Время в подарок (гет)

Чехия, Прага,

ноябрь 2003 года

— Суд вызывает Михаила Бергмана!

Двери в зал распахнулись, в который раз за день. Бергман был, как всегда, не в духе: губы поджаты, лоб расчерчен тонкими морщинами. Арина подумала, что впервые видит его в чёрном, обычно он предпочитал мантии невнятного цвета — грубые и немаркие. Официальный наряд был хорош, но зельевару не шёл. Бергман занял своё место; длинные руки легли на кафедру. Перепачканные зельями пальцы нелепо смотрелись рядом с накрахмаленными манжетами.

— Я, Михаил Бергман, прибыл по требованию Международного Магического Суда в качестве свидетеля защиты. Клянусь говорить правду, всю правду и ничего кроме правды.

Кафедра мигнула синим. Чары Истинности — недавняя разработка российского Министерства — начали действовать.

— Назовите ваше место работы.

— Международная Школа Колдовства Дурмстранг.

— Назовите вашу должность.

— Профессор зельеварения.

— Расскажите о своём образовании.

— Я протестую! Это не относится к делу, — это адвокат. Ещё ни один его протест не был принят.

— Протест отклонён, — равнодушно бросил судья. — В ходе следствия обнаружилось, что образование свидетелей имеет значение. Господин Бергман, прошу продолжать.

— Дурмстранг, русскоязычное отделение, тогда оно называлось первым. Окончил в девяностом году. Учился в Московском Магическом Университете. Имею степень в зельеварении и травологии.

Раздался резкий звук рвущейся бумаги — алчное перо секретаря прорвало пергамент. Судья недовольно покосился на ретивого помощника и снова повернулся к Бергману.

— Когда вы познакомились с подсудимым?

— В конце августа этого года.

— Просьба отвечать точнее.

Бергман наградил судью тяжёлым взглядом, от которого ученикам Дурмстранга становилось муторно, а директору весело.

— На педсовете, а он всегда проходит за неделю начала учебного года. Дату я не помню.

— Опишите ваши отношения.

Арина могла поклясться, что Бергман сейчас закатит глаза, но он только процедил:

— Деловые. Возможно, приятельские.

Полуседая журналистка, сидящая в первом ряду, сгорбилась и принялась строчить что есть силы. Рядом с ней худосочный парнишка лениво царапал на пергаменте. Толстяк с колдокамерой подпрыгивал на месте, пытался сфотографировать Бергмана в анфас, но не преуспел. Прессу разместили за невидимой перегородкой. Журналисты всё видели, всё слышали, но не могли выйти за рамки отведённого пространства. И слышно их тоже не было.

Меж тем, Бергман повторял то, что уже однажды слышал следователь Горетти: да, общались, да, нашлись общие интересы, да, долго приятелями не были.

Арина прикрыла глаза. Всё это длилось уже не один час: судья — пожилой чех в багровой мантии — задавал вопросы, секретарь малевал якобы ценные записи для потомков, адвокат — лысый пронырливый тип, похожий на облагороженного домовика, — вклинивался с замечаниями. Прокурор говорил мало. Он ещё молод, не старше сорока; у него тягучий голос и смазливое лицо. Такому надо было родиться женщиной, вот только взгляд — тяжёлый и пронизывающий — напоминал, кто перед тобой на самом деле.

Начинала болеть голова — плохой признак.

Список свидетелей прислали во вторник после обеда. Всего четыре фамилии: Бергман, Краснопольский, Снейп, Суворова. Прошло два дня, и вот ей пришлось давать показания против человека, которого она так и не смогла раскусить. Суд длился несколько часов, но Арина не узнала почти ничего нового. Краснопольский, которого вызвали как раз после неё, уже изнывал от скуки.

— Вы подозревали подсудимого в покушении на жизнь Арины Суворовой? — спокойно спрашивает судья, будто говорит о погоде на завтра.

— Нет.

— Вас что-либо настораживало в его отношениях с пострадавшей?

Бергман задумался.

— Нет... Нет.

— Вы уверены?

Бергман посмотрел на судью, как на идиота.

— Обратите внимание на кафедру. Она всё ещё мигает синим.

— Прошу отвечать на вопрос, — досадливо бросил тот. — Вы знали, что подсудимый имеет такое же образование, как у вас?

Бергман скривился.

— Он учился в Дрезденской Академии Алхимии. Это совершенно другое образование.

— Вы знали, что подсудимый имеет две степени — и в травологии, и в зельеварении? — терпеливо уточнил судья.

«Должно быть, тем, кто учится на судью, преподают психологию. Не иначе», — лениво размышляла Суворова. Она рассматривала мантию коротко стриженой ведьмы в очках. Очки были дешёвые, в маггловской оправе, а вот мантия отливала настоящим шёлковым блеском.

Красивая мантия.

Сама Суворова не признавала роскоши и заказывала простые мягкие мантии приглушённых тонов. У неё было достаточно денег и вкуса, но во рту до сих пор горчило от старого воспоминания. Она помнила, как горели уши после разговора с Каркаровым на седьмом курсе: она ехала в Британию на Турнир Трёх Волшебников и была единственной девочкой в делегации. Наставник лично купил ей парадную мантию — чтобы не опозорила школу. «Каждый паршивый портрет будет рассматривать тебя, как фальшивый галлеон, — шипел Игорь Олегович. — А каждый живой волшебник будет пробовать на зуб». С того достопамятного разговора Арина возненавидела светлый шёлк и магические портреты.

— Вы знакомы с братом пострадавшей?

Вопрос судьи прозвучал громом среди ясного неба. Арина выпрямилась так резко, что наступила Краснопольскому на ногу.

С братом пострадавшей?

Бергман нехотя кивнул.

— Знаком.

— Вы знали, что в этом году он стал учеником Франца Эгберта фон Гогенхайма?

— Да.

— Вы обсуждали это с подсудимым?

— Да.

— Протестую! — вмешался адвокат.

Судья даже не посмотрел в его сторону, он листал бумаги на своём столе.

— Протест отклонён. Господин Бергман, опишите ваши отношения с Игорем Суворовым.

Бергман застыл.

— Мы вместе учились в школе, — он замолчал. Повисла пауза. — Мы не ладили.

— Вы были врагами? — оживился адвокат Адамсона.

— Нет, — отрезал Бергман. — Мы просто не ладили. Я был чистокровным, Суворов... магглорождённым, и мы учились в восьмидесятых. Этого было достаточно, чтобы невзлюбить друг друга. Кроме того... мы оба были достаточно честолюбивы, — он помолчал. — Но в итоге Суворов оказался успешнее, несмотря на происхождение.

Краем глаза Арина отметила, как Краснопольский изучает Бергмана. Потом он кивнул каким-то своим мыслям и снова замер.

Судья откашлялся.

— Вы знали, что подсудимый подавал прошение об ученичестве у Франца Эгберта фон Гогенхайма?

— Да.

— Вы знали, что господин фон Гогенхайм намеревался взять в обучение двух учеников?

— Да.

— Вы знали, на какую специализацию претендовал обвиняемый?

Бергман посерел.

— Когда он упомянул, что хотел попасть к Мастеру, я решил, что речь идёт о травологии. Он сказал, что его обошёл какой-то... способный магглорождённый. Потом... позже, уже после нападения, я услышал, что Мастер Гогенхайм обучает чистокровного траволога из Британии, но не придал этому значения. Во-первых, с момента разговора утекло много времени, а во-вторых... — он замялся.

— Продолжайте, — ровно произнёс судья.

— Во-вторых, Адамсон был пьян, когда рассказывал эту историю.

К изумлению Арины, Бергман бросил в сторону бывшего коллеги почти извиняющий взгляд.

— Вы с кем-либо обсуждали эту тему?

— То, что Адамсона не взяли в обучение? Нет, — Бергман скривился. — Но когда прислали этого следователя... того, молодого... я понял, что дело в Суворове. Его сестра была средством вызвать его и прервать ученичество. Ради сестры Суворов пойдёт на всё. Хотя я ещё не выяснил, как именно Адамсон всё это организовал...

Конец фразы потонул в гаме. В зале поднялся шум.

Что-то кричал адвокат, прокурор — такой тихий и смазливый — рявкнул на него, оставив в стороне тягучий сладкий тон. Судья стучал молотком и приказывал всем замолчать. Волшебные палочки были только у судьи и авроров, стоящих в дверях, но они не спешили ими воспользоваться. Среди журналистов началась жуткая суматоха. Та самая дама в дешёвых очках и шёлковой мантии что-то быстро-быстро говорила, склонив голову — только сейчас Арина заметила у неё на коленях Самопишущее перо.

В висках стучало. Она чувствовала, как начинают подрагивать пальцы. Экспериментальные хроновороты никому не проходят бесследно: разработчики предупреждали, что первопроходцам будет обеспечено долгоиграющее нервное расстройство. И она, и Грейнджер заработали его в полной мере. Впрочем, Грейнджер, которая уже не Грейнджер, не знала о столь неприятном бонусе. Она хотела вернуть родителей — она их получила. А Арина хотела встретиться с Северусом Снейпом. Головная боль стала почти невыносимой.

— Суд вызывает Игоря Суворова!

Судья, наконец, воспользовался волшебной палочкой.

Арина почувствовала, как стройным потоком утекают силы. Она даже не повернула голову. В двух шагах от неё прошёл брат — её Гарик, который первым рассказал ей про волшебство и Дурмстранг, терпеливо помогал ей с зельями, с гордостью параноика следил за Каркаровым, научил патентовать заклинания, уговорил прекратить изучение Тёмных Искусств, нашёл компромат на Драко Малфоя и перетащил полуживого Снейпа в клинику Арманда Благородного.

Брат. Человек, из-за которого её чуть не убили.

* * *

Россия, Мурманск,

ноябрь 2003 года

«МИХАИЛ БЕРГМАН РАЗОБЛАЧАЕТ ПРЕДАТЕЛЯ!»

«УБИЙСТВО РАДИ ЗНАНИЯ: ЯН АДАМСОН ПРИГОВОРЁН К ДЕСЯТИ ГОДАМ ЛИШЕНИЯ СВОБОДЫ»

«ЧИСТОСЕРДЕЧНОЕ ПРИЗНАНИЕ ОТ ЧЕЛОВЕКА БЕЗ СЕРДЦА»

«ДЕЛО ТРЁХ ЗЕЛЬЕВАРОВ»

«ДИНАМИТ И НЕМНОГО МАГИИ: ТОРЖЕСТВО АЛХИМИИ!»

«ПОПЕЧИТЕЛЬСКИЙ СОВЕТ ДУРМСТРАНГА: КТО УСИДИТ НА МЕСТЕ?»

«ДОРОГУ МАГГЛОРОЖДЁННЫМ! НОВЫЙ ПОЛИТИЧЕСКИЙ КУРС ДУРМСТРАНГА»

«ОТПЕЧАТКИ ПАЛЬЦЕВ: ТРИУМФ ПРИНЦА-ПОЛУКРОВКИ!»

Снейп дважды перечитал последний заголовок и швырнул газету на стол. Он предполагал, что дело Адамсона вызовет переполох, но никак не рассчитывал, что уже вечерние газеты будут пестреть раздутыми заголовками.

Триумф принца-полукровки.

Автором статьи был некий Смит, но от стиля пылали скулы и сжимались кулаки. Эту манеру кропать статейки Снейп знал. Пресса в зале суда держалась в сторонке — не иначе, какие-то чары — и он даже не обратил внимания, кто именно присутствовал на слушании. Теперь кусать локти было поздно: кричащая статья несомненного авторства Скитер вышла в какой-то польской газетёнке, которая не внушала доверия, но читалась охотно и с большим смаком. Человеческий идиотизм поистине неистребим. Слушание было открытым и международным, значит, уже утром «Пророк» сообщит, что на кладбище за Хогвартсом есть лишний памятник.

Лишь по счастливой случайности Снейп не появился за ужином в зале. Он просто опоздал — как и все, кто присутствовал на слушании — и решил, что поест у себя. Полчаса ушло на то, чтобы переправить половину авроров в штаб-квартиру МАБ. Ещё полчаса он обсуждал с оставшимися аврорами сложившуюся ситуацию. Министерство обязывало стражей порядка некоторое время находиться в школе, постепенно отбывая, а к Новому году и вовсе покинуть Дурмстранг. Уставший и сердитый, Снейп хотел было подняться к Арине, но передумал. Он не был уверен в её настроении. Сразу после слушания Суворову перехватил брат, но в школу она вернулась вместе со всеми. В итоге Снейп отправился прямиком в свой кабинет и упал в ближайшее кресло. Когда в окно стали ломиться совы, он только нахмурился и впустил птиц. Могли писать родители, попечители школы или кто-то из Министерства. Снейп не угадал: совы приносили газеты и, не требуя оплаты, убирались восвояси. Северус недолго жил в России, но поговорку насчёт сыра и мышеловки усвоил хорошо. Газеты его насторожили.

Не зря.

Журналисты превратили неловкую и абсурдную историю Адамсона кто в триллер, кто в фарс. Снейп прочитал шедевр Скитер, потому что знал, что ему придётся ответить на пару-тройку вопросов. Пролистал более-менее официальные издания. Остальное он счёл недостойным своего внимания.

В дверь постучали.

— Войдите, Андрей.

Михаляк бочком протиснулся в кабинет.

— Как вы узнали, что это я?

— У Виктора тяжёлая рука, он стучит всем кулаком. Если Арина выйдет из комнат, её атакует Краснопольский, я видел, как он вешал Сигнальные чары. Остальные вряд ли захотят навестить меня. Впрочем... — он покосился на стопку мятых газет на столе. — Теперь, может, и захотят. Садитесь.

— Я видел вечерние новости и не поверил ни единому слову. Клара тоже.

— А Виктор? — Снейп вынужден был признать, что его волнует мнение Сергеева.

Заместитель улыбнулся.

— Виктор прочитал заголовки и сказал, что не ожидал от журналистов ничего хорошего. Он уверен, что сейчас вы проклянете любого, кто к вам сунется, и решил подождать до завтра.

— А вы, значит, рискнули?

— У вас с Виктором разный характер. Там, где он сыпет проклятьями, вы продумываете стратегию. Поэтому я просто зашёл.

Снейп криво улыбнулся и призвал поднос с чашками.

— Северус, — осторожно позвал Михаляк. — Ян правда собирался убить Арину, чтобы получить место Игоря?

— Не совсем. Когда Гогенхайм проводил отбор, Адамсон оказался вторым. Ему отказали, но дали понять, что он достаточно хорош для ученичества. Просто есть кто-то более способный, — Снейп отпил из чашки и вытянул ноги. — Гогенхайм был на слушании. Он в ужасе, потому что собирался пригласить Адамсона на следующий год.

Михаляк застонал.

— А что Ян?

— Он заслужил услышать это сегодня, — процедил Снейп. — На его совести два покушения, и десять лет Нурменгарда — очень небольшой срок.

— Потому что там нет дементоров? — негромко спросил Михаляк.

Снейп промолчал. Сделал пару глотков чая и заговорил снова.

— Адамсон — полукровка из очень небогатой семьи. Я видел его личное дело в школьном архиве. Именно поэтому меня интересовало, откуда он взял эльфа. Исключительно поэтому я вызвал для допроса домовика последнего человека, которого хотел бы видеть в сегодняшних условиях.

— Миссис Уизли?

— Да. Она выяснила очень простую вещь. Домовик был оплатой.

Рука заместителя замерла над сахарницей.

— В таком случае, я не вижу смысла. Кто и что оплатил им?

— Вы знакомы с Теодором Берингом?

— Главой Попечительского совета? Разумеется.

— Ему угрожали. Ему и его семье. Собственно, это не имеет никакого отношения к Дурмстрангу, но Беринг — бизнесмен и магглорождённый, а занимает весьма завидное положение. Адамсона попросили припугнуть главу попечителей. А он попросил очень интересный аванс.

— Трибуны. Беринг сидел на трибунах, — Михаляк поднял на директора печальный взгляд. — Он не думал, что мог угробить половину школы?

Снейп улыбнулся — криво и желчно.

— Андрей, — он наклонился к заместителю. — Он был готов убить женщину, чтобы изобрести новое зелье и прославиться, и не сделал этого просто потому, что нашёл способ попроще. Он был готов обвинить в покушении школьника и отправить его в колонию при Нурменгарде, и не сделал этого просто потому, что я нашёл, кого и о чём спросить, а потом снял с палочки Поленова отпечатки пальцев. Он был готов спровоцировать любой скандал с аврорами, чтобы они не стояли рядом с его кабинетом и рядом с теплицами, но у него не получилось. У него в кабинете нашли флакон с составом, влияющим на зрение, Арине хватило бы нескольких капель, чтобы ослепнуть, но Адамсона, к счастью, арестовали до того, как он подлил это ей в чай. Мерлинова борода, вы спрашиваете меня, что его волновало!

Снейп с присвистом выдохнул и откинулся в кресле. Михаляк провёл по лбу тыльной стороной ладони, снял очки, повертел их в руках, снова надел и довольно ровно произнёс:

— Думаю, нам стоит оставить Милу в Дурмстранге.

Снейп смерил заместителя подозрительным взглядом, но тот продолжил как ни в чём ни бывало.

— Как-то за обедом она рассказывала, как в Европе борются за права домовиков. Видимо, в этом есть рациональное зерно. По крайней мере, в Англии эльф точно не становится оплатой без ведома Министерства.

— Вы уверены? — без особого интереса спросил Снейп.

— Конечно. Видите ли, там они имеют хоть какие-то права. Так что есть резон в том, чтобы Мила продолжала свою... просветительскую деятельность. В конце концов, есть ошибки, которые не стоит повторять, — Михаляк бледно улыбнулся. — Северус, я пойду, расскажу Кларе, что случилось. А вам надо отдохнуть.

Есть ошибки, которые не стоит повторять.

Через четверть часа после ухода заместителя Снейп снимал Сигнальные чары с дверей профессора чар. Он постучал дважды и поднял руку в третий раз, когда дверь открылась. Снейп вошёл и утонул в непроглядной темноте. Камин не горел, люстра — тоже. Свечи Арина не признавала.

— Lumos.

Огонёк на конце палочки выхватил из темноты валяющийся на полу женский сапог на тонком каблуке, через пару метров — второй. Снейп поднял палочку повыше и наконец увидел Суворову. Она лежала на диване, свесив одну руку вниз, другую подложив под голову вместо подушки. Манжет официальной блузы выбился из рукава мантии и почти касался пола — женщина так и не переоделась. Половина дивана была свободна: Арина лежала, перекинув ноги через мягкий подлокотник. Длинная юбка помялась и казалась неряшливым лоскутом, а не парадной одеждой.

Снейп закрыл за собой дверь и, подсвечивая палочкой, добрался до дивана.

— Садись, — хрипло уронила Суворова. — Ты знал.

Она не обвиняла и даже не укоряла, просто констатировала факт.

— Нет, — Снейп сел на свободную половину дивана. — Я догадывался, но доказательств у меня не было.

— Ты не сказал мне.

— Не хотел волновать.

Во рту появился неприятный привкус. Ложь. На самом деле, он не сказал, потому что боялся двух вещей: утечки информации и дурацкого положения, в котором мог оказаться.

— Как скажешь, — Арина слегка приподнялась и переложила голову с дивана на колени Снейпа. Он не знал куда деть руки и в итоге принялся перебирать пряди в растрепавшейся косе.

— Можно я разожгу камин?

— Нет, — поспешно ответила Суворова и добавила. — Пожалуйста.

— Ты видела газеты?

— Домовики сложили почту на стол в кабинете. Газеты там же, можешь посмотреть.

— Я их уже видел. Арина, — Снейп перестал тормошить волосы волшебницы. — Ты должна посмотреть прессу. Завтра тебе могут задать самые разные вопросы, и ты должна быть готова.

— Я буду готова. Что-то ещё?

Снейп сощурился. Он не видел выражение лица Суворовой, но подозревал, что она напряжённо смотрит куда-то в пространство, не заботясь о том, как выглядит со стороны. Она думала, и мысли были невесёлые — в этом он даже не сомневался. Было крайне соблазнительно задать ей вопрос, который мучил его уже не один месяц. Ответ случайно нашёлся на кладбище в Годриковой Впадине, но показался настолько невероятным, что Снейп отмёл его. Сейчас он был в той ситуации, когда Суворова не соврёт, а если и соврёт... это будет очевидно.

— Арина, — негромко позвал он. — Зачем ты вытащила меня из Визжащей Хижины?

Суворова вздрогнула и слегка запрокинула голову. Несколько минут она молча смотрела волшебнику в лицо, потом отвернулась.

— Северус, тебе объяснить, что происходит, когда семнадцатилетняя девочка влюбляется во взрослого мужчину?

Снейп промолчал.

— Так вот я тебе объясню, — Арина напряглась, щёлкнула пальцами, и в камине затрепетали язычки пламени. — Семнадцатилетняя девочка начинает старательно искать в этом мужчине всё хорошее, что в нём есть. Если девочка глупа, она находит пару различимых черт и переходит к этапу освоения новой территории. Если девочка умна, она ищет дольше и находит миллион достоинств, которыми пресловутый мужчина никогда не обладал. И тогда просто взрослый мужчина становится фигурой романтической. Так вот, — невозмутимо продолжала Суворова, игнорируя испепеляющий взгляд Снейпа. — А когда у мужчины двойное прошлое, беспокойное настоящее и неясное будущее, он становится просто идеальным вариантом. Можно влюбиться надолго, совершенно безнадёжно и со всей возможной безвкусицей. Собственно, это переживают все девочки, просто в разном возрасте, — удовлетворённо закончила она.

— Арина, твой рассказ безумно интересен, но тебе было семнадцать лет. А я тебя спрашиваю про сравнительно недавние события, — сухо произнёс Снейп. Кончики ушей стало ощутимо жечь, а платок слишком плотно охватывал шею. — Кроме того, я не падок на лесть.

— Жалко, — Арина неловко оперлась на локоть и резко села. Когда она вновь заговорила, голос звучал куда чётче и куда печальнее. — Северус, в тебе было самое главное. Совершенно незамутнённый разум. Интеллект чистой воды. Талант в зельеварении. Талант в боевой магии. Талант в ментальной магии. А потом я узнала, что ты шпион и герой в окружении романтической славы. Гарри Поттер постарался известить об этом общественность. О, вот только не надо так на меня смотреть, — она поджала под себя одну ногу и уселась, как наездница в седле. — Кроме того, мой прадед всегда считал, что ты искупил свои грехи на сто лет вперёд. Я говорила тебе про список жертв Альбуса Дамблдора?

— Да, — Снейп тряхнул головой. По лицу разливался жар. Арина сидела непозволительно близко, говорила непозволительные вещи и не собиралась останавливаться.

— Потом ты приехал сюда. И...

Снейп поднял ладонь.

— Не продолжай. Я понял.

— Понял он, — Арина скривилась. — Северус, каждый достоин нормальной жизни. Я попыталась дать тебе шанс, раз уж ты такой... рыцарь печального образа, — она улыбнулась одними губами. — Я всё-таки из Дамблдоров, помнишь?

Из Дамблдоров.

— Право на счастье надо заслужить. И на нормальную жизнь тоже, — Снейп прислонился к спинке дивана и уставился на огонь. — Думаю, мне ещё предстоит этим заняться.

— А я думаю, — прошептала Арина ему в лицо. — Что у тебя и так было для этого достаточно времени.

Она притянула его за воротник и мягко, жарко поцеловала. Будто делала это каждый день. Будто у них не было этой убийственной разницы в возрасте. Будто у неё было на это право. Спустя минуту, отчаянно путаясь в складках арининой мантии и проклиная собственную неловкость, он почувствовал: у неё есть это право. На мгновенье он отстранился, прищурился, изучая волшебницу — раскрасневшуюся, уверенную, безумно молодую, — и решился.

— Арина... пожалуйста. Не здесь, — он неловко кивнул в сторону двери.

Женщина улыбнулась — смущённо и счастливо. Медленно развязала платок, стягивающий его шею. Снейп замер: дышать стало ещё труднее. Пальцы Арины прошлись по рукавам его рубашки, расстегнули манжеты.

— Идём, — поколебавшись, она взяла его за руку и нехотя поднялась. — У меня в спальне отличные обои. Ты оценишь.

Мантии они оставили в гостиной.