Большой переполох в фандомах (джен)

В больницу Мик не пошел. Он остался сидеть в машине Дайсуке, периодически проваливаясь в сон. Бен отдал ему куртку, а сам завернул Сашу в одеяло, одолженное ему Арсеном.

— Никаких госпитализаций, — предупредил Мик Дайсуке и Бена, — Сашенька так напугана, что, когда она придет в себя в больнице, у неё может, не дай бог, начаться истерика. Мы отвезем её домой.

На улице было холодно. Мик сидел в машине с включенной печкой и отчаянно мерз.

Ему самому было плохо.

Перенервничал, ранили, толком не поел…

Но это ничего, это пройдет.

Сашенька. Сашеньку нужно было спасти от последствий травм.

Спасти.

Мик встряхнулся, взял мобильник и принялся набирать заветный номер.

Вернулись Бен и Дайсуке. Они положили безмолвную Сашу, укутанную в два одеяла к Мику на заднее сидение, а сами сели впереди.

— И?

— Она не пострадала, — ответил Бен, — ногти только обломаны.

— Это ничего, — отозвался Мик, прижимая к себе белокурую головку сестренки, — это пройдет. Едем домой.

На пороге дома их встретила взволнованная Ирэн в теплой куртке, джинсах и сапожках.

— Господи, Мик! — сказала она, увидев художника, — что с тобой такое?

— Долго рассказывать, — устало пробормотал Мик, — идем с нами.

Они зашли в дом.

Дайсуке с ними не остался. Нутром понял, что мешать пока не надо, и уехал.

— Бен! Садись с Сашей на диван, — Мик, ещё не успев стащить с себя куртку, принялся распоряжаться, — Ирэн, дорогая, сегодня сможешь переночевать у нас? Обещаю. Приставать не буду…

— Ты еле на ногах держишься, — заметила Ирэн, снимая куртку, — какие уж приставания. Конечно, я переночую…

— Вот и отлично, — Мик, наконец, совладал с курткой, разулся и поспешил в оранжерею.

Он отсутствовал около часа, а когда вернулся, Саша пришла в себя, но, видимо, еще не соображала, что и как. Она приткнулась к груди Бена и чего-то бормотала неразборчивое.

— Прекрасно, — Мик оперся об диван, — Ирэн, бери Сашу и отправляйтесь в баню.

— Ты выглядишь так, что зомби красавцами перед тобой кажутся, — проговорила Ирэн, вставая, — баня? Неужели?

— Ужель… — хихикнул Мик, — надеюсь, ты помнишь? Я оставил там тапочки, полотенца и теплые халаты. И да еще и малиновый чай заварил…

— Как это давно это было, — мечтательно произнесла Ирэн, — холод, баня, и запах эвкалипта… Пойдем, крошка, — она потянула Сашу из рук Бена.

Та, не сопротивляясь, последовала следом.

— Что есть баня? — спросил Бен, снимая куртку и освобождаясь от обуви.

— Отличное место, — Мик растекся на спинке дивана уже без сил, — девушки вымоются, и мы пойдем.

— Да какое же тебе мытьё!!! — В сердцах вскричал Бен, — ты на ногах-то не держишься!!!

— Не держусь, — согласился Мик, сползая с дивана на пол, — но… надо вымыться… обязательно…

Бенедикт подхватил своего брата, не дав упасть на пол, и уложил его на диван. Стянул с него побуревшую рубашку. Аккуратно стягивал, но корочки подсохшей крови прилипли к ткани и оторвались.

Вновь засочилась кровь.

— Тебе в больницу надо, — удрученно сказал Бен.

— Никаких больниц, — Мик посмотрел на Бена и сделал попытку встать, — надоело…

— Лежи, — Бен пересек его попытку, — я тебе обработаю раны.

— Потом, после мытья…

— Я сам всё сделаю, — Бен медлил. Он аж зажмурился.

— Мы же братья. Хоть и не по крови, — Мик дотронулся до руки Бена, — я толком не могу понять, что ты там у себя в мозгу проецируешь, но уж сделай милость, дождись, когда мы все спать ляжем…

— Это не то, что ты думаешь, — Бен залился краской. — Я тебя не собираюсь трогать…

— Так ты мальчиков предпочитаешь? — со стороны оранжереи появилась Ирэн в теплом пушистом халате канареечного цвета. За руку она вела Сашу в красном пушистом халате.

— Я никого не предпочитаю, — прошептал Бен.

— Вот и славно, — Мик приподнялся с дивана, — идите обе спать. А сейчас мы тут в баньку сходим и тоже завалимся.

* * *

Утром Бен проснулся поздно. Сел в кровати и огляделся.

Халат Мика на спинке кровати, а самого Мика нет.

Проснулся и ушел.

Бен вылез из кровати, оделся и вышел к лестницам. Только хотел спуститься, как вдруг услышал голоса, доносящиеся из кухни.

Поэтому Бен сел на ступеньку и обратился в слух.

— …все нормально, — голос принадлежал Мику, — я просто варился в этом болоте, а Бен и Саша разнообразили мою жизнь, насытив её сияющими красками.

— Бен — такой лапочка, — Ирэн, скорее всего. — Такой трепещущий…

— О да, — Бен уловил в голосе Мика нотки самодовольства, — Бенедикт — интеллигентный, харизматичный, обаятельный, аристократичный, сексуальный и нервный. Когда я его рисую, я чувствую благоговение. И начинаю сожалеть, что я не умею ваять скульптуры. Я его обожаю. Его глаза, шея, скулы, грудь, бицепсы-трицепсы, волнующие кудряшки пшеничной шевелюры — это обалденная игра природы живет в моем доме и сражает всех.

— Ему бы в кино…

— Э, не… В кино сейчас преобладают мудаки и пидоры. Я не желаю, чтобы Бен оказался в этом аду, — Мик был категоричен. У него даже голос изменился. Стал стальным, — нет, и ещё раз нет. Сейчас кто в кино — брутальные мудаки с грушеобразными фигурами и без мозгов. Или женственные пидоры. Гадость такая. Бена либо изобьют, либо изнасилуют. Он такой ранимый, беззащитный…

— Хм... я бы от него не отказалась…

— Ты очень независимая, а ему нужна хрупкая женщина с оленьими глазами.

— То есть, я могу отвалить?

— Только не от меня, — запротестовал Мик, — мы с тобой так похожи, и ты первая, кто меня отверг, несмотря, что я в лепешку расшибался.

— А забалтывал ты меня красиво, — в голосе Ирэн появились ноты ностальгии, — сейчас вспоминаю, просто не знаю, как я удержалась… Соблазн был велик… наши поездки по миру, дорогие подарки, ужины при свечах.

— Мне было интересно, — согласился Мик, — я всё гадал, когда ты сдашься. Но увы. А теперь ты — моя лучшая подруга.

— А тебя это не беспокоит?

— Чего ради? подружку на ночь мне найти не проблема, а чистой дружбы никто ещё не отменял. Но у меня есть предложение. Я задумал нарисовать всех своих друзей. У меня есть просто обалденное шелковое платье цвета бургундского вина. Я хочу нарисовать тебя в нем.

— А потом затащить меня в кровать?

— На твое усмотрение. Я могу тебя просто нарисовать.

— Интересное предложение, — Ирэн вздохнула, — если я смогу посмотреть твои ранения, то я тебе обещаю, что я подумаю над ним…

— Смотри...

Бен напряг слух. Ирэн расстегивала на Мике рубашку.

Бен расстроился.

Конечно, в бане он дал волю своим рукам, поскольку Мик, после отмокания, стал апатичным и сонным, но всё оставалось в рамках приличия. А теперь эта Ирэн касается Мика, рассматривает его раны, еще переспит с ним…

А он?

А не может он с Миком такое проделать.

Нельзя.

А вот ревновать можно