отдела. И он останется не только без работы, но и без цели в жизни. Куда он после этого пойдет? Играть в квиддич? Смешно. Он даже не может вспомнить, когда в последний раз садился на метлу. Кто в здравом уме возьмет Поттера в команду после стольких лет передышки? Разве что в качестве талисмана команды. Вариант вполне вероятный: Гарри Поттер ведь герой войны с Волдемортом. Любой PR-менеджер команды полруки бы себе отхватил за такое приобретение. Но это уже не смешно, а скорее уж печально. И глупо к тому же. И Гарри точно на это не пойдет.

Может пойти преподавать в Хогвартс защиту от темных искусств? Было бы удачным решением, если рассматривать с той стороны, что как минимум полгода Гарри сможет отсутствовать дома, а значит разговор с Джинни о «кажущихся» ему проблемах в отношениях можно отложить. Но вот что именно он хочет ей сказать? Что уходит? Куда? И зачем? Гарри поморщился.

Опять же, глупо. Кто его возьмет в Хогвартс? Что он будет преподавать, сам не удосужившись закончить школу? Да и сам замок теперь страшил его: слишком много смертей, слишком много потерянных друзей и ушедших навсегда воспоминаний. Встречать раз за разом призраки исчезнувшего прошлого в знакомых коридорах было бы слишком больно от осознания — ничего и никого уже не вернуть.

Гарри непроизвольно поглядел в сторону невидимого отсюда замка. Стоя на кромке леса, в точке последних следов разыскиваемого преступника, он никак не хотел покидать это место — будто ожидал чего-то. Ответа, быть может? Подсказки?

Солнце меж тем наконец выглянуло из-за горизонта и осветило окружающий пейзаж. Гарри отвел взгляд от слепящих лучей и тут же заметил, как всего в пяти метрах от него на давно поваленном непогодой стволе что-то блеснуло. Он поклясться был готов, что еще пять минут назад ничего там не было — не зря же весь отдел мракоборцев прочесывал и перечесывал эту территорию на протяжении суток. Быстро и собрано он подошел к стволу — в расщелине и правда что-то блестело. Протянув руку, Гарри аккуратно достал отполированную металлическую коробочку. Осторожно открыл.

— Вот же… Мерлин!

Слова Волдеморта только-только отзвучали в голове, когда Гарри Поттер наконец осознал, что именно он только что сделал.

Полминуты назад, осторожно открывая коробочку с неизвестным содержимым, он опешил скорее от предоставившегося шанса, что все еще можно что-то изменить, чем от того, что внутри совершенно точно находится предмет, который просто не должен был там находиться.

Коробочка, она же футляр, хранила в себе настоящий дар — маховик времени. То есть то, чего по идее в Министерстве уже не существовало. Маховик и записка: «13 и ¾ оборота. Сейчас».

Почерк был до боли знакомый. И сам до конца не осознавая, что делает, Гарри начал вращать маховик.

Почему он так поступил? Неизвестный прибор и короткое указание в записке от неизвестного лица могли забросить его куда угодно — хоть к самому Мерлину. Но почему-то Поттер поверил. Виноват ли был в этом показавшийся знакомым почерк записки, или желание самого Поттера сбежать от своей реальной жизни куда подальше, хотя бы к тому же Мерлину? Тем не менее слово «сейчас» в записке не оставляло вариантов своим безапелляционным давлением.

И не особо понимая цель и причину своих действий, Гарри повернул маховик. Судя по скорости движения мира вокруг, мимо проносились не просто дни — пролетали года. Гарри успел насчитать девять пришествий и отступлений снежного покрова, когда все наконец прекратилось, и его выкинуло в ночь. А затем прямо в голове раздались знакомые слова.

С трудом вспоминая свое предыдущее путешествие во времени на третьем году обучения в Хогвартсе, Гарри смутно понимал, что это вполне реальный шанс кого-нибудь спасти. Поэтому начисто отбросив все мысли о поимке Морока, причине своего необдуманного поступка или о возможных его последствиях, он лихорадочно соображал кого — хоть кого-нибудь — можно уберечь в данный момент в школе. Делал он это на ходу — сбиваясь с ног несся по направлению к замку.

Хогвартс был уже виден во всей своей сейчас ужасающей красоте и был полностью, до звука погружен в тишину. Это означало только одно — сердце Гарри сжалось от боли, дыхание перехватило — Тонкс и Люпин, Фред… было уже слишком поздно. Это походило на жуткую пытку. Неужели рука, подкинувшая ему этот маховик, действовала в расчете именно на это? Сжав кулаки и зубы до боли, Поттер остановился, пытаясь успокоить бурю, рвущую его на части изнутри.

А ведь семнадцатилетний Поттер из этого времени еще ничего не знает. Да, именно так. Сейчас он семнадцатилетний скорее всего уже на пути в кабинет директора сжимает в руке пузырек с воспоминаниями, которые перевернут, изменят все в его еще юной душе.

Перед глазами снова появляются бледное лицо и черные невидящие глаза, обращенные в глубины своего прошлого: «Всегда».

Повернув голову, Гарри посмотрел в сторону лодочного сарая — он совсем близко. А там, на полу, истекающий кровью лежит тот, кто сумел любить неизменно и верно, и служить своей любви так преданно, как никто из всех, кого Гарри когда-либо знал. Поттер почувствовал, что его так и тянет пойти туда. Но зачем? Увидеть еще раз, что все на свете умирает, даже вечная любовь? Или в нем опять проснулось запоздалое раскаяние от собственного отношения к бывшему преподавателю? И все же. Все же увидеть лицо того, кого он несомненно считал идеалом верности и смелости вот уже десять лет… не так уж это неправильно.

Накинув на себя мантию, которую Гарри всегда брал с собой на работу, он быстрым шагом двинулся к сараю. Рядом никого не было — полная тишина. И даже наружу доносился липкий и приторный запах крови. Осторожно, стараясь не шуметь, а как аврор он мог делать это практически идеально, Поттер зашел внутрь. Разметавшееся по полу в процессе борьбы с Нагини тело в черной мантии неподвижно лежало в пустой комнате. И при жизни очень бледное лицо сейчас было похоже на посмертный гипсовый слепок. Гарри, казалось, даже не дышал, разглядывая, запоминая все вокруг: и лицо, и мантию, и лужу крови, растекающуюся от тела, и слезы на глазах умершего. Поттер протянул руку, чтобы убрать закрывающую чело Снейпа прядь и тут же встрепенулся. Что-то было не так. Слезы. Они не застыли на закрытых ресницах, а все еще… Да! Вот, только что слеза скатилась по щеке Снейпа. За ней еще одна. Гарри кинулся к телу мужчины. Дыхания не было, но попытка измерить пульс… В гневе аврор стукнул кулаком по полу. Чертов Поттер! Этот безмозглый семнадцатилетний юнец оставил Снейпа умирать в одиночестве! Но сейчас явно было не до обвинений. Собрав всю волю в кулак, одухотворенный возможностью спасти жизнь хотя бы одного человека, Гарри принялся действовать. А действовать нужно было быстро.

Окутанный мантией-невидимкой Гарри стоял в предоперационной и смотрел за стекло на хирургический стол.

Нужно было что-нибудь сделать для спасения умирающего зельевара, а магловская больница, что странно, первое, что пришло в голову аврору.

Дотащив при помощи Левиосы укрытое мантией тело Снейпа до границы трансгрессирования, Поттер переместил их в знакомую ему в Лондоне магловскую клинику.

Если врачи на приеме и удивились неизвестно откуда взявшемуся на каталке человеку в странной одежде и с не менее странными ранами, то несмотря на секундное замешательство оказались на поверку профессионалами и незамедлительно принялись готовить пациента к операции.

Гарри оставалось только следить за их действиями и обдумывать свои дальнейшие шаги.

Во-первых, нужно будет стереть или изменить воспоминания всех участвующих в процессе спасения профессора маглов. В независимости от результата операции. На положительный исход Поттер может и надеялся, но факты говорили об обратном: во времени, из которого Гарри прибыл, Северус Снейп был мертв. Мертв и похоронен. Во всяком случае, так считал весь мир. А из этого следовало «во-вторых» — умрет Северус Снейп на операционном столе или нет, но тело его должно оказаться в лодочном сарае, на положенном месте. Как это организовать Поттер представлял весьма смутно. Если Снейп все же выживет, надо будет срочно искать тело на замену. И для этого Гарри планировал воспользоваться местным моргом и заклятием трансфигурации. Мерзко, конечно, но…

Но для этого бывшему профессору зельеварения сначала нужно было выжить. И времени у него не так много — пока его безжизненного тела не хватились в Хогвартсе. Благо, что сейчас там все заняты немного другим.

Снейп выжил. И всегда соблюдающий светлую сторону Поттер вынужден был пойти на преступление, обещая себе, что затем непременно вернет чужой труп на место, к скорбящим родственникам и друзьям. Подбросив лже-тело в лодочный сарай, он едва успел скрыться — опять пришла на помощь мантия-невидимка. Поттер все больше был благодарен отцу за такое чудное наследство.

Снейп выжил, но оставался в коме. Слишком большая потеря крови. Слишком долго оставался без дыхания. Слишком возможные необратимые повреждения мозга. Врачи, с подачи Поттера благостно забывшие о способе попадания к ним такого пациента, предрекали неутешительные сценарии. И все же надежда была. Гарри слушал и молчал. Надежда была единственным, что держало его в пределах окружающей реальности, не позволяя низвергнуться в шок. А быть шокированным было от чего.

Маховик времени, который переместил его на десяток с лишним лет назад, больше не работал. И не просто не работал. Когда операция Северуса прошла успешно, а все следы были заметены, Гарри достал маховик из все той же коробочки-футляра, чтобы проверить. А тот просто взял и рассыпался у него в руках золотой пылью. Он оказался одноразовым. В ужасе от невозможности что-либо изменить, Поттер едва не впал в панику. Его сыновья. И еще не рожденный ребенок. И Джинни, Рон, Гермиона. Он обрек себя на лишение всего этого на ближайшие десять лет! И если друзей своих и жену он хотя бы в теории мог увидеть издалека, то его детей еще просто не существовало в этом мире. А что если он сделает что-нибудь такое, что помешает их появлению на свет? Сердце, казалось, билось прямо в голове, и он готов был сойти с ума в любую секунду. Стоило труда взять себя в руки.

Нет. Он им не навредит. Сделает все, чтобы этого избежать. И он в этом уверен, потому что уже прожил эту жизнь. Все будет хорошо.

Чтобы отвлечься от мыслей о семье, Гарри направил все свое внимание на лежащего в коме бывшего директора Хогвартса и на то, как обустроить свою жизнь в этом мире на ближайшие десять лет.

Чтобы вносить в магический мир как можно меньше разлада, сначала Поттер решил полностью перенести свое существование в магловский мир. Для этого в первую очередь ему нужно было жилье и деньги. В пригороде Лондона он нашел заброшенный домик, примостившийся недалеко от ручья в заросшей до безобразия рощице. Подлатав его, как только смог и облепив всеми возможными чарами защиты, Гарри решил, что лучшего места он просто не найдет — до ближайшей деревни было почти две мили еще не осушенной болотистой местности. Однако, через восемь лет, насколько он мог вспомнить, здесь начнут строить очередной пригородный район. Но пока можно было наслаждаться тишиной и покоем.

С деньгами оказалось сложнее. Воровать у маглов было ниже достоинства начальника мракоборцев, поэтому Поттер попытался устроиться на работу. Диапазон для выбора профессии при его образовании и планируемом образе жизни был не так уж велик. Поэтому подыскивая работу, которая имела бы относительно гибкий график, не имела бы дел с большим количеством людей во избежание быть случайно узнанным, а также с учетом доступных ему навыков, Гарри остановил свой выбор на работе ночного грузчика. Левиоса и здесь была весьма кстати.

Этого было вполне достаточно для скромного существования, которое Гарри собирался вести.

Собирался. Пока у Снейпа в реанимации не случился приступ. Повезло, что Поттер в это время был в больнице. Стоило лучше продумать связь с врачами на случай экстренных ситуаций.

Так или иначе больному потребовались лекарства из платного списка, весьма ощутимо ударившие по и так пустому карману мракоборца.

Оценив ситуацию, Гарри решил, что все же снова придется ступить на путь криминала и «одолжить» у кого-нибудь небольшую сумму денег. Забавно было об этом рассуждать, осознавая, что совсем рядом, под боком, в сейфе Гринготтса лежит внушительная сумма денег, твоя сумма денег, до которой ты не можешь добраться исключительно в целях сохранения временной последовательности.

Но просто опустить руки он тоже не мог. Зря что ли застрял здесь на десяток с лишним лет? Нет, если уж он вытянул из когтей или, если хотите, зубов смерти своего бывшего профессора зельеварения там, в сарае для лодок, то и здесь, в магловской больнице, не ударит в грязь лицом.

Неожиданно для него самого мозг, методично и последовательно обрабатывающий последние полгода до попадания в прошлое информацию о Мороке, подал идею. Именно в это время случилось одно из первых ограблений, совершенных столь успешно скрывающимся преступником. Гарри помнил все: место, дату, обстоятельства и жертв ограбления. Братья Торренс, присягнувшие Темному Лорду на верность, собственноручно пытавшие семьи маглов, но сумевшие избежать ответственности в силу ряда факторов: родственники их обладали определенным влиянием, никто в результате их действий не погиб, да и пожирателями смерти эти двое стать так и не успели.

Именно в их доме был впервые замечен преступник, которого в дальнейшем назовут Мороком. Хозяева дома незапланированно вернулись раньше и получили весьма жесткий отпор от неизвестного мага, укутанного в темную мантию. Похищенная сумма была впечатляющей — без малого полмиллиона галеонов. Десятой доли этого хватило бы Северусу на лекарства. И если прибыть на место раньше Морока… Да, это было неплохим решением — повесить на уже существующего преступника свое преступление. Но больше разогревало азарт в крови осознание того, что это действительно реальный шанс увидеть, кто же этот Морок на самом деле, так успешно ускользающий от мракоборцев на протяжении десятка лет. Слишком долго гонялся за ним Гарри, чтобы отказаться от такой возможности. Разгадать в прошлом загадку, мучающую тебя так долго там, в будущем — в существующем положении Поттера это больше всего походило на подарок судьбы.

Гарри смотрел сквозь стеклянное окно палаты на то, как медсестры суетятся вокруг кровати Северуса. Только что он собственноручно оплатил необходимые медикаменты, и теперь наблюдал за тем, как себя чувствует пациент. Без изменений. Стабильно ничего. В отличии от расследования дела Морока. Хотя так его назовут только после публикации первого разоблачения в "Ежедневном пророке". Именно его, Гарри Поттера, так и назовут.

Ощущение полной нереальности происходящего не покидало Гарри уже сутки. С тех пор как он вернулся с «дела». А если говорить о деле подробнее, то получается вот что.

На место, в магическую деревеньку недалеко от Бата, Гарри прибыл как раз к тому моменту, когда, как он помнил, хозяева должны были покинуть дом. Дабы не быть узнанным, мракоборец спрятал лицо за плотный темный платок — так, на всякий пожарный. Взломав нехитрые защитные чары на сейфе, он обнаружил там всего двадцать тысяч галеонов с мелочью. Неужели Морок побывал здесь раньше него? Но ведь братья-недопожиратели покинули дом всего пару минут назад, под его пристальным присмотром! Этого просто не может быть!

Кинувшись обыскивать дом, попутно распространяя повсюду всевозможные призывающие и поисковые чары, Поттер с трудом наскреб еще около пяти тысяч. Такая ситуация полностью спутывала его планы. К тому же, было уже время появиться самому Мороку, а его все не было. Обескураженный этим Поттер пропустил момент, когда вернулись Торренсы. Очнулся он только тогда, когда начала открываться входная дверь. И, как назло, именно в этот момент от резкого движения Гарри немного сдвинулась мантия-невидимка. Заметив тень постороннего лица в собственном доме, братья не разбираясь достали палочки и стали палить куда ни попадя атакующие заклинания. Гарри пришлось утихомирить их Петрификусом. Сама схватка заняла от силы минуту, но Гарри все еще стоял опешивший и ждал непонятно чего. Он ждал Морока. Но его не было.

В конце концов, забрав часть денег, которых хватило бы Северусу на первое время, не слишком удачливый грабитель снял заклинания с братьев и покинул место преступления. Правда, ушел не сразу. Из-за соседней изгороди он наблюдал, как пришедшие в себя обворованные Торренсы вопят о помощи, собирая вокруг небольшую толпу. И уже здесь в устах братьев сумма похищенного выросла от реальной до ста тысяч галеонов, а сам злодей сменил неясный облик на облик бежавшего заключенного-рецидивиста. Поттер не стал ждать пока геометрическая прогрессия роста похищенной суммы взлетит до указанной в протоколе освидетельствования и поспешно ретировался.

На первое время денег хватило, но стоило уже сейчас задуматься о дальнейшей судьбе своего бывшего учителя.

Гарри поспешно перенес все свои знания о Мороке на бумагу. Память ведь штука далеко не всегда надежная. Хотя, если сверяться с ней, ближайшее деяние отъявленного грабителя-разоблачителя произойдет не очень скоро — через год, в доме Гойлов.

Поттер задумался. Если он, именно он, Гарри Джеймс Поттер, руководитель отдела мракоборцев при Министерстве магии, действительно является безуспешно разыскиваемым Мороком, то что же могло подвигнуть его на такой неясный путь, как разоблачение грязных тайн? На самом деле, он мог себе представить. Ведь если уж суждено ему просуществовать в этом мире ближайшее десятилетие без возможности контактировать с родными и близкими, то нужно было найти себе занятие, способное в полной мере если не заменить последних, то хотя бы отвлечь от настойчивых мыслей о семье и друзьях. Не считая того, что подобное занятие было весьма опасным, вариант был не так уж плох. Почувствовать себя эдаким Робином Гудом магической современности — это не то что бы льстило, но тешило некоторые тщеславные нотки в душе мракоборца. А еще, действуя не совсем законным путем, можно было обойти определенные законодательные и политические ловушки и тупики, которые не раз и не два ставили палки в колеса расследованиям мракоборцев. Сам Гарри всегда с определенным пониманием относился к деятельности Морока, как, впрочем, и добрая половина служащих Министерства. Но мнение свое оставлял при себе, потому как другая половина того же Министерства была категорически против преступника, обличающего грехи сильных мира сего.

С другой стороны, вся ситуация вполне могла оказаться просто совпадением, и ограбление братьев, так и не ставших пожирателями, стало всего лишь ложным следом в расследовании, который Гарри непроизвольно оставил. А Морока там и в помине никогда не было. Чтобы это проверить, всего-то и стоило — подождать до следующего ограбления. По расчетам Гарри похищенных в доме Торренсов денег должно было хватить на этот срок. Если не случится ничего чрезвычайного.

Чрезвычайное случилось. Вернее, не совсем чрезвычайное, но заставившее Поттера пересмотреть свои планы на ближайшее будущее. Причина была в том, что изменился способ финансирования клиники, в которой находился Снейп. Ранее работавшее за счет благотворительных фондов отделение больницы, сократило эту часть доходов, переведя обслуживание тяжелых пациентов почти полностью на совесть их близких и родственников. То, что это стало новостью для Гарри, не означало, что это было спонтанным решением управления клиники. Нет, решение было плановым и согласованным на всех уровнях, поэтому заклятье забвения не стало бы вариантом — слишком много людей на разных уровнях пришлось бы привлечь. Что вряд ли осталось бы незамеченным. В отделении, где находился Снейп, тем не менее, то же заклятье могло с успехом проработать некоторое время, чем не преминул воспользоваться Гарри, заставив персонал больницы забыть на время о том, что у них находится неоплачиваемый пациент. Только работать это могло лишь до первой проверки сверху, а Гарри не мог денно и нощно находиться рядом с постелью больного, пытаясь обезопасить того от нежданных вторжений. Было бы неплохо найти целителя из мира магии, но как это организовать, чтобы не выдать их со Снейпом существование, Поттер пока не придумал. Любой из больницы Святого Мунго мог узнать известного, пусть и заметно повзрослевшего спасителя колдовского мира, то бишь его, а это могло нанести непоправимый вред течению времени. Приходилось обходиться магловскими способами.

Но деньги были нужны, и Гарри решил наведаться в Косой переулок, а именно в лавку Горбин и Беркс. «Одолжить» денег у волшебников с темными делишками, когда-то способствовавших убийству Дамблдора — на это совесть Поттера могла закрыть глаза, пусть и скрипя зубами.

Для начала нужно было это как-то организовать. Поэтому, в целях разведки, замаскировав свою внешность и воспользовавшись мантией отца, Поттер в дорассветный час направился на торговую улицу — именно в это время здесь можно было проскользнуть без лишних свидетелей. Уже подходя к магазину темных волшебных предметов, Гарри скорее почувствовал, чем заметил неладное. Притаившись за углом соседнего здания, он наблюдал, как дверь лавки тихонько открывается, и оттуда, сгорбившись под наплечным мешком, выходит, озираясь по сторонам, незнакомец. Нет, внешность этого человека не была незнакомой. Даже через столько лет острая неприязнь к Флетчеру заставила Поттера нахмуриться. Меж тем вор и обманщик тихо и, все так же оглядываясь, семенил по пустынным переулкам. Это была удача, и Гарри не мог ей не воспользоваться. Проводив Флетчера до особо темного тупика, мракоборец достал палочку и применил Оглушение так быстро, что грабитель даже не успел ничего понять. В заплечном мешке оказалось немало темных, но судя по всему не весьма ценных артефактов, и вполне приличная сумма наличных. Похоже Флетчер не стеснялся грабить даже тех, кто потом у него скупал награбленное. Прихватив мешок, Гарри уже собирался было покинуть Косой переулок, по пути раздумывая, куда сбыть не украденное, но отобранное у воровавшего, когда внезапно услышал приглушенные голоса.

— Ты же знаешь, я не смогу это провернуть. Я еще не совсем спятил. После войны еще ничего не улеглось, повсюду проводятся чистки, а ты просишь о таком! Да меня сразу запишут в шпионы Темного лорда! Я не хочу провести остаток дней в Азкабане по вашей милости, — маленький человек со скрипучим голосом и в темном плаще явно нервничал, поэтому неосторожно повысил голос.

— Не ори. Или нас обоих заметут прямо здесь и сейчас, — ответный голос был хриплым и принадлежал более высокому мужчине в затертых обносках и с шарфом, прикрывающим лицо. — Ты знаешь не хуже меня, что у него припасено и на тебя, и на меня, и еще на многих, стоящих у власти. Если он захочет, уже завтра мы с тобой будем прохлаждаться в Азкабане. Или ты думаешь, мне по нраву рисковать головой в услугу этому ублюдку?

— Но, — попытался возразить низкий, — ты же не состоишь на службе в Министерстве, и не находишься под неусыпным контролем. А я скоро вообще спать не смогу!

— Вот и сделай, что от тебя просят, и спи спокойно, — парировал хриплый. — Глядишь, может и вытащат твое дело из папочки на время.

— Сам бы вытащил, если б мог, — произнес и тут же осекся низкий.

— Ну, попробуй, — усмехнулся его собеседник в ответ. — Только знаешь ли ты, в каком точно доме хранится компромат: у Малфоев, Гойлов или у кого другого?

Мелкий цыкнул и, изобразив непонятное движение рукой, двинулся прочь. Второй проводил его взглядом, сплюнул и пошел в противоположном направлении.

Гарри тоже пора было уходить. Но в отличии от двух заговорщиков, он, похоже, точно знал, где и когда искать компромат. Компромат, который понадобится Мороку для своих дальнейших разоблачений. Все складывалась так, что Поттер уже почти не сомневался, что след в доме братцев, не ставших пожирателями, не был ложным.

Гарри сидел у окна в своем убежище и пытался сосредоточиться на предстоящем разоблачении.

В тайнике дома Гойлов и правда нашлось много интересного и занимательного. Приготовившийся было к папке, или в крайнем случае к коробке, с компроматом Поттер был изумлен объемами аккуратно сложенной и упорядоченной информации.

Тут и пригодилось заклятие незримого расширения, которым с ним в свое время поделилась Гермиона. Упаковав в мешок порядка двух стеллажей рассортированного компромата, Гарри не побрезговал и не особо значительным количеством галлеонов, хранящимся здесь же. На этот раз он проследил, чтобы сумма украденного четко соответствовала регламентированной в протоколе расследования. Хотя, насколько он помнил, если о сумме в протоколе все было указано точно, об исчезнувшем архиве не было сказано и слова. По всей видимости, и заявление о краже столь незначительной суммы было подано в Министерство лишь затем, чтобы у найденного в последствии вора самолично выяснить, куда и как исчез архив. И все же Гарри чуть не провалил ограбление — его, а точнее "неясную темную фигуру", как было указано в протоколе опроса свидетеля, заметил охранник поместья. Пришлось срочно удирать.

Несколько месяцев ушло у Гарри на подготовку и проработку своего первого разоблачения. Только чтобы разобраться во всем, что было указано в компрометирующих документах, нужно было потратить уйму времени. К тому же нужно было отсеять ненадежные и бездоказательные факты, а также найти доказательства для некоторых других, особенно важных. Это занимало все его время, что несомненно радовало, ибо мысли то и дело возвращались к семье. Гарри неимоверно скучал по сыновьям, друзьям, коллегам, Джинни. Поэтому, лишенный обычного человеческого общения, он работал на износ, стараясь заполнить каждую минуту своего существования. Снейп все так же находился в коме. А ведь прошло уже почти два года с момента перемещения Гарри в прошлое. Впереди оставалось еще около восьми.

Способ разоблачения сообщников пожирателей смерти Гарри не выбирал. Он заранее знал, как Морок это устраивал в свои первые разы — подбрасывал информацию в «Ежедневный пророк». Рита Скитер, всегда жадная до сенсаций, не побоялась даже возможных проблем с будущими разоблаченными. Конечно, с теми фактами, которые ей предоставлял Гарри, бояться было особо нечего. Суд для жертв Морока с учетом предоставленных доказательств был чистой формальностью — все они почти тотчас отправлялись в Азкабан. Поттер так же не постеснялся использовать для пронырливой журналистки дополнительный стимул, указав в приложенной к компромату записке, что в случае отказа от печати предоставленных фактов, совершенно случайно раскроется анимагический секрет самой Скитер.

Странным было осознание того, что таинственный мститель и разоблачитель, за которым ты гонялся чуть ли не с момента поступления на службу, и который едва не довел тебя до белого каления — это ты сам.

Гарри грустно улыбнулся этой мысли, когда вдруг зазвонил сотовый. Телефон был куплен исключительно для связи с лечащим врачом Снейпа. И должен был быть использован только в критических ситуациях.

— Да, слушаю.

— Почему нет?!

— Я прошу вас успокоиться, сэр. Вы должны понять, что я не могу больше это откладывать. Ситуация с пациентом была сомнительной с самого момента поступления: большая кровопотеря, остановка сердца и вообще… — врач устало потер глаза, для него это был уже не первый тяжелый разговор за сегодняшний день, и он откровенно устал, — вообще, для таких пациентов существуют определенные сроки для того, чтобы прийти в себя. Обратное говорит о том, что функции мозга слишком повреждены для того, чтобы он мог очнуться. Мне жаль…

— Но ведь он дышит! Сам! — не унимался молодой мужчина, судя по внешнему виду, уставший ничуть не меньше самого доктора. — И приступов уже давно не было. Ему даже лекарства отменили. Он ведь жив!

— Его тело — да, но не разум, — врач с опаской посматривал на отчаяние, плескавшееся в глазах мужчины, раздумывая, что возможно стоит сходить за успокоительным.

— Вы не можете этого знать, — почти шепот и резко остекленевшие глаза. — Я не могу позволить… это невозможно.

Доктор молча смотрел на мужчину, как будто над чем-то раздумывая.

— Некоторые семьи, — начал он, — тоже не согласны с таким положением, поэтому забирают пациентов домой. Для этого конечно требуются определенные условия, аппаратура, лекарства. Да и уход за таким пациентом требуется постоянный, но… если вы хотите. Хотя повторюсь, надежды я здесь не вижу. Так или иначе в клинике он больше оставаться не может.

Гарри сидел на хлипком стуле возле окна в своем убежище и смотрел на кровать. Его средств едва хватило на покупку оборудования и лекарственных препаратов. Теперь коробочка с лампочками, присоединенная к телу зельевара разноцветными проводами, тихонько попискивала отслеживая показатели жизни.

Когда позвонивший из клиники лечащий врач Снейпа сообщил о том, что надежды нет, и больного нужно отключить, земля ушла у Гарри из-под ног.

Для Поттера это был не просто повторный удар, связанный со смертью знакомого человека. Это бы означало, что здесь, в прошлом, он оказался совершенно зря. Зря на десять лет расстался с детьми и женой, с друзьями и работой. Не попал же он в прошлое лишь для того, чтобы превратиться в Морока и самому себе создавать проблемы! Нет, Снейп сейчас был не просто знакомым. И даже не человеком, к которому у Гарри сформировался сложный букет эмоций, включающий в себя все: от восхищения и благодарности, до раскаяния и страха. Призрачная надежда спасти хоть кого-нибудь из небезразличных ему людей растаяла бы как дым, а сам он оказался бы совершенно один на один с наступавшими со всех сторон страхами и отчаяньем. Снейп здесь и сейчас стал его точкой опоры.

Гарри приковал свой взгляд к лицу бывшего директора, боясь оторваться хотя бы на секунду, надеясь на… На что? Что лежащий в коме мужчина откроет свои черные глаза и начнет своим уникально глубоким голосом отчитывать как раньше? Вряд ли. Надежды у Поттера не оставалось ни на грош. И взгляд он боялся отвести лишь потому, что почти свято верил: сделай он это, и тело Снейпа просто исчезнет. Как исчез разум. Неясная мысль скользнула на окраинах сознания. Как проверить, действительно ли его разум мертв? Или врачи могли ошибиться?

Неожиданная идея, а скорее мысль-воспоминание, возникла в голове мракоборца — занятия оклюменцией на пятом курсе обучения в Хогвартсе. Тогда он проник в сознание Снейпа и случайно прочел его воспоминания. Легилименс. Так кажется произносил заклятие профессор зельеварения. Это могло быть опасно: Гарри не имел ни малейшего представления о том, что может случиться с его собственным разумом при попытке проникнуть в сознание, которого возможно просто уже не существовало. Но это было похоже на надежду, вернее на ее реальный шанс.

Все еще не отрывая взгляда от бледного лица, Гарри поднял палочку.

Вначале не было ничего. Сознание Поттера, если такое вообще возможно, даже замутило от окружающей глухоты. Но не успел он отчаяться, как вдруг, словно продираясь через темную вату, сквозь окружающую пустоту стали проявляться образы. Первое, что четко удалось разобрать, были глаза самого Гарри. Суровый и одновременно сочувствующий взгляд на уставшем и перепачканном лице. Позади смутно виднелись стены и потолок сарая для лодок.

Почти задыхаясь от переполнявших эмоций, Поттер вернулся в свой разум. Снейп был жив! Все страхи моментально улетучились. Теперь можно было смело действовать — все было не зря.

Снова поднял палочку произнося заклинание. И снова вокруг глухая тишина. Ничего. Неужели показалось? И вдруг в голове, словно гром в мавзолее, раздались слова:

— Поттер, это вы?

Теперь у Гарри появился собеседник.

Все еще уделяя большую часть своего времени выведению на чистую воду различных темных личностей, Поттер тем не менее по несколько раз в день прерывал свою работу (или как еще назвать то, чем он занимался?), чтобы пообщаться со своим бывшим профессором. Хотя говорить им особо было не о чем. Еще в первый день Северус Снейп, гений зельеварения, посвятивший к тому же этому занятию чуть ли не всю свою жизнь, начал давать Поттеру все необходимые указания по приготовлению зелий, способных вернуть его, то бишь Снейпа, к полноценной жизни. С некоторыми ингредиентами возникли сложности, но и их Гарри достал на подпольном темном рынке, на который сам в качестве аврора устроит облаву через четыре с половиной года. Пока этого не случилось, пришло на ум еще и то, что там можно сбыть некоторые из украденных ранее у Флетчера вещиц. Кроме самых опасных, разумеется. Эти вообще лучше по-тихому уничтожить.

Благодаря приготовленным зельям день за днем внешний облик ранее почти мертвого волшебника возвращался в норму: кожа становилось просто бледной, а не мертвенно белой, потихоньку уходили синяки из-под глаз, укреплялись атрофировавшиеся от долгого бездействия мышцы.

Хотя общих тем для ментальных разговоров у них и не было, Гарри надеялся, что не сильно надоедает запертому в собственном теле человеку, каждый день насильно врываясь в его сознание. На самом деле, ему просто необходимо было убеждаться, что на кровати в комнате находится не просто тело без разума, а вполне здравомыслящий и с каждым днем продвигающийся к выздоровлению человек. Но Северус ни разу не возразил, не возмутился. По всей видимости, два года, проведенных им наедине с собственными мыслями, надоели зельевару так же, как и любому другому нормальному человеку.

Темой их коротких ежедневных ментальных разговоров в основном было самочувствие самого Снейпа. Хотя иногда зельевар сам задавал вопросы о том, что случилось в мире во время его «отсутствия». Особенно его волновала битва за Хогвартс.

При таком способе общения Гарри ощущал эмоции Северуса, даже если тот пытался скрыть их, но решил не говорить об этом собеседнику во избежание дополнительного смущения последнего. Да и к тому же, это были их самые откровенные разговоры за всю жизнь. Гарри очень не хотел, чтобы в попытке скрыть свои чувства, Снейп забрал у него такой неожиданный шанс узнать себя получше. Ведь впервые бывший профессор ничего не мог скрыть от своего ученика.

При известии о гибели Ремуса Гарри отчетливо ощутил, что Снейп не почувствовал ничего кроме легкого раздражения. Гарри уже было напрягся, внутренне возмущаясь такому безразличию, когда известие о смерти Тонкс, наоборот, пробудило в сознании Северуса сожаление и сочувствие. Теперь Поттер был скорее удивлен образам ощущений зельевара, скользившим перед его мысленным взором — Северус искренне жалел и сочувствовал сыну Люпинов, оставшемуся сиротой. И даже мнение о Ремусе вдруг стало не таким безразличным. А еще Снейп испытывал ощутимое облегчение от того, что профессора и ученики Хогвартса пострадали от атаки на замок в меньшей степени, чем он ожидал. Сами ожидания окровавленными картинами предстали перед Поттером, и только тогда он понял, насколько же им всем в действительности повезло.

Смерть же Волдеморта не вызвала в бывшем профессоре и тени облегчения. Зато любое воспоминание о нем сопровождалось едким и сумасшедшим всплеском ненависти, злобы и страха. Да, Снейп до одурения боялся Темного Лорда, лучше многих зная, на что тот был способен.

Тем более отважным он становился в глазах Гарри Поттера, решив противодействовать столь сильному и отчаянному врагу.

Что касается выживания Гарри после очередного заклятия Авада Кедавра, Снейп воспринял это как данность. Похоже, после стольких лет в Хогвартсе, на протяжении которых Гарри Поттер постоянно оставался живым в потенциально смертельных ситуациях, Северус просто не верил, что его ученик может умереть.

Гарри улыбнулся этим его чувствам. И впервые за долгое время ощутил, что тревога, стальными когтями охватившая его душу много лет назад, наконец-то отпускает. Он больше не чувствовал себя одиноким.

Прошло никак не менее двух месяцев, прежде чем Северус наконец открыл глаза. По стечению немыслимых обстоятельств это был день, в который родился младший сын Поттера — Альбус Северус. Точнее должен будет родиться, ведь до его рождения оставалась еще пара лет.

Поглощенный тоской о сыновьях Гарри не хотел сегодня ментально общаться со своим сожителем. Вместо этого, оставив все дела, он сидел на стуле у окна и смотрел на укрытый дождем мир снаружи. Перед глазами проносились столь болезненные сейчас образы воспоминаний о его детях. Джеймс Сириус, так любящий проказы, смеялся и хитро подмигивал ему. Альбус Северус, наоборот, тихий и застенчивый, мог похвастаться самой обаятельной в мире улыбкой, по волшебному освещавшей его светлые глаза.

Скупая мужская слеза, как сказал бы Хагрид, предательски соскользнула с краешка ресниц. Смахнув ее, Поттер случайно взглянул в сторону кровати, тут же сталкиваясь с черным всепоглощающим взглядом. Северус пришел в себя.

После этого дня выздоровление профессора пошло гораздо быстрее. Уже через месяц он сидел на кровати, сам ел пищу и спокойно с присущей его речи надменностью рассуждал обо всем, что считал нужным.

Гарри коротко поведал ему о своих злоключениях. И не сказать, чтобы его сильно удивила реакция зельевара. Выслушав все до конца без единого комментария, Снейп заключил:

— Вам не стоило меня спасть, мистер Поттер. Как опытный аврор вы так же должны были понимать, что пользоваться неизвестно как оказавшимся рядом с вами маховиком времени, руководствуясь при этом сомнительной запиской — это верх безрассудства и глупости.

Гарри поморщился. Он и сам это понимал.

— К тому же, — продолжил бывший профессор, — вы избрали весьма странное занятие для времяпрепровождения в процессе ожидания возвращения к нормальной жизни. Занятие это не гарантирует, а скорее даже наоборот, полностью исключает возможность того, что вы доживете до нужной даты.

На этот раз Гарри улыбнулся. Тоже не новая мысль. Тем временем Снейп продолжил:

— Но раз уж так сталось, что вы избрали этот путь, я могу вам на нем помочь.

Глаза Поттера при этих словах округлились:

— Это как же?

— Вышло так, — лицо Северуса оставалось непроницаемым, — что я в курсе существования данного архива. Он начал формироваться в окружении Пожирателей смерти еще до вашего рождения в качестве своеобразной страховки от предательства. Я мог бы оказать посильную помощь по работе с ним. Например, если существуют определенные пробелы в данных. А возможно, даже смогу сообщить вам что-то новое.

— Зачем это вам, эм… Северус? — было странно называть своего бывшего профессора по имени, ведь обращения «профессор» и «директор» теперь были неуместны. Странно? Да, но не более, чем предлагаемая ему зельеваром помощь.

— Причин несколько. Во-первых, я действительно могу оказаться полезным. Скажу так же, что стезя эта мне довольно знакома. Ведь то, чем я промышлял всю свою сознательную жизнь, это добыча информации то для одной, то для другой стороны. Во-вторых, я бездействовал, замкнутый в своем теле, довольно долго так, что надоело бы и бревну, болтающемуся у причала Темного озера. К тому же, судя по вашему рассказу, вплоть до момента вашего перемещения в прошлое обо мне в магическом мире не было ни слуху, ни духу. Это может означать либо то, что до даты Икс я все-таки не доживу, либо что мне, как и вам, придется скрываться от магического мира. Разоблачение преступников не такое уж скучное занятие при таком раскладе. И наконец, хоть я и не просил вас об этом, вы, как-никак, спасли мою жизнь, а значит я перед вами в долгу. Таких причин достаточно, Поттер?

— Хорошо, — ухмыльнулся одними глазами Гарри, — только у меня будет условие. Работать нам придется вместе, и разница в возрасте между нами сейчас не так существенна, как раньше. Это еще, не говоря о нашем общем на двоих текущим положении в обществе. Поэтому, Северус, для удобства давайте перейдем на «ты». Тогда я, так уж и быть, отдам вам… тебе твою палочку.

Их тандем работал действительно эффективно и удивительно слаженно.

Снейп не был разговорчивым субъектом, а сам Гарри все еще ощущал скованность в присутствии бывшего учителя. Поэтому в процессе работы на пустяки они не отвлекались. Снейп лучше Поттера ориентировался в данных архива и как бывший пожиратель смерти действительно мог добавить к нему немало нового. А если чего-то все же не хватало, мог подсказать где эту нехватку искать.

Первым их совместным делом стало разоблачение махинаций бывшего сотрудника Министерства магии мистера Самюэля Гранджа. До официального возвращения Волдеморта мистер Грандж успешно работал в отделе тайн и слыл там вполне успешным, хоть и скромным сотрудником. Но незадолго до битвы за Хогвартс этот скромный министерец неожиданно уволился со службы, сославшись на резко ухудшившееся состояние здоровья. В сводках Министерства ничего криминального за ним до сих пор не числилось. После окончательного падения Темного лорда мистер Самюэль организовал небольшую юридическую консультацию в Косом переулке и тихо-мирно зарабатывал себе на пропитание. Только вот, если верить архиву из дома Гойлов, мистер Грандж не был таким уж скромником. Так, согласно записям, во время нападений пожирателей смерти на маглов именно он занимался наводкой, подбирая в будущие жертвы лиц, так сказать, не лишенных достатка. После исчезновения последних, все их имущество подозрительно пропадало вместе с владельцами, а затем совершенно волшебным образом возникало в казне Пожирателей смерти, откуда уже шло на финансирование планов Темного лорда. Сам Грандж оставлял себе самую скромную долю от этих операций, которой тем не менее хватило на покупку не очень скромного земельного участка с замком и лесом на территории.

Проблема заключалась в том, что в Министерстве никаких данных об этом принадлежащем Самюэлю участке на данный момент просто не было. Грандж был слишком осторожен, чтобы официально оформлять на свое имя столь подозрительное имущество. А в архиве компромата не слова не было сказано о месторасположении замка, что могло помочь на деле подловить бывшего служителя Министерства. К тому же Гарри не мог опираться на свой опыт борьбы с Мороком, потому как в этот период делом еще занимался отдел магических преступлений, а не аврорат.

Сам мракоборец для того, чтобы узнать заветный адрес, предполагал либо проследить за новоявленным юристом от его места работы, либо на крайний случай воспользоваться Империо, но Снейп отмел эти варианты.

— Вам вряд ли удастся это провернуть, Поттер, — секундная задержка, — то есть, Гарри, — Снейп казалось никак не мог примириться с тем, что бывшего опекаемого теперь следовало называть по имени, он чуть разве что не поморщился, произнося имя молодого волшебника. — Грандж очень подозрителен по своей натуре и весьма осторожен. Я не сомневаюсь, что при перемещении в свой новоприобретённый дом он использует серьезные защитные меры. Тот же порт-ключ вы, то есть ты, вряд ли сможешь отследить. Что касается заклятия управления разумом, существуют определенные амулеты, способные если не защитить, то точно предупредить своего обладателя. Будьте уверены, Грандж относится именно к тем индивидам, которые не преминут воспользоваться парой-тройкой таких штук.

— И что же вы… ты предлагаешь? — проблемы с личным обращением были и у другой стороны.

Снейп задумался. Прошло несколько минут прежде чем он ответил.

— Если не ошибаюсь, у мистера Гранджа есть дочь, она всего на пару лет старше вас. Вы должны ее помнить по Хогвартсу. У нее ужасно получались трансформационные зелья, — Гарри мысленно улыбнулся ностальгическому тону бывшего профессора, подумав, что профессора похоже бывшими не бывают. — После выпуска она проходила практику в лондонском отделении Гринготтса. И проживала с отцом. Она может быть в курсе дел Гранджа. Все-таки, как ни как, она его единственная родня.

— И что это меняет? Даже если она в курсе расположения особняка, что мешает ей пользоваться порт-ключом и носить с собой защитные талисманы?

— Во-первых, не талисманы, а амулеты, — голос Снейпа приобрел такие привычные для Поттера лекторские нотки. — А во-вторых, мисс Саманта Грандж — ужасно несобранная особа, которая может запросто перепутать не только талисман с амулетом, но и голову с мусорным ведром.

— И все же я не понимаю…— попытался возразить Поттер.

— Просто попробуйте проследить за ней, Поттер! — не выдержал Северус.

Гарри попробовал. И то ли чутье бывшего профессора-шпиона было по истине уникальным, то ли Поттеру, как обычно, нереально везло. Одно известно наверняка: все удалось лучше не бывает.

Полдня проведя за наблюдением у здания Гринготтса, замаскированный под толстяка средних лет (опять же не без помощи снадобий бывшего профессора зельеварения), Гарри заметил Саманту Грандж как раз тогда, когда девушка в обеденный перерыв выскочила прикупить себе обновку — сумочку из шкуры дракона. Желаемой сумочки в магазине не оказалось, но продавец клятвенно пообещал доставить ее не позже завтрашнего утра вместе с совой прямо к дому покупательницы. Поколебавшись лишь минуту, мисс Саманта быстро написала на клочке бумаги пару строк и передала продавцу, вытребовав у того клятву никому не сообщать указанный ею адрес. Озадаченный продавец клятву принес, и слегка успокоенная мисс Грандж вернулась на работу.

А Гарри, накинув мантию-невидимку, проскользнул в лавку и подсмотрел адрес. Мисс Саманта еще не дошла до своего рабочего места, когда трансгрессировавший Поттер уже любовался раскинувшимся в уютной долине поместьем и расположившемся поблизости небольшим леском.

Ближайшая деревушка находилась в двадцати милях к югу от замка. И поскольку последний именно с этой стороны был окружен маскирующими чарами, Гарри решил, что вряд ли кто в деревне располагает сведениями о владельце поместья.

Вот почему, выбрав точку наблюдения, Поттер принялся ждать объявления хозяев.

Солнце стояло уже на горизонте, когда послышался характерный хлопок. Вскинувшийся Гарри цепким взглядом бывшего ловца в ту же секунду выхватил из освещенной закатом местности невысокого человека вместе с порт-ключом — поломанным зонтиком. Быстренько достав магическую фотокамеру, Поттер успел заснять кадры, как озирающийся с тревогой человек открывает связкой ключей тяжелую дубовую дверь замка и, так же озираясь по сторонам, запирает ее за собой.

Через два дня весь магический мир обсуждал очередную разоблачительную статью в «Ежедневном пророке» именно с этими кадрами на первой странице.

Несмотря на все еще присутствующую между ними скованность, Гарри ощущал неимоверное облегчение от того, что рядом был кто-то посвященный в тайну его существования. Даже время, казалось, ускорило свой бег, и долгие семь лет, а именно столько оставалось до лелеемой встречи с близкими стали чуточку короче.

В один прекрасный день, подогревая тосты на завтрак, Гарри неожиданно осознал, что сегодня день рождения его старшего сына. Настоящий день рождения. Он не преминул сообщить об этом сидящему тут же и поглощенному чтением «Ежедневного пророка» Снейпу. Скосив слегка непонимающий взгляд, зельевар скорее промямлил, чем произнес:

— Поздравляю с рождением э-э… как вы его назвали?

— Джеймс Сириус.

— Разумеется, — буркнул Северус, слегка закатив глаза. Мол, мог и не спрашивать.

— Спасибо за поздравления. Жаль только, что увидеть его я не смогу еще долго.

— Вы можете посмотреть на него издалека, если захотите, — Снейп окончательно забросил попытки обращаться к Поттеру по-свойски. — Главное не приближаться к тем, кто может вас узнать. Вы и сами неплохо осведомлены о правилах путешествий во времени.

Гарри обреченно покачал головой.

— Это было бы слишком тяжело для меня, Северус.

Снейп посмотрел на него с почти непередаваемым выражением и, чтобы отвлечь от невеселых мыслей, продолжил разговор:

— У вас ведь есть еще дети?

— Да, — улыбнулся Поттер, — еще один сын и… не знаю, когда я переместился, мой третий ребенок еще не родился.

— Угу, — Снейп уже вернулся к чтению газеты, почти не обращая внимания на их разговор. — И как вы назовете вашего второго ребенка? Римус, наверняка. Или как там звали вашего друга? Рональд? Впрочем, дело ваше. Надеюсь только, что вы не дадите ни в чем не повинному существу имя в честь нашего лесника.

— Альбус Северус.

Взгляд черных глаз, обращенный на газетную страницу, остекленел на миг, прежде чем повернуться к собеседнику уже горящим неясной смесью чувств:

— Что?

— Альбус Северус, — спокойно повторил Поттер. — Альбус — в честь профессора Дамблдора, и Северус — в честь… вас.

Зеленые глаза светились спокойной уверенностью, не отрываясь от черных, и Гарри Поттер вдруг понял, что сидящий напротив него гроза всего Хогвартса с обычно каменным лицом смущен. Смущен и… польщен? Или как назвать это чувство, заставившее обычно непроницаемые черные глаза увлажниться. Прошло несколько минут, прежде чем Северус смог утихомирить свои эмоции. Слегка дрожащим голосом он произнес лишь:

— Спасибо... Гарри.

Шло время. Общение Поттера и Снейпа хоть и оставалось весьма ограниченным, все же день за днем становилось все более органичным.

Тому немало способствовали дела по разоблачению преступников.

Например, Гарри запомнился случай, когда, разыскивая очередную улику, он напоролся на защитное заклинание мало того, что подымающее тревогу, но и изрезавшее все его лицо подобно натянутым металлическим нитям. Чтобы не напороться еще и на охрану, пришлось в срочном порядке ретироваться.

Когда он окровавленный завалился в их убежище, Снейп тут же усадил его на единственный в доме стул, и принялся залечивать царапины одну за другой. Попутно он высказывал Поттеру все, что думает о его беспечности, заносчивости и безалаберности.

Гарри, не чувствовавший за собой подобных изъянов, тем не менее молча выслушивал тираду своего целителя, машинально сравнивая поведение Снейпа и Молли Уизли. Лишь когда Северус, уже заканчивая лечение вдруг выдал, что Поттер опоздал на ужин, Гарри не выдержал и засмеялся. Озадаченный поведением своего пациента Снейп уставился на того немигающим взглядом.

— Простите, Северус. Это от нервов, — объяснился Поттер, поднимая на своего товарища влажные от смеха глаза.

Снейп ничего не ответил. На удивление Гарри, выражение лица его собеседника на секунду озарилось такой болью, будто она сейчас должна была затопить собой весь мир. Северус тут же отвернулся. А озадаченный Гарри не сразу понял, что дело было, по всей видимости, в его глазах, так похожих на глаза Лили Поттер. Извиняться за такое было бы глупо, поэтому, не зная что делать, Гарри продолжал молча сидеть на стуле.

Тишину нарушил сам Снейп:

— Я прошу вас… тебя впредь, — тон хоть и был серьезным, все же сквозь него явно просвечивали нотки беспокойства и заботы, — быть более осторожным.

— Угу, — только и мог кивнуть удивленный мужчина.

Похоже проживание с кем-то под одной крышей могло повлиять даже на ледяной характер бывшего профессора зельеварения.

Вообще, конфликтов между ними было немало. В основном они возникали на почве того, что у каждого из конфликтующих было свое понимание о границах дозволенного при поиске информации. Снейп, по всей видимости, так до конца и не избавившийся от повадок пожирателей смерти, не гнушался использовать самые разные способы дознания и увещания, чем не раз убеждал воспользоваться Поттера. Последний же, молча выслушивая наставительные речи о том, что подсказанные бывшим профессором способы гораздо более эффективны, и возможно самым краешком сознания понимая право такой точки зрения на существование, тем не менее каждый раз отметал подобные действия. Собственное чувство справедливости не позволяло Поттеру использовать темные чары. Даже против темных волшебников.

Другой точкой преткновения становилось желание самого Гарри помочь своим близким. Иметь такую возможность и не воспользоваться ею — для Поттера это было сродни пытки. Снейп снисходительно относился к возможности увидеть Поттером своих близких издалека, но был категорично против его желания оказать им различные услуги.

— Вы сделаете только хуже, — с раздражением каждый раз заводил Северус, — в путешествиях во времени нет ничего прямолинейного. Так что вполне может статься, что, желая оказать им услугу, вы на самом деле навредите им.

Гарри не мог с этим до конца согласиться.

Вот так, в очередной раз подбрасывая информацию о разоблачении в редакцию «Ежедневного пророка», он внезапно увидел выходящую оттуда Джинни. Она смеялась, о чем-то разговаривая на ходу с Луной Лавгуд. Это происходило как раз в тот день, когда Джинни пришла устраиваться на работу в газету, припомнил Гарри. Она была уже на девятом месяце беременности их вторым ребенком. Красива как никогда прежде. Луна тогда помогала его жене с выбором необходимых вещей для детишек, пока Гермионы не было в городе. Видение столь дорогих сердцу Поттера женщин на секунду выбило волшебника из колеи. Но уже секунду спустя Гарри заметил, что не он один наблюдает идиллическую картину.

В десятке шагов позади молодых женщин, не спуская с последних глаз, медленно шествовали два субъекта в плащах с капюшонами. Джинни с Луной не замечали их, увлеченные обсуждением будущей должности миссис Поттер.

Гарри проследовал за ними до каминов перемещения, не забыв при этом воспользоваться мантией невидимкой. Когда его жена и подруга перенеслись с помощью летучего пороха, незнакомцы, до этого следовавшие за женщинами, перебросившись парой слов, разошлись в разных направлениях. Один почти сразу же трансгрессировал. Другой, постоянно озираясь на ходу, направился к Мрачному проулку. Гарри пошел за ним.

Когда незнакомец скрылся в одном из зданий, Поттер не раздумывая бросился за ним, чудом не столкнувшись со стоящей в проходе молодой женщиной. Разминувшись с ней в последнюю секунду, Гарри быстро и аккуратно отошел к стене, чтобы снова ненароком не попасть впросак, и принялся рассматривать обстановку.

Комната явно давно не использовалась ни для каких целей. Во всяком случае, весь потолок и стены были покрыты паутиной, а на полу лежал внушительный слой пыли. Гарри с запоздалой опаской подумал, что несмотря на мантию невидимости его присутствие могут выдать случайно оставленные на полу следы.

Вошедший прежде него незнакомец тем временем откинул капюшон и показал себя высоким и крепко сложенным мужчиной с каменным лицом и блеклыми рыжими волосами. Гарри не узнавал его. А вот женщину узнал. Это была Лиза МакКлирик, чистокровная волшебница из старинного шотландского рода. И верная приспешница Волдеморта. Что, впрочем, доказать на суде не удалось — уж больно умело эта хитрая лисица скрывала свои следы. Зато оба ее родителя и брат на данный момент отбывали наказание в Азкабане за пособничество Темному лорду.

— Они вас заметили? — темно-голубые с фиалковым отливом глаза девушки уставились на рыжего незнакомца. Тот в ответ отрицательно покачал головой:

— Нет, все в силе. Если не случится неожиданностей.

— Сделай так, чтобы не случилось! — громко прошипела девица, сверкнув глазами. — Я не для того плачу вам, чтобы разного рода неожиданности мешали моим планам. Вы и обязаны их устранять!

— Все будет по плану, госпожа, — казалось вспышка гнева МакКлирик не произвела на мужчину ровным счетом никакого эффекта. — Сегодня в семь на Гриммо. Филпс уже отправился туда. Еще двое прибудут к назначенному времени.

— Не начинайте ничего без меня, Коммон! Я сама хочу видеть его глаза, когда прямо перед ним я разорву эту девчонку и их отродье на мелкие кусочки. Они слишком расслабились. И это шанс для нас отомстить за мою семью и нашего Темного Лорда, — глаза девушки светились безумием. Она напомнила Гарри другую помешанную волшебницу — Беллатриссу Лестрейндж. Хоть Лиза МакКлирик и была значительно моложе, а также обладала шикарной рыжей шевелюрой, как все МакКлирики, именно она, как никто из всех знакомых Поттера, походила на сумасшедшую пожирательницу смерти, убившую Сириуса.

— Как скажете, госпожа, — лицо ее собеседника по-прежнему хранило каменную маску. Холодность мужчины остудила и девушку:

— Тогда увидимся на месте. И помните: не начинайте без меня.

Когда комната опустела, Гарри осторожно поспешил по знакомому адресу. Несмотря на предупреждения Снейпа сейчас он просто не имел права не вмешаться в дела родных.

Уже по пути к своему дому на площади Гриммо Гарри лихорадочно пытался воскресить в памяти день, когда Джинни получила работу в «Пророке». Получалось это не очень хорошо. В то время он, едва ставший главой мракоборческого отдела, дневал и ночевал на работе в попытке обнаружить и обезвредить очередную группу темных волшебников. И все же в тот день он выкроил время для вечернего праздничного ужина, устроенного супругой, хоть и опоздал на него на добрых три часа. В ополовине двенадцатого ночи измотанный после работы Поттер все же добрался до вечеринки, назначенной еще на девять вечера. Разумеется, все уже были в сборе. И никто из присутствующих, в числе которых были Рон, Гермиона, Луна и Дин, и словом не обмолвились о каких-либо нападениях.

Это успокоило Гарри. Значит у него был реальный шанс обезопасить своих близких.

С Косого переулка Поттер трансгрессировал прямо на крышу соседствующего со своим дома и осмотрелся. На площади было тихо. Если здесь и присутствовали скрытые враги, внешний облик улицы ничем их не выдавал. Однако по этому поводу Поттер не переживал: следящие заклятия мракоборческого отдела разыскивали любого в любом месте, если он только там был. Первым делом его волновало другое — местонахождение жены и подруги. Обследовав дистанционно с помощью заклинания здание, Поттер убедился, что там не было никого, даже Кричера, приставленного наблюдать за старшим сыном Поттера. Это могло означать одно — Джеймс Сириус вместе с Тедди Люпином отправились в гости к бабушке с дедушкой в Нору Уизли.

И точно, Гарри тут же вспомнил, что в это время у Молли и Артура гостила их другая внучка — Мари-Виктуар, дочь Билла и Флер. Тедди, уже тогда неравнодушный к маленькой на восьмую часть вейлочке, напросился в гости к семейству Уизли. Молли не возражала, так как воспринимала его не иначе, как собственного внука. По сути это было недалеко от правды, ведь воспитанием мальчика занимались и Гарри с Джинни. Джеймс, разумеется, увязался за Тедди. А Кричер, следуя приказам хозяина, покидал здание на площади Гриммо только следом за детьми.

Скорее всего Джинни с Луной направились именно в Нору, когда воспользовались летучим порохом на Косой аллее.

Еще одно воспоминание помогло Гарри составить план будущих действий: врачи из Святого Мунго запретили жене Поттера на последних месяцах второй беременности пользоваться трансгрессией. Причина была в каком-то диссонансе ее магии и магии ребенка. Более точно Гарри припомнить не мог. Тем не менее он запомнил, как Джинни не единожды возмущалась собственной ограниченностью в перемещениях. Значит, чтобы задержать ее возвращение домой, достаточно было только заблокировать их домашний камин. Что Гарри и поспешил сделать. Слава Мерлину, дом узнал магию своего хозяина и не воспротивился ей. Теперь, чтобы вернуться на площадь, миссис Поттер вынуждена будет воспользоваться услугами своего отца Артура, а точнее, его новым летающим автомобилем. Который, к слову, был ненамного моложе предыдущего, а значит, как минимум пара задержек в пути по причине поломок транспорта им гарантирована.

Остальные гости вряд ли прибудут раньше восьми. Гарри посмотрел на часы: без пяти семь. Пора было что-то предпринять. Но он не успеет позвать на подмогу Снейпа. А если и успеет, объяснение займет еще уйму времени. А действовать надо уже сейчас, поэтому придётся делать все в одиночку.

Нападающих по словам МакКлирик должно быть пятеро. Но на стороне мракоборца был эффект неожиданности.

Гарри снял и, осторожно свернув, положил мантию отца себе за пазуху. Лицо уже ставшим привычным движением перевязал платком. И только потом, собравшись с духом, задействовал поисковое заклятие. Пучки красных искр тут же расцвели яркими букетами в четырех точках площади, отображая месторасположение заговорщиков. Четыре вместо пяти. Кого-то не хватало.

В тот же миг все пришло в движение. Бросив в приближающегося к нему противника каменеющее заклятье, Поттер тут же стал отбиваться от трех других. С разных сторон на него неслись убивающие и ранящие чары. Блокируя все сразу, Гарри сменил дислокацию и тут же натолкнулся на уже знакомого рыжеволосого заговорщика. Лицо Коммона, как его имя запомнил Гарри, не меняло выражения даже в пылу схватки, а сам он оказался весьма способным дуэлянтом. Даже обладающий более чем десятилетним опытом мракоборца Поттер с трудом удерживал натиск. А ведь ему приходилось еще отбиваться от двух других противников.

К счастью для Гарри, те оказались не столь умелыми, как их компаньон. Одного из них Поттер оглушил почти сразу. Другой же, оценив потери в своих рядах, спрятался за здание, и в дальнейшем подтверждал свое присутствие лишь редкими заклятиями из-за угла.

Основным противником Поттера стал каменнолицый. Коммон занял свою позицию на площади как раз напротив дома номер 12 и более не менял ее, оставаясь на своем посту точно один из каменных столбов Стоунхенджа. Ни одно заклинание Гарри не могло сдвинуть его ни на йоту. Заклятия же самого нападающего также не приносили особого вреда Поттеру, умело отражающему любые чары. Это было сражение на выносливость, и оно требовало времени. Времени, которого у Поттера было крайне мало. Рискуя попасть под брошенное приятелем Коммона проклятие иссушения, Поттер уклонился вместо того, чтобы блокировать заклятие, отвернувшись таким образом от своего основного противника. Увидевший в этом шанс каменнолицый, тотчас бросил в Гарри заклятие смерти. Но Поттер, ожидавший подобного хода, отпрыгнул в сторону и в повороте бросил в ответ такое мощное заклятие Экспелярмиуса, что Коммон отлетел к противоположной стене и, крепко приложившись головой, тут же обмяк.

Гарри, уже было готовый последовать за следующим нарушителем, неожиданно остановился. Прямо посреди площади Гриммо неподвижно стояла Лиза МакКлирик. Лицо ее было абсолютно непроницаемо, лишь в глазах горел темный огонь негодования и гнева. Не говоря ни слова, она бросила в Поттера заклятие. Затем еще одно, и еще, и еще. Она в идеале владела невербальной магией. Да и заклятия были не совсем простыми. Гарри только и оставалось, что возводить защиту — на остальное просто не хватало времени. И тем не менее его блокирующие чары срабатывали не всегда. Пара заклинаний пронеслась мимо так, будто никакой защитой там и вовсе не пахло. Лишь обострившееся во время многочисленных сражений чутье помогло Гарри не попасть под удар. Вот только заслонявший его лицо платок снесло одним из заклинаний волшебницы.

— Ты! — в фиалковых глазах чистым безумием плескалось узнавание.

Следующим заклятием волшебница напрочь разбила защитные чары Поттера. Но и он не остался в долгу: воспользовавшись заминкой, бросил в рыжеволосую непонятно как всплывшую в памяти Сектумсемпра. Девушка взвыла, прижимая к груди израненную руку — заклятие зацепило лишь ее. Отправив Гарри очередное невербальное проклятие, темная волшебница трансгрессировала к лежащему у здания Коммону и исчезла вместе с ним. Другой оставшийся нападающий, по всей видимости, последовал ее примеру.

Гарри не удалось полностью увернуться от последнего заклинания МакКлирик — искра от него попала мужчине в бок и сейчас начинала разгораться там жгучей болью.

Поттер попытался осмотреться: невзирая на проходящий здесь всего секунду назад бой, площадь выглядела вполне обыденно — ни одно заклятие сильно не навредило ни зданиям, ни дороге. И не было ни одного человека вокруг, что еще вначале показалось Поттеру странным. Оставалось предположить лишь, что возможно неудавшиеся налетчики с помощью заклинаний отвернули маглов от этого места, ведь те непроизвольно могли помешать нападению. И вдруг взгляд Гарри выхватил из темноты знакомое лицо. Вначале площади, опираясь на здание и во все глаза глядя на согнувшегося от боли мага, стояла Луна Лавгуд.

Решать нужно было быстро, пока та не подошла ближе и не рассмотрела хорошенько его лицо. Поэтому Поттер трансгрессировал. И тут же провалился во тьму и боль.

Время от времени он приходил в себя. Или он просто так думал. Тогда казалось, что с десяток змей раза в четыре крупнее Нагини вгрызаются в его ослабленное обнаженное тело, высасывая последние силы. Потом снова погружение в темноту. Но боль, жгучая, надсадная, не покидала его и здесь. Как долго это продолжалось? Не было никакой возможности посчитать. Да он и не пытался. Все что он мог — не сорваться в безумие, собрать всю волю в кулак и цепляться. Цепляться за все, что могло вернуть ему его тело и разум. И единственным якорем в окружающем бреду был голос, звавший его по имени. Больше не было ничего, только голос. Знакомый, глубокий и хриплый.

Когда Поттеру на самом деле удалось вынырнуть в реальность и открыть глаза, над головой нависал незнакомый потолок, а сам он, полностью обнаженный и завернутый в плотное покрывало, лежал на незнакомой кровати. От собственного тела исходил кружащий голову едкий запах, включающий в себя видимо не одно зелье. Гарри ощущал такую слабость, будто пережил не один месяц лихорадки: все кости ломило, голова раскалывалась от боли, а горло горело и першило, как если бы он неделю обходился без воды. С трудом и слабым стоном удалось повернуть голову, чтобы заметить лежащие рядом очки. Еще одно усилие потребовалось, чтобы до них дотянуться и надеть. Но на этом силы закончились. Не поднимая головы, Гарри осмотрелся.

Комната была небольшой и довольно светлой. Осыпавшаяся кое-где штукатурка открывала взгляду добротные кирпичные стены. Кроме такой же добротной дубовой кровати, на которой разместился Поттер, в комнате также присутствовала прикроватная тумбочка со старинной резьбой, на которой Гарри ранее обнаружил свои очки, тяжелый деревянный комод и деревянный же стул, стоящий у изголовья кровати. Свет в комнату поступал из двух окон с тяжелыми шторами, сейчас наполовину прикрытыми. За массивной дверью слышалось легкое позвякивание. Рассудив, что недоброжелатели вряд ли оставили бы его на свободе, без присмотра и заботливо укутанным в плед, Гарри решил обратиться за разъяснением ситуации.

— Эй, — позвал он, но голос почти сорвался на хрип.

Тем не менее его услышали, и секунду спустя дверь отворилась, пропуская взволнованного и тяжело дышащего Снейпа. В черных глазах кипело волнение и радость. А еще Гарри был поклясться готов, что заметил в них неимоверное облегчение.

— Слава богу, — выдохнул Северус, почти опадая на стул, — всем богам и любому из них. Я уже всерьез задумывался как организовывать ваши похороны, — голос бывшего профессора дрожал от рвущихся наружу чувств.

— Что слу…чилось?— попытался выдавить из себя Гарри, но голос его не слушался.

— Что случилось? — черные глаза-туннели казалось потемнели еще больше. — Это я у тебя… вас… тьфу, тебя! должен спрашивать. Подожди минуточку.

Снейп снова скрылся за дверью. А Гарри успел подумать, что его вынужденный товарищ по несчастью выглядел поистине изможденным. Кожа лица, и так никогда не пышущая здоровьем, сейчас будто посерела, под глазами залегли тени многодневного недосыпа. Да и само лицо похудело и осунулось. Как когда Снейп находился в коме.

Через пару минут Северус вернулся, держа в руках чашку с чем-то дымящимся.

— Выпей это, — он протянул чашку Гарри, — медленно. Не спеши. А потом поговорим.

Гарри принял снадобье из рук мужчины, раздумывая о том, что экс-профессору все же удалось пусть и с опозданием перейти на «ты», и сделал маленький глоток. Воняло от чашки целой вариацией ароматов: от малины до помета гиппогрифа. Но в своей жизни Поттеру приходилось употреблять зелья и не с таким разнообразием вкусов и запахов. После первого же глотка горло утихомирилось. После второго перестала болеть голова. Когда Гарри допил зелье, то чувствовал себя уже вполне сносно. Лишь слабость никуда не делась.

— Вот теперь я готов тебя выслушать, — и Снейп приставил стул ближе к его кровати.

После рассказа Поттера Северус укоризненно покачал головой:

— Ты обещал мне не ввязываться в неприятности.

— По-твоему, стоило позволить этим негодяям убить мою семью? Как бы я после этого смог жить? — сама мысль о возможной потере будто скомкала внутренности молодого мужчины в тугой ком, засевший в горле. — Им и сейчас грозит опасность. Мне нужно…

— Ничего тебе не нужно! — резко прервал его Снейп, по непонятной для Гарри причине он был весьма раздражен. — Сейчас от тебя не будет ни крупицы пользы. Ты хоть понимаешь по какой случайности ты все еще жив?

Черные глаза обычно спокойного и надменного мужчины сейчас вызвали бы страх в любом увидевшем их — такая буря эмоций проносилась в темных радужках. Не зря все же Невилл Лонгботтом больше всего боялся именно профессора зельеварения. Гарри тоже опасливо сглотнул, но быстро взяв себя в руки, пришел к выводу, что Северус все же прав. Даже после укрепляющего зелья Поттер не мог поднять руку без дрожи. Поэтому поддержки от него ждать вряд ли стоило. Пока, по крайней мере. К тому же он все еще не поблагодарил своего товарища:

— Это ты меня спас, Северус? Спасибо. Я перед тобой в неоплатном долгу. Но все же, как ты меня нашел?

Адское черное пламя в глазах Снейпа притихло, и он начал свой рассказ. О том, как обеспокоенный долгим отсутствием своего бывшего ученика, он, предварительно замаскировавшись, отправился к редакции «Ежедневного пророка». Не найдя Поттера там, и помня о его высказанном накануне желании повидать близких, Северус наугад переместился на площадь Гриммо. В доме царило праздничное возбуждение — вечеринка была в самом разгаре, но «нужного» Поттера Снейп там не нашел. Тогда он запустил поисковое заклятие, которое привело в темный проулок. Именно там, в груде сбитых мусорных баков, лежало после неудачной трансгрессии тело Гарри. Сначала Снейп опасался худшего, но неожиданно тело судорожно дернулось и застонало. В боку Поттера, расцветая темным пятном, бурлило неизвестное проклятие. Уже перенеся товарища домой с помощью трансгрессии Снейп понял, что совершил ошибку. Проклятие было очень чувствительно к магии и на любой ее всплеск отвечало неконтролируемым ростом. Как назло, в это же время на пустырь рядом с их убежищем начала съезжаться строительная техника для застройки нового района. Снейп ко всем прочим проблемам вынужден был искать другое место обитания. Лучшее, что он придумал, — одно из бывших тайных убежищ пожирателей смерти в восточном Лондоне. Перевозить Поттера пришлось с помощью обычного такси, ведь любую незапланированную магию лучше было исключить. Потом потянулись дни и недели попыток вылечить, прекратить, или хотя бы распознать неизвестное заклятие. Северусу даже пришлось использовать свою жизненную силу, чтобы добавить Поттеру шансов на выживание. Слишком мощным и хитроумным оказалось проклятье — оно тянуло силы из своей жертвы невзирая на все попытки бывшего профессора зельеварения унять разбушевавшегося монстра. Любой неверный способ мог убить Гарри. Нужно было знать точно, что это за проклятие. Легилименция в деле не помогла — измученное болью сознание не откликалось ни на какие призывы, полностью поглощенное кошмарными видениями. Снейп почти отчаялся, когда вдруг вспомнил об одном особо темном заклятии. И рискнул.

— Если бы я знал, что вас прокляла мисс МакКлирик, я бы пошел на это более уверенно. Мало кто решился бы применять подобные вещи на практике. Но она относится именно к этому меньшинству, — к Снейпу вернулось его обычное надменное выражение и лекторский тон.

— Ты знаешь ее?

— Она была моей ученицей, на три года младше вас — пожал плечами Снейп. — И весьма талантливой ученицей, к тому же. Правда, зелья не были ее коньком. Заклинания — вот в чем она была превосходна. Это врожденный гений, редко встречается в наше время. Она не просто запоминала и понимала все на лету. Уже на первом курсе она начала создавать собственные заклинания: иногда комбинируя уже существующие, иногда выращивая их с нуля. Сам Дамблдор с опаской следил за ее успехами, учитывая к какой семье она принадлежит.

Гарри с легким раздражением слушал с каким восхищением его собеседник говорит о сумасшедшей ведьме:

— Не знаешь, где ее можно найти, пока этими заклинаниями она не погубила меня и мою семью?

— Откуда я могу знать? Могу предположить, что не дома. Насколько я понял из вашего рассказа, вся ее семья в Азкабане. Значит и она должна быть под присмотром Министерства. С другой стороны, если в недавней стычке она узнала в тебе главу отдела мракоборцев, то уже скорее всего ушла в подполье.

— Думаешь она снова попытается напасть? Как скоро?

— Безусловно попытается, — спокойное выражение лица Снейпа подтверждало его уверенность. — Несмотря на все свои таланты, это все же одержимая фанатичка. Правда, если ты действительно зацепил ее моим заклятием, немного времени у нас все же есть.

— Ты думаешь? — недоверчиво поднял бровь Поттер, с сомнением заглядывая в глаза собеседнику. — Сам же сказал, что она гений заклятий.

— Да, она гений, — выдержал взгляд Северус, — но это заклятие — мое. А я тоже не последний идиот. Поэтому, как минимум, пара месяцев у нас есть в запасе.

— Месяц, — поправил Поттер. — Ведь около месяца я уже провалялся в отключке? Так?

— Да, — согласился Снейп и слегка улыбнулся. — Кстати, Гарри, позволь мне первым поздравить тебя — у тебя снова родился второй сын.

Если Лиза МакКлирик и смогла избавиться от заклятия, придуманного принцем-полукровкой, то никак не дала об этом знать ни аврору скрывающемуся под именем Морока, ни его товарищу. Семья Поттера продолжала жить своей обычной жизнью без каких-либо дополнительных неурядиц. Следить за тем, чтобы небо над живущими на площади Гриммо оставалось все так же безоблачным, вызвался Снейп. Он категорически отмел попытки Поттера взяться за дело самому — восстановление сил у того шло медленно. Поэтому, приключись повторное нападение, бывший гриффиндорец мог запросто последовать за своими родителями.

По этой причине Снейп, успевший за столь продолжительное вынужденное общее времяпрепровождение изучить целеустремленность своего бывшего ученика и понимавший, что отговорить его от опеки над близкими было нереальным заданием, вызвался добровольным надзирателем за семейством Поттера. Следил издалека, но тщательно. В случае возникновения опасности он, в отличии от выбывшего из строя Гарри, смог бы справиться с МакКлирик или кем угодно другим с не меньшим успехом, чем лучший из мракоборцев. Не зря же он столько лет стремился к должности преподавателя защиты от темных искусств.

Сам Поттер, снедаемый тревожными мыслями, пытался отвлечься розысками новых доказательств по делам из архива пожирателей. Не сказать, что это было полностью безопасным мероприятием. Но выбрав меньшее из зол, Северус скрепя сердце позволил Гарри заниматься бумажными розысками при условии, что тот не будет покидать убежища.

Поттер же, проработав архив вдоль и поперек, сверялся с записями своих воспоминаний, так предусмотрительно сделанных вскоре после перемещения во времени. Он мысленно похвалил себя за эту догадку, ведь сейчас, спустя почти что восемь лет, многое если не стерлось, то значительно поблекло в памяти.

И это касалось не только дел Морока. Проведя восемь лет вдали от родных и близких, Поттер разумеется не перестал по ним скучать. Нет. Он с огромной радостью и благодарностью прижал бы сейчас к груди своих мальчиков, пожал бы руку Рону, улыбнулся бы Гермионе и Луне, наблюдал бы, как и в их глазах загораются огоньки радости от встречи. И с Джинни он тоже хотел увидеться, узнать, как она там, убедиться, что с ней и с их будущим ребенком все хорошо. И в этом и была проблема. Он беспокоился о ней, она была дорога ему, но как кто? С удручающим пониманием Гарри понимал, что если в момент перемещения в прошлое он сомневался, что хочет уйти от Джинни, то сейчас сомнения пропали. За эти восемь лет, пока он жил преступной жизнью Морока практически в полной изоляции не только от семьи, но и от магического сообщества в целом, любые романтические чувства, что оставались у него к жене, просто исчезли.

С ужасом и отвращением к самому себе, Поттер осознавал, что гораздо, в разы сильнее он хочет вернуться к своей работе мракоборца, чем в их с Джинни отжившие свое отношения. Но он мог говорить лишь за себя. Что, если ее чувства к нему были так же сильны, как и прежде? Что стоит сделать Поттеру: разрушить их брак или остаться и смириться с тем, что рядом пусть дорогой, но уже не совсем любимый человек?

Однажды вечером Гарри все же решился поделиться наболевшим со своим соседом по убежищу. Снейп, все шесть лет с момента пробуждения ставивший между ними стену нежелания сближаться, после инцидента с Поттером на площади Гриммо разительно изменился. То ли перспектива прожить в подполье в одиночку еще два года не понравилась даже такому нелюдимому индивиду, как бывший декан Слизерина, то ли Северус Снейп и правда дорожил своим сожителем, и страх от возможности потерять последнего сломал поставленные им же самим защитные барьеры. Гарри терялся в догадках.

Тем не менее вечера в их небольшом укрытии теперь проходили чуть веселее. Общение больше не сводились лишь к обсуждению планов по разоблачению власть имеющих преступников. Сначала осторожно, но потом все более уверенно они разбивали торосы льда недопонимания, сковывавшие их взаимоотношения на протяжении долгих лет. Теперь разговоры велись на самые разнообразные темы. На кухне у очага, восседая на двух крепко сбитых, но удобных деревянных креслах, велись полушутливые споры по поводу различия во мнениях, обсуждения общих знакомых и любимых вещей. Они узнавали друг друга как друзья. Теперь они действительно ими стали. И Гарри, и Снейп ощущали неимоверное облегчение от этого.

Поэтому Поттер и решился наконец-то спросить совета у Северуса как у старшего друга. Хоть и понимал, что тема тому может не понравиться.

— Я давно хочу задать тебе один вопрос. Но боюсь, что он окажется слишком личным. Если не захочешь отвечать, я пойму. Он о моей матери, — они сидели у очага на крохотной кухоньке и потягивали из чашек свежезаваренный чай. Северус молча кивнул, как бы позволяя Поттеру продолжить, но взгляд черных глаз при этом обострился.

— Увидев твои воспоминания о ней в омуте памяти, я также осознал твои чувства к ней, — продолжил Гарри. — Меня поразило то, как ты хранил в себе эти чувства. Все это время. Ты любил ее все эти годы. Но как? Как у тебя это получилось? — Гарри поднял на бывшего профессора взволнованный взгляд.

Снейп некоторое время молчал, так что Поттер даже подумал, что тот не станет отвечать, когда низкий бархатный голос прервал тишину:

— О таком не спрашивают, Поттер, — глаза Северуса смотрели куда-то в пустоту, но вряд ли что-нибудь там видели. — Я не просил об этом чувстве. Оно просто было со мной. Всегда, — неожиданно к Снейпу вернулось осознанное выражение лица. — Ты ведь совсем не помнишь ее, так ведь?

Гарри отрицательно покачал головой:

— Кроме пары случаев в Хогвартсе, когда общался с ее призраком, или видел отражение в зеркале желаний, я не знал ее.

Снейп помолчал еще немного, прежде чем снова продолжить:

— Она действительно была особенной. Мое детство не было столь безрадостным, как у тебя, Гарри. И все же, радостным я тоже не мог бы его назвать. И в немалой степени благодаря моему отцу. Это был отвратительный человек, но по какой-то непонятной для меня причине моя мать любила его и терпела все невзгоды, причиненные им. Поэтому я не совсем понимал, что такое радость. До момента встречи с Лили, — голос бывшего профессора с особой нежностью выделил имя женщины. — Она как звезда взошла однажды на небосклоне, и я сам не понял, как эта звезда стала моим солнцем. Именно солнцем она и была: открытая, сильная, добрая и неимоверно прекрасная. Она не отказывалась от друзей несмотря на любые невзгоды, смело давала отпор любым неприятностям и всем и всегда старалась помочь. В этом ты похож на нее, — печальная улыбка осветила бледное лицо.

— В том, что наша дружба разорвалась, виноват я, — тон голоса мужчины посуровел. — Возможно, я сделал это испугавшись своих истинных чувств к ней, не знаю. Тогда же и ступил на кривую дорожку, примкнув к пожирателям смерти. Растерянный и глупый, обиженный на всех и вся я предал ее. Мною руководило далеко не светлое чувство любви, когда я сообщил Волдеморту о пророчестве. Я надеялся, что он избавит Лили от Джеймса и от… вас, — выражение боли на лице Снейпа читалось в каждой черточке. Он боялся смотреть в сторону Гарри. — Глупый, злой и бестолковый ребенок. Вот, кем я был.

Гарри поежился. Осознание того, что сидящий напротив человек столь сильно желал ему смерти, вызывало скользкое неприятное ощущение, комом становившееся в горле. Но Северус неожиданно поднял на Гарри отсутствующий взгляд:

— Я пожалел о своей глупости в ту же секунду, как ее совершил. Чувство вины, вины перед единственным светлым пятном в моей жизни — вот, что руководило мной, когда я пришел к Дамблдору. Вина и страх потерять единственное, что освещало мою никчемную жизнь. Но я… не смог… ее… спасти, — из пустых черных глаз прочертили дорожки две слезинки.

Словно очнувшись от кошмара, Снейп продолжил свой рассказ уже нормальным тоном. Гарри с нарастающим напряжением следил за своим собеседником.

— Когда Альбус предложил мне приглядывать за тобой, чтобы отплатить долг Лили, я ухватился за это как за спасительную соломинку. Не будь этой соломинки, я сошел бы с ума от собственного ничтожества. Думаю, Дамблдор и сам все понимал, поэтому и предложил эту идею. Я ведь далеко не единственный, кто мог бы справиться с задачей по твоей охране. К тому же, я не раз и не два провалился с обеспечением этой самой твоей безопасности. Ты сам, даже будучи одиннадцатилетним мальчишкой, лучше справлялся с этой задачей. И это еще одна черта, которая раздражала в тебе все мое существо. Ты был так похож на своего отца. Такой же заносчивый и упертый. И несомненно такой же успешный.

При этих словах бывшего профессора Поттер вопросительно поднял брови.

— Да, да, — снова грустно улыбнулся Снейп, — я завидовал тебе. Вдоволь хлебнувший горя в свои одиннадцать лет ты ничуть не утратил внутренней силы, смелости и желания помогать другим. Ты был истинным сыном своей матери, прекрасной Лили. Глядя на тебя, я видел ее продолжение, хоть и отказывался себе в этом признаться. Ее жертва была ненапрасной. И единственное, что мог сделать я в память о ней, это последовать ее примеру. Я не боялся умереть, Поттер. Вот почему я не одобряю тот риск, на который ты пошел, спасая меня. Это того не стоило.

— Не уверен в этом, — Гарри сделал паузу перед тем как продолжить. — Дело в том, Северус, что, перемещаясь во времени, я не знал куда точно попаду. Тогда я просто сбежал. Да, — отвечая на непонимающий взгляд Снейпа, Поттер устало растер морщинки на переносице, — я тоже далеко не такой отважный, как ты думаешь. В тот момент моя жизнь загнала меня в угол, из которого я не видел… правильного, что ли, выхода. Не говорю о проблемах на работе. Что тут говорить, если главной проблемой для себя стал я же сам, только в обличии Морока. Сейчас даже смешно, что до белого каления мои нервы доводило мое собственное будущее воплощение. Нет. Дело в Джинни, моей жене. Еще тогда, восемь лет назад, я начал сомневаться в силе своей любви к ней. Я все вспоминал о твоих чувствах к моей матери, сравнивал и понимал, что чего-то не хватает. Но не понимал, было ли это достаточной причиной для того чтобы уйти, разбив ей сердце. Принять подобное решение — это было выше моих сил. И я, воспользовавшись подвернувшейся возможностью, сбежал, как последний трус. После такого поступка Шляпа ни за что не отправила бы меня на Гриффиндор, как бы я ее не просил, — Гарри печально улыбнулся. — Но эти восемь лет размышлений принесли свой результат — теперь я готов сделать этот шаг.

— Серьезно? — в глазах Снейпа была насмешка и почти презрение. — Ты потратил восемь лет жизни для того, чтобы решиться бросить беременную женщину? Действительно, хорош гриффиндорец! И чем же ты руководствовался, принимая это решение? Тем, что твоя любовь не такая сильная, как тебе бы того хотелось? — Снейп резко поднялся с кресла и с грохотом поставил недопитую чашку на стол. Весь он кипел негодованием. — Ты что-то там напридумывал про большую и вечную любовь, да еще и меня приплел. А теперь на этом основании хочешь бросить свою жену, так получается?

Гарри нахмурился. Слова, брошенные Северусом в гневе, были отзеркаливанием его собственных мыслей в тот день, когда он воспользовался маховиком времени. Но сейчас, когда все было не раз переосмыслено, оказалось, что решение всегда было только одно. Поттер тоже поднялся, уверенно встречая взгляд Снейпа.

— Да, — голос Гарри казался спокойным, но звенел от напряжения. — как ты и сказал, Северус, мне понадобилось целых восемь лет, чтобы понять, что я не люблю свою жену так, как она этого заслуживает. Я ценю ее за ее качества, благодарен ей за поддержку и заботу, до конца жизни буду ей обязан за то, что она подарила мне таких замечательных детей. Я люблю ее как друга, как товарища, как мать моих детей, но не как женщину. Понимаешь ты? А она достойна этой любви. Достойна того, чтобы кто-то боготворил ее как солнце. Потому что она этого заслуживает, а я не могу ей этого дать!

— Чушь! — фыркнул Снейп, между тем немного успокаиваясь. — Ты думаешь моя любовь к твоей матери всегда оставалась одинаковой? Я любил ее в тысяче разных воплощений: и как друга вначале, и затем как женщину, а потом как твою мать. Эмоции меняются на протяжении всей нашей жизни, Поттер, — мужчина окончательно успокоился и теперь с ясно читающейся в глазах заботой смотрел в зеленые глаза, такие дорогие его сердцу, — любовь меняет свои обличья, но остается с нами всегда.

— Я понимаю это, Северус, — Гарри так же не отрывал взгляда от собеседника. — Но любовь достойна искренности. Поэтому решение принято и, если только доживу до того дня, поговорю обо всем с Джинни. И мы вместе обсудим, как нам дальше быть.

Во взгляде бывшего профессора все еще скользило сомнение, но Поттер, не обращая на это внимания, пожелал тому спокойной ночи и отправился спать.

Прошло еще не как не меньше двух месяцев, прежде чем Северус позволил Поттеру выходить из убежища. И то только потому, что весь оставшийся архив неразоблаченных волшебников, а его размер надо сказать уменьшился до трети от первоначального, был уже изучен Поттером вдоль и поперек. Даже данные, которых не хватало, были проработаны на вопрос где, как и когда их можно достать. Здоровье скрывающегося под личиной Морока молодого мужчины было еще далеко от идеала, но часть сил все же вернулась, а значит удержать его взаперти становилось практически нереальной задачей. Хорошо еще, что он уступил аргументам Северуса, считавшего, что для защиты близких от опасности, которую могла представлять МакКлирик и не только, не совсем окрепший волшебник был не готов.

Поэтому Гарри пошел на поиски доказательств причастности небезызвестной личности в истории Квиддича к деятельности пожирателей смерти. Если верить архиву, бывший ловец испанской команды по квиддичу «Севильские тореро», а сейчас ушедший на пенсию с неплохими сбережениями Эстебан Брухо, во время возрождения Темного лорда уже проживал с семьей в Лондоне. И, как входящий в высшие слои магической богемы, поставлял пожирателям смерти информацию, необходимую им для нападений. Ведь в спортивных и не только клубах нередко обсуждаются весьма интересные вещи, совершенно не касающиеся спорта.

Когда после падения Волдеморта Брухо был раскрыт как доносчик, он оправдывался тем, что пожиратели держали в плену и угрожали убить его младшего сына Маркуса. Этот факт привел суд к решению о помиловании.

В архиве же с компроматом к делу Эстебана был прикреплен магический снимок, запечатлевший семью Брухо в полном составе — оба супруга и их трое детей — мирно и вполне доброжелательно беседующих с миссис Лестрейндж и мистером Яксли. Сам по себе снимок уже вызывал сомнения по поводу отрицательного отношения семейства к пожирателям, которое озвучил на суде Брухо. Но также в архиве упоминалось о весьма щедром вознаграждении, выплаченном бывшему ловцу за оказываемые пожирателям услуги. На суде мистер Брухо видимо забыл об этом упомянуть. Подобная мотивация для совершения преступления полностью меняла дело. Ведь в этом случае достопочтенный мистер Эстебан уже не выглядел жертвой. Осталось только проверить дом ловца-пенсионера на наличия примечательных вещиц, которые числились в указанном вознаграждении. Если, конечно, он не хранил их в банке, что вряд ли. После совершенного Поттером и друзьями ограбления Гринготтса многие из клиентов банка опустошили свои хранилища, особенно это касалось пожирателей смерти и их сторонников.

Для проникновения в чужое жилище Поттер выбрал время, когда супруги Брухо отправились на благотворительный вечер, организованный при больнице Святого Мунго. Их старший сын Хулио не проживал с родителями с тех пор, как в прошлом году обзавелся собственной семьей. А младшие дети находились в Хогвартсе. Идеальный шанс.

Внутреннее убранство лондонской квартиры бывшего игрока в Квиддич было довольно скромным. Единственное, что отличало ее от остальных, виденных Поттером ранее обиталищ магов, это стена, посвященная заслугам мистера Брухо в Квиддиче. Здесь было несколько весьма приличных размеров постеров с молодым Эстебаном, сделанных на различных Чемпионатах мира по Квиддичу. Ряды кубков и медалей сияли начищенной позолотой. Дарственные грамоты и благодарности занимали все оставшееся место. При взгляде на эту локализированную на одной стене аллею славы сразу становилось понятно, что мистер Брухо гордится своими достижениями в игре. Не сразу даже верилось, что человек так ценящий свою репутацию в спортивном мире пошел на сотрудничество с преступниками ради наживы.

Сейф с ценностями семьи нашелся в спальне владельцев. Слегка покопавшись с отпирающими чарами, Поттер смог его открыть. Но в нем не было абсолютно ничего подозрительного: только пара семейных драгоценностей и средних размеров стопка галеонов. На секунду Гарри даже засомневался — может в архиве с компроматом была ошибка. Поисковые чары мракоборцев ничего не дали. Казалось, в квартире больше ничего не было подозрительного.

Тогда Поттер испробовал свое последнее средство. Это заклинание поиска придумала Гермиона. Она указала его в своей научной работе, которую напишет через год. Заклинание это, отличное от остальных поисковых и притягивающих чар своей структурой, не взяли на вооружение в отделе авроров даже во времени, из которого прибыл Поттер. Что, впрочем, не мешало ему самому применять его в отдельных случаях. Например, при поиске Морока. Жаль только безрезультатно. Теперь то Гарри знал почему.

Светящийся голубой шарик, вырвавшийся из палочки, быстро выплыл из спальни. Значит что-то все же было здесь спрятано. Гарри направился следом за ним. Огонек в это время подплыл к стене с наградами, а затем, будто не замечая препятствия перед собой, проплыл сквозь кубки и медали дальше — за стену.

Снова пришлось подбирать заклинание. На этот раз, это заняло больше времени. Можно было конечно использовать Бомбарду, но Поттер не хотел вызывать подозрений у хозяев дома. А дыра в стене наверняка бы вызвала.

Сломав все же защитные чары, Поттер проник в скрытое помещение и застыл на месте. Он уже видел это, но только на фотографиях в деле. А в реальности все выглядело куда внушительней. Стеллажи, расположенные вдоль двух противоположных стен, уходили в глубину импровизированного коридора метров на двести, никак не меньше. И на десяток метров в высоту. И все они были уставлены всевозможными ценностями и артефактами. Здесь хранилось немыслимое состояние. Оставалось только гадать, как обычный игрок в Квиддич, пусть и не единожды премированный, заполучил все это.

Если бы Гарри искал необходимые ему предметы вручную, у него ушел бы не один день. Можно было бы использовать призывные чары, но сейчас это было бы лишним — синий шарик поискового заклинания ровно горел в двадцати метрах впереди, остановившись напротив разыскиваемого. Достав, фотокамеру Поттер направился к нему.

Засняв со всех сторон вознаграждение за шпионаж, занявшее три полутораметровые полки, и щелкнув на прощание и весь оставшийся коридор, Гарри уже собрался уходить. Но снова остановился как вкопанный. На полке, противоположной от той, на которой находились ценности, полученные от пожирателей, Поттер с замиранием сердца заметил знакомую серебристую коробочку, казавшуюся слишком скромной в окружении стоящих вокруг вещей. Но Гарри знал ее истинную ценность, поэтому дрожащей рукой положил ее в карман и быстро покинул квартиру Брухо.

Круг замкнулся.

Гарри сидел в обычном круглосуточном магловском кафе недалеко от Риджент стрит и вертел в руках коробочку из хранилища Брухо. Он уже успел наведаться в министерство и подбросить фотоснимки с запиской о деятельности бывшего ловца. Пакет с таким же содержимым отправился в редакцию «Пророка». Оставалось только ждать, кто среагирует первым. Хотя Гарри и так знал. Уже сейчас сотрудники отдела тайн составляют перепись всех обнаруженных артефактов. Сам Поттер — начальник авроров в тот раз на место не выезжал: в очередной раз гонялся за свихнувшимся уродом, убивающем людей ради удовольствия. Но он видел фотографии. И записку.

Тот же почерк, что и на бумажке, прилагавшейся к маховику. Его собственный искаженный почерк.

Итак, круг замкнулся.

Теперь он точно знал, кто отправил его в прошлое и зачем. Даже странно, что до этого дня он так мало уделял внимания этому вопросу.

А еще в коробочке с маховиком находилась инструкция по его применению. Что, сколько и куда нужно крутить, чтобы попасть в нужную временную точку. Маховик был новым, ему было от силы пару лет. Разумеется, не зарегистрированным в Министерстве. И он не был рассчитан на дальние перемещения. Вот почему он рассыпался тогда в руках у Поттера. Просто не справился с нагрузкой перемещения на такой длительный срок.

Навязчивая мысль крутилась в голове у Поттера, не давая даже для видимости отпивать давно остывший кофе, взятый исключительно с целью отвлечения внимания официанта-магла. Ему просто нужно было место и время, чтобы подумать. А подумать было, о чем…

Он ведь может прямо сейчас попасть в свое время!

Маховик запросто сможет перенести его на два года вперед, в нужную точку. И не нужно будет тосковать по детям и друзьям еще целых два года, не нужно будет скрываться от мракоборцев, рыщущих по следам под руководством себя любимого. Раскрытие оставшихся преступников можно поручить Снейпу, если он согласится. А не согласится, так гори эти все дела синим пламенем! Если вернется домой сейчас, он сможет работать с архивом в будущем, а затем перемещаться в прошлое и оставлять информацию для «Пророка» или Министерства в нужный момент. А почему нет?

Почему-то вполне рациональное решение внутренне напрягало Поттера. Он не хотел уходить. Но почему?

Неужели роль разыскиваемого преступника ему приятней звания начальника авроров? Нет, он хоть сейчас готов был приступить к работе мракоборца, по которой изрядно соскучился; хотел встретиться с коллегами и решить наконец навсегда проблему Морока.

Может тогда дело в отношениях с Джинни? Но и здесь он вроде бы все для себя решил. Откладывать и дальше разговор с женой просто не имело смысла.

Важной нерешенной проблемой казалась фанатичка МакКлирик. И если в своем будущем прошлом Поттер не помнил, чтобы он или его семья подвергались опасности, это ровным счетом не значило, что подобной опасности не было вовсе. Случай на площади Гриммо был тому подтверждением. Возможно и правда стоило остаться и обеспечить охрану себе и своей семье.

Но только это не было единственной причиной, почему Поттер не хотел воспользоваться маховиком. Открытие, сделанное в собственной душе, поразило его. Он не хотел уходить в свое время еще и потому, что ему нравилось то, как он сейчас живет. То есть проживая под одной крышей с одной из самых по его собственному убеждению в одиннадцать лет нелюдимых и неприятных личностей, сегодняшний Поттер был доволен. Ему нравилось жить вместе со Снейпом. Ненавязчивый и отстраненный большую часть времени зельевар, в самые нужные моменты оказывался то заботливым, то настойчивым, а то и до жути упрямым. Поттеру нравилось его показное равнодушие, за которым уже привычно угадывалось желание скрыть переполняющие изнутри эмоции. И его острый, но меткий юмор. И его аккуратность, и желание упорядочить все вокруг. Гарри нравился Северус.

Как кто? Как товарищ по несчастью? Или, может быть, как мужчина, способный верно любить одну женщину всю свою жизнь? Как пример для подражания? Или как собеседник, сожитель, друг? Как человек? А может все выше перечисленное и еще много чего в придачу.

Если сейчас вернуться в свое время, что случится с Северусом Снейпом? Удастся ли ему и дальше успешно скрываться без поддержки Поттера? Или он станет жертвой одного из последователей Темного Лорда? В конце концов, если бы не фальшивая смерть главного шпиона Дамблдора, еще не известно, чья голова была бы ценнее для бывших пожирателей смерти: Поттера или Снейпа. Нет, нужно остаться еще и для того, чтобы при случае суметь защитить своего бывшего профессора.

Сидя в магловском кафе и гипнотизируя взглядом безнадежно остывший кофе, Гарри понимал одно: через два года он осознанно пойдет на путешествие в прошлое, отобравшее у него десять лет жизни и лишившее его на этот срок общения с близкими ему людьми. Пойдет, потому что это спасет от неминуемой смерти другого близкого ему человека.

Круг замкнулся.

Северусу Гарри ничего не сказал о маховике. Ведь если маг высказывался против даже собственного спасения, вряд ли его обрадует идея отказа Гарри от возвращения в свое время с целью уберечь жизнь товарища. Хотя Снейп и сам рисковал своей жизнью для защиты Поттера во время обучения того в Хогвартсе, делал он это исключительно из-за своей любви к Лили. А Гарри не был уверен, что его собственные чувства к бывшему профессору обретут статус достаточной причины в рационально устроенном мозгу Северуса. Причины, достаточной для того, чтобы остаться здесь, в этом времени, с ним.

Чем меньше зельевар знает о жертвах Поттера принесенных во благо Снейпа, тем лучше для него же.

Два года, это не так уж много и страшно, по сравнению с уже пережитым.

Странное противоречие раздирало Гарри все это время. Он одновременно хотел, чтобы оставшиеся годы пролетели как можно быстрее. И тут же ловил себя на мысли, что хочет еще на чуток растянуть эти дни совместного со Снейпом времяпрепровождения. Северус все больше раскрывался перед Гарри как интересный человек и поистине выдающийся волшебник. Самопровозглашенный разоблачитель сумел в полной мере оценить таланты своего товарища, когда тот в короткие сроки сумел создать новые зелья, защитные чары которых подобно магловской сигнализации оповещали разоблачителей о приближении к семье Поттера активных недоброжелателей. Небольшой проблемой стало подсунуть эти зелья поближе к опекаемым. Гарри пришлось даже пробираться в собственный дом, чтобы добавить зелья к обручальному кольцу Джинни, собственным очкам и любимым игрушкам своих детей — снитчу, с которым не расставался Джеймс, и серебряной погремушке, подаренной Альбусу Луной. Зато теперь все семейство было под надежным надзором. Дополнительным бонусом было то, что теперь Поттеру не приходилось полагаться на собственную память, чтобы случайно не пересечься с собой прошлым — снадобье Снейпа позволило им еще более успешно уходить от облав и преследований со стороны мракоборцев.

Шло время, но о МакКлирик и ее товарищах не было слышно ни словечка. Ни опыт Северуса в темных делах, ни разведывательные возможности мракоборца не могли помочь проблеме. Фанатичная пожирательница будто провалилась под землю.

Что не было лишним, ведь гарантировало относительный покой для того чтобы завершить все дела Морока. Время, которое казалось растянутым до бесконечности, когда речь шла о разлуке с родными, вдруг сжалось до крайности, когда пришлось осознать, что еще придется сделать до момента возвращения.

Вопрос, что делать с Мороком, который неплохо так портил там в будущем жизнь Поттеру-мракоборцу, стоял во главе стола. Оставалась всего пара месяцев до момента возвращения, когда, наконец отложив все дела, Гарри и Северус решились обсудить день Икс. На мозговом штурме, собравшемся в их нынешнем обиталище, первое предложение высказал Снейп:

— Я мог бы представиться Мороком. Это бы упростило задачу с задержанием разоблачителя отделом мракоборцев. И позволило бы мне вернуться в магический мир без лишних объяснений: где и главное почему я скрывался все эти годы. Ты бы задержал меня там, возле Хогсмида. И мотив у меня вроде как есть, все разоблаченные так или иначе связаны с пожирателями смерти, а значит могли стать моими потенциальными врагами, каким Лиза МакКлирик стала для тебя и твоей семьи. Это ведь я предал Темного Лорда. К тому же, — на протяжении всей речи лицо Северуса оставалось обыденно надменным и беззаботным, — это может стать неплохой приманкой для нашей юной обожательницы Волдеморта. Как думаешь, Гарри, заинтересует ее человек посодействовавший гибели ее возлюбленного господина наравне с великим Поттером?

— Не вариант, — спокойно возразил Поттер, привычно игнорируя колкости бывшего слизеринца, — тебя тут же посадят в Азкабан. А там, несмотря на все таланты мисс Лизы, ты станешь слишком труднодосягаем для приманки. Не говоря уже о том, что так рисковать жизнью, для спасения которой я потратил десять лет своей собственной, не очень уважительно по отношению ко мне. Ты так не считаешь, Северус?

— Лучше моя жизнь, чем жизнь твоих близких, — невозмутимо пожал плечами Снейп. Гарри хотел возразить, что Северус тоже относится к его близким, но уразумев тщетность донести этот смысл до собеседника, лишь грустно вздохнул. Тем временем Снейп продолжил:

— По крайней мере, это может рассеять внимание твоих преследователей.

— Ты что думаешь, будто они запутаются в возросшем количестве жертв? — нерадостно ухмыльнулся Поттер. — Нет, Северус. Я не хочу, чтобы ты снова разгребал мои проблемы. Мы уже не в Хогвартсе, и я уже взрослый мальчик. Поэтому должен сам навести порядок в том, что натворил.

— Глупо отказываться от помощи, Поттер, и неважно в Хогвартсе вы или нет! — зельевар моментально взвинтился так, что даже вновь перешел на «вы». Гарри понял свою ошибку.

— Я не отказываюсь от твоей помощи, Северус, — примирительно начал он, — наоборот, я буду рад любому твоему совету. Но,.. — он сделал паузу, подбирая слова, — я не хочу решать свои проблемы за счет других. Ты должен понимать это. Я не смогу спокойно жить как примерный сотрудник отдела авроров, пока ты будешь отбывать за меня срок. Ты этого не заслуживаешь, тем более после того, как столько лет скрывался от мира, помогая мне.

— Вообще-то именно поэтому и заслуживаю, — к Снейпу вернулся его спокойный надменный тон. — Я соучастник, а значит тоже несу ответственность за..

— Северус! — прервал его Поттер, срываясь на крик. Тот замолчал, но в черных глазах отразилось смирение.

Прошло несколько минут в тишине, нарушаемой лишь потрескиванием дров в камине. Наконец Гарри собрался с духом.

— Давай решим так, — взгляд Поттера был устремлен куда-то сторону, к своим мыслям, — если мы не собираемся раскрывать правду о Мороке, что значило бы одно — билет для нас обоих в Азкабан на приличный срок — придется найти третьего. Я не согласен, чтобы это был настоящий человек, — не хочу, чтобы кто-то вместо меня расплачивался за мои грехи, пусть даже эти грехи были на благо общества, — Гарри посмотрел на Снейпа. Тот внимательно слушал, не перебивая. Гарри продолжил:

— Ты сможешь создать правдоподобные останки тела с помощью твоих зелий?

— Проще будет достать реальное тело, как ты уже сам делал раньше, — увидев посуровевший взгляд Поттера бывший пожиратель не смог сдержать улыбку, — но думаю и с помощью зелий можно будет кое-что соорудить.

— Вот и хорошо, — расслабляя морщинку между бровями кивнул Гарри. — Это и будет наш Морок. Неизвестный волшебник, например, жертва пожирателей смерти в прошлом, или родственник их жертвы. Правду мы вряд ли когда-нибудь узнаем: ни кто он, ни почему это делал. Зато рядом с останками обнаружится подсказка, ведущая к архиву пожирателей смерти с компроматом. Что железно подтвердит его участие в известных разоблачениях.

— Слабовато, — скривился Снейп. — И кто же доведет столь могучего волшебника, который годами скрывался от Министерства, до состояния неопознанных останков? Ты?

— Придется, — Гарри был серьезно настроен.

— Брось, — презрительно кинул Северус, — Поттер, ты даже к пожирателям смерти ничего серьезней Экспелярмиуса не применял. Такое действие с твоей стороны, как расчленение человека на части, вызовет серьезные вопросы у всех, кто хоть немного тебя знает.

— Вообще-то, — Гарри бросил быстрый взгляд на своего бывшего профессора, — я, бывало, применял и непростительные заклятия. Ты должен бы помнить, — Снейп презрительно фыркнул, тем не менее глаз на Поттера не поднял. Гарри поспешил сменить тему. — К тому же, Морок мог меня вынудить.

— Чем интересно? — все еще недоверчиво.

Гарри помолчал немного, а потом его глаза засветились озарением:

— Ну, например, применением к моей особе смертельно опасного неизвестного заклинания, — молодой мужчина уставился на собеседника, ожидая его реакции. — Заклинания, которое бы заставило меня постареть на десяток лет за доли секунды.

— Хм, — Снейп явно заинтересовался, — все еще не особо убедительно. Ведь таких заклятий не существует. Или вернее, таких никто не знает. Но вспоминая нашу общую подругу, мисс МакКлирик, я думаю, что в теории мог бы существовать …эм гений, способный на такое. Однозначно, идея неплоха, чтобы оправдать твои резкие изменения во внешности. Но тем сложнее поверить, что обладающий подобными талантами волшебник, позволит распылить себя на куски. Ты хоть знаешь заклятия, способные на такое?

Гарри отрицательно покачал головой. Заклятий, разрывающих человеческое тело на части до неузнаваемости, по его убеждению, лучше бы не знать никому. Тем временем Снейп продолжил размышлять:

— А вот придуманный нами Морок, сотворивший заклятие, старящее человека без возможности обратить это старение, вполне мог позволить создание еще одного страшного заклинания. Притянуто за уши, конечно. Но если представить, что ты отразил подобную атаку противника, и заклятие отскочило… С тобой такое было уже не однажды, все с легкостью на это поведутся, — небрежно бросил Снейп, Гарри же лишь обреченно кивнул. — Итак, это уже похоже на рабочую версию. Нужно, правда еще решить уйму вопросов. Например, как объяснить мое существование все эти годы.

— Можно представить все так, будто Морок тебя похитил и держал все эти годы в заточении, выпытывая информацию о пожирателях и их пособниках, — выпалил догадку Гарри. Взгляд бывшего директора Хогвартса выражал почти сочувствие к умозаключительным способностям товарища:

— Мало того, что ты складываешь все яйца в одну корзину, так еще и выглядит это, как в дешевой комедии, — тон Снейпа был на удивление спокойным, скорее даже снисходительным.

— Зато это недалеко от правды, — возразил Поттер, — а значит проще не запутаться в показаниях. Это раз. Во-вторых, в такое верят гораздо охотнее, чем в слишком заумные и проработанные схемы. Хотя и эту версию стоит хорошенько продумать. Всяко лучше, чем лезть прямо из огня да в Азкабан.

— Ладно, — Снейп поморщился как от боли, — тут и правда еще думать, и думать. А времени в обрез. К тому же надо бы до моего воскрешения разобраться с мисс МакКлирик. Организовать что-нибудь вроде приманки. И с тем, кто подбросил тебе маховик, тоже лучше поговорить. Можно подстеречь его на месте, где он оставил для тебя коробочку с запиской и, предварительно обезвредив, выслушать его мотивы для совершения подобных поступков. Вряд ли они были доброжелательными… Ну, что случилось? — последний вопрос Снейп адресовал Гарри, который всю последнюю тираду собеседника ерзал на кресле и то, краснел, то бледнел, то прокашливался будто ему не хватало кислорода.

— Я думаю, Северус, что нам не придется подкарауливать подбросившего мне маховик времени, — Гарри поднял зачем-то извиняющийся взгляд зеленых глаз на недоумевающего бывшего профессора. — Я и так знаю, кто это сделал…

Снейп не разговаривал с ним пару дней. Сразу после того, как высказал все, что думает и о его тайнах, и о поступках, и о способе мышления. Тем не менее все эти два дня зельевар не выбирался из импровизированной лаборатории, организованной прямо посреди кухни, смешивая, добавляя, созидая новое зелье, необходимое для создания останков Морока. Гарри только и оставалось, что также играть в молчанку и стараться не путаться под ногами.

На третий день, слегка изнуренный и весьма успокоившийся зельевар все же проронил за завтраком, состряпанным Потером без участия в процессе кухни:

— Это величайшая глупость — не воспользоваться подаренным шансом и украсть вместо этого у себя десяток годов жизни.

Поняв, что реплика обращена к нему, аврор успокоился. Значит период принятия Снейпом выбора, сделанного Гарри, закончился. Сама реплика была скорее отступными, без которых успокоить свою совесть зельевар, считающий себя виновным чуть ли не во всех лишениях Гарри, просто не мог.

— Разве спасти свою семью от сумасшедшей МакКлирик — это глупость? — Гарри решил пойти другим путем.

— Вот и переносился бы в тот день и час, когда случилось нападение, — резко, обиженно и надменно.

— Да, но я бы не узнал, что случится нападение. Если бы не перенесся на десять лет назад в прошлое; как результат, не вытащил бы тебя из того чертового сарая, а потому, не надумал бы от скуки разоблачать негодяев.

— Но сейчас ведь знаешь, — не унимался Снейп, — и можешь написать в записке, куда…

— Не напишу, — почти огрызнулся Поттер, — Потому что не знаю, что случится в этом случае. Выживет ли при нападении моя семья, Северус? Выживу ли я сам? — Поттер заглядывал в черные глаза, а в них плескалась такая боль, что в пору сойти с ума. И все же Гарри продолжил, — Ты ведь хочешь умереть, Северус? Хотел умереть все это время, еще до момента в лодочном сарае, задолго до него, не так ли? И жалеешь, что я тебя спас, — не вопрос, утверждение, понятое и принятое. — Только я не мог иначе, пойми ты наконец! Не знаю, когда это случилось, но ты мне больше не чужой, понимаешь? Ты перестал им быть. Может это случилось, когда я взглянул на твои воспоминания в омуте памяти. Или позже. И я уже не мог оставить умирать человека, столько раз спасавшего меня, порой от моих же проступков. Даже в последний раз, там на площади Гриммо. Если бы тебя не оказалось рядом, как думаешь, я бы выжил? — Гарри испытывающе смотрел в глаза Снейпа, полные отчаяния. — Если действительно хочешь, чтобы я умер, только в этом случае я не буду спасать тебя.

— Нет, — голос бывшего пожирателя прозвучал хрипло, но уверенно. — Нет, Поттер. Ты должен жить.

— Тогда не думай, что это получится осуществить без твоего вмешательства, — решительно подытожил Гарри. — И на этом мы закроем тему.

Тему и правда закрыли. Не до того было. Ведь до дня перемещения Гарри в прошлое оставалось совсем немного и нужно было многое успеть.

Рабочим остался план, придуманный на мозговом штурме. Хоть Снейп и возмущался его примитивности, ничего лучшего им в голову так и не пришло.

Итак, в день Икс Гарри должен был показаться в Хогсмиде в обличьи Морока и пошуметь немного, привлекая внимание своих бывших и будущих, как надеялся Гарри, коллег — мракоборцев. Заодно нужно было оставить на лесной опушке горемычный маховик времени.

Затем необходимо было переждать почти сутки, скрываясь от авроров, рыщущих в поисках преступника. Этот неиспользуемый промежуток времени оставался загадкой для Поттера и Снейпа. Почему прошло столько времени, прежде чем тот, прошлый Поттер обратил внимание на заветную коробочку? К сожалению, за неимением необходимых ответов придется действовать по ситуации.

Потом, когда прошлый Гарри переместится во времени, нынешний его вариант выйдет из тени, нанесет себе пару ранений для пущего правдоподобия и устроит небольшой фейерверк заклятий, чтобы привлечь к месту действия мракоборцев. А также разместит рядом с собой останки псевдо-Морока и «его» же блокнот с указанием нескольких бывших укрытий пожирателей смерти, среди которых будет и то, в котором Поттер и Снейп коротали последние два года. Именно этот блокнот во всем плане вызывал наибольшее презрение бывшего профессора зельеварения. Как абсолютно недостоверная улика. Гарри настоял, но в душе понимал, что все же его товарищ прав. Только это был самый короткий путь к их убежищу для мракоборцев, а именно время для них было решающим фактором. Потому что, согласно их плану, все время, пока мракоборцы будут добираться до убежища, Снейп будет замкнут в нем без еды, воды и, главное, палочки, как прилежный узник Морока. На подобных строгих условиях настоял сам Северус. Хоть что-то в их плане должно было быть правдоподобным.

Перед тем как замкнуть себя в импровизированной тюрьме, Снейп наведет порядок в их убежище — уберет все следы пребывания Поттера, подготовит архив, оставит парочку памятных приветов от разоблачителя.

Итак, план по возвращению в магический мир Поттера и Снейпа был полностью подготовлен и проработан.

За день до назначенного, в убежище за завтраком оба были почти на пределе нервного напряжения. Молчание в комнате можно было резать ножом. И первым нарушил его Гарри:

— Я хотел спросить тебя кое о чем, Северус, — начал он неуверенно, но внешне спокойный Снейп вопросительно поднял на него взгляд. — Что ты собираешься делать после… после того как вернешься в магический мир?

— Как глава отдела мракоборцев, ты и сам знаешь ответ, Гарри, — тон мужчины был спокоен до крайности. — Если даже наш план пройдет идеально и без происшествий, мне еще предстоит пережить не один суд и не одно расследование по поводу своей прошлой деятельности в рядах пожирателей смерти. Больше нет на свете Альбуса Дамблдора, который мог бы подтвердить мою невиновность в некоторых вопросах. А в других я действительно виновен. Поэтому…

— Тебя оправдают, — решительно прервал его Гарри. — Я смогу всех убедить. И уже знаю некоторые доказательства, способные помочь нам на этом пути. Я хотел узнать, что ты будешь делать после этого, в нормальной жизни.

Снейп надолго замолчал: ушел куда-то вглубь своих мыслей, продолжая бесцельно ковырять вилкой стоящую перед ним тарелку с яичницей. Прошло несколько минут, прежде чем он ответил:

— Если честно, Гарри, я никогда не думал о том, что будет после. Все мои амбиции и желания рассыпались прахом еще в ту далекую ночь в Годриковой впадине. Дальше я просто хватался за любую задачу, делал что угодно для того, чтобы только не чувствовать собственного ничтожества. Опека сына Лили была почти благостным занятием. Хоть я и жаловался всегда на тебя, и надо сказать ты действительно меня эм.. раздражал, — зельевар глубоко вздохнул. — Ты представить не можешь, как сильно я ждал того дня, когда ты наконец попадешь в Хогвартс. Я сразу запретил себе чувствовать к тебе хоть малейшую привязанность, но сердце все равно пропустило удар, когда шляпа назвала Гриффиндор. Ты настолько был их сыном! И твои глаза. Я не мог нормально смотреть на тебя, меня словно вводило в ступор в эти моменты, ведь твой взгляд всегда был таким смелым, дерзким и… до боли знакомым. Защищать тебя... ну, или хотя бы пытаться это делать — я чувствовал, что это правильно для меня. Когда потом Дамблдор сообщил, что все, что я делал на протяжении шестнадцати лет, оказалось бессмысленным, и ты, так оберегаемый нами от опасностей, ты, так похожий на родителей и одновременно так по-своему уникальный, ты должен будешь умереть! Хоть понимаешь, что это был за удар, Гарри? Тот год, когда вы с друзьями скрывались от Волдеморта, попутно разыскивая и уничтожая крестражи, я прожил с четким осознанием того, что обречен. Не только ты или я. Весь этот чертов мир обречен, если все самое лучшее и светлое должно его покинуть. Сначала Лили, потом Дамблдор, ты. Ты спрашивал, хочу ли я чтобы Гарри Поттер умер? Нет, никогда не хотел. Но в тот день, когда я узнал, что это должно произойти, я четко понял, что жить мне собственно говоря больше незачем. Ты спас меня из того лодочного сарая, Гарри. И я благодарен тебе за это хотя бы потому, что вижу своими глазами, что ты выжил. Несмотря ни на что. К черту пошли планы великих мира сего: и Дамблдор и Волдеморт отправились в могилу. А ты жив. Спасибо, что дал это узнать. Но все же ты зря вытащил меня с того света, мальчик. Я не знаю, что собираюсь делать с подаренной тобой жизнью.

— Хорошо, — задумчиво протянул Поттер, — значит придумаем, чем тебя занять. А пока что, давай жить вместе. Что скажешь?

Глаза Северуса даже округлились от недоумения:

— Что?

— Ты сказал, что тебе не к чему возвращаться. А я предлагаю тебе дом. Видишь ли, независимо от того, как пройдет мой разговор с Джинни, жить мне, скорее всего придется отдельно. Может мальчики захотят жить со мной, может с ней. Выбор останется за ними. Но я хочу, Северус, чтобы ты жил со мной, или с нами. Как получится.

— Это противоречит какому-бы то ни было смыслу, Поттер. — несмотря на протесты, лицо мужчины выражало скорее смущение, чем негодование, — Вы — семья. И я здесь лишний. Никто не поймет, почему вдруг неизвестно откуда объявившийся старый волшебник с сомнительным прошлым поселился под одной крышей с главой отдела авроров при Министерстве!

— А я вижу сразу несколько причин, Северус. И первая из них та, что ты тоже часть семьи. По крайней мере, я именно так чувствую. Во-вторых, мнение других по поводу моей личной жизни я всегда старался игнорировать — слишком уж представления других обо мне отличаются от действительности. Ты, в свою очередь, — человек, сделавший ради спасения магического мира столько, сколько любой из осуждающих тебя не сможет и представить. Я хотел бы, чтобы их мнение волновало тебя столь же мало, как и меня. Что, я не так уж тщеславен, как ты меня представлял? — в зеленых глазах проскользнула озорная искорка улыбки. — Поверишь или нет, мне абсолютно плевать на то, что скажут другие, если это позволит мне быть рядом с дорогими мне людьми. Ты, Северус, и есть дорогой для меня человек, понимаешь?

Глаз смущенный от признаний собеседника зельевар не поднимал:

— Гарри, это не…

— Вопрос в том, — снова перебил своего бывшего преподавателя Поттер, — хочешь ли ты этого? Хочешь ли ты и дальше жить вместе со мной, Северус?

Наконец-то он поднял голову. Неуверенно, но все же прямо черные глаза встретили взгляд зеленых. Голос дрожал, произнося единственное:

— Да.

День Икс наступил.

— Вот, на случай, если что-то пойдет не так, и понадобится моя помощь, — Снейп протянул Поттеру прочно закупоренный пузырек темно-зеленого стекла, внутри которого приглушенно мерцала темная жидкость.

— Это что? — Гарри осторожно взял из рук зельевара пузырек.

— Это почти такое же сигнализирующее снадобье, которое мы подложили вашим родным, чтобы иметь возможность узнать о подстерегающей их опасности. Я лишь добавил пару ингредиентов, — пояснил быстро мужчина, отвлекаясь на летающие позади него листы и папки из многострадального архива. Уборка следов Поттера из убежища шла полным ходом. — Если все же случится неприятность, то так я быстрее всего узнаю и смогу поспешить на выручку.

— Спасибо, Северус, но надеюсь не пригодится, — Гарри заметно нервничал. Когда начнутся действия, он будет более уравновешен, так сказать, в своей стихии. Но ожидание выматывало нервы куда круче. — Пожелаешь мне удачи на дорожку?

Глаза Снейпа на секунду приобрели знакомое Поттеру еще со школы выражение, полностью описывающее презрение смотрящего и к чувству юмора своего ученика, и к его способу мышления. Тем не менее по прошествии той самой секунды Снейп все же произнес:

— Я не буду желать вам удачи, мистер Поттер, — последнего даже передернуло от возврата к «вы», так успел он от этого отвыкнуть. — Это не слишком верная подруга, хоть вы у нее и ходите в любимчиках. Зато я попрошу вас остаться в живых.

— Почему снова на «вы»? — молодой мужчина терялся в догадках от перемены в поведении товарища, и не мог не поинтересоваться. Забот и так хватало, чтобы думать еще и о том, почему в их со Снейпом отношениях вдруг опять наступил официоз. Нужно было решить это здесь и сейчас. Необходимо. Снейп в ответ посмотрел на него, как на несмышлёного трехлетку:

— Гарри, этих десяти лет не было. А до этого мы в друзьях друг у друга никогда не числились. И ты — аврор, который твердо уверен в моей безвременной кончине во время сражения за Хогвартс. Если мы оба доживем до судебных слушаний по моим делам, будет крайне подозрительно, что два почти что недруга полюбовно обращаются друг к другу по имени. Вам так не кажется, мистер Поттер?

— Разумно, — Гарри даже не подумал об этом и теперь чувствовал себя сконфужено. Он уже собирался трансгрессировать, когда Снейп остановил его, взяв за запястье. Пораженный таким действием своего товарища, обычно сторонившегося любых телесных контактов, аврор вопросительно поднял глаза.

— Гарри, — в черных и без того зрачках темнела непогожим облаком тревога вперемешку с такими необычными для этих глас проблесками заботы, — я правда тебя прошу: береги себя, останься живым.

Растроганный таким необычным проявлением чувств Поттер лишь неуверенно улыбнулся и утвердительно кивнул, прежде чем переместиться в пространстве. Слова казались лишними. Да и не смог бы он выдавить сейчас из себя ни звука. Он постарается остаться в живых и вернуться. Обещал сам себе и не только.

Странно было оказаться снова в том же месте, откуда начались столь необычные приключения.

Кромка леса тонула в предрассветном тумане, преображающем окрестности Хогсмида, придающем им поистине волшебный вид.

Все было таким же, как Гарри помнил. Но по-другому и быть не могло. Ведь все было абсолютно тем же.

Пару часов назад Поттер ворвался темным вихрем на улочки магической деревушки, разбрасывая вокруг себя листовки с очередным разоблачением. Разоблаченный, или Терри Хетс, волшебник, ныне проживающий в Хогсмиде, никогда не выделялся талантами, но амбиции имел завидные, а потому в расчете на то, что его включат в ряды пожирателей смерти, активно помогал последним. Теперь листовки с его фотографией и перечисляемыми незаконными деяниями метались по улочкам Хогсмида, как опавшие осенние листья в непогоду, привлекая внимание случайно оказавшихся в такой неподходящий ночной час не дома прохожих. С появлением в деревне Гарри количество людей на улицах резко возросло, ведь появление это сопровождалось фейерверками и громким шумом — перестараться в попытке быть замеченным Поттер не боялся. И правда, прошло не больше минуты, прежде чем перепуганный глава деревушки побежал сообщать через каминную связь о появлении разыскиваемого нарушителя.

Гарри тут же трансгрессировал на окраину и укрылся в подготовленном заранее убежище — старый и потертый саквояж с заклятием расширения пространства, упрятанный в хозяйственную пристройку одной из магических семей Хогсмида. Сама семья в данный момент в полном составе гостила у родственников в Лондоне. Разумеется, хозяйственная пристройка, она же сарай, был защищен от обнаружения всеми доступными Поттеру чарами. Рядом с разместившимся на полу Гарри лежали аккуратно сложенные останки псевдо-Морока. В полной темноте мракоборец слышал отзвуки того, как его товарищи по службе безуспешно рыщут в поисках злополучного разоблачителя, и все крепче прижимал к себе маховик. Конечно, можно было и до появления мракоборцев оставить на месте заветную серебряную коробочку, но в темноте Гарри опасался случайно наткнуться на кого-то из сослуживцев, снующих по окрестностям. Нужно было ждать, и Гарри, завернувшийся в свою мантию, погрузился в размышления, не забывая, разумеется, следить за временем. Он старался продумать каждый свой будущий шаг в ближайшие часы, снова и снова повторял в голове, что и когда нужно сделать. Благодаря этому внутреннее напряжение отступило на задний план — мракоборец был сосредоточен до крайности. От разборов собственного плана мысли плавно перетекали к возможным последствиям его выполнения. Если все пройдет на ура, он сам обратит внимание коллег на подсказки по нахождению убежища Морока с запертым внутри Снейпом. После этого, и тут Северус конечно прав, начнутся расследования по поводу деятельности бывшего пожирателя. И хотя многие в магическом мире, не исключая Гарри, были уверены в положительном эффекте действий Снейпа, Поттер понимал также и то, что найдется не один желающий похоронить в бюрократии и лживых обвинениях заслуги главного тайного агента в рядах Волдеморта. У Гарри были доказательства, от которых можно было бы оттолкнуться при защите своего товарища от бюрократов. Но, и сейчас он понимал это очень ясно, нужно было бы лучше проработать эту самую защиту. В размышлениях о путях достижения данной цели Гарри и провел долгие часы ожидания. И нужно сказать, когда пришла пора отправляться к знакомой опушке, план по защите Северуса был почти готов. Похоже что годы, проведенные в поисках доказательств вины преступников, не прошли для аврора бесследно.

Довольный собой Поттер выбрался из убежища, размял затекшие от долгого сидения ноги и, поправив на себе мантию-невидимку, отправился на встречу со своим будущим прошлым.

Он быстро шагал по пожухлой траве, но не забывал и оглядываться по сторонам. Впереди уже маячила знакомая коряга с полым стволом.

Гарри даже не заметил приближения опасности, но рефлексы мракоборца не подвели — он отскочил за миг до того, как мимо пронеслось рваной молнией заклятье. Даже не оборачиваясь, он понял, кто послал столь радушное послание — слишком уж необычным и оригинальным был магический поток. Гарри тут же трансгрессировал в глубину Темного леса, подальше от внимания мракоборцев и возможных случайных жертв.

Переместившись на небольшую поляну с поваленными тут и там многовековыми стволами Гарри не успел даже занять оборонительную позицию, как перед ним возник знакомый до боли в зубах образ. Лиза МакКлирик стояла на возвышении, высоко подняв голову. Рыжие волосы были подобраны в высокую сложную прическу, из-за которой молодая колдунья выглядела куда старше, чем была на самом деле. Стройный стан волшебницы обхватывало невообразимого покроя тяжелое шелковое платье темно-лилового цвета, на плечи небрежно накинута шерстяная бордовая пелеринка. Выглядела молодая последовательница Темного лорда весьма благородно и величественно. Но весь образ портили глаза — сумасшедшие, горящие едкой ненавистью и азартом охоты. И глаза эти неотрывно смотрели на Поттера, как будто и не было на мужчине никакой мантии-невидимки. По обе стороны от девушки материализовались четыре головореза, в одном из которых Поттер узнал уцелевшего заговорщика с площади Гриммо. Коммона среди них не было.

— Уважаемый мистер Поттер, — начала МакКлирик, то и дело посверкивая своими фиалковыми глазами, — я так рада, что наконец мы встретились. Ваша мантия великолепна как экземпляр магического искусства, но абсолютно бесполезна перед моими поисковыми чарами. Поэтому не хотите ли ее снять и поздороваться как следует? Иначе очень жалко будет портить такую редкую и ценную вещь.

Судорожно размышляя как выбраться из сложившейся передряги, Поттер медленно стянул с себя мантию и, бережно свернув, положил ее за пазуху:

— Что вам нужно от меня, мисс МакКлирик? — Гарри тянул время, пытаясь незаметно добраться до пузырька с сигнальным зельем Снейпа. — Я думал, что мы решили наши разногласия еще при прошлой встрече, хотя их суть для меня остается загадкой. Даже хотел у вас поинтересоваться, но вы будто в вечность канули. С ног сбился вас искать.

— Вижу вам удалось избавиться от моего заклятия, — ведьма проигнорировала реплику Поттера, не уставая следить за каждым его жестом, — Вы сами смогли излечиться или вам кто-то помог? Не подскажете кто, я бы его поблагодарила. Впрочем, мое следящее заклятие приведет к нему мистера Коммона, думаю он отблагодарит за меня. А мы пока с вами здесь пообщаемся.

Гарри мертвой хваткой вцепился в пузырек, лежащий в кармане. Нужно предупредить Снейпа об опасности. В надежде, что зелье сработает, Поттер боялся лишь того, что Северус уже закончил все приготовления и теперь лишенный палочки и беспомощный ждет прихода мракоборцев. Какой все же дурацкий план они решили претворять в жизнь!

— Что вам нужно, Лиза? — Гарри тянул время, в голове обдумывая следующие шаги. Товарищи МакКлирик тем временем начали его окружать.

— Ну, — фиалковые глаза ликовали от предвкушаемой победы, — изначально я просто хотела убить вас и вашу семью, мистер Поттер. Как месть за то, что вы сделали с моим господином, — Гарри почувствовал отвращение: и почему весьма талантливые, но не совсем адекватные волшебницы так раболепщут перед Волдемортом? Меж тем Лиза продолжала:

— Но вы вдруг восстали как из-под земли на месте планируемого нападения. Будто знали, что оно должно произойти. А вы не могли знать, — почти шипение, но не змеи, а опасной взбесившейся большой кошки. — И то, как вы выглядели там на площади. Даже несмотря на темноту, я успела заметить, что вы как будто несколько старше, чем должны были быть. Не иначе как неудачные игры со временем, мистер Поттер? И найти Вас тоже составило немало труда. Помните братцев Торренс, мистер Поттер? Они еще хотели стать пожирателями в свое время, только не доросли. Так вот они сообщили мне прелюбопытнейшую весть. Старший братец припомнил недавно, будто бы напавший на их дом Морок, сильно смахивал на теперешнего главу мракоборческого отдела. Проанализировав сложившуюся ситуацию, я пришла к выводу, что это все кажется на удивление логичным. Любопытно, не правда ли? Кто бы мог подумать, что действующий на нервы всему Министерству Морок, скрывающийся раз за разом от любых действий отдела авроров, никто иной, как его же заслуженный сотрудник. Хорошо, что у меня остались связи в Министерстве: как только вы объявились в Хогсмиде, я тут же узнала об этом и поспешила поприветствовать вас лично. Кстати, что за заклятье вы бросили в меня тогда? Я такого прежде не встречала, — на секунду лицо ведьмы прояснилось, воистину заклинания были страстью МакКлирик. — Мне пришлось постараться, чтобы избавиться от его последствий, а шрамы так и не зажили, видите? — она оттянула узкий рукав обнажая исполосованную бордовыми полосами белоснежную кожу. — Я отплачу вам за них, мистер Поттер. Но прежде отниму ту вещицу, что помогает вам. Отдайте маховик. Сейчас же!

— Не понимаю, о чем вы, — раздражать сумасшедшую колдунью было опасно, но выбора у Гарри все равно не было. — К сожалению ничем не могу помочь.

— Вы уверены, мистер Поттер? — глаза МакКлирик будто раскалились. — Вы уверены, что подле ваших близких сейчас нет моих людей, готовых в любую минуту по моему приказанию свернуть шею кому-нибудь из них, например, вашему младшенькому. Как там его зовут? Альбус, да?

Гарри пришлось приложить немало усилий, чтобы утихомирить болью горящий в висках гнев. Лишь когда удалось наконец разжать кулаки он продолжил:

— Хорошо, но вы должны дать магическую клятву, что не прикоснетесь к моим близким.

— Разумеется, — рыжеволосая согласилась слишком легко, чтобы ей можно было верить. Но что оставалось делать Гарри? По крайней мере то, что он мог.

Серебряная коробочка лежала в нагрудном кармане, но он полез в левый. Зажав пузырек с сигнальными чарами в вытянутой руке, он махнул МакКлирик:

— Лови!

Дальше все происходило предельно быстро.

Отвлеченная летящим в нее пузырьком МакКлирик не успела вовремя среагировать на запущенное в нее обезоруживающее заклинание. Отлетевшая с силой палочка волшебницы в воздухе встретилась с пузырьком, вдребезги его разбивая. Всю поляну в мгновения ока заполонил извивающийся щупальцами черный дым. Кинувшиеся было в атаку на Поттера компаньоны МакКлирик палили наугад в извивающейся клубящейся тьме. Но Гарри их видел. Одного за другим он отправлял нападающих головорезов в нокаут с помощью сковывающих заклинаний. Последним настал черед знакомца с площади. Но тот, и сейчас сориентировавшись в невыгодной ситуации, попытался улизнуть. Гарри в азарте битвы бросился за ним. Он быстро догнал сбежавшего и пригвоздил к месту Петрификусом. Но увлеченный погоней, недооценил возможности врага — едва он повернулся, собираясь подойти к, как он считал, оставшейся обезоруженной на поляне ведьме, тут же подкошенным упал на подогнувшихся ногах. Все тело словно искромсало порезами, будто сотня кинжалов прошлась по коже. Тут же нестерпимой болью выбило воздух из легких. Силясь вдохнуть, и смахивая попутно слезы боли, Поттер смотрел, как медленно, но непреклонно к нему приближалась МакКлирик. И без того бледное лицо сейчас лишилось своей последней кровинки, бесцветностью своей еще ярче выделяя безумные шальные глаза. Гневный оскал, застывший на губах, делал ее все более похожей на неведомую хищную тварь. Она не произнесла ни слова, но палочка Поттера сама вырвалась из руки и улетела куда-то в кустарник.

— Вы в последний раз пошутили со мной, Поттер, — хриплый срывающийся голос девушки вызывал дрожь страха, таким безумным он казался. — Теперь вы умрете. Я не буду использовать для этого ничего экзотического. Хватит и обычного смертного заклинания. Прощайте, — ведьма с нетерпением замахнулась палочкой, — Авада…

Зажмурившийся в ожидании неотвратимой гибели Гарри так и не дождался продолжения. А когда озадаченный все же открыл глаза, то увидел, как рыжая колдунья безвольно оседает на покрытый мхом пригорок. В фиалковых радужках затихали блики зелени от смертельного заклятья.

Гарри повернул голову в поисках причины такого неожиданного поворота событий, натыкаясь на встревоженный черноокий взгляд. В двадцати метрах от него на пригорке стоял слегка запыхавшийся Снейп с палочкой на изготовке. Это его заклятие поразило Лизу МакКлирик.

Резкая боль неожиданно нахлынула, как прибой сбивающий с ног. Поттер застонал, откинувшись на пожухлые листья, но Снейп мгновенно оказался рядом, тут же доставая из-за пазухи пузырек с намерением залечить раны товарища. Только Гарри остановил его:

— Ты же сам настаивал на правдоподобности, — прохрипел он, — а сейчас мне даже не нужно себя калечить. Мисс Лиза уже оказала мне эту услугу.

— Если не остановить кровотечение, ты просто умрешь, — мрачно подытожил зельевар, бережно помогая Гарри присесть.

— Уж как-нибудь продержусь с полчасика, — несмотря на выдержку Гарри зашипел от очередной волны боли, когда из-за изменения положения, открылась парочка новых ран. — Мы снова на «ты»?

— Это заклятие без сюрпризов, — проигнорировал его Снейп, — в отличии от предыдущего. Залечить их не составит труда.

— Вот и отдай это в руки профессионалов из Святого Мунго, — отмахнулся Гарри, подымаясь на ноги. С опорой в виде ствола растущей рядом ели получалось стоять, даже почти не шатаясь. — Лучше скажи, как ты тут очутился? Сигнальное зелье? И что с ним вообще было такое?

— Это было не совсем сигнальное зелье, — Северус не спускал глаз с Поттера, готовый в любую минуту прийти на помощь, если тот все же потеряет опору. — Не было нужды давать тебе еще и пузырек с ним, если оно и так уже было с тобой, — Снейп постучал указательным пальцем по виску.

— Очки, — удивление на пару мгновений заставило Поттера забыть о боли. — Точно, ведь. Я же сам подложил очки с зельем себе из прошлого. А значит…

— Да, я всегда мог знать, когда тебе угрожает опасность, — зельевар выглядел успокоившимся, похоже раны подопечного оказались не такими страшными, как он предполагал сначала. — Пузырек, что я тебе дал, содержал не сигнальное, а защитное зелье, оно слепит твоих врагов, оставляя возможность ориентироваться во мраке лишь тебе. По составу оно почти идентично сигнальному, но пропорции... Рад, что оно помогло.

— Спасибо, — запоздало спохватился Гарри. — И за зелье, и за то, что спас меня от этой сумасшедшей. Она мертва?

— Да, — скривился бывший профессор, — я не собирался никого убивать, это изрядно осложняет дело. Поэтому напавшего на меня в убежище подручного МакКлирик я оглушил и перенес на ту поляну, — Северус неопределенно махнул рукой в сторону все еще клубящейся тьмы. — Но, когда увидел, что она собирается убить… тебя. Мое тело двигалось быстрее, чем разум. Прости.

— Тебе не за что извиняться, Северус, — Гарри. все еще опираясь на ель, протянул руку и сжал плечо товарища. — Тебе пришлось это сделать. И хоть за смерть не благодарят, я говорю тебе спасибо. За то, что уже не впервые спасаешь мою жизнь.

— Да, — хитринка проскользнула в улыбке Снейпа. — Я кажется придумал, чем займусь по жизни, если все же удастся избежать Азкабана.

— Если собрался и дальше спасать меня, — хмыкнул в ответ Поттер, — то это опасное и неблагодарное дело. Тебе ли не знать?

Северус снова улыбнулся, попутно перекидывая руку Гарри через свое плечо:

— А теперь я помогу тебе исполнить до конца твой дурацкий план, если ты не против, конечно.

— Совершенно не против, — утомленно кивнул в ответ аврор, — поверь, я от этого плана уже порядком подустал.

Укрытые мантией они перенеслись в густой кустарник недалеко от опушки как раз в тот момент, когда прошлый Поттер разговаривал со своим подчиненным.

Воспользовавшись занятостью главы авроров, Гарри, все так же укутанный мантией, осторожно, насколько позволяло состояние здоровья, подкрался к знакомому дереву и оставил блестящую коробочку с ценным содержимым на положенном ей месте.

Из своего импровизированного укрытия в кустарнике они со Снейпом наблюдали за тем, как взволнованный мракоборец из прошлого сначала открывает коробку, читает записку, а затем решительно вращая шестеренки маховика, исчезает. Будто растворяется в воздухе.

Снейп тут же помог товарищу занять освободившееся место:

— Постарайся не умереть, — зло шепчет мужчина, быстро сворачивая мантию и запихивая ее за шиворот Гарри. — Иначе это будет действительно глупый план.

— Постараюсь, — почти шепчет Гарри, потеря крови наконец дает о себе знать. Краем глаза он следит за тем, как Северус распаковывает «останки» Морока и всего парой движений палочки преобразовывает вполне мирную местность в место сражения.

— Сейчас я отправлюсь обратно на поляну, нужно поработать с памятью напавших на вас сторонников МакКлирик, — движения зельевара были точными и выверенными, поэтому со всеми приготовлениями он справился довольно быстро и уже через пару минут стоял с саквояжем в руках, готовый к перемещению. — Сделаю так, чтобы место вашей с ними стычки тоже осталось на совести Морока. Обмолвитесь перед своими сослуживцами, что видели вспышки заклятий в той стороне перед тем, как уже здесь столкнулись с разыскиваемым преступником.

Гарри в ответ лишь кивнул, адреналин в его крови растаял, и теперь силы почти оставили его. Снейп с тревогой наклонился к молодому мужчине:

— Поттер, прошу, — всего секунду назад спокойный голос теперь дрожал, — позволь залечить хотя бы часть ран.

— Нет, — решительно хоть и слабым голосом произнесенная фраза далась с видимым усилием, — сам же говорил: все должно быть правдоподобно. Давай, Северус.

Не отрывая черных глаз от лица слабеющего товарища, Снейп поднялся и запустил в воздух несколько громких вспышек-заклятий, имитирующих сражение. А затем исчез.

Лишь после этого Гарри позволил себе погрузиться в столь желанное забытье.

Когда Гарри пришел в себя, он первым делом отметил, что чувствует себя гораздо лучше. После этого уже привычным движением обыскал окружающее пространство на предмет очков. Нашлись они сразу — лежали у его головы, рядом с подушкой. Надев их, Гарри сразу же осмотрел комнату: чистые белые стены и потолок, надраенный паркетный пол — он явно находился в больнице. Воздух был наполнен запахом трав и зелий. Сам же волшебник удобно расположился на стандартной больничной койке. Кроме его кровати в палате стоял еще небольшой столик, на котором дымилась запахами трав чаша с зельем, и простое деревянное кресло. В кресле же, положив голову на высокую спинку, спала его жена. Длинные ресницы подрагивали от видимых сновидений, бросали тень на белоснежную кожу, в неярком освещении палаты кажущуюся почти прозрачной. Огненно-рыжие пряди обрамляли немного уставшее, но по-прежнему красивое лицо. Накинутый на колени плед не скрывал весьма округлившегося животика. Прекрасная и женственная Джинни задремала у постели раненого супруга, в ожидании, когда же ее неуемный горемычный муж наконец-то придет в себя. Гарри любовался ею, не смея произнести и звука. Но волшебница наверное почувствовала его взгляд — ресницы задрожали, приоткрывая сперва сонные, но уже миг спустя встревоженные карие глаза.

— Гарри! — молодая женщина, в одно мгновение сократив расстояние, что есть силы прижала к себе супруга, почти лишая последнего возможности дышать. А тот и не думал сопротивляться, всей душой наслаждаясь теплом родного человека. — Наконец-то ты пришел в себя. Мы так переживали. И я, и мальчики так боялись, что ты не очнешься. Хотя врачи нас и обнадежили, все же… Ох, как же я рада!

— Джинни, — даже столь родное имя далось Поттеру с трудом: слезы счастья, безграничного и неконтролируемого, текли потоками из глаз, собирались комом в горле, вызывали такой рвущийся на волю поток эмоций, что Поттер боялся его не пережить.

На шум из коридора в палату вбежали другие посетители. Первым с радостным криком бросился на шею отцу Джеймс. Поттер не успел еще прижать его к груди, как следом за братом на постель взобрался Альбус. Гарри обнимал и целовал по очереди своих мальчиков, только сейчас в полной мере осознавая насколько же он скучал.

Вслед за детьми вошли Молли и Артур, а за ними Рон с Гермионой. Гермиона тут же кинулась обнимать Гарри, ничем не уступая младшим Поттерам. Рон же просто подошел к кровати и тихо, но счастливо улыбался вернувшемуся с того света лучшему другу. Заплаканный и смущенный Гарри не мог произнести и слова — новые потоки слез полностью лишили его речи, и он лишь благодарно кивнул на улыбку Рона, продолжая прижимать к себе детей. Осознание обескураживало внезапно навалившимся счастьем — он наконец-то вернулся.

— Джинни, нам нужно поговорить, — молодая женщина подняла внимательный взгляд на супруга.

Прошло уже пять дней с того момента, как Поттер пришел в себя, и неделя с момента происшествия в Хогсмиде. О Снейпе все еще не было ничего слышно. Гарри нервничал, но спросить не мог — опасался показаться подозрительным. Оставалось только надеяться, что с зельеваром все хорошо. А тем временем можно было разобраться с другим вопросом.

Все эти дни его палата была проходной комнатой для непрерывающейся вереницы из посетителей: друзей, коллег, журналистов, официальных лиц из Министерства. Все-таки Гарри не был обычным обывателем в мире магии, а соответственно и внимание к его персоне было повышенным. Даже на личный разговор с женой пришлось выкраивать время.

— Я знаю, что этот разговор будет сложным для нас обоих, — мужчина посмотрел на жену с таким выражением, что без слов было понятно — во всех их бедах он заранее винит только себя, — но этот разговор необходим. Это о нас, Джинни. О нашем… браке.

— Боже, Гарри, — миссис Поттер устало опустила глаза, — ты решил поговорить об этом сейчас? — она с подозрением глянула на мужа. — О чем ты хочешь поговорить? О том, что наш брак трещит по швам? Ты думаешь, я ничего не замечаю? Ты неделями пропадаешь на работе, берешься за все что ни попадя, лишь бы сбежать из дома! Мальчики тебя почти не видят, что и говорить обо мне! И для того, чтобы обсудить накопившиеся проблемы, ты решил подождать, пока окажешься в больнице под действием заклятия старения, о которое все лекари голову ломают? Что, хочешь развода, чтобы не висеть грузом у меня на шее? Или все-таки нашел другую?

По лицу жены Гарри видел, что она скорее шутит, но при любой его неверной фразе дело возьмет совершенно другой оборот. При упоминании же о заклятье старения Поттер вообще болезненно поморщился. Он решил, что расскажет о своих злоключениях Джинни. Потом. Возможно. Но не сейчас, когда агенты Министерства из отдела внутренних расследований каждый день ходят к нему с подозрениями и вопросами о том, как же ему наконец-то удалось обезвредить опасного преступника, за которым десять лет безуспешно гонялось все Министерство, начиная с отдела магических преступлений, и заканчивая мракоборцами.

— Я не говорю о разводе, — начал осторожно Гарри, — пока. И дело не в моем состоянии. И никакой «другой» у меня просто быть не может! — активная жестикуляция должна была подтвердить правдивость слов. — Но мне... нам нужен перерыв. Я пойму, если ты не согласишься с этим. Все зависит от твоего решения и…

— Замолчи, Поттер! — вспылила наконец рыжеволосая. — Ты действительно хочешь, чтобы я все решала за тебя? Если не хочешь жить со мной — так и скажи! Ты меня больше не любишь?

Гарри посмотрел в глаза жены, вот-вот готовые выплеснуть слезы наружу:

— Люблю, Джинни, — боль в его взгляде была осязаемой. — Люблю, но не так, как ты этого заслуживаешь.

Джинни пораженно уставилась на мужа:

— Не так, как заслуживаю? Тогда кто я для тебя, Гарри Поттер?

Гарри не знал, стоило ли вообще отвечать на этот вопрос. Любые слова были бы бесполезны для того, чтобы успокоить жену. Они все стали бесполезны в тот момент, когда он начал этот сложный разговор. Вот чего он боялся. И все же, молчание тоже не было выходом.

— Я люблю тебя, Джинни, — он сказал это спокойно и глядя прямо в глаза. — Ты дорогой, родной и близкий мне человек, моя жена, мать моих детей. Я всегда буду ценить тебя и заботиться, но…

— Но жить со мной ты больше не хочешь? — почти насмешка во взгляде жены не отменяла того факта, что слова ее были чистой правдой.

— Прости, — что еще оставалось делать незадачливому мужу, кроме как извиняться. Извиняться за собственную неспособность любить самую дорогую женщину так, как она этого заслуживает. Джинни долго молчала. В карих глазах отражались проблески своих, только ей известных мыслей. Гарри ждал ее слов как вердикта — сейчас он был готов сделать все, что она скажет. В конце концов, он сам виноват, что не смог сохранить их общее благополучие.

— Ты уверен в своем решении? — после утвердительного кивка Поттера Джинни продолжила. — А что с детьми?

— Я никогда их не брошу. Вас не брошу, — сердце Гарри сжалось, когда при этом «вас» Джинни болезненно поморщилась. Он причинял ей боль, и готов был убить себя за это. И все равно не мог остановиться: почему-то это казалось правильным, хоть и не простым решением.

— Мне стоило ожидать чего-то подобного, — после некоторого молчания Джинни все же подняла взгляд на супруга, на ее губах застыла вымученная улыбка. Джинни всегда была сильной, даже в такие тяжелые эмоциональные моменты, сохраняла и лицо, и твердость духа. — Не знаю с чем связано твое решение: может с поразившим тебя заклятием, или с опасной работой. А может… Мне кажется, что ты просто так и не научился жить обычной жизнью. В этом не может быть твоей вины: с самого детства ты не знал, что это такое — спокойная жизнь. Но я пыталась тебе дать это — любовь, семью, покой. Вот только, похоже, тебе никогда и не нужен был этот покой, — прерывая попытку Гарри возразить она махнула рукой. — Сделай милость, позволь мне верить в такую причину твоего решения. Я приму и его, потому что… люблю тебя, хоть ты и чертов дурак!

Предательские две слезинки все же скользнули по белоснежной коже. Гарри молчал и неотрывно следил за реакцией жены. Довольно быстро она снова взяла себя в руки:

— И еще, Поттер, — такую Джинни, собранную и решительную Гарри часто видел раньше, правда, чаще на ее работе, когда нужно было быстро и четко принимать решения, — с разводом придется подождать: я не хочу рожать ребенка под пристальными прицелами камер любопытных коллег из «Пророка». Надеюсь, ты и сам понимаешь, что это не лучшая обстановка для новорожденного малыша, — Гарри лишь согласно кивнул. — Потом обсудим все еще раз. Так?

— Да, — голос прозвучал хрипло, будто у страждущего в пустыне, почти непроизвольно он добавил только, — прости.

— Нет, — рыжие пряди метнулись в отрицании, — не сейчас. И вряд ли скоро, — Джинни поднялась, чтобы уйти. Уже у самой двери она обернулась, — И еще, Поттер: Гермиона на днях записывала меня к магловскому врачу, просто так, для проверки. Так вот, у нас с тобой будет девочка, дочка. И если ты посмеешь бросить ее или мальчиков, как меня, не важно по какой причине, я клянусь всем святым, Поттер, — это будет последнее, что ты сделаешь в жизни.

Джинни вышла, а Гарри надолго остался сидеть, будто застывший. Понимал ли он, что наделал? Знал ли, какие последствия повлечет за собой его решение? Да, поэтому и боялся его принять. Но неизбежно обязан был. И хоть облегчение после признания так и не наступило, ощущение, что все идет правильным путем, тоже никуда не исчезало. Он только надеялся, что этот «правильный» путь приведет к хорошим последствиям.

— Ты — чертов дурак! — Гермиона, по всей видимости, высказывала мнение всех присутствующих в палате людей: и молча уткнувшегося взглядом в пол Рона, и не отрывающей глаз от лица Поттера Луны Лавгуд. — Что должно было случиться, чтобы ты вдруг решил расстаться с женщиной, носящей под сердцем твоего ребенка?

— Прости, — Гарри сам не уверен был перед кем и за что извиняется. Но вину он чувствовал, а потому извинялся от всего сердца. За то, что нарушил обыденную жизнь друзей. За то, что заставил беспокоиться о себе и тогда, когда попал в больницу, и теперь, когда принимаемые им решения не кажутся больше рациональными.

— Может это последствия еще одного заклятия? — не унималась Гермиона. — Или может, ты боишься, что твои враги причинят вред твоей семье, и поэтому отдаляешься от них?

Гарри отрицательно покачал головой, мысленно отмечая, что идеи по поводу его поступков у его жены и подруги сходятся:

— Нет, Гермиона. Я, конечно, переживаю о безопасности своих близких, и сделал бы что угодно для их защиты. Но причина моего желания расстаться с Джинни в другом.

— Так объясни же, что это за причина. Ты ведь любишь ее!

— Да! — не выдержал Поттер. — Так же, как и тебя! И Луну! Точно так же, понимаешь? — его глаза лихорадочно блестели. Гермиона замолчала. Поняла. Но Гарри продолжил. — Я не хочу ей врать, не могу больше. Это и так тянулось слишком долго. Я смотрю на вас с Роном, на Билла с Флер, на Артура с Молли и понимаю, что не могу дать своей жене то же. То, что у вас получается отдавать так же просто, как вы дышите. Я не могу дать Джинни то, что она заслуживает! А она заслуживает многого, ведь она замечательная, умная, сильная…

— Хватит! — прервал его Рон, он подорвался с занимаемого прежде кресла и принялся мерять палату кругами. — Мы поняли, спасибо.

— Простите.

— За что ты извиняешься, Гарри, — Рон посмотрел прямо в глаза другу. — Нельзя заставить себя чувствовать что-либо к другому человеку. Это не так работает. Ты либо чувствуешь, либо нет. Джинни — моя сестра, и ты прав, она действительно заслуживает, чтобы к ней что-то чувствовали. Помимо благодарности, разумеется. Так что все… правильно. Если посудить.

— Спасибо, — слово вылетело раньше, чем Гарри успел подумать о том, что такая благодарность может быть неуместна. Рон тем не менее кивнул и снова уселся в кресло.

— Но что теперь будет? — вид у Гермионы был совершенно потерянный.

— Не знаю, — честно признался Поттер. — Надеюсь только, что все не будет слишком плохо.

— Не будет, — друзья хором уставились на молчавшую до этого Луну. Она же, удобно разместившись на краешке кровати, неожиданно улыбнулась своей необычной особенной улыбкой. — Наоборот, теперь все должно быть хорошо.

— С чего вдруг? — недоверчиво опередил всех Рон.

— Потому что единственный путь, чтобы все было хорошо — это поступать правильно. Что, как ты верно заметил, Рон, Гарри и сделал.

Все трое озадаченно переглянулись, но напряжение отступило. Гермиона тоже улыбнулась вслед за подругой, даже Рон хмыкнул, соглашаясь. Луна всегда умела разрядить напряженную обстановку. Гарри был очень благодарен ей и за это тоже.

Неожиданно в дверь постучались. Получив разрешение на то, чтобы войти, в палату просунулся подчиненный Поттера из отдела мракоборцев. Худощавый и высокий темноволосый парень всего полгода как поступил на службу в Министерство, а потому опасался любого опрометчивого шага.

— Я решил, что нужно вам сообщить, мистер Поттер, — он озадачено глянул на находившихся в палате друзей Гарри, как будто не был уверен: должны ли они слышать его сообщение. — Мы проверили указанные в блокноте, найденном на месте нападения на вас Морока, убежища пожирателей смерти.

Сердце Гарри ухнуло куда-то в желудок. «Наконец-то!» — пронеслось в голове. Немалых усилий стоило подавить волнение и нетерпение, чтобы не выдать себя. Молодой человек тем временем продолжил:

— В одном из них мы обнаружили волшебника, который помогал Мороку доставать информацию. Вернее, он был его пленником, судя по тому, что тот был заперт и после смерти обличителя оставался несколько дней без еды и воды, — Гарри чувствовал, как тревога тугим клубком змей скрутила внутренности, но виду не подал, продолжая внимательно слушать молодого мракоборца. — Но мы вовремя успели — еще день и он бы умер от жажды. Ваш заместитель, мистер Коулз, не хотел, чтобы я вам сообщал об этом. Он сказал, что у вас и так проблем хватает с этим необычным заклятием. Но я знаю, что дело Морока вам было очень важно, поэтому решил все же сообщить.

— Спасибо, Майлз, — благодарность Поттера была искренней и, пожалуй, слишком эмоциональной. Что не укрылось от сидящей рядом Луны. Гарри уловил ее внимательный взгляд, но не подал виду. Вместо этого он полностью обратил внимание на подчиненного. — Ты не поленился прийти в больницу, чтобы сообщить мне новости. Я это ценю.

— Да что вы, сэр, это было не сложно, — тем не менее покрасневший в миг Майлз был польщен. — Мы с Эдвардсом все равно сопроводили пленного мага в Мунго. У него как-никак жуткое истощение и травмы по всему телу. Да и вина его под сомнением. Поэтому его решили временно перевести из заключения в больницу.

— Он здесь? — сердце опять пропустило удар. — Но когда… вы его доставили?

— В больницу? Сегодня, — похваленный начальником довольный парень уже яро и не стесняясь вещал, все что знал, не обращая внимания на присутствующих, — а до этого он три дня в камере провел, в мракоборческом отделе. Коулз все допытывал его без сна и отдыха. Не верил, значит. А когда тот уже почти отбросил эти… как его… копыта, отправил в больницу. С нами.

— Где он? — голос Поттера, низкий и суровый, быстро отрезвил радостного подчиненного. — В какой палате подозреваемый?

— В триста шестнадцатой, — недоумение Майлза тоном Гарри разделяли и другие присутствующие. Но в еще больший ступор их ввело дальнейшее поведение друга. Тот, просто не сказав ни слова, выскочил из комнаты.

Кивнув, стоящему на часах у дверей Эдвардсу, Гарри разве что не влетел в палату, почти сразу натыкаясь на взгляд знакомых черных глаз:

— Ну... здравствуйте, Поттер.

Реакция на неожиданное воскрешение бывшего хогвартского директора была сногсшибательной. В прямом смысле. Рон Уизли, первым вбежавший вслед за другом в палату новообретенного Северуса Снейпа, попросту пошатнулся от неожиданности на ногах и, зацепившись за угол, плюхнулся на пятую точку. Но он этого будто и не заметил: направив все внимание на лежащего на кровати своего бывшего учителя, только беззвучно открывал и закрывал рот. Ни звука не доносилось и от двери, где поверженные в шок стояли в проеме Гермиона и Луна.

Они ни словом, ни жестом не возразили и тогда, когда охранники-мракоборцы вежливо попросили их отойти и молчать об увиденном, так как лишний шум вокруг такого сенсационного возвращения не мог не создать дополнительных проблем. Все трое неуверенно кивнув удалились, кидая все еще ошарашенные взгляды в сторону виновника переполоха. Неверие отражалось в глазах и Рона, и его супруги. А вот Луна удивила Гарри: неожиданно улыбнулась с таким выражением лица, как если бы разгадала давно тревожившую ее загадку, а потом, все так же улыбаясь, одарила долгим и многозначительным взглядом Поттера. Тому стало даже как-то не по себе, и он мысленно пообещал, что чуть позже обязательно поговорит с подругой о такой неординарной реакции. А пока ему предстояло играть роль столь же выбитого из колеи неожиданным воскрешением, как и весь прочий магический мир.

Из больницы Гарри отпустили по его собственной просьбе. Собственно, сделать со «старящим» заклятием лекари все равно ничего не смогли, поэтому ничего иного, как отпустить неудачливого пациента к выполнению его обязанностей, они тоже вряд ли придумали бы. Вернувшись в мракоборческий отдел под шум и аплодисменты многочисленных доброжелателей и, разумеется, вечно интересующейся его судьбой прессы, Поттер сразу же погрузился в дела насущные. Как ни опасался Северус подозрений министерских чиновников по отношению к сражению Гарри с Мороком, все прошло довольно гладко. Поттеру, прославившемуся во всем магическом мире неповторимой способностью попадать в переделки, все легко сошло с рук. Все разговоры об этом самом сражении произошли еще в больнице, где Гарри подробно пересказал все, сочиненное ими для плана сражение. Не забыл упомянуть и о видимых им вспышках в лесу. Найденные там тело Лизы МакКлирик и горстка разбредшихся в чаще ничего не помнящих о себе людей — Снейп по-видимому перестарался со стиранием памяти — подтвердили «правдивость» рассказа Поттера. Он официально был признан героем, пресекшим незаконную деятельность опасного преступника.

А вот личность преступника после отражения собственного заклятия Гарри Поттером по имевшимся останкам установить не представляло возможности. Посему дополнительный удар пришелся на Снейпа, как вероятного пособника незаконной деятельности. Некоторые власть имущие, лишившись возможности наказать Морока собственноручно, хотели найти хоть какого-нибудь козла отпущения, и нежданно возвратившийся бывший пожиратель подходил для этого как никто другой. Но Северус держался твердо и уверенно. Дескать да, Морок его спас от смерти, но после держал в плену лишив при этом палочки. Еще будто бы разоблачитель требовал от него информацию о пожирателях смерти, которую Снейп под пытками ему не сразу, но все же сообщил. А именно, информацию о некоем архиве с грехами пособников движения Волдеморта. Личность Морока для Снейпа, как и для всего остального мира, оставалась загадкой: обличье тот прятал, голос знаком не был, да и о себе был не большой любитель поболтать. Единственное, Снейп мог предположить, что в прошлом пожиратели смерти чем-то сильно насолили прячущемуся под личиной Морока волшебнику, что не было бы удивительным, но вполне походило на причину для разоблачительной деятельности. Северус даже предоставил следствию парочку искусно подделанных воспоминаний, так что Гарри в очередной раз удивился и восхитился способностям своего товарища. В общем, за неимением улик Снейпа оправдали в обвинении пособничеству Мороку.

Но это был только первый шаг. За ним потянулись недели и месяцы, когда воскресшему бывшему директору Хогвартса вспоминали и предъявляли один за другим все его грехи. Гарри, на удивление друзей и сослуживцев, сразу вызвался защищать обвиняемого. И, надо сказать, делал это весьма успешно.

Постоянная занятость помогала Поттеру и в личной жизни. Он все еще жил с семьей на площади Гриммо. Мальчики радовались возвращению отца, и он каждую свободную минуту старался проводить с ними. Но с Джинни было непросто. Она, как только могла, избегала его, в чем Гарри не мог ее обвинять. Но избегать кого-то, живя с ним под одной крышей, было достаточно сложно. Поэтому Гарри, однажды утром выловив жену на кухне, все же решился на разговор:

— Джинни, я понимаю, что мое присутствие тяготит тебя, — он непроизвольно искал прощения в глазах жены, которую так неожиданно решил оставить, — поэтому мне стоит переехать как можно быстрее. Например, я могу пожить в «Дырявом котле», а потом…

— Прекрати, — Джинни прервала его; последние месяцы беременности вытягивали из нее много сил, поэтому и без непутевого супруга она была весьма раздражена, — прекрати это Гарри. Ты сам принял решение расстаться, так что во-первых, не надо теперь ходить здесь с таким виноватым лицом, — проигнорировав его загнанный вид, она продолжила, — А во-вторых, не думай, что если скроешься с моих глаз, то облегчишь мне существование. Я все еще не могу тебя понять, а значит и простить. Это не зависит от того, где ты будешь находиться. Зато я понимаю другое: детям без тебя будет плохо. Дом большой, разместимся как-нибудь. Да и ты, как только из больницы выписался, опять все дни на работе пропадаешь. И еще, я не уверена, что, если ты уйдешь из дома, я не сорвусь в истерику. Так что оставайся.

— Джинни, — Гарри несмело взял ее руки в свои, женщина напряглась, но руки не забрала, — я уже говорил, что сделаю все, чтобы ты была счастлива. Все, что могу. И если ты не простишь меня, я ... Я и сам с трудом себя понимаю сейчас. Мне жаль, что так получилось, но… Но ты действительно очень дорога мне. Я просто…

— Гарри, — в глазах супруги волшебник до сих пор читал нотки укоризны и боли, и все же взгляд ее несколько смягчился, что могло значить будущее улучшение в их отношениях, — ты не оставил мне другого выбора, как только принять сложившуюся ситуацию. Я верю тебе, всегда верила. И что бы не ожидало нас в дальнейшем, ты всегда останешься частью моей жизни.

— Джинни, — не выдержав нахлынувших эмоций Поттер сжал супругу в объятиях. Та же, не сразу, но все же обняла мужа в ответ. Уткнувшись лицом в подрагивающее от напряжения плечо супруга, она глубоко вздохнула, впервые за это время ощущая, что действительно сможет пережить эту проблему. Пережить и остаться с таким любимым, но таким непутевым Поттером в нормальных, пусть даже и дружеских отношениях.

Еще один разговор предстояло совершить Гарри.

Занятый расследованиями и разбирательствами по делу Снейпа, Поттер надолго в планах отложил встречу с Луной Лавгуд. Но она сама пришла к нему.

Это случилось перед одним из последних заседаний Визенгамота по делу Северуса. На предыдущих встречах Гарри выступал как свидетель защиты и самолично по крупицам собирал все возможные и невозможные доказательства невиновности друга, изрядно растерявшиеся за десять прошедших лет. На предпоследнем же заседании присутствие Поттера было необязательным. И Снейп, как всегда слишком осторожный и предусмотрительный, попросил Гарри не приходить, чтобы не вызывать лишних подозрений. Тот, хоть и согласился, не мог не думать о предстоящем суде, находясь в тех же стенах Министерства. Поэтому воспользовавшись затишьем в магическом преступном мире, взял отгул и направился в расположенный неподалеку от служебного здания сквер. Снующие туда-сюда люди, машины, весь окружающий мир отвлекали от нервного напряжения. Он сидел на лавочке возле импровизированной детской площадки и думал о том, что осталось еще совсем чуть-чуть прежде чем… прежде чем начнется новый этап в его жизни.

— Здравствуй, Гарри, — Луна возникла будто из ниоткуда, и даже привыкший к магическим трюкам Поттер слегка растерялся при ее появлении. Впрочем, она сразу же объяснила свой неожиданный приход. — Мне твой заместитель сказал, где ты. Не будешь против, если мы немного поговорим?

Не собираясь дожидаться ответа, она просто уселась на лавочку рядом с Гарри и уставилась на него своими светлыми глазами. На губах у нее играла обычная для нее улыбка, но взгляд обращенный к другу выдавал тревогу. Тревога эта передалась и Поттеру, но он попытался ее заглушить:

— Хорошо, Луна. О чем ты хотела поговорить?

— Сколько тебе лет, Гарри?

Волшебник почувствовал, как кровь помимо воли приливает к лицу. Нормальный в обычных обстоятельствах вопрос в сложившейся с Поттером ситуации мог иметь уйму подвохов. А поскольку Луна, как много раз убеждался Гарри, всегда была на удивление сообразительной, подвохи в этом вопросе точно были.

— Странно, — осторожно начал он, — ты же сама должна знать — я на год старше тебя.

— Я имела в виду действие того заклятия, которое как бы попало в тебя. Заклятие старения.

— Ах, это, — огромного труда стоило сдержать выдох облегчения. — В больнице Святого Мунго сказали, что я состарился где-то примерно на десяток лет.

— Десять значит, — мыслями девушка ушла куда-то вглубь себя, но уже следующим вопросом заставила успокоившегося было Поттера вновь зашкалить уровень адреналина в крови. — А ты помнишь тот день, когда Джинни получила работу в «Ежедневном пророке»?

— С трудом, — именно с трудом Гарри проглотил ставший в горле ком подозрения, — это было… давно.

Луна улыбнулась неотрывно глядя в глаза другу. И в этом взгляде Гарри почти прочитал, понял — она знает. Что девушка и подтвердила своей следующей фразой:

— Я видела тебя, Гарри Поттер, — почти ласково прошептала она, — там на площади Гриммо, я тебя видела.

Гарри отвернулся, пытаясь унять нервную дрожь. Сердце бешено стучало, и казалось, делало это прямо у него в голове. Мысли путались. Что делать? Как объяснить? Все отрицать? Но с Луной это не так легко — слишком прозорливой и необычной была его подруга. Кому, как не ему это знать. И тут же, как будто подтверждая его мысли, девушка продолжила:

— Я ничего никому не скажу, ты же знаешь, — Гарри снова посмотрел на волшебницу. Да, он знал это. Он всегда мог ей доверять. После того как он благодарно кивнул, девушка отвела взгляд и заговорила, как будто бы сама с собой, — Я не прошу тебя подтверждать что-либо. Но это мучило меня годы, Гарри. Ведь ни в тот день, не позже ты и словом не заикнулся о случившемся на площади перед твои домом сражении. Я уже почти не сомневалась, что это все мне привиделось. Как вдруг ты попадаешь под неизвестное магическому миру заклятие и мгновенно стареешь на десять лет… Это, наверное, был маховик времени?..

Гарри ощущал, как мурашки по его коже ускорили шаг. Логических заключений в словах волшебницы не было, но Луна раз за разом надавливала на все слабые точки их с Северусом плана, каждый из этих разов попадая не в бровь, а в глаз.

— Но если не Морок наложил на тебя заклятье, то… — она снова направила на него свои потусторонние глаза, — Гарри, это ты спас Северуса Снейпа?

Гарри почти подавился воздухом. Колдунья раскрыла все его секреты, не разу не ошибившись в своих догадках. На секунду он прикрыл глаза. Собравшись с духом, Гарри наконец нарушил молчание:

— Ты хочешь, чтобы я ответил на твои вопросы? — повернув голову он натолкнулся на открытый взгляд и такую знакомую улыбку. Улыбку, всегда возникающую на лице подруги, когда та понимала чуть больше, чем окружающие.

— Нет, — в светлых глазах светились забота и понимание, — Я всего лишь фантазировала вслух. Ты же знаешь, у меня есть такая привычка. Ты мой друг, Гарри Поттер. Я просто беспокоилась о тебе. Теперь я все понимаю, и мне стало легче. Но не переживай — я никому ничего не скажу.

Необыкновенная улыбка девушки заставила сердце Поттера сжаться от нахлынувшей волны нежности и благодарности. Не отводя взгляда от лица волшебницы, он крепко сжал ее тонкие пальцы и произнес единственное, что мог:

— Спасибо.

Северусу присудили год в Азкабане.

Не смотря на все увещания и объяснения Поттера.

Перед отправкой им дали поговорить наедине.

— Это просто несправедливо, — все еще не мог успокоится Гарри. Ему болезненна была сама мысль, что человек, стольким пожертвовавший ради общего, да и его Поттера личного блага, будет отбывать наказание наравне с теми же пожирателями смерти.

— Конечно, несправедливо, — спокойно согласился Снейп. — Если судить по справедливости, срок должен быть гораздо больше.

И в чем-то он был прав. Гарри понимал, что если бы решение принималось исключительно за проступки, Северус попал бы в тюрьму на значительно более длительное время, несмотря на все заслуги в борьбе с Темным лордом. И Визенгамот единогласно бы поддержал такое решение. Точно поддержал бы, если бы не общественный резонанс, поднявшийся после оповещения о возвращении к жизни двойного агента волшебного мира. Часть этого самого мира была решительно «за» весомое наказание, подстегиваемая к тому же не так давно вышедшим бестселлером Риты Скитер, посвященным жизни и деятельности небезызвестного профессора-зельевара. Но другая часть магического сообщества, и к приятному удивлению Поттера, весьма значительная часть, была за то, чтобы снять все обвинения с героя войны с Волдемортом в связи с его значительным вкладом в победу. Сам Северус кривился, когда его пытались называть героем, и всячески отказывался от значимости своих действий, хоть и не отрицал их. Подобной скромностью он добыл себе еще с порядок голосов. На его благо к тому же работала одна из организаций по защите прав полукровок, созданных в свое время Гермионой и ее единомышленниками. Таким образом информация о деяниях и заслугах бывшего директора Хогвартса широко распространялась по магическому сообществу, создавая конкуренцию даже «Ежедневному пророку».

Большинство обвинений в результате были сняты в связи с заслугами обвиняемого. Единственное наказание назначили по просьбе самого Северуса — за то, что он не смог защитить учеников от применяемых к ним наказаний сестрой и братом Керроу в пору его директорства.

— Ты уверен, что выдержишь? — Гарри почти смирился с упрямством товарища.

— Твой крестный Сириус продержался в Азкабане тринадцать лет, и почти не сошел с ума… Прости, — поняв, что сболтнул лишнего, Северус осекся. Он по жизни привык говорить едко и колко с другими, но теперь старался контролировать это, хоть скверный характер иногда все же прорывался наружу. — Я постараюсь не оскорблять его память, показав себя полным слабаком.

— Уж постарайся. Зато у тебя теперь будет время на досуге подумать о том, чем хочешь заниматься дальше, — Гарри вернул ему колкость, на что Северус невольно улыбнулся. — Я буду ждать твоего возвращения. Помни об этом. Не забывай писать. И береги себя, — Гарри по-дружески положил руку на плечо Снейпа. Тот старался сохранять спокойный вид, но было заметно, что столь близкое обращение смущает привыкшего к одиночеству волшебника.

— Я не заслуживаю такого отношения, Гарри, — слова будто не хотели выходить наружу, так тяжело было мужчине вести подобные разговоры. — Тебе лучше позаботиться о своей семье и близких.

— Хорошо, — улыбнулся Поттер, — только ты теперь тоже к ним относишься, Северус, — взгляд бывшего профессора при этом стал отчаянно взволнованным, будто бы не верящим происходящему. Поэтому Гарри поспешил добавить. — Вот почему я буду ждать, когда ты вернешься. Домой. К нам домой. Ты ведь помнишь, о чем мы договаривались — будем жить вместе.

Похоже это была последняя капля в чаше терпения зельевара. Весь мир поплыл у него перед глазами — непрошенные непривычные слезы застилали весь свет и не желали останавливаться. Гарри обнял рыдающего от избытка чувств мужчину и, пока тот пытался прекратить судорожные всхлипы, уткнувшись лицом в плечо друга, тихо произнес будто заклинание:

— Все будет хорошо, Северус. Теперь все будет хорошо.

-Ты не так делаес! — зеленые глаза с хитринкой заглядывали в лицо мужчине. — Надо не так.

— Хм, хорошо, — похоже собеседник был склонен во всем уступать рыжеволосой обладательнице зеленых глаз. — Тогда покажешь, как надо?

— Дя!

Гарри с улыбкой наблюдал, как его трехлетняя дочь учит заслуженного профессора зельеварения приготовлению чая. Эти двое всегда без заминки находили общий язык. Отчасти потому, что Северус не стесняясь позволял юной волшебнице собой помыкать. Отчасти благодаря безграничному восхищению, которое юная Лили Луна испытывала к своему старшему другу.

— Пап, — донесся до слуха Гарри голос его младшего сына, — а что это за слово? Как оно читается?

Гарри оторвался от газеты и наклонился к Альбусу, сидящему рядом с ним на диване и пытающемуся удержать на коленях огромный фолиант. Его подарила мальчику на прошлый день рождения чета Уизли — Рон и Гермиона. Узнав, что ребенок заинтересовался драконами, Гермиона с радостью преподнесла один из имеющихся у нее экземпляров «Истории о драконах. Виды и жизнеописание». Гарри и Джинни хоть и поощряли стремление сына к знаниям, все же опасались, что книга для пятилетнего ребенка окажется сложноватой. Так и вышло. Хоть Альбус Северус и был в восторге от подарка, для родителей теперь стало закономерным отвечать на вопросы о содержании книжного подарка.

— Полифаг, хм… — Гарри задумался, в точном определении слова он не был уверен, хотя догадывался о значении. Из затруднения его выручил Снейп. Не прерывая чаепития с молодой мисс Поттер и ее друзьями в лице двух кукол и потрепанного плюшевого медведя, зельевер менторским тоном произнес:

— Полифагия, Альбус, это когда существо может питаться и растительной и животной пищей.

— То есть, как мы? — мальчик, привыкший к сдержанному характеру бывшего профессора, а потому свободно понимающий его ученые изъяснения, заинтересовано перевел взгляд с книги на мужчину.

— То есть, как мы, — полуулыбнулся ему Северус и тут же вернулся к прерванному занятию.

— Круто, — восхищенно прошептал себе под нос Альбус, снова погружаясь в чтение.

Джеймс, развалившийся на кресле с видеоигрой в руках и до этого не участвовавший в разговоре, презрительно хмыкнул и хотел было высказаться по поводу восторженной реакции брата, но перехватив строгий взгляд отца, осекся. Вместо этого он недовольно промычал:

— Долго нам еще сидеть без дела? Обещали же, что сегодня пойдем на пикник. Так, когда же?

Гарри внутренне улыбнулся нетерпеливости сына, но голос его был спокоен, когда он отвечал:

— Скоро. Ты же знаешь, что мама задерживается на работе. Или ты хочешь пойти без нее?

— Нет, — промямлил Джеймс, скосив взгляд в сторону Снейпа. В отличии от брата и сестры, он был далеко не в восторге от их нового члена семьи. Появление в их доме Северуса совпало с охлаждением в отношениях между его родителями. Поэтому мальчик инстинктивно невзлюбил зельевара, хотя открыто об этом и не заявлял. К тому же, по мнению Джеймса Северус был слишком мрачным и надутым, чем абсолютно не заслуживал драгоценного внимания младшего Поттера. Отправиться на пикник только с ним и отцом из взрослых не вызывало у мальчика бурного восторга. Он уже собирался было подняться к себе в комнату, когда услышал стук входной двери.

— Мама, — со всех ног бросился на встречу Джинни Джеймс. Другие дети тоже, как по команде, побросали свои занятия и окружили женщину плотным шумным кольцом.

— Почему так долго?

— Когда мы уже пойдем на пикник?

— А ти пинесла нам подайки?

Смеющаяся Джинни с трудом успокоила взволнованных ребятишек, попутно пытаясь снять укутывающий ее шарф:

— Давайте не все сразу, народ! Я же за вами не успеваю! — Джинни оглядела своих сорванцов, наконец-то справившись с шарфом. — Отлично. Теперь бегом собираться! Я встретила по пути вашу тетю Гермиону. Она с дядей Роном и детьми захотела присоединиться к нашему мероприятию. Поэтому быстрее хватайте, что вы там хотели взять, и чтоб через пять минут были готовы как штык!

Радостная от будущей встречи с друзьями детвора с криками разбежалась, выполняя поручение матери. Наконец-то уставшая Джинни со вздохом опустилась в кресло в гостинной.

— Что-то случилось? — Гарри удивленно уставился на свою бывшую жену, а сейчас просто замечательного друга и дорогого человека. Они до сих пор жили под одной крышей, но за это время успешно прошли путь от неудачных супругов до вполне понимающих и ценящих друг друга людей.

— В подробностях расскажу после пикника, — Джинни слегка встревожено взглянула на Гарри, будто опасаясь его реакции. — Сейчас скажу только, что Дин сделал мне предложение.

— Что? — Поттер был ошарашен, хотя и знал, что Дин давно подбивал клинья к его бывшей. Ревность пусть даже к бывшей супруге ощутимо заворочалась в глубине души. — И что ты? Ты согласилась? Или нет? Что ты ему ответила, Джинни?

Смутившуюся женщину спас забытый на время этого разговора Северус:

— Гарри, дай ей отдышаться, — он с укоризной посмотрел на молодого мужчину, как раньше смотрел на своего ученика, — она же сказала: все расскажет позже, после пикника.

Гарри понял свою ошибку. Вряд ли он имел право ревновать после того, как сам разрушил их брак. Поэтому, подойдя к волшебнице, бережно положил руку ей на плечо и тихо произнес:

— Прости. Я не должен был…

— Все в порядке, Гарри, — Джинни улыбнулась, прямо глядя ему в глаза, и с чувством сжимая его руку у себя на плече. — К тому же, я ничего не ответила пока что. Попросила время подумать.

— Ты же знаешь, Джинни, я поддержу тебя в любом твоем решении, — Гарри вернул ей одобряющую улыбку.

— Спасибо, милый, я знаю, — поднявшись с кресла и чмокнув бывшего мужа в щеку, она тоже отправилась готовиться к пикнику.

В гостинной остались только Северус и Гарри.

— Ты имеешь право ревновать, — прервал молчание Снейп. — И это к тому же неплохой повод еще раз задуматься о том, от чего ты отказываешься.

— Уже отказался, — Гарри повернулся к мужчине и положил руки в карманы джинсов, — у меня было больше десяти лет на раздумья. Я буду счастлив, если она будет счастлива. И хватит уже разговоров на эту тему.

— Ты просто еще не понимаешь, что значит лишиться любимой женщины, Гарри, — Снейп всегда был против расставания Поттеров и не ленился время от времени напоминать об этом другу.

— Я понимаю, о чем ты говоришь, Северус, — мужчина внимательно изучал лицо собеседника, ловя каждую морщинку на знакомом лице. — Только ты путаешь свою любовь к моей матери и мою к Джинни. Она навсегда останется моим хорошим другом. И я всегда буду любить ее, как дорогого мне человека, как часть моей семьи. Но эта любовь — не та, которую я хочу заполучить.

Снейп вопросительно посмотрел на мужчину. В таких знакомых и дорогих зеленых омутах он увидел странную не то борьбу, не то рвущееся наружу признание.

— Что ты имеешь в виду, Гарри? — в угольно черных глазах зельевара Поттер читал подозрение и смутную догадку. Оставалось только решить, хочет ли он сам, Гарри Поттер, переступить эту черту.

— Что имею в виду? — он заметно нервничал, что не укрылось от Снейпа, но взгляд не опускал, — Я имею в виду, что… что верю в то, что встретить ту самую любовь в жизни можно не единожды. Что это все сложно. Что порой легко перепутать любое другое чувство, будь то симпатия, привязанность, а порой даже ненависть, с тем, что мы зовем любовью. Я имею в виду, Северус, что верю, что я еще найду человека, с которым захочу пройти по жизни рука об руку.

{censored}

Он уже открыл было рот, когда их разговор бесцеремонно прервали. Лили Луна вбежала в гостинную в наспех натянутой весенней курточке, таща за собой свой детский рюкзачок, из которого торчала лапа многострадального медведя:

— Папа, я готова. Посли на пикник, — девочка протянула руки к отцу, и тот, хоть и смущенный собственными признаниями, вырвавшимися всего минуту назад, привычно взял ее на руки.

— Сейчас пойдем, милая, — Гарри улыбнулся, разглядывая довольную мордашку дочери. Морщинки в уголках глаз скрыли мимовольные слезинки, выступившие от волнения.

{censored}

Гарри свободной рукой подхватил заранее приготовленную корзину для пикника. Мимо него к выходу пронеслись мальчики о чем-то как всегда споря. За ними прошла переодевшаяся Джинни с сумкой через плечо. Она не особо рьяно, но все же пыталась вразумить сыновей. А Гарри все стоял и не мог разорвать их с Северусом зрительный контакт.

— Продолжим разговор вечером? — вопрос почти что прорезал висевшую в комнате тишину.

Северус на секунду перевел взгляд с Гарри на Лили. Та хитро улыбалась ему своими яркими, как у отца, как у бабушки, зелеными глазами. Снова на Гарри.

— Да, — впервые чуть ли не за тридцать лет на щеках Снейпа проступил румянец, — обязательно.

— Тада впеёд, на пикник! — закричала во весь свой звонкий голосок Лили, моментально рассеивая напряжение в помещении. Мужчины улыбаясь направились к выходу.

И каждый из живущих в доме на площади Гриммо был в этот миг наполнен надеждой, что теперь все будет хорошо.