Потерянная — незнакомая себе (гет)

Прошёл день после её похода к Гарри. Лето продолжалось своим чередом, солнце припекало, а ожог на руке всё никак не хотел затягиваться. Ева пыталась мазать его зельями, которые сварила сама — скромными, с теми немногими ингредиентами, что ей удалось достать. Но зелья были слабыми, а боль становилась только сильнее.

Рано утром, когда небо ещё только начинало светлеть, в окно Евы постучались когти. Тихо, настойчиво.

Она распахнула створку — и на подоконник опустилась Лира, её серая сова. Распушив перья и важно повернув голову, сова уставилась на хозяйку и укоризненно ухнула.

— Лира! — Ева обрадованно вскрикнула и сразу прижала палец к губам, чтобы не разбудить никого в приюте. — Иди сюда, скорей!

Сова влетела внутрь и сразу уселась на её плечо, чуть коснувшись клювом щеки — почти по-матерински. За её лапкой был привязан свернутый свиток и маленький свёрток в полосатой ткани.

С трепетом Ева развязала письмо:

«Привет, Ева!

Спасибо тебе за подарок — он просто волшебный, в прямом смысле! Бабушка сказала, что такие вещи обычно дарят самые близкие друзья. Я ей про тебя рассказал. Она очень обрадовалась и сказала, что рада, что у меня в Хогвартсе есть такой человек. И она передаёт тебе немного сладостей — говорит, что они помогут набраться сил перед учёбой.

Я не виню тебя ни в чём, правда. Я понимаю, что у тебя сейчас не всё просто. Но я очень жду тебя в новом учебном году.

Береги себя.

Твой друг,

Невилл.»

На глазах Евы выступили слёзы. Она села на кровать, всё ещё держа письмо в руках. Сердце сжалось — от благодарности, от боли, от одиночества, которое вдруг чуть-чуть отступило.

Лира, между тем, с интересом открыла клюв и попыталась стащить ленту с мешочка со сладостями.

— Подожди, жадина, — улыбнулась Ева сквозь слёзы и развернула ткань.

Там лежали маленькие пирожные, карамельки, парочка мятных шоколадных монет. Всё аккуратно и с любовью упаковано.

— Спасибо, Невилл, — прошептала она. — Спасибо, что помнишь…

Но радость длилась недолго. Когда она попыталась поднять руку, чтобы погладить Лиру, резкая боль пронзила предплечье. Она зашипела, машинально прижимая руку к груди.

Бинт снова пропитался кровью.

Ева осторожно его размотала. Кожа была воспалена, обожжённое место гноилось, зелье почти не подействовало. Запах был неприятный, и она поняла — всё становится хуже.

— Нет, нет, нет… — выдохнула она в панике. — Только не это…

В тот день она набралась смелости и подошла к миссис Дёрсли. Та сидела в кресле, листая газету, как всегда.

— Миссис Дёрсли… извините… — робко начала Ева. — У меня болит рука. Обожглась, и… кажется, заражение…

Женщина не оторвала глаз от газеты.

— Я не врач, Ева. И не нянька. Что ты там себе обожгла — твои проблемы. Может, в следующий раз будешь аккуратнее.

— Но мне… правда плохо, — еле слышно сказала девочка, чувствуя, как голос предательски дрожит. — Я не могу спать от боли…

— А я не могу читать от твоих всхлипов, — холодно бросила смотрительница. — Уходи, пока я не передумала и не заперла тебя в кладовке.

Ева стояла молча ещё несколько секунд, потом медленно развернулась и вышла, прижимая к себе руку. В голове стучало: “Я не могу… я не могу больше терпеть…”

Лира встретила её в комнате, обеспокоенно ухая. Ева опустилась на кровать, прижала сову к себе и прошептала:

— Что мне делать, Лира?..

Сова только мягко прикоснулась к её щеке клювом, как будто говоря: не сдавайся.

* * *

Ночь была душной и тревожной. Ева лежала на кровати, не в силах уснуть. Рука горела, будто в ней пульсировало само пламя. Она бредила — казалось, стены дышат, шторы шепчут, Лира сидит на подоконнике и тревожно ухает, не сводя с неё глаз.

И вдруг — громкий стук в окно. Резкий, отчаянный, как будто кто-то требовал, чтобы его услышали.

Ева с трудом поднялась, опираясь на здоровую руку. Подошла к окну и отдёрнула штору — и тут же отпрянула. Её сердце подпрыгнуло к горлу.

Перед её окном парила машина. Самая настоящая машина.

Старая голубая "Форд Англия", освещённая светом луны, слегка покачивалась в воздухе, как лодка на воде. Из опущенного окна высунулся Рон, размахивая рукой.

— Ева! Быстрее, бери свои вещи!

— Что?.. — прошептала она, всё ещё не веря глазам.

Из-за Рона выглянул Гарри, лицо серьёзное, встревоженное.

— Мы за тобой! Живо, пока нас не засекли! Это не шутка!

Позади них в машине теснились Фред и Джордж, весело махая ей руками.

— Прыгай, героиня! — крикнул один из близнецов. — Операция "спасение Евы" в разгаре!

Ева замерла. Лихорадка, боль в руке, головокружение — всё это смешалось в голове, как в сне. Это сон... сон, да?..

Но Лира вдруг с шумом вспорхнула с подоконника и села ей на плечо. Совсем не как во сне. Реально. Тепло.

И сердце Евы дрогнуло.

Они прилетели за ней. Гарри. Рон. Близнецы.

Не раздумывая больше, она метнулась к сундуку, достала зачарованный мешочек с вещами, сунула туда всё, что могла — палочку, одежду, сладости от бабушки Невилла, всё, что уместилось.

— Пошли, Лира, — прошептала она, — у нас… у нас есть шанс…

Скорчившись от боли, но не сдаваясь, Ева открыла окно, протиснулась на подоконник и, собравшись с духом, перешагнула в машину. Гарри тут же подхватил её под здоровую руку, помогая усесться на заднее сиденье. Лира влетела следом и устроилась на спинке кресла, ухнув недовольно.

— Она бледная… — тихо сказал Гарри. — Ей нехорошо…

— Мы это заметили, — кивнул Фред, лезя обратно за руль.

— Держись, Ева, — шепнул Джорж, протягивая ей одеяло. — Всё будет хорошо.

— У нас есть печенье! — добавил Рон. — Ну, почти свежее.

Машина рванулась вверх, и через мгновение дом приюта остался далеко внизу, как затерянная, злая точка на карте. Ветер ворвался в салон, разметал волосы Евы, и она вдруг почувствовала… свободу. Настоящую.

Она слабо улыбнулась, опустила голову Гарри на плечо и прошептала:

— Спасибо, что... не забыли…

И задремала, несмотря на жар. Впереди была Нора, место, где её ждали.

* * *

Полёт был долгим и тяжёлым. Машина гудела, раскачиваясь в воздухе, а Ева всё больше наклонилась к окну. Веки наливались тяжестью, и даже радость от побега растворялась в лихорадочном жаре, в боли, пульсирующей в руке. Лира тревожно ухала, потираясь клювом о щёку Евы.

— Мы почти на месте, — обернулся Гарри, заметив, как побледнела она.

— Держись, Нора уже рядом! — подбадривал Рон.

Но голос Фреда вдруг стал серьёзным:

— Она в себя приходит через раз… Это ненормально.

— Смотрите на руку… Она вся в крови, бинт промок! — добавил Джордж.

Нора выросла из темноты, как уютный остров тепла — искрившийся огнями, с перекошенной крышей, вьющейся лозой и дымом из трубы. Машина плавно снизилась и с шумом приземлилась на поле перед домом.

В тот же миг дверь дома распахнулась, и на крыльцо вышла миссис Уизли, в халате и с заколотыми волосами.

— Где вы были?! — воскликнула она, подбегая. — Вы хоть знаете, который час?! Я уже думала, что вас съел трол, а вы…

Она осеклась, увидев, как Ева пытается выбраться из машины, но пошатывается, хватаясь за дверь.

— Мерлин… девочка… Гарри, кто это?..

— Это Ева, — ответил Гарри. — Мы… мы её забрали из ее приюта. Она была совсем одна. И больна…

Молли Уизли бросилась вперёд, ловя Еву под руки.

— Тише, милая, всё хорошо… О, да ты горишь! Как ты держишься на ногах?.. Джордж! Быстро, открой дверь! Фред! Принеси одеяло!

— Мама, у неё рана, и, кажется, старая! — воскликнул Джордж. — Это кровь!

— Бинт уже неделю не меняли, наверное… — пробормотал Фред, глядя с ужасом.

— Что за… кто допустил это?! — вскинулась миссис Уизли. — Ребёнка в таком состоянии — и никто не обратил внимания?! Это ведь…

Она замолкла, прижимая Еву к себе, а потом быстро повела её в дом. Ева покачивалась, тяжело дыша, лоб покрыт испариной. Она пыталась что-то сказать, извиниться, но Молли мягко приложила палец к её губам.

— Тихо, милая, ты дома. Больше ничего не надо. Я всё сделаю.

Кухня наполнилась запахами трав и зелья. Молли ловко сдвинула всё с кухонного стола, уложила Еву на одеяло, вытащила из ящика пузырьки и склянки. Лира села рядом и тихо угукала, тревожно наблюдая за происходящим.

— Теплоочищающее… кровоостанавливающее… обезболивающее… — бормотала миссис Уизли, наливая зелья в ложки. — Потерпи, девочка. Вот так, хорошо. Молодец. Сейчас…

Фред и Джордж стояли у двери, непривычно молчаливые.

— Мама… это ненормально, — тихо сказал Джордж. — Как вообще можно так… с ребёнком?

— Она же младше нас, — добавил Фред, стиснув кулаки. — И в приюте не заметили?

— Заметили. Просто… никому не было дела, — хрипло прошептала Ева, глядя в потолок. — Я... ничего… просто обожглась… а потом не зажило…

Миссис Уизли аккуратно приложила свежий компресс к её руке, дрожащими пальцами поправила прядь волос со лба Евы и сказала сдавленным голосом:

— Отныне, милая, ты не одна. Я не позволю больше, чтобы с тобой так обращались. Никогда.

И Ева, впервые за долгое время, заплакала.

Но это были слёзы не боли, а облегчения.

* * *

Утро в Норе было тёплым и пахло пирогами. Ева проснулась в небольшой комнате с цветастыми шторами и мягким пледом. Рядом на подоконнике сидела Лира и умывалась. Рука болела меньше, жар спал, но внутри было тревожно. Как будто теперь, когда стало безопасно, всё накопленное начало просыпаться и давить.

На завтрак она спустилась чуть позднее остальных. Молли тут же подложила ей еду, усадила поудобнее, а Фред и Джордж делали вид, что заняты — но Ева чувствовала их взгляды.

— Ева… — начал Джордж, не как обычно, без смеха. — Мы хотим понять. Что произошло?

— Ничего, — быстро сказала она. — Правда. Я уже почти поправилась.

— Ну брось, — тихо сказал Фред. — Ты не выглядишь как человек, у которого «ничего».

— Мы не слепые, — добавил Джордж. — И не тупые.

Ева отступила на шаг, обняв себя за плечи. Она не хотела говорить. Не хотела видеть жалость.

— Я просто… обожглась. Когда готовила. Я… это я виновата. Плита старая…

— Нет, — сказал Джордж жёстко. — Ты не могла получить такой ожог, просто «обжегшись».

Фред посмотрел ей в глаза. Долго. Серьёзно.

— Скажи нам. Пожалуйста. Мы ничего не сделаем, просто… ты не одна теперь. Скажи.

И она не выдержала.

— Они… они на меня злились, — прошептала Ева. — Я… им не нравилась. Миссис Дёрсли. Некоторые дети. Я… иногда была слишком тихой. Иногда странной. Я... отличалась.

— Отличалась? — переспросил Джордж.

— Я видела то, что они не видели. Слышала. Слишком много понимала. А когда Клэр уехала — Миссис Дёрсли. Она стала… злой. Очень. И если уж я такая особенная, пусть готовлю, убираю, стираю… А когда… один мальчик… Эмм… он пытался… — она сглотнула. — Я его ударила. Меня наказали. Закрыли. А потом…

Она запнулась, смотря в землю. Фред медленно опустился на корточки перед ней.

— Потом что?

— Потом… уронила кастрюлю. Кипяток. Она не помогла. Сказала: «Может, научишься быть осторожной». Я ползла в комнату. А потом… бинт. Ткань. Я сама…

Фред сжал кулаки, Джордж побледнел. В тишине появился Гарри. Он стоял неподалёку, и теперь подошёл ближе. Он всё слышал.

— Ева… — сказал он. — Ты правда думаешь, что с тобой всё в порядке?

— Да, — прошептала она. — Я привыкла. Со мной всё хорошо. Правда. Это просто… бывает. У других хуже.

— У других?! — Джордж вскочил. — Ева, ты ребёнок. Это не нормально. Это — ужасно.

— Ты должна была быть в безопасности, — сказал Фред. — А не прятаться от кипятка.

Гарри молчал. Но его лицо дрожало. Он понимал. Слишком хорошо понимал, что значит — жить в доме, где ты не нужен. Но даже его ошеломило, насколько плохо было у Евы.

— Почему ты нам не сказала раньше? — хрипло спросил он.

— Потому что… — она опустила глаза. — Я боялась. Что вы подумаете, что я слабая. Что мне нельзя доверять. Что меня вернут обратно…

И тогда Фред подошёл и обнял её. Просто — по-настоящему. Без слов. За ним — Джордж. Гарри встал рядом.

— Ты не слабая, — сказал Джордж. — Ты сильнее всех нас вместе взятых.

— И мы не позволим больше никому тебя тронуть, — добавил Фред.

— Никогда, — сказал Гарри.

Ева стояла среди них, с опущенной головой, и в первый раз в жизни почувствовала, что она не одна. Что у неё — есть настоящая семья.

* * *

Когда Ева проснулась утром в Норе, всё было как во сне — слишком тепло, слишком мягко, слишком спокойно. Комната пахла булочками и мёдом, где-то внизу гремела посуда, и её укрывали настоящим одеялом, а не серым колючим пледом. Она чувствовала себя гораздо лучше: зелья миссис Уизли сделали чудо, но рука всё ещё болела. Мягко пульсировала, напоминая — забыть не получится.

Фред и Джордж несколько раз заходили проверить её, делая вид, что просто ищут свои вещи. Но было видно: они переживают. Гарри тоже заглядывал, будто случайно — вроде как шёл за книгой. А когда они втроём в очередной раз зашли и стали притворяться, будто играют в карты прямо на полу у её кровати, Ева поняла — они её не оставят, пока не скажет.

— Ева... — начал Фред осторожно, — мы с Гарри тут подумали… и Джордж тоже, — добавил он с серьёзным видом, — ну, ты не кипятком обожглась. Мы это видели.

— Да, — хмуро вставил Джордж. — Это не случайно. Такие ожоги… они как от металла. И ты дрожала. Ты плакала, когда засыпала. Это не просто "упала кастрюля".

Ева замерла, сжала в руках край одеяла. Взгляд потупился, плечи сжались. Ей не хотелось говорить. Но ещё больше — хотелось, чтобы кто-то понял.

— Это был не кипяток, — прошептала она. — Это был браслет. Он был разогрет, — она сглотнула. — Меня схватила группа из приюта… те, кто слушается Сэма. Он — старший. Он ненавидит меня. Считает, что я… странная. Высокомерная. И ещё из-за Клэр. Я помогла ей… — голос предательски дрогнул, но она выдохнула и продолжила. — И он… Он подошёл, схватил меня. У него был браслет. Он держал его в руках, он был тёплым, но потом он… нагрел браслет почти до красноты. Потом… он прижал его к моей руке и сказал: "Один раз — за злость, второй — за твою дерзость".

Гарри побледнел. Фред и Джордж замерли. На лицах отражалась смесь ужаса, гнева и… боли.

— Ты… ты серьёзно? — спросил Гарри сдавленно. — И никто ничего не сделал?

— Все видели, понимали что это он, — прошептала Ева. — Но никто не вмешался. А миссис Дёрсли… она видела ожог, но сделала вид, что ничего не заметила. Я… я намазывала зельями, какие могла. Они слабые. Боль осталась, остался след. Но я привыкла. Такое бывает. Если не нравишься — тебя бьют. Или хуже.

— Это не "нормально", — глухо проговорил Джордж, вставая с пола. — Это преступление.

— Я… всё хорошо, правда, — попыталась Ева улыбнуться, но улыбка вышла вымученной. — Просто не говорите никому. Пожалуйста. Не надо. Я справлюсь. Теперь я здесь. Всё будет лучше.

Фред встал рядом с братом и положил руку ей на плечо.

— Ева, ты не одна. Это не просто "произошло". Мы теперь знаем. И если этот Сэм ещё раз появится — он пожалеет.

Гарри молча сел ближе и сжал её здоровую руку.

— Ты сильная, Ева, — сказал он. — Но теперь ты с нами. И мы тебя не бросим.

Ева кивнула, слёзы навернулись на глаза, но она их сдержала. В этот момент она чувствовала себя не просто защищённой — она чувствовала, что кто-то действительно готов быть рядом. Не потому что должен, а потому что хочет.