Семейные узы (джен)

В кабинете Беньямина царила сосредоточенная тишина. Хайсе сидел в кресле, расслабленно закинув ногу на ногу, а Гарри чуть ссутулился на стуле рядом, напряжённо глядя на адвоката.

Беньямин молча перебирал пергаменты, раскладывая их на столе по стопкам. Его лицо оставалось непроницаемым, но в уголках губ таилась хищная ухмылка.

— Итак, — произнёс он наконец, поднимая взгляд. — У нас всё готово к завтрашнему слушанию. Завещание родителей Гарри у нас в оригинале, показания о жизни мальчика у магглов собраны и заверены, показания свидетелей тоже подготовлены. Протоколы уже поданы в канцелярию Визенгамота.

Хайсе кивнул.

— Отлично. Что насчёт голосов?

Беньямин позволил себе короткий смешок.

— Дамблдор не так популярен, как сам о себе думает. Визенгамот полон тех, кто только ищет повод ткнуть его носом. Ваша задача — дать им этот повод. Завещание уже даёт нам огромный козырь, а показания о жизни у магглов — второй. Если он начнёт юлить, я его додавлю.

Гарри наконец отважился заговорить:

— Сэр… можно спросить?

Беньямин вскинул бровь, но кивнул.

— Говори.

— Почему вы вообще согласились нам помогать? Ну… в истории с таким человеком, как Дамблдор. Это… опасно же.

Беньямин чуть приподнял подбородок, и в его глазах на миг сверкнул азарт.

— Развалить в суде дело самого главного волшебника Британии… — он сделал паузу и улыбнулся уголком губ. — Ты понимаешь, как звучит эта победа для адвоката? Такими делами гордятся поколения. Таким делом войдёшь в учебники и легенды. Ради этого стоит рискнуть.

Гарри замолчал, явно удивившись такой откровенности. Хайсе же только лениво хмыкнул и бросил короткий взгляд на мальчика:

— Вот поэтому я его и выбрал.

Беньямин не сдержал ухмылки.

— Всё верно. А теперь, господа, послушайте внимательно. Завтра я буду говорить большую часть времени. Ваша роль — выглядеть достойно и молчать, если я не попрошу иначе. Хайсе, ты всё знаешь, как обычно. Гарри… тебе нужно быть сильным. Они будут давить на тебя морально. Но завтра ты должен показать им, что ты — Поттер. И не только по фамилии.

Гарри серьёзно кивнул. В его взгляде промелькнуло что-то жёсткое, чего раньше Беньямин в нём не замечал.

— Я не подведу.

Беньямин чуть склонил голову.

— Вот и хорошо. Тогда встретимся завтра в зале Визенгамота.

В гостиной всё ещё царила тишина. Гарри сидел в кресле у окна, держа на коленях Мерту. Змея уютно устроилась клубком и казалась полусонной, но вдруг шевельнула хвостом и подняла голову.

— Хозяин… вы тревожны, — прошипела она тихо, глядя ему прямо в глаза.

Гарри чуть улыбнулся, но неуверенно:

— Да… завтрашний день. Суд. Это… страшно. Важный день. Всё от него зависит.

Мерта, мягко скользнув хвостом по его запястью, слегка коснулась его щеки.

— Не бойтесь. Хайсе с вами. Даже если завтра всё пойдёт плохо, он не остановится. И мы — тоже с вами. Это ваш дом. И вы всегда будете нам желанны.

Гарри вдохнул чуть глубже и наконец смог выпрямить плечи.

— Спасибо, Мерта…

В этот момент дверь открылась, и в комнату вошёл Хайсе. Он выглядел собранным, но взгляд был мягче обычного. Подойдя ближе, он коротко кивнул Гарри и положил руку ему на плечо:

— Всё в порядке?

— Более-менее, — честно ответил Гарри.

Хайсе чуть улыбнулся.

— Завтра будет… сложный день. Но всё уже подготовлено. Лонгботтомы выступят сразу — никто не удивится, их слова лишь подтвердят завещание. А вот Гринграссы — они сделают вид, что сомневаются и поддержат позже, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. У них на кону репутация в своём кругу, и мы не можем их подставить.

Гарри вскинул взгляд.

— Значит… всё-таки будут с нами?

— Да. Будут. Но после суда. — Хайсе чуть прищурился. — Августа пригласила всех завтра вечером в поместье Лонгботтомов. Маленький закрытый приём, только свои. Отметим… победу.

На последних словах он коротко улыбнулся, но в его глазах теплилась уверенность.

— Запомни, Гарри. Завтра на нас будут смотреть. И да, тебе будет тяжело. Но ты не один. Мы всё сделали правильно, и завтра мы это докажем.

Гарри глубоко вдохнул и кивнул, сжимая в ладонях Мерту.

— Спасибо.

Хайсе ещё раз сжал его плечо:

— Ладно. Отдыхай. Завтра надо быть свежим.

Он уже хотел было уйти, но на пороге обернулся и добавил:

— И не волнуйся. Локботтомы уже готовят шампанское.

В его голосе звучала лёгкая, едва заметная насмешка. Гарри не удержался и улыбнулся в ответ — впервые за весь вечер.

Утро встретило их прохладой и тяжёлыми, серыми тучами за окнами. Воздух в комнате был прохладным, слегка влажным.

Гарри всю ночь ворочался и не мог заснуть. Мысли о суде мешали, каждый раз в голове прокручивался сценарий — что сказать, как смотреть на Визенгамот, как не дрогнуть перед Дамблдором. И только под утро он наконец провалился в неглубокий, тревожный сон…

Он проснулся оттого, что на него хлынула струя холодной воды.

— Ох ты ж…! — вскинувшись, Гарри схватил палочку и сшиб со стола свою сумку. — Что за…?!

Он судорожно надел очки и увидел перед собой Хайсе — тот стоял, держа пустую чашу в руках, и едва заметно улыбался.

— Доброе утро, Гарри, — ровно сказал он.

Гарри буркнул, мотнув головой:

— Ну и зачем это было?..

— Будил тебя… и никак не мог разбудить. — Хайсе пожал плечами и поставил чашу на комод. — Я вспомнил один проверенный способ… Так нас в Дурмстранге будили на утренние дуэли. Иногда и хуже бывало. — Он пробормотал что-то себе под нос на непонятном акценте и жестом велел подниматься.

Пока Гарри отряхивал мокрую рубашку и ругался себе под нос, Хайсе уже направился вниз.

— Давай, живее. Завтрак на столе. Сегодняшний день тебя вымотает и без того.

Придя на кухню, Гарри увидел, что Мерта о чём-то тихо шепталась с Разуем. Оба замолкли, едва он переступил порог. Мерта плавно развернулась и мягко поползла к нему по полу, её чёрная чешуя мерцала в утреннем свете.

— Хозяин… вы готовы? — прошипела она, приподняв голову, и её жёлтые глаза с вниманием впились в его лицо.

Гарри замялся, неловко глядя на своих магических помощников, и неуверенно ответил:

— Да…

Мерта кивнула, и к ним тут же подполз Разуй, скользнув между ножек стула.

— Хозяин Хайсе знает, что делает, — произнёс он низким шёпотом. — Всё будет хорошо… не волнуйся.

Гарри только кивнул в ответ, не находя слов.

На кухне появилась Кики:

— Юный Хозяин, завтрак готов. Хорошо подкрепитесь — у вас сегодня сложный день.

Гарри устало кивнул — бессонная ночь давала о себе знать. Он сел за стол и начал завтракать. На тарелке лежали тёплые тосты с маслом и джемом, ломтики хрустящего бекона и варёное яйцо. Рядом дымилась чашка крепкого чёрного чая.

В кухню вошёл Хайсе, подошёл к Гарри и протянул ему небольшой тёмный флакон.

— Держи. Это бодрящее зелье. Я знал, что ты не сможешь нормально выспаться.

Гарри взял флакон, кивнул и залпом его выпил. По телу тут же пробежала волна бодрости, глаза прояснились.

— Спасибо… — пробормотал он.

Хайсе кивнул в ответ и сел напротив Гарри.

— Ешь. Сегодня тебе понадобится каждая капля сил.

После завтрака они разошлись по комнатам, чтобы переодеться. Гарри помогала Кики: ловкими руками поправляла мантию, следила за тем, чтобы воротник сидел идеально, проверяла галстук и запонки. В зеркале Гарри с удивлением увидел совсем другого человека: в чёрной парадной мантии строгого кроя с аккуратно повязанным галстуком, в туфлях, сияющих, как новые, он действительно выглядел как юный аристократ.

> «А ещё год назад я бегал в обносках Дадли…» — мелькнула мысль, но её прервал отчётливый стук в дверь.

— Входи, — громко сказал Гарри.

В комнату вошёл Хайсе. Он был одет в тёмно-синюю парадную мантию, украшенную серебряной вышивкой по вороту и рукавам. На груди поблёскивали два герба — Поттеров и Тодоров, вышитые рядом как символ единства двух родов. Взгляд его был сосредоточенным, но спокойным.

— Нам пора, братец, — сказал он, чуть склонив голову.

Гарри кивнул, глубоко вдохнул, и вместе они направились к камину.

Сразу, как только они отошли от каминов и встали на тёмно-зелёную мраморную плитку атриума Министерства Магии, к ним бросилась толпа репортёров.

В руках сверкали перья и блокноты, вспыхивали вспышки магических фотоаппаратов, и со всех сторон раздались голоса:

— Мистер Поттер, вы собрались забрать опеку у Дамблдора?

— Мистер Поттер, почему раньше о вас не слышали?

— Мистер Поттер, где вы были все эти годы?

Гарри замер, сбитый с толку напором вопросов, но Хайсе только холодно глянул на собравшихся, обвёл их ледяным взглядом и с раздражением бросил:

— Без комментариев.

Он взял Гарри за плечо и повёл его прочь, решительно раздвигая репортёров.

— Не оглядывайся, — коротко сказал он.

Они направились по длинному тёмному коридору, в конце которого маг-охранник провёл их через зачарованную арку в узкий каменный коридор. В нём становилось всё холоднее и тише. Коридор спускался всё ниже и ниже, словно вел прямо в подземелье.

Слева и справа виднелись тяжёлые двери с табличками и запорами. Гарри понял, что они идут к самому низу, в старые судебные залы, где обычно проходили заседания Визенгамота — так же, как он когда-то видел в воспоминании Дамблдора.

В конце пути Хайсе постучал в массивную чёрную дверь, и через пару секунд замок щёлкнул. Гарри сглотнул, чувствуя, как сердце колотится всё быстрее, и вместе с братом вошёл в зал суда.

Зал Визенгамота встретил их ледяной тишиной и величественным холодом камня. Высокие стены, увешанные знаменами древних родов, переливались мягким светом зачарованных факелов. Трибуны вокруг, полные колдующих и ведьм в пурпурных мантиях с серебряными значками, глухо гудели, но стихли, как только зазвенели шаги Хайсе и Гарри.

В центре овального зала возвышалась массивная мраморная платформа, на которой стоял стул для подсудимого, с резными подлокотниками и цепочками — на этот раз не светящимися. Перед платформой, чуть ниже и по бокам, были установлены два длинных дубовых стола: один справа, за ним уже сидел Бениамин, перебирая бумаги; другой — слева, за ним тихо стоял Дамблдор.

Дамблдор был одет в свою обычную длинную синюю мантию с серебристым узором. Он уже находился в зале, когда их впустили, и теперь стоял прямо за своим местом, опершись руками о столешницу. Его взгляд, спокойный и мягкий, встретил их, и он даже позволил себе лёгкую, как тёплый ветерок, улыбку.

— Рад вас видеть, мальчики, — негромко произнёс он, слегка склонив голову.

Хайсе задержался на секунду, чуть приподнял бровь и ответил тем же тоном, чуть дерзким, но сдержанным:

— Профессор.

Гарри Джеймс Поттер, не совсем уверенный, как себя вести в такой обстановке, быстро кивнул, повторив за братом:

— Профессор.

Дамблдор не сказал больше ни слова, только занял своё место за левым столом и сложил руки перед собой. Хайсе подтолкнул Гарри к столу в центре, за которым уже сидел Бениамин. Он расправлял бумаги, при этом улыбаясь, будто к предстоящему процессу относился как к давно выигранной партии.

— Всё готово, ребята, — произнёс он, приглушённо, но уверенно. — Занимайте свои места.

Они сели в центре, за отдельным столом, прямо напротив высокого кресла председателя, на котором уже сидела Амелия Бонс. Она пристально смотрела на них из-под очков. По правую руку от неё располагался Корнелиус Фадж, который вяло ковырял шляпу и делал вид, что всё происходящее ему наскучило.

Мадам Бонс встала и громко сказала, заставив весь зал стихнуть:

— Гарри Джеймс Поттер, Визенгамот вызвал вас на это заседание для пересмотра и возможного лишения права опеки над вами у нынешнего опекуна. Встаньте.

Гарри Джеймс Поттер поднялся, плечи чуть напряжены, взгляд твёрдый, но внутри всё дрожало от напряжения. Хайсе молча кивнул ему, будто говоря: ты справишься.

Бениамин похлопал бумагами по столу и бросил Гарри взгляд из-под очков, чуть прищурившись:

— Расслабься, мальчик. Впереди много интересного.

После короткой паузы встал Бениамин. Он поправил мантию, чуть поклонился мадам Бонс и громко произнёс:

— Ваша честь, члены Визенгамота. В моём распоряжении находится завещание Джеймса и Лили Поттер, удостоверенное гоблинами Гринготтса. В нём ясно и недвусмысленно указано, кто по их воле должен был стать опекуном их сына, Гарри Джеймса Поттера, в случае их гибели.

Он раскрыл папку, и зал наполнился ропотом.

— Первым кандидатом значится крёстный отец мальчика — Сириус Блэк, ныне заключённый в Азкабан. Вторыми — семья Лонгботтом, как ближайшие друзья семьи и крёстные родители. Третьими — семья Прюэтт, к сожалению, полностью уничтоженная в ходе Первой войны.

Он сделал паузу, и его голос стал ещё громче:

— И, наконец, в завещании прямо указано: «В случае невозможности опеки со стороны вышеупомянутых лиц, опека и защита переходят к ближайшему родственнику по магической линии до достижения Гарри совершеннолетия».

Он закрыл папку с тяжёлым звуком, бросив взгляд на Дамблдора.

— Таким образом, Ваша честь, единственным живым родственником по магической линии является мистер Хайсе Тодоров Поттер, старший кузен мальчика, чьё существование, замечу, почему-то умалчивалось все эти годы. И именно он, по сути, должен был стать его опекуном в случае гибели родителей.

В этот момент поднялась Августа Лонгботтом. Её взгляд был холоден и колюч, как морозный ветер.

— Альбус… Ты хотел оскорбить наш род? Почему ты проигнорировал завещание? Почему ты не позволил мне растить юного Поттера? Или ты считаешь, что Лонгботтомы недостойны?

Дамблдор посмотрел на неё виновато, его плечи чуть поникли. Он тихо, но отчётливо ответил:

— Прости, Августа… Я считал, что так будет лучше… для Гарри.

На этих словах в зале послышались удивлённые смешки и ропот. Бениамин не удержался от сухой, почти издевательской усмешки:

— «Лучше для Гарри»? — повторил он с насмешкой, глядя на коллегию судей. — Ваша честь, у меня на руках документы магловских властей: школьные записи, показания соседей… Всё это подтверждает, что мальчик жил в обносках, нередко был в синяках и ссадинах. Его держали в чулане под лестницей вместо комнаты.

Он бросил на стол ещё одну папку, и бумаги распахнулись веером.

— Вот так, по-вашему, выглядит «лучшее»? — добавил он, и его слова отдались эхом в молчаливом зале.

Хайсе сидел с ровным лицом, но уголок его губ дёрнулся в почти невидимой усмешке.

В зале воцарилась тишина, которую нарушил ровный голос Амелии Бонс:

— Мистер Дамблдор, что вы можете на это ответить?

Альбус поднялся, не теряя своего достоинства, и тихо произнёс, обведя взглядом собравшихся:

— Ваша честь. Уважаемый Визенгамот. Я… не знал, что так обращаются с моим подопечным. Это моя оплошность. И потому… не возражаю против смены опекунства на ближайшего родственника Гарри — мистера Хайсе Тодора Поттера.

В зале пронёсся ропот, несколько магов с удивлением обменялись взглядами, кто-то что-то шептал соседям.

Амелия постучала по столу, призывая к порядку, и, взглянув на Гарри, задала следующий вопрос:

— Гарри Джеймс Поттер. Подтверждаете ли вы, что хотите, чтобы мистер Хайсе Тодоров Поттер стал вашим опекуном?

Гарри поднялся с места, его голос прозвучал твёрдо и в то же время трогательно:

— Да, Ваша честь. Он мой… ближайший родственник. И мой брат. Он всегда мне помогает и… он любит меня искренне. Я не хочу возвращаться к Дурслям. Они издевались надо мной. Я хочу остаться с ним.

Хайсе чуть опустил взгляд, чтобы скрыть эмоции, но на лице всё равно скользнула тень мягкой, гордой улыбки.

Беньямин самодовольно кивнул и уже не скрывал довольного выражения, хлопнув ладонью по своим бумагам.

Амелия кивнула и громко произнесла:

— В таком случае… прошу голосовать. Кто за то, чтобы передать опекунство над Гарри Джеймсом Поттером его ближайшему родственнику — Хайсе Тодорову Поттеру?

Сначала поднялась Августа Лонгботтом, её спина была прямая, а взгляд — колючий:

— Семья Лонгботтомов не потерпит оскорблений нашего рода! — отчеканила она.

Через пару мгновений, чуть колеблясь, к ней присоединился мистер Гринграсс, подняв руку с холодным выражением лица.

За ними к рукам потянулись всё новые и новые члены Визенгамота — и уже через минуту большинство проголосовало «за».

Амелия Бонс подытожила:

— По результатам голосования и решению Министерства магии, опекунство над Гарри Джеймсом Поттером официально передаётся его ближайшему родственнику — Хайсе Тодору Поттеру.

Зал ещё раз зашумел, а Гарри, не сдержавшись, бросился к Хайсе и крепко обнял его.

— Спасибо… — прошептал он почти неслышно.

— Всё кончено, братец, — тихо ответил Хайсе, обняв его в ответ.

Амелия постучала палочкой по столу и громко объявила:

— Заседание окончено.

Когда палочка Амелии Бонс стукнула в последний раз, зал снова наполнился гулом разговоров и шелестом мантии. Члены Визенгамота поднимались с мест, обменивались колкими замечаниями, кто-то с любопытством бросал взгляды на Хайсе и Гарри.

Беньямин, не скрывая широкой самодовольной улыбки, собрал бумаги в аккуратную папку и встал, хлопнув её о стол.

— Отлично сработали, мальчики. — Он чуть кивнул Хайсе. — И вам отдельное спасибо. Всё прошло даже проще, чем я ожидал.

Хайсе ответил ему лёгким кивком, а Гарри всё ещё не отпускал руку брата, хотя по лицу мальчика уже сияла улыбка — теперь искренняя и счастливая.

— Мы… правда выиграли? — всё ещё не до конца веря, прошептал Гарри.

— Мы сделали то, что должны были, — коротко ответил Хайсе, а в его взгляде мелькнула мягкость. — И это только начало.

— Ладно, выдохните, пока не вышли к журналистам, — хмыкнул Беньямин. — Они уже, наверное, ждут нас с ещё большим нетерпением.

Он не ошибся. Едва они вышли из зала заседаний в широкий коридор Министерства, их тут же окружил рой репортёров. Вспышки фотоаппаратов, перья на блокнотах и десятки голосов понеслись в воздухе:

— Мистер Поттер! Что вы чувствуете после победы?

— Гарри, каково это — наконец освободиться от Дурслей?

— Хайсе Поттер, какие у вас планы теперь, когда вы официальный опекун?

— Правда ли, что вы собираетесь подать иск против Альбуса Дамблдора?

Хайсе, не переставая улыбаться, но с лёгким раздражением в глазах, коротко бросил:

— Без комментариев.

Он мягко, но уверенно повёл Гарри к выходу, прикрыв его от толпы плечом и демонстративно не замечая перьев, тыкавшихся в их сторону.

Беньямин, шедший чуть сзади, лишь фыркнул и явно получал удовольствие от того, как шокированно переговариваются оставшиеся в коридоре чиновники.

Когда они дошли до ряда каминов у выхода из зала и остановились возле одного из них, Гарри глубоко вдохнул и прижался к брату.

— Спасибо, Хайсе… — сказал он тихо, почти шёпотом.

— Всегда, братец. Всегда, — ответил Хайсе с тенью улыбки, заглядывая в его глаза. — Идём домой. Сегодня это всё. Но впереди ещё много работы.

И вот ребята оказались дома, в гостиной. Гарри сделал пару шагов и опустился на диван, тяжело выдыхая, но всё ещё сияя улыбкой. Кики и Разуй уже суетились рядом, принося чай и сладости. Гарри улыбнулся им, устало, но счастливо.

— Я пойду в кабинет, — тихо сказал Хайсе, тронув брата по плечу. — Отдохни, Гарри. Ты молодец.

Тот только кивнул, уже не вслушиваясь, растаяв в своих новых, ярких эмоциях.

Дверь кабинета за его спиной мягко закрылась, отрезав шум и запахи кухни. Хайсе опёрся о край стола и скрестил руки на груди, задумчиво уставившись в окно.

> «Почему, Альбус? Почему ты так просто сдался? Ты мог… тянуть время, юлить, цепляться за формальности. Ты мог, как обычно, обмануть всех, даже Визенгамот. Но ты просто… улыбнулся. И признал вину. Даже для тебя это… странно.»

Он хмыкнул, но улыбки на губах не появилось.

> «Ты играешь в какую-то свою партию? Или это действительно слабость, и я тебя переоценивал? Ты ведь не из тех, кто просто сдается…»

Хайсе откинулся на спинку кресла, сцепив пальцы. Взгляд его всё ещё был устремлён в темноту окна.

> «Надо быть начеку. Вся эта история слишком проста, чтобы быть правдой.»

Он медленно выдохнул, и в уголках его губ мелькнула знакомая, хищная улыбка.

— Посмотрим, Дамблдор… посмотрим, что ты замыслил.