Времена иные (гет)

Сознание возвращалось обрывками. Холод. Тяжесть. Мрак. Алиса шла по дну, не понимая, сколько прошло времени. Было ли увиденное наведённой галлюцинацией, приступом ротшрека, о котором предупреждал Николай, или чем-то большим? Неважно. Пока она в воде, её не видно. Но ходьба давалась с невероятным трудом — будто к каждой ноге привязали по мешку с цементом.

В конце концов, река упёрлась в длинное, вытянутое озеро. «Ледниковое, — мелькнула в памяти запылённая статья из университетского курса. — Выпахано древним льдом». Этот путь был закрыт.

Выбравшись на берег в серых, безрадостных сумерках, Алиса с дрожащими руками вытряхнула содержимое рюкзака. Паспорт, книга, телефон… Всё было сухим. Она истерически расхохоталась, и смех её эхом отозвался в ледяной пустоте. «Магия рулит!» — прошипела она, смахивая слёзы, которые тут же заиндевели на щеках. Осталось добраться до людей, связаться с Роландом и домчаться до Минска. Родного, тёмного, безопасного Минска.

Но через полчаса отчаянных поисков дороги она поняла: потеряна. Окончательно. Ни следов трассы, ни признаков жилья. Даже лес куда-то исчез, а ведь она точно помнила, что бежала через него.

«Буду идти от озера к озеру. Куда-нибудь да выведут».

Легче сказать, чем сделать. Берег был извилистым и коварным, сапоги то и дело проваливались в снежные ловушки. А потом на горизонте началось неизбежное — рассвет. Солнца не было видно, но сумрак стал пронизан невидимыми иглами, обжигающими лицо и руки. У неё даже перчаток не нашлось.

Она шла, стиснув зубы, пока боль не стала невыносимой. В Минске, даже в сумерках, всегда были тени зданий, козырьки, подворотни. Здесь же она была просто мишенью на гигантском пляже, медленно поджариваемая невидимым огнём.

Сорвав подкладку с куртки, Алиса смастерила себе повязку на глаза. «Если ослепну или, потратив на лечение всю кровь, впаду в ярость — мне конец». Мысль о том, чтобы выследить и поймать оленя, была настолько абсурдной, что вызвала новый приступ истерического смеха. Городская жительница, дитя асфальта… Спасибо и за эту ночь.

Свернувшись калачиком под каким-то валуном, она думала о Ласомбра. Могут ли они управлять этими жуткими сумерками? Одежда на ней обледенела, и когда, наконец, стемнело, пришлось с хрустом разламывать ледяной панцирь.

Два дня. Два дня ходьбы и два солнечных «приступа», вынуждавших её замирать, превращаясь в страдающую креветку. Сколько ещё осталось до конца полярной ночи? День? Два? Положение было отчаянным, когда она, наконец, решилась открыть «Сказания».

«Мне нужно что-то, что поможет преодолеть изъян. Или просто найти дорогу».

Она медленно перелистывала страницы, вчитываясь в старославянские буквы. Картинки говорили красноречивее слов: вампир, идущий сквозь огонь; кровавая коса, рассекающая камень; человек, корчащийся от боли при виде бумаги… Всё это было знакомо, если понимать, о какой дисциплине идёт речь. Даже человек, идущий по окровавленным ладоням… «Понятно». А вот освежёванный человек на льду… «А, вампир, надевающий человеческую кожу. Брр…»

Наконец, она нашла раздел о поиске. Заклинание позволяло идти по следу конкретного человека или… найти подходящий сосуд. Взять подходящий след было неоткуда. Но «сосуд»… Это же любой город с иностранцами. Значит, там будет и аэропорт. Это сработает.

Для ритуала требовались два куска прозрачного материала. Указанное стекло она заменила на плексиглас, без сожалений содрав защитный экран со своего смартфона и разломив его пополам. Прокрутившись на месте и взывая к силе своей крови, она взглянула сквозь импровизированные линзы.

Тонкая алая нить мелькнула на горизонте и погасла. «Помер, что ли?»

Запомнив направление, она двинулась в путь. Идти пришлось не по прямой, петляя между озёр и скал. Небо на востоке вновь начало сереть. Если она не найдёт укрытия… Первый «солнечный» день длится около получаса. Этого хватит, чтобы убить её.

Крови оставалось критически мало — едва на четыре ночи, если соблюдать строжайшую диету и не тратить попусту. А потом придётся впадать в торпор. Две недели спячки. За это время её наверняка найдут. Вопрос — кто?

Отчаявшись, она сделала последний рывок вперёд — и увидела её. Тонкую, грунтовую тропинку, явно сделанную человеком. «Ура!» — крикнуло всё её существо. Грунтовая тропка через два часа вывела её на асфальтированную трассу.

Но времени почти не оставалось. Обожжённая кожа на руках ныла и зудела. Полчаса. Ровно полчаса, чтобы поймать машину, иначе — срочно искать убежище. Она повернулась лицом к набирающему силу зареву и отчаянно подняла большой палец.

Минут через пятнадцать промчалась первая машина. Не остановилась. «Выгляжу как попрошайка, терпящая бедствие, и их волнует чистый салон? Серьёзно?» — ярость клокотала в ней. Ладно, следующей ночью повезёт больше.

И тогда она увидела его. Грузовик. Далёкий, но неумолимо приближающийся. Светлело слишком быстро. Зуд перешёл в нестерпимое жжение. Когда грузовик, наконец, остановился, и она оказалась в его спасительной тени, Алиса чуть не расплакалась от облегчения.

— Уже почти рассвело, — проговорил человек, вышедший ей навстречу. Он выглядел опасно: спутанные волосы до плеч, уродливый шрам через всё лицо. «Работа в суровых условиях, — мелькнуло у неё в голове. — Неважно. Он мой спаситель. Вентру помнят свои долги».

— Полезешь в кузов?

Тысячу раз да! Внутри, на крюках, болтались бараньи туши. Зрелище, в иной жизни вызвавшее бы оторопь, сейчас казалось блаженным пристанищем. Алиса с наслаждением прижалась спиной к холодной стенке.

— Спи спокойно, маленькая Вентру, — прозвучал снаружи голос, и дверь с грохотом захлопнулась, отсекая её от наступающего дня.