Война Драконов: секреты Дурмстранга (гет)

* * *

Ну, конечно, кому еще могли поручить очередную вылазку в запретную территорию, если не самому великому «гному»?! Чуть что, так сразу Айзек, и никто даже не подумает, что у него и так полно забот, вон как Айсберг снегом завалило, полночи провозишься, пока откопаешь. И вообще, зачем они это делают?! Ну, какая разница: завалена Башня на треть или на половину? Айзек этого понять не мог, да и не пытался, голова была забита более важными вещами.

Ну, например, открытый в подземелье люк, который нужно будет обследовать, улучив момент, желательно без жертв и даже ранений. Ну, или скрывающийся там Ящер. Вроде как Цюрри не жаловался, это его естественная, так сказать, среда обитания в последнее время, но все-таки создавало это массу проблем: принести поесть, помочь ему незаметно сбегать в ванную комнату, удерживать Марию от глупостей. Последнее требовало особенно много сил, потому что, кажется, все на самом деле было очень серьезно. Настоящая любовь и все такое…

Айзек посмотрел на часы и поднялся со своего уже нагретого места в башне, потянулся, разогревая заснувшие мышцы, натянул варежки и с видом настоящего героя, идущего на подвиг, двинулся по лестнице вниз. Его ждало ответственное задание, хоть какое-то разнообразие в ночном дежурстве.

Мороз стоял жуткий, наверное, такой же крепкий, как в ту ночь, когда наружу занесло Димитрия и Феликса. Будь Цюрри хотя бы немного разговорчивее, было бы все-таки проще, но ведь нет, из Ящера только клещами можно было вытянуть пару слов. Наверное, нужно было пустить к нему Марию, она умела уговорить своего непреклонного полузверя, но пока даже староста понимала, насколько безопаснее для Феликса, чтобы она к нему не приближалась, училась и спокойно ждала, когда станет лучше Димитрию или придет время второго испытания. А это время непреклонно приближалось.

В зверинце было светло и тихо, кажется, даже самые вонючие и беспокойные твари заснули, не ожидая подвоха. Да и чего им ожидать?

«Гном» растер нос, согревая, потом снял шапку и варежки, нашел в шкафчике ключи и направился нарушать правила. Ладно бы впервые, так нет, это уже становилось нормой жизни. Ой, не зря в его бывшей школе от него так поспешили избавиться. Чуял нос директора, что все великие дела Дурмстранга потребуют вмешательства и участия бравого Барнса.

Что ж, подвиги, я уже в пути.

Он улыбался, пересекая коридоры. Гениальный Стю предложил вообще сделать все проще: пробраться в закрытый отсек, вскрыть камеру с Инвертусами и потренироваться с ними справляться. Но это же был Брандон, даже обожавшая его девушка называла Стю «бараном», чего уж тут ждать. Наверное, он решил исполнять роль Алекса, пока этот пустоголовый болван отбывает наказание за оградой.

Отсек с миксантропами был погружен в блаженную дрему, даже копыта не стучали, и никто не храпел. Айзек постоял недолго, улыбаясь, радуясь этому порядку и спокойствию умиротворенных существ. Им бы такой покой в школе.

«Гном» медленно отпер двери, что вели не просто в вольер, а в огромное пространство, заполненное песками, травой, водой, кустами, деревьями, руинами и каменными насыпями. Место шикарное, хотя нечего удивляться, ведь жили тут не какие-нибудь благоухающие борамцы.

Интересно, может, стоило постучать?

— Что тебе нужно, дитя человеческое?

Айзек ждал, конечно, чего-то подобного, но все равно вздрогнул, когда из-за камней поднялся огромный сфинкс. Его желтые глаза сонно смотрели на незваного гостя. Тут же вокруг все пришло в движение, то тут, то там показывались горделивые люди-львы.

— Простите, знаю, что помешал, но не буду врать, что не хотел этого делать,— Айзек пытался уследить глазами за всеми передвижениями в вольере, но это было не так уж просто.

— У гостя, что явился в ночное время, всегда причины есть подобного вторжения,— кажется, огромный зверь не сердился. Он поднялся на камень и потянулся, скребя огромными когтями и зевая.— Садись, мой гость, мы можем говорить.

— Ну, спасибо,— фыркнул «гном», опускаясь там же, где стоял. Песок был теплым и забивался в обувь и под брюки. Вот куда надо было тащить Димитрия, чтобы отогреть. Сфинкс уселся у камня, внимательно глядя на парня и ничего не говоря. Видимо, он ждал, когда Айзек изложит причину своего вторжения.— Что ж… Я, конечно, пойму, если вы не захотите отвечать на этот вопрос, но…

— Позволь мне самому решать, какими мыслями могу с тобою поделиться, ну а какие должен я хранить лишь в памяти моей,— благодушно ответил человек-лев, ложась и помахивая кончиком своего хвоста.

Если бы преподаватели умели читать лекции в подобной манере, за ними проще было бы записывать. И заучивать скучные строчки формул и историй.

— Хорошо. Вы давно знакомы с мороками?— издалека начал Айзек: ну, если сфинксам запрещено рассказывать об Инвертусах, так хоть какую-то информацию полезную можно получить.

— В пустыне много дорог, и многие их пересекают,— изрек задумчиво сфинкс,— пересекли их духи столетия назад. Ни плоти, ни сердец — одна надежда, да разум, проникавший всюду без преград,— Айзек подложил под щеку руку, приготовившись слушать длинное сказание.— Века назад они пришли в пустыни, телесный облик думали найти, они пришли к могущественной стае, мой предок жил тогда в пустынях и царил. Он знал людей, он знал зверей, созданий подземелий, он видел тех, кто жил в глубоких водах Нила. И духов он призвал, чтобы навеки их заключить в тела, дать сердце духам. Бездушным тварям дать способность мыслить, способности общения с другими. И на восток отправил духов предок, топтать тропинки и искать свой дом, шерсть вздыблена, оскал звериный — но разум их пылал сильнее, неся рассвет во тьму лесную…

— То есть ваш предок впихнул этих духов в волков?— подвел итог витиеватому рассказу Айзек, почесав затылок.— То есть, сфинксы создали мороков Дурмстранга?

— Нет, сфинксы лишь соединили движенье разума с движеньем тела,— уточнил человек-лев, улыбаясь странной, очень странной улыбкой.— Союзников своих отправили по свету, но призывали мы обратно их не раз.

— Как, например, на суд?

Сфинкс помахивал хвостом и шевелил ушами, ну просто умиление: огромный кот с человеческим лицом нежится на солнышке. Айзек чувствовал, что невольно улыбается, ну, хоть не мурлычет, уже неплохо. Во время первого испытания сфинкс показался ему позёром и болтуном ни о чем, теперь же «гном» даже с удовольствием коротал ночь в обществе мудрой зверюшки.

— На правосудие, на поединки и спасенье, что мы творили для людского рода, храня историю и тайны рода магов, сокрытые в камнях и тронах фараонов,— продолжил свою чудную летопись сфинкс, и Айзек сладко растянулся на траве, подставив под голову локти.

— И кто из вас поймал и обезвредил Перевёртыша? Откуда он вообще взялся?

— Пришел он из низины Нила, забредший дух, утративший опору. Мы встретили его во всеоружии, но слушал он лишь мороков вещанье…

— Почему?

— Ответы на твои вопросы совсем просты, лишь мысль толкни в движенье,— улыбнулся хитрый сфинкс, явно знавший, куда вели вопросы Айзека.

— Ну, толкну потом, или Мария толкнет,— пожал плечами «гном», садясь.— Он такой страшный, этот Перевёртыш?

— Он страх, он боль, он сила превращенья, он старший брат для боггарта и Тени, он дух движения, он помнит все, что видит, глаза его — страшнее нет оружья…

— Опять глаза,— фыркнул Айзек, сбивая песок с колен.— Он молнии, что ли, мечет своими глазами? И причем тут боггарт? А вы когда-нибудь видели, как выглядит боггарт?

Сфинкс загадочно улыбнулся:

— Спроси у Перевёртыша ответ, он видел все и знает все о всех.

— Тьфу ты,— «гном» поднялся на ноги, осознав, что, кроме загадок, вряд ли получит еще что-нибудь.— Вы меня только сильнее запутали.

— Загадки мыслей пробуждают бег, дают воды и пищи для движенья, ведь мысль должна питаться, чтобы жить, а мысль — то жизнь, чистейшая из форм…

Айзек лишь закатил глаза, отряхивая ладони.

— Спасибо за чудесный разговор, это было очень занимательно, простите, что побеспокоил,— парень огляделся, но не заметил больше никого, кроме своего странного собеседника. Как сфинкс сам себя-то еще понимает? Шифровки, а не речь, а ведь он их слышит круглые сутки. Или он так развлекается? Сочиняя постоянно замысловатые и туманные фразы, чтобы при случае вылить их на кого-нибудь.

— Будь осторожен на пути своем, о, рыцарь чести и отважный друг,— вдруг заговорил вслед Айзеку человек-лев.— Снега опасны, но не опасней тех, кто стережет пути сквозь ночь и сеет смуту…

«Гном» вздрогнул, резко поворачиваясь, но Сфинкс уже вспрыгнул на камни и тут же исчез в зарослях, оставляя Айзека в полном недоумении.

* * *

— Гай,— мягкая рука коснулась волос, и Ларсен вздрогнул, поднимая голову. Тут же зашипел, ударившись локтем о край парты, на которой задремал.— Иди и выспись, вряд ли ты дождешься ее.

Парень потер руками лицо, а потом слабо улыбнулся Элен, присевшей на край парты, почти с лаской глядевшей на друга.

— Все в порядке, просто скучная книга,— Гай захлопнул учебники и покидал их в сумку.— Сколько сейчас времени?

— Почти шесть, скоро ужин. Ты пропустил занятие по Высшим Заклинаниям, но я записала для тебя задание,— Арно забралась на парту, подогнув ноги и внимательно глядя на друга.— Ты так себя доведешь, а ты нам нужен.

— Прости, в последнее время из меня некудышный Глава…

— Гай!— девушка спрыгнула на пол и схватила ладонями бледное, осунувшееся лицо друга.— Что ты творишь?! Неужели Мария стоит того, чтобы потерять все, чего ты добился?! Неужели она стоит того, чтобы твое место занял Яшек?

— Яшек?— не понял Ларсен, садясь прямо.

— Ты так зациклился на своей вине перед Истенко, что не замечаешь того, что происходит в Ордене. Так заправляет Яшек: он дает нам задания, он нас собирает, он буквально носом роет камень, чтобы понять, что происходит среди восточников. Ты ведь даже не знаешь, что мы снова следим за Эйидль…

— Зачем?

— Затем, что так решил Яшек, и многие его поддерживают. Ходят слухи, что ее приняли в Орден, и что с тех пор наши противники продвинулись в поиске, а мы топчемся на месте, потому что наш Глава сам себя уничтожает глупой виной перед неблагодарной девчонкой!

— Ты не понимаешь, Элен!— Ларсен поднялся, почти с мукой глядя на подругу.

— Так объясни!

Гай лишь покачал головой, потом подошел к дверям в класс и крепко их запер. Элен удивленно приподняла брови, но промолчала. Она следила за тем, как Ларсен подходит к ней, близко-близко, как странно блестят его глаза.

— Я не могу,— прошептал он, и на его лице действительно читалась мука.— Я не хочу больше никого ставить под удар.

— Под удар? Ты о чем? Ты… о Димитрии?— тоже шепотом проговорила девушка, сделав большие глаза.— Гай, о чем ты? Что ты знаешь?

— Ничего, я ничего не знаю,— покачал головой Ларсен, отворачиваясь. Плечи его поникли.— И тебе тоже лучше ничего не знать. Слушайся Яшека.

— Нет!— Элен вцепилась в руку Гая, силой разворачивая его к себе и с гневом глядя на его заостренное лицо.— Нет! Ты с ума сошел?! Да он нас всех погубит! Погубит Поиск! Ты просто не слышал, что и как он говорит! Для него наши противники — почти враги! Мы словно теперь на фронте! Осталось только официально объявить войну!

— Она и так уже идет, ты не заметила?— прошептал Гай.— И вы на самой линии фронта…

— Мы? А ты? Гай, где ты, когда ты так нам нужен?

— Думаю, я скрывающийся в лесах дезертир,— горько усмехнулся Ларсен, садясь. Руки его бессильно упали на колени.

— Ты несешь чушь,— фыркнула Элен, толкая друга в плечо.— Ты просто совсем раскис из-за ссоры с Марией.

— Дело не только в ней, Эл,— ласково, но тоскливо проговорил парень, поднимая на нее бледные глаза.

— Тогда в чем? Гай, ну, посмотри на себя! Неужели тебе все равно, если Реликвии найдут восточники? Или Яшек? Этот солдафон!

— А разве это так нужно — найти Реликвии? Может, будет лучше, если они останутся там, где они есть?

— Ты точно рехнулся, тебе точно надо выспаться!— не выдержала уже Арно, дав другу подзатыльник.— Тогда ради чего все это было? Ради чего все эти страсти и страдания? Разрушенная дружба? Неразделенная любовь? Все мы, от многого отказавшиеся ради Идеи, которую ты так старался до нас донести?

— А что если я был неправ?— тихо, едва слышно в пустом классе, спросил Гай. Элен застыла, глядя на полное отчаяния и неверия лицо друга, которого она с трудом узнавала.— Что если мы все ошибаемся? Что если…?

— Я больше не желаю тебя слышать, Ларсен! Ты спятил от любви. Наверное, Яшек прав: ты больше не можешь исполнять свои обязанности, ты выдохся. Ничего, бывает…— в голосе Элен слышалось явное разочарование.

— Ты ошибаешься!

— Тогда скажи, в чем? Что с тобой происходит?! Объясни!

— Я не могу, я уже сказал. Я не могу больше никого ставить под удар. Тем более, тебя,— Гай схватился за голову, и Элен сдалась, садясь рядом с ним и обнимая за плечи.

— Я попытаюсь сформулировать то, что происходит, а ты можешь просто кивать, если я права, ладно?— девушка погладила светлые волосы друга, глядя на доску, на которой были написаны формулы обратного отражения заклинаний.— Все из-за библиотеки, которую кто-то сжег. Это тебя мучает, да?

Гай медленно кивнул, не поднимая лица, и Арно немного расслабилась, радуясь, что друг идет на контакт.

— Ты догадываешься, кто это сделал, да?— осторожно спросила девушка, приглушив голос. Ларсен некоторое время словно размышлял, прикрыв глаза, потом неопределенно передернул плечами. Элен следила за ним, мысли стремительно неслись вперед, предположения, одно другого интереснее, рождались и вмиг умирали, отвергнутые.— А Димитрий догадывался?— вдруг осенило Элен, которая сложила два плюс два: его намеки, его отчаяние и пропавший интерес к борьбе, чувство вины, которое только росло.— Ты говорил с ним об этом?

— Нет!— Гай вскочил и заметался по классу, то и дело хватаясь за голову.— Он ничего не понимал! Сунулся туда, куда не следовало!

— Куда?

— Он сказал, что говорил с Марией.

— О чем?

— Обо мне и своих… сомнениях.

Элен некоторое время размышляла.

— Ты думаешь, что…?

— Я не знаю!

— Гай, ты думаешь, что то, что случилось с Димитрием… что это не несчастный случай?

Ларсен промолчал, терзая свой галстук. Элен подошла к нему и обняла, поражаясь тому, что сделал с собой друг.

— Я чувствую, словно почва уходит из-под ног…

— О чем Димитрий говорил с Марией?

Гай вздрогнул и отстранился, словно снова возводя стену отчуждения.

— Ты же не думаешь, что она…?

Он мотнул головой, в глазах мелькнула странная тень, которая делала лицо Ларсена почти мертвым.

— Элен…

Она обняла его беспомощные плечи.

— Я тут.

— Я не знаю, кому верить. Я словно один в полной темноте, и где-то рядом пропасть, в которую я так легко могу сорваться… Последний человек, которому я хотел верить… Я не знаю, Эл…

— Ты так и не поговорил с ней?

Он помотал головой, сцепив зубы.

— Я не уверен, что теперь хочу этого… Она думает, что я сжег библиотеку, но это мелочи по сравнению с тем, в чем я подозреваю ее.

— Но, Гай, какой ей резон? Что такого рассказал ей Димитрий? Да и ты можешь ошибаться так же, как она в твоем отношении…

— Может,— кивнул Ларсен,— а, может, и нет. Может, все это игра, чтобы вывести меня из равновесия: записка эта, и сожженная библиотека, чтобы заставить меня сомневаться в… И Димитрий, чтобы еще сильнее запутать, испугать.

— Ну, тогда ей удалось то, что она делает, ты не заметил? Перестань себя накручивать, Гай,— Элен отстранилась и погладила друга по лицу.— Ты должен снова вернуться на твердую почву.

— Как?

— Ты Глава нашего Ордена, ты тот, кто ведет нас вперед. Не Яшек, не Мария — ты. И я знаю, что ты всегда поступаешь так, как, по-твоему, будет правильно. Разве это не самое главное? Вспомни, ради чего мы все это переживаем.

— Ради Реликвий?

— Ради них, в том числе. Это очень возвышенная цель. Но еще важнее — это не прервать нить поколений, чтобы на нас не закончилась история Поиска. Не так важно, найдем мы что-то или нет, выиграем или проиграем. Важно, чтобы после нас Драконам было, во что верить. Понимаешь?

— Но если я уже не верю в то, во что верил раньше?

— Но ведь во что-то ты веришь? Вот и обопрись на это, иначе окажешься там же, где оказался Ящер со своим «все ложь!».

— Он оказался не так уж далек от истины,— горько заметил Ларсен, вздохнув и положив голову на плечо подруги.

— Вот уж бред,— фыркнула Элен.— Гай… Ты нам нужен. Возвращайся. Если ты перестал верить во что-то, то значит, ты нашел что-то другое. Так сделай, чтобы и мы в это поверили. Ты нам нужен…

— Правда?

— Поверь, еще немного — и я закопаю Яшека!— рассмеялась Арно, потрепав Ларсена по волосам.— Ну же, Гай, это твой Орден! Не позволь нам пойти по тому пути, в который ты сам не веришь!

— А если это я сбился с Пути?

— Ну, тогда мы поблуждаем все вместе, так даже веселее,— рассмеялась Арно.— Может, наткнемся на Марию, вот будет встреча…— Гай скривился, и девушка постаралась снова стать серьезной.— Ладно, это не мое дело. Серьезно, Ларсен, я хочу тебе помочь…

— Хорошо,— Элен с легкой надеждой заметила, что друг хотя бы немного встряхнулся.— Ладно.

— И знаешь, что мне кажется? У меня ощущение, что кто-то специально натравливает вас друг на друга, делает врагами… Понимаешь?— прошептала девушка.

— Но зачем?— вздрогнул Гай.— Кому это надо?

— Кому-то, кто очень не хочет, чтобы вы сели и поговорили. Кому-то, кто боится вашего союза.

— И кто это?

— Вот это-то нам и нужно узнать, и ты сам понимаешь, как.

* * *

В темной комнате горела лишь одна свеча, с двух сторон прикрытая рюкзаками, чтобы свет не падал на пол. Все молчали, изредка поглядывая на часы и нервничая, словно впервые собрались после полуночи на нижнем уровне школы.

Яков не сводил глаз с Марии, которая смотрела в одну точку, сжимая в руках волшебную палочку. Рядом с ней стопкой были свалены книги; создавалось ощущение, что она скоротала здесь не один час наедине со старыми фолиантами. И каждый в этой комнате знал, почему девушка так много времени теперь проводит с книгами. Но завтра все закончится — или начнется.

Наконец, тишину и неподвижность разорвал порыв ветра, который все-таки достиг прикрытой свечи, всколыхнув пламя. В двери просочились Айзек и Феликс, поспешно закрывая за собой даже ту небольшую щель, которую посмели открыть.

Мария тут же поднялась и начала про себя произносить заклинания, делая их комнату недоступной для подслушивания. Нельзя было рисковать, когда вокруг ходили настороженные преподаватели, готовые жестоко наказать любого нарушителя.

— Я скучаю по времени, когда по ночам мы могли гулять по школе и ничего не бояться,— вздохнул Стю, когда Мария, наконец, опустила палочку и повернулась к пришедшим.

— А я скучаю по прошлому году, когда мы собирались раз в месяц, и то для того, чтобы чаю попить,— фыркнул Айзек, потягиваясь и сладко зевая. Он прошел к дальней стене, уселся прямо на каменный пол и снова зевнул.— Груз, кстати, доставлен, «хвостов» не было.

— Странно, что о том, что Эйидль стала Драконом, сразу зашепталась вся школа, а вот о тебе так никто и не узнал,— улыбнулась Сибиль, которая исподтишка наблюдала за Марией. Глава Драконов стояла и смотрела на Феликса — потрепанного, покрытого какой-то подземной пылью, — и, казалось, едва себя сдерживает, чтобы не броситься ему на шею. И Сибиль понимала подругу: она не представляла, как можно провести почти две недели совсем рядом с любимым человеком и не иметь права его просто увидеть.

— Я не шлялся по школе под ручку с Алексом, у которого на лбу написано «я Дракон, а голову просто дома забыл»,— фыркнул «гном».

— Ты никогда его не простишь,— ухмыльнулся Яков, переводя взгляд на странно притихшего Луку. Хотя почему странно? Не притихнешь тут, когда все они стали свидетелями свидания невинно разлученных влюбленных. Правда, Ящера таким названием было окрестить довольно трудно: Феликс по своей дурной привычке забился в дальний темный угол и уперся взглядом в пол. Просто немое страдание, осталось только слепок из камня сделать.— Все мы ошибаемся.

— Ошибиться — это не в того заклинанием на занятии запустить, да причем не тем даже заклинанием. Вот это ошибка,— невозмутимо заметил Айзек, потерев лицо руками.— А этот идиот с дырой вместо мозгов…

— Хватит,— спокойно попросила Мария, наконец, осознав, что Феликс вряд ли бросится к ней, чтобы выразить, как соскучился.— Давайте подумаем, как и что мы завтра будем делать.

— У Феликса свидание с Инвертусом,— ухмыльнулся Стю, как всегда, пребывая в наилучшем расположении духа.— С этим древним не то человеком, не то духом с глазами, которые все видят, и головой, которая все помнит… Вообще, почему вот о таких вот созданиях на уроках не рассказывают? В сто раз интереснее, чем флоббер-черви…

— Брандон, помолчи,— устало, но сдержанно попросила Мария, садясь рядом с Лукой, чем последний явно был очень польщен.— Кто-то что-то еще нашел по Перевёртышу?

Присутствующие помотали головами, и Мария сокрушенно кивнула.

— Я нашел.

От этого хриплого голоса многие вздрогнули — Ящер умел быть незаметным, разве что Глава помнила о его присутствии.

— В какой книге?— оживилась девушка, подаваясь вперед.

— На стене,— ответил Феликс, вызывая удивленные взгляды.— Там фрески, в подземелье…

— Ну да, я помню, только они покрыты каменной пылью,— подбодрила парня Мария. Остальные замерли и боялись даже дышать, зная, как тяжело заставить Цюрри говорить.— Видимо, тебе было совсем скучно, раз ты стал их чистить…

Феликс невесомо кивнул, глядя куда-то в пол. Всеобщее внимание ему не нравилось.

— Там было про Инвертуса?— осторожно спросил Лука, понимая, что иначе они нескоро что-то узнают: чем больше вокруг Феликса было людей, тем меньше он шел на контакт, это ребята уже успели заметить. Может, стоило всем уйти? Винич посмотрел на Марию, но та лишь покачала головой, словно давая Цюрри время собраться с мыслями.

Но Чемпион Дурмстранга, кажется, не собирался никуда торопиться. Айзек вздохнул и поднялся, взглянув на Марию. Та кивнула, и «гном», потратив некоторое время на то, чтобы снять заклинания, растворился во тьме коридоров.

— Хорошо, давайте тогда о другом,— шепотом предложила девушка, поднимаясь и плотно закрывая дверь.— Завтра, во время состязания, мы должны попытаться выяснить, что же в том втором подземелье. Я…

— Вот уж нет,— Лука тут же сел прямо, непреклонно глядя на подругу.— Ты,— он сделал ударение на этом слове,— будешь с Феликсом на виду у всех.

— И ты тоже, потому что, если помнишь, ты-то и есть Глава Драконов, и твое исчезновение может вызвать подозрения,— напомнил Яков.— Пойдем мы с Айзеком. И нужно взять Эйидль.

— Что?— изумилась Мария, никак не ожидавшая такого поворота.— Вы с ума сошли?!— прошипела она.

— Ты сама понимаешь, что они правы,— улыбнулся Брандон, никогда не претендовавший на более глубокое свое посвящение в тайны Поиска и потому спокойно относившийся к своей скромной роли в Ордене.— Эта девчонка, скорее всего, и есть та, о ком рассказано в предсказании: вспомни, как ловко она угадывает загадки гномов!

— Но это не повод тащить ее туда! Там опасно!— покачала головой Мария.

— Мы будем с ней, ты забыла?— Яков пожал плечами.— Мы осторожнее, опытнее и мудрее Алекса, так что шансов у Эйидль будет больше. Признай, что она нужна нам, эта девочка.

— Но опасность…!

— Мы все так или иначе сталкиваемся с этим, но мы же вступали в Орден не для того, чтобы сидеть у камина и есть конфеты. Она тоже,— Лука говорил мягко, поглаживая девушку по плечу.— Они не позволят чему-то случиться.

— Феликс? Как ты думаешь?— Мария почему-то обратилась к немому участнику совещания, и только через несколько секунд многие вспомнили, что Цюрри вроде как брат исландки.

— Она сама в это ввязалась,— пожал тот плечами, и даже слепому было понятно, что Феликсу глубоко наплевать на участие тринадцатилетней сводной сестры в каком-либо опасном мероприятии.

— Мария,— Яков в упор посмотрел на девушку, чуть улыбаясь.— Мы должны это сделать, пока никто другой не добрался до люка. Завтра днем мы спустимся туда… К тому же, вы будете знать, где мы, в отличие от двух предыдущих случаев.

Девушка виновато опустила глаза, но ее выручил вернувшийся Айзек. На лице его был написан восторг, смешанный с ужасом, но он не начал говорить, пока его палочка не навела волшебные преграды вокруг комнаты.

— Ну?— нетерпеливо спросил Стю.

— Они сошли с ума!— изрек «гном».— Если та история правдива, то организаторы Турнира свихнулись! Вы представляете себе дракона, которому отрубаешь одну голову, а у него вырастает новая? Так вот Инвертус что-то типа того…

— Так, сядь, и расскажи нормально,— попросила Сибиль, ничуть не впечатленная пламенной речью Айзека.— Каким мечом хоть нужно голову отрубать?

— Да это иносказание,— отмахнулся парень, занимая свое место, но с хаотичным блеском в глазах глядя на друзей.— Там история того, как в Дурмстранг привезли мороков, а с мороками был Инвертус этот — типа такая тень с человеческой головой и завязанными глазами. Видимо, когда его осудили сфинксы, то наказание он отбывал под присмотром мороков, наверное, они его вечно за собой таскали…

— Что в этом твои домыслы, а что ты видел на стенах?— Яков решил придерживаться нити разговора.

— Ну, там типа гномы встречают мороков у наполовину построенного центрального входа, и с мороками эта странная фигура,— Айзек улыбался, словно разгадал тайну, над которой думал много дней. Хотя, судя по всему, так и было: вряд ли разговор со сфинксом оставил его равнодушным.— А потом история о том, как погибли те гномы, что лежат в могильнике. Ну, по крайней мере, я так все интерпретировал, потому что это были девять поединков. Но прежде какой-то идиот — наверное, далекий предок Алекса — сорвал с Перевёртыша повязку…

— Барнс, ты не думал, что превращаешься в сфинкса? Давай уже без тайн!— попросил нетерпеливый Стю.

— В каждом поединке Инвертус был другим: я даже не знаю названий многих из тех существ, которыми он становился, понимаете?— «гном» с восторгом и изумлением смотрел на друзей.— Вот он, чистый дух, который принимает какую угодно форму!

— Боггарт?

— Старший брат боггарта, судя по словам сфинкса,— поправил Якова Айзек.— Он был драконом, он был Гигантской коброй, каким-то гигантом с пламенем вместо руки, песчаным вихрем… И он убил их всех, одного за другим…

— А потом пришли мороки?— прошептала Сибиль.

— Нет,— победоносно улыбнулся Айзек.— Десятый гном, видимо, был самым сообразительным и очень хотел жить, чтобы было кому похоронить остальных. Он не отбивался, не пытался защититься.

— Притворился мертвым?

— Нет,— уже смеялся «гном».— Я расчистил самую последнюю картинку.

— Айзек!— рассердилась Мария.

— Я скажу тебе на ухо, а остальные пусть сами догадаются, только чур не бежать подсматривать,— Барнс явно наслаждался тем, что на несколько минут стал сфинксом.— А ты передашь Феликсу,— и Айзек склонился к девушке, сказав всего два слова. И Глава тоже рассмеялась, вызвав недовольные взгляды оставшихся в неведении друзей.

— Хорошо, очень хорошо. Получается, что Инвертусы тоже стояли у истоков Поиска, иначе о них бы не стали рассказывать гномы… И это возвращает нас…

— Мария! Расскажите нам!— возмутился Брандон.

— Если до завтра ты не догадаешься, то расскажу,— подмигнула другу Мария, пришедшая в хорошее настроение от того, что утром ей не придется смотреть на то, как Феликс выходит на поединок с неведомым чудищем.

— Тогда мы по одному исчезаем завтра с турнира, собираемся в Зале Трофеев и действуем по обстоятельствам,— Яков стал серьезным.

— Старшим будет Айзек,— кивнула Мария. Потом она внимательно посмотрела на ребят, которых отправляла в неизвестность.— И только попробуйте не вернуться живыми и здоровыми, или принести на руках Эйидль. Я сама отдам вас Инвертусам! И если до конца испытания вы не вернетесь, мы пойдем за вами.

Яков и Айзек послушно кивнули. Собрание на том закончилось, и ребята по одному начали исчезать.

— Иди, Сибиль,— шепнула Мария, когда подруга замешкалась в дверях, видимо, не зная, нужно ли ей ждать. Глава Драконов медленно поднялась и подошла к Феликсу, сидевшему в углу. Когда за Сибиль закрылась дверь, девушка опустилась рядом с Цюрри и обняла его, прижавшись.— Как ты? Я беспокоилась.

— Почему?— голос парня звучал глухо и отрешенно, пребывание наедине с собой в подземелье не пошло ему на пользу, тем более сейчас, когда новостей о Димитрии так и не было.

— Почему я беспокоилась?— она села рядом, глядя на парня из-под ресниц.— Потому что ты был один в могильнике, и я уверена, что мысли у тебя были не самыми простыми. Димитрий — твой друг.

— Был,— поправил ее Феликс, прикрыв глаза.

— Он остается твоим другом,— мягко сказала девушка, взяв его за руку и сжав пальцы.— Ты же знаешь.

— Они думают, что это сделал я.

— Но ты этого не делал,— с уверенностью проговорила Мария, вычерчивая чешуйки на тыльной стороне его правой ладони.— Если бы знать, что он там делал ночью, один…— девушка покосилась на Феликса, словно надеялась, что тот заговорит, но Цюрри молчал.— Все образуется, вот увидишь.

— Что образуется?— выдавил парень, прикрыв глаза.— Ты сама-то веришь?

— Почему я не должна верить?— изумилась Мария.

— Ты ненавидишь бывшего друга. Завтра я окажусь наедине с каким-то древним многоголовым мутантом. Девчонка в тринадцать лет, едва выжившая в подземелье, снова туда полезет. Пожар уничтожил библиотеку. Человек насмерть замерз в снегах…

— Он жив!

Феликс с какой-то жалостью посмотрел на Марию, но в глазах его было не только принятие судьбы. Так, глубоко-глубоко, было ледяное равнодушие, скованные чувства, и девушка почувствовала, как в глазах ее собираются слезы.

— Ничего не образуется. Мы все марионетки этой школы. Веревочки дергаются — мы движемся.

— Феликс…— она чувствовала слезы, теплая ладонь легла на изуродованную щеку Цюрри, но он не отстранился. Кажется, он был заворожен слезами, которые катились по ее лицу.— Мне страшно,— прошептала она, слизывая с губ соленые капли.— Я боюсь.

— Чего?

— Что ты прав

Феликс нахмурился, но, кажется, он понял ее, потому что, когда Мария подалась вперед, его руки несмело прижали плачущую девушку к груди.

— Будем бояться вместе,— тихо ответил парень, задувая свечу. Темнота и тишина убаюкивали, приносили покой, уносили страх, навеянный его словами. Им нужен был покой, хотя бы ненадолго, чтобы завтра с новыми силами биться с нитями в чужих руках.